Удивительная вещь мода. Сколько лет живу на свете – и каждый новый сезон не устаю удивляться тому, с каким рвением и тщанием женщины самых разных возрастов и сословий унифицируются для того, чтобы гордо осознавать своё сходство с другими. Притом, что каждая в душе наверняка считает себя Единственной. Почему гордо? Потому что, с моей точки зрения, разумный человек не может выглядеть нелепо и при этом держаться совершенно спокойно без глубочайшей уверенности в том, что с ним всё в порядке, и что он всё делает правильно. Почему бы не посмотреть на себя в зеркало непредвзятым, критическим взглядом? Нет, этого мало – разве отражение одной-единственной и неповторимой может конкурировать с фотографиями известнейших других, про которых слишком хорошо известно, что они красивы и эталонно элегантны. 
Похоже на массовый гипноз? Да, безусловно, когда речь идёт об огромных денежных оборотах в индустрии моды и включении в эту игру по-крупному средств масс-медиа. Об их влиянии уже написано немало работ, и наверняка интерес к этой теме будет существовать столько же, сколько люди по своей душевной ориентации будут делиться на «дудочников» и «крыс». 

Но, если вспомнить бессмертную сказку про новое платье короля, то можно заметить, что у истока массового умопомешательства обычно стоит весьма небольшая группа харизматичных личностей. Один-два человека, правильно выбранное орудие – и готово дело: талантливо запущенный механизм начинает работать по принципу снежного кома, а автору идеи остаётся только отойти в сторонку, чтобы не оказаться захваченным им же и поднятой волной. Ещё пример – малоизвестная история про гениального рекламиста, который творил шедевры, не подкупиться на которые было практически невозможно. Того самого, который, например, создал торговую марку сигарет «Silk Cut». Он помогал продавать всё, принося заказчикам огромные доходы. Пока, наконец, не получил заказ на социальную рекламу – слоган антиникотиновой компании. Он это сделал. И, посмотрев результат своих трудов, бросил курить сам. Впечатляет!

Что носят красивые, очень красивые... когда их не видит никто, кроме них самих? Эта тайна слишком дорого стоит – потому что люди, которые вынуждены жить на публику для того, чтобы жить хорошо, очень ревностно берегут то, чего им в жизни недостаёт. А все остальные? Те, про кого никогда не пишут таблоиды? Они, напротив, всеми силами стараются быть замеченными, по мере собственных возможностей. 
Чтобы тебя знали и помнили, нужно много и продуктивно работать. Но на это готовы далеко не все. Зато многим удаётся найти наиболее простой и экономически выгодный путь к счастью быть заметным: достаточно просто обзавестись подходящей внешностью. И – в путь. 
Когда я вижу людей, из разных мест тела которых торчат кусочки металла, я вспоминаю картинки из книжки по психологии зрительного восприятия. И каждый раз пытаюсь понять, представить себе, что случилось с человеком, который решился на подобные зверства со своим организмом, не только подвергнув себя элементарному риску заражения, но и создав себе хронические бытовые неудобства, лишающие его возможностей полноценной жизни. Кто здесь пробовал целоваться с шипами, торчащими из губ и языка? А вынашивать ребёнка с серьгой в пупке? Я – пас. Значит, не хотим ни целоваться, ни рожать. И ощетиниваемся именно потому, что категорически боимся такой полноценной жизни. А полюбите нас чёрненькими! Слабо?

Но когда я смотрю на женщин, которые надевают в мороз очень коротенькие курточки и брючки с сильно заниженной талией, то я даже сочувствия к ним не испытываю. Мне кажется, что это и есть естественный отбор. Люди, развивая себя как вид, нажили очень много самобытного, «надстроечного», но базис-то никуда не девался. И те, кто забывает про свои инстинкты, расплачиваются за подобную безответственность собственным будущим. 
Зачем же так стараться? Парадоксально, но все они хотят нравиться! Причём не себе, а тем, чьё мнение кажется им спрогнозированным и непоколебимо однозначным. И невдомёк бедолагам, что вызывающе торчащее между элементами одежды голое тело, когда его откровенно много с самого начала, да ещё и в неуместной для того ситуации, по большей части заглушает те самые инстинкты у потенциальных кавалеров, которые по изначальной своей природе настроены на охоту и преодоление трудностей. А, с другой стороны, не подобный ли переизбыток предложений породил неожиданно большое количество мужчин, которым нравиться «брать то, что плохо лежит»? Не альфонсов, которые как раз покоряют намеченные ими цели, а именно всеядных любителей «быстро-супа» и «быстро-секса», старательно экономящих собственные силы и время на то, что кажется им более значимым, чем здоровье и человеческие отношения.

Впрочем, такие мужчины менее привередливы в еде; и женщина тем более симпатична им, чем больше сама на себя берёт, не прося от него ничего, а только временами что-либо предлагая. Впрочем, кому что нравится. Но тогда возникает вопрос – а зачем тогда так стараться? Если ИМ, в принципе, всё равно? 
Это уже не говоря о том, что даже самая аккуратная попка, не прикрытая внахлёст со спины, зрительно кажется непропорционально низкой и даже отвислой. А уж если потрясающе длинноногая девица рядится в чудо-штаны, напоминающие гибрид шаровар с ламбрекеном – такие, в которых длина брючин приблизительно от ступни до колена, то она по визуальным пропорциям тела тут же становится похожа на циркового медведя. Так зачем это нужно?
Вывод напрашивается только один: женщине нужно знать, что она, по меньшей мере, не хуже других. Пусть и не лучше, и вообще, не слишком от них отличается, но главное – она должна быть уверена: она такая не одна. В любом случае. Даже если одна совсем, даже если не верит ни в Бога, ни в себя, ни в сказку с хорошим концом – она будет знать, что это может случиться с каждой. Даже с самой красивой и модно одетой. Это, по крайней мере, утешает, если и не обнадёживает.

Я же – человек совершенно потерянный для модной индустрии. Не потому, что не люблю смотреть на завораживающие дефиле тщательно подготовленных моделей, наряженных в творения культовых дизайнеров, а потому, что не понимаю, как можно носить неудобные вещи. Юбку, в складках которой запутываются ноги. Шпильки на платформе. Брюки, которые как-то держатся на выпуклостях тазовых косточек, обнажая крестец и слегка съезжая с лобка. Наконец, бельё, сплошь состоящее из синтетических кружев. 

По-моему, шуба должна быть тёплой, пальто – уютным, джинсы не имеют права мешать ходить, а шляпа обязана защищать от солнца и ветра. Иначе зачем это всё вообще надевать? 
Другое дело – что-нибудь шикарное в своей практичности. Новомодный трансформер на десять разных модификаций – от свитера до шортов, в зависимости от насущной необходимости. В Англии такое из какого-то полимерного сырья отшивают. Увижу – куплю. Непременно попробую! Ну, а если окажется, что я в такой штуковине задыхаюсь, то, в крайнем случае, буду использовать её в качестве купальника. Конечно, если оно с меня в воде не сползёт. 
Или, наоборот, вещь, практичная в своеобразном шике. Какая-нибудь умопомрачительная шёлковая, вручную расписанная сорочка этак за пятнадцать-двадцать тысяч. Которую надеваешь на две-три минуты специально для того, чтобы с тебя её быстренько сняли. Тоже можно. Когда будет, кому предложить её с удовольствием снять, обязательно это сделаю; мы скинемся и будем чувствовать себя молодыми, богатыми и счастливыми. 
А, пока я сама хозяйка своему телу, гардеробу и кошельку, то предпочитаю носить такую одежду, на которую можно положиться. Меня так мама приучила. Чтобы всё было под контролем. Чтобы облегало, но не стягивало, чтобы держалось, но не болталось, и чтобы снималось, но не сваливалось. И, главное, чтобы можно было надеть и забыть, не думая, как это выглядит со стороны, и не отвлекаясь от дела на незнакомые ощущения.

Так что это у меня с детства. С тех пор, как накрасила ресницы маминой тушью, и у меня склеились глаза. С тех пор, как спалила в дачном костре слишком сильно отпущенные волосы. И с тех пор, как выяснилось, что в юбке очень неудобно бегать за автобусом. 
Поэтому я почти не пользуюсь вещами, которые могут помешать делать то, чего мне хочется в данный момент. И что бы там мама ни говорила про соответствие общепринятым правилам. 

Вообще, мама – это отдельная тема. Чтобы понять её точку зрения, мне в своё время пришлось поступить на факультет психологии. Я честно его закончила, узнав по ходу дела много чего любопытного, но самого главного так и не поняла. Да и то, как распознать ход мышления человека, который думает исключительно чужими мыслями? Я ведь ещё не волшебник, я только учусь. Причём до сих пор. И уже совсем другим вещам. А она всегда говорила, что из меня ничего не выйдет. И права оказалась! Так что зря я, наверное, политехнический на втором курсе бросила. Тогда бы из меня не вышел только инженер по радиоэлектронике, а теперь я ещё и не психолог. 
Вообще, всё, что я в своей жизни делала по собственному мнению, я делала, с маминой точки зрения, во-первых, совершенно неправильно, а, во-вторых, абсолютно напрасно. Нет, ну, если подумать, то, разумеется, нужно было читать в детстве не сказки народов мира и книжки по математике вроде непонятных Гарднера с Кэрроллом, а учебники. По русскому языку, например. Тогда грамотность была бы не врождённая, а обоснованная. Ну что это такое – пишет всё как надо, а правила ни одного не знает! Как это «зачем»? Чтобы писать грамотно! А то, как же без правил? По уставу не положено...  У всех дети как дети, а это чудо думает, что умнее других. По шее за это надавали? Так ей и надо, а то перед учителями стыдно. А зачем не как остальные? 

Только прочитав книгу Владимира Леви «Нестандартный ребёнок», я осознала, что в этом мире случаются люди, так же как и я, упорно тратящие свои силы на отстаивание собственной инакости, а не на то, чтобы научиться её прятать. 
Нет, мама – это самый, наверное, главный в жизни стимул к саморазвитию. По крайней мере, самый мощный. Если, конечно, с мамой повезло, и она не помогала и поддерживала, а от чистого сердца ломала, топтала и обрубала лишние крылья. Чтобы всё было как у людей. И тогда то, что от вас остаётся к тому моменту, когда человек сам начинает отвечать за свои поступки, честно может сказать, что добилось всего в этой жизни самостоятельно. И не просто с нуля, а вопреки – здравому смыслу, чужой воле. Вы противостояли целому миру, и то, что удалось отвоевать, теперь уже наверняка ваше. И это уже вряд ли кто-нибудь сможет у вас отнять.  
А мама? Что мама? Она думает о своём несмышлёныше всегда, просто потому, что очень хорошо помнит, каким кулёчком, таращащим глаза на этот огромный мир, была её малышка. И, безусловно, очень хорошо помнит себя – такую большую и могущественную, от которой когда-то зависело всё в мире этой крохи, которая, вырастя, почему-то решила, что что-то сможет сама. Дудки! Ничего она не сможет, по крайней мере, так же хорошо, как её мать. И, честное слово, это повод каждый раз в течение пятнадцати лет упорно объяснять дурёхе, как правильно жарить котлеты. Вода ведь камень точит. Какая такая китайская пытка? Нет, не помню. Сколько-сколько лет? Какой ещё склероз? 
Когда я переехала от неё жить к своему первому молодому человеку, мама уверяла, что я вскоре умру с голоду. Когда я от него ушла, она предрекла, что теперь я непременно пойду по рукам. Когда, уже живя в отдельной квартире, я приютила котёнка, мама сообщила, что теперь налицо все признаки старой девы. Когда, слегка погуляв, я впервые собралась замуж, она объявила, что худшего выбора сделать было нельзя. Когда я сделала это во второй раз, мама припечатала, что девчонкам с таким ветром в голове нельзя иметь собственных детей. 
 
Последнее время она изо всех сил пыталась отобрать у меня ребёнка, время от времени уговаривая развестись с мужем, и вовсю костерила тех, кто не умеет вести себя по-человечески. В смысле, «как мужчина». Потому что жизнь, разумеется, может быть только в браке, где Он обеспечивает Её всем необходимым и желаемым, а Она при этом думает только о том, что ему за это должна. И никакой самодеятельности! Потому что какая из тебя жена генерала, если ты выходишь за лейтенанта? Не-ет уж, тренироваться надо смолоду. И отнюдь не на кошках!

А, всё-таки, она оказалась права. Во всяком случае, из меня даже старой девы толком не вышло. И котлеты почему-то всё время разного размера получаются. 
Совсем я, видно, пропащая. 

А ведь мама хотела как лучше…