Я большей правды не ищу |
Я большей правды не ищу —
зерна, что зреет в борозде,
и, зная путь к своей звезде,
к другим дорогу не мощу.
Я верю, — в час, когда слежу
за вереницей птичьих стай, —
что, перейдя времён межу,
коснусь иных, нездешних тайн.
Из моего поэтического сборника «Жизнь со смертью визави».
|
Метки: стихи |
Не президент — кремень! |
— Знаете, Изя, шо меня больше всего восхищает в нашем президенте? Если уж он таки даст обещание, то никто в мире не сможет добиться, чтобы он его выполнил!
(хорошо, наш не такой)
|
Метки: юмор |
Что делает дурак? |
Что делает дурак: вместо теории относительности изучает национальность Эйнштейна...
© Михаил Жванецкий
|
Метки: афоризмы |
Проказы пажа |
Сын пензенского губернатора Алексей Данилович Копьев в молодости состоял пажом при императоре Павле I. Будучи озорного нраву, он как-то бился об заклад с товарищами, что понюхает табаку из украшенной бриллиантами государевой табакерки, которая всегда находилась при императоре. И вот, однажды утром подходит он к столу возле кровати государя, который в это время почивал на ней, берёт табакерку, с шумом открывает её и, взяв щепотку табаку, с усиленным фырканьем суёт её в нос.
— Ты что делаешь, пострел? — с гневом замечает ему проснувшийся государь.
— Нюхаю табак, Ваше Величество! — отвечает тот. — Вот уже 8 часов нахожусь на дежурстве. Сон начал меня одолевать. Я надеялся, что это меня освежит, и подумал, что лучше провиниться перед этикетом, чем перед служебною обязанностью.
— Ты совершенно прав, — сказал ему Павел, — но, так как эта табакерка мала для двоих, то возьми её себе.
***
В другой раз Копьев бился об заклад, что за обедом тряхнёт императора за косу. Однажды будучи при нём дежурным за столом, схватил он государя за косу и дёрнул так сильно, что Павел, почувствовав боль, обернулся и в гневе спросил, кто это сделал. Все в страшном испуге молчали. Только один паж не смутился и отвечал:
— Коса Вашего Величества криво лежала, и я позволил себе её выпрямить.
— Хорошо сделал, — быстро успокоившись, сказал государь. — Но всё же мог бы ты сделать это осторожнее.
***
В зрелые годы Копьев был столько же известен в Петербурге своими остротами и проказами, сколько худобою своей малокормленной четверни. Как-то раз, проезжая по Невскому проспекту, он заметил своего приятеля
Сергея Львовича Пушкина (отца поэта) и предложил подвезти его.
— Благодарю, — ответил Сергей Львович, — но не могу: я очень спешу.
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
Звякнуть копеечкой в знак одобрения и поддержки можно через
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
ЮMoney (Яндекс) 41001947922532
PayPal s.tsvetkov.history@gmail.com
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи(описание и заказ)
|
Метки: исторический анекдот |
Русы на византийской службе |
|
Метки: Русское тысячелетие |
Конунг в тюбетейке |
Король Швеции Карл XVI Густав и его жена Сильвия во время визита в СССР. Колхоз «Ленинизм» под Ташкентом, 1978 год.
В том же году П.Капица стал Нобелевским лауреатом. Совпадение? Не думаю)).
|
Метки: историческая фотография |
Конец истории |
«Мы не все сделали, что планировали, но в целом можно сказать, на 90 с лишним процентов задачи, которые мы перед собой ставили и формулировали, решены».
В.В. Путин
|
Метки: актуально |
«Мы не можем предложить Польше и остальным членство в НАТО» |
Немецкое издание Der Spiegel сообщило об обнаружении архивного документа, который, как сказано в статье, подкрепляет версию российских властей о том, что при объединении Германии Советскому Союзу было обещано: НАТО не будет расширяться на восток. Ранее президент РФ Владимир Путин заявлял, что Москву «надули, нагло обманули» западные страны, обещавшие, что Североатлантический альянс не будет расширяться «ни дюйма на восток». Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг, однако, утверждал, что подобных обещаний Советскому Союзу никто не давал.
Документ, как уточняет Der Spiegel, был обнаружен в Британском национальном архиве американским политологом, профессором Бостонского университета Джошуа Шифринсоном. Ранее документ носил гриф «Секретно», но затем был рассекречен.
Речь идет о протоколе встречи политических директоров министерств иностранных дел США, Великобритании, Франции и Германии, состоявшейся в Бонне 6 марта 1991 года. Темой была безопасность в Центральной и Восточной Европе.
Организация Варшавского договора к этому моменту уже трещала по швам, и политики в странах соцблока сигнализировали западным странам о своем интересе к вступлению в НАТО. Однако, как отмечает Der Spiegel, из документа четко следует, что британцы, американцы, немцы и французы согласились с тем, что членство в НАТО восточноевропейцев было «неприемлемым».
Согласно записке, политдиректор МИД ФРГ Юрген Хробог аргументировал это так: «Мы ясно дали понять на переговорах 2 плюс 4 (об объединении Германии, с участием ФРГ и ГДР, а также США, СССР, Великобритании и Франции.— “Ъ”), что мы не расширяем НАТО за пределы Эльбы (в тексте далее уточняется, что речь идет не об Эльбе, а о реке Одер.— “Ъ”). Поэтому мы не можем предложить Польше и остальным членство в НАТО». По словам Юргена Хробога, эта позиция была согласована с федеральным канцлером Гельмутом Колем и министром иностранных дел Хансом-Дитрихом Геншером.
Представитель США Раймонд Зайц, как сказано в документе, согласился: «Мы дали понять Советскому Союзу — на переговорах 2 плюс 4, а также на других переговорах,— что мы не намерены извлекать выгоду от вывода советских войск из Восточной Европы... НАТО не должно расширяться на восток ни формально, ни неофициально».
Укреплять стабильность и безопасность Центральной и Восточной Европы участники встречи условились при помощи двусторонних соглашений со странами региона и в рамках Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ).
|
Метки: СССР |
Каждый 15-й американец "не такой" |
Их уже больше 20 млн.
Gallup сообщает о том, что доля американцев, идентифицирующих себя как «геи, лесбиянки, бисексуалисты, трансгендеры или что-либо ещё негетеросексуальное», выросла до рекордного показателя в 7,1%. За десять лет с 2012 года, когда Gallup впервые стал замерять долю любителей необычных плотских утех, их доля в американском обществе более чем удвоилась. В 2012 году их доля составляла 3,5%, в 2013 – 3,6%, 2014 – 3,7%, 2015 – 3,9%, 2016 – 4,1%, 2017 – 4,5% и в 2020 – 5,6%.
Особо популярно гейство среди самых молодых американцев – каждый пятый (20,8%) представитель «поколения Z», достигший совершеннолетия (1997 – 2003 г.р.), идентифицирует себя как представитель LGBT.
Наиболее популярным выбором среди нетрадиционных американцев является бисексуализм, причём среди женщин он встречается в три раза чаще. Интересно, что 0,4% американских женщин считают себя «гомосексуалистами», а 0,1% американских мужчин – «лесбиянками».
Результаты исследования основываются на опросах более 12 тыс. совершеннолетних американцев, проводившихся в течение всего 2021 года.
P.S.
Да-да, это «чисто природное», а общество и культура тут не при чем.
|
Метки: США |
Поход Олега на Константинополь |
За поражением русов в Мраморном море и захватом Олегом Киева следует резкое ухудшение отношений Ромейской империи с Таврической Русью. В Константинополе эти события воспринимают как удобный повод для прекращения действия договора 860 года. Имперские власти не желают находиться в союзных отношениях с воинственными язычниками и предоставлять им торговые и какие-либо иные льготы. На константинопольском рынке то и дело возникают стычки между русами и греками, в которых дело доходит до «удара мечом».
Не имея возможности собственными силами добиться от ромеев соблюдения договора, таврические русы обращаются за помощью к Олегу.
«Светлый князь» и без того полон решимости получить от империи признание своего статуса в качестве суверенного владыки созданной им обширной державы. В 911 году он ведёт на Константинополь большой флот. Со стороны моря город беззащитен — ромейская эскадра вновь задействована в морских операциях против арабов в Средиземном море. Но подход к городу с моря прикрывает тяжёлая цепь, протянутая через бухту Золотого Рога. По приказу Олега войско русов выполняет необычный манёвр: вдоль северных укреплений Галаты устраивается волок, и ладьи по уложенным на землю брёвнам перетаскиваются в заветные воды царьградского «иерона» (святого места). Благодаря этой же хитрости 542 года спустя Мехмед II въедет победителем в храм святой Софии.
В древнерусском предании Олег ставит ладьи на колёса
Город охвачен смятением. Нашествие русов принимают за наказание свыше. Императоры-соправители Лев VI Мудрый и Александр вынуждены пойти на уступки. Пятнадцать послов «светлого князя» приглашены во дворец, где в их присутствии составляется харатья (пергаменная рукопись) с условиями мирного договора. Ромеи соглашаются выплатить русам дань — деньгами, дорогими одеждами и тканями, а также фруктами и винами; «русские» купцы освобождаются от пошлин, кроме того, им назначается содержание из имперской казны на весь период их пребывания в столице (оговорён полугодовой срок); русам открыт беспрепятственный найм на императорскую службу. В старинных песнях карпатских русин поётся: «В чистом поле шатёр стоит; в шатре сидят добры молодцы, сидят они, думу думают: как пойдём мы к кузнецу доброму, покуём себе медные чёлна, медные чёлна, золотые вёсла; как пустимся мы на тихий Дунай, вдоль Дуная под Царь-город. Ой, чуем там доброго пана, что платит щедро за службу молодецкую: даёт, что год, по сту червонных; по сту червонных да по вороному коню; по вороному коню да по сабельке; по сабельке да по кафтанчику; по кафтанчику да по шапочке; по шапочке да по красной девице»
Договор скрепляется клятвой хранить «любовь непревратну и непостыжну» между русью и ромеями. Василевсы целуют крест; Олег и его «мужи», по «русскому обычаю» (закону русскому), приносят присягу на мече и клянутся своими богами — Перуном и Велесом. Попытка обратить «русских» послов в христианство не имеет успеха: приглашённые в собор Святой Софии на богослужение, они с удивлением осматривают храмовые богатства, но не проявляют никакого желания сменить веру отцов.
Перед тем как увести флот от стен ромейской столицы, Олег вешает на ворота Царьграда свой щит, «показуя победу», как сказано в летописи. Одно из значений слова «победа» в то время — «охрана, покровительство» (в Успенском сборнике конца XII — начала XIII века слово «победница» имеет значение «заступница»). «Светлый князь» в качестве союзника империи оставлял ромеям символический знак того, что отныне город находится под его защитой.
Это часть моей статьи в цикле исторических материалов Русское тысячелетие Х—ХХ.
Подписка открывает доступ к архиву. Оформив годовую подписку, вы получаете скидку 20%, есть и другие интересные предложения.
Цикл Русское тысячелетие Х—ХХ обновляется не реже двух раз в неделю.
Подписывайтесь, читайте/слушайте, комментируйте!
|
Метки: Русское тысячелетие |
Фу-ты, ну-ты, херр какой! |
|
Метки: Вторая мировая война |
Что нужно для счастья? |
Эдгар По в «Поместье Арнгейм» устами своего героя сформулировал 4 условия счастья (привожу, чуточку видоизменив):
1. Здоровая жизнь, обязательно на свежем воздухе.
2. Любовь. Сознание, что тебя любят.
3. Отказ от честолюбия.
4. Цель и неуклонное движение к ней. Иначе — созидание, а значит, и смысл.
Примерил на себя.
По п.1 — свежим воздухом дышу на прогулках и за городом.
П.3 — уже почти, еще немного — и совсем ;).
С остальными пп. всё в порядке.
Т.е. умеренно счастлив.
Могу ли я что-нибудь добавить к этому списку? Пожалуй, только вот это:
5. Доброжелательный взгляд на мир и людей.
6. Возможность интеллектуального общения (в самом широком смысле — говорить о том, что тебе небезразлично, и встречать понимание).
7. Способность чувствовать красоту и наслаждаться ею.
Впрочем, не уверен, что эти три условия так же необходимы и достаточны, как первые четыре.
Неужели Евангелие современного человека так лаконично?
|
Метки: разное |
Прекрасная Мод и Великая Хартия Вольностей |
Иоанн I Безземельный был третьим английским королем из анжуйской династии Плантагенетов. Его предшественники — Генрих II и Ричард I Львиное Сердце — большую часть своей деятельности посвятили устройству дел Анжуйского дома на континенте. Эту политику продолжил и Иоанн I. Но с потерей в 1204 году Нормандии, отошедшей к домену французского короля, Иоанн должен был обосноваться в Англии. С этих пор Англия постепенно становится родиной своих государей, которым приходится управлять ею самим, никуда не уезжая.
Однако для Иоанна, как и для его брата, Ричарда Львиное Сердце, посетившего Англию всего два раза, островное королевство все еще было чужой страной, чье золото покупало ему наемников для расширения французских владений Анжуйского дома. При таких взглядах борьба короля со своим народом оказалась неизбежной.
«Сам ад, как он ни грязен, покраснел бы от присутствия Иоанна», — гласил единодушный приговор современников об этом короле. Им казалось, что эгоистичность, необузданная похотливость, жестокость и тирания, бесстыдство, циничное равнодушие к чести и истине сплелись в Иоанне в один мерзкий клубок пороков. Действительно, даже по нормам своего времени Иоанн был «очень дурной человек, жестокий ко всем мужчинам и слишком падкий на прекрасных дам», как замечает хронист. Еще будучи ребенком, он в порыве раздражения вырывал бороды у ирландских вождей, приехавших признать его своим повелителем. Его неблагодарность и коварство в конце концов свели в могилу его отца, Генриха II. По отношению к старшему брату, Ричарду Львиное Сердце, он был самым подлым из изменников. Весь христианский мир считал Иоанна убийцей его племянника, Артура Бретонского. Он бросил одну жену и был неверен другой. Налагаемые им наказания доходили до отвратительной жестокости: он морил своих жертв голодом и давил их свинцовыми бабами. Его двор был домом распутства, где ни одна женщина не была свободна от королевских домогательств. В своем суеверии Иоанн был настолько же труслив, насколько бесстыдно нагл в кощунстве. Он смеялся над священниками и поворачивался задом к алтарю — даже во время собственной коронации, но никогда не отправлялся в дорогу, не повесив на шею частицы святых мощей.
Впрочем, этот заочный обитатель ада временами обнаруживал и совсем другие задатки — живой ум, проницательность, любезность в обращении. Злейшие его враги признавали, что он усердно занимается делами управления. Он был смелым, хотя и не очень удачливым полководцем, а по широте политических комбинаций превосходил всех современных ему государственных деятелей. История его царствования показывает, что король, потерявший Нормандию, сделавшийся вассалом Папы и погибший в отчаянной борьбе против английской свободы, был не только самый бессовестный, но, пожалуй, и самый способный из Плантагенетов.
В Англии Иоанн был одинок. Церковь выступала против него. Баронов он оскорблял с самого начала царствования, захватывая их земли и беря в заложники их детей. Народ стонал от невыносимых поборов, которыми король стремился покрыть немыслимые военные издержки. Но незаконные вымогательства, захват замков, предпочтение, оказываемое при дворе иностранцам, казались английским баронам пустяками по сравнению с покушениями короля на честь их жен и дочерей.
В царствование Иоанна Безземельного красивейшей девушкой Англии считалась Мод Фитц-Уолтер, которую трубадуры называли Прекрасная Мод. Ее отец, лорд Роберт Фитц-Уолтер, владелец замка Бейнард на Темзе, был одним из могущественнейших баронов королевства. Но это обстоятельство не помешало Иоанну во время очередной ссоры со своей супругой, королевой Изабеллой Ангулемской, положить глаз на прекрасную дщерь своего вассала.
Ни Мод, ни ее отец и слышать не хотели о позорных предложениях короля. Тогда Иоанн, словно злой карлик из сказки, похитил красавицу и заключил ее в Тауэр, надеясь, что там девушка сделается уступчивее. Лорд Фитц-Уолтер поднял крик на все королевство, а Иоанн в ответ двинул войска на Бейнард. Фитц-Уолтер должен был бежать из Англии вместе с женой и другими детьми, оставив Мод томиться в заточении.
Ее поместили в одну из круглых башенок на крыше Белой башни — самую высокую и холодную клеть в Тауэре. Но прекрасная узница оставалась непреклонна — ни холод, ни голод, ни одиночество не могли одолеть ее гордости. Вне себя от злобы и неудовлетворенной похоти, король отравил пленницу.
Между тем Роберт Фитц-Уолтер возвратился в Англию с призывом обуздать тирана. Бароны и духовенство примкнули к нему, провозгласив обесчещенного лорда «маршалом армии Бога и святой церкви». Восставшие поклялись не класть оружие до тех пор, пока Иоанн не подтвердит их привилегий хартией, скрепленной королевской печатью.
Верность Иоанну сохранили всего семь рыцарей. Королю пришлось вступить в переговоры с мятежниками. В середине июня 1215 года король и предводители баронов сошлись на одном из островков Темзы, близ болотистого луга Раннимед. В первый же день переговоров была подписана Великая хартия вольностей — законодательная основа английской свободы.
Впервые со времен Вильгельма Завоевателя Англия проявила себя единой нацией. В хартии не было ни слова о разделении населения на англичан и нормандцев — все жители королевства были признаны англичанами, на всех распространялись английские законы. Епископы и бароны добились прав не только для себя, но и для простых людей — фригольдеров (свободных земледельцев), купцов, горожан и даже вилланов (зависимых крестьян).
Списки Великой хартии вольностей были разосланы для хранения во все соборы и церкви.
Лондонцы открыли ворота армии лорда Фитц-Уолтера. Мод была похоронена в аббатстве Дунмо, а ее безутешный отец овладел Тауэром как залогом верности короля данному слову. Впоследствии лорд отправился в крестовый поход и умер, сражаясь за Гроб Господень. А Иоанну нарушить хартию помешала смерть, настигшая его в следующем году.
Мои книги на Литрес
|
Метки: средние века |
Пролетарии всех стран больше не соединяются |
В декабре 1941 года, спустя полгода после нападения Германии, изменилось оформление всех советских военных газет.
Главное политуправление Красной Армии выпустило директиву, в которой приказало перестать использовать лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Текст директивы:
Передаю для исполнения директиву Главного Политуправления Красной армии N278
МАКАРОВ
11.12.1941
ЖУКОВУ, БУЛГАНИНУ, ХОХЛОВУ, МАКАРОВУ
Все военные газеты до «Красной звезды» включительно, печатают рядом с названием газеты лозунг «Пролетарии всех стран соединяйтесь». В условиях войны с немецко-гитлеровскими империалистами, когда стоит задача истребить всех немецких оккупантов, этот лозунг может неправильно ориентировать некоторые прослойки военнослужащих.
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Со всех без исключения военных газет снять в шпигеле лозунг «Пролетарии всех стран соединяйтесь» и заменить его лозунгом «Смерть немецким оккупантам», печатая его без кавычек, крупным жирным шрифтом, с восклицательным знаком в конце.
2. Ни одно печатное издание /книги, брошюры, журналы, листовки и.т.п/, выпускаемое политорганами и штабами для наших войск, не должно впредь иметь лозунга «Пролетарии всех стран соединяйтесь». На всех изданиях печатать лозунг «Смерть немецким оккупантам».
3. Лозунг «Пролетарии всех стран соединяйтесь» разрешаю ставить на литературе, издаваемой для войск противника, если это диктуется ее содержанием.
4. На листовках, брошюрах и газетах, выпускаемых для населения оккупированных немцами районов, ставить лозунг «Смерть немецким оккупантам»
11.12.41 г.
Л. Мехлис.
|
Метки: Вторая мировая война |
О допинге |
Пришёл мужик в бассейн, а ему на входе стопэ.
— Мы вас в бассейн не пустим.
— Чо это?
— А то. Вы ссыте в бассейн.
— И чо? Всё ссут и я ссу.
— Да, всё ссут. Но вы ссыте с вышки.
Да, спорт высоких достижений не живёт без допинга.
Но, дорогие товарищи, почему только мы жрём допинг с вышки?
(с)еть
|
Метки: юмор |
Ричард Львиное Сердце. Окончание |
Ричард покинул Яффу 9 октября. Через два с половиной месяца его корабль потерпел крушение у берегов Адриатики. Король решил ехать дальше инкогнито через владения австрийского герцога, которому некогда нанес тяжелое оскорбление в Аккре. Отпустив густую бороду и длинные волосы, в сопровождении только одного спутника, Ричард добрался до Вены.
Здесь его спутник, пытавшийся разменять деньги, был узнан слугой герцога, схвачен и отведен к Леопольду. Под пыткой он указал место, где остановился Ричард. Короля арестовали спящим; он, однако, настоял на том, что отдаст свой меч только в руки самого герцога.
Ричард в Германии. Вверху: арест Ричарда воинами Леопольда; внизу: Ричард припадает к стопам императора Генриха VI, умоляя о помиловании. Миниатюра из „Хроники“ Петра из Эболи
Ричарда заточили в замок Дюренштейн на Дунае. Рассказывают, что его друзья и слуги долго безуспешно искали его. Темницу его будто бы открыл трувер Блондель, случайно запевший под его окном песню, сложенную им когда-то вместе с Ричардом. Допев первый куплет, он услышал, как кто-то с вершины башни подхватил второй. Изумленный Блондель поднял голову и узнал короля, стоявшего у окна.
Руины замка Дюренштейн
Германский император отобрал пленника у герцога и поместил его в эльзасский замок Трифель, о котором молва утверждала, что из него никто не вышел живым. Последовали долгие переговоры о выкупе. Когда соглашение о сумме выкупа было достигнуто, Филипп, Иоанн и другие враги Ричарда попытались перекупить пленника, и лишь вмешательство Церкви помешало императору нарушить договор. Но громче всех об освобождении Ричарда взывали поэты Англии и Франции. Их гневные голоса клеймили его тюремщиков и вызывали сочувствие к плененному герою. Провансальский трубадур Пьер Видаль писал:
Домой без опасенья Ричард ехал,
Как император, думая нажиться
На выкупе, им овладел коварно.
Проклятье, Цезарь, памяти твоей!
Ричард ответил славным певцам собственной песней:
Напрасно помощи ищу, темницей скрытый.
Друзьями я богат, но их рука закрыта,
И без ответа жалобу свою
Пою…
Как сон, проходят дни. Уходят в вечность годы…
Но разве некогда, во дни былой свободы,
Повсюду, где к войне лишь кликнуть клич могу,
В Анжу, Нормандии, на готском берегу,
Могли ли вы найти смиренного вассала,
Кому б моя рука в защите отказала?
А я покинут!.. В мрачной тесноте тюрьмы
Я видел, как прошли две грустные зимы,
Моля о помощи друзей, темницей скрытый…
Друзьями я богат, но их рука закрыта,
И без ответа жалобу свою
Пою!..
Конечно, жалобы на равнодушие мира были только элегическим преувеличением. Ричард знал, что его друзья действовали за него повсюду. Наконец настал день, когда Филипп в ужасе написал Иоанну: „Берегитесь! Дьявол выпущен на свободу!“ Действительно, Ричард вырвался из тюрьмы, как стремительный поток, прорвавший плотину, увлекая за собой всех недовольных властной политикой Капетинга. Вместе с ним против Филиппа поднялись Нормандия и Анжу, Аквитания и Фландрия, Бретань, новый германский император Отто Брауншвейгский и Иоанн, внезапно вспомнивший о братских узах, связывавших его с Ричардом… Их войска опустошали все на своем пути, „не оставляя собаки, которая лаяла бы им вслед“. В битве при Фретевале Филипп потерял свои архивы и свою казну. В сражении между Курселем и Жизором он бежал, преследуемый Ричардом, „точно голодным львом, почуявшим добычу“; у ворот Жизора он едва не попал в плен, упав с моста в волны Эпты и „напившись ее воды“. В конце 1198 года „Ричард так его прижал, что он не знал, куда повернуться; он вечно находил его перед собою“.
Ураган утих так же внезапно, как и начался. Папский легат, приехавший к Ричарду от имени Филиппа вести переговоры о мире, вначале услышал от него гневные слова: „Не будет он владеть моими землями, пока я держусь на коне. Можете ему это сказать!“ Легат осторожно возразил: „Вспомните, какой грех совершаете вы этой войной. В ней гибель Святой земли… Ей грозит уже конечный захват и опустошение, а христианству конец“. Напоминание о Иерусалиме тотчас смирило грозу в сердце Ричарда. Он склонил голову и с горечью произнес: „Если бы оставили в покое мою державу, мне не нужно было бы возвращаться сюда. Вся земля Сирии была бы очищена от язычников…“ Переговоры закончились согласием Ричарда на пятилетнее перемирие.
С этой минуты Святая земля вновь всецело завладевает мыслями Ричарда. И если три месяца спустя мы все еще видим его в Аквитании, под стенами замка Шалю, то лишь потому, что он явился сюда усмирить непокорного лиможского виконта Адемара V, которого подозревал в утайке половины сокровищ покойного Анри II. Мы уже знаем, с какой обстоятельностью готовился Ричард к походу в Святую землю. Лиможское золото должно было стать финансовой базой его новых приготовлений.
Но именно здесь, в наследственной, „материнской“ земле, на вершине его успехов, в чаянии небывалых замыслов и свершений, непредвиденная случайность оборвала нить его жизни. Или это была не случайность, а непреложная закономерность в судьбе того, кто, по словам Геральда Камбрезийского, властно пробивая пути в грядущее, „вступает только на пути, политые кровью“?
Король Ричард в заключении (слева) и гибель Ричарда у Шалюса (справа)
Роджер Ховденский так рассказывает о смерти Ричарда:
„Пришел король Англии с многочисленным войском и осадил замок Шалю, в котором, так он думал, было скрыто сокровище… Когда он вместе с Меркадье [один из военачальников Ричарда] обходил стены, отыскивая, откуда удобнее произвести нападение, простой арбалетчик, по имени Бертран де Гудрун, пустил из замка стрелу и, пронзив королю руку, ранил его неизлечимой раной [стрела, очевидно, была отравлена. — С. Ц.]. Король, не медля ни минуты, вскочил на коня и, поскакав в свое жилище, велел Меркадье и всему войску атаковать замок, пока им не овладеют…“
„А когда замок был взят, велел король повесить всех защитников, кроме того, кто его ранил. Ему, очевидно, он готовил позорнейшую смерть, если бы выздоровел. Ричард вверил себя рукам врача, служившего у Меркадье, но при первой попытке извлечь железо тот вытащил только деревянную стрелу, а острие осталось в теле; оно вышло только при случайном ударе по руке короля. Однако король плохо верил в выздоровление, а потому счел нужным объявить свое завещание“. В последние минуты им овладел столь характерный для него порыв великодушия. „Он велел привести к себе Бертрана, который его ранил, и сказал ему: „Какое зло сделал я тебе, что ты меня убил?“ Тот ответил: „Ты умертвил своею рукою моего отца и двух братьев, а теперь хотел убить меня. Мсти мне как хочешь. Я охотно перенесу все мучения, какие только ты придумаешь, раз умираешь ты, принесший миру столько зла“. Тогда король велел отпустить его, говоря: „Смерть мою тебе прощаю…“
И, развязав оковы, пустил его, и король велел дать ему сто солидов английской монеты… Но Меркадье без его ведома снова схватил Бертрана, задержал и по смерти Ричарда повесил, содрав с него кожу…
А умирающий король распорядился, чтобы мозг, кровь и внутренности его были похоронены в Шарру, сердце — в Руане, тело же — в Фонтевро, у ног отца…
Так умер он в восьмой день апрельских ид, во вторник, перед вербным воскресеньем. И похоронили его останки там, где он завещал».
Могила Ричарда I в аббатстве Фонтевро
Добросовестность биографа заставила Роджера Ховденского собрать в своей хронике около дюжины эпитафий, похвальных и злобных, появившихся после смерти Ричарда. Одна из них звучит так:
«Муравей загубил льва. О горе! Мир умирает в его погребении».
Другая — так:
«Жадность, преступление, безмерное распутство, гнусная алчность, неукротимая надменность, слепая похотливость дважды пять лет процарствовали. Их низверг ловкий арбалетчик искусством, рукою, стрелой».
Первая из них принадлежит, наверное, кому-то из сподвижников Ричарда; вторая — смиренной монахине, быть может изнасилованной каким-нибудь воином Ричарда или самим королем во время одного из его походов. «Сказать правду, — пишет трубадур Госельм Феди, — во всем мире одни его боялись, другие любили».
Меня трудно уверить в том, что эти слова сказаны не о каждом из нас.
Звякнуть копеечкой в знак одобрения и поддержки можно через
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
ЮMoney (Яндекс) 41001947922532
PayPal s.tsvetkov.history@gmail.com
Мои книги
|
Метки: средние века |
Искусство и война |
Британские артиллеристы, поднятые по тревоге во время репетиций дрэг-шоу*, приводят в боевую готовность 6-дюймовую морскую пушку BL Mk VII в форте Шорнмид (охрана Темзы со стороны моря), Англия, 1940 год.
*Дрэг-шоу — сленговое выражение для обозначения выступления артистов мужского пола, использующих женские образы с переодеванием в женскую одежду.
|
Метки: Вторая мировая война |
Как большевики навалили кучу на месте Мавзолея |
«27 июля 1920 года у Кремлевской стены открылась выставка трофеев Красной Армии. Вдоль братских могил и недавних свежих холмиков замерли французские броневики, английские танк и самолет, задрали дула орудия всех калибров и пулеметы всех систем, выстроились огнеметы, тягачи, прожекторы... Тут был весь арсенал, брошенный буржуазией на уничтожение Страны Советов.
В центре некрополя, перед Сенатской башней, вырос "Курган победы". На склонах этого искусственного холма, сооруженного саперами, валялись обрывки проволочных заграждений, разбитые колеса, ружья, барабан, торчали поломанные кусты. Только что тут "гремел бой", закончившийся разгромом врага. Как символ революционной бдительности на вершине холма белела трибуна, имевшая вид наблюдательного поста... Оттуда руководители страны и Коминтерна приветствовали в полдень марш 400–тысячной демонстрации красных воинов, рабочих, допризывников. Выставка трофеев открылась в честь II конгресса Коминтерна, но размещенная вдоль братских могил и свежих холмиков, явилась как бы боевым отчетом советского народа, его Красной Армии перед павшими героями».
А.С. Абрамов «У Кремлевской стены»
|
Метки: Москва |
Ричард Львиное Сердце. Часть 2 |
За столетие, истекшее после взятия крестоносцами Иерусалима, европейские рыцари, ставшие сирийскими королями, князьями и баронами, никак не изменили своих разбойных привычек. В Первом Крестовом походе их замкнутый, раздираемый взаимными распрями и ненавистью мирок, словно пучок сухих колючек, докатился до Сирии и Палестины и застрял там, сохранив неизменными свою драчливую обособленность и расово-культурную отчужденность. Огромный мир ислама (равно как и византийского православия) с его чарующей архитектурой, процветающими науками — математикой, астрономией и медициной, — просвещенными нравами, знакомыми с истинным благородством, с его мистикой, поэзией и философией, подкрепляющей истины Корана учением несравненного Философа, как арабы почтительно называли Аристотеля, долгое время оставлял крестоносных варваров в самодовольном равнодушии, подобном безразличию, с которым дикарь, не знающий денежного обращения, повертев в руках золотой самородок, бросает его в воду, чтобы полюбоваться разбегающимися кругами.
Государства крестоносцев на Востоке в 1140 году
Даже не помышляя о единстве перед крепнущей державой Саладина, вдохнувшего в ислам новую энергию в его пятивековом походе против Креста, они тревожили молодого льва, нанося ему дразнящие уколы. Легкомысленные подвиги антиохийского князя Рено Шатильонского за Иорданом, нападение на мирный караван Саладина и захват его сестры вызвали ответную бурю, поражение сирийских баронов при Хиттине и переход Иерусалима в руки нового героя ислама.
Третий Крестовый поход должен был вернуть христианству его святыни. Ко времени отплытия флотилии Ричарда от берегов Франции множество воинов со всей Европы, простых и знатных, уже больше года стекались к Аккре, пополняя огромную армию крестоносцев, осаждавших город, под стенами которого разбил лагерь и сам Саладин. Филипп, прибывший под Аккру первым, решил не начинать штурма, не дождавшись своего вассала, английского короля (третий венценосный участник похода — германский император Фридрих Барбаросса — не дошел до Палестины, утонув при переправе через одну из речек в Малой Азии).
Причиной задержки Ричарда было недоброжелательное поведение кипрского императора Исаака Комнина, захватившего в почетный плен корабль с невестой и сестрой короля. Их освобождение (а заодно и завоевание Кипра) заняло около месяца. Слух о готовящемся штурме Аккры вернул Ричарда к его настоящей цели. «Да не будет того, чтобы ее взяли без меня! — передает Амбруаз его нетерпеливое восклицание. — И больше король не хотел ничего слышать… сердце его стремилось только к Аккре».
Через двое суток Ричард был уже у Казал-Эмбера, ближайшей к Аккре стоянке. Отсюда он ясно мог видеть город, а у его стен — «цвет людей всего мира, стоявших лагерем вокруг». «Горы и холмы, склоны и долины, — рисует Амбруаз открывшуюся перед королем и его воинством картину, — покрыты были палатками христиан… Далее виднелись шатры Саладина и его брата и весь лагерь язычников. Все увидел, все заметил король… Когда же приблизился он к берегу, можно было разглядеть французского короля с его баронами и бесчисленное множество людей, сошедшихся навстречу. Он спустился с корабля. Услышали бы вы тут, как звучали трубы в честь Ричарда Несравненного, как радовался народ его прибытию».
Ричарда встречали как вестника победы. «Ночь была ясна… Кто смог бы рассказать ту радость, какую проявили по поводу его приезда? Звенели кимвалы, звучали флейты, рожки… пелись песни. Всякий веселился по-своему. Кравчие разносили в чашах вино… Сколько тут зажжено было свечей и факелов. Они были так ярки, что долина казалась охваченной пламенем».
Осада Аккры
Рассказ Амбруаза об осаде Аккры полон эпизодов, поэтически живописных и одновременно простодушно реалистичных. Чего стоит хотя бы вот эта зарисовка: «Случилось, что некий рыцарь пристроился ко рву, чтобы сделать дело, без которого никто не может обойтись. Когда он присел и придал соответствующее положение своему телу, турок, бывший на аванпостах, которого тот не заметил, отделился и подбежал. Гнусно и нелюбезно было захватывать врасплох рыцаря, в то время как тот был так занят». Турок уже был готов пронзить его копьем, продолжает Амбруаз, «когда наши закричали: „Бегите, бегите, сэр!..“. Рыцарь с трудом поднялся, не кончив своего дела. Взял он два больших камня (слушайте, как Господь мстит за себя!) и, бросив их, наповал убил турка. Захватив вражеского коня, он привел его в свою палатку, и была о том большая радость». В попечении Всевышнего о своем воинстве Амбруаз сомневается не больше, чем Гомер — во вмешательство богов в осаду Трои. «Был в турецком лагере метательный снаряд, причинивший нам много вреда. Он кидал камни, которые летели так, точно имели крылья. Такой камень попал в спину одному воину. Будь то деревянный или мраморный столб, он был бы разбит надвое. Но этот честный храбрец даже его не почувствовал. Так хотел Господь. Вот поистине Сеньор, который заслуживает того, чтобы ему служили, вот чудо, которое внушает веру!»
Поэт хранит память и о более возвышенных и печальных событиях. Пытаясь заполнить крепостные рвы, осаждавшие бросали в них камни, которые свозили отовсюду. «Бароны привозили их на конях и вьючных животных. Женщины находили радость в том, чтобы притаскивать их на себе. Одна из них видела в том особое утешение. На этой работе, когда собралась она свалить тяжесть с шеи, пронзил ее стрелой сарацин. И столпился вокруг нее народ, когда она корчилась в агонии… Муж прибежал ее искать, но она просила бывших тут людей, рыцарей и дам, чтобы ее тело употребили для заполнения рва. Туда и отнесли ее, когда она отдала Богу душу. Вот женщина, о которой всякий должен хранить воспоминание!»
Несмотря на чудеса и воодушевление солдат, осада долгое время шла без особого успеха. В лагере крестоносцев вспыхнула эпидемия, поразившая и обоих королей. Больных жестоко лихорадило, «у них были в дурном состоянии губы и рот», выпадали ногти и волосы и шелушилась кожа на всем теле. Еще больше вреда причиняла вражда между предводителями армий. Ричард, заболевший первым, боялся, что Аккра будет взята без него и всячески препятствовал совместным действиям двух армий. Филипп отвечал тем же. «Во всех тех начинаниях, в каких участвовали короли и их люди, — пишет Роджер Ховденский, — они вместе делали меньше, чем каждый поодиночке. Короли, как и их войско, раскололись надвое. Когда французский король задумывал нападение на город, это не нравилось английскому королю, а что угодно было последнему, неугодно первому. Раскол был так велик, что почти доходил до открытых схваток». Несколько штурмов города окончились неудачно для осаждавших, но силы защитников Аккры были истощены. Саладин согласился уступить крепость на почетных условиях. Соперничество Ричарда и Филиппа продолжилось и в стенах Аккры, неприятно поразив многих крестоносцев. Оба короля стремились впускать в город только своих людей и не давали доли в добыче тем, кто задолго до их приезда бился под его стенами. Дело дошло до того, что Ричард открыто напал на Леопольда, герцога Австрийского, которого он не любил как сторонника Филиппа и родственника кипрского императора, сбросил знамя герцога с занятого им дома и выгнал его воинов из занимаемого ими квартала.
Хуже всего, однако, было то, что после взятия Аккры французский король собрался в обратный путь. Ричард, который «оставался в Сирии на службе Богу», потребовал у него клятвенного обещания не нападать на его земли в его отсутствие. Филипп подтвердил, что не имеет злых намерений против него.
«Французский король собрался в путь, — говорит Амбруаз, — и я могу сказать, что при отъезде он получил больше проклятий, чем благословений… А Ричард, который не забывал Бога, собрал войско… нагрузил метательные снаряды, готовясь в поход. Лето кончалось. Он велел исправить стены Аккры и сам следил за работой. Он хотел вернуть Господне наследие и вернул бы, не будь козней его завистников».
С этого дня (3 августа 1191 года) жизнь Ричарда достигает своего высшего напряжения, продолжавшегося немногим более года — до его отъезда из Сирии. Этот год навсегда запечатлел его в памяти потомков таким, каким мы его знаем, — бесстрашным рыцарем веры, очаровывающим даже сарацин своим мужеством. «Это он производит такие опустошения в наших рядах, — говорили Саладину бежавшие от Арсуфа эмиры. — Его называют Мелек-Ричард, то есть тот, который умеет обладать царствами, производить завоевания и раздавать дары». В войске Саладина у него даже появился горячий поклонник — это был не кто иной, как брат Саладина — Малек-эль-Адил-Мафаидин. Сам султан проявлял к своему врагу большое уважение и обменивался с ним подарками.
Поединок Ричарда с Саладином. Миниатюра из Псалтири сэра Джеффри Латрелла. 1340
Амбруаз, восхищенный своим «доблестным», «бесподобным», «бодрым королем», не устает описывать его бесчисленные подвиги. Вот в сражении у Арсуфа турки «стеной напирают на крестоносцев». Более двадцати тысяч их налегло на отряд госпитальеров. Великий магистр Гарнье де Нап скачет галопом к королю: «Государь, стыд и беда нас одолевают. Мы теряем всех коней!» Ричард отвечает ему: «Терпение, магистр! Нельзя быть разом повсюду». Выждав удобный момент для атаки, король «дал шпоры коню и кинулся с какой мог быстротой поддержать первые ряды. Летя скорее стрелы, он напал справа на массу врагов с такой силой, что они были совершенно сбиты, и наши всадники выбросили их из седла. Вы увидели бы их притиснутыми к земле, точно сжатые колосья. Храбрый король преследовал их, и вокруг него, спереди и сзади, открывался широкий путь, устланный мертвыми сарацинами». В десятках стычек он бросается на врага в одиночку, не дожидаясь своих воинов, и возвращается невредимым, хотя и «колючим, точно еж, от стрел, уткнувшихся в его панцирь». В тревожные ночи он спал «в палатке за рвами, чтобы тотчас поднять войско, когда будет нужно, и, привычный к внезапной тревоге, вскакивал первым, хватал оружие, колол неприятеля и совершал молодечества». В стычке при Казаль-де-Плен сарацины разбежались, едва завидев хорошо знакомую им фигуру, летевшую на них «на своем кипрском Фовеле, лучшем коне, какого только видели на свете…». Ричард один погнался за восемьюдесятью турками и, прежде чем свои к нему поспели, ссадил на землю нескольких сарацин.
Упоение боем не мешало ему спешить на выручку своим воинам, попавшим в трудное положение. На крестоносцев, занятых работой у стен Казаль-Мойена, напал отряд турок. «Битва была в самом разгаре, когда прибыл король Ричард. Он увидел, что наши вплотную окружены язычниками. „Государь, — говорили ему окружающие, — вы рискуете великой бедой. Вам не удастся выручить наших людей. Лучше пусть они погибнут одни, чем вам погибнуть вместе с ними. Вернитесь!.. Христианству конец, если с вами случится несчастье“. Король изменился в лице и сказал: „Я их послал туда. Я просил их пойти. Если они умрут без меня, пусть никогда не называют меня королем“. И дал он шпоры лошади, и отпустил ее узду…» Его появление спасло крестоносцев — «турки бежали, как стадо скота».
Саладин, рисунок из иллюминированной рукописи XV века.
Несомненно, что в этом походе «несравненный король» познал не только уже привычную ярость разрушения, но и любовь и сострадание к людям, делившим с ним счастье и несчастье. В лагере у Соленой реки войско Ричарда томилось голодом. Некоторые воины убивали своих коней и дорого продавали их мясо. Голодные люди теснились вокруг барышников. Узнав об зтом, король тотчас объявил, что всякий, кто даст его фуражирам убитую лошадь, впоследствии получит от него живую. Полученное таким образом мясо справедливо распределили между голодными. «Все ели и получили по хорошему куску сала». Добравшись в марте 1192 года до разрушенного Саладином Аскалона, измученные походом крестоносцы взялись за восстановление его стен и башен. «Король с обычным своим великодушием участвовал в работе, и бароны ему подражали. Всякий взял на себя подходящее дело. Там, где другие не являлись вовремя, где бароны ничего не делали, король вступался в работу, начинал ее и оканчивал. Где у них не хватало сил, он приходил на помощь и подбодрял их. Он столько вложил в этот город, что, можно сказать, три четверти постройки было им оплачено. Им город был восстановлен, им же он потом был разрушен».
Войска Салах ад-Дина. Миниатюра из хроники Вильгельма Тирского. 1337 г.
После первого неудачного похода на Иерусалим войско сильно пало духом. «Скотина ослабела от холода и дождей и падала на колени. Люди проклинали свою жизнь и отдавались дьяволу. Среди людей была масса больных, чье движение замедлял недуг, и их бросили бы на пути, не будь английского короля, который заставлял их разыскивать, так что их всех собрали и всех привели (в Раму)». Сердце Ричарда не очерствело от смертей, которые сопутствовали каждому его шагу по Святой земле. Вот поле битвы при Арсуфе. Госпитальеры и тамплиеры ищут тело отважного Жака Авенского. «Они не пили и не ели, пока не нашли его. И когда нашли, надо было мыть ему лицо; никогда не узнали бы его, столько получил он смертельных ран… Огромная толпа людей и рыцарей вышла навстречу, проявляя такую печаль, что смотреть было жалостно. Когда его опускали в землю, были тут короли Ричард и Гюи (Гюи Луэдшьянский, король Иерусалима. — С. Ц.)… Не спрашивайте, плакали ли они».
Это погребение происходило незадолго до того дня, который похоронил все надежды крестоносцев на успешное завершение похода. Иерусалим оказался недосягаем для воинства Ричарда. Причина неудачи крылась даже не в недостатке военных средств для захвата города, а в своеобразной психологии крестоносцев, о которой Амбруаз замечает: «Если бы даже город был взят, — это было бы гибельным делом: он не мог бы быть тотчас заселен людьми, которые в нем бы остались. Потому что крестоносцы, сколько их ни было, как только осуществили бы свое паломничество, вернулись бы в свою страну, всякий к себе домой. А раз войско рассеялось, земля потеряна». Таким образом, Ричард оказался в странном лабиринте, все ходы которого в равной степени удаляли его от цели. Бароны один за другим покидали его, солдаты жаловались на усталость; из Европы приходили вести о том, что Филипп вторгся во французские владения Ричарда, а брат Иоанн готовит ниспровержение его власти в Англии. Наконец предательства и новые приступы болезни сломили волю короля.
Флот Филиппа II Августа в Третьем крестовом походе. Миниатюра Жана Коломба из книги Себастьена Мамро «Походы французов в Утремер» (1474)
«Король был в Яффе, беспокойный и больной, — пишет Амбруаз. — Он все думал, что ему следовало бы уйти из нее ввиду беззащитности города, который не мог представить противодействия (Саладину). Он позвал к себе графа Анри, сына своей сестры, тамплиеров и госпитальеров, рассказал им о страданиях, которые испытывал в сердце и в голове, и убеждал их, чтобы одни отправились охранять Аскалон, другие остались стеречь Яффу и дали бы ему возможность уехать в Аккру полечиться. Он не мог, говорил он, действовать иначе. Но что мне сказать вам? Все отказали ему и ответили кратко и ясно, что они ни в каком случае не станут охранять крепостей без него. И затем ушли, не говоря ни слова… И вот король в великом гневе. Когда он увидел, что весь свет, все люди, нечестные и неверные, его покидают, он был смущен, сбит с толку и потерян. Сеньоры! Не удивляйтесь же, что он сделал лучшее, что мог в ту минуту. Кто ищет чести и избегает стыда, выбирает меньшее из зол. Он предпочел просить о перемирии, нежели покинуть землю в великой опасности, ибо другие уже покидали ее и открыто садились на корабли. И поручил он Сафадину, брату Саладинову, который очень любил его за его доблесть, устроить ему поскорее возможно лучшее перемирие… И было написано перемирие и принесено королю, который был один, без помощи в двух милях от врагов. Он принял его, ибо не мог поступить иначе… А кто иначе расскажет историю, тот солжет…»
Условия перемирия отражали тот глубокий упадок духа, в котором пребывал брошенный своими союзниками король. Иерусалим остался в руках сарацин, христиане сохранили за собой только узкую полоску земли между Тиром и Яффой; Саладин удержал у себя пленных крестоносцев. Но в конце переговоров, сообщае! Амбруаз, «король не смог смолчать о том, что было у него на сердце. И велел он сказать Саладину (это слышали многие сарацины), что перемирие заключается им на три года: один ему нужен, чтобы вернуться к себе, другой — чтобы собрать людей, третий — чтобы вновь явиться в Святую землю и завоевать ее». Саладин без тени иронии ответил ему, что высоко ценит его мужество, великое его сердце и доблесть и что, если суждено его земле быть завоеванной при его жизни, он охотнее всего увидит ее в руках Ричарда.
Левант после Третьего крестового похода
«Когда король уезжал, многие провожали его со слезами нежности, молились за него, вспоминая его мужество, его доблесть и великодушие. Они говорили: „Сирия остается беспомощной“. Король, все еще очень больной, простился с ними, вошел в море и открыл паруса ветру. Он плыл всю ночь при звездах. Утром, когда занялась заря, он обернулся лицом к Сирии и сказал: „О, Сирия! Вручаю тебя Богу. Если бы дал Он мне силы и время, чтобы тебе помочь!“
Продолжение следует
Звякнуть копеечкой в знак одобрения и поддержки можно через
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
ЮMoney (Яндекс) 41001947922532
PayPal s.tsvetkov.history@gmail.com
Мои книги
|
Метки: средние века |
Пленный советский генерал |
Командир 21 стрелкового корпуса генерал-майор Дмитрий Ефимович Закутный (1897—1946) в сопровождении немецкого лейтенанта из 110-го пехотного полка 112-й пехотной дивизии вермахта вскоре после сдачи в плен.
В плену пошел на сотрудничество с немцами. Генерал-майор РОА и начальник Гражданского управления Комитета освобождения народов России (1944—1945).
В феврале 1945 года вместе с управлением КОНР эвакуировался в Карлсбад. 26 апреля по поручению генерала А. А. Власова остался в городе Фюссен вместе с группой членов КОНР с целью установления связи с англо-американскими войсками. 1 мая город был занят американскими войсками, Закутный был задержан военной полицией, но вскоре был отпущен. 20 мая повторно был задержан военной полицией и 13 июня передан американской администрацией представителям Советской военной администрации в Германии, после чего переправлен в Москву.
На суде и следствии Закутный признал себя виновным. 1 августа 1946 года Военной коллегией Верховного суда СССР был приговорён к смертной казни. Повешен в тот же день во дворе Бутырской тюрьмы. Останки были кремированы и захоронены в безымянном рву Донского монастыря.
|
Метки: Вторая мировая война |
