Я рассказывал эту историю (из "Мокша-дхармы"). В древности один индийский царь решил проверить своих министров и брахманов, насколько они добродетельны и обладают какими-либо сиддхами. Он пригласил их всех на берег реки и попросил продемонстрировать свои силы в одном исключительно очевидном предприятии - он попросил любого, кто может, повернуть реку вспять. Никто из приближённых не смог этого сделать, как вдруг из-за реки раздался женский голос: "Если твои министры не сделали этого, то я, простая женщина, смогу! Пусть силой правды, сколько её есть в моей жизни, эта река повернётся вспять!" Река повернулась. А женщина эта была проститутка из рода чандал, наиболее презренного и низкого. Я к чему это? Дело в том, что самая рання стадия проявления тантр в нашей исторической эпохе - это дхарани. И самая суть дхарани - это то, что слова их и просто звуки есть прямое воплощение истины, правды энергии и действия. То есть дхарани - это слово и дело одновременно. Говорят, что некогда было время, когда слово было сразу непосредственно действием. В наше время такими остались дхарани.
"Уже ранние Махасангхики включили в свой Канон специальное собрание мантрических формул под общим названием "Дхарани – или Видьядхара-Питака". Дхарани являлись средством для фиксации сознания на какой-либо определенной идее, образе или переживании, обретаемых в процессе медитации. Они могли представлять как квинтэссенцию учения, так и опыт определенного состояния сознания, которые посредством дхарани можно было произвольно вновь вызвать или воссоздать, в любой момент. Поэтому дхарани можно также назвать опорой, вместилищем или носителем мудрости (санскр. видьядхара). Функционально они не отличаются от мантр, если не считать их формы, иногда достаточно пространной и включающей порой сочетание многих мантр, или "семя-слогов" (биджа-мантра), или квинтэссенцию какого-либо священного текста. Они были в равной мере и продуктом, и средством медитации: "Посредством глубокого самопогружения (самадхи) человек постигает истину, посредством дхарани он фиксирует и сохраняет ее".
Хотя значимость мантр и дхарани как проводника или инструмента медитации еще не подчеркивалась в буддизме Тхеравады, их действенность никогда не вызывала сомнения. Уже в наиболее древних палийских текстах встречаются защитные мантры (паритта) для предотвращения опасности, болезни, защиты от змей, злых духов, порчи и т.п., а также для создания благоприятных условий, здоровья, счастья, мира, благого перерождения, богатства и т.д. ("Кхуддакапатха", "Ангуттара-Никайя", IV, 67; "Атанатийя-Сутта", "Дигха-Никайя", 32 и т.д.).
В "Маджджхима-Никайя", 86, повествуется, как Будда обязал Ангулималу (в прошлом разбойника, который обратился к Учению Будды) лечить женщину, страдавшую хроническим выкидышем, посредством "чтения истины", т.е. могуществом мантры. Прежде всего оно зависит от чистоты и правдивости говорящего и в значительной мере подкрепляется и превращается в осознанную мощь благодаря торжественному стилю речи, что зачастую не отмечается. Хотя основной источник силы – внутренняя установка говорящего, все же существенной является и форма ее выражения. Она должна отвечать духовному содержанию, быть мелодичной, ритмичной, сильной и опираться на соответствующие умственные и эмоциональные ассоциации, обусловленные либо традицией, либо личным опытом.
В этом отношении к числу мантр можно отнести не только торжественно читаемые строки "Ратана Сутты", каждый стих которой заканчивается утверждением: "силой этой истины да будет благо" (етена саччена суваттхи хоту), – но и древнюю формулу Прибежища, которая по сей день с тем же благоговением произносится в странах распространения буддизма Тхеравады (Хинаяны), как и соответствующий ей санскритский аналог в Северных Школах (Махаяна). Их совершенный параллелизм в звучании, ритме и заложенной идее, их сосредоточенность на высших символах, таких как Будда, Дхамма. (Учение; санскр. Дхарма) и Сангха (община святых), лежащая в их основе установка благочестия, в которой саддха (Вера) и метта (Любовь) занимают первое место – вот что превращает их в мантры в лучшем смысле этого слова. То, что форма их выражения столь же важна, как и представляемая ими идея, подчеркивается троекратным произношением, а также тем, что некоторые из этих формул повторяются даже дважды три раза, слегка разнясь в произношении, в ходе одной и той же церемонии (например, в Бирме, в церемониях пуджа, паритта, упасампада, патимоккха и в сходных случаях), дабы гарантировать правильность формы, правильность воспроизведения звучания-символа, утвержденного традицией, струящейся из прошлого в будущее, как животворный поток, в котором данный индивидуум обретает связи с ушедшими и грядущими поколениями посвященных, устремленных к той же цели. В этом заключается волшебство мантрического слова и его таинственная власть над человеком.
Так как истинные буддисты вовсе не ожидают, что Будда, или Его ученики, или Дхарма услышат обращенные к Ним молитвы или явятся чудесным образом на помощь молящемуся, то становится понятно, что действенность таких формул зависит от гармоничного совоздействия формы (звучание и ритм), эмоционального чувства (благочестивый порыв: Вера, Любовь, Почитание) и идеи (возникающие в уме ассоциации: знание, опыт), которые возбуждают, усиливают и преобразуют скрытые силы психики (намерение, решимость и осознанная сила воли – лишь изначальная их часть).
Форма совершенно необходима, ибо она являет вместилище для других качеств; чувство совершенно необходимо, ибо оно порождает единство (как огонь, расплавляя различные металлы, сплавляет их в новое однородное вещество); а идея – это та субстанция, та "первоматерия", которая оживляет все-составляющие человеческого разума и пробуждает их дремлющую энергию. Необходимо подчеркнуть, что в данном случае термин "идея" следует понимать не как нечто, представляющее обычную абстракцию, но как творческую картину (что соответствует первоначальному значению греческого "eidos"), или как форму опыта-переживания, в которой действительность отражается и воспроизводится всегда заново.
В отличие от формы, выкристаллизовавшейся из опыта предыдущих поколений, одухотворяющая ее идея целиком принадлежит таланту Будды (и только в этом смысле можно говорить о том, что духовная мощь Будды воплощена в мантре), но побуждение, сплавляющее свойства души и разума, и творческие силы, отвечающие этой идее и вдыхающие в нее жизнь, должно внести самому человеку. Если его вера порочна, он не достигнет внутреннего единства; если его разум не закален в тренинге, он не способен будет воспринять эту идею; если он психически вял, ему не удастся пробудить скрытые силы; и если он лишен сосредоточенности, то напрасной будет попытка координации формы, души и разума.
Таким образом, мантры – отнюдь не легкий путь избежания пагубных последствий нашей жизни, т.е. наших собственный деяний, но способ, требующий усилий, как впрочем и любой другой путь к освобождению. Если же иногда говорят, что мантры, правильно применяемые, действуют безотказно, то эта отнюдь не означает, что они способны отменять законы Природы или противостоять кармическим следствиям. Это означает только, что человек, способный к совершенной концентрации, упроченный в вере, обладающий всем необходимым знанием, не может не достичь освобождения – ибо он уже стал хозяином своей кармы (букв. "действия", порождающего последствия), т.е. самого себя. И поэтому же развитие буддийской мантрической науки – не "повторение" в брахманском понимании или признак "вырождения", а естественное развитие духовного роста, следствие, которое в каждой фазе своего развития с необходимостью рождает свои собственные формы выражения. И даже там, где эти формы сходны с теми, что были в ранние эпохи, они никогда не были всего лишь повторением предыдущих, но всегда новым творением из многостороннего опыта".
(Лама Анагарика Говинда)Что касается работы с кармой, то порождённые некогда причины действительно нельзя уничтожить, но посредством изменения мотивации и применения дхарани можно изменить картину вторичных причин и условий - именно они служат механизмом проявления основных причин в потоке ума. Понимая небагоприятность вторичных причин и условий и имея чистую дхармическую мотивацию, можно изменить ситуацию. Вернее, многие ситуации.
Для ритуалов очищения, например, есть некоторые признаки достижения. Это список, понятно, далеко не исчерпывающий, но по смыслу примечательный. "Читать мантры следует до тех пор, пока не увидите признаков очищения проступков. Признаки очищения проступков, видимые во сне, описаны в «Побуждающем дхарани»: изрыгаешь плохую пищу, пьешь и изрыгаешь простоквашу, молоко и тому подобное; видишь солнце и луну; летаешь; горишь в огне; одолеваешь буйвола или черного человека; видишь общину монахов и монахинь; снится дерево, содержащее молока; бык-вожак, слон, гора или львиный трон; залезаешь на крышу дворца или слушаешь Дхарму...". Вы можете сказать, что, дескать, это вопрос культурного багажа - мол, у нас, белых жителей Земли, он иной, и знаки-образы во сне будут иными. Но вам скажу простую вещь из собственной жизни - я тоже не тибетец и не индус, однако я видел во сне подобные знаки и как раз, потому что не знал смысла знаков, не смог их воспринять тогда же правильно. То есть знак увидел, а культурный багаж нынешний меня лишь запутал. Так что расслабьтесь и доверяйте методам, которые суть проявления природы Будды, которая есть и у вас.
Вот пример дхарани т.н. общего типа достижений:
Дхарани "Сердце Основополагающего Ствола" 104.23.391-2
Phags pa sdong po bkod pai sai sning po
Трем Драгоценностям поклоняюсь!
НАМаХ САМаНТА БУДДХаНАМ. АПРАТИХАТа ШАСаНАМ ОМ КиНИ КиНИ ТАТХаГАТа УДБХаВА ШаНТЕ ВАРаДЕ УТТаМА УТТаМА ТАТХаГАТа УДБХаВА ХУМ ПХАТ СВаХа Размышление над этой благородной дхарани "Основополагающий ствол всех сутр", ее прилежное чтение вслух способствует достижению вершины древа Сутр. Постижение мира и выход из мира, знание всех мандал и самай обретается и все мудры познаются.
Арья дхарани «Сердце Основополагающего Ствола», завершено. САРВА МАНГАЛАМ! http://nandzed.livejournal.com/5165831.html
shukerearth порадовал своим фото (это Камчатка). Я люблю такие "естественные" снимки, которые делают не профессиональные фотографы.
