Есть два актера,- по меньшей мере, два! – которым предсказывали в юности блестящее будущее.А что потом получилось… Трагедия, сломанная жизнь, забвение… Судьба – странная штука, она иногда поступает с человеком абсолютно бесчеловечно. Актер Станислав Хитров – единственный выпускник ВГИКа, в дипломе которого была особая отметка: "Актер с выдающимися способностями". Уже студентом он начал сниматься в кино, после распределения отказался идти в театр киноактера, куда его направляли, потому что снимался сразу в двух фильмах – "Мир входящему" и "Девчата". Собственно, по этим двум фильмам он и запомнился. И хотя у него в биографии встречались главные роли, славы ему они не сделали. Славу ему принесли именно роли второго плана – "Каин 18", "Время, вперед", "Герой нашего времени", "Я родом из детства"… Не было ролей, актер начал выпивать. Пил он настолько сильно, что даже когда его приглашали на пробы, не мог остановиться, падал во время проб. В актерском отделе Мосфильма на нем поставили жирный крест. Жена ушла, квартиры не было, он скитался по чужим углам, ночевал на вокзале. Последней ролью Хитрова был слуга в "Беге" Алова и Наумова, но и там актер снимался в таком состоянии, что терял сознание перед камерой, съемки останавливали… Умер Станислав Хитров, не дожив до 50 лет. Похоронен на Ваганьковском кладбище, но могила его давно затерялась…
Примерно такая же судьба оказалась у актрисы Татьяны Гавриловой. Она училась во ВГИКе у Герасимова и Макаровой, и ей прочили звездное будущее. Татьяна была звездой курса, самой красивой и самой длинноногой девушкой главного актерского вуза страны. Все считали, что ее ждет блестящее будущее, а ведь с ней учились видные красавицы Наталья Гвоздикова, Наталья Аринбасарова. Наталья Бондарчук, Наталья Белохвостикова, Жанна Прохоренко… Первые роли она сыграла в фильмах своего учителя Сергея Герасимова. Потом повздорила с ним. Говорят, он ухаживал, она отвергла. Мастер таких вещей не прощал. Потом ее снимал Эльдар Рязанов – в фильмах "Дайте жалобную книгу" и "Берегись автомобиля" у нее хорошие, яркие роли. Но потом ролей становилось все меньше, Татьяна начала выпивать. Никто не мог назвать ее конченой алкоголичкой, но каждый день бокал вина стал нормой. Она была замужем за художником Курочкиным, детей в браке не было. Умерла Гаврилова тихо и одиноко дома в возрасте 61 год. Последней ее ролью стала красотка Люсьен в фильме Василия Шукшина "Калина красная".
Многие поступки работников кино непонятны и даже загадочны. В первую очередь это касается дубляжей: почему режиссеры решают, что за одного актера должен говорить другой, что мерещится им в голосе играющего актера? Игорь Старыгин, например, сам много дублировал и говорил за других артистов, но в "Трех мушкетерах" почему-то режиссеру Юнгвальд-Хилькевичу понадобился другой голос. Может, такие образом режиссер мстил актеру – не секрет, что Хилькевич Старыгина не долюбливал… Почему за Олега Даля в фильме "Земля Санникова" поет другой Олег – Ануфриев? Что в тембре Даля не понравилось режиссерам или редакторам? Удивительно, что запись голоса Даля сохранилась. И, скажу я вам, что исполнение Даля точнее по интонации, оно абсолютно сливается с образом его героя и идеально ложится на сюжет и философию фильма. Вот только хотелось бы понять, что именно не понравилось строгим цензорам в пении Олега Даля, какую крамолу они углядели или услышали в его голосе? Или просто потому, что Даль, не любимый официальными органами артист, и это было хорошим поводом "укусить" его лишний раз, сделать ему больно? Ведь никакому актеру не понравится, когда его дублируют – или роль, или исполнение песни. Еще раз понимаешь, как нелегко приходилось Олегу Ивановичу, да еще с его непростым характером, не вписывающимся в рамки актерской иерархии. Непокорному и безумно талантливому человеку…
Я очень не хотела об этом говорить. Вспоминать тяжелые дни, когда болела мама, и я практически ничем не могла ей помочь: деменция – штука коварная, неизлечимая, особенно, когда возраст "за 90". Уговорили врачи и коллеги-журналисты телеканала "Доктор". На этом канале есть вполне вменяемая и полезная программа "Психо", которую ведет Кирилл Каро. О психическом состоянии человека – самой неизученной стороной человеческого здоровья. Я не без колебаний согласилась. Даже если кому-то одному это поможет – значит, все было не зря. Программа по ссылке:
Понять феномен группы "Ласковый май" я не могла в 80-е, на пике их популярности, не могу понять и сейчас, когда в течение последних дней все сми только и делают, что пишут и показывают Юрия Шатунова. Безусловно, жаль еще достаточно молодого (48 лет) человека, безвременная смерть – штука несправедливая и горькая. Но считать роль исполнителя и группы каким-то выдающимся явлением в культуре, я бы все-таки не стала. Так себе голос, примитивные стихи и мелодии, ну, смазливое подростковое личико, от вида которого падали в обморок провинциальные девочки. В общем - это весь "Ласковый май". Почему он имел феноменальный успех? А популярность – штука вообще малообъяснимая. Оказаться в нужное время в нужном месте, собрать определенного возраста и пола аудиторию, подогнать биографию - детдом, сироты и все такое, опять же симпатичное личико – вот и получился "Ласковый май". В моей компании никогда никто всерьез эту музыку не воспринимал, не слушал и не обсуждал. От нее пахло дурновкусием и даже какой-то игрой – ну забавляются дети, кому от этого плохо? Оказалось сейчас – и об этом всерьез рассуждали музыкальные критики и некоторые эстрадные исполнители, что "Ласковый май" - чуть ли не веха в истории российской эстрады и – бери выше! – культуре. Что до сих пор песни группы пользуются неизменным успехом. И даже – подумать только! – эти песни будут петь вечно. Не удивлюсь, если в Москве поставят памятник солисту "Ласкового мая". Франгулян уже потирает свои натруженные ручки… А Шатунова жалко. Царствие небесное хорошему человеку.
Так Бродский писал об Анне Ахматовой. И вот еще об одном из самых главных людей в его жизни: "Взглянув на нее, понимаешь, как Россией могла управлять императрица… Именно ей я обязан лучшими своими человеческими качествами… В ней никогда не было ненависти, она никого не упрекала, ни с кем не сводила счеты. Она просто могла многому научить. Смирению, например… Мы говорили буквально обо всем – меньше всего о поэзии…". Тесное общение с Ахматовой, ставшее для него "совершенно необходимым, чем-то вроде пристрастия", было прервано арестом. "Ахматова чувствовала себя виноватой, так как считала, что меня взяли из-за нашей дружбы… Не думаю, что это так". Ахматова бросилась защищать его, обращаясь к самым влиятельным лицам... Именно Бродский хлопотал, чтобы Ахматову похоронили на кладбище в Комарово. Он вспоминал: "Ленинградские власти предоставлению места на одном из городских кладбищ противились, власти курортного района — в чьем ведении Комарово находится — тоже были решительно против. Никто не хотел давать разрешение, все упирались; начались бесконечные переговоры. ... Тело Ахматовой было уже в соборе св. Николы, ее уже отпевали, а я еще стоял на комаровском кладбище, не зная — будут ее хоронить тут или нет. Про это и вспоминать даже тяжело. Как только сказали, что разрешение получено и землекопы получили по бутылке, мы прыгнули в машину и помчались в Ленинград. Мы еще застали отпевание. ... В общем, похороны — да и все последующие события — были во всех отношениях мрачной историей"…
Фильм Андрея Лошака "Разрыв связи" снят незатейливо, но в этом его огромная сила. Простодушные откровения сограждан вызывают шок. Эти несчастные, запуганные, неграмотные люди – моя страна? Россия, которая считает себя великой и непобедимой? Боже, как это страшно и невыносимо больно… Очень трудно разорвать связи, я знаю. За восемь лет я потеряла очень близких друзей. С одной подругой я училась в университете, мы с ней всегда были на одной волне, она работала в лучших изданиях своего края, считалась известной в своем городе персоной. Писала ярко, убедительно, смело. Но потом ее как замкнуло. Я не могла поверить. Я пыталась говорить. Доказывать. Убеждать. Она только сжимала губы в тоненькую ниточку и цедила: я от тебя не ожидала такого предательства. Потом она меня просто забанила во всех соцсетях и в телефоне. Я не могла поверить. Мы с ней знакомы с детства, столько вместе пережили прошли, проплакали. В тот момент меня больно ударило даже не ее политическая позиция, а то, что эта позиция оказалась важнее меня, нашей дружбы и наших отношений. Тогда я еще пыталась найти компромисс. Сейчас никаких компромиссов быть уже не может. Я смотрела фильм Лошака с трудом. Останавливалась, плакала, выходила подышать на улицу. Потом снова смотрела. И ничем, кроме как коллективным помешательством, объяснить я себе увиденное и услышанное не могла.
Опаздало письмо. Опоздало. Ты его не получишь, не вскроешь и мне не напишешь. Одеяло откинул. К стене повернулся устало. И упала рука. И не видишь. Не слышишь. Не дышишь. Вот и кончено все. С той поры ты не стар и не молод, и не будет ни весен, ни лет, ни дождя, ни восхода. Остается навеки один нескончаемый холод — продолженье далекой зимы сорок первого года. Смерть летала над нами, витала, почта ощутима. Были вьюгою белой оплаканы мы и отпеты. Но война, только пулей отметив, тебя пощадила, чтоб убить через несколько лет после нашей победы. Вот еще один холмик под этим большим небосклоном. Обелиски, фанерные звездочки — нет им предела. Эта снежная полночь стоит на земле Пантеоном, где без края могилы погибших за правое дело. Колоннадой тяжелой застыли вдали водопады. Млечный Путь перекинут над ними, как вечная арка. И рядами гранитных ступеней уходят Карпаты под торжественный купол, где звезды мерцают неярко. Сколько в мире холмов! Как надгробные надписи скупы. Это скорбные вехи пути моего поколенья. Я иду между ними. До крови закушены губы. Я на миг у могилы твоей становлюсь на колени. И теряю тебя. Бесполезны слова утешенья. Что мне делать с печалью! Мое поколенье на марше. Но годам не подвластен железный закон притяженья к неостывшей земле, где зарыты ровесники наши.
Одна из любимейших цитат в нашей семье – пушкинское: За ужином объелся я, А Яков запер дверь оплошно — Так было мне, мои друзья, И кюхельбекерно, и тошно. Эти строки с детских лет знает мой сын Ваня, сам часто их цитирует, а теперь уже и Федя смеется , когда кто-то из нас за столом, а точнее, застольем, поизносит их, как заклинание, когда бывает тоскливо и муторно на душе. Этот шуточный экспромт Пушкин сочинил в 1818 году как бы от лица Василия Жуковского, которого осаждали молодые стихотворцы, в том числе лицейский друг Пушкина поэт Вильгельм Кюхельбекер. Владимир Даль рассказывал, что "однажды Жуковский куда-то был зван на вечер и не явился. Когда его после спросили, отчего он не был, Жуковский отвечал: „Я еще накануне расстроил себе желудок; к тому же пришел Кюхельбекер (читать свои стихи), и я остался дома“". Это рассмешило Пушкина, и он стал преследовать неотвязчивого поэта стихами, за которые обиженный Кюхельбекер будто бы вызвал Пушкина на дуэль. Друзья реально стрелялись, но их пистолеты были заряжены ягодами клюквы. Вскоре они помирились, но выражение "мне кюхельбекерно" Пушкин еще не раз потом использовал в письмах. "Кюхельбекерно мне на чужой стороне", — например, писал он брату Льву 30 января 1823 года из Кишинева. Дружили бывшие лицеисты всю жизнь. Бедный Кюхля вступил в общество декабристов и был сослан в Сибирь. Пушкин тяжело переживал судьбу друга. Через несколько лет после декабрьского восстания они случайно встретились в дороге: Кюхельбекера этапировали в Тобольск, а Пушкин направлялся в Петербург. Они обнялись, но жандармы растащили их, не дав даже словом перекинуться. Пушкин пытался сунуть другу денег, но и это не было позволено. Уезжал Пушкин с места встречи в слезах… Мы всегда вспоминали пушкинское "кюхельбекерно", когда на душе было безвыходно тоскливо. Ну, теперь нам "и кюхельбекерно, и тошно" каждый день…
На фото: "Последняя встреча Пушкина и Кюхельбеккера" Художник Илья КОРОВИН
Моей первой курсовой работой по зарубежной литературе было творчество Эрих Мария Ремарка. Я еще в школе в 10 классе писала сочинение на свободную тему по "Трем товарищам". Я помню, препод в университете сильно удивился, когда я выбрала Ремарка, все больше тогда увлекались Селинджером и Хемингуэем. Но удивился – с уважением. Не помню, что я там писала в этой своей работе, но точно знаю, что Ремарк был рядом со мной все годы студенческой жизни. Именно с того времени мне стало понятно, что такое война - не с точки зрения силы, оружия и побед, а по-другому. Война как разрушение – и не только городов, техники, стран и границ. Разрушение внутри себя, внутренний распад, который никто и никогда восстановить уже не может. У Ремарка очень хорошо об этом рассказано. Но политики не читают Ремарка. Они изучает Бисмарка, Наполеона и Суворова, и кого там еще, кто любит поговорить о величии нации и покорении мира. "Они все еще писали статьи и произносили речи, а мы уже видели лазареты и умирающих; они все еще твердили, что нет ничего выше, чем служение государству, а мы уже знали, что страх смерти сильнее. От этого никто из нас не стал ни бунтовщиком, ни дезертиром, ни трусом (они ведь так легко бросались этими словами); мы любили родину не меньше, чем они, и ни разу не дрогнули, идя в атаку; но теперь мы кое-что поняли, мы словно вдруг прозрели. И мы увидели, что от их мира ничего не осталось. Мы неожиданно очутились в ужасном одиночестве, и выход из этого одиночества нам предстояло найти самим." Эрих Мария Ремарк
lj_belan_olga
