Анастасия — женская форма мужского имени Анастас и в переводе с древнегреческого означает «воскресшая», «возрожденная к жизни».

Анастасии не обижены именинами. Наиболее известны три святые, носившие это имя.

23 марта по новому стилю отмечается день Анастасии Александрийской, пустынницы, жившей в VI веке.

Преподобная Анастасия происходила из аристократической семьи Константинополя и пользовалась большим уважением императора Юстиниана I. Рано овдовев, она тайно покинула мир и основала монастырь близ Александрии. Через несколько лет император Юстиниан, также овдовев, решил найти Анастасию, чтобы жениться на ней. Скрываясь от поисков, прекрасная монахиня по благословению преподобного аввы Даниила поселилась в отдаленной пещере под видом евнуха Анастасия и прожила в строгом затворе 28 лет. Лишь после мирной кончины преподобной авва Даниил открыл ее тайну.

11 ноября чтится Анастасия Римлянка, преподобная мученица, жившая в III веке.

Сиротой она была воспитана в монастыре близ Рима. Двадцати лет от роду претерпела жестокие пытки за веру Христову. Народ, видя бесчеловечные издевательства, вознегодовал, и мучители вынуждены были прекратить пытки, обезглавив мученицу.

Наконец, 4 января празднуется память Анастасии, богатой римлянки, жившей в IV веке.

Анастасия Узорешительница. Византийская икона XV века.

Она утешала заключенных в темнице христиан, лечила их раны и выкупала на свободу (за что получила прозвище Узорешительница). Затем сама претерпела за веру Христову великие мучения и смерть. Анастасия-узорешительница считается покровительницей беременных, ей молятся при родах.

В России особенно известна царица Анастасия Романовна — первая жена Ивана Грозного.

Анастасия Романовна на Памятнике Тысячелетия России

По словам летописца, «предобрая Анастасия наставляла и приводила Иоанна на всякие добродетели». Ее загадочная смерть тяжело отразилась на душевном состоянии царя и была одним из обстоятельств, обостривших его борьбу с боярством.

Столетие назад это имя было популярным как в царской фамилии (вспомним великую княжну Анастасию, дочь Николая II),

так и в крестьянской среде. Кроме того, Настенька — самое распространенное имя героинь русских сказок.

В наши дни имя Анастасия по-прежнему любимо. В Москве с 2005 года это самое популярное имя у новорожденных девочек.

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 4274 3200 2087 4403

Мои книги

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2074821.html

Я остаюсь, чтобы жить

А мы опять стоим и в трюме вода,
И ты опять твердишь, что надо бежать,
И ты опять твердишь, что надо туда,
Где не качает, сухо и есть чем дышать.

Но ведь и здесь есть шанс, пускай один из десяти,
Пусть время здесь вперед не мчится - ползет.
И пусть остаться здесь сложней, чем уйти,
Я все же верю, что мне повезет.

Но я, я остаюсь.
Там, где мне хочется быть.
И пусть я немного боюсь,
Но я, я остаюсь,
Я остаюсь, чтобы жить!

Ты говоришь, что здесь достаточно зла,
И ты спешишь скорей отсюда уйти,
Ты говоришь, что мне неволя мила,
И свято веришь в правду другого пути.

Бежать и плыть, лететь, куда, все равно,
Лишь бы туда, где нет и не было нас.
Ты говоришь, здесь все погибло давно,
И слишком много чужих среди нас.

Но я, я остаюсь.
Там, где мне хочется быть.
И пусть я немного боюсь,
Но я, я остаюсь,
Я остаюсь чтобы жить!

Я здесь привык, я здесь как будто в строю,
Я вижу все, хоть здесь и мало огней.
И на ногах я здесь так твердо стою,
А чтоб стоять, я должен держаться корней.

Я здесь привык, я здесь не так одинок,
Хоть иногда, но здесь я вижу своих.
Когда начнет звенеть последний звонок,
Я буду здесь, если буду живым.

Но я, я остаюсь.
Там, где мне хочется быть.
И пусть я немного боюсь,
Но я, я остаюсь,
Я остаюсь чтобы жить!
https://youtu.be/sdrMOdVx8Vs

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2074427.html

Из писем А. П. Чехова издателю А. Суворину:

«Женщины, Алексей Сергеевич, которые употребляются, или, выражаясь по-московски, тараканятся на каждом диване, не суть бешеные, это дохлые кошки, страдающие нимфоманией. Диван очень неудобная вещь. Его обвиняют в блуде чаще, чем он того заслуживает. Я раз в жизни только пользовался диваном и проклял его».

«...Распутных женщин я видывал и сам грешил многократно, но Золя и той даме, которая говорила Вам «хлоп - и готово», я не верю. Распутные люди и писатели любят выдавать себя гастрономами и тонкими знатоками блуда, они смелы, решительны, находчивы, употребляют по 33 способам, чуть ли не на лезвии ножа, но все это только на словах, а на деле же употребляют кухарок и ходят в рублевые дома терпимости. Все писатели врут. Употребить даму в городе не так легко, как они пишут. Я не видал ни одной такой квартиры (порядочной, конечно), где бы позволили обстоятельства повалить одетую в корсет, юбку и турнюр женщину на сундук, или на диван, или на пол и употребить ее так, чтобы не заметили домашние. Все эти термины вроде в стоячку, в сидячку и проч. - вздор.
Самый легкий способ - это постель, а остальные 33 трудны и удобоисполнимы только в отдельном номере или сарае. Романы с дамой из порядочного круга - процедура длинная. Во-первых, нужна ночь, во-вторых, вы едете в Эрмитаж, в-третьих, в Эрмитаже вам говорят, что свободных номеров нет, и вы едете искать другое пристанище, в-четвертых, в номере ваша дама падает духом, жантильничает, дрожит и восклицает: «Ах, боже мой, что я делаю? Нет? Нет?», добрый час идет на раздевание, на слова, в-пятых, дама ваша на обратном пути имеет такое выражение, как будто вы ее изнасиловали, и все время бормочет: «Нет, никогда себе этого не прощу!» Все это не похоже на «хлоп - и готово!». Конечно, бывают случаи, когда человек грешит, точно стреляет, - пиф! паф! и готово, но эти случаи не так часты, чтобы о них стоило говорить. Не доверяйтесь Вы рассказам! Верьте храбрым любовникам так же мало, как и охотникам. Помните пословицу: «Кто чем болит, тот о том и говорит» - кто много постил, тот больше всех и с большим удовольствием говорит о любовных приключениях и 33 способах. Никто так не любит похабни, как старые девы и вдовы, у которых еще нет любовника. Писатели должны быть подозрительны ко всем россказням и любовным эпопеям. Если Золя сам употреблял на столах, под столами, на заборах, в собачьих будках и в дилижансах или своими глазами видел, как употребляют, то верьте его романам; если же он писал на основании слухов и приятельских рассказов, то поступил опрометчиво и неосторожно».

«Когда из любопытства употребляешь японку, то начинаешь понимать Скальковского, который, говорят, снялся на одной карточке с какой-то японской ****ью. Комнатка у японки чистенькая, азиатски-сентиментальная, уставленная мелкими вещичками; ни тазов, ни каучуков, ни генеральских портретов. На подушку ложитесь вы, а японка, чтобы не испортить себе прическу, кладет под голову деревянную подставку. Затылок ложится на вогнутую часть. Стыдливость японка понимает по-своему: огня она не тушит и на вопрос, как по-японски называется то или другое, она отвечает прямо и при этом, плохо понимая русский язык, указывает пальцами и даже берет в руки, и при этом не ломается и не жеманится, как русские. И все время смеется и сыплет звуком «тц». В деле выказывает мастерство изумительное, так что вам кажется, что вы не употребляете, а участвуете в верховой езде высшей школы. Кончая, японка тащит из рукава зубками листок хлопчатой бумаги, ловит вас за «мальчика» (помните Марию Крестовскую?) и неожиданно для вас производит обтирание, при этом бумага щекочет живот. И все это кокетливо, смеясь и с «тц».

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 4274 3200 2087 4403

Мои книги

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2074238.html

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2073899.html

Из далёкого 2008 года.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2073706.html

Казаку в седле не спится,
Он несётся, словно птица,
Лишь земля вослед дымится
В сполохах огня.
Вскачь несётся в чистом поле.
Где же, ты, святая воля?
Без тебя нет счастья боле…
Где найти тебя?

Может, где-то утром рано
Встретишь в поле басурмана
И снесёшь, как у барана,
Бритую башку.
Может быть, уйдя с майдана,
Среди поля-океана
Встретишь, встретишь ты нежданно
Пулю на скаку.

Но казак в седле смеётся.
Что же хлопцу остаётся?
Только трус с врагом не бьётся,
Распрямясь в седле.
Нет нигде на свете воли,
Разве только в чистом поле
И в сырой земле.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2073376.html

Американский библиотекарь Меган Розенблюм занимается поиском и изучением книг, переплетенных в человеческую кожу. В обыденном представлении создание столь жуткого артефакта, как обложка из кожи человека, может быть делом рук только нациста или маньяка, однако в действительности этим занимались добропорядочные и респектабельные члены общества.

Меган Розенблюм. Темные архивы. Загадочная история книг, обернутых в человеческую кожу. М.: Эксмо, 2022. Перевод с английского Елены Быковой. Содержание

Автор «Темных архивов» впервые столкнулась с основным предметом своих грядущих научных исследований, когда, будучи в 2008 году студенткой магистратуры по библиотечному делу и сотрудницей медицинского издательства, обнаружила на втором этаже Музея медицинской истории Мюттера в Филадельфии полку с неприметными изданиями в кожаных переплетах. Табличка, прикрепленная рядом с ними, до глубины души потрясла Розенблюм: она гласила, что эти книги переплетены в человеческую кожу.

В период, когда Меган только начинала интересоваться этой темой, она еще была окружена множеством мифов. Долгое время ученым даже не удавалось достоверно установить, действительно ли та или иная книга переплетена в человеческую кожу, или ее история является просто легендой. Все изменилось в 2014 году, когда работники Гарвардской библиотеки решили эту задачу посредством метода пептидной массовой дактилоскопии. Он позволяет по крохотному кусочку материала отличить кожу человека от шкур животных, в которые часто переплетают книги.

Объединив свои усилия с химиком из Гарварда и его коллегой из музея Мюттера, Меган создала проект «Антроподермическая книга», действующий и поныне. Цель этого проекта — выявить и проанализировать как можно больше книг, считающихся переплетенными в человеческую кожу. Чтобы собственными глазами увидеть такие книги, хранящиеся в университетских библиотеках, почтенных музеях и частных коллекциях США и Европы, Розенблюм провела пять лет в путешествиях, результат которых описан в книге «Темные архивы».

Дело врачей

Начнем с азов: практика изготовления книг в переплете из человеческой кожи называется «антроподермической библиопегией» (от греческих слов «человек» (anthropos), «кожа» (derma), «книга» (biblion) и «скрепление» (pegia). На момент написания «Темных архивов» ученым было известно, что в мире существует по меньшей мере 17 (сейчас это число увеличилось до 18) книг в подлинном антроподермическом переплете. Подлинность еще 19 книг, называемых антроподермическими, ученым пока только предстоит проверить, так как далеко не все библиотеки, где они хранятся, соглашаются сотрудничать с исследователями. Первые экземпляры книг в переплете из человеческой кожи появились в период раннего Нового времени, а большая часть подобных артефактов относится к XIX столетию.

Само упоминание переплетов из человеческой кожи неизбежно ставит перед нами вопрос: у кого вообще могла появиться идея и найтись возможность для создания столь пугающих и неоднозначных произведений, требующих одновременно интереса к книжному делу, предельного отсутствия брезгливости и доступа к человеческим останкам?

Читателям, вполне вероятно, подумалось, что переплеты из человеческой кожи имеют отношение к зверствам нацистской Германии. Сама Розенблюм пишет, что эта ассоциация является наиболее распространенной: когда она говорит своим новым знакомым, что изучает антроподермическую библиопегию, чаще всего люди думают, что такая практика могла существовать только под властью Гитлера. Логика здесь понятна: если, согласно популярным представлениям, нацисты изготавливали абажуры из кожи татуированных заключенных, то что в целом свете могло им помешать начать делать из нее переплеты для томиков Ницше?

Действительность одновременно более прозаична и менее комфортна. Большинство известных нам антроподермических переплетов создавалось практикующими врачами XIX столетия, интеллектуалами и библиофилами. Эти люди снимали фрагмент кожи с трупа во время анатомического вскрытия и делали из него переплет для самых редких и старых трудов в своей библиотеке, в результате чего книги становились еще ценнее.

Как подмечает Розенблюм, «неудивительно, что общественность упорно связывает идею антроподермических книг с нацистами. Легче поверить, что предметы из человеческой кожи сделаны чудовищами вроде офицеров СС и серийных убийц, а не уважаемыми врачами, которыми, как надеются родители, их дети станут в будущем».

Похитители трупов на службе прогресса

Розенблюм ставит читателя перед фактом: создатели антроподермических переплетов были не сумасшедшими мясниками, кромсающими трупы в жутких подвалах, а представителями высших слоев общества, людьми, вызывавшими восхищение и желание им подражать. Столь циничное и бесцеремонное отношение к человеческим останкам в наших глазах едва ли сочетается с врачебной этикой, однако последняя не оставалась неизменной на протяжении истории становления клинической медицины.

В наши представления о врачебной этике также вряд ли вписалась бы, например, покупка уважаемыми хирургами трупов у профессиональных расхитителей могил. Еще в XIX столетии, однако, подобная сделка с совестью была неизбежной частью процесса самообразования для многих британских анатомов, которым не хватало жалкого количества человеческих тел, легально поставляемых для препарирования. Розенблюм подробно рассказывает о шотландских «анатомических убийствах», совершенных в 1827—1828 годах ирландскими эмигрантами Уильямом Бёрком и Уильямом Хэром.

Бёрк и Хэр убили 16 человек и продали их тела достопочтенному эдинбургскому хирургу Роберту Ноксу. Нокс отрицал, что был осведомлен о подлинном источнике происхождения тел, и не понес за свои действия никакого наказания помимо общественного осуждения. Эти события побудили британское правительство смягчить законодательство о надругательстве над телами умерших, разрешив хирургам легально получать тела бедняков, умерших в богадельне или на улице. Кожа казненного Бёрка предположительно была использована для создания записной книжки, хранящейся в Королевском колледже хирургов Эдинбурга, а его подельник заключил сделку со следствием и не понес наказания.

Баллада о Красном амбаре и разбойник-библиофил

Будучи человеком, связанным с библиотечным делом и влюбленным в раритетные издания, Розенблюм знает, что за каждым редким и старым изданием скрывается тайна, однако антроподермические книги представляют собой настоящий сосуд из завораживающих и мрачных историй. Историй людей, изготовивших эти книги, людей, их хранивших, — и людей, из чьей кожи они были сделаны.

Во второй половине XIX века в Филадельфии жили сразу два врача, украшавшие свою библиотеку при помощи человеческой кожи, — Джон Стоктон Хью и первооткрыватель возбудителя трихиннилеза у людей Джозеф Лейди. Доктор Хью был завзятым библиофилом, в чьей частной коллекции к 1880 году накопилось около 8000 книг, включая красивейшие медицинские издания конца XVI и начала XVII века. Хью специализировался в области женского здоровья и использовал человеческую кожу, дабы переплетать в нее свои любимые труды о гинекологии и половой жизни. Лейди переплел в кожу солдата, погибшего на фронтах Гражданской войны в США, труд собственного авторства «Элементарный трактат о человеческой анатомии» — доступный и богато проиллюстрированный учебник, авторством которого Джозеф с полным правом мог гордиться. Жертвуя этот экземпляр Музею Мюттера, его потомки назвали книгу своим «самым дорогим достоянием».

И Хью, и Лейди вряд ли были бездушными людьми, однако за десятилетия работы в секционном зале у них развилось «профессиональное заболевание»: «медики стали рассматривать тела как инертные объекты для изучения, морские ракушки или перья в кунсткамере».

В то же время, если для Хью и Лейди надругательство над трупом было почти невинным развлечением, многих их современников посмертное попадание в руки анатома страшило не меньше виселицы. В одной из глав Розенблюм пересказывает леденящую душу историю из британской провинции 1830-х годов об убийстве в Красном амбаре, воспетом Томом Уэйтсом на альбоме Bone Machine. Когда судья признал молодого негодяя Уильяма Кордера виновным в убийстве своей любовницы, Марии Мартен, с целью избежать заключения брака, то приговорил его к повешению с последующим вскрытием и анатомированием тела. После того как студенты-медики и анатомы полностью препарировали Кордера, большой кусок кожи висельника был использован, чтобы переплести книгу о судебном процессе над ним самим же. «Препарируя преступников, врачи становились вершителями правосудия, а вскрытие было публичным унижением», — пишет Розенблюм.

В другой главе она останавливается на биографии закоренелого преступника Джорджа Уолтона, совершившего множество ограблений и дерзких побегов из тюрем. Умирая от чахотки в тюрьме штата Массачусетс летом 1837 года, Уолтон надиктовал начальнику тюрьмы Чарльзу Линкольну историю своей жизни. Получившихся рукописных заметок хватило на 32 печатные страницы, которые в соответствии с завещанием Уолтона были переплетены в кожу с его спины. Один из двух получившихся экземпляров книги под названием «Рассказ о жизни Джеймса Аллена, он же Джордж Уолтон, он же Джонас Пирс, он же Джеймс Х. Йорк, он же Берли Гроув, разбойник с большой дороги» до сих пор хранится в Бостонском атенеуме — одной из старейших в США независимых библиотек. Уолтон — единственный известный ученым человек, добровольно пожертвовавший свою кожу для создания антроподермического переплета. Таким экстравагантным поступком этот американец, вопреки своей социальной среде сумевший не только научиться грамоте, но и искренне полюбить чтение, включил в историю литературы и свою биографию, и частицу собственной плоти.

Живи и дай умереть

Исследования автора «Темных архивов» подразумевали не только поездки по музеям и библиотекам, но и размышления над целым сонмом этических вопросов, которые подразумевает само существование таких предметов, как антроподермическая книга.

Вправе ли мы выставлять публично предмет, сделанный без разрешения человека из фрагмента его тела и обладающий почти некрофильскими коннотациями? Некоторые люди всерьез выступают за то, чтобы похоронить книги в антроподермическом переплете, и среди них есть даже известный библиотекарь Пол Нидам, хранитель редких изданий в Принстонском университете. Почему, если взрослый человек добровольно желает, чтобы его труп использовали каким-либо необычным образом, общество далеко не всегда ему это разрешает? В США и Европе действует множество организаций, готовых сохранить ваши татуировки, срезав их с вашего трупа, построить из вашего мертвого тела искусственный коралловый риф, превратить его в ювелирные изделия либо исполнить иные причудливые пожелания касательно судьбы ваших бренных останков, однако такая деятельность в зависимости от местного законодательства может подпадать под статью об осквернении трупа. Имеет ли практика создания антроподермических переплетов отношение к гендерной проблематике? Тот же Пол Нидам сравнивает поступок врачей, переплетавших книги в кожу своих пациенток, с посмертным изнасилованием и считает, что это деяние для них было способом ощутить предельную власть над женщиной.

Выводы, которые делает Розенблюм, связаны с изменением нашего отношения к человеческому телу (не только мертвому, но и живому) и проникнуты осторожным оптимизмом. «Все предполагаемые примеры антроподермической библиопегии относятся ко времени, предшествовавшему середине XX века, эпохе, когда концепция медицинского согласия была определена в законе (хотя и применялась не всегда последовательно)», — пишет она.

По материалам

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2073262.html

Писатель Генри Миллер играет в пинг-понг на раздевание с приятельницей. 1950-е.

А, может, на одевание, кто знает?

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2072970.html

В фонде И. В. Сталина из Российского государственного архива социально-политической истории есть перепечатанные на машинке, вероятно, в 30-е годы, выписки из «Книги записи наблюдений инспекции за поведением воспитанников Тифлисской духовной семинарии», касающиеся поведения семинариста Иосифа Джугашвили.

Интересный документ в рассуждении школьных нравов конца XIX века, той системы воспитания и собственно характера Вождя народов.

Состав преступлений будущего Лучшего друга пионеров, кроме пропуска уроков («опустил уроки»): «громким разговором и смехом препятствовал спать своим товарищам», во время молитвы в храме «опирался на стену и стоял на одной ноге», «пошел в церковь после всех в классе», «шумно ведёт себя в столовой, постоянно препирается с прислугой».

Кроме того, замечательный грузин (с) «обнаружил факт упорного и строптивого отношения к распоряжению начальства» - упрямо не стригся, а когда помощник инспектора отвел его к цирюльнику, «Джугашвили этому последнему велел снять на затылке самое незначительное количество волос, а на лбу, где волосы налегали прямо на лицо (что и было безобразно), он не велел трогать».

Когда некий Чахнаев «настолько дико подпевал грузинскому хору во время пения «аллилуйя», что многих учеников рассмешил, особенно сильно хохотал Джугашвили (последнему замечание сделано)».

В качестве наказания практиковались «обед после товарищей», «поставить на вид», «выговор», «стояние в столовой», чтобы потом «иметь ввиду при выводе балла по поведению».

Исходные документы датируются 1894—1895 гг.

В это время на Кубе восстание Хосе Марти, учреждён Русский музей, Попов продемонстрировал прототип радио, арестованы члены Союза борьбы за освобождение рабочего класса, эфиопы бьют итальянцев в своей первой войне с ними, Чехов написал «Анну на шее».

Из семинарии Сосо Джугашвили, уже примкнувшего к социалистам, исключат в 1899 г.

Отсюда

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2072678.html

Сегодня — всемирный день пятницы.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2072373.html

В XIX в. среди русских интеллигентов считалось недопустимым писать литературно-общественную критику в стиле доносов в III Отделение. Но в СССР это стало самый распространенным, чуть ли не общепринятым стилем в прессе.

С некоторых пор эта традиция воскресла, особенно в блогосфере.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2072157.html

Выдержки из книги: Из прошлаго. Исторические материалы Лейб-Гвардии Семёновскаго полка. Санкт-Петербург, Товарищество Р. Голике и А. Вильборг, 1911.

Нежелание Императрицы Анны вступить во второй брак, возбудило вопрос о престолонаследии. Остерман и Левенвольде старший, не желая отдавать престола племяннице Анны Иоанновны принцессе Анне Леопольдовне, старались указать императрице на необходимость вступления принцессы в брак с кем-либо из иностранных принцев для передачи русского престола ея мужскому потомству.

Ожидаемое мужское поколение принцессы Анны должно было по их мнению обеспечить прочное наследование престола и оградить государство от вмешательства в русские дела герцога Карла-Леопольда Мекленбургского. Карл-Леопольд, отец принцессы, человек беспокойный и властолюбивый, неминуемо явился бы в Россию, в случае провозглашения дочери его императрицей, а это не входило в расчет русского кабинета. Советы Левенвольде увенчались успехом, и он уехал за границу для приискания достойного кандидата на руку Анны Леопольдовны. Австрийский император Карл VI в видах собственной политики склонил Левенвольде к избранию его племянника принца Антона-Ульриха Брауншвейг-Беверн-Люнебургского.

Антон-Ульрих сын герцога Фердинанда-Альбрехта и герцогини Амалии Антуанетты Бланкенбург Вольфенбютельской[1], родился 21 августа 1714 года в Беверне. Родная сестра его матери была за Римским Императором Карлом VI. Этим отчасти объясняется желание императора устроить его судьбу.

По прибытии в Петербург 2 февраля 1733 года, следовательно имея 18 лет от роду, Принц Антон-Ульрих был сделан полковником 3 Кирасирского полка, который с 21 июля 1733 года был переименован в Бевернский Кирасирский[2]. Худой, застенчивый, небольшого роста принц не произвел благоприятного впечатления ни на Императрицу, ни тем более на будущую свою невесту. В письмах леди Рондо, жены Английского резидента при Императрице Анне, приводится отзыв об нем Императрицы:

«принц нравится мне также мало, как и принцессе, но высокие особы не всегда соединяются по склонности. Впрочем, он кажется мне человеком миролюбивым и уступчивым, и я, во всяком случае, не удалю его от двора, чтоб не обидеть австрийского императора»[3].

В ожидании совершеннолетия Анны Леопольдовны принц остался жить при дворе. Его положение было тем более трудное, что принцесса была влюблена в красивого саксонского резидента графа Линара, и гувернантка ея г-жа Адеркас этому покровительствовала. Когда это было обнаружено, Линар был отозван и Адеркас выслана, но все это не способствовало расположению принцессы к Антон-Ульриху. Одновременно с этим герцог Курляндский, всесильный Бирон, задумал, пользуясь нерасположением Анны Леопольдовны к принцу, женить на ней своего старшего сына, герцога Петра. Чтобы лучше достичь своей цели, он решил услать принца в армию Миниха, в поход с турками. В 1737 г., принц волонтером участвовал в походе Миниха и за отличие при взятии Очакова произведен в генерал-майоры. При взятии Очакова, 2-го июля 1737 г., «у принца Антона Ульриха, безотлучно находившегося при главнокомандующем (Минихе) убита лошадь; подполковник Гоимбург, находившийся подле самого принца, был ранен, одного из его пажей убили, а другого ранили»[4]. За участие в походе следующего 1738 г. он пожалован премьер-майором Семеновского полка и орденами Св. Александра Невского (8 ноября) и Св. Андрея Первозванного (28 ноября). После войны, в которой он проявил храбрость и мужество, положение его при дворе улучшилось, и интрига Бирона потерпела полное крушение.

В феврале 1740 года по случаю ратификации мирного договора с Турцией, происходили великолепные празднества и были объявлены награды участникам кампании. Принц Антон-Ульрих был произведен в подполковники Семеновского полка с чином генерал-лейтенанта.

Интересно то, что главной виновницей расстройства планов курляндского герцога оказалась сама принцесса Анна Леопольдовна. Когда императрица предложила ей сделать окончательный выбор между сыном Бирона и Антоном-Ульрихом, к которому до тех пор она, по общему[5] отзыву, ничего кроме презрения не чувствовала, принцесса, по словам леди Рондо, ненавидевшая Бирона, ответила:

«Если на то воля Вашего Величества, я лучше пойду за принца Брауншвейгского, потому что он в совершенных летах и старого дома».

Но кроме этого решения юной принцессы, наибольшее значение имели, конечно, энергичные представления Венского двора. Посланник маркиз де Ботта получил повеление приступить к формальному сватовству принца.

При выражении своего согласия, принцесса как бы предчувствуя свою тяжелую судьбу, обвила, по словам леди Рондо, шею императрицы и залилась слезами. 3 июля 1739 года состоялось торжественное бракосочетание. Венчание происходило в церкви Рождества Богородицы, на том месте, где теперь Казанский собор. После бракосочетания был обед, за которым императрица сидела только вчетвером с новобрачными и цесаревной Елисаветой. В 10 часов вечера начался бал, продолжавшийся до полуночи. Вслед за этим еще целую неделю продолжались балы, обеды, маскарады, которыми было ознаменовано это торжественное событие.

Через тринадцать месяцев после свадьбы родился сын, впоследствии император, Иоанн Антонович. 6 октября 1740 г., он был провозглашен наследником престола. Вскоре после рождения Иоанна Антоновича. 17 октября 1740 г., скончалась императрица Анна Иоанновна. После ея смерти законным государем был провозглашен малолетний Иоанн, в регентство поручено до совершеннолетия императора герцогу Курляндскому Иоанну Бирону. Сделавшись регентом, помимо родителей императора, Бирон, конечно, чувствовал непрочность своего положения, по не принимал особых мер. Вскоре желая придать более пышности своему новому званию, он именем Иоанна III[6], стал именоваться высочеством. Этот же титул был им 24 октября предоставлен и принцу Антону-Ульриху.

Между тем в городе не все было спокойно. Среди гвардейских офицеров было много недовольных, частью отстранением цесаревны Елисаветы, частью, регентством Бирона. Да и сам принц Брауншвейгский, отнюдь не был намерен поддерживать Курляндского герцога. Большинство недовольных стали собираться у графа Михаила Гавриловича Головкина, сына канцлера. Его жена графиня Екатерина Ивановна, рожденная княжна Ромодановская, как дочь Натальи Федоровны, рожденной Салтыковой, приходилась двоюродною сестрою покойной императрице и теткой принцессе Анне Леопольдовне. Несмотря на столь близкое родство Головкин не имел значения в последние годы царствования Анны Иоанновны. Причиною этому были его резкие отзывы о деятельности Бирона. Однако, не желая открыто выступать против регента, Головкин, собравшихся в его доме, недовольных, отправил к князю Черкасскому, тому самому, который способствовал падению Долгоруких и восстановлению самодержавия императрицы Анны. Но то, что было им раз сделано, князь очевидно не желал более повторять и, сославшись на экстренные дела, просил заговорщиков явиться к нему завтра. Сам же немедленно отправился с докладом к регенту. Таким образом, Головкин, не разузнав хорошенько образа мыслей кабинет-министра, обрек на верную гибель целую толпу противников Бирона. Действительно, все участники заговора на следующий день были схвачены и преданы жесточайшим пыткам с целью выведать признание об их сообщниках. Подозревая, что Антон Ульрих причастен к этому заговору, Бирон приказал арестовать его секретаря Петра Грамотина.

Грамотин показал, что кроме обнаруженного уже заговора, принц участвует и в другом еще более опасном. А именно принц, как подполковник Семеновского полка, намеревается склонить на свою сторону Семеновских офицеров и во главе полка явиться с целью ареста и низложения Бирона. Из числа участников этого заговора секретарь принца под пыткой назвал полкового адъютанта Семеновского полка князя Ивана Путятина[7].

Схваченный Путятин в застенке выдал еще троих однополчан: капитанов Никиту Соковнина[8] и Василия Чичерина[9] и капитан-поручика Андрея Колударова[10]. Все они были схвачены, подвергнуты пытке и отставлены от службы. По депешам Шетарди, предъявленные обвинения были таковы: адъютант Семеновского полка князь Иван Путятин был признан виновнейшим: он рассуждал с офицерами своего полка, что государством следовало бы править принцу брауншвейгскому, ходил к нему во дворец, поручал там камер-юнкеру Шелиану передать принцу, что «ежели-де его высочеству угодно, то некоторые из сенаторов его сторону держать будут». Кроме того, приезжал к капитану того же полка Василью Чичерину с вестью: «Михайло Аргамаков взят!» Чичерин отвечал на это: «И нам де не миновать! Надобно, чтоб об этом нашем деле его высочество герцог брауншвейгский и ея высочество государыня принцесса были сведомы для того, ежели де нас возьмут, чтоб тогда показали их высочества к нам милость». Путятин: «вот де кабы полк был в строю, то-б-де, написав челобитною и подали, чтоб ея высочество государыня принцесса приняла государственное правление»[11]. Раскрытием этих двух заговоров герцог мог убедиться в общей к нему ненависти, но полагаясь на приверженность к нему полков, Измайловского, которым командовал его брат Густав Бирон, и Конного, во главе которого стоял его сын принц Петр, регент продолжал своими жестокостями еще более восстанавливать против себя общественное мнение. Бирон вызвал к себе Антон-Ульриха и здесь по его словам, счел своей обязанностью предостеречь принца насчет людей, затевающих возмущение, о чем ему уже стало известно.

При этом произошел следующий разговор[12]:

«Да ведь кровопролитие[13] должно произойти во всяком случае», заметил мне принц. Я спросил его высочество, не считает ли он кровопролитие такою безделицею, на которую можно согласиться почти шутя? «Представьте себе, говорил я ему, все ужасы подобной развязки. Не хочу думать, чтобы ваше высочество желали ея». — «Могу вас уверить, три раза повторил принц, я никогда не начну первый». — «Такой ответ, возразил я принцу, дурно обдуман. Не одно ли и тоже зарождать разномыслие и сообщать движение мятежу? Впрочем легко может случиться, что ваше высочество первый же и пострадаете за это». Я спросил еще, что думает его высочество выиграть путем мятежа и если он недоволен чем-нибудь, то чем именно? Наконец принц объяснился, что не совсем верит в подлинность завещания покойной императрицы, и даже подозревает, что подпись ея величества — подложная. Тогда я сказал принцу, что об этом он вернее всего может узнать от Остермана, который в деле по завещанию императрицы может почитаться лицом ответственным. «Ваше высочество, добавил я, конечно не должны бы были затевать смуты; напротив вам следовало бы молить небо об отвращении обстоятельств, открываемых в настоящее время, а не порождать их собственною вашею фантазиею».

После этого разговора с принцем регент счел нужным обсудить создавшееся положение в присутствии всех особ первых двух классов. В тот же вечер в собрание явились: фельдмаршалы Миних и кн. Трубецкой, три кабинет-министра, принц Гессен-Гомбургский, генералы Ушаков [подполковник Семеновского полка] и Чернышев, адмирал гр. Головин, обер-шталмейстер кн. Куракин и генерал прокурор кн. Трубецкой. Затем регент изложил всем присутствующим об открытых заговорах, в которых замешан отец императора. Вскоре в собрание явилась принцесса Анна, которая, по словам Бирона, казалась встревоженною и объявила, что ей обо всем этом ничего не было известно. Вслед за этим появился принц[14]. Бирон пишет, что здесь же в собрании принц предложил сложить с себя все свои должности[15]. Затем регент изложил всем присутствовавшим о происшедшем у него объяснении с принцем. При этом Бирон, выговаривая принцу, заметил, что Антон-Ульрих ненамеренно [по общему показанию современников] положил левую руку на эфес шпаги. На это Бирон вспылил и дерзко объявил принцу, что он готов с ним разделаться и этим способом[16]. При этом разговоре в собрании поднялся ропот и подполковник Семеновскаго полка Ушаков, подошедши близко к принцу сказал ему прямо в лицо:

«Могли ли мы думать, сударь, чтобы вы были способны вводить у нас то, чего здесь не бывало видано? Как! вы хотите вознаградить нашу службу убийствами и кровопролитием, вами уже зачинаемым? Хотя вы и отец императора, но вам не следовало бы забывать, что старший подполковник во всей гвардии — я; и я же командир того самого Семеновского полка, на который вы опираетесь, желая им располагать по вашему произволу. Разуверьтесь, если воображаете, что я перестал быть честным человеком. Клянусь, останусь таким до самой смерти»[17].

При этом принц заплакал и обещал не возобновлять никаких покушений. Был составлен акт, к которому все присутствующие приложили свои гербовые печати. На другой день Бирону удалось заставить принца, отказаться от всех его должностей.

«Пред рассветом дня 9 ноября, непроходимыя толпы народа окружали Зимний Дворец; радость была всеобщею; казалось едва верили столь счастливому событию. Принцесса Анна, приняв титул Великой Княгини, в качестве Правительницы, при пушечной пальбе принимала в Придворной церкви присягу от всех знатнейших чинов. Полкам приказано было собраться около Дворца, на площади коего они и присягали. Младенец Император был им показан в окно»атем отобрав 3 офицеров и 80 гренадер, он в сопровождении своего адъютанта Манштейна отправился в Летний Дворец, где тогда жил Бирон, и где еще было выставлено на парадной кровати тело покойной императрицы. В это время принцесса, по описанию Вейдемейера[20], вышла в переднюю малолетнего императора и ожидала Миниха, сев на постель дежурного камергера Миниха-сына. Она сообщила камергеру об предприятии его отца и затем в сопровождении своей любимой фрейлины Менгден пошла в спальню императора. Вскоре пришел и принц, которого тут только супруга его уведомила обо всем происходившем. В этом заговоре участвовали только два лица: сама принцесса и фельдмаршал Миних, принц же в заговор посвящен не был. Последующие события Вейдемейером описываются так:

«Пред рассветом дня 9 ноября, непроходимые толпы народа окружали Зимний Дворец; радость была всеобщею; казалось едва верили столь счастливому событию. Принцесса Анна, приняв титул Великой Княгини, в качестве Правительницы, при пушечной пальбе принимала в Придворной церкви присягу от всех знатнейших чинов. Полкам приказано было собраться около Дворца, на площади коего они и присягали. Младенец Император был им показан в окно»[21].

10 ноября младенец-император был объявлен полковником гвардейских полков.

На следующий день Миних занялся вопросом о награждении участников переворота. Честолюбивый фельдмаршал мечтал о звании генералиссимуса, но сын его указал ему, что по всей вероятности Правительница захочет предоставить этот титул своему супругу. 10 ноября Великая Княгиня в Андреевской ленте вышла в приемную залу и тут читали о полученных наградах. Антон-Ульрих возведен в достоинство генералиссимуса. Сейчас же по свержении Бирона Семеновский полк стал просить своего подполковника, уволенного из него приказом Бирона вернуться в полк. Шетарди так доносит этом:

«гвардейский Семеновский полк сделал поступок, который приносит ему много чести: офицеры и солдаты всем полком пришли умолять принцессу, чтобы она уговорила принца брауншвейгского снова командовать ими и принять звание своего подполковника. Ту же просьбу повторили они и самому принцу. Тронутый этими знаками приверженности, последний изъявил согласие на такое ходатайство»[23].

Вскоре последовала и полная реабилитация офицеров Семеновского полка, замешанных в заговоре на бывшего регента. Все замешанные в заговор офицеры были повышены чинами.

По свержении Бирона, опасения Антона-Ульриха все-таки не прекращались. Цесаревна Елисавета пользовалась большими симпатиями гвардии. Принц поручил гв. секунд-майору Василию Чичерину с несколькими переодетыми гренадерами вести наблюдение за цесаревной и за фельдмаршалом Минихом.

Антон-Ульрих, опасаясь влияния цесаревны на гвардию, старался привязать к себе гвардейских офицеров милостивым обращением и щедрыми подарками.

Но все это не могло уже спасти принца. Цесаревна Елизавета была слишком популярна, особенно в гвардии, и все попытки брауншвейгского принца не привели ни к чему. 24 ноября 1741 года цесаревна, надев на себя орден св. Екатерины, в полночь на санях поехала в Преображенский полк. Прибыв в казармы, Елисавета объявила солдатам о своем намерении и просила их помощи. Во главе Преображенских солдат цесаревна двинулась к дворцу. Лесток расставил караульных у всех выходов. К шествию присоединились бывшие в карауле семеновцы[35]. 30 гренадер были посланы на верх арестовать семейство великой княгини. Вейдемейер описывает арест правительницы:

«солдаты, с шумом войдя в комнату, где она почивала с супругом своим, приказали ей, именем цесаревны, встать и следовать за ними. Объятая страхом, великая княгиня едва имела время прикрыть себя, и выходя, просила позволения переговорить со своею теткою; но в этом ей отказали. Принц Антон-Ульрих, сидя на постели и предавшись всему ужасу своего положения, видел, как увлекали его супругу. Два гренадера взяли его, свели вниз и посадили в сани; потом солдаты прошли в комнату юного Иоанна»[36].

Все они были отвезены во дворец цесаревны. Сперва все семейство было отправлено в Ригу. Из Риги они были перевезены в Динамюнде. Из Динамюнде в сопровождении семеновского офицера Вындомскаго, несчастный семеновский подполковник был отправлен в Раниенбург. Есть сведение, что Вындомский, не особенно твердый в географии повез их вместо Раниенбурга в Оренбург. В Раниенбурге в 1743 году Иоанн Антонович был разделен со своим семейством, правительница же с супругом и двумя дочерьми отправлена в Холмогоры.

Дальнейшая судьба принца брауншвейгского крайне печальна. В Холмогорах они жили в бывшем архиерейском доме. Дом охранялся стражею под начальством подполковника и трех офицеров. Из окон своих заключенные видели только часть Двины и песчаную Петербургскую большую дорогу. Императрица Екатерина II отправила в 1762 году ген.-майора Бибикова с объявлением принцу Антону-Ульриху, что ему предоставляется свобода выехать из России и избрать место для своего пребывания. Но принц не пожелал расстаться со своими детьми и в 1776 на 62 году от рождения скончался Холмогорским узником.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Амалия Антуанетта родная сестра принцессы Шарлотты, супруги царевича Алексея Петровича.

[2] Ныне Л. Гв. Кирасирский Его Вел. полк. История Л. Гв. Кирас. Е. И. В. полка. Спб. 1833.

[3] Письма леди Рондо. Спб. 1874, стр. 208.

[4] Манштейн. Современныя записки о России ч. I, Дерпт 1810, стр. 324.

[5] Кроме леди Рондо об этом пишут и другие современники. Любопытны по этому предмету показания кабинет-министра Волынскаго в производившемся об нем деле: «как ея высочество была сговорена за герцога Брауншейгскаго, то он Волынский, пришедши к ней и видя ее в печали, спрашивал о причине тому. Прицесса отвечала: «вы министры проклятые, на это привели, что теперь за того иду за кого прежде не думала, а все вы для своих интересов привели». Волынский спросил: «чем-же Ея Высочество недовольна?» Принцесса отвечала: «тем, что принц весьма тих и в поступках не смел», на что Волынский возразил: «хотя в его светлости и есть какие недостатки, то напротив того в Ея Высочестве есть довольныя богодарования, и для того может Ея Высочество те недостатки снабдевать или награждать своим благоразумием». [Чтения Общ. ист. и древн., 1858. кн. II, стр. 152]. Саксонский полковник Нейбауер писал в 1740 г., что когда принцессе было предложено, желает ли она идти замуж за Антон-Ульриха, то на тотчас же отвечала, что охотнее положит голову на плаху, чем пойдет за принца бевернскаго. [Нermann’s Geschichte des russ. Sraates, IV, S. 635].

[6] Иоанн III, а не VI, как он теперь по большей части называется. Мы придерживаемся перваго названия, как современнаго, т. к. манифесты и оффициальные акты издавались всегда именем Иоанна III, а не VI.

[7] князь Иван Тимофеевич Путятин 21 апреля 1729 г. из камер пажей Вел. Кн. Натальи Алексеевны пожалован в Семеновский полк прапорщиком, 23 Января 1742 г. из капитанов «от всякой службы отставлен и ни каким делам его определять не велено».

[8] Никита Федорович Соковнин 10 Марта 1728 г. из подпоручиков морского флота переведен в Семеновский полк лейтенантом, 25 Апреля 1742 г. пожалован в премьер майоры и 30 Декабря 1761 г. отставлен армии генерал аншефом. Имел анненскую и александровскую ленты. Умер в 1770 году.

[9] Василий Иванович Чичерин поступил в Семеновский полк солдатом в 1715 году, в 1724-м из сержантов пожалован в фендрики, а 16 Января 1742 г. будучи секунд майором «от гвардии отрешен и определен тем же чином в армейские полки».

[10] Андрей Афанасьевич Колударов поступил в Семеновский полк солдатом в 1715 г., в 1724-м из сержантов пожалован в фендрики. 5 Ноября 1740 г. из капитан поручиков от полковой службы отставлен с полковничьим рангом и определен в адмиралтейскую коллегию. В 1722 г. участвовал в Низовом походе.

[11] Маркиз де-ла-Шетарди в России, Спб. 1862, стр. 174 и 175.

[12] Разговор регента с принцем Брауншвейгским мы приводим по составленной им в бытность его в Ярославле уже в царствование императрицы Елисаветы Петровны автобиографии. [М. Хмыров. Историческия статьи, Спб. 1873, стр. 329—330].

[13] «Масакр», как пишет Маркиз де-ла-Шетарди. (Стр. 160).

[14] По другим источникам, которые, кстати, в этом все согласны между собой, принц явился не добровольно, а был вызван регентом.

[15] Этот разсказ Бирона также повидимому противоречит истине, потому что и Миних-сын и Шетарди сообщают, что принц сложил с себя свои должности по предложению барона Миниха, брата фельдмаршала, прибывшаго к нему на следующий день по поручению Курляндскаго герцога.

[16] Бирон в своей автобиографии это отрицает.

[17] М. Хмыров. Историческия статьи, Спб. 1873, стр. 332—333. Эта речь Ушакова, приводимая по запискам Бирона, другими современниками упоминается в гораздо более умеренных выражениях, а некоторые [Шетарди] совсем об ней умалчивают.

[18] Маркиз да-ла-Шетарди в России 1740-1742, Спб. 1862, стр. 630 и 631. Пр. IV.

[19] Маркиз да-ла-Шетарди в России 1740-1742, Спб. 1862, стр. 631 Пр. IV.

[20] Вейдемейер. Обзор главнейших происшествий в России с кончины Петра Вел. до вступления на престол Елизаветы Петровны, ч. III, Спб. 1832, стр. 21—22.

[21] Вейдемейер. Обзор главнейших происшествий в России с кончины Петра Вел. до вступления на престол Елизаветы Петровны, ч. III, Спб. 1832, стр. 28.

[22] Внутренний быт русскаго государства. Кн. I, М. 1880, стр. 274.

[23] Маркиз де-ла-Шетарди в России 1740—1742. Спб. 1862, стр. 192.

...

[35] Состав этого караула см. список на стр. 120.

[36] Вейдемейер, Обзор главнейших происшествий в России, ч. III, Спб. 1832, стр. 78.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2071871.html

Борис Зубакин (1894 —1938)

Забытый (нет даже статьи в Википедии!), но недурной поэт.

А также скульптор. Профессор Московского археологического института. Создатель масонской ложи, иерофант (епископ) розенкрейцерского ордена «Астрея». Стихотворный сборник «Медведь на бульваре» (М., 1929). Друг и духовный наставник А. Цветаевой.

Зубакин о себе:

«Никогда не шел лукаво. Ни с какими властями не боролся. <…> хотел бы написать пару книг по философии и литературе и умереть, никого не обидя, – среди природы и таких же, как я, друзей».

Благодаря природной одаренности, хорошей домашней подготовке мальчик поступил сразу в пятый класс 12-ой петербургской гимназии, которую окончил в 1912 году. С 14 лет читал собственные научные доклады, надеялся стать «профессором истории». Но по окончании гимназии в 1912 году, увлекшись мистической и оккультной литературой, отказался от поступления в университет и создал масонскую ложу «Свет звезд», которая вскоре влилась в ложу розенкрейцеров, существовавшую в Озерках с 1907 года. Это событие перевернуло жизнь Зубакина – он всецело отдался этому учению. Александр Кордиг, возглавлявший ложу, подобрал Зубакину профессоров для занятий. Кабалистику он изучал у петербургского профессора Мебеса. В Гельсиндорфе слушал лекции по теологии, занимался средневековой философией у Германсена. В Киеве посещал занятия у Болсуновского, специалиста в области археологии и славянской мифологии, учился в Кенигсберге. Общение с выдающимися учеными дополнялось чтением специальной литературы.

В 1916 году ложа розенкрейцеров была преобразована в философский институт, где Борис начал читать лекции.

Уже в 1913 году Зубакин был принят в «Синдикат писателей», «Общество поэтов». Он начал печататься (видимо, под псевдонимами), но подлинное творческое возвращение к поэзии состоялось лишь в начале 1920-ых. Изначально вкусы Зубакина формировала классика. В советское время он заявил о себе как виртуоз образных решений, увлеченный «реформированием формы», введением «музыкального лада» в «напевный стих». К 1927 году, когда возникает его эпистолярная проза, он написал несколько пьес в стихах («Прометей», «Мерлин», «Пигмалион», «Белая лошадь»), поэмы «Бетховен», «Пушкин», десятки стихотворений, начал роман в стихах о Гражданской войне в России и судьбах искусства в революции «Иллария». Стихи Зубакина переводят на немецкий язык, их разбирают в учебниках поэтики. В 1929 году Зубакину удается выпустить единственный прижизненный сборник стихотворений «Медведь на бульваре».

В годы Первой мировой войны Зубакин оканчивает школу прапорщиков, служит в саперном батальоне в Невеле. Революция 1917 года «ошеломила» Зубакина установлением «свободы религии», и вскоре на хуторе Затишье близ Невеля появляется община единомышленников-философов.

Осенью 1922 года он перебирается в Москву и получает с помощью друзей отдельную комнату. Можно было заняться обустройством, наладить нормальную жизнь.

Но 30 декабря 1922 года Борис Зубакин неожиданно был арестован. Его обвинили в том, что он нарушил декрет о необходимости регистрации организации, которую он создал, и которая проповедует мир между угнетателями и угнетенными, а также в антисоветской деятельности. 8 февраля 1923 года его освободили, взяли подписку о невыезде из Москвы. Уже был закрыт Московский археологический институт, и Б.Зубакин оказался без работы. Но еще в 1922 году он сумел вернуться к литературной деятельности, вступил в члены Всероссийского союза писателей, а затем и Всероссийского союза поэтов, начал печатать стихи в журналах и газетах. Голод и нищета преследовали молодого профессора. В этот период (1923 год) Б.Зубакин впервые, по настоянию В.Брюсова, согласился на публичные выступления поэта-импровизатора, суть которых заключалась в том, что на любую заданную тему он мгновенно сочинял и читал стихи, поражая своих слушателей. Зубакин выступал в доме ученых, на Никитинских субботниках, в Политехническом музее, в различных клубах. На его стихотворные импровизации сходилась «вся Москва». В автобиографии Б.Зубакин писал: «Я рад, что видел и знал великих поэтов моего времени Вяч.Иванова, Ан.Белого, Ал.Блока и В.Брюсова, и крупнейшего Вл.Пяста». Следует добавить к этому списку имя Сергея Есенина.

Борис Зубакин был вторично арестован 27 августа 1929 года по обвинению в участии в «нелегальном гипнотическом обществе в Москве и в распространении мистических идей». В анкете он написал: «Безработный, жена Елена Сергеевна Ильинская – 27 лет, сын от первого брака Аза Борисович – 16 лет от роду».

Елена Сергеевна приезжала к мужу в Архангельск, а в 1937 году была арестована по одному с ним делу – «делу ложи розенкрейцеров» – и сослана в лагерь на многие годы.

Постановлением Особого совещания при коллегии ОГПУ от 14 октября 1929 года по ст.58 п.10 УК РСФСР Борис Зубакин был выслан в Северный край сроком на три года. Отбывал наказание в Архангельске, в Холмогорах и в селе Ломоносово. Ради справедливости следует сказать, что архангельская ссылка была самым плодотворным периодом творчества Б.Зубакина.

В письме Горькому из архангельской ссылки Зубакин сообщал: «Конечно, тут не очень легко, но не до того, чтобы нельзя было выдержать».

Зубакин был ещё раз арестован за «чтение мистических стихов» и переведен отбывать свой срок в Холмогоры – на родину обожаемого им М.В. Ломоносова.

Постановлением Особого совещания при коллегии ОГПУ от 29 июля 1932 года Б.М. Зубакину было разрешено свободное проживание в СССР – он отбыл срок своего наказания. Лишенный права проживать в столице, Зубакин местом жительства избирает Архангельск.

2 сентября 1937 года его арестовали и увезли в Москву. По постановлению Судебной тройки при УНКВД СССР по Московской области от 26 января 1938 года, как организатор и руководитель «мистической фашистской повстанческой организации масонского направления» (без указания статьи), расстрелян в Москве 3 февраля 1938 года.

Предположительно местом захоронения Б.М. Зубакина считается территория бывшего полигона НКВД «Бутово», где установлен памятный знак жертвам политических репрессий. Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР от 21 и 26 февраля 1959 года Борис Михайлович Зубакин был реабилитирован.

АКВАРИУМ

Ольге Ильинской

I.
В квадратах тусклого стекла –
Лежат спокойные тритоны.
Над ними тихий свет зеленый,
Над ними вечность протекла.

И рада Девочка – игре –
И в свой аквариум домашний,
Она крошит – сухарь вчерашний,
Хоть мало проку в сухаре.

Зато на дне лежит песок –
И пара раковин точеных,
Как и в заливах золоченых,
Где дышит вольный ветерок.

И я, прижав глаза к стеклу,
Смотрю на этот мир искусный –
С водою пресной и невкусной –
С покорной… – гадиной в углу.

И вижу: комнату свою –
И за стеклом оконным кто-то, –
Следит с веселою заботой,
Как я – тоскую и пою.

II.
Тритоны дышут апатично,
Головки плоские подняв
И загребает хвост привычный
Среди искусственности трав.

У этой тихости природы –
Я тихой мудрости учусь –
И не ищу иной свободы,
Чем путь, известный наизусть: –

Два – влево, три движенья – вправо –
А там приляжешь на песок. –
И видишь с водяной оправой –
Вверху дыханья пузырек.

Как жемчуг нижется дыханье –
Вдоль стен аквариума – в ряд, –
Дохнут стихи, – всплывут сказанья –
Но мертвен наш тритоний взгляд.

III.
Склонилась Девочка к воде –
Колеблет воду шаловливо, –
А под водой тритон пугливый
Уюта не найдет нигде.

Потомок ящуров былых –
Он – бьется о стекло натужась!..
Так и меня волнует стих,
Напомня первобытный ужас.

***
Все опоганено – и что же?! –
Осталось – подвязать ремень
И вновь в толпе слепых прохожих
Идти, переступая тень.

Еще сумею я с улыбкой
Пастушью перенять игру –
И птиц – за ангелов – ошибкой
Принять спросонок, поутру.

* * *
Какой прекрасный юный бог
Рождался в Вифлееме!
И золотой Единорог
На лунной плыл триреме.
Из рощи выбежал сатир
И выманил дриаду
Смотреть, как шла, сияя, в мир
Звезда через Элладу.
И пригибая острый лавр
Гремел навстречу Богу
Из леса скачущий кентавр
На лунную дорогу.
И побледнев в предвестье дней
Искупленных агоний,
Адонис поднял из ветвей
Пронзенные ладони.

* * *
Ты — молодость моя! — так я начну стихи,
Ты — молодость моя! — так я стихи окончу.
Глаза охотника становятся плохи,
Мне не догнать моих же старых гончих.
Но, изогнувшись ловко на седле,
Ты предо мной в воздушной амазонке!
И я лечу по стынущей земле
Вслед за тобой наперегонки.
В костёр швыряю веточки ольхи,
Пою, кричу минувших вёсен звонче,
Ты — молодость моя! — так я начну стихи,
Ты — молодость моя! — так я стихи окончу.

* * *
Вы пьете пиво — и поёте,
Качаясь ночью у пивной.
Куда спешить? На повороте —
Подстерегает легковой.

И милицейский с перекрестка —
Недрёмный лоцман мостовой, —
Стоит у жалкого киоска
С дешёвой содовой водой.

А я иду ночной прохожий
И стыдно мне, что в этот час —
Вина пьянительного тоже —
Я в сердце ёмком не припас, —

Чтоб падать в лужи на карачки,
На миг блаженство разделя, —
Солнцеворотной этой качки —
С какой вращается земля!

***
Печалеречивый Овидий!
С тобою сравнявшись в судьбе,
Как часто в жестокой обиде
Взывают поэты к тебе.
Дошёл я до Белого моря,
Клюкою изгнания гоним,
До снежного Белого моря
И снежного неба над ним
Но учит душа благодарно
Язык непонятных чудес,
Но близок в сияньи полярном
Развернутый свиток небес.
Надев самоедские пимы,
В лучах ослепительных лыж,
Изгнанник далекого Рима,
Не ты ли к собратьям спешишь?

***
Душа не хочет жить обманом.
Хоть вечно лгать присуждена!
Любовь моя, тоска моя –
Пляши, цыганка! Прочь стаканы –
Хмелеет сердце без вина.

Пляши и пой мне до рассвета.
Моя цыганская сестра!
Чтоб я в твоей кибитке петой
Мог позабыться до утра.

Чтоб в круг меня пылали маки
Бродячих таборных костров.
Чтоб вновь сверкнули в этом мраке
Цветы неповторимых слов.

Чтоб вновь согнулась ятаганом
Помолодевшая луна!
Любовь моя, тоска моя –
Душа не хочет жить обманом.
Хоть вечно лгать присуждена.

***
Мне ребра обтянули нити –
Ветвей и снежных проводов.
Мой мозг – кипучая обитель
В нее спешащих голосов.

В глазах ресницами повт'oрит
Мой взгляд свой царственный улов:
И строй лесов, и мачты моря,
И небоскребы городов.

Еще дано мне: – знать и ведать
И содрогаться каждый миг
Живым паденьем иль победой
Того, кто на земле возник.

Вы ждете «вечности», быть может,
Взирая робко на гроба,
Но кто бессмертье мне умножит
У Прометеева столба?

Какая ж власть, какая сила,
Прибавив горсточку веков
Изменит замыслы Эсхиллов
Пред ликом суетных богов?

***
Оставьте путнику ночному –
Хоть освещенное окно!
Иду один от дома к дому –
Где спать хозяевам дано.

И прячет ночь – в тупом усердьи –
Домов гранитные лари.
А впереди высокой жердью –
Фонарщик гасит фонари.

Спешу за ним – и задыхаюсь.
Его догнать не суждено: –
Почти рукой его касаюсь, –
Но опоздал – и вновь темно!

И сердце вновь – к родному дому
Идти во тьме обречено: –
Оставьте путнику ночному
Хоть освещенное окно.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2071771.html

Мы не можем прощать сами себя — это невозможно по моральным соображениям.

Поэтому нужен Кто-то, кто прощал бы нас.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2071300.html

В XIX и в XX веках не утихали споры о существовании кожаных (меховых) денег в истории денежного обращения Руси. Публикация сообщения арабского путешественника из Гренады Абу Хамида ал-Гарнати показало правоту тех исследователей, которые доказывали возможность использования в качестве денег меха пушной фауны.[1] Однако роль этого вида денег в денежном обращении, история их возникновения и отмирания остаются во многом дискуссионными, а то и просто забытыми.

Кожаный рубль. Ок. XIV—XVI вв.

В данной статье речь пойдет меховых (или кожаных) деньгах, где масса источников ждет введения в научный оборот. В свое время выдающийся советский нумизмат – руководитель Отдела нумизматики Государственного Эрмитажа И.Г.Спасский отметил существование «ассигнационной» и «товароведческой» теорий кожано-меховых денег.[2] Отметим, что иногда деньги по данным ал-Гарнати называют «кредитными» деньгами, что с точки зрения денежной теории не совсем верно. Были попытки рассматривать меховые деньги как переходную форму от металлических денег к деньгам бумажным (ассигнациям).

Известно, что первые деньги на бумажном носителе были введены в обращение в Китае в 1024 г., когда, национализировав частный банк, эмитировавший кредитные в прямом смысле деньги на бумажном носителе, государство начало выпускать деньги бумажные.[3] Сообщившему об обращении в Поднебесной бумажных денег, Марко Поло в Европе мало кто поверил. Однако не позднее 1357 г. флорентинец Франческо Пеголотти служащий финансового дома Барди писал, что купцы, проследовавшие из Крыма в Китай (265 дней) должны сдавать государству слитки серебра, которые рекомендовалось приобретать в Ургенче, получив за одни слиток четыре единицы китайских денег на бумажном носителе.[4] По великому шелковому пути эта технология попала в Иран, где в Тебризе в 12 сентября 1294 г. были введены в обращение бумажные деньги, причем они были привязаны к золотому содержанию. Однако этот опыт просуществовал недолго.[5]

Но, вспомним об ал-Гарнати, Путешественник из испанской Гренады Абу Хамид ал-Гарнати, в 1150-1153 г., посетивший Восточную Европу, был в Дербенте, Булгаре, Киеве, писал, что на Руси торгуют на вытертые шкурки белки, которые свозят в специальные места — торжища-рынки, где опечатывает по 18 шт. «Они рассчитываются между собой старыми беличьими шкурками, на которых нет шерсти, и которые нельзя ни на что использовать, и которые ни на что не годятся. Если же шкурка головы белки и шкурка ее лапок целы, то каждые восемнадцать шкурок стоят по счету серебряный дирхем, связывают [шкурки] в связку, и называют ее джуки. И за каждую из таких шкурок дают отличный круглый хлеб, которому хватает сильному мужчине. На них покупают любые товары: и невольниц, и невольников, и золото, и серебро, и бобров, и другие товары. И если бы эти шкурки были в какой-нибудь другой стране, то не купили бы и тысячу их вьюков за хаббу (мельчайшая единица весовая серебра, не представленная конкретным номиналом) и не пригодились бы они совсем ни на что. Когда они [шкурки] испортятся в их домах, то их, [иногда даже] рваные, несут в мешках, направляясь с ними на известный рынок, на котором есть некоторые люди, а перед ними работники. И вот они кладут их перед ними, и работники нанизывают их на крепкие нитки, каждые восемнадцать в одну связку, и прикрепляют его печаткой, на которой имеется изображение царя. И берут за каждую печать одну шкурку из этих шкурок, пока не опечатывают их все. И никто не может отказаться от них, на них продают и покупают».[6]

Операция по опечатыванию изношенных шкурок, что являлась банковской процедурой, составляла 5,55 %.[7] А.В. Назаренко вслед за В.Л. Яниным выявил цену каждой вытертой шкурки в 0,166 г, отождествив ее с драницей.[8]

Опечатывание и учет шкурок, в свою очередь означает контроль государства за денежной массой, т.е. агрегатирование МО. Надо, по-видимому, разделить точку зрения тех исследователей, которые считают, что в денежном обращении находился мех белки, который выполнял функцию «ассигнаций» до истирания. Разумеется, в силу стационарности производства /М.Фридмен/ в средневековье денежная масса была необязательно большой, а динамика цен в течении достаточно большого промежутка времени была незначительной, а номиналы достаточно крупными.

Археология не мечтала получить подобные раритеты денежного обращения ввиду невозможности их сохранения в культурном слое раскапываемых ими объектов. Но известия более позднего, чем ал-Гарнати времени, характеризующие в той или иной мере денежное обращение на основе стертых шкурок, показывают не только на обращение последних и в начале XV в., но их сбыт в Европу по сходной цене. По данным М.П. Лесникова,[9] осуществившего попытку ввести в научный оборот источники по торговле Великого Новгорода с Тевтонским орденом, на рубеже XIV—XV в., приказчики из Данцига и Кенигсберга четко различали сортамент меха. Только по меху белки было известно 6 сортов. Самый высококачественный — «шенверк», затем, в порядке убывания — «аниген», «клеземес», «лушверк», «тройниссы». Во избежание пересортицы биржа Брюгге требовала поставлять меховой товар по образцам.

Отклоняясь от темы, заметим, что Лесников не сумел определить, что цена на белку высшего сорта «шенверк» во всех городах Южной и Восточной Балтии, включая Новгород, Ригу, Абэ, Ревель, Выборг, Данциг была постоянной и приблизительно одинаковой, находясь в пределах 30 прусских марок (186,5 г серебра за марку), чем объясняется сепаратизм и эгоизм Господина Великого Новгорода. [10] Ведь Новгород входил в состав торгового Ганзейского союза, действовавшего по определенным экономическим законам, в данном случае – Закон одной цены.[11]

«И за каждую из таких шкурок дают отличный круглый хлеб, которому хватает сильному мужчине» — из контекста понятно, что 1 коврига хлеба стоила стертую шкурку, тем не менее, есть основания утверждать о том, что хлеб не стоил ветхую шкурку, предназначенную для опечатывания, а шкурку с мехом, поскольку хлеб стоил, во время написания ал-Гарнати, своих заметок о путешествии, в сер. XII в. 2 ногаты,[12] которые «конвертировались» в 2,56 г. серебра, в то время как дирхем, описанный ал-Гарнати, весил 2,94 г серебра.

Наиболее низкокачественный мех белки — это «шевенисс» (schewenissen нем.: «скрести»), который складывали в бочку по 12 тыс. шт. Но для их счета применилась специальная единица — «рейзе» (геуsе), которая соответствует 18 шкуркам. Благодаря экстремальному событию – каперскому нападению англичан около Зунда на караван ливонских судов, в 1404 г., направлявшийся в Нидерланды, и последовавшей вслед за этим реакции – требовании рижан компенсировать ущерб, науке стала известна единица счета этих шкурок рейзе = 18 шкурок («34 reysas levissimi operas dicti schewenissen et reysa continent 18 pelles»). [13] Этот показатель, позволивший связать данную величину с сообщением ал-Гарнати середины XII в. натолкнул на мысль о поставках на биржу в Брюгге опечатанных шкурок под названием сорта schewenissen после завершения их обращения на территории древнерусских княжеств.

Данный сорт пушнины, а точнее говоря специфической кожи, на оптовом рынке Фландрии продавался купцами Ордена в 90-х гг. XIV в. за 27, 33 и 38 шиллингов за 1000 шкурок.[14] В пересчете на прусские марки (0,176 г) это составит 4,752, 5,808 и 6,688 марки соответственно или 5,2, 6,2 и 6,5 кг серебра. Надо полагать, что в Европе эти кусочки кожи использовались в качестве внешней отделки при изготовлении одежды, а также перчаток, плащей, зонтов.[15]

Экспорт шерсти в Нидерланды Англией блестяще изучен Дж.Манро (J.H.Munro). Давший высокую оценку этой работе Х. ван дер Вее (H.van der Wee), писал, что эта торговля способствовала интеграции экономических связей и денежному обращению в том числе и со странами балтийского моря.[16] Мы можем лишь отметить, что, что внешняя торговля англичан находила законодательное оформление, например в 1429 английский Парламент принял Закон, известный как Закон Кале (Calais Staple Partition and Bullion Ordinances), который стимулировал экспорт шерсти в обмен слитки серебра.[17] Данное наблюдение позволяет расширить поиск в древнерусском законодательстве соответствующих аналогий.

При слабой собственной добыче металлов, как заметил еще П.П. Хромов, в средневековье только внешняя торговля и порча монета приносила государству увеличение денежных ресурсов.[18]

В Нидерланды вообще и в Брюгге в частности свозились — для иллюстрации — меха и Северо-Западной Руси и Пруссии, сельдь из Шотландии и Норвегии, а также шерсть из Англии, что предполагало наличие устойчивых денежных потоков, исполненных на основе валютного регулирования в рамках союза, что позволяет выявить интеграционные процессы на север Европы и выявление финансовых потоков как это следует и работ А. Аттмана и Дж.Манро .[19]

На рубеже XIV и XV в. белка, т.е. шкурка с мехом белки, стоила 0,9 г или 1 деньгу чекана Дмитрия Донского или Василия Дмитриевича. [20] Начавшаяся эмиссия медных монет, наверное, резко ускорила вывод из обращения стертых шкурок, которые поставлялись на экспорт,[21] образуя свой, еще не изученный информтип «экспорт-импорт» полидисциплинарных историко-экономических исследований.[22]

Интересно, что импорт исламских медных монет в Европу в эпоху викингов был ограниченным. Т. Нунан /Th.S.Noonan/ привел данные о киевском кладе 1845 г., найденного близ Кирилловского монастыря, состоящего из Аббасидских и ранних монгольских медных монет с интервалом эмиссии 148 (765/766) — 651 (1253/1254) гг. Как справедливо полагал ученый, данный клад был сформирован на месте из монет-фельсов поступивших сюда задолго до сокрытия, что не обесценивает монеты младшего чекана.[23] Отмеченный Нунаном киевский депозит свидетельствует о параллельности обращения фельсов с «ассигнациями», описанные ал-Гарнати, а также указывает на переход в будущем на более удобные в обращении денежные знаки.

Таким образом, шкурки белки были законным платежным средством и обращались на Руси до полной потери ими «потребительских» свойств, а затем опечатывались по 18 штук (изменился ли процент за эту процедуру?), снова выпускались в обращение и, наконец, отправлялись за границу.

История русской платежной системы знает и другой вид неметаллических денег — это куны. Н.П. Бауер прокомментировал известие Лаврентьевской летописи 1068 г. о разграблении во время бунта княжеского двора, когда были изъяты «бещисленное множьство злата и серебра, кунами и белью», таким образом, что под кунами здесь «разумелись металлические деньги».[24] На самом деле по записи нетрудно видеть, что в ней противопоставлены два вида денег металлические и меховые, поэтому куны и белы здесь, в свою очередь, два вида кожаных денег, причем, куна — иной более высокий номинал, нежели бела.[25] В 1410 г. новгородцы «куны отложиша»,[26] т.е. вывели из обращения куну, оставив при этом бел(к)у.

По одной из записей в торговых книгах Тевтонского ордена, относящейся к 1399 г., в частности, термин «мартхоупте», в переводе с немецкого языка представляет собой не что иное как «кунья мордка».[27] Понятия «кунья голова», «куна» использовалось только для реконструкции новгородского денежного счета.[28] Однако в сообщениях ал-Гарнати об опечатывании ветхих беличьих шкурок говорится о критериях, по которым отбирались для опечатывания первых «ассигнаций». Если «…же шкурка головы белки и шкурка ее лапок целы, то каждые восемнадцать шкурок стоят по счету серебряный дирхем». Следовательно, второй вид кожаных денег также отбирался по таким же критериям, как и белки, т.е. должны были присутствовать кунья головка (мордка) и две передние лапки.

Происхождении термина «куна» русского денежного счета как известно, идет от счета на шкурки куницы. В.М. Потин со ссылкой на В.Б. Вилинбахова и С. Мьюса /Mews S./ показал, что русское куна происходит от фризского «cona».[29] Но стояла ли за этим действительно кунья шкурка — это остается неизвестным. Толкование записи из книги Тевтонского ордена показывает достаточно определенно использовании при расчетах куньих головок, но и вместе с тем указывающее на возможность отождествления куньей мордки с какой-то единицей русского денежного счета.

Н.П. Бауер, приведший всю денежную номенклатуру русско-немецких договоров, выявил, в частности, что за термином на латыни «capita martarorum» стоит «кунья мордка». Причем, одновременное употребление терминов кунья мордка и куна в одной из статей договора 1269 г. о порядке оплаты за лоцманскую проводку по Волхову представляет большой интерес, показывающий о разных денежных единицах, применявшиеся в системе расчетов: «…каждая ладья должна дать лоцманам 4 хлеба и чашку масла; если они не пожелают получить хлеба им должны дать за каждый хлеб 2 куны и за масло 3 куньи мордки. Каждому лоцману должны быть даны 8 куньих мордки и пара материи или вместо материи 3 куньи мордки».[30] Приведенное свидетельство показывает, что лоцманы должны получить в оплату эквивалент куны, т.е. быть может не конкретные шкурки — вещи как куньи мордки, а куны серебром, составлявшие в рассматриваемый период — время действия статьи «О бесчестии» — 1,28 г.

Но «мартхоупте» 1399 г. — термин из немецкого языка, отстающий от вышеизложенного почти на полтора столетия.

Путешественник из Гренады ал-Гарнати, к сожалению, не сообщает, как поступали со связками шкурок, да и чем была вызвана необходимость опечатывания «ассигнаций». Сдавало ли таким образом население изношенные «билеты» государству, которое путем пломбирования связок осуществляло таким образом своего рода «инкассацию», а затем отправляло связки потребителям беличьих кож — это, пожалуй, единственное объяснение описанной ал-Гарнати процедуры. Плата за нее относилась на счет владельца опечатываемых шкурок. Этим достигалось двойная цель. Население получало новое средство обращения и платежа, а государство производило учет и контроль денежной массы.

Сказанное предполагает, что связка ветхих шкурок, состоящая из 18, представлял собой особый вид денег, имевший свой номинал и обращавшийся на Руси в качестве законного платежного средства. Это говорит о бережном отношении на Руси к собственным платежным средствам. Следовательно, данные опечатанные связки, но уже без печатей, грузили бочками в зафрахтованные корабли ганзейские купцы в XIV — XV вв.

В заключение своей истории функционирования «новые» ассигнации, благодаря сбору и утилизации их государством в новом качестве отправлялись на экспорт. Представляет интерес срок функционирования меховой «монеты» до истирания и до отправки ее за рубеж. Заметим, что стерилизация денежной массы – один из способов избежания перегрева суверенного денежного обращения — инструменты эти известны и успешно применяются современными центробанками и резервными системами.

Для периода XIV в. — XIV вв. известно 2 цены стоимости белки — 1 и 2 деньги. Вторая цена связана с кризисным годом. Будем оперировать с ценой в одну деньгу, которая вытекает из сведений кабалы Киприана и Фёдора Ростовского 1389 г. Этот показатель позволяет выяснить эквивалент алтына, известного в русском денежном счете с 1381 г.[31] Согласно источнику, 1000 белок высшего качества стоили 5 рублей, что означало 200-ти денежный рубль. Следовательно, стоимость шкурки меха белки составляла в пределах 1 г серебра. В.К. Трутовский и вслед за ним Янин считали белку за 2 деньги, [32] а в то же время, 6 белок — алтын. Но, поскольку мы только что выяснили эквивалентность белки и деньги, это позволяет показать, что алтын соответствует 6 белкам и 6 деньгам. Они, в денежном счете, как показал Г.В. Семенченко,[33] соответствуют мордке, являвшейся, надо полагать более высоким номиналом, чем вешка (веверица) денежного счета.

Фактически на рубеже XIV — XV вв. деньга имела весовые параметры близкие к 0,9 г, означающие, что алтын в серебряном эквиваленте находился в пределах 5,2 — 5,4 г. Нелишне напомнить, что в настоящее время при пересчете цен для середины XV в. применяется 6-ти денежный счет алтына.[34]

Сделаем промежуточный вывод. Деньги ал-Гарнати – это своего рода «казначейские билеты».

В этой связи небезынтересным представляется записи бургундского герцога Гильбера де Ланноа /G. de Lannoy / о посещении им Пскова и Новгорода в 1413 г. «Монета их /новгородцев – Н.Х./ состоит из куска (kencelles) серебра, весявших около 6 унций – без оттиска, потому что они не куют золотой монеты, а мелкая их монета состоит из мордок белок и кун (de testes de gris et de marires)».[35] Это полное и достоверное свидетельство-характеристика денежного обращения в Новгороде. Сравнивая записи наблюдательного путешественника с известиями новгородских летописей от 1410 г., заметим, что Ланноа вел речь только о деньгах новгородской эмиссии. Архивист С.Н. Кистерев выделил 4 номинала денег в Новгороде этого времени: белки, лобцы, литовские гроши и артуги «немецкие», три из которых представлены импортной серебряной монетой.[36] Три номинала денежных знаков на серебряной основе, не считая золотых монет флоринов было , что известно наверняка только в Тане (Азове): слитки-сомы (часто русского происхождения), монет аспров и меди фалери в соотношении 1 сом (198 г.) – 190 аспров – 3040 фалери. Отмена-вывод кун из обращения в 1410 г. в Новгороде может служить толчком к поиску возможности их сопоставления на предмет соответствия «немецких» монет, о которых не писал Ланноа, и выведенной из обращения куны.

Строительство денежного обращения, платежной системы, финансов, не говоря уже о валютном регулировании даже в средневековье не является простой моделью, когда даже ко-интеграционные процессы на базе валютных союзов ставят перед исследователями значительные познавательные задачи. Замечено вместе с тем, что современное плоскостное представление о динамике экономических процессов в явной или неявной форме сводится к их интерпретации в виде дерева-графа.[37]

Обращение меховых денег снижало зависимость денежного хозяйства от серебра, дефицит которого ощущался всегда, что основательно изучено в историко-экономической и нумизматической литературе. Последнее приводило к вздорожанию серебра, поиску заменителей денег, так и появлением соответствующий теорий, демографической, в частности. Так, М. Мэйхью (N. J. Mayhew) из Асмолинского Музея (Оксфорд), считал, что Англия и Франция XIV вв. осуществляли регулирование денежного обращения посредством величины доходности деятельности монетных дворов.[38]

Археология Новгорода подарила нам уникальный берестяной документ, обнаруженный на Троицком раскопе. «…продажи, с три дня городи /Новгорода/ ходило оу дворо и ко складникову. А ты коме нь явишися куны шити ношию». Используя сообщение ал-Гарнати, публикаторы переводят конец текста грамоты следующим образом: «А ты ко мне не придешь ночью шить куны?», справедливо понимая куны как деньги, уклоняясь, вместе с тем, от объяснения самого процесса.[39] Надо полагать, что ночная работа связана не с производством непрерывного цикла, а подпольным цехом, предполагающее, на антитезе, допущение мысли о законности специальным стандартизированным образом «изготовление»-«печати» кун, как единиц-номиналов денежного обращения, разумеется, на легальных предприятиях. Обобщая практику фальшивомонетчиков Европы, Ф.А. Михалевский в частности, выделил 4 типа подобных правонарушений. Одни из них – это легальные мастерские по выпуску денежных знаков, работники которых могли изготовлять денежные знаки из собственного сырья и, соответственно, за свой счет. [40]

Следует разделить точку зрения тех исследователей, подкрепив некоторыми расчетами, о том, что деньги на меховых носителях существовали с глубокой древности. Они были обеспечены традициями этноса – жизнеобеспечения и жизнедеятельности. Последнее официальное упоминание о кожаных деньгах относится к 1700 г. когда согласно Указу Петра I ввиду отсутствия на местах разменной монеты была введена медная, при этом отмечалось, что отсутствие таковой привело на местах к возникновению «кожаных жеребев».[41]

Денежные знаки XVI—XVII вв. – кожаные жеребья

...

Сделаем вывод, деньги, носителями которых были, в частности шкурки белки, первоначально являясь в обращении частными деньгами, деньгами домашних хозяйств.[48] Их эволюция состояла в том, что шкурка белки, согласно источнику, предоставленном в записях ал-Гарнати, являлась в русском денежном обращении номиналом, опечатывание которых позволило продлить жизнь деньгам, а государству осуществлять эмиссию и контроль за денежной массой, но также выкупать, т.е. в пряном смысле «стерилизовать» собственное денежное обращение, выплачивая за связку из 18 ветхих шкурок серебряную монету, часто отправляя их на экспорт. Опечатывание и выпуск в обращение «новых» денег – это процесс эмиссии эндогенных денег, как недоминантных в современной монетарной политике, отмеченные в литературе Б.Бернанке (B.Bernanke) и А.Блиндер (A.Blinder).[49]

Таким образом, опечатывая изношенные шкурки, денежные власти осуществили сеньораж, исполняя властные полномочия органа банковского надзора, одновременно, переводя частные деньги в разряд государственной политики.

[1] Свердлов М.Б. Деньги и денежные системы // Сов. историография Киевской Руси. Л.: Наука, 1978, с.83.

[2] Спасский И.Г. Русская монетная система. Историко-нумизматический очерк. Издание четвертое, дополненное. Л.: Аврора, 1971, с.32-37.

[3] Ивочкина И.В. Деньги и денежное обращение в древнем Китае. Изобретение бумажных денег // Нумизматический альманах, 2004, № 1(25), с.12-15.

[4] Шелк, приобретенный за эти желтые кусочки бумажных денег, с выгодой продавался в Генуе. См.: Pegolotti F.B. La practica della Mercatura. Cambridge-Massachusetts: The intelegencer printed Go, 1936, р. 21, 23.

[5] Spuler B. History of the Mongols. Based in Eastern and Western Accounts of the Thirteenth and Fourteenth. Berkley and Los Angeles: University of California Press, 1972, p.140-141; Ashtor E. A social and economic history of theNear East in the Middle ages. Berkeley,Los Angeles, L.:University ofCalifornia Press, 1976, p..257.

[6] Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131-1153 гг) / Публ. О.Г.Большакова, А.Л.Монгайта. М.: Наука. ГРВЛ, 1971, с.35-36.

[7] Белецкий С.В., Посвятенко В.А. Абу Хамид ал-Гарнати о процедуре обмена кредитных денег на Руси // Образование древнерусского государства. Проблемы источниковедения. М., 1994. С.3-5.

[8] Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей 1X-XII веков. М.: Языки русской культуры, 2001, с.198, 202,206; Янин В.Л. Деньги и денежные системы // Очерки русской культуры ХIII-XV вв. Ч.1. М.: Изд-во МГУ, 1969/1970, с.323.

[9] Лесников М.П. Торговые сношения Великого Новгорода с Тевтонским орденом в конце XIV и начале XV вв. // Исторические записки. Т.39, 1952. С.259-278.

[10] См.: Хан Н.А. Историко-географические реалии Северо-восточной Европы и проблемы средневековой вятской истории [Научное издание]. — М. – Киров: ООО «Типография «Старая Вятка», 2009, с.178-180. Надо полагать, что основой закон, предопределяющий экономическую основу всех торговых союзов – есть Закон Одной (единой) цены, имеющий значительное научное притяжение как на современном, так на синхронном историко-экономическом материале. См.: Lo M.Ch., Zivot E. Threshold cointegration and nonlinear adjustment to Law of the One Price // Macroeconomic Dynamics, 5, 2001, p.560; Vockart O. The influence of information costs on the integration of financial markets: Northern Europe, 1350-1560. Berlin: Institute of Economic History Humboldt University, 2006, p,53.

[11] Кругман П.Р., Обстфельд М. Международная экономика. СПб.: Питер, 2003, с. 447-448.

[12] Аристов Н.Я. Промышленность Древней Руси. СПб, 1866, с. 1866, с.291-292.

[13] Со ссылкой на K.Kunze, обращает внимание М.П. Лесников. См.: Лесников М.П. Указ. соч., с.270, прим.3, и прим 1. Статистику подобных конфликтов см.: Prevenier W., Blockmans W. The Burgundian Netherlands. Cambridge- L.-N.Y.-Sydmey: Camb.un.press, 1986, p.106.

[14] Лесников М.П. Там же.

[15] Стремление к высококачественным сортам меха привилегированные и состоятельные слои английского общества испытывали всегда, что частности для XI и XII вв., описано Дж.Мартин на основе данных Адама Бременского. См.: Martin J. Treasure of the land Darkness. The fur trade its significance for medievalRussia.Cambridge: Camb.un.press, 1986, p.52-53.

[16] van der Wee H. Money and economic independence between the Northern and Southern Netherlands and the Baltic (15th – 17 th centuries) // The interactions of Amsterdam and Antwerp with the Baltic regions, 1400-1800. De Nedelanden en het Oostzeegebied, 1400-1800. Leiden: MN, 1983, p.12.

[17] Munro J.H. Bullion Flows and Monetary Policies in England and the Low Countries 1350-1500.Variorum-Norfolk: Galliard Ltd, 1992, p.217.

[18] Хромов П.П. Экономическое развитие России. Очерк экономики России с древнейших времен. М.: Наука, 1967, с.217.

[19] Attman A. The bullion flow between Europe and the East, 1000-1750. Goteborg: Kungl. Vetenskaps-och Vitterhets-Samhallet, 1981; Munro J.H. The bullion flows and Monetary Policies in England and Low Countries 1350-1500. Variorum, 1992.

[20] Нетрудно заметить, что данный вид товара показывает, что цена серебра возросла в течении рассматриваемого периода более чем в три раза.

[21] Т.Нунан осторожно подводит к мысли о том, что чеканить свою медную монету Дмитрий Константинович Суздальский (1355-1383) с легендой «Печать князя Дмитрия» мог начать и с конца 1370-х гг. Естественно, что при этом государство должно было получать сеньораж – эмиссионный доход. См.: Noonan Ts.S. Forging a National Identity: Monetary Politics During the Reigm of Vasilii I (1389-1425) he Rezm29 // Московская Русь (1359-1584): культура и историческое самосознание. М.: ИЦ «Гарант», 1997, с.512-513; Бурлачков В.К. Денежная теория и динамичная экономика: выводы для России. М.: УРСС, 2003, с.54.

[22] Мокий М.С. Трансдисциплинарная методология в экономических исследованиях: автореферат дис. … д-ра экономических наук: 08.00.01: М.: Рос. эконом. акад. им. Г.В. Плеханова, 2010, с.19, 29.

[23] Noonan Th.S. Medieval Islamic copper coins from European Russia and surrounding regions: The use of the Fals
in early Islamic trade withEastern Europe // Journal of American Oriental Society. 1974. №, p.448. 451.

[24] [Бауер Н.П.], Романов Б.А. Деньги и денежное обращение // История культуры древней Руси: Домонгольский период. Т.1. Материальная культура. М.-Л., 1948, с.371.

[25] Как иллюстрацию к выводам И.Г. Спасского о «меховых теориях», о которых говорилось выше, можно привести летописную выписку, когда в1270 г. ятвяги (народы Балтии) просили у князя Владимира Васильевича Волынского: «Пошли, господине, к нам жито свое продавать, а ради купим: чего восхочешь, воску ли, бели ль, бобры ли, черных ли кун, серебра ли, мы ради дами». Цит. по: Михалевский Ф.И. Очерки истории денег и денежного обращения. Т.1. Деньги в феодальном хозяйстве. М.: Госфиниздат, 1948, с.219.

[26] Новгородская первая летопись старшего и младшего извода. М.: Изд-во АН СССР, 1950, с.402.

[27] Хорошкевич А.Л. Иностранное свидетельство1399 г. о новгородской денежной системе // Историко-археологический сб. /К 60-летию А.В. Арциховского. М.: МГУ, 1962, с. ЗОЗ.

[28] Янин В.Л. Указ.соч., с.239.

[29] Фризия – совр. Голландия имела в средневековье обширные связи с Восточной Европой в поствикингскую эпоху. См.: Потин В.М. Монеты, клады, коллекции. СПб: Искусство, 1993, с.188; Jankuhn H. Haithabu. Ein handelplatz der vikingerzeit. Wachholtz: Karl Wachholtz verlag neumonster, 1976, s.29, abb.5.

[30] Бауер Н.П. Денежный счет в духовной Климента Новгородца и денежное обращение Северо-Западной Руси в XIII в. // Проблемы источниковедения. Сб. статей. М.-Л., 1940, с.198, прим.

[31] См.: Кучкин В.А. Договорные грамоты московских князей XIV в.: внешнеполитические договоры. М.: Древлехранилище, 2003, с.344.

[32] Янин В.Л. Указ. соч., с.334.

[33] Семенченко Г.В. Несколько дополнительных замечаний о денежном счете домонгольской Руси // Древнейшие государства на территории СССР.1991 г. М.: Наука, 1994, с.248-250.

[34] Колызин А.М. Указ. соч., с.57.

[35] Киевские университетские записки. 1873, № 8. Отд.2, ст.5. С.1-46. [Путешествие Гильбера де Ланноа в земли Восточной Европы. Ст. студента Емельянова (без инициалов)], с.24. Метрологию рубля-слитка, описанного Ланноа, см.: Хан. Н.А. Взаимодействие и взаимовлияние Руси и Орды в области экономики и кредитно-денежной пожитки в XIV в. М. ИЭ РАН, с.122-123. На вторую — «меховую» часть записи обращал внимание И.Г. Спасский. См.: Спасский И.Г. Указ.соч., с.35.

[36] Кистерев С.Н. Деньги в Новгороде на рубеже XIV — XV вв. // Торговля и предпринимательство в феодальной России. М.: Археографич.центр, 1994, с.65.

[37] Породней см.: Ковнир В.Н. Построение типологии различных систем хозяйства и экономические исследования Д.И.Менделеева и А.В.Чаянова // Экономич.науки, 2008, № 6(43), с.204.

[38] Mayhew M. J. Numismatic Evidence and Falling Prices in the Fourteenth Century //: The Economic History Review, 1974. New Series, Vol. 27, No. 1 (Feb., 1974), p.13-15. См. также:Stromer W. Die Munzstatte Linz unter Ferdinand I / Dimt H. Bericht… / Osterreichischer Historikertag (18; 1990; Linz). S. 296-299.

[39] Берестяная грамота №490. См.: Арциховский А.В., Янин В.Л. Новгородские грамоты на бересте из раскопок 1962-1978. М.: Наука, 1978, с.84-85.

[40] Михалевский Ф.И. Указ.соч., с.141. Современное состояние изготовления и обращения фальшивых денег, как экономическое явление не остается без внимания специалистов. См.: Юров А.В., Лютов В.В. Фальшивомонетничество: текущие тенденции и их оценка // Деньги и кредит. 2006. № 12. С.8-13. По сумме найденных недавно фальшивых казначейских обязательств ФРС США итальянской палицей в Швейцарии на сумму 6 трлн. долл., является сенсационной. См.: http://edition.cnn.com/2012/02/17/world/europe/italy-counterfeit-bonds/index.html?hpt=ieu_c2.

[41] Спасский И.Г. Указ.соч., с.33.

...

[48] Морфологию домашних частных хозяйств в историко-экономической литературе рассмотрел на основе новгородского Домостроя рассмотрел А.Г. Худоркомов. См.: Худоркомов А.Г. Рынок и реформы в России: Исторические и теоретические предпосылки. М.: Мосгорархив, 1993, с.74.

[49] Bernanke B., Blinder A. The Federal Funds Rate and the Channels of Monetary Transmission // The American Economic Review. September 1992. Vol.,82. № 4. P.919.

По материалам

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2071177.html

Пoгибшaя нeмeцкaя жeнщинa в бpoнeтpaнcпopтepe. Бepлин, 1945 г.

Однo из cepии фoтo o пoдбитoм SdKfz 250/1 кoмaндиpa poты швeдcкиx дoбpoвoльцeв дивизии CC Hopдлaнд xayптштypмфюpepa Xaнca-Гёcтa Пexpccoнa, пoдбитa в нoчь нa 2мaя.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2070880.html

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2070748.html

Для того, чтобы сделать существование на этой планете более или менее сносным, достаточно простой порядочности.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2070484.html

Художник тщательно изучал всевозможные источники для своих исторических картин. Но он никогда не забывал о собственно художественных задачах воздействия на зрителя. Поэтому в ряде случаев он находил возможным сознательно отступать от исторической правды ради достижения большего художественного впечатления.

1.

«Утро стрелецкой казни» — первая большая работа Сурикова, в жанре исторической живописи. Описание казни стрельцов художник нашел в «Дневнике путешествия в Московию» Иоганна Георга Корба, секретаря Цесарского (австрийского) посольства, находившегося в России в 1698—1699 годах. Однако на картине, не совсем достоверно изображено место казни: место действия из села Преображенского перенесено в Москву — для придания полотну торжественности и символизма. Казни стрельцов в селе Преображенском происходили в октябре 1698 года, казнь в Москве на Красной площади — зимой 13 февраля 1699 года, а на картине не зимний, а осенний пейзаж. Описывая казнь стрельцов в феврале 1699 г. в Москве, Корб отмечает, что стрельцы были обезглавлены топором. «День ужасный, так как сегодня казнено двести человек. Этот день несомненно должен быть отмечен черной краской. Все были обезглавлены топором. На пространной площади, прилегающей к Кремлю, были приготовлены плахи, на которые осужденные должны были класть головы». Подобные сведения мы находим и в монографии Брикнера А.Г., где он приводит воспоминания австрийского посла: «Никто из стрельцов не просил помилования, а некоторые, подходя к плахе, обращались к Петру: «Посторонись - ка, государь, это я должен здесь лечь».

На картине же мы видим вдалеке виселицы. По воспоминаниям Корба стрельцов казнили через повешение в селе Преображенском, а не на Красной площади. «В Преображенском царь, окруженный войском, собственноручно отсек головы пятерым преступникам. Другие 230 человек поплатились смертью на виселицах…».

2.

«Меньшиков в Берёзове». Картина рассказывает об опале самого могущественного из сподвижников Петра Великого. Одежда и вся обстановка в картине вполне соответствуют исторической эпохе. Историчны образы людей на ней представленные и прежде всего образ самого Меншикова. Но все, же некоторые искажения исторических фактов присутствуют.

Во-первых, на картине князь изображен человеком исполинского роста; сидя, он едва умещается под низким потолком тесной избы. Проделав мысленный эксперимент, легко убедиться, что если бы Меншиков встал во весь рост, то пробил потолок избы. Такое несоответствие его роста и размеров избы было придумано, по словам художника, преднамеренно, чтобы показать величие его личности.

Во-вторых, лицо Меньшикова списано не с подлинного его портрета, а с провинциального учителя. «Потом ездил в имение Меньшикова в Клинском уезде. Нашел бюст его. Мне маску сняли. Я с нее писал. А потом нашел учителя-старика – Невенгловского; он мне позировал».

В-третьих, Кеменов В.С. отмечает, что во время работы над картиной Суриков из разговора с Л. Толстым узнал, что Меншиков в ссылке отпустил бороду, но на картине он изобразил его без бороды.

3.

На картине «Боярыня Морозова» Суриков изобразил события ноября 1671 г., когда арестованную боярыню-раскольницу Феодосию Прокопьевну Морозову везли в ссылку по улицам Москвы мимо Чудова монастыря. Сведения о ней Суриков почерпнул из книги «Домашний быт русских цариц XVI-XVII веков» И.Е. Забелина, с которым он общался в Москве и состоял в переписке. Но художник и здесь не стал слепо придерживаться полученных сведений.

Во-первых, он изобразил боярыню явно старше своих 39 лет. Скажем, на полотне у другого живописца А.Д.Литовченко (1885) боярыня Морозова – молода и пригожа.

О работе над образом Морозовой Суриков рассказывал: «В типе боярыни Морозовой тут тетка одна моя — Авдотья Васильевна…Только я на картине сперва толпу написал, а ее после. И как ни начну ее лицо — толпа бьет. Очень трудно было лицо ее найти. Ведь сколько времени я его искал. Все лицо мелко было — в толпе терялось. В селе Преображенском на старообрядческом кладбище — ведь вот где ее нашел. Была у меня одна знакомая — старушка Степанида Варфоломеевна из старообрядок. Они в Медвежьем переулке жили. А потом их на Преображенское кладбище выселили…И вот приехала к ним начетчица с Урала — Анастасия Михайловна. Я с нее написал в садике этюд в два часа. И как вставил ее в картину — она всех победила».

Во-вторых, в «Повести о боярыне Морозовой», говорится, что на нее было одето железное «огорлие», ошейник, которое цепью прикреплялось к «стулу» — тяжелому обрубку дерева. «…и принесении и быша чепи со стулами и снемши с ног железа, и начаша чепи на выя их возлагать…она же седши и стул близ себе положи». На картине же и «огорлие», и «стул» отсутствуют. Хотя в «Повести» особо говорится о страдании боярыни не только от цепей, но и от «стула» — неудобством стула томима...». Суриков сознательно отступил от документальности изображения, ибо оно помешало бы ему выразить сущность происходящей на картине драмы.

В-третьих, на картине боярыню Морозову сопровождает ее сестра княгиня Урусова. В книге Забелина И.Е. говорится, что вместе они были доставлены на допрос в Чудов монастырь. Морозову несли на носилках, а Урусова шла пешком, сопровождая сестру. Затем они были возвращены под домашний арест. Их тем же порядком возвратили домой под стражу в тот же людской подклет. И только на следующий день, заковав в цепи, Морозову доставили под стражу в подворье Печерского монастыря, а Урусову — в Алексеевский монастырь. Исходя из этого, мы видим, что художник в очередной раз производит отбор фактов, совмещает события, относящиеся к разным дням.

В-четвертых, Суриков вводит изменения и в головной убор боярышни со скрещенными руками. Не боясь нарушить фактическую точность, он, головной убор девушек — девичью повязку превращает в головной убор замужней женщины —парчовую шапку с меховым околом, покрытую убрусом.

В-пятых, на картине Суриков расположил сочувствующих Морозовой преимущественно в правой части картины, а злорадствующих над ней — в левой. Это было композиционной находкой, но, конечно, ни в малейшей степени не соответствовало действительности.

4.

«Покорение Сибири Ермаком». Создать эту картину В.И. Сурикову было не просто. По воспоминаниям современников он побывал неоднократно в стойбищах эвенков, тунгусов, изучал привычки, костюмы, оружие, обычаи татарских поселений. Тем не менее без неточностей не обошлось.

Во-первых, казаки Ермака вооружены кремневыми ружьями, вошедшими в употребление позднее, а в то время в России применялись ружья с фитильным замком.

Во-вторых, Ермак стоит под знаменем Спаса Нерукотворного. В «Древности Российского государства, дополнение к III отделению», составленное Лукианом Яковлевым есть описание трех стягов, бывших с Ермаком при покорении Сибири в 1581—1582 гг.: знамя Спаса Нерукотворного в этом описании отсутствует. Осеняя дружину Ермака этим знаменем, Суриков как бы напоминает о многовековой борьбе русского народа против татарского ига, последним олицетворением которого для казаков было Сибирское ханство Кучума.

В-третьих, битва за Сибирь изображена на угрюмых волнах Иртыша, хотя исторические источники утверждают, что она происходила на берегу. Расхождение с источниками вызвано желанием художника усилить драматизм действия, сделав соучастниками событий и самую природу — студеный Иртыш.

Впрочем, в данном случае художник признавался: «А я ведь летописи не читал. Она сама мне так представилась — две стихии встречаются».

5.

Следующая историческая тема, захватившая душу Сурикова, — «Переход Суворова через Альпы». Законченная и выставленная в 1899 году, эта картина совпала со столетием события. Чтобы воплотить свой замысел в картине, Суриков лично побывал в Швейцарии, сам проходит по всему маршруту. С риском для жизни спускался в пропасти, взбирался на горы и ледники. Известно, что именно эта картина была подвергнута резкой критики со стороны Л.Н. Толстого и В.В. Верещагина на предмет несоответствия историческим реалиям.

Во-первых, мы видим примкнутые штыки на ружьях русских солдат. Это неправдоподобно. Солдаты могли поранить штыками друг друга и самих себя. Во время похода штыки обязательно снимались, чтобы не пораниться.

Во-вторых, Суворов подъехал на коне к краю пропасти, не спешился. Над пропастью конь Суворова гарцует и не боится. В реальности, лошадь над обрывом горячиться не будет, в таких она случаях идет осторожно. Но художнику важно подчеркнуть молодцеватость и отвагу старого фельдмаршала.

В-третьих, Суворов шуткой подбадривает войска, на его шутку откликнулось двое солдат. Но по словам самого Суворова, доносившего Павлу I об этом походе, «на каждом шагу в этом царстве ужаса, зияющие пропасти представляли отверстые и проглотить готовые гробы смерти. Дремучие, мрачные ночи, непрерывно ударяющие громы, с каменьями вершин низвергающихся…увеличивали трепет». Вроде, не до шуток, хотя, конечно, этот довод не является стопроцентно убедительным, место для шутки в армии найдется всегда.

В-четвертых, на картине изображен беспорядочный переход колонны, где солдаты разных частей и родов войск перемешаны друг с другом, пушки спускаются вместе с пехотой. Скорее всего, художник хотел выразить моральный дух всей русской армии.

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 4274 3200 2087 4403

Мои книги

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2070169.html

"Ланчестеры" 12го Королевского уланского полка, военная база Тидворт, Уилтшир, конец 1930-х гг.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2069806.html