Понедельник, 04 Февраля 2019 г. 02:38
+ в цитатник
Пушкин для мадам Сурат - Солнце, но "вчерашнее". Правда, по известной фразе Гоголя выходит, что как раз сегодняшнее, актуальное солнце Пушкин. /200 лет со дня его рождения недавно только минуло/. И по числу запросов в поисковиках в интернете и по опросам выходит, что настоящее удивительное русское солнце сегодня А.С Пушкин!
Она также критикует научный метод В.С. Непомнящего .
Я слушала однажды ее лекцию по Пушкину - ну так себе - набор фактов - с лекциями Непомнящего ни в какое сравнение.
Воскресенье, 03 Февраля 2019 г. 19:23
+ в цитатник
На выставке литографий Германа Штрука, которая проходит сейчас в Национальном художественном музее, я с изумлением увидела набросок, изображающий пустой постамент с надписью "Пушкин".
Герман Штрук. Постамент утраченного памятника Пушкину в Вильне. 1916. Бумага, литография
Оказалось, на этом постаменте из черного мрамора, изготовленном финской фирмой "Коссъ и Дюръ", в первые годы XX века возвышался бюст Пушкину, отлитый в Петербурге на заводе Берда по эскизам белоруса Василия Грязнова. Этнограф, живописец и скульптор Василий Васильевич Грязнов служил в ту пору учителем рисования в виленской женской гимназии, но его хорошо знали в белорусских кругах. Именно он, осматривая в 1864 году православную церковь в Турове, как бы случайно выгреб из ящика с углем Туровское Евангелие. И он же оставил после себя лучшую акварель с изображением Лидского замка.
Василий Грязнов. Лидский замок. 1874. Фото из Википедии
Первый в Вильне памятник поэту был воздвигнут, по всей видимости, на личные средства младшего сына поэта, статского советника подполковника Григория Александровича Пушкина и его жены Варвары Алексеевны. Но место для него было выбрано престижное – скверик у подножья горы Гедимина, рядом с кафедральным собором.
Памятник Пушкину в Вильне
Сын Пушкина с женой до 1899 года спокойно проживали в Михайловском. Но в юбилейный пушкинский год царское правительство постановило создать там музей, и Григорию Александровичу ненавязчиво предложили продать отцовское имение Императорской Академии наук.
В итоге Пушкины поселились в имении Маркутье (ныне Маркучяй, улица Субачяус, 124) в предместье Вильны, которое Варвара Алексеевна получила в приданое еще при первом своем замужестве. Сейчас здесь располагается Литературный музей А.С. Пушкина.
В Маркутье Пушкины перевезли многие реликвии, связанные с именем поэта. Увы и ах – осенью 1939 года, когда в Вильнюс вошли советские войска, некий П.Шмаков вывез их в неизвестном направлении, оставив изумленному душеприказчику Владимиру Леонидовичу Назимову жалкую писульку, по которой впоследствии невозможно было даже установить его личность.
Варвара Алексеевна и Григорий Александрович Пушкины. Архивное фото
Любопытно, кстати, не тот ли это Владимир Леонидович Назимов, который был автором проекта по укреплению холма и благоустройству площадки некрополя Ганнибалов-Пушкиных в Святогорском монастыре? После революции его следы теряются – по крайней мере, в российских источниках. Возможно, он нашел приют в Маркутье и здесь же был похоронен в 1941 году.
Так или иначе, но реликвии бесследно исчезли.
И точно такая же история приключилась с бюстом Пушкина работы Грязнова. В 1915 году, в канун взятия немцами Вильны, бронзовый бюст был снят с постамента и увезен вглубь России. Дальнейшая его судьба неизвестна до сих пор.
В 1922 году опустевший постамент перенесли в сквер у собора Святой Екатерины и водрузили на него бюст Станислава Монюшко работы виленского белоруса Болеслава Балзукевича. Его отец, талантливейший резчик по дереву, создал уникальное распятие в Лынтупах. Балзукевич украсил лиру на постаменте лавровым венком, так что не сразу и догадаешься, что постамент тот же самый.
Итак, эскиз Штрука развернулся в целую историю, в которой полно белых пятен и неразгаданных тайн. Почти все ее нити удивительным образом ведут в Беларусь. А значит, пора вспомнить и Грязнова, и Балзукевичей, и многих других позабытых творцов, оставивших свой след и в нашей, и в соседних культурах.
Воскресенье, 03 Февраля 2019 г. 19:02
+ в цитатник
Предлагаем вашему вниманию переписку нашего постоянного автора д.ю.н. профессора Б.А. Куркина и д.ф.н. ведущего научного сотрудника Института мировой литературы РАН И.З. Сурат.
Речь идет о статье Бориса Александровича "Семь фраз блаженного Николки (Смысл и значение образа Юродивого в трагедии А.С. Пушкина “Борис Годунов”)". Я читала эту статью еще до отсылки в редакцию журнала "Русская литература", а затем в ИМЛИ и скажу вот что: взгляд Бориса Александровича на образ Юродивого резко отличается от традиционного, характерного для русской дореволюционной и советской пушкинистики, он заставляет читателя додумывать то, что заключено в словах пушкинского героя, держа в уме смысл и значение евангельской истории об избиении младенцев. И не мнение народное выражает Юродивый (хотя в части обличения Бориса тоже), и выступает он не просто в качестве обличителя Годунова, но пророка, ведающего, что на Русь идет самозванец-мертвец. Народ же пребывает в состоянии "прелести".
Но не в статье дело. Статья, отрицательная рецензия на нее и ответ на рецензию – все это тривиально, рутинно и неинтересно. И не было бы смысла публиковать переписку двух докторов наук, если бы она не высветила положение дел в современной академической пушкинистике и ее "основных инстинктов", в силу которых она в упор не желает видеть не просто нечто лежащее на поверхности, очевидное, но бьющее в глаза.
Публикация ее – посильный вклад нашего Сообщества в дело нашей борьбы за Пушкина, которого, как выясняется, приходится защищать. Будем надеяться, она побудит читателя к самостоятельному прочтению великой пушкинской трагедии, не стесненному устоявшимися канонами и идейно-политическими воззрениями "типичных представителей" его нынешних толкователей. Татьяна Масс
Здравствуйте, Борис Александрович! Марина Ивановна Щербакова попросила меня, как специалиста по творчеству Пушкина, прочитать Вашу работу о "Борисе Годунове" и высказать свое мнение о ней. Я прочла работу с интересом, отметив хорошее знание пушкиноведческой литературы, с которой Вы по большей части полемизируете. Тенденциозность упоминаемых Вами советских исследований совершенно очевидна, сегодня нет нужды и говорить об этом. Само же Ваше прочтение пушкинской трагедии в общем находится в рамках того, что писал в свое время о ней В.С.Непомнящий. Лично мне такое прочтение кажется односторонним, излишне идеологизированным. За рамками разговора остается более общая и шекспировская по своей глубине мысль Пушкина о механизмах истории. Вызывает большое сомнение ключевой момент Вашей работы, где Вы предполагаете усечение известного присловья и отождествляете Самозванца с тем самым "мертвецом". Мне это кажется натяжкой, но именно на этой версии строятся Ваши рассуждения о нравственном смысле трагедии. Комментирование других слов Юродивого (про царя-Ирода, например), представляется излишним из-за полной очевидности их смысла. Мне кажется, что сведение "Бориса Годунова" к назиданию противоречит драматической природе пушкинского замысла. Всего Вам доброго, Ирина Сурат, доктор фил. наук, ведущий научный сотрудник ИМЛИ РАН
Здравствуйте, Ирина Захаровна! Благодарю Вас за труд отписать рецензию на мою статью, который Вы взвалили на себя не по своей воле. Надеюсь, что когда Вы писали о том, что прочли ее "с интересом", Ваши слова не следует воспринимать в качестве дежурной вежливости. Итак, рецензент прочел работу с интересом, однако заключение дает отрицательное. Из этого вытекает, что всем прочим статья уже не будет интересна. Откуда такая уверенность? И Вы не усматриваете в том никакого противоречия?
Приятно слышать от ведущего научного сотрудника и то, что в рецензии отмечается мое "хорошее знание пушкиноведческой литературы". Тем не менее, горький привкус у автора статьи остается. Но вовсе не от того, что заключение рецензента отрицательное. Отрицательный результат лучше никакого. Особенно в академическом быту. Да и смирить лишний раз авторскую гордыню – не грех, а благо. Огорчает полное отсутствие конкретики в словах о недостатках моей работы. Все Ваши доводы сводятся к сакраментальному "кажется", употребленному в тексте рецензии четырежды. Очевидно дурная особенность англосаксонских СМИ употреблять сакраментальное "it seems" даже при "экспертной" оценке научных теорий, получает прописку (надеюсь, временную) и в той среде, которая изначально требует от научного сотрудника, а тем более ведущего, конкретики в постановке и решении задач. Впрочем, не мне говорить это человеку, дважды успешно прошедшему огонь, воду и медные трубы диссертационного совета. Что касается "излишней идеологизированности" моего взгляда на значение образа блаженного Николки, который Вам привиделся, то был бы признателен, если бы Вы обозначили пределы, за которыми идеологизированность, являясь, по смыслу Вашей фразы, допустимой, становится "излишней". Да и насчет самой "идеологизированности": ни марксизма-ленинизма, ни либерализма, ни какого-либо иного "изма" в моей работе нет. Правда, есть ссылки на святоотеческую и богословскую литературу, без которой анализ "Бориса Годунова" в целом и образа блаженного Николки будет, по моему твердому убеждению, неадекватным и по существу бессмысленным, о чем свидетельствует опыт советской, да и русской дореволюционной пушкинистики, блуждавшей в силу своего атеистического взгляда на мир с ученым видом знатока в трех соснах. Нет никакой идеологии и в семи фразах Юродивого. И причем здесь идеология? Идеология, под которой сейчас понимают в основном систему политических и экономических взглядов,– дитя сугубо секулярной, а не религиозной мысли, субпродукт атеистического "осьмнадцатого столетья". Посему христианский, православный взгляд на вещи никоим образом нельзя назвать "идеологическим", а выражение "христианская идеология", то и дело употребляемое, звучит для академического уха малограмотно и даже анекдотически. Напомню, что "Христианская идеология" - название раздела в книге А.Б. Рановича "Первоисточники по истории раннего христианства", М. ОГИЗ. Гос. Антирелигиозное издательство. Центральный совет Союза воинствующих безбожников СССР. 1933 г. Вы пишете: "Само же Ваше прочтение пушкинской трагедии в общем находится в рамках того, что писал в свое время о ней В.С. Непомнящий". Вопрос первый: что значит "в рамках"? Я юрист и люблю точность формулировок и содержательность аргументов. В рамках общности философско-методологического подхода В.С. Непомнящего? Это порок? Или преступление? Вопрос второй: что-то новое по сравнению с работами В.С. Непомнящего и других известных авторов в статье сказано или ничего нового в ней не предлагается? Вопрос третий, вытекающий из второго: переведен ли в пушкиноведении В.С. Непомнящий в касту неприкасаемых, а любая ссылка на его труды автоматически заносит цитирующего их в позитивном ключе в черный список? Следует ли понимать сие в том смысле, что "Здесь свобода, а не место для выражения чуждых нам мыслей"? Это, случаем, не Ваша "идеологизированность"? Далее Вы отмечаете: "Вызывает большое сомнение ключевой момент Вашей работы, где Вы предполагаете усечение известного присловья и отождествляете Самозванца с тем самым “мертвецом”. Мне это кажется натяжкой, но именно на этой версии строятся Ваши рассуждения о нравственном смысле трагедии". а) Меня интересует профессиональный ответ редакции, а не информация о личных ощущениях рецензента. б) Утверждать, что анализ присловия "Месяц светит, мертвец едет" и есть основа моей версии, означает одно из двух: либо статья осталась непрочитанной, либо прочитанной, но идущей вразрез с воззрениями рецензента. в) Далее читаем: "Вы отождествляете Самозванца с тем самым “мертвецом”". Тезис, согласно которому Самозванец есть в философско-богословском смысле мертвец, обоснован многочисленными ссылками на специальную литературу, приведенными на стр. 8 – 11 статьи. И кем же как не мертвецом в чисто духовном, а также художественном, поэтическом плане является продавший душу дьяволу "окаянный" (т.е. прóклятый) Гришка? Однако один конкретный недостаток моей статьи Вы все же указали. Вот он: "За рамками разговора остается более общая и шекспировская по своей глубине мысль Пушкина о механизмах истории". От "специалиста по творчеству Пушкина" (именно так Вы себя преподносите в рецензии), странно слышать такое. Жаль, что Пушкин, по Вашему мнению, лишь иногда достигал "глубины мысли" Шекспира. Уж по крайней мере, при изображении исторических сюжетов и их анализе Пушкин не уступает ни Шекспиру, ни любому другому историку, писателю и поэту. Таков был дар его от Бога, соединенный с образованностью и трудолюбием. Кстати, Вы никогда не задумывались над тем, отчего Шекспира можно адекватно переводить на все языки, а Пушкина нельзя толком перевести ни на один? Как член одного союза литераторов скажу члену другого союза литераторов вот, что: выражение "шекспировская по своей глубине" звучит пошловато. Возможно, это было сказано "для красоты слога", как выразился единожды известный гоголевский персонаж, но именно эта фраза рождает сразу несколько вопросов. Вопрос первый: отчего же в таком случае Пушкин достиг именно “шекспировской”, а не “дантовской” или “гётевской”, а то и “гомеровской” глубины? И в развитие темы: какая штука будет посильнее “Фауста” Гёте “Божественная комедия” или “Человеческая”? Вопрос второй: Вы “калибруете” Пушкина Шекспиром? Но может быть следует поступить наоборот и "откалибровать" Пушкиным Вильяма нашего Шекспира? "Шекспир достиг пушкинской глубины". Звучит непривычно, так что ж с того? Речь ведь идет не о хронологии, а о масштабе. Вопрос третий: имеется ли в виду (помимо пушкинской) еще и шекспировская мысль о “механизмах истории”? Здесь надобно сказать следующее: никаких "механизмов истории" ни Шекспир, ни Пушкин не придумывали и не изображали. По той простой причине, что "законы и механизмы истории" стали придумывать (на ученом сленге "открывать") приверженцы марксизма и исторического позитивизма. А Шекспир и Пушкин жили, как известно, до истмата. Даже в образах ведьм из "Макбета" и Тени отца Гамлета сложно углядеть "локомотив истории", о котором писал Карл Маркс. Или хотя бы прототип сего паровоза. У Пушкина же – и в Борисе Годунове", и в письмах и эссе – речь идет о Провидении как сути истории, "которую нам Бог дал" ("telle que Dieu nous l’a donnée", – напишет он Чаадаеву). Задумывались ли Вы о том, что если в русском языке выражение "Бог дал" может рассматриваться в качестве фигуры речи, то сказанное по-французски оно имеет совершенно однозначный смысл – "Бог. Дал". Таким образом, речь у Пушкина идет о Промысле Божьем, одним из проявлений которого является чудо ("случай", как называет его Александр Сергеевич). А то, что идея Промысла Божьего и "законов и механизмов истории" несовместимы, как гений и злодейство, скажет Вам любой даже неостепененный преподаватель истмата и истории КПСС. И будет прав. Скажу Вам с солдатской прямотой (уж не взыщите!): фраза "мысль Пушкина о механизмах истории" звучит просто безграмотно. Историческим изысканиям Пушкина и его взгляду на историю посвящено множество работ, из которых можно составить вполне приличную библиотеку районного масштаба, так что можно говорить о целой "отрасли" пушкиноведения. Жаль, что эти многочисленные работы оказались вне поля Вашего зрения. Скажу больше: заключительная фраза рецензии свидетельствует о прискорбном непонимании и даже упорном нежелании понять и уяснить смысл трагедии, к которой "Борис Годунов" относится по своему жанру. Не драматизм, а именно осознанный трагизм исторического события привел Пушкина к описанию Смуты, как результата отношений народа с Богом. В них нет идеологии, классовой борьбы и даже этнических конфликтов. Пушкин делится этим знанием и с современниками, и с потомками. Засим откланиваюсь и желаю Вам более тщательно подходить к рецензированию работ. Всего Вам доброго. Б.А. Куркин Доктор юридических наук, профессор, член Союза писателей России P.S. Прошу прощения за многословие, но, как говорил любимый философ, "у меня нет времени писать короткие письма".
"Евгений Онегин" — одно из самых знаменитых произведений Александра Пушкина. Над романом поэт работал более 7 лет. Свою работу Пушкин называл подвигом, а по количеству затраченных усилий и времени он был сопоставим лишь с "Борисом Годуновым".
Удивительно, что два самых знаменитых произведения Пушкина создавались в ссылке, в одиночестве. Работу над "Онегиным" поэт начал, находясь в ссылке в Кишиневе, а "Годунов" — был написан во время ссылки в Михайловское…
С момента первой публикации романа в 1831 году прошло 186 лет. За это время он стал одним из самых культовых народных произведений, заняв первую строчку пушкинского наследия. Это подтверждает и крупнейший поисковик Яндекс:
Уже долгие годы по анализу поисковой системы Яндекс, роман "Евгений Онегин" является самым востребованным и популярным поэтическим произведением.
Сегодня не каждый из современников знает, что большинство крылатых выражений, афоризмов и цитат, употребляемых в 21 веке взяты из "величайшей энциклопедии русской жизни" — из романа "Евгений Онегин".
№1.
"…Мы все учились понемногу Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу, У нас немудрено блеснуть…"
Сегодня это выражение, как правило, употребляется в ироническом ключе, рассуждая о дилентатстве, о неглубоких, поверхностных познаниях в какой-либо области…
№2.
"Что вам дано, то не влечет Вас непрестанно змий зовет К себе, к таинственному древу. Запретный плод вам подавай, А без того вам рай — не рай."
№3.
Куда, куда вы удалились, Весны моей златые дни? Что день грядущий мне готовит? Его мой взор напрасно ловит, В глубокой мгле таится он.
Любимая и часто упоминающиеся фраза отечественными магами, колдунами, гадалками и прочими шарлатанами. Но вряд ли кто-нибудь из этих людей знает, что особенно популярной эта строка стала благодаря "арии Ленского" в постановке оперы П. И. Чайковского (1878).
№4.
Чем меньше женщину мы любим, Тем легче нравимся мы ей, И тем ее вернее губим Средь обольстительных сетей.
Фраза стала по-настоящему народной. Современники обычно говорят не "легче", как у Пушкина, а "больше". Примечательно, что эту мысль, с тем же комментарием поэт высказал за год до создания романа (1822) в письме к своему брату, Льву Сергеевичу: "Чем меньше любишь женщину, тем вернее овладеваешь ею. Но это удовольствие достойно старой обезьяны 18-го столетия"…
№5.
"А счастье было так возможно, Так близко!.. Но судьба моя Уж решена. Неосторожно, Быть может, поступила я…
Цитата из монолога Татьяны (Глава. 8, строфа 47). В этом монологе Татьяна признается в любви Евгению Онегину, но говорит о том, что она вышла замуж и, как верная жена, останется верна своему мужу.
Выражение стало особенно популярным после постановки на сцене оперы "Евгений Онегин" П. И. Чайковского. Эти слова звучат в заключительном дуэте Онегина и Татьяны. Кстати, заканчивается монолог еще одним крылатым выражением:
Я вас люблю (к чему лукавить?), Но я другому отдана; Я буду век ему верна."
№6.
"Любви все возрасты покорны; Но юным, девственным сердцам Ее порывы благотворны, Как бури вешние полям:
В дожде страстей они свежеют, И обновляются, и зреют — И жизнь могущая дает И пышный цвет и сладкий плод.
Но в возраст поздний и бесплодный, На повороте наших лет, Печален страсти мертвой след: Так бури осени холодной
В болото обращают луг И обнажают лес вокруг.
Классический пример, когда фраза вырвана из контекста и сегодня в большинстве случаев употребляется не к месту. Если прочитать всю строфу от начала и до конца, то станет ясно, что Александр Сергеевич выражал свою мысль в ином ключе, схожую по смыслу с цитатой известного древнеримского поэта Овидия: "Безобразное явление — старческая любовь!"
В опере П. И. Чайковского "Евгений Онегин" эти строки вошли в арию Гремина, мужа Татьяны. Пушкин намеренно иронизировал по поводу пылких, юношеских чувств немолодого человека. Интересно, что сегодня на разницу в возрасте обращают внимание лишь тогда, когда одному из влюбленных далеко за 60 или 70. Когда 40-летний мужчина берет в жены 20-летнюю девушку — критики гораздо меньше…
Любопытно, что разница в возрасте между Александром Сергеевичем Пушкиным и Натальей Николаевной Гончаровой, на момент вступления в брак составляла 13 лет…
№7.
Как часто в горестной разлуке, В моей блуждающей судьбе, Москва, я думал о тебе! Москва… как много в этом звуке Для сердца русского слилось! Как много в нем отозвалось!"
Любимая фраза каждого московского экскурсовода, не теряющая своей актуальности. Да, Москва уже далеко не белокаменная, огромная и необъятная, дико современная, но восхищаться столицей мы никогда не перестанем.
В романе описывается, как мать Татьяны Лариной решила на зиму уехать в Москву, взяв с собой Татьяну. Поэт описывает приближение семейства Лариных к Москве.
№8.
Но дружбы нет и той меж нами. Все предрассудки истребя, Мы почитаем всех нулями, А единицами — себя. Мы все глядим в Наполеоны; Двуногих тварей миллионы Для нас орудие одно…
Как правило, фраза употребляется в шутливо-ироническом ключе: об амбициозном, тщеславном, заносчивом человеке. А также самоиронично: о своих далеко идущих планах, замыслах…
№9.
Кто жил и мыслил, тот не может В душе не презирать людей…
Эта фраза перекочевала в 21 век, немного уступив позиции другой фразе, которая еще хлеще выражает актуальность современного бытия: "Чем больше я узнаю людей, тем больше я люблю собак".
№10.
..Рвалась и плакала сначала, С супругом чуть не развелась; Потом хозяйством занялась, Привыкла и довольна стала. Привычка свыше нам дана: Замена счастию она.
Фразу о семейной жизни Пушкин позаимствовал из романа Шатобриана "Рене". В оригинале она звучит так: "Если бы я имел безрассудство еще верить в счастье, я бы искал его в привычке".
Продвижение гендерных технологий у нас в стране проводится при активной поддержке ученых в различных областях: философов, социологов и т.д. Ученым стали предлагать гранты на разработку темы гендерного равенства, и они эти гранты с радостью отрабатывают. В результате тема разбухает и создается ощущение, что это целое серьезное направление. Об этом в статье "Иностранная поддержка продвижения гендерной идеологии в России" пишет Жанна Тачмамедова. Мне стало интересно прочитать и проанализировать такие работы.
На глаза попалась статья "Сказки А.С. Пушкина в контексте гендерной теории", опубликованная в журнале "Вестник КемГУКИ" за 2015 год под авторством кандидата философских наук Волковой Татьяны и ее студентки Романенко Екатерины. Не берусь утверждать, что исследователи непременно получили грант за свою работу, однако работа выполнена на тему, обильно поливаемую грантами, поэтому на нее следует обратить внимание. Так как статья претендует на научность, ожидается, что она будет соответствовать критериям научности. Одним из основных критериев научности является обоснованность. Обратим внимание именно на эту сторону исследования. Анализ сказки — это очень интересное и уже хорошо изученное направление. В данном случае исследователи изучали сказки А.С. Пушкина. На этих сказках воспитывалось много поколений в России, и будут воспитываться еще.
Поэтому особенно важно понять, какую цель преследовали авторы, анализируя именно эти сказки. Для анализа авторы выбрали четыре сказки Пушкина: "Сказка о рыбаке и рыбке", "Сказка о золотом петушке", "Сказка о мертвой царевне" и "Сказка о царе Салтане". В произведениях они искали так называемые гендерные стереотипы: "сформировавшиеся в культуре обобщенные представления о том, как ведут себя мужчины и женщины", выделяя качества более присущие женскому или мужскому полу. Качества авторы разделяют, основываясь на "современной гендерной теории", при этом почему-то называют это разделение "традиционным". К этому разделению качеств сразу возникают вопросы. Например, почему индивидуальность — это мужская черта, а коллективность — женская? Импульсивность у авторов почему-то отнесена к мужским свойствам, а вот статичность к женским. Но, так или иначе, авторы принимают некую рамку, заданную авторами гендерной теории. Насколько обоснованно смотреть на сказки Пушкина через такую оптику рассмотрим ниже. В анализе используется разделение персонажей на положительных и отрицательных.
Затем авторы анализируют соответствуют ли полу черты характера у положительных и отрицательных персонажей. Забегая вперед, надо сказать, что они находят, что женщины "традиционно являются средоточием зла и порочности" и именно это иллюстрирует своими сказками Пушкин. Такой вывод исследователи делают, например, из "Сказки о золотом петушке": "Здесь описан случай, когда типичного мужчину сводит с ума, превращая в раба (даже в убийцу), страх перед необъяснимой, манящей и неотвратимой женской природой. С помощью этого приема А.С. Пушкин будто оправдывает мужчину, обвиняя в его проступках женщину, которая традиционно является средоточием зла и порочности".
Интересно, что Александр Сергеевич в сказке нигде не обвиняет женщину в проступках мужчины. В начале сказки Пушкин описывает как надоело уже немолодому царю воевать. Он пишет об этом с усмешкой: ...Со злости Инда плакал царь Дадон, Инда забывал и сон. Что и жизнь в такой тревоге! Далее царь в поисках легкой жизни обращается к мудрецу, который дает ему петушка. Теперь он только направляет своих сыновей с войском туда, куда указывает петушок, после чего сразу расслабляется: "Шум утих, и царь забылся". Пушкин не оправдывает Дадона, он с самого начала показывает, что царь ленив и ищет покоя. Царь получает волшебного помощника и может почти ничего не делать для защиты страны от военного нападения. Но затем враг сменил тактику и применил против него соблазнение, и расслабленный царь попался на уловку. Царь был соблазнен, но при чем тут страх перед женской природой? Где здесь страх? Шамаханская царица, Вся сияя как заря, Тихо встретила царя. Как пред солнцем птица ночи, Царь умолк, ей глядя в очи
В этих словах никакого страха нет, есть восхищение женской красотой. Далее после убийства мудреца действительно ослепленный любовью к колдунье, он не проявляет признаков страха: Царь, хоть был встревожен сильно, Усмехнулся ей умильно. Да, царь Дадон увлечен не на шутку, но страха в нем нет. Так насколько обоснованы выводы авторов о том, что "страхом перед <…> женской природой" Пушкин оправдывает проступок царя? Анализ этой сказки исследователи завершают фразой: "И заканчивается сказка знаменитой дидактической по характеру фразой: „Сказка ложь, да в ней намек!“. Так в чем же намек? Не в том ли, что женщина — причина разрушений, необузданная стихия хаоса, которую нужно остерегаться?" Так и хочется авторам предложить перечитать сказку. Намек (хотя это был и не намек вовсе!) Александра Сергеевича состоял в том, что нельзя лениться и нужно держать данное слово.
Оступиться, соблазниться может каждый, но ключевой момент — это нарушение данного мудрецу слова. Странно, что авторы статьи не почерпнули эту простую мысль на уроках литературы во время обучения в общеобразовательной школе. Подробно описав, как Пушкин якобы делает женщину причиной всех несчастий мужчин, авторы принимаются доказывать, что в его сказках читателю навязываются традиционные полоролевые функции (какой ужас!). Авторы считают, что это делается "от обратного": путем наделения отрицательных персонажей несвойственными его полу качествами.
Причем отрицательные персонажи — это именно женщины. А мужчины, которые якобы обладают женскими свойствами, по мнению исследователей не являются для Пушкина отрицательными. К сожалению, авторы очень избирательны, они рассматривают только тех персонажей, которые, как им кажется, подтверждают их тезис о навязывании традиционных полоролевых стереотипов, нередко подтасовывая факты и нарушая принцип обоснованности суждений. Пример отрицательного женского персонажа авторы берут из "Сказки о мертвой царевне": "мачеха-царица <...> умная, хитрая, своенравная, подчиняет себе окружающих, также ей характерна и жестокость, которая, в соответствии со стереотипами, более присуща мужчинам". Царица, обладающая, по мнению авторов, мужскими чертами: доминантностью и своенравностью, действительно является отрицательным персонажем. Пушкин так описывает ее: Правду молвить, молодица Уж и впрямь была царица: Высока, стройна, бела, И умом и всем взяла; Но зато горда, ломлива, Своенравна и ревнива. Как видно, сам автор отрицательными чертами царицы называет не мужские качества, а общие: гордыня, ревность, или чисто женские: капризность (ломливость).
Действительно, царица жестока и по-мужски управляет ситуацией. Но причиной ее жестокости являются не мужские качества, а общие. В данном случае мы снова видим нарушение принципа обоснованности: в персонаже выбраны только те качества, которые помогут доказать, что Пушкин наделяет всех отрицательных женских персонажей мужскими чертами. Причем при выборе качеств авторы не обращают внимания на мнение Пушкина. Интересно, что при анализе этой сказки от исследователей больше всего досталось мужчине — царю. Царь якобы обладает женской чертой — пассивностью. Авторы возмущены, что он не попытался узнать, где его дочь, забыв при этом, что на поиски возлюбленной тут же собрался королевич Елисей. Всякий здравомыслящий человек должен понимать, что царь же не может бродить по лесам — у него государственная служба.
Снова выводы авторов необоснованны. Женскую пассивность исследователи замечают также и в образе царя Салтана в "Сказке о царе Салтане". Из-за нее, как считают авторы, царь "оказывается вовлеченным в женский заговор и в результате лишается любимой жены и сына". Интересно, что хотя царь действительно лишается семьи в результате заговора, заговор все же удался благодаря его мужским качествам, а не женской пассивности. Ведь бояре побоялись ослушаться воли царя, изложенной в поддельном письме. Вся его ошибка состояла в том, что найдя жену (он достаточно мужественно ее искал, а не пассивно!), он также принял всю ее родню, поселил во дворце и наделил некими полномочиями.
Такое поведение для авторов, возможно, кажется излишней мягкотелостью, то есть женской чертой, но не является ли это чисто мужским великодушием? От семьи жены, так щедро обласканной, царь и претерпел лишения. И, казалось бы, нужно было разбирать вредный характер ткачихи, поварихи и сватьи бабы Бабарихи — вот уж где можно было развернуться в поисках "средоточия зла"! Но авторам почему-то интереснее подчеркнуть мнимую немужественность царя Салтана, что, опять же, нарушает критерий обоснованности исследования.
Смену женской и мужской ролей исследователи зафиксировали и в "Сказке о рыбаке и рыбке". Образ старухи они описывают так: "Она не просто верховодит мужем, но и применяет к нему физическую силу, а старик в свою очередь любит супругу и старается ей всячески угодить. Из такого типа гендерных отношений, в конце концов, не выходит ничего хорошего: они оба остаются у разбитого корыта". Характерно, что во всех бедах авторы обвиняют главенствующую в семье старуху, которая "остается у разбитого корыта не только по причине своей алчности, но и по причине несоответствия стереотипа о положении женщины в семье". Но ведь и старик обладает мужскими чертами не в полной мере. Характерно, что после претензии своей жены, что корыто у нее раскололось, старик идет по ее совету к рыбке, но не идет делать новое корыто. Он понимает, что сперва корыто, а потом еще что-нибудь придется делать. И он находит легкое решение. Рыбку ему тревожить было неловко, но все же сделать старухе новое корыто было выше его сил.
Кому же хотел угодить старик: своей жене или своей лени? Почему по мнению авторов старик любит жену, а старуха неправильно себя ведет? Здесь обоснованность, к сожалению, тоже хромает. Авторы исследования, применяя гендерную теорию к сказкам Пушкина, оказались очень избирательны. Исследователи пытаются представить дело таким образом, как будто А.С. Пушкин хочет показать женщин "средоточием зла и порочности", а мужчин для контраста по-женски мягкотелыми. При этом нарушен основной критерий научности — обоснованность.
Тут уж поневоле задумаешься, не отрабатывали ли авторы "гендерный" заказ, удобренный грантом? Но какую же цель преследовали авторы своим исследованием, подгоняя факты под уже готовые выводы? В качестве вывода кандидат философских наук Волкова Татьяна пишет, что сказки Пушкина учат детей не только добру, но и "соответствовать гендерным ролям в обществе". Из выводов можно понять, что хитрый Пушкин как бы заставляет читателей соответствовать своей половой роли, наделяя отрицательных персонажей не свойственными их полу качествами. Мы, современные люди, видимо должны непременно иметь это в виду, читая детям произведения Пушкина.
Иначе понять, почему ученый-философ заинтересовалась этой темой, сложно. Читать также: Психолог: гендерная идеология — лишь наукообразная оболочка идеологии ЛГБТ Если учесть, что на сказках Пушкина воспитано большое число поколений русских людей, а теперь некие "ученые" транслируют мысль, что воспитывать мальчиков мальчиками, а девочек девочками — это не само собой разумеющееся, это должно означать только одно — стремление разрушить традиционный уклад жизни, а может и любой уклад жизни вообще
Те несколько работ по пушкинской поэзии, которые Валентин Серов успел создать, отличаются присущими художнику серьезностью, глубиной и благородством. Все работы из коллекции Всероссийского музея А.С. Пушкина.
Пушкин Александр Сергеевич. 1899 г. Бумага, карандаш, акварель, белила
"Бесы". 1879 г. Бумага, карандаш
Пушкин в деревне. 1899 г. Картон, пастель
"Зимняя дорога". 1898 г. Картон, темпера
"Евгений Онегин". Илл.набросок. 1899 г. Бумага, чернила, кисть
"Евгений Онегин". Илл. набросок. 1890-е гг. Бумага, тушь, карандаш
"Евгений Онегин". Илл. набросок. 1890-е гг. Бумага, тушь, карандаш
Зарисовка посмертной маски А.С.Пушкина. 1880 г. Бумага, карандаш
Приглашаем на открытие выставки. 15 января 2019г. 14.00.
Место проведения Выставки: Санкт-Петербург, Елагин остров, д. 4, лит. Д, СПб ГБУК ЦПКиО им. С.М.Кирова, Конюшенный корпус, Малый выставочный зал.
Место и время проведения в Москве: Москва, ул. Арбат, 53. название выставки "Деревенский Пушкин" Открытие выставки 7 февраля в 17.00 Экспонирование с 8 февраля по 3 марта.
"Онегин" написан для тех, кому не надо повторять дважды. К сожалению, гуманитариям и трех раз мало. Три раза Пушкин заявил о бездарности Онегина как поэта, но им не помогло. Онегин для них все равно герой-декабрист, а Татьяна сама виновата, что не отдалась такому замечательному человеку.
Возраст Татьяны, писавшей письмо указан всего один раз, но этого достаточно не для всех. С арифметикой у гуманитариев совсем туго, впрочем и с логикой тоже. Если Онегин покинул деревню, дожив до 26 годов, то значит, и стрелялся на дуэли он тоже в 26, а как же иначе? Ну и роман заканчивается в марте 1825 года, а то как он успеет примкнуть к декабристам?
Пушкин жалел, что родился в России с его умом и талантом, но в каждом печальном событии можно найти и хорошую сторону. Ему чрезвычайно повезло не родиться при советских пушкинистах, иначе бы его заставили переписать "Онегина", причем не один раз, а может, и вовсе сгноили бы, как Мандельштама. В самом деле, где у Пушкина декабристы, где борьба с крепостным правом? Что автор себе позволяет? Как он может написать хоть какое-нибудь произведение без полного понимания реалий общественно-политической жизни первой половины XIX века, не отразив в своем сочинении восстания декабристов? Откуда у него такое пренебрежение к работам советских классиков пушкинистики? Куда смотрела его местная писательская организация? Такой пушкин нам не нужен, мы сочиним себе другого пушкина.
В среду 27 января 1837 года, в половине пятого вечера, секунданты прибыли на назначенное место. Погода была мрачной, дул сильный ветер. Место дуэли было непригодным — слишком много глубокого снега. Решено было расчистить полоску, длиною ровно в 20 шагов — именно с такого расстояния должны были стреляться два обезумевших родственника — Пушкин и Дантес.
Барьер означили двумя шинелями; каждый из противников взял по пистолету.
Оба противника начали целить; спустя несколько секунд раздался выстрел. Пушкин был ранен. Сказав об этом, он упал на шинель, означавшую барьер, лицом к земле и остался недвижим. Секунданты подошли; он приподнялся и, сидя, сказал: "Постойте!" Пистолет, который он держал в руке, был весь в снегу; он спросил другой.
Потом Пушкин, опираясь левой рукой на землю, начал целить; рука его не дрожала. Раздался выстрел. Барон Геккерн, стоявший неподвижно после выстрела, упал, в свою очередь раненный. Сделав выстрел, он упал и два раза терял сознание; после нескольких минут забытья, он наконец пришел в себя и уже более не лишался чувств. Рана Пушкина была слишком опасна для продолжения дела и оно кончилось.
Как всем нам известно, рана была смертельной. Спустя два дня после дуэли, в 2 часа 45 минут пополудни 29 января Пушкина не стало. Потом было вскрытие, судебный процесс, допросы, и конечно же траур, скорбь, невосполнимая утрата. 29 января Россия потеряла самое главное сокровище — гения, каких более не видывала, каких более не рождалось на русской земле…
Предотвращенная дуэль Пушкина
Особым горем был подавлен и писатель-историк Иван Иванович Лажечников. Ведь однажды именно он смог предотвратить дуэль Пушкина и был близок на шаг к предотвращению новой — последней дуэли поэта. Если бы не обстоятельство — не застал поэта дома, причем дважды.
Из воспоминаний И.И. Лажечникова:
"В последних числах января 1837 года приехал я на несколько дней из Твери в Петербург. 24-го и 25-го был я у Пушкина, чтобы поклониться ему, но оба раза не застал его дома… Нельзя мне было оставаться долее в Петербурге, и я выехал из него 26-го вечером… 29-го Пушкина не стало…"
Пушкин хорошо знал и чтил так называемый дуэльный кодекс — "кодекс чести Российской империи". В целом, в его жизни было около 30 состоявшихся и не состоявшихся дуэлей. Он был отменным стрелком и по словам очевидцев мог с 20 шагов попасть пулей в маленькую точку, не превышающей диаметр пули. Установлено также, что поэт никогда не стрелял первым, а когда его соперники промахивались, заканчивал выяснение отношений выстрелом в воздух. "Гений и злодейство — две вещи несовместные" — говорил пушкинский Моцарт (пьеса "Моцарт и Сальери", 1830). Очевидно автор пьесы разделял эти вещи не только на бумаге, но и в жизни, проявляя истинное мужество и благородство, оставляя своих "соперников" в живых…
Известно также, что поэт находился под наблюдением тогдашней полиции. Его фамилия была в особом списке, по причине азартной своей натуры к карточным играм и к дуэлям.
Также известно, что личный цензор Пушкина — император Николай I, опасаясь за жизнь темпераментного и вспыльчивого поэта запретил ему участвовать в подобных мероприятиях. А когда узнал о том, что поэт его ослушался, пребывал в бешенстве, приказал осудить всех причастных и самого Пушкина, но последний, как нам известно судебного наказания "избежал". Стоит отдать должное императору — он выплатил все долги Пушкина, а также позаботился о семье его на долгие года.
Но вернемся к писателю Ивану Ивановичу Лажечникову и к его истории о предотвращенной им дуэли в 1819 году. Впервые эта история была опубликована в "Русском вестнике" (1856, No 2). Позже вошла в собрание сочинений И.И.Лажечникова, 1858, т. VII. Предоставим слово автору:
"В августе 1819 года приехал я в Петербург и остановился в доме графа Остермана-Толстого, при котором находился адъютантом. Дом этот на Английской набережной, недалеко от Сената.
…Жизнь моя в Петербурге проходила в глубоком уединении. В театр ездил я редко. Хотя имел годовой билет моего генерала, отданный в полное мое владение, я передавал его иногда Н.И. Гречу. (прим. редакции: Н.И. Гречу — русский писатель, издатель, редактор, журналист, публицист, филолог, переводчик.)
"Кого это пускаешь ты в мои кресла?" — спросил меня однажды граф Остерман-Толстой с видимым неудовольствием. Я объяснил ему, что уступаю их известному литератору и журналисту. "А! если так, — сказал граф, — можешь и вперед отдавать ему мои кресла". Говорю об этом случае для того только, чтобы показать, как вельможи тогдашние уважали литераторов.
Со многими из писателей того времени, более или менее известных, знаком я был до приезда моего в Петербург, с иными сблизился в интересные эпохи десятых годов. С.Н.Глинку узнал я в 1812 году, на Поклонной горе: восторженным юношей слушал я, как он одушевлял народ московский к защите первопрестольного города. Никогда не забуду уморительных, исполненных сарказма и острот, рассказов и пародий поэта-партизана Д.В.Давыдова. Горжусь постоянно добрым расположением ко мне Василия Андреевича Жуковского. С князем П.А.Вяземским имел я случай нередко видеться замечательною весною 1818 года, в Варшаве.
Но я еще нигде не успел видеть молодого Пушкина, издавшего уже в зиму 1819/20 года "Руслана и Людмилу", Пушкина, которого мелкие стихотворения, наскоро на лоскутках бумаги, карандашом переписанные, разлетались в несколько часов огненными струями во все концы Петербурга и в несколько дней Петербургом вытверживались наизусть, — Пушкина, которого слава росла не по дням, а по часам. Между тем я был один из восторженных его поклонников.
Следующий необыкновенный случай доставил мне его знакомство. Рассказ об этом случае прибавит несколько замечательных строчек к его биографии. Должен я также засвидетельствовать, что все лица, бывшие в нем главными деятелями (кроме историка, вашего покорного слуги), уже давно померли, и потому могу говорить о них свободно.
Квартира моя в доме графа Остермана-Толстого выходила на Галерную. Я занимал в нижнем этаже две комнаты, но первую от входа уступил приехавшему за несколько дней до того времени, которое описываю, майору Денисевичу, служившему в штабе, которым командовал граф. Денисевич был малоросс, учился, как говорят, на медные деньги и образован по весу и цене металла. Наружность его соответствовала внутренним качествам: он был очень плешив и до крайности румян; последним достоинством он очень занимался и через него считал себя неотразимым победителем женских сердец. Игрою густых своих эполетов особенно щеголял, полагая, что от блеска их, как от лучей солнечных, разливается свет на все, его окружающее, и едва ли не на весь город.
Мы прозвали его дятлом, на которого он и наружно и привычками был похож, потому что без всякой надобности долбил своим подчиненным десять раз одно и то же.
Круг своей литературы ограничил он "Бедною Лизой" и "Островом Борнгольмом" (примеч. редакции — две повести H.M.Карамзина), да несколькими песнями из "Русалки". К театру был пристрастен, и более всего любил воздушные пируэты в балетах; но не имел много случаев быть в столичных театрах, потому что жизнь свою провел большею частию в провинциях. Любил он также покушать… Впрочем, был добрый малый. Мое товарищество с ним ограничивалось служебными обязанностями и невольным сближением по квартире.
В одно прекрасное зимнее утро — было ровно три четверти восьмого, — только что успев окончить свой военный туалет, я вошел в соседнюю комнату, где обитал мой майор, чтоб приказать подавать чай. Денисевича не было в это время дома; он уходил смотреть, все ли исправно на графской конюшне. Только что я ступил в комнату, из передней вошли в нее три незнакомые лица. Один был очень молодой человек, худенький, небольшого роста, курчавый, с арабским профилем, во фраке. За ним выступали два молодца-красавца, кавалерийские гвардейские офицеры, погромыхивая своими шпорами и саблями. Один был адъютант; помнится, я видел его прежде в обществе любителей просвещения и благотворения; другой — фронтовой офицер.
* Для представления, как примерно мог выглядеть А.С.Пушкин во фраке, в полный рост:
"Пушкин, Крылов, Жуковский и Гнедич в Летнем саду", Чернецов Григорий Григорьевич, 1832, Всероссийский музей А.С.Пушкина
Статский подошел ко мне и сказал мне тихим, вкрадчивым голосом: "Позвольте вас спросить, здесь живет Денисевич?" — "Здесь, — отвечал я, — но он вышел куда-то, и я велю сейчас позвать его". Я только хотел это исполнить, как вошел сам Денисевич. При взгляде на воинственных ассистентов статского посетителя он, видимо, смутился, но вскоре оправился и принял также марциальную осанку.
"Что вам угодно?" — сказал он статскому довольно сухо. "Вы это должны хорошо знать, — отвечал статский, — вы назначили мне быть у вас в восемь часов (тут он вынул часы); до восьми остается еще четверть часа. Мы имеем время выбрать оружие и назначить место…"
Все это было сказано тихим, спокойным голосом, как будто дело шло о назначении приятельской пирушки. Денисевич мой покраснел как рак и, запутываясь в словах, отвечал: "Я не затем звал вас к себе… я хотел вам сказать, что молодому человеку, как вы, нехорошо кричать в театре, мешать своим соседям слушать пиесу, что это неприлично…"
— "Вы эти наставления читали мне вчера при многих слушателях, — сказал более энергическим голосом статский, — я уж не школьник, и пришел переговорить с вами иначе. Для этого не нужно много слов: вот мои два секунданта; этот господин военный (тут указал он на меня), он не откажется, конечно, быть вашим свидетелем. Если вам угодно…"
Денисевич не дал ему договорить. "Я не могу с вами драться, — сказал он, — вы молодой человек, неизвестный, а я штаб-офицер…" При этом оба офицера засмеялись; я побледнел и затрясся от негодования, видя глупое и униженное положение, в которое поставил себя мой товарищ, хотя вся эта сцена была для меня загадкой.
Статский продолжал твердым голосом:
"Я русский дворянин, Пушкин: это засвидетельствуют мои спутники, и потому вам не стыдно иметь будет со мной дело".
При имени Пушкина блеснула в голове моей мысль, что передо мною стоит молодой поэт, таланту которого уж сам Жуковский поклонялся, корифей всей образованной молодежи Петербурга, и я спешил спросить его: "Не Александра ли Сергеевича имею честь видеть перед собою?" — Меня так зовут, — сказал он, улыбаясь.
"Пушкину, — подумал я, — Пушкину, автору "Руслана и Людмилы", автору стольких прекрасных мелких стихотворений, которые мы так восторженно затвердили, будущей надежде России, погибнуть от руки какого-нибудь Денисевича; или убить какого-нибудь Денисевича и жестоко пострадать… нет, этому не быть! Во что б ни стало, устрою мировую, хотя б и пришлось немного покривить душой".
— В таком случае, — сказал я по-французски, чтобы не понял нашего разговора Денисевич, который не знал этого языка, — позвольте мне принять живое участие в вашем деле с этим господином и потому прошу вас объяснить мне причину вашей ссоры.
Тут один из ассистентов рассказал мне, что Пушкин накануне был в театре, где, на беду, судьба посадила его рядом с Денисевичем. Играли пустую пиесу, играли, может быть, и дурно. Пушкин зевал, шикал, говорил громко: "Несносно!" Соседу его пиеса, по-видимому, очень нравилась. Сначала он молчал, потом, выведенный из терпения, сказал Пушкину, что он мешает ему слушать пиесу. Пушкин искоса взглянул на него и принялся шуметь по-прежнему. Тут Денисевич объявил своему неугомонному соседу, что попросит полицию вывести его из театра.
— Посмотрим, — отвечал хладнокровно Пушкин и продолжал повесничать.
Спектакль кончился, зрители начали расходиться. Тем и должна была бы кончиться ссора наших противников. Но мой витязь не терял из виду своего незначительного соседа и остановил его в коридоре.
— Молодой человек, — сказал он, обращаясь к Пушкину, и вместе с этим поднял свой указательный палец, — вы мешали мне слушать пиесу… это неприлично, это невежливо.
— Да, я не старик, — отвечал Пушкин, — но, господин штаб-офицер, еще невежливее здесь и с таким жестом говорить мне это. Где вы живете?
Денисевич сказал свой адрес и назначил приехать к нему в восемь часов утра. Не был ли это настоящий вызов?..
— Буду, — отвечал Пушкин. Офицеры разных полков, услышав эти переговоры, обступили было противников; сделался шум в коридоре, но, по слову Пушкина, все затихло, и спорившие разошлись без дальнейших приключений.
Вы видите, что ассистент Пушкина не скрыл и его вины, объяснив мне вину его противника. Вот этот-то узел предстояло мне развязать, сберегая между тем голову и честь Пушкина.
— Позвольте переговорить с этим господином в другой комнате, — сказал я военным посетителям. Они кивнули мне в знак согласия. Когда я остался вдвоем с Денисевичем, я спросил его, так ли было дело в театре, как рассказал мне один из офицеров. Он отвечал, что дело было так. Тогда я начал доказывать ему всю необдуманность его поступков; представил ему, что он сам был кругом виноват, затеяв вновь ссору с молодым, неизвестным ему человеком, при выходе из театра, когда эта ссора кончилась ничем; говорил ему, как дерзка была его угроза пальцем и глупы его наставления, и что, сделав формальный вызов, чего он, конечно, не понял, надо было или драться, или извиниться.
Я прибавил, что Пушкин сын знатного человека (что он известный поэт, этому господину было бы нипочем). Все убеждения мои сопровождал я описанием ужасных последствий этой истории, если она разом не будет порешена. "В противном случае, — сказал я, — иду сейчас к генералу нашему, тогда… ты знаешь его: он шутить не любит".
Признаюсь, я потратил ораторского пороху довольно, и недаром. Денисевич убедился, что он виноват, и согласился просить извинения. Тут, не дав опомниться майору, я ввел его в комнату, где дожидались нас Пушкин и его ассистенты, и сказал ему: "Господин Денисевич считает себя виноватым перед вами, Александр Сергеевич, и в опрометчивом движении, и в необдуманных словах при выходе из театра; он не имел намерения ими оскорбить вас".
— Надеюсь, это подтвердит сам господин Денисевич, — сказал Пушкин. Денисевич извинился… и протянул было Пушкину руку, но тот не подал ему своей, сказав только: "Извиняю", — и удалился с своими спутниками, которые очень любезно простились со мною.
Скажу откровенно, подвиг мой испортил мне много крови в этот день… Но теперь, когда прошло тому тридцать шесть лет, я доволен, я счастлив, что на долю мою пришлось совершить его.
Если б я не был такой жаркий поклонник поэта, уже и тогда предрекавшего свое будущее величие; если б на месте моем был другой, не столь мягкосердый служитель муз, а черствый, браннолюбивый воин, который, вместо того чтобы потушить пламя раздора, старался бы еще более раздуть его; если б я повел дело иначе, перешел только через двор к одному лицу, может быть, Пушкина не стало б еще в конце 1819 года и мы не имели бы тех великих произведений, которыми он подарил нас впоследствии.
Да, я доволен своим делом, хорошо или дурно оно было исполнено. И я ныне могу сказать, как старый капрал Беранже: "Puis, moi, j’ai servi le grand homme!" (прим. ред. — дословно с фр. "Тогда я служил великим человеком!", Возможен также смысловой перевод, как "Тогда я совершил великое дело")
Обязан прибавить, что до смерти Пушкина и Денисевича я ни разу не проронил слова об этом происшествии. Были маленькие неприятности у Денисевича в театрах с военными, вероятно, последствия этой истории, но они скоро кончились тем, что мой майор ускакал скоро из Петербурга.
Через несколько дней увидал я Пушкина в театре: он первый подал мне руку, улыбаясь. Тут я поздравил его с успехом "Руслана и Людмилы", на что он отвечал мне:
"О! это первые грехи моей молодости!"
— Сделайте одолжение, вводите нас чаще такими грехами в искушение, — отвечал я ему.
По выходе в свет моего "Новика" и "Ледяного дома", когда Пушкин был в апогее своей славы, спешил я послать к нему оба романа, в знак моего уважения к его высокому таланту. Приятель мой, которому я поручал передать ему "Новика", писал ко мне по этому случаю 19 сентября 1832 года:
"Благодарю вас за случай, который вы мне доставили, увидеть Пушкина. Он оставил самые приятные следы в моей памяти. С любопытством смотрел я на эту небольшую, худенькую фигуру и не верил, как он мог быть забиякой… На лице Пушкина написано, что у него тайного ничего нет.
Разговаривая с ним, замечаешь, что у него есть тайна — его прелестный ум и знания. Ни блесток, ни жеманства в этом князе русских поэтов. Поговоря с ним, только скажешь: "Он умный человек. Такая скромность ему прилична"."
***
Известно, что писатель Лажечников состоял в переписке с Пушкиным, и в одном из писем эта история вскользь упоминается, что подтверждает факт предотвращенной дуэли. Но в живую более их пути не пересекались. Не довелось. Один был слишком занят, другой был скромен и не смел лишний раз тревожить своего кумира. Трудно вообразить, сколько гениальных творений было бы еще создано Александром Сергеевичем, если бы только Иван Иванович дождался Пушкина 24-25 января, накануне злосчастной дуэли. Но история не знает сослагательного наклонения.
Пушкина не стало слишком рано, "ушел" громко, но не бесследно. Говорят, поэты не умирают, покуда жива наша память о них. Но "вечно живой и любимый", "наше всё" — это применимо только к нему!
* Статья подготовлена на основе воспоминаний И.И.Лажечникова: "Мое знакомство с Пушкиным"
Уважаемая Татьяна! Обращаюсь к Вам как инициатору интернет-сообщества, посвященного А.С.Пушкину. В октябре 2019г. на базе Государственного музея им. А.С. Пушкина совместно с ФГБНУ ИХОиК РАО пройдет конференция, посвященная юбилею поэта. Сейчас нашей лабораторией по просьбе Н.Н. Михайловой, возглавляющей оргкомитет, определяется тема и состав участников. Хотелось бы узнать о возможности Вашего участия в этом научном мероприятии.
Предлагаю делегировать на эту конференцию нашего админа, уважаемого Профессора, Бориса Александровича Куркина - который в последнее время обозначил Пушкинскую тематику как основную для своих литературоведческих публикаций.
если есть вопросы и предложения, комментируйте, друзья.
Воскресенье, 16 Декабря 2018 г. 22:58
+ в цитатник
"Автор чистосердечно признается, что он выпустил из своего романа целую главу, в коей описано было путешествие Онегина по России. ... П.А. Катенин (коему прекрасный поэтический талант не мешает быть и тонким критиком) заметил нам, что сие исключение, может быть и выгодное для читателей, вредит, однако ж, плану целого сочинения; ибо чрез то переход от Татьяны, уездной барышни, к Татьяне, знатной даме, становится слишком неожиданным и необъясненным. - Замечание, обличающее опытного художника. Автор сам чувствовал справедливость оного, но решился выпустить эту главу по причинам, важным для него, а не для публики".
А.С.Пушкин. Отрывки из путешествия Онегина
"Однако поражает то обстоятельство, что пушкинисты оказываются неспособными заметить хотя бы демонстративно поданную издевательскую иронию Пушкина по отношению к Катенину".
А.Барков. Пушкин, "Евгений Онегин" и "прекрасный поэтический талант" Катенина
В приведенной цитате А.С.Пушкина присутствует не только издевательская ирония по отношению к Катенину. Более того, самое важное тут вовсе не замаскированный наигранной любезностью выпад в адрес своего заклятого друга. Катенинская формулировка о переходе Татьяны, уездной барышни, к Татьяне, знатной даме - принципиально некорректна и представляет собой ни что иное, как ловушку, расставленную Пушкиным читателям. Постановка вопроса в такой форме о переменах в Татьяне предопределила бытующее уже без малого двести лет ложное представление о том, что для такого перехода было бы достаточно тех трех лет, которые Онегин провел в путешествии, как подразумевает Катенин с видимого одобрения Пушкина. Подвох заключался в навязанной здесь Пушкиным ложной трактовке внутренней хронологии событий после дуэли, скрывшей суть и сроки реальных перемен в Татьяне. Пушкин выступил тут в качестве иллюзиониста, искусно спрятавшего от читателя почти шесть лет повествовательного времени.
Но вернемся к Татьяне. Она знакомится с Онегиным в начале июня 1820 года, в конце июня пишет ему свое письмо и спустя три дня получает онегинскую отповедь с небольшим нравоучением. В январе 1821 года Онегин наносит ей третий визит по случаю именин, после чего следует дуэль. Отъезд Онегина из деревни дает Татьяне возможность посетить его кабинет, а чтение его книг и изучение пометок, оставленных им на прочитанных страницах, позволяет ей пересмотреть свое отношение к этому человеку, которого она искренне и глубоко любила. В Петербурге Татьяна предстает уже в качестве хозяйки аристократического салона, добившейся ошеломительного успеха у высшей знати, к которой она теперь принадлежит. Татьяна полностью владеет собой и финальное объяснение с ней не оставляет Онегину шансов на близкие отношения. Сюжетная линия Татьяны предполагает огромные перемены в ней, но прежде чем встанет вопрос о том, каким образом и в какие сроки они произошли, следует попытаться установить, в чем же конкретно эти перемены заключались, иными словами, в чем была разница между прежней Татьяной в деревне и Татьяной - знатной дамой в Петербурге? Разница выглядит на первый взгляд огромной. Всего две цитаты дают полное представление о развитии Татьяны в доонегинский период ее жизни. Первая - о влиянии литературы на ее неокрепшие мозги:
Воображаясь героиней Своих возлюбленных творцов, Кларисой, Юлией, Дельфиной, Татьяна в тишине лесов Одна с опасной книгой бродит, Она в ней ищет и находит Свой тайный жар, свои мечты, Плоды сердечной полноты, Вздыхает и, себе присвоя Чужой восторг, чужую грусть, В забвенье шепчет наизусть Письмо для милого героя...
Анализ Татьяниного письма, проведенный В. Набоковым, убедительно показал под влиянием каких книжек находилась Татьяна в июне 1820 года. Благодаря работе Набокова, впоследствии пересказанной от себя Ю.Лотманом, стало понятно, что Татьяна читала тогда, в основном, третьесортные романы французских и переведенных английских авторов, что ее искренние и глубокие переживания были отчасти результатом увлеченности доступной ей художественной литературой. Онегин без особого труда понял, что письмо является неосознанным заимствованием и компиляцией идей литературных сюжетов из художественных романов, а не проявлением самостоятельных мыслей, и что во время предстоящего визита с объяснением к Татьяне ему, к его досаде, предстоит Уничтожать предрассужденья, // Которых не было и нет // У девочки в тринадцать лет!
Еще важно отметить, вопреки распространенному мнению, что написав столь откровенное письмо по заимствованным литературным шаблонам, Татьяна не рисковала своей репутацией в глазах общественного мнения, а безмерно боялась быть отвергнутой и показаться смешной только одному человеку - Онегину. Пушкин использовал художественный прием гиперболы, не без юмора описывая ее кросс по пересеченной местности (подробнее см. у А.Минкина), вызванный выбросом адреналина и смятением чувств с полной утратой контроля над собой от известия, что сейчас в дом войдет Онегин. Но кто бы посмел упрекать искренне увлекшуюся девочку-подростка в порочных наклонностях? Разумеется, ее поступок был нетипичным для своего, да и для нашего времени, но что с того? На глазах Татьяны происходили встречи сестры с Владимиром, и что же дурного было в них? Татьяна мечтала о таких же отношениях с Онегиным, о встречах и общении с перспективой стать женой и матерью его детей. Что бы произошло, попади это письмо в руки злонамеренных людей? Ничего бы не произошло, в том письме не было ни грамма ни постыдного, ни компрометирующего, особенно с учетом возраста Татьяны. Вторая цитата касается девичьих суеверий и Татьяниных способностей к самостоятельному анализу:
Татьяна верила преданьям Простонародной старины, И снам, и карточным гаданьям, И предсказаниям луны.
Ключевое слово здесь "верила". Речь идет о некритическом принятии различных идей без попыток их самостоятельного осмысления. Тут становится отчасти понятно недоумение Татьяны по поводу вызывающего и демонстративного поведения Онегина на ее именинах:
Его нежданным появленьем, Мгновенной нежностью очей И странным с Ольгой поведеньем До глубины души своей Она проникнута; не может Никак понять его...
Наблюдая воочию за Онегиным весь вечер, думая о нем, Татьяна так и не смогла понять его поведения, впрочем, и это тоже объяснимо. Стоит вспомнить, что за столом она едва не падала в обморок от нахлынувших чувств и переживаний, где уж тут выискивать ответы на трудные вопросы? И вот тут мы подходим к важнейшему эпизоду, определяющему всю суть сюжетной линии Татьяны - визиту в кабинет Онегина после его отъезда:
И в молчаливом кабинете, Забыв на время все на свете, Осталась наконец одна, И долго плакала она. Потом за книги принялася. Сперва ей было не до них, Но показался выбор их Ей странен....
Первый звоночек в романе о том, что эта Татьяна уже не та наивная и доверчивая девочка, которая верит всему подряд. Эта Татьяна способна самостоятельно думать, она может сопоставлять факты и на основании собственного опыта делать выводы.
Что ж он? Ужели подражанье, Ничтожный призрак, иль еще Москвич в Гарольдовом плаще, Чужих причуд истолкованье, Слов модных полный лексикон?.. Уж не пародия ли он?
Откуда у нее сомнения в достоинствах Онегина, разве она не влюблена в него? Влюблена, да еще как! Так в чем же дело? Почему та наивная девочка, еще недавно зачитывавшаяся третьесортными романами и писавшая свое письмо по их шаблонам внезапно вспоминает английскую классику, Чайльд Гарольда Байрона, и почему думает о своем возлюбленном как о пародии на Гамлета Шекспира? Если считать, как то принято в современной пушкинистике, что отъезд Онегина из деревни произошел сразу же после дуэли, а визит Татьяны случился непосредственно после этого, через какие-то считанные месяцы после ее именин, то не странно ли такое быстрое интеллектуальное взросление нашей героини за столь короткое время? Все ли у нас благополучно с нашими представлениями о возрасте Татьяны в этих эпизодах, равно как и о внутренней хронологии романа?
Непременным условием для оценки происходящего в романе является понимание читателем фрагментарности повествования. Между началом и завершением событий романа лежат несколько лет, и далеко не обо всем, что произошло тогда нам поведали рассказчики. Основой для вычисления повествовательной хронологии служат события в жизни Онегина, по ним можно установить даты начала и завершения действия романа. Начало повествования связано с отъездом Онегина в деревню к умирающему дяде в конце весны (летя в пыли на почтовых...) 1820 года. Один день, представленный рассказчиками в первой главе относится к зиме 1819 года, эта дата устанавливается по многочисленным временным меткам первой главы. Возраст Онегина в тот день, когда он видел приму Истомину на сцене указан автором совершенно определенно - 18 лет, из чего определяется год рождения Онегина. Знакомство Онегина с Ленским и Татьяной произошло в мае или июне 1820 года, а письмо написано Татьяной вскоре после этого, в конце июня, под пение ночных соловьев в лесу. Второй визит Онегина к Татьяне состоялся спустя три дня, а третье посещение Онегиным Лариных выпало на субботу 15 января 1821 года, когда Прасковья созвала гостей отметить именины Татьяны. Дуэль в понедельник 17 января 1821 года стала финалом первого фрагмента. Второй фрагмент начат отъездом Онегина из деревни в путешествие и представлен его собственноручными стихами. По указанию автора, Онегин покинул свое имение после дуэли в возрасте около 26 лет, что с большой долей вероятности соответствует дате 21 августа 1826 года, когда была объявлена амнистия отбывающим наказание государственным преступникам. Интересно отметить, что предполагаемый отъезд Онегина из Петербурга в мае 1820 года и из деревни в августе 1826 года точно совпали с началом южной ссылки и окончанием ссылки в Михайловском самого Пушкина. Такое совпадение не может быть случайным. Третий фрагмент сюжетной линии Онегина начинается возвращением его из трехлетнего путешествия в Петербург зимой 1829 года и завершается спустя несколько месяцев в марте 1830 года, почти совпадая с окончанием работы Пушкина над последней, восьмой главой романа. О чем же явно умалчивает повествование в отношении сюжетной линии Онегина? О событиях между 17 января 1821 года и 21 августа 1826 года - именно это время Онегин вынужденно провел в деревне, предположительно отбывая наказание в виде домашнего ареста за дуэль.
Хронология событий в жизни Татьяны определяется на основании дат, установленных читателем для Онегина. Возраст Татьяны назван автором в восьмой строфе четвертой главы, он соответствует концу июня 1820 года, и Татьяне тогда 13 (тринадцать) лет. Соответственно, ее визит в кабинет Онегина состоялся после августа 1826 года, и ей было тогда 19 лет - вот и разгадка ее бурного интеллектуального роста. Три фрагмента сюжетной линии Татьяны соответствуют знакомству с Онегиным, прерванному дуэлью, визитом в его кабинет спустя шесть лет с последующим отъездом в Москву, ну и наконец, петербургской жизнью в качестве знатной дамы спустя еще три года. В свете изложенного, представляются глубоко неверными взгляды, согласно которым Татьяне, писавшей письмо, было 17 лет, хотя возможно, как раз такая трактовка хронологии была предусмотрена Пушкиным для некоторых читателей, которые не задают себе лишних вопросов. Его письмо Вяземскому от 1824 года с указанием возраста Татьяны в 17 лет нельзя считать решающим или сколько-нибудь веским аргументом в споре о возрасте Татьяны сразу по нескольким причинам, не последняя из которых - несоответствие 17-летнего возраста логике и срокам взросления Татьяны, и несоответствие этого возраста хронологии последующих событий. Рассмотрение хронологии повествования указывает на единственно возможный возраст Татьяны, писавшей письмо - тот, что указан Пушкиным в восьмой строфе четвертой главы. Те пять с половиной лет, спрятанные Пушкиным от читателя во внутренней хронологии важны не столько для представления о мучениях и терзаниях, которые Онегину пришлось пережить в изоляции за эти годы, отбывая домашний арест, сколько для понимания того, какое время понадобилось Татьяне для взросления, и сколько лет она хранила свою любовь к Онегину до того дня, когда в его кабинете ей открылась истина о нем. Татьяне, сумевшей вопреки своим чувствам к Онегину понять его ничтожность по отдельным пометкам на полях и между строчек прочитанных им книг, потребовались не только ясный ум и трезвый взгляд на вещи, полное самообладание и контроль над своими эмоциями. Она должна была явить сформированную личность с непоколебимой жизненной позицией, не допускающей ни в какой форме обмана, фальши и притворства, в которых поднаторел Онегин. Ожидая Онегина почти шесть лет, все еще надеясь построить с ним близкие отношения, без колебаний отказав трем женихам, вплотную подойдя к условной черте в двадцать лет, после которой шансы на замужество для девушки резко падают, оставшись верной своему первому и единственному чувству, она нашла в себе силы немедленно и полностью отказаться от прежних заблуждений. Разумеется, для нее, обладающей такими качествами, не составило ни малейшего труда добиться успеха в аристократических кругах Петербурга, где она вряд ли открыла для себя что-то новое. Вероятно, она даже не ставила себе специально цель стать успешной дамой среди столичной знати - с ее умением разбираться в людях и владеть собой все произошло быстро, легко и естественно. И вот теперь становится понятной вся глубина издевательской иронии Пушкина к Катенину (коему прекрасный поэтический талант не мешает быть и тонким критиком). Суть сюжетной линии Татьяны в том, что она смогла превратиться из наивной, доверчивой и несамостоятельной девочки в Татьяну, намного опередившую Онегина по интеллекту и масштабу своей личности. Все эти перемены произошли с Татьяной вовсе не в Петербурге, а еще в деревне, до ее отъезда, поэтому вопрос в катенинской формулировке о переходе от Татьяны - уездной барышни, к Татьяне - знатной даме Петербурга, в романе не стоит вообще. Татьяну не следует идеализировать. Онегин, я тогда моложе, // Я лучше, кажется, была, говорит она Онегину, абсолютно точно оценивая перемены в себе и не пытаясь выглядеть в его глазах лучше, чем она есть на самом деле. Что Татьяна имела в виду, что изменилось в ней? Ее отказ Онегину в близких отношениях был не случаен, он предопределен всей логикой развития ее образа, но интересно заметить, как Татьяна мотивирует свой отказ. Она не могла признаться Онегину, что побывала без разрешения в его кабинете, читала его книги, взятые без спроса и пришла к убийственным выводам о нем, хотя все это было бы правдой и одной из основных причин последующих событий. Татьяна не могла сказать Онегину, что его надрывное и пошлое письмо с двумя сердцами - это графоманское сочинение, и его автору не на что рассчитывать с нею, или в крайнем случае объявить, что его домогательства есть ни что иное, как пародия на известный литературный сюжет соблазнения со всеми традиционными уловками соблазнителя. Любой ее ответ из приведенных был бы вполне справедлив, но оставлял Онегину возможность продолжать ухаживания в попытке достичь своей цели в будущем. Татьяна же выбрала единственное объяснение, не оставлявшее шансов Онегину в дальнейшем - верность мужу. Была ли она теперь абсолютно искренней, как прежде? Трудно сказать... Хотя оснований подозревать Татьяну в обмане Онегина нет, но некоторый элемент расчета с ее стороны тут явно присутствует.
Понедельник, 10 Декабря 2018 г. 12:32
+ в цитатник
(О литературных скелетах для будущего)
Читаю размышления русского философа-эмигранта Георгия Федотова о Пушкине и удивляюсь наблюдению автора, что у "нашего всего" низкие истины остаются на страницах записных книжек. Так вот для чего нужны дневники — для творческой высоты!
"Само слово "красота" у Пушкина всегда как бы перерастает эстетические категории. Красота — это, конечно, не красивость, это всегда открытие известной глубины, известной сокровенной сущности мира и жизни, поэтому явление красоты всегда целительно, всегда спасительно"
Художник Игорь Шаймарданов с 2000 года делает пушкинские серии, неожиданные с точки зрения сюжета. Пушин там не символ - он то деревенский житель, простой и чуть наивный, то сказочный герой: то ли Иванушка то ли царевич, которому служит не только серый волк, а все герои так или иначе служат, точнее, подыгрывают ему. Наивность изображений предполагает мягкий юмор и любовь к Александру Сергеичу и к героям вокруг него. И - да - Пушкин остается солнцем, которое освещает своим присутствием деревеньки, леса и сенокосы. Серии можно посмотреть на сайте художника: http://shaimardanov.com/. В каждой серии за кажущейся некой простотой проглядываются огромные знания о жизни поэта и о его личности. В этой, серии которую я выбрала для ознакомления с творчеством Игоря, Пушкин представлен в ряду с какими-то мемами, стереотипными слоганами, отточенными временем понятиями - это очень интересно с точки зрения лучшей визуализации наших представлений о Пушкине и о нашей культуре
