Barucaba все записи автора

Рассказывает Андрей Андреевич Золотов, профессор, известный искусствовед, художественный и музыкальный критик, заслуженный деятель искусств России: Георгий Васильевич Свиридов – гигант русской культуры. Мне посчастливилось общаться с ним без малого 40 лет. Я познакомился с его творчеством в 1959 году на премьере «Поэмы памяти Сергея Есенина», а затем была премьера «Патетической оратории». В 60-м году мы познакомились лично. Отношения строились по возрастающей. У нас были очень близкие, родственные отношения. Личность была невероятно интересная. Человек, который находился в постоянном духовном поиске.

Последнее его крупное сочинение, на которое я первым написал рецензию,  - это  «Молитвы и песнопения». Первое исполнение состоялось в Ленинграде, а рецензия вышла в газете «Правда». Ирония, правда? Но в этом было какое-то движение, стремление что-то утвердить. Все непросто. Но публикация в «Правде» давала идеологическое оправдание свиридовскому произведению. Общество тогда шло к переменам, многие люди эти перемены приближали. И в газете «Правда» тоже были люди, которые чувствовали себя причастными к русскому искусству, стремились не разрушить, а наоборот сохранить и преумножить русскую традицию. «Молитвы и песнопения» — это сочинения, написанные для церковной службы, но туда по разным причинам не вошедшие, - как и у Чайковского, Рахманинова.

Но следует отметить все же, что некоторые песнопения Свиридова исполняются сейчас во время пасхального патриаршего богослужения в Храме Христа Спасителя и в некоторых других храмах. Хотя Свиридов писал не для того, чтобы его в церкви исполняли, скорее уж для того, чтобы и в концертные залы была привнесена атмосфера духовности. «Молитвы и песнопения» отражали состояние самого композитора, его молитвенное настроение.

Неизреченное чудо

Свиридов – очень интересный человек. С одной стороны, от рук белых погиб его отец, он автор «Патетической оратории», где стихами Маяковского прославляется советская власть. То есть он был вполне советский человек. Но если вдуматься – так ли все однозначно? «Патетическая оратория» Свиридова – это мысли поэта, конечно. И посмотрите: одна из частей повествует о бегстве Врангеля. Но это не бегство у Свиридова, это трагедия.

Патетическая оратория. О бегстве ген. Врангеля.

Свиридов создал сцену такого шекспировского накала, что диву даешься! Это грандиозная трагедия целого народа. Или в «Поэме памяти Сергея Есенина» – встреча сына и отца, это столкновение, показано тоже очень драматично. Свиридов словно вывел Есенина через музыку на большую космическую орбиту русской культуры. В основном-то музыкальное освоение поэзии Сергея Есенина шло в сторону бытового пения – в этом есть нечто оригинальное, но все же это не стихия высокой поэзии. Свиридов вознес Есенина на такой высокий пьедестал – поставил рядом с Пушкиным, Блоком. Это его подвиг.

Поэма памяти Сергея Есенина

Или возьмите его маленькую кантату на стихи Бориса Пастернака «Снег идет…» - это тоже был своего рода духовный поступок, потому что Георгий Васильевич взял распространявшееся в самиздате и официально неопубликованное стихотворение Пастернака, в котором были такие строки: «Душа моя, печальница / О всех в кругу моем, /Ты стала усыпальницей /Замученных живьем.»

Кантата на стихи Б.Пастернака. Душа

Душа моя, печальница
О всех в кругу моем,
Ты стала усыпальницей
Замученных живьем.

Тела их бальзамируя,
Им посвящая стих,
Рыдающею лирою
Оплакивая их,

Ты в наше время шкурное
За совесть и за страх
Стоишь могильной урною,
Покоящей их прах.

Их муки совокупные
Тебя склонили ниц.
Ты пахнешь пылью трупною
Мертвецких и гробниц.

Душа моя, скудельница,
Всё, виденное здесь,
Перемолов, как мельница,
Ты превратила в смесь.

И дальше перемалывай
Всё бывшее со мной,
Как сорок лет без малого,
В погостный перегной.

1956

Свиридов позволил себе заменить одно слово у Пастернака: у Бориса Леонидовича было – «и в наше время шкурное», а у Свиридова стало: «и в наше время трудное». Но в любом случае обращение Свиридова к неопубликованному творчеству Пастернака – это был поступок!

А. Золотов с Г. Свиридовым

Свиридов был верующий, очень мятущийся – артистическая страстная натура. Сейчас в творческой среде многие ухватились за его высказывания для себя, которые недавно были опубликованы его племянником. Но я хочу сказать (уже говорил и снова повторяю!), что эта книга чрезвычайно интересна, но какие-то тексты могли бы и полежать – там, где его высказывания касаются ныне здравствующих людей. И повторюсь – это все же были записи для себя, не для публики. Конечно, за конкретные высказывания, не совсем лицеприятные, ухватились некоторые люди и взялись его ниспровергать с пьедестала. Конечно, с высоты музыкальной гениальности его не сбросишь. Навет на личность навести – можно, но это мелко. И очень грустно. Свиридов был очень светлый человек, хотя и страстный.

Он в течение одного или нескольких дней подряд мог по одному и тому же вопросу высказаться по-разному. Помню, как он однажды исключительно высоко отзывался о песнях композитора Андрея Павловича Петрова, говорил, что тот сумел поднять песню в ранг симфонии. Но при этом деятельность Андрея Петрова как руководителя Союза композиторов Санкт-Петербурга он не очень одобрял и что-то об этом и записал (для себя, повторюсь!). В результате, в книге нет высказываний о песнях, а есть то, каким Петров был руководителем. В оценках чужих оценок нужно быть очень осторожными. Тонкое дело – интерпретировать то, что говорил художник. На смерть Дмитрия Дмитриевича Шостаковича он произнес в Большом зале консерватории потрясающую речь – зал рыдал. Потому что Георгий Васильевич был другом Шостаковича, его учеником. Он боготворил Шостаковича, да и тот весьма и весьма высоко ценил Свиридова. И в той книге есть материалы, посвященные тому, как он готовился к надгробной речи. Максим Дмитриевич Шостакович говорил, что это было лучшее, что можно было сказать о его отце. Но при этом Свиридов отстаивал свой собственный творческий путь. У него была теория, что симфонизм на Шостаковиче окончился, дальше должна развиваться вокальная музыка – и в книге есть записи, которые отражают выяснение Свиридовым своего творческого кредо. И критикам Георгия Васильевича это дает возможность упрекать Свиридова в неблагодарности по отношению к учителю, к Шостаковичу. А о тщательной подготовке надгробной речи никто не вспоминает при этом. Одним словом, мы часто бываем несправедливы друг к другу – нужно ценить то лучшее, что есть в нас. В конце концов, народ – это лучшее, что у нас есть. Народ отличается от населения. Население можно посчитать, а народ не исчисляется. Есть большие народы, малые народы – и каждый народ со своими проблемами. Поэтому для меня Свиридов – это человек, который на своем этапе утвердил русскую культуру, русскую мысль, русский характер, русскую духовность в современном искусстве.

Он довольно часто в наших беседах вспоминал слова Блока: «Россия для меня – лирическая величина.» В моем фильме о Свиридове он даже это говорит. Россия как величина лирическая – это не только метафора, но и духовная реальность.

Фильм "Композитор Свиридов" по сценарию А.А. Золотова

Источник