Автор текста: Владимир Шариков
Источник

Недавно моему отцу Шарикову Владиславу Ивановичу исполнилось 84 года. Поздравить его лично мне не удалось. Он живет в Минске, я – на Волге. Но мы с ним долго общались в скайпе.

Детство моего отца выпало на военные годы. Мой дед был офицером, и начало войны застало их семью на западной границе СССР. Дед едва успел затолкать жену и троих детей в теплушку последнего уходящего на восток поезда. По дороге тот самый поезд разбомбили, но моему отцу (еще пацаненку) и его сестрам все же удалось добраться до Волги. Здесь они пережили войну. Потом была учеба, и мой отец стал автоинженером. Он работал в разных местах, а в конце 70-х годов прошлого века его пригласили на БАМ. Сибирь отца зацепила. По натуре он бродяга и романтик. Наверное, работа на БАМе стала лучшим периодом его жизни.

Сейчас мне не хочется спорить с теми, кто утверждает, что БАМ строили зэки, что вся эта территория была словно огромная зона… Вокруг этой стройки ходит огромное количество баек и легенд.

Для отца и для тысяч бамовцев эта стройка осталась самым счастливым и светлым воспоминанием. Лучшее время в их жизни: яркое, романтическое и героическое. Так оно и было.

Сюда по комсомольскому набору приезжали лучшие молодые ребята со всех концов Советского Союза, здесь они создавали семьи, работали и совершали настоящие трудовые подвиги.

БАМ строила вся страна. БАМ строил и мой отец. Сначала он работал главным инженером, а затем – начальником автобазы №2 БАМтоннельстроя.

Отец напротив ворот автобазы.

Автобаза №2 обслуживала строительство Северомуйского тоннеля. Этот тоннель стал знаменит не только благодаря длине, но и благодаря своей неподатливости.

Еще будучи школьником, я дважды приезжал к отцу на БАМ и много раз бывал на его работе. Это была огромная автобаза, говорят, что самая большая в СССР. В ее состав входило свыше 2000 машин.

Причем это были не просто машины. Это были сильнейшие в мире машины: "Магирусы", "Татры", "Уралы", КрАЗы, КамАЗы, "Ураганы", Komatsu и др. И работали на них настоящие профессионалы. Многие были шоферами от бога.

Однажды я поехал к отцу на БАМ на "Магирусе". В кузове огромной машины находились запчасти к УАЗам, которые мы должны были доставить из Ульяновска в Северомуйск. В спарке с Магирусом шел Урал.

Наш путь пролегал через всю страну: Волга, Уральские горы, Байкал, Забайкалье. Мы ехали по удивительным местам. Увы, в те годы у меня не было фотоаппарата и я не мог снимать все те чудеса, которые мы видели. Но память хранит самые яркие моменты.

Я до сих пор помню, как мы преодолевали какую-то забайкальскую реку – бескрайний ревущий поток. Водила плотно закрыл окна, похлопал меня по плечу и дал газу. "Магирус" взвыл, словно дикий зверь, и буквально нырнул в реку. Мне стало страшно, хотя нет, не страшно. Я был просто в ужасе. Гремящая вода накрыла кабину и начала биться прямо в мое окошко. Мне казалось, что стремнина вот-вот перевернет нас, но огромная машина шла под водой, словно танк. Даже под водой мотор работал бесперебойно. Только из выхлопной трубы, торчащей над кабиной, валил черный дым.

Когда мы добрались до Северомуйска, водила потрепал меня, пацана, по голове и сказал: "Сибирь поддается только настоящим мужикам, так что теперь ты тоже бамовец…"

Недавно я перебирал старые тетради и нашел блокнот с отцовскими стихами, который он мне когда-то передал. Стихи простенькие, незамысловатые, но уж какие есть. Его стихи – о природе Сибири, о БАМе и о людях, которые его строили. Все они написаны отцом в конце 70-х – начале 80-х годов прошлого века.

Мой отец крайний справа.

Эти стихи – своего рода посвящение тем, кто работал рядом с моим отцом: шоферам, слесарям, бухгалтерам, проходчикам, инженерам, всем жителям Северомуйска.

Ну, в общем, всем строителям БАМа посвящается!

Администратор ресурса Владимир Шариков.

На вокзале

Как обычно, на вокзале

Шумный гомон, громкий смех.

В зале – будто на базаре,

Не хватает мест для всех.

С ночи очередь у кассы,

Как прибойная волна.

Разъяренные, как барсы,

Нет билетов, как всегда.

Кто по брони, кто без брони,

Кто от Васи, кто от Сони.

Кто от партсекретаря,

Я же сзади, как всегда.

Нет ни брони, нет ни Сони,

Лишь рабочие мозоли

Да седая голова –

Вся протекция моя.

Из окна вагона

За окном болота, сопки,

Речки, хвойные леса.

На болотах, словно кочки,

Островки из камыша.

Промелькнут порой домишки,

Белоснежные поля.

Машут шапками мальчишки,

И опять снега, леса.

Не страшны морозы, не страшны метели,

Горные обвалы нас не устрашат.

Не шумите, сосны, не шумите, ели,

Вы не запугаете бамовских ребят.

Через перевалы, реки и болота

Магистраль проложим на века.

Не страшна любая нам работа,

По зову сердца мы приехали сюда!

Сибирская тайга

Сибирская тайга и сопка голубая,

Сосны, кедры, лишайники, мхи.

Трасса БАМа – трасса стальная,

На привалах ночные костры.

Была тайга для всех нас как родная.

Мари, озера, реки, гольцы.

Нас не прельщала жизнь городская,

Этой жизнью мы были горды!

Мечта

Чарует синева Байкала,

Шуршит и плещется волна.

Меня ж манит тайга глухая,

Где затерялась Ангара.

В таежных горах

Тишины никто не нарушает,

Лишь листва порой зашелестит.

На вершине солнцем снег играет.

Радуга сверкает и горит!

Северомуйск

Вокруг поселка – сопки и тайга,

Вершины гор покрыты снегом.

На небосводе мерзнут облака.

Лишь звездочки мерцают синим светом.

Вид на Северомуйск

Спутник

Иду по улице поселка

В сопровождении кутенка.

Он тихо, жалобно скулит,

Наверно, что-то говорит.

Саяны

Могучие заснеженные горы

Разукрашены сибирскою тайгой,

Голубые и лиловые узоры

Вперемешку с белоснежной кисеей.

Горные искрящиеся реки,

Голубая бесконечная тайга.

Топкие болотистые мари

И ковер узорчатый из мха.

Изумрудом шишка отливает

На вершине старожила-кедрача,

Радугой сверкает и играет

Грудь таежного красавца косача.

Долина Муякана

Тишины никто не нарушает,

Лишь река средь скал бурлит.

На вершине снег искрится и сияет,

И холодным пламенем ледник горит.

Теплый ветер обнимает и ласкает,

Нежные березки шелестят листвой.

Стайка рябчиков в кустах порхает,

Пахнет прелой прошлогоднею травой.

Ель, сосна, березка-карлик,

Даль – болотистая марь.

На горах прижался стланик,

Зимовьё с дымком, как встарь.

Гор вершины вечно белы,

Их цепляют облака.

Сквозь белесые пробелы

Небосвода синева.

У подножья гор багульник,

Будто розовый ковер.

Осторожней будь с ним, путник,

Ядом запах напоен.

На полустанке Архара

В сторожке далекой, в избушке убогой

С прогнившею крышей и ветхой трубой

Сижу одиноко и сплю беспокойно,

Случайно заброшен в болота судьбой.

Полы пахнут прелью, годами, полынью,

Венцы подточил белоснежный грибок.

На маточной балке – следы колыбели,

Кошка у печки свернулась в клубок.

В углу у двери – рукомойник старинный,

Топорной работы шкаф небольшой.

И в этой избенке с просевшею стенкой

Сижу и мечтаю о встрече с тобой.

У костра

Песню тихо поем у костра

Про родные поля и дома,

А вокруг – вековая тайга,

Необъятная наша страна.

Осень

Север холодом пахнул,

Ветер будто бы поддатый.

Штормом баргузин дохнул,

В глубь лесов ушел сохатый.

Кодар

Мы на Кодар на вертолете прилетели,

Ноябрь в свои права уже вступил.

Деревья от мороза индевели,

И сопку плотный снег укрыл.

Мне указали – вот площадка,

Отныне связаны мы с ней,

Автомобилей в будущем стоянка,

Ну а сейчас – тайга среди камней.

Кодарская зарисовка

Нежные пугливые олени –

Это чудо трудно описать.

В горных речках – шустрые форели,

Красотою им линок под стать!

Все картины мира не сравнятся

С красотой таежной наяву.

Словно в опьяняющем забвенье,

О Кодаре вспоминаю и пишу.

Старое кафе

Люблю я старое кафе,

В нем хорошо, уютно мне.

Здесь собиралися друзья,

Теперь один остался я.

Всех разбросала нас судьба,

Встречаемся лишь иногда

В уютном стареньком кафе

И вспоминаем о мечте…

Отец крайний справа.


А теперь еще несколько бамовских фотографий: Северомуйск, Автобаза №2, БАМ и бамовцы.

Все фото принадлежат бамовцу Ивану Евстигнееву.

Иван Евстигнеев с семьей. БАМ

Поселок Северомуйск.

Улица Северомуйска.

Трасса на поселок Тоннельный.

Вид на территорию Автобазы №2. Северомуйск.

Дорога к переправе.

Зимник.

Авария на трассе.

Логотип Автобазы №2.

На въезде.

Поселок Новый Уоян. БАМ.

Регина Збарская – легендарная советская манекенщица, трагическая судьба которой полна загадок, не перестающих волновать историков моды и по сей день. Пожалуй, политика и мода еще так никогда тесно не переплетались, как это случилось в жизни невероятно красивой и обаятельной женщины. К сожалению, эта гремучая смесь сыграла с ней злую шутку, жуткую глубину которой еще предстоит оценить.

Первая красавица подиумов на Кузнецком – Регина Збарская – одна из тех личностей, биографию которых начинают с конца.

В октябре 1987 года "Голос Америки" сообщит о кончине знаменитой советской манекенщицы. В Москве тогда никто не знал точно, что именно случилось с Региной Збарской. Параллельно ходили две версии смерти – медикаментозное отравление и вскрытие вен, однако обе они говорили о суициде.

Тело бывшей манекенщицы было обнаружено без признаков жизни в палате московской психиатрической больницы № 1, известной ныне как "Кащенко", пациенткой которой 51-летняя Збарская являлась на тот момент.

По заключению судмедэксперта смерть наступила в результате пищевого отравления, которое привело к остановке сердца. На коленях Збарской в момент смерти находилась толстая синяя тетрадь – дневник, который она вела многие годы.

В следственных протоколах по непонятным причинам не отражается содержание даже последних записей, которые могли бы приоткрыть тайну ее гибели. В последствие дневник Регины Збарской станет одним из главных исторических документов, рассказывающих о темной стороне советской моды и ее закулисья.

В конце 50-ых в Доме моды на Кузнецком мосту появилась яркая модель Регина Колесникова. Привела ее туда художник Вера Аралова, заметившая девушку с "европейской красотой" среди других студентов на улице. В то время Регина училась на экономическом факультете ВГИКа. Она сильно выделялась не только внешне, но и своими изысканными манерами.

В Доме моделей она сразу стала манекенщицей №1, хотя очертания ее ног были далеки от идеала. Более того, их кривизну она умела обыграть таким образом, что она придавали ей особый шарм, лишивший в последствие комплексов многих советских девушек с подобными проблемами.

Начало модельной карьеры Регины Збарской совпало с полетом человека в космос и началом соревнования с США во всех сферах, включая легкую промышленность и моду. Дом моделей на Кузнецком стал выездным, а показ коллекции 1961-го года московского модельера Веры Араловой в Париже произвел настоящий фурор.

Публика впервые увидела высокие сапожки с молниями на голенищах именно на ногах советских красавиц, среди которых была и Збарская. Но все это было больше похоже на показуху, а на родине за хранение западного модного журнала можно было схлопотать срок по статье 242 УК РСФСР (за распространение порнографии). Данное издание входило в список запрещенных к ввозу на территорию СССР.

Единственным на то время источником модных тенденций был ленинградский журнал "Моды", демонстрировавший работы дизайнеров с Кузнецкого моста. Однако уже в 67-ом в Москве состоялся первый международный фестиваль мод, на который съехались ведущие западные кутюрье. К данному событию был приурочен специальный выпуск журнала мод, с обворожительной брюнеткой Региной Збарской на обложке.

На развороте она предстала в великолепном платье "Россия", созданном по мотивам русской иконописи. Номер журнала облетел весь мир, а лицо Збарской надолго стало визитной карточкой СССР. Великий Феллини, увидев русскую модель в красном платье, сказал, что у нас есть свои Софи Лорен, после чего Регину часто станут сравнивать с итальянской актрисой. Ей восхищался Пьер Карден, Ив Монтан и даже Фидель Кастро.

Пик карьеры для Збарской обернется началом печальных страниц ее биографии. В скором времени она станет женой молодого и перспективного живописца Льва Збарского, потомка Бориса Збарского, забальзамировавшего тело Ленина. Этот союз принесет манекенщице еще большую славу и высокое положение в обществе, но также и внимание со стороны органов госбезопасности.

Некоторые представители столичной богемы, находясь в приятельских отношениях со Львом Збарским, сотрудничают с КГБ. Постепенно Регину втягивают в спецоперации по сбору информации о настроениях тех или иных западных деятелей, посещающих столицу. Она свободно общалась на двух языках, кроме русского, причем могла поддерживать интеллектуальные беседы, после чего обязана была предоставить о них подробный письменный отчет.

Одним из объектов наблюдения стал Ив Монтан, с которым у Регины было связано множество эпизодов. Так модель Збарская оказалась тайным оружием, защищающим государственные интересы СССР и заложницей собственной красоты.

Регина Збарская была элитной моделью и часто выезжала в зарубежные командировки. Она и ее коллеги негласно курировались "людьми в штатском". Между тем отношения с мужем не складывались, – он не хотел общих детей и часто давал повод для ревности.

В скором времени их брак распадется, и Лев Збарский неожиданно для всех иммигрирует из СССР. Это дает повод "лубянке" провести ряд нелицеприятных бесед с бывшей женой невозвращенца и взять ее под пристальный контроль.

Время было неоднозначное. Советская прима подиумов столкнется с предательством не в последний раз. Героем ее следующего любовного романа станет молодой югославский журналист, который использует Регину для достижения собственной славы.

Вскоре под его авторством выходит книга на немецком языке "Сто ночей с Региной Збарской", в которой ярко описываются откровенные эротические сцены, а также вся подноготная о связях с членами ЦК и антисоветская пропаганда.

После визита в на "лубянку" Збарская напугана и сломлена настолько, что пытается свести счеты с жизнью, но тогда ее успеют спасти. В дальнейшем все чаще проявляются приступы мании преследования и депрессии.

Психбольница, нейролептики, подавленность сильно меняют некогда приму, но все же ей суждено будет вернуться на подиум. В одно время ее пригласит на работу старый знакомый – Вячеслав Зайцев. Однако ее психика надломлена и скоро Збарская опять оказывается в палате для душевнобольных.

Ее обследуют и решают изолировать, т.к. считают опасной для общества. До конца своих дней Регина Збарская будет находиться в клинике под наблюдением. Обстоятельства ее смерти остаются загадочными, а место захоронения – неизвестным…

В советское время кино не нуждалось в рекламе. Гигантские очереди у касс всегда были лучшей "афишей" фильма. Дома смотреть было нечего, “видики” были не у всех, в то время как билет в кино стоил до смешного мало. Это и стало беспроигрышной комбинацией для полных залов в советских кинотеатрах. Кино для советского зрителя было тем "окошком в Европу", за которым открывался необычный, завораживающий мир…

В жизни каждого советского человека кино, как любимейшее из доступных ему досугов, занимало почетное место. Об этом говорит простая статистика: советский человек ходил в кинотеатр в среднем 17 раз в год! Много ли сейчас найдется таких киноманов? В кинотеатрах крутили отечественные фильмы без намека на чернуху, бешено популярные в СССР индийские мелодрамы, ну, и киноленты соцстран.

Большой редкостью, а потому и в большом фаворе были итальянские, французские и голливудские картины. Авторитетный журнал "Советский экран" раз в год печатал список фильмов для голосования, из которого выбирали "Фильм года".

И ведь было из чего выбирать: в Союзе ежегодно снималось несколько сотен фильмов. Время — главный критик советского кинопрома — отсеяло "брак" производства, стерло его из памяти, оставив нам для ностальгии добрые светлые фильмы той эпохи.

В темных залах кинотеатров СССР всегда царила особая атмосфера, которую до сих пор помнят и по которой скучают посетители кинотеатров той поры.

"Девять с половиной недель" и лейка

— Настроение перед походом в кино всегда было веселым, приподнятым, — вспоминает Оксана Николаенко, жительница Ивано-Франковска. — На сеансы нашумевших фильмов билетов было не достать, очереди у касс были смертоубийственные.

Очередь в кинотеатр, 1981 г.

Облупленные стены, расшатанные, скрипучие кресла и далеко не идеальный звук в советских кинотеатрах мало кого волновали. Главное – фильмы, которые были более искренние, что ли. Не то, что сейчас: картинка есть, а души нет. Тогда не было попкорна, никто не хрустел у уха. Было какое-то уважение к самому кино – во время сеанса в зале стояла гробовая тишина.

Как-то крутили "Девять с половиной недель". Для советского целомудренного народа это было настоящим откровением! В пикантные моменты народ стыдливо хихикал и даже отворачивался, стесняясь самого себя, хотя румянца в темноте не было видно.

Помню, я студенткой пошла в кино со своей соседкой — пожилой женщиной, лет так за шестьдесят. Я смотрела на экран, не отрываясь, сцены были "накалены" страстями. А как же я переживала за героиню, когда она рассталась с любимым!

И вот помню фрагмент, как она одиноко ходит по квартире и поливает цветы из лейки. И в этот момент моя соседка выдает на весь зал: "Вот бы мне такую леечку, дома цветы поливать!" Народ со смеху просто сполз с кресел и "плакал". Как говорится, кто о чем!

"Двойной" билет

На стоящие фильмы в СССР билеты всегда брали заранее. Чтобы потом не пришлось бродить под кинотеатром и клянчить у прохожих: "Лишнего билетика не найдется?".

Ночных сеансов в советское время не было. Билеты стоили от 10 копеек до рубля. Были даже утренние сеансы для детей, стоили билеты дешевле, чем "взрослые", — 10 и 25 копеек. Впрочем детские сеансы были в местных дк и клубах, крутили там всякие детские фильмы.

Специально для юных зрителей во многих кинотеатрах имелись специальные "малые" залы с отдельным входом, у которого стояли советские игровые автоматы за 15 копеек.

Перед просмотром зрители, пришедшие на сеанс заранее, с интересом осматривали стены, на которых висели фотопортреты звезд советского кино и кадры из знаменитых фильмов, могли зайти буфет и чем-нибудь перекусить.

Кассирши выписывали билеты вручную, выбрать ряд и место можно было на плане зала, который висел перед окошком кассы. Нередко нечистые на руку кассирши зарабатывали на желании граждан попасть на премьерный показ нашумевшего фильма и специально выписывали два билета на одно место, из-за чего случались конфликты.

Затем билетерши с невозмутимым видом доставляли к общему ряду дополнительные стулья, чтобы сеанс могли посмотреть все, и клали "левую" выручку себе в карман.

"Мы еще встретимся, Фантомас"

Перед началом сеанса публику частенько забавляли коллективы художественной самодеятельности. Сам сеанс начинался с легкой "пробежки" по новостям культуры или спорта, голос за кадром докладывал о значительных успехах в промышленности и сельском хозяйстве страны.

.— Перед показом фильма также крутили сатирический журнал "Фитиль", детский журнал "Ералаш" или съезды КПСС, — вспоминает черновчанин Николай Колесников. — Самым нашумевшим стал "Фантомас", на него мечтали попасть все мальчишки. В советские времена такой фильм в прокате был чем-то невероятным, и пропустить его было немыслимо.

Очереди у касс вились змейкой, все дни кинозалы были забиты под завязку. На выходе из кинотеатра в толпе еще долго звучала фраза: "Мы еще встретимся, Фантомас". После него в стране началась настоящая фантомасомания. Имя киногероя пытались увековечить на стенах домов и заборах. Любой лысый мужчина моментально получал шутливое прозвище Фантомас.

В небольших городах и поселках походы в кино становились событием. В селах — и подавно. Желающих посмотреть кино сельские клубы едва вмещали, кресел, понятно, не хватало. Бывало, зрители на коленках "выстаивали" перед экраном весь сеанс или смотрели кино через открытые окна с улицы.

— Люди ждали киносеанса, как праздника, — вспоминает Елена Маркина, жительница Комсомольска Полтавской области. – Это не то, что сейчас: проходил себе мимо кинотеатра, зашел-вышел-забыл, что смотрел. Это было волнительное событие, настоящий выход в свет!

Помню, как мои родители собирались в кино на "Унесенных ветром". Нас маленьких с братом впервые оставили одних дома так надолго. Была зима, мы весь вечер просидели у запотевшего окна, гадая, где же бродят мама с папой: может, их тоже "ветром унесло" или снегом занесло? Очень переживали.

К полночи родители вернулись, румяные и довольные. Оказалось, они просто опоздали на последний автобус…

Диана Каминская
novaya.com.ua

В советские времена возник особый социальный диалект группы возраста 12-22 лет – так с помощью лексических особенностей речи молодежь противопоставляла себя не только старшему поколению, но и официальной системе.

Для молодежной субкультуры сленг часто является способом самовыражения. Вспомните, как вы в подростковом возрасте употребляли разные "словечки", которые часто не имели ничего общего с нормальной речью. Большинство молодых людей пользуются такими словами регулярно, даже не задумываясь, кем и когда они были придуманы.

Итак, словарь сленга 1960 –х годов:

Котлы – наручные часы

Хилять – неспешно прогуливаться

Шузы на каше – обувь на толстой подошве из белого синтетического каучука

Бродвей – главная (центральная) улица любого города. Например, в Питере Бродвеем называли Невский проспект, а в Москве – улицу Горького (Пешков-стрит)

Мани, манюшки – деньги

Шнурки в стакане – выражение означавшее, что родители дома

Баруха – девушка, придерживающаяся широких взглядов относительно общения с парнями

Совпаршив – искажённое сокращение "совпoшив", то есть вещи, произведенные в СССР

Чуча – песня из кинофильма "Серенады солнечной долины", который стал культовым для стиляг Советского Союза

Музыка на костях – метод записи самопальных музыкальных пластинок на рентгеновских снимках

Стилять – танцевать

Бараться – заниматься сексом

Пример: "Вчера хиляли мы по Бродвею, один мой кореш обещал шузы на каше и еще про котлы щтaтские гнал, но не свезло – фраерок кинул, совпаршив принес какой-то рижский. Были манюшки, решили в "Аист" пойти, так там жлобье подняло визг из-за моей баpухи. На хату ко мне никак не могли: шнурки в стакане. Пошли к ней. Чучу на костях послушали, постиляли, пожамкались, настрою бараться не было – так и повырубались".

Словарь 1970-х:

Полис — милиция

Герла — девушка

Хаеp — длинные волосы

Попилить хаеp — подстричь. В те годы это часто делали в милиции при задержании

Хайpатник — лента, поддерживающая волосы на лбу

Фейc —внешний вид, лицо

Пpикид — одежда

Стpематься — бояться, пугаться

Фaкмен —неприятный тип, неудачник

Стебаться — смеяться над кем-то, издеваться

Скипнуть — уйти, сбежать

Дpинчить до кpейзы — напиваться до беспамятства

Пример: Мне недавно полис хаер попилил наголо, я так долго за цивильного пpoканывал. Предки мой фейс еще как одобряли, еще бы пpикид совкoвый завел, они бы вообще глюки от кaйфа словили. Такие приколы меня стремали, я без хайpатника себя фaкменом чувствовал. Тогда герла моя сперва стебалась надо мной, потом вообще скипнула. Несколько недель я убитый ходил, только и делал что сидел как обдолбанный, напостой дpинчил до крeйзы, ничего не цепляло."

Словарь 1980-х:

Обломаться — потерять к чему-либо интерес, пасть духом, остаться ни с чем, "перегореть"

Сeйшн — концерт

Утюг — фаpцовщик (скупщик или спекулянт), скупающий у иностранцев вещи и валюту

Аскать — просить деньги на улице у прохожих. Популярным персонажем такого метода получения денег был Янис Абаскайтис —мифологический литовец, якобы потерявший билет в Ригу и нуждающийся в средствах, чтобы вернуться домой

Береза — так именовали работников добровольной дружины, которые помогали милиционерам проводить воспитательные санкции по отношению неформальной молодежи

Сестра, систеp — системная девушка

Любеpа — жители Люберец, которые носили клетчатые штаны, сшитые из занавесок, и короткие стрижки, считали своим долгом приезжать в столицу и бить всех обладателей длинных волос. Эти агрессивно настроенные молодые люди любили в свободное время качаться на самодельных тренажерах.

Вписать — пустить переночевать к себе домой хороших людей

Мочалка — девушка, которую "красоткой" никак не назовешь

Система — общее название всех неформалов

"Турист" — популярная среди системщиков недорогая кофейня, находившаяся у Бульварного кольца, распространенное место их встречи

Гоголя — Гоголевский бульвар

М2 — федеральная трасса Москва-Симферополь

Оригинал взят у maxxbay в Молодёжный сленг времен СССР