1917, март:
жизнь на краю пропасти. Георгий Князев (1)

1917-й в письмах и дневниках. «Это были «Известия» 1 марта № 3. В них сообщалось о новом правительстве…»

Текст: Дмитрий Шеваров
Коллаж: ГодЛитературы.РФ/На улицах жгут гербы царской России. Февраль 1917 г.
1 марта

Георгий Князев, 29 лет

Среда. По улицам развешен «Приказ», подписанный Родзянко. Приглашаются собраться в определенное место все офицеры Петроградского гарнизона и все офицеры, находящиеся в Петрограде.

Значит, всем движением руководит Государственная Дума. Родзянко подписывается от имени военной комиссии Комитета Государственной Думы.

С проезжавших мимо нас автомобилей бросались летучки. Но достать мне их утром не удалось.

Встретил знакомую, учительницу музыки в 1-м Кадетском корпусе С.И.Т. Она шла с уроков. Корпус примкнул к народу. Вчера был обезоружен долго не сдававшийся Морской Корпус.

Сейчас, говорят, лица, стоящие за старый порядок, засели в Новой Голландии, около Благовещенской площади. Туда собирают войска, присоединившиеся к народу, чтобы выбить засевших.

Учительница настроена нервно, но бодро. Ей пришлось пережить тяжелые минуты. С крыши их дома кто-то стрелял. Она живет в 6 этаже. Крышу стали обстреливать. Несколько пуль попало ей в квартиру, разбили стекла, обломали потолок.

Одна пуля пролетела над головой ее сына, так что он упал от испуга, но, к счастью, ранен не был. Пуля была разрывная… Учительница сбежала вниз. Вышла к толпе и рассказала, что происходит в их квартире.

Солдаты стрельбу тотчас же прекратили.

На каждом углу толпятся кучки народа. Какая-то баба с красным бантиком (сегодня большинство ходят с красными лентами и тряпочками) рассказывает другим, что у них на Донской улице всю ночь раздавались выстрелы. А стрелял это городовой.

Он же и дворник… Надо пойти и вытащить его. Агитация ее все-таки не шла дальше этого. Ее слушали как-то пассивно… Но зажечь эта искра могла большой пожар.

Разгромили бы, конечно, квартиру этого дворника, и несдобровать бы самому дворнику. А поди, правда ли, что он и городовой в то же время, и стрелял всю ночь… Баба такая плюгавая, худая, с сиплым голосом, озлобленная.

Наша дворничиха «Тетя Паша» верит, что теперь все дешево будет. Хлеб, ждут, подешевеет до 3-х копеек, сахар, масло тоже… Муки, говорят, много нашли в участках. Тысячи пудов. Ругают полицейских.

Узнали из расклеенных газет, что Государю послана телеграмма.

Приведен ее текст. В народе говорят, что это третья телеграмма. На первые две государь, будто бы, не ответил. Говорят, что будут ждать до 4-х часов. Если к этому времени ответа не будет, то Государь будет считаться врагом народа.

В газете население призывается к спокойствию и поддерживанию порядка. Образовывается милиция. Сообщается об уходе ряда лиц из бывшего правительства.
Движение на улице громадное. Падает хлопьями снег. Изредка проезжают вооруженные автомобили с красным флагом. Особенных слухов нет.

На углу болтается по ветру объявление на картоне «53 Студенческий питательный пункт. 17 линия, дом №». Ходят курсистки и собирают деньги на оборудование питательных пунктов.

Появились плакаты от рабочих с девизом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь». И жутью повеяло от них.

Это крайние требования. Никакого компромисса, но резкостей нет. Ни одного выкрика вроде «долой самодержавие» и прочее. Чувствуется какая-то сдержанность. Правда, на одном печатном на машинке плакате-прокламации говорится: «долой Романовых»… «Довольно гнета» и т. п.

Самое грустное это то, если произойдет раскол. Теперь так необходима строгая организация и железная дисциплина. Иначе все пропало. Нужно, чтобы не поднялись подонки общества, чтобы не почувствовали, что теперь «все можно».

Вечером пошли по 8-он линии, позвонить по телефону к отцу на Удельную. Все время шли между солдатами. Около 8-й линии попался нам навстречу 180-й полк, возвращавшийся из Государственной Думы.

Во главе шел оркестр. Мимо нас шли все солдаты толпою, куря и без всякой дисциплины. Оркестр молчал. Потом затрещали барабаны. На углу 8-ой и Среднего стояло несколько автомобилей около ресторана «Лондон». Там, как оказалось, устроены Штаб и организуется милиция. Около входа стоит патруль.

Входят и выходят люди, записывающиеся в милицию. Рабочий с ружьем просит любопытных расходиться и не мешать. На всех углах кучки народу.

Горят редкие газовые фонари, но не темно. От только что нападавшего белого снега еще светлее.

Встретили у самой колбасной П.Я. Оказывается, папа ушел вчера пешком на Приморский вокзал. Покуда там еще ходили поезда. Сегодня о нем ничего не известно.

Телефоны работают, но плохо. На Удельную оборвался как раз провод. Там все относительно спокойно. Была только перестрелка у роты самокатчиков, которая не хотела сдаваться, но и та скоро перешла на сторону народа.

На обратном пути у аптеки (угол 12-й линии) какой-то мальчик читал листок газеты. Несколько человек слушали. Он читал тихо и плохо.

К тому же и снег, падая, хлопьями, покрывал печать. Я вызвался почитать погромче. Мне передали газету. Это были «Известия» 1 марта № 3. В них сообщалось о новом правительстве.

.