Ptisa_Lucy все записи автора Автор Мария_Шурухина,

Я бежала изо всех сил, словно за мной гналась стая оборотней. Торопилась, боясь не успеть.

И я не подведу. Не в этот раз.

С погодой только не повезло - сугробы намело огромные. Я легкая, но иногда все же проваливалась в снег. Досадно и неприятно, но я справлюсь. Должна справиться.
А еще, как назло, началась метель.
Цель четко обозначена впереди и видно ее отовсюду. Маяк - высокий, старый как мир. И смотритель уже разжигает костер на верхней площадке. Ишь, чадит.

Сначала - к лешему. Петрович жил в старом разлапистом дубе, таком огромном, что, казалось, его не обхватит даже великан. А великаны в нашем лесу водились немаленькие.
Я остановилась возле нужного дерева, поскребла по коре - никто не ответил. Поскребла еще раз. Тишина. Конечно, сейчас зима, спит Петрович, но это еще не повод от работы отлынивать! Разбудим. Вернее, его можно, конечно, разбудить, но времени нет. Так что ну его... к лешему.
Надеюсь, в избушке прием будет более гостеприимный. Правда я торопилась, поэтому, заскрипев дверью, ввалилась внутрь без стука.
- Совсем очумела! - Ведьма сидела возле очага, помешивая в котле мутную булькающую жидкость с травяным запахом. Зелье, стало быть. Ибо что еще может варить ведьма в котле? - Разрешеньица испросить сперва надобно. Аль не разумеешь?
- Извините, Зинаида Люциферовна, - с шубы капало на пол и расползалось бесформенной лужей, - опаздываю.
- Опаздываить, - ведьма, кряхтя, поднялась. - Эх, молодежь... Быстрые зело, гордые. Спешка в энтом деле без надобности. Тута ужо что отмеряно, то отмеряно... Себя, чай, не бережешь... Вона шубка как поистрепалася!

Она шепелявила себе под нос, наливая тем временем мне молока. Холодное, со сливочками. Я облизнулась и торопливо принялась пить.

- А что Петрович? - поинтересовалась ведьма.
- Спит.
- Вона как... не добудилася? Нехорошо энто...
Сама знаю, что нехорошо.
- Ладненько, сказывай, чаго тебе: знаньица, мудрости аль опыта житейского?
Хотела сказать, что всего бы и побольше, да побоялась, что ведьма жадиной обзовет.
- Мудрости, Зинаида Люциферовна. Этого у вас не отнять.
Она польстилась. Криво усмехнулась, обнажив единственный зуб. На высушенной крючковатой ладони протянула мне маленькую голубую искорку.
Я искорку приняла и под шубу спрятала.
- Здравы будьте, Зинаида Люциферовна.
Холодное молоко придало сил. Я промчалась с полверсты, наверное. А затем с ходу врезалась... в пень. Вернее, сначала я думала, что это пень. Пока он не зашевелился и не выдал поток такой отборной ругани, что захотелось зажать уши.
- Вот курица ощипанная! Куда несешься, голову сломя?
Гном. В шапке по самые брови. В полушубке. Длиннющая кучерявая борода инеем покрылась. От столкновения гном не удержался и неуклюже шлепнулся в сугроб. Я отлетела в противоположную сторону.
- Глаза ты, что ли, дома забываешь? - орал он, отплевываясь снегом. - Чуть всю бороду мне не попутала, чертовка!
Ну да, борода - это святое.

А гнома я узнала. Араз норовом своим всю гномью общину исправно до белого каления доводил. Однако сейчас бы он мне пригодился...
Я поднялась и шубу отряхнула.
- Прости несносную, Араз Мамедович, - говорю, - спешу я, на задании.
Гном протер глаза, залепленные снегом. На меня уставился.
- А, это ты. Давненько не встречались. Мы уж грешным делом думали, что ты все еще там... проживаешь. А ты - снова тут. Собрала?
- Не-е-т, - разочарованно протянула я, - от ведьмы только.
- Кто бы сомневался. - Араз, вставая, потянулся так, что захрустел суставами. Во мне зародилась смутная надежда. Неужели предложит? - Могу поделиться. Только ты хорошенько, хорошенько попроси, коза драная.
Определился бы уже, то ли курица, то ли коза.
Просить хорошенько я умела. Когда надо-то, отчего же не попросить?
- Ми-и-ленький, Араз Мамедович, - начала я, - вы столько лет на свете белом живете, все-все знаете: и сколько капель в морях, и сколько звезд на небе; где клады зарыты, а куда вовсе ходить не стоит; как приручить дикого зверя; какие ягоды и коренья собирать надобно. Да и... всего не перечесть. Поделитесь знанием, а?
- Плохо просишь, крыса помойная.
Еще и крыса? Да я за такое глаза бы ему выцарапала! Но ведь на задании... Ишь ты, кобенится, цену себе набивает!
И я не выдержала:
- Знаешь, Араз, поговаривают, что тебя скоро из клана вышибут. Потому как крепко всех ты там достал характером своим ядовитым. Я попросила - ты должен отдать. Правила такие. Или забыл, где живешь?
Я думала, он меня ударит. Спружинилась, чтоб увернуться.
- А ты наглая стала, - гном прищурился, иней из бороды вытрясать начал. - Научилась, да?
Научилась. С ними научишься.
- Ладно, держи, бес с тобой. Кстати, если к нему пойдешь, привет от меня передавай.

И искорку мне протянул. Серебряную, переливчатую.
Я искорку хвать под шубу и бежать. А спасибо говорить не буду, не заслужил.

Нет, к бесу не пойду. Он нерасторопный больно. С прошлого раза шахматную партию не доиграли. Уговор был - в следующий раз не отдаст, пока не закончим.
А мне некогда...
Еще к эльфам заскочить надо обязательно. Эти точно зимой не спят. Да они вообще никогда не спят! И не едят, похоже. В чем только душа держится?
Эльфы добрые. Особенно Алариэль. Ты ему - пару-другую любезностей, он тебе - искорку. Золотую, воздушную. Эльфы красавцы - глаз не отвести. Я у них обычно красоту и прошу.

Маяк потихоньку остывал. Я видела, как на верхней площадке темнеет огонек костра. Второй раз смотритель его разжигать не будет - не положено.
Нужно спешить.
До маяка осталось совсем чуть-чуть, но, выбежав из леса, я увидела единорогов. Вернее, я их распугала. Единороги кинулись врассыпную, и я заметалась, не зная, за которым из них бежать. Да и стоит ли? Они же такие неприступные. Но если уж одарят - так одарят.
Следовало сменить тактику.
Я села в снег. Времени мало, но пару минут подождать можно. А вдруг?
Сработало. Заинтересовались, подошли. Любопытные. При свете вышедшей луны шкура их заиграла изабелловым. А рога серебром отливали. Чудо чудное!
Засмотревшись, забыла даже, зачем я здесь. Но спохватилась вовремя.
- Дивные создания, хранящие время, - воркую с ними, уговариваю, - вы - волшебные существа, порождающие добро и способность верить в чудеса, в сказки. Поделитесь немного, окажите любезность?

Единорог подошел почти к самому моему носу. Не испугался, не отпрянул. Копытом по снегу чиркнул - ко мне покатилась фиолетовая искорка.
Поверить не могу - вот удача!
- Спасибо вам, верные...
Реку льдом затянуло. Но я надеялась, может, осталась хоть где-нибудь полынья? А луна вдруг зашла за тучу. И сгустилась тьма. Как бы самой в эту полынью не угодить!
Полынья осталась. И русалку долго звать не пришлось. Вынырнула. Холодно ей на ветру, ежится.
- Марфушка, выручай
Я чихнула - не простыть бы раньше времени.
Русалка руками на край полыньи оперлась. Даже хвост чешуйчатый видно стало.
- Чего тебе?
- Здоровья.
Если его и просить, то только у них. У русалок здоровья хоть отбавляй. Никогда не болеют.
- Держи, пигалица.
Русалка нырнула обратно, хлопнув хвостом по краю полыньи. По льду, зазвенев, покатилась красная искорка.

А теперь - на маяк.
Маяк высокий. Я взмокла, пока неслась вверх по длинной винтовой лестнице.
На открытой, продуваемой ветрами площадке, догорал костер. Несколько поленьев уже потухли, но другие еще отсвечивали красным, а значит, еще можно успеть.
Я подошла к краю, заглянула. За краем - темнота. Пропасть. И все равно страшно, хоть и не в первый раз.
В девятый. И в последний.
Cосредоточившись, я прыгнула во тьму. Послышалось, как за спиной кричал смотритель: «Не успеешь, дура!»
А я постараюсь. Очень-очень постараюсь.
Приземлилась я аккурат в лужу. Конечно, как же иначе! Отряхнулась, только прохожие шарахнулись.

А здесь зимы нет. Вернее, она есть по календарю. Но нет снега, сугробов. Откуда ж им взяться, если улицы посыпают реагентами? И машины чадят, взвизгивая тормозами. Люди снуют туда-сюда, торопятся. Газетные киоски, закусочные, вереница магазинов. Неоновая реклама и фонари-прожекторы.
Тьфу, мерзость.
Необходимо определить направление. Это у меня всегда хорошо получалось. Два квартала, поворот и я у госпиталя.
Осталось пройти внутрь.
Получилось! Я маленькая и юркая, на меня и внимания не обратили.
В коридоре с тусклой лампочкой я принюхалась. Чихнула. Тяжелый запах лекарств. Не люблю. Разве только валерьянку...
Кинулась в палату, прямо на кровать. Вот она, моя маленькая хозяйка! Под капельницей, с кучей присоединенных проводов и какой-то пикающей штуковиной.
Но мне это неинтересно. Опоздала или нет? Посмотрим.

Я принялась тереться о щеку ребенка. Худенькие ручки с крохотными пальчиками. Ей всего три и... как они сказали? Эпи-леп-ти-чес-кий припадок. Сердце слабое. Была остановка...
У меня тоже сердце почти остановилось. И я отдаю, вываливаю ей все и сразу: голубую искорку мудрости, серебряную - знания, золотую - красоты, фиолетовую - веры в чудеса и красную, очень важную, по моему мнению - искорку здоровья. Конечно, я еще хотела зеленую - искорку любви к природе от Петровича... Но чего нет, того нет.
Я мурлыкаю, нежно царапая коготками одеяло. Живи долго и счастливо, хозяйка!
Утром девочка открыла глаза.
Седой дядька в белом халате, с бородой, на гнома нашего похожий, лишь руками разводил, приговаривая: «Чудо»! А еще говорил, что родители ребенка перешли какие-то границы.
- Я понимаю - игрушки мягкие, цветы, любимые ее вещи. Однако, зачем вы кошку притащили?
Он ругался, почти как Араз. Но меня оставил.

А родители девочки перешептывались в углу палаты.
- Откуда она взялась, кошка наша? - недоумевал папа.
Мама лишь пожимала плечами:
- Столько раз приходила и возвращалась. Уходила снова. Вот ведь загадка!
Я подождала еще три дня. Убедилась, что все хорошо.

И сбежала.

Я выполнила задание. Наконец-то! Теперь отдохну. Молока попью с Зинаидой Люциферовной. Со сливками. Сливки у нее зело хороши. Разбужу, наконец, Петровича. С бесом партию шахматную доиграю. Алариэль расскажет новую притчу, а Марфа снова будет смеяться над моими похождениями.
Потом я сяду возле реки и буду ждать единорогов. Удивительно, как мне раньше не приходило в голову познакомиться с ними поближе?
Только сначала нужно вернуться обратно.
Это просто. Неприятно, правда, но ничего, не в первый раз.
В девятый. И в последний.
Я бы забралась на крышу. Их здесь много - высокие, плоские... Разбежалась, прыгнула и...
Вот только хозяйка... как ее оставить? Проснется завтра, а меня нет. Я ведь ее «любимая пусечка» и «кисуля-полосуля». Как же малышка без меня?

Вылизав лапу, я всмотрелась в прохожих: снуют, торопятся, бегут. Никто не обратит внимания на меня, сидящую на тротуаре. Никто не предложит молока...
Я чихнула и потрусила обратно к госпиталю.
Вбежав в холл, растерянно остановилась. Нет, я больше не убегу. Останусь с хозяйкой на весь срок кошачьей жизни. По человечьим, разумеется, меркам. А дальше...

- Кис, кис...

Дядька в белом халате, то самый, который ругался, поманил вкрадчивым голосом. Вытащив из большого ящика с кнопками стаканчик, налил белую жидкость в пластиковую тарелочку. Поставил на пол.
Я недоверчиво подошла ближе. Это мне?
Пила я жадно, облизываясь. Молоко. Не такое, как у Зинаиды Люциферовны. Жидкое.

Но и на том спасибо.

https://prodaman.ru/maria-shurukhina/books/Zateryannye-pisma