Не секрет, что Рим стоит на семи холмах. А вот Одессе не повезло — нет у неё холмов. Но Одесса выход всё же нашла — Одесса стоит на семи нотах. Поэтому в Одессе порой можно слышать такие диалоги: — Скажите, вы понимаете на ноты? — Зачем, я понимаю на музыку! Вы не чувствуете разницы? А раньше в Одессе чувствовали. Потому что Одесса всегда любила музыку специфически, а театр своеобразно. Почему мы об этом заговорили? Потому что повод обязал — 1 октября Международный день музыки.

Бережливый кордебалет

Надо было быть французом и пра-правнуком великого кардинала Ришелье, чтобы в городе, где не было ещё мостовых, водопровода и уличных фонарей сказать: «Для нравственного развития города ему нужнее театр» (Дюк де Ришелье). И начать театр строить.

Ведь на первых порах приезжавшие в город оперно-балетные труппы вынуждены были выступать в казармах. Вы, конечно, удивитесь: как в казарме могли играться театральные спектакли? Ответит вам одесский мемуарист начала XIX века: «Скажем два слова о наших декорациях. Задняя стена залы принадлежала казарменной кухне, но вследствие сырости стена эта так заплесневела, что на ней образовались большие зелёные пятна, которые вечером походили на прекрасный сад (в нашей редакции даже есть сведения, что в том саду водились животные, вывести которых никакими ядохимикатами не удавалось)».  Читать далее

В годы войны оркестр Леонида Утёсова стал отличной боевой единицей, главным оружием которой была песня. Из называли утёсовскими "Катюшами", сравнивая со знаменитыми ракетными установками.



«И не теряет бодрость духа никогда»



С 1936 года Утёсов со своим оркестром, покинув Ленинград, обосновался в Москве. Коллектив поступил в ведение театрального отдела Центрального дома Красной армии (ЦДКА), но выступал, разумеется, не только на «ведомственных» площадках. На середину июня 1941 года была намечена серия концертов на сцене театра «Эрмитаж». Утро 22-го числа для оркестрантов началось с обычной репетиции перед вечерним выступлением. Утёсовцы назвали свою программу бодро и оптимистично — «Напевая, шутя и играя». Леонид Осипович работал над ней вместе со своим другом, известным ленинградским режиссёром Николаем Акимовым. Программа была новой, её ещё предстояло обкатать на публике, но судьба распорядилась иначе.



Сообщение о начале войны застало оркестр за работой. После недолгих колебаний решено было концерт не отменять. Однако программу пришлось менять в экстренном порядке за оставшиеся несколько часов. Утёсов и его музыканты нашли выход, обратившись к любимым песням времён Гражданской войны. По воспоминаниям тех, кто был в тот вечер в «Эрмитаже», самым пронзительным моментом концерта стала песня «Прощание», которую пел весь зал, понимая, что расставания вскоре придут в каждый дом:

Уходили, расставались,

Покидая тихий край.

«Ты мне что-нибудь, родная,

На прощанье пожелай!..»







Леонид Утёсов - Прощальная ленинградская

✨ «Одесский трамвай». Замечательный рассказ Аркадия Хайта

 

Ревут, ошалев, океаны,



Приказ отстояться не дан,



Не правы всегда капитаны,



Во всём виноват капитан…



За рок от разлуки кандальной,



За век, что в морях коротал,



Голову с плеч капитану.



Да здравствует капитан!



Г. Поженян.



Мне почему-то кажется, что стихотворение «Капитаны» Георгий Поженян посвятил Александру Маринеско, хотя я и знаю, что это не так. Просто очень уж очень много общего было в их биографиях: оба южане, оба были строптивы и своенравны, не ладили с начальством, оба были моряками и отважно воевали. И даже звание Героя Советского Союза не получили по одной и той же причине – однажды И.В. Сталин произнес фразу: «Хулиганов не награждаем звездой Героя». Относились эти слова конкретно к Г. Поженяну, но ими же руководствовались Политуправление флота, когда решался вопрос о награждении Александра Маринеско. Но судьба Г. Поженяна сложилась более удачно, чем судьба А. Маринеско. Он стал известным и любимым многими поэтом. Правда, звания Героя так и не получил. А. Маринеско прожил жизнь короткую – всего пятьдесят лет, и запутанную, как авантюрный роман, окончание которого было закономерно печальным – нищета и забвение. Звание Героя Советского Союза все-таки было ему присвоено через много лет после смерти. Стихи Г. Поженяна печатались в журналах, выходили отдельными сборниками, на них писали песни известные композиторы. Об Александре Маринеско помнили моряки, а вся страна узнала о нем, когда в 1984 году вышла книга А.Крона «Капитан дальнего плавания». Многие читатели посчитали повесть художественным вымыслом – настолько неординарным был герой повести подводник Александр Маринеско. Да не мог в советском подводном флоте в те годы быть капитаном подводной лодки такой отчаянный и вольнолюбивый человек. Его повадки, авантюрный склад характера подходили больше капитану пиратского корабля из флотилии Дрейка или отчаянному черноморскому контрабандисту, чем советскому офицеру.



А его фантастические победы над немецкими судами должны были принести ему не меньше, чем Золотую звезду Героя Советского Союза, но не было в списках этих Героев фамилии Маринеско. Тем не менее, Александр Иванович Маринеско был самым настоящим, а не литературным героем – самый эффективным и самым недисциплинированным подводником Великой Отечественной войны.

130 лет назад родился Константин Паустовский. Писателя считают одним из выдающихся мастеров пейзажной прозы, но не менее значимы его автобиографические книги. Детство и юность писатель провёл на Украине, и через десятилетия пронёс любовь к этому краю. Перечитывая воспоминания Паустовского о Киеве революционного периода, поражаешься, насколько сильно его описания напоминают день сегодняшний. Тут и резко забывшие русский язык «самостийные» гетманы в дедовых жупанах, и «гоньба москалей», и государственная борьба с русскими вывесками на магазинах, и общая театральность политики. Наконец, опора на интервентов и надежда на то, что «запад нам поможет». Таким был Киев Скоропадского и Петлюры в воспоминаниях Константина Паустовского. «Всё было мелко, нелепо и напоминало плохой, безалаберный, но временами трагический водевиль», – писал он о прошлом Украины. А оказалось, что заглянул в будущее.

Константин Паустовский в молодости

Повесть о жизни



На склоне лет Паустовский написал одно из самых значительных своих сочинений – автобиографическую «Повесть о жизни» в шести книгах. Писателю выпала долгая и интересная жизнь, многие яркие страницы истории России той эпохи он видел собственными глазами. Студентом сидел на галёрке в киевском городском театре, когда убили Петра Столыпина.

 

Когда в день рождения Великого города открывают памятник Великому одесситу, без спича не обойтись. Вот только кто кому должен его адресовать?! Великий одессит любил ломать каноны, а Великий город любил давать тому поводы. Не потому что они, одессит и город, любили всё запутать, просто издавна так это делалось в Одессе. Бабель, как и его Беня Крик, говорил мало, но говорил смачно. Посмотрим, есть ли ему что сказать за Одессу.

 

   Лучшая из столиц

 

Итак, оркестр, туш! Слово Бабелю:

«Одесса очень скверный город. Это всем известно. Вместо «большая разница», там говорят — «две большие разницы» и ещё: «тудою и сюдою»… Как это похоже на Бабеля. Ещё К. Паустовский, друживший в летописцем Молдаванки, первый заметил, что «в его рассказах жизнь ничем не отличалась от гротеска». Кстати, то, что здесь цитируется, впервые появилось подписанное именем «Бабель» в петроградском «Журнале Журналов» в 1916 году (№ 51).  Читать далее

«Живём мы как-то без азарта, однообразно, как в раю», — в былые времена корили себя одесситы и искали выход. Ситуация была, поверьте, обострённо критическая: игровых автоматов не было, букмекерских контор тоже, не было даже плохонького онлайн казино. Единственным шансом спустить деньги были, пожалуй, только лотереи.

Пещера Али-Бабы

В книге «Волшебный рог Оберона» Валентин Катаев повествует, как они с отцом однажды посещали лотерею-аллегри, которую перевозбуждённые благотворительностью светские дамы с приближением Рождества любили устраивать в зале Одесской биржи, той, которая ныне стала филармонией.  Читать далее

Были времена, когда Одессу наградили статусом третьего города империи после Петербурга и Москвы, даже Киеву присвоив четвёртое, тоже приличное место. Но в одном Одесса была безоговорочно первой (и этого никто не оспаривал) — Одесса была главным поставщиком кофе для всей империи. А поскольку кофе был напитком избранных, то нести тяжкий крест избранности вынуждена была и Одесса.

Кофейные секреты

Кофе всегда был привередлив — рос только в экзотических странах. Вот одесситам и внушали: «Вы-то хоть не привередничайте — раз в ваш порт везут всякую экзотику, то кому как не вам встречать «челноков» и принимать у них мыслимые и немыслимые сорта кофе». Вот и везли  жители экзотических стран в Одессу кофейные зёрна, а заодно и секреты их приготовления. Но не секрет, что торговля секретами так затягивает (шпионы это знают), что приезжие забывали уехать. Поэтому в Одессе множилось число кофеен, где подавали кофе по-турецки (у Каруты), по-гречески (у Амбразаки), по-абиссински (у Хрисолури) и даже, извините, по-варшавски (у мадам Мадзилевской).Читать далее

Ты выходишь из дома, которому уже лет сто. Выходишь во внутренний дворик — там на стульях сидят женщины, а под стульями — кошки. Они сидят так и летом и зимой — главное, чтобы солнышко пригревало. Они сидят так будто с самого дня основания Одессы. "У нас на Пересыпи много котиков,— объясняет тетя Клара.— Потому что у нас мищи-ии!" Никто никогда не видел тут ни одной мыши. Но, может, потому их и нет, что одесские котики и тети Клары всегда на страже? Они смотрят на тебя с абсолютно одинаковыми выражениями на лицах — кошки и женщины провожают взглядами до самой арки.  Читать далее

Одесса подарила миру такое количество выдающихся личностей, что из их биографий можно составить энциклопедию под стать «Брокгаузу и Ефрону». Вспомним хотя бы некоторых из них.



«Самая яркая по оригинальности и по духу фигура»



Сергей Уточкин (1876–1916)

Серёжа остался без матери пяти лет от роду, а когда ему исполнилось десять, потерял отца. Мальчика передавали с рук на руки бесконечные опекуны, не выдерживавшие его рискового и упрямого характера. Его всепоглощающей страстью стал спорт — единственная доступная возможность доказать всем, что он лучший. Сергей плавал и боксировал, ходил под парусом и фехтовал, играл в футбол и бегал на коньках, занимался борьбой и теннисом, участвовал в гонках: велосипедных, мотоциклетных и автомобильных. Все свои успехи и достижения он приписывал не какому-то особенному таланту, а упорству, трудолюбию и силе воли. Но в историю он вошёл как один из первых русских авиаторов.



В 1907 году Уточкин взмыл в небо над Одессой на воздушном шаре, поднявшись на высоту 1200 м. Однако для такой темпераментной натуры воздушный шар оказался слишком медленным и неповоротливым аппаратом. Он мечтал об аэроплане, а средств на то, чтобы пройти обучение, у него не было. В отличие от первого российского пилота Михаила Ефимова, тоже начинавшего свой путь в небо в Одессе, но учившегося в лётной школе самого Анри Фармана, Сергею пришлось осваивать азы воздухоплавания самостоятельно на биплане, принадлежавшем известному банкиру Ксидиасу, одному из членов правления Одесского аэроклуба. В 1910 году Уточкин именно в этом клубе и сдал экзамен на звание пилота.



Не имея иных средств к существованию, отважный авиатор стал зарабатывать их публичными полётами, выступая в разных городах необъятной империи.