Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора
Люблю...!!!! Был на данном концерте СКК Юбилейный почти 25 лет без малого (31 марта 2025 года будет 25-ть в этом году) четверть века уже прошло... с тех пор жуть время летит... Живы кассеты с того концерта купленные тогда же и футболка в Толей к данному релизу и участниками на спене... Должны были идти с "московским" приятелем... Но так вышло что ходили с мамой... Мама тусила концерт с беллерами работниками гардероба... Так как плохо переносит громкий звук... Там же тогда же был и брат Павловский но с ним тогда еще не пересекались... У него были диски Пост альбома сейчас не знаю есть ли они... Но там же их покупал... Он... у меня хватило на кассеты но на что хватило то и есть и хорошо... Есть билеты Юбилейного и один желтый билет самого мероприятия второй тогда после подарил другу...

После этого я к ним больше и не ездил "в гости" хотя в детстве бывал там часто Метро Сокол и Войковская... Потом с 2003 пару тройку раз ездил к брату в Текстильщики он жил не далече от старого "R-Club-a" пока он там еще был... Потом с 2005 го года некуда не ездил вовсе и сейчас тоже увы но как есть... Весной ездил тогда в Москву на этот концерт а осенью в Питер тогда в Марте и Октябре... Было время... и было 20-лет тогда еще и жаркое лето тогда еще было очень жаркое в тот год 2000-й... Данная статья у меня есть на бумаге до сих пор... Муз газета "Живой Звук" Как-то оно все так... Как и есть но когда-то и было...же...!!!!

ЗЫ Возможно это и есть "мой скан" статьи даже когда я выкладывал его "в сеть" а может и не мой но все же так...!!!!

ЗЫ 2 Название спутал..."Олимпийский" конечно спорт комплекс в Москве... Юбилейный был в Питере и его вроде как снесли уже сейчас...!!!!

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора
Антон Короленко:

После одного из концертов удалось пообщаться с Толиком. В метро его провожал. Попросил автограф. Помню, сказал ему: “Наверное, мне никто не поверит что у меня будет твой настоящий автограф.“ А он так и написал: “Антону от Толика. «Написанному верить.» Толик. Ч. О.“ 🤘🤣
https://vk.com/metalussr
взято тут

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора
А,ну теперь про Толика,моего тёзку.Впервые мы познакомились,когда организовали в Костроме их концерт с нами в клубе-"ремённая тесьма",что от местного производства,это было в 91 году,до этого,за этот год мы отыграли с "Коррозией и Hellraiser и решили позвать их,мы тогда нереально пропёрлись их альбомом кассетным-"Стена",без проблем,парни тут же согласились и мы сделали им радушный приём.Толик тогда вообще ничего не принимал,был всегда на позитиве,трезв и много рассказывал о новых своих проектах.Мы поселили ребят в нашей местной общаге,недалеко от зала,слушали наработки Толяна и делились мнениями.Именно там мы услышали первые записи альбома-"Ещё один день".Парни взяли с собой кассетник и мы слушали новые песни.Концерт прошёл просто мега,народу было как в банке с килькой.Про Толика скажу-это был душевный и общительный человек,ему не нужна была слава и пафос,я тогда ещё спросил,а есть ли у тебя копии альбома ШАХ-Beware-89 года,он сказал,да мне и не нужно.Тогда в их группе играл Вася Белошитский,надеюсь,не нужно представлять его.Мы пошли в местный шалман,чтобы накормить парней.Мы там чего-только не заказали,взяли сметаны и пива и размешали вместе и выпили,уж не знаю,пронесло кого тогда.Мне до сих пор помнится,как Толян сидел в нашей общаге,на обычной железной кровати сложив ноги и рассказывал о своих планах.О Толике многое сказано и,я горд,что тусил с ним,общался и играл на одной сцене.Один из лучших басистов мира.
https://vk.com/id22568410
взято тут
спасибо Анатолий Чеботарь

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора ВОЙНА

14 августа 1992 года, через две недели после принятия Грузии в ООН, в самый разгар курортного сезона, отряды Национальной гвардии Грузии под командованием Тенгиза Китовани под предлогом охраны железной дороги вторглись на территорию Абхазии. Так началась Грузино-Абхазская война (1992—1993).
Во вторжении в Абхазию участвовали до двух тысяч грузинских «гвардейцев», 58 единиц бронетехники, большое количество артиллерии (в том числе реактивных установок «Град» и «Ураган»).
На следующий день, 15 августа, в посёлке Гантиади Гагрского района высадился грузинский десант и взял под контроль абхазо-российскую границу. Абхазия оказалась в кольце. С 18 по 21 августа морским путём силами ГКЧС России под руководством Сергея Шойгу и Юрия Воробьёва из зоны конфликта в Абхазии было эвакуировано 15 тысяч человек.

Алексей Цов Иванцов. Отрывок из воспоминаний.

"....Было это в далеком 1992 году. Мы поехали большой компанией отдыхать под Пицунду. И дней через пять после начала нашего отдыха началась война между Абхазией и Грузией. Хотя реальные боевые действия в Пицунде не шли, или пока не шли.

Однажды утром, после ночного традиционного загула, мы с Толей, прикрывшись благим желанием заранее занять лежаки, пошли на море, прихватив с собой пару бутылочек сухого вина, пока все завтракали в столовой.

Море – штиль. Над морем восходит солнце. На ноги накатывает прохладная волна. У нас по бутылочке холодного вина. В общем, полный релакс.

У Толи тогда уже были татуировки, особенно выделялась фига на правом плече. И вот сидим мы, раздевшись, на берегу, потягиваем винцо. И тут слышим за спиной странное бряцанье. Мы оглядываемся и видим пятерых абхазцев, сидящих на корточках, на коленях у всех автоматы.

Сидим дальше, дохлебывая вино, каждый из своей бутылки, но как-то уже без удовольствия. И тут один из них встает и подсаживается к Крупнову на корточки рядом, кладя автомат на колени, с вопросом: «Слюшяй! Ми за тобой третий день наблюдаем и все думаем, кто ты – спортсмен али ненормальный?»

Мы переглянулись между собой, и я в первый раз увидел по лицу Толика, что он не знает, что отвечать. Набрав воздуха, он тихим голосом ответил, как-то по-детски: «Да нет... Я просто музыкант...»

«А, ну тогда нормально. Чего молчал? Пойдем в кафе на берегу. Отметим!» – сказал абхазец.

Мы переглянулись еще раз, так и не догадавшись, что значит «нормально» в их понимании и что мы, собственно, должны отмечать в кафе, но, как говорится, с вооруженными людьми не спорят, и мы тупо и безысходно побрели с этой гоп-компанией в кафе.

По дороге Толик спросил, набравшись храбрости: «А чего мы там будем делать? Кафе же закрылось, как война началась», – тонко пытаясь съехать с этого весьма незаманчивого предложения от сомнительной вооруженной компании.

Их ответ и действия нас удивили не меньше. Ударив прикладом по замку и ногой открыв дверь, один из наших новых «друзей» ответил: «Чего? Песни петь! Война же!»

Они вытащили из холодильника ящик вина и дали Толику шестиструнную гитару, сказав: «А спой нам «Стюардесса по имени Жанна». Тогда эта «нетленка» только вышла, и ее крутили везде.

И я опять увидел Толю явно растерявшимся, уже во второй раз. Немного подумав, он ответил, очень достойно: «Слушай! Я на концертах свои-то слова, когда пою, забываю. Давайте, вы будете петь, а я играть!»

Нам налили по стакану. Мы выпили залпом, и я только успел Толе сказать: «Ты только много не пей, а то убьют, не дай Бог».

Он начал играть, а наши вооруженные доброжелатели – петь, с диким акцентом.

В это время на пляж пришли остальные наши друзья и члены семей. Нас нет. Только из кафе доносятся звуки музыки и голоса. Заглянув туда, они увидели картину маслом: мы в окружении абхазцев, Толя бренчит на гитаре, они поют. А к столу прислонены автоматы, и полно вина на столе.

На четвертом стакане Толя начал сам петь – «Пельменную». Абхазцам она легла на душу. «Хороший песня! Жизненный!» – сказали они.

На шестом стакане Толя вдруг отказался со словами: «Я больше не буду. Мне старшенький много пить не велит!» Наступила гробовая тишина, и мы в испуге переглянулись в третий раз, протрезвев в одночасье.

Но тут один абхазец сказал: «А, ну если старший брат не велит, то не пей. Только играй и пой».

Так я в первый и, наверное, в последний раз, видел, чтобы Толя отказался от выпивки. Зато гордые горцы в тот день познакомились с творчеством Крупнова.

Именно тогда я стал «Старшеньким», а они потом нас и всю нашу большую компанию весь день кормили и поили, забыв о войне.

Но, вполне логично, война не забыла о нас.

В санатории, где мы отдыхали, совсем закончились продукты, и нужны были добровольцы, чтобы поехать за ними в Пицунду. Крупнов вызвался в числе первых. Он везде и всегда был первым. Им выделили транспорт, и они поехали в Пицунду.

Там Крупнов и группа добровольцев вплотную столкнулись с ужасами войны. Разруха, магазины разграблены, город почти пуст, отовсюду слышны автоматные очереди. В одном из магазинов с разбитыми стеклами им удалось найти продавца и какие-то остатки провизии. На вопрос Толи, а есть ли еще чего-нибудь, продавец посмотрел на него оценивающим взглядом и сказал многозначительно: «Пожалуй, для тебя – да», – и повел его в подвал соседнего дома.

Открыв дверь и подмигнув, он сказал: «Вот!» – и указал на 4 ящика коньяка! С ними, с найденой едой, под обстрелом, Толя и добровольцы вернулись к нам.

Толик радовался как ребенок! То ли тому, что живой, то ли тому, что удалось найти еду, то ли коньяку. Мне до сих пор кажется, что все-таки больше последнему.

Так героически Толя спас отдыхающих и нас от голода и не только!

К сожалению, бои дошли и до нас: с той и с другой стороны ущелья стали отчетливо слышны раскаты войны.

Через три дня на рейде встали российские военные корабли. За нами прислали шлюпки, и мы оказались на палубе военного госпиталя. На нем уже были люди, снятые с побережий Сухума, Эшер и т.д. Испуганные лица, люди, спящие прямо на палубе.

Толя заметно погрустнел. Взяв бутылку коньяка, он пошел в народ, чтобы как-то поддержать уставших и напуганных.

Так мы добрались до Сочи. Там, спустя сутки, за беженцами (или бывшими отдыхающими) прислали военные транспортные самолеты ИЛ-76. Для тех, кто не знает: салон десантного самолета – это открытое пространство для грузов, по бокам деревянные лавки, и совсем никакого отопления.

Женщин и детей посадили на эти лавки, ну а мы расположились на брезенте прямо на полу. Холод и какой-то животный испуг и страх царили внутри самолета. От холода или страха моего сына буквально трясло. Силы были на исходе. У Крупнова температура под 40, но Толя шепнул мне, что хоть у него и высокая температура, но он знает что делать. Он и впрямь был весь горячий. Толя завязал лицо банданой, чтобы не заразить моего пятилетнего сына, обнял его, свернулся калачиком и сказал: «Накрывай нас с головой брезентом! А то он замерзнет так совсем».

Так мы и долетели до Москвы.

Вот таким – и еще много каким – я его помню…"

P.S.

21 августа Анатолий Крупнов вместе с сотоварищами был эвакуирован военным кораблём из зоны конфликта.

22 августа транспортный самолёт доставил отдыхающих и их семьи из Сочи в Москву.

Прямо с самолёта Анатолий Крупнов с высоченной температурой и острым гайморитом помчался к Белому Дому где принял участие в праздничном концерте вместе с рок-музыкантами групп «Алиса», «Машина времени», «Коррозия металла». Концерт в честь защитников Белого дома 22 августа, назвали «Рок на баррикадах».

Анатолий Крупнов и Чёрный Обелиск - Выступление на фестивале ''Рок На Баррикадах'' (22.08.1992) см. по ссылке:
https://youtu.be/bmRDkZnAoRU

на фото: Анатолий Крупнов и "старшенький" - Алексей Цов Иванцов, а также хроникальные фотографии Грузино-Абхазского конфликта.




https://vk.com/godkrupnova
взято тут

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора

Два года назад мы дали старт проекту #яостаюсь и #годкрупнова, спасибо вам за поддержку, мы продолжаем! ( на фото 1993 года, группа "Черный Обелиск" в составе Владимир Ермаков, Дмитрий Борисенков, Анатолий Крупнов, Юрий Алексеев. Рядом ниже: техник группы Александр Юрасов и Председатель фэн-клуба Олег-Ozzy-Вдовин, на последней базе группы в ДК МАИ).
Небольшое репетиционное помещение в ДК МАИ, мы получили в 1992 году, абсолютно безвозмездно, благодаря покровительству художественного руководителя самодеятельности Московского авиационного института Раисе Аркадьевне Полейко. Мы прожили в этих стенах целых три года. В те годы иметь или не иметь репетиционную базу для любого коллектива означало выжить или умереть. Но с начала 90-х с группами, исповедующими тяжелую музыку, связываться уже никто не хотел, мода на такую музыкальную эстетику быстро проходила, а Московские ДК не знали как залечить раны и восстановить залы после дебошей "КОРРОЗИИ МЕТАЛЛА" и подобных им групп. Среди администраций ДК быстро распространилось мнение что толку от "металла" мало,а грохоту много, публика на концерты ходит малообеспеченная и проблемная, тогда как дискотеки и сдача в аренду помещений для частных предпринимателей куда более прибыльное дело. Так что тот факт, что мы получили бесплатную базу, приравнивался в те времена к настоящему чуду. Мы прожили и прорепетировали в этой замечательной комнате благодаря Раисе Аркадьевне целых три года. Мы сделали всего одно, довольно громкое, первое и как оказалось последнее мероприятие в стенах ДК ( по итогам его был разгромный репортаж в МК - тогда ведущей газете страны - "Пивная под Обелиском"), об этом событии мы вам расскажем в ближайших публикациях, в самом начале нашего Маёвского периода. Это была презентация демо-альбома группы 1992 года группы "96+415" и празднование двухлетия фэн-клуба группы "Черный Обелиск". Тогда Раисе Аркадьевне за нас сильно влетело от руководства института. Больше нам не позволили ни разу делать никаких мероприятий в этих стенах. Невероятно, но группа "Черный Обелиск" под руководством Крупнова так никогда и не выступила на сцене ставшим нам таким родным ДК МАИ!!! Это не мешало нам пользоваться всеми благами, дарованными нам художественным руководителем, к нам на второй этаж, не имея своих репетиционных баз, прибегали репетировать то вернувшиеся из Америки звездные "ПАРК ГОРЬКОГО", то оставшийся без крова Гарик Сукачёв, в результате чего получились незабываемые НЕПРИКАСАЕМЫЕ. Раиса Аркадьевна покрывала много лет буквально все. В итоге в ДК получился, говоря современным языком, настоящий "музыкальный кластер". Через стенку одновременно репетировали Максим Фадеев с Линдой, НОГУ СВЕЛО, Вячеслав Петкун с "Танцы Минус" и многие многие другие.
На прошлой неделе многолетнего руководителя самодеятельности ДК МАИ, любимую многими поколениями маёвцев Раису Аркадьевну Полейко вместе с её студенческим театром "ФАУСТ", которому кстати исполнилось в этом году 36 лет, администрация института выгнала из помещений ДК на улицу. Об уникальной женщине Раисе Аркадьевне и славных страницах истории ДК в контексте музыки Анатолия Крупнова наш следующий пост, а пока для очень многих из нас, в прошлую пятницу, перевернулась ещё одна важная страница книги жизни. Спасибо Вам Раиса Аркадьевна, за все!

https://vk.com/godkrupnova
фото взято тут

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора Последний Звонок...
Александр Юрасов. Отрывок из воспоминаний.

В тот трагический день, 27 февраля 1997 года в Москве погода была скверная. Во второй половине дня, ближе к вечеру даже прошла гроза с громом. Гром и гроза, зимой - событие почти невероятное. Да и весь тот день был тёмный, серый и влажный от оттепели. На улице вместо снега лежала какая-то ледяная корка.

Анатолий Крупнов работал на студии. Он только что завершил запись фрагмента вокальной сессии для будущего альбома ЧО и собирался уходить. Набрал мастеру, предупредить что едет к нему, чтобы добить начатую татуировку на шее и плече, когда в помещение студии «Турне», для сведения своей новой песни «На последнем этаже», вошли Артур Пилявин, автор и лидер группы «Квартал», вместе с директором группы Сергеем Смолиным. Крупнов опустил телефонную трубку и решил ненадолго остаться. Начался обычный процесс студийного микширования. Звукорежиссер Андрей Пастернак сел за пульт, сменили «бабину» и пошла мотаться плёнка. Из студийных колонок сливочным голосом Софи О'Кран зазвучало «На последнем этаже…». Толя послушал песню и вышел покурить.

В тот момент я сидел в останкинской монтажке и готовил вечернюю программу для эфира BIZ TV. На столе противно загудел пейджер. Прочитав короткое сообщение от Андрея Пастернака я не поверил своим глазам и бросился к телефону… Занято. Так и не дозвонившись выбежал на мокрую улицу и поймав случайную машину помчался на студию. В башке чехарда панических мыслей, в душе ощущение навалившейся разом безмерной беды теснило надежду на чудо. Дождь поливал дорогу, а я мучительно вспоминал наш последний с Толей разговор. Он состоялся в тот же день, в пять утра. Крупнов как обычно позвонил мне домой...
Так повелось, что созваниваться по ночам вошло у нас в привычку с момента его затворничества. Стоило Крупнову завязать с алкоголем и допингом, засесть безвылазно на квартире и постараться заставить свой мозг крепко ухватиться за клубок из идей, музыки и стихов, как спасительная нить творчества вытянула Тезея-Анатолия из тёмного лабиринта страстей и вывела на твёрдую дорогу жизни.
Разделённая радость, доброта и общение. Стремление пойти на риск, то и дело устраивая то аттракцион, то эксперимент из собственной жизни. Вечное стремление к свободе, при этом, даже в самом ужасном положении, продолжать видеть свет и позитив. Жить на краю, на пределе эмоций, не теряя надежды. Не опускать рук, никого не винить. Вот таким мировоззрением запомнился мне Анатолий Крупнов. Легко и весело он шагал по жизни, жил широко и ярко, терпел боль не подавая вида, всегда находил мужество бороться и преодолевать, быть а не существовать.
Тогда, осенью 96-го, каждый свободный от работы на «телеке» вечер, я зависал у Крупнова дома, на Покровке. Уединение Толя не переносил, остро переживая вынужденное одиночество, а в тот непростой период борьбы с гнусной привычкой, особенно. В остальные дни, свободные от визитов, мы непременно созванивались. Ему хотелось, пусть по телефону, но обязательно поделиться со мной только что сочиненным текстом или музыкой, а я был счастлив и горд что являюсь первым слушателем и критиком его новых песен. Как правило, после небольшого словесного пояснения, он начинал напевать мелодию и одновременно аккомпанировать себе на басу. А я, вслушиваясь в искажённый телефонной мембраной звук очередной «нетленки», пытался для себя понять, как это у него так лихо получается, и петь, и виртуозно играть, и одновременно держать возле инструмента телефонную трубку?
«Толян, у тебя что?.. Три руки?..» - хотелось мне крикнуть ему всякий раз, но стихал аккорд, и после непродолжительной паузы, родной голос в трубке задавал вопрос: «Ну как?.. Тебе понравилось?…». «Ещё бы!» - и я принимался горячо обсуждать услышанное… Рождался общий телефонный восторг, потому что всё что он делал тогда, было действительно невероятно круто. Через телефонную сеть, я впервые услышал «Семь бед», потом «Маму», и даже кое что из его книги « о пожилом мальчике..». Конечно, намного чаще мы обсуждали рабочие моменты, будущее проектов «Чёрный Обелиск» и «Крупский Сотоварищи», случалось мне влетало, всегда по делу, беззлобно, с хорошей долей юмора…Спасибо тебе Толечка, за всё…
В тот четверг, 27 февраля 1997 года моё утро было мучительным. Выдалась бессонная неделя и после очередного ночного эфира, пережив развоз и проводы по дальним адресам любимых коллег и телеведущих, я, около пяти часов утра оказался дома. Едва живой добрался до кровати, и тут звонок. Я уже знал, что меня ждёт. Воткнув холодную трубку в темноту между ухом и подушкой я расслышал как низкий и родной голос произнёс моё имя. Крупнов был неспешен, собран и спокоен. Разговор коснувшись планов на предстоящий день неожиданно вместо творчества свернул на тему, которую я, будучи на тот момент человеком не крещённым совершенно не желал поддерживать. Подавив невольное раздражение и закрыв глаза, я перестал ворочаться и устроившись поудобней приготовился терпеть. Кайф от низких голосовых интонаций друга проникая в моё измученное сознание действовал как снотворное. Мозг отказываясь воспринимать слова и смыслы безнадёжно впадал в «оцепененье дрёмы» и я, покидая реальность утонул в неге покоя. А Толя всё продолжал и продолжал говорить. В след уходящему голосу моё подсознание рисовало для меня другого, воображаемого Крупнова. Воображаемому было одиноко, тревожно и холодно. У него был голый торс, растрёпанный, торчащий в разные стороны хаер, точно как в клипе про Дом Жёлтого Сна. Воображаемый встал с одинокого стула и сутулясь пошёл по огромной пустой и холодной квартире от окна к окну, закрывая хлопающие, распахнутые настеж деревянные створки. Закрыв последнюю, в пронзительной, полной тишине Воображаемый глядя в тёмное окно закурил, и вдруг закашлялся. Я окликнул его. Воображаемый не реагировал, точно был глухой. Мне стало страшно. Шмыгнув носом Воображаемый снова жадно затянулся и продолжая в упор смотреть в тёмное оконное стекло медленно выдохнул дым. В чёрном отражении я поймал его колючий взгляд и понял что сплю...
Этот мой сон, усталость, раздражение и равнодушие были просто ужасны. Прости Толя, прошло двадцать лет, а мне так не хватает твоего ночного звонка. Неужели в тот момент я проспал и прослушал что то очень важное для тебя и меня, возможно сакральное? В последнее утро перед твоим уходом…
Теперь, когда случается мне читать или услышать в Храме отрывок из Евангелия о Гефсиманском сне апостолов: «душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною…», я невольно вспоминаю то утро, мой сон и уходящий от меня навсегда тихий голос друга.
В неведомой дали звучит его рассказ о недавнем причащении, об освещении квартиры, о Вере и предчувствиях. «… два пути Шура! Две дороги! Как окна этой квартиры они выходят в разные стороны. В одном окне тупик, а второе смотрит на Храм…» - вот то немногое, из сказанного реальным Крупновым в то утро, то немногое, что я сумел запомнить прежде чем заснул. По телефону он мне больше не звонил, наверно это был его последний звонок...

( А.Юрасов 27 февраля 2017 г.)

https://vk.com/godkrupnova
взято тут

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора
https://www.facebook.com/godkrupnova/posts/1176195259
АНАТОЛИЙ КРУПНОВ - ПУТЕШЕСТВЕННИК И МОДНИК.
АРХИВ/ 3 ИЮЛЯ 1996 г./ ГАЗЕТА «МУЗЫКАЛЬНАЯ ПРАВДА» № 32.
© Издательский Дом «Новый Взгляд».

"За последний год Анатолий Крупнов посетил с дружественными визитами такие страны, как Германия, Таиланд, Турция, Кипр и др. Во время отдыха на одном из курортов г-н Крупнов завёл знакомство с известным кутюрье Пако Рабанном. В результате, вернувшись в Россию, Анатолий Крупнов стал одеваться исключительно в магазинах Hugo Boss."

(читать источник по ссылке: http://www.newlookmedia.ru/?p=3495 )
Фото: https://vk.com/album-51690772_239666646

Мы утверждаем, что Анатолий Крупнов был удивительным и во многом неоднозначным человеком! Но мы настолько не знаем всей его жизни, что иногда кажется что мы и вовсе не догадываемся, каким он парнем был на самом деле. У каждого из нас - свой Анатолий Крупнов. Вот и мне, на основе одной старой публикации, как то вдруг открылось, что в своей второй, скрытой от публичных глаз жизни, музыкант Анатолий Крупнов вполне мог бы быть нашим, отечественным Бондом, вторым Штирлицем. Да! Толя - ты наш любимый кумир, артист, поэт и друг, ты обладатель несметного количества профессий.

("...Кем я только в жизни не был: был, например, сварщиком, был плотником, был фотографом, студентом, учебным мастером на кафедре физики. В трудовой все записано. Скачки такие безумные. Я может завтра в космонавты пойду. Или, наоборот, в шахтеры. Запросто. То, что со мной произошло и я стал музыкантом – это побочный продукт спонтанной жизнедеятельности..."
фрагмент интервью Анатолия Крупнова 1994 г.).

Толя, ты, который предстаёшь перед нами то скрипачом с походкой матёрого вышибалы из ночного клуба, то легкоатлетом с умом и интеллектом бродячего философа, прости нас дружище, добрый и могучий романтик, но ты с тем же успехом вместо шахтёра, мог бы быть агентом спецслужб, отважным разведчиком, этаким "майором Вихрем" постсоветского пространства.

Подскажи нам, какой такой логикой можно обьяснить, что весьма авторитетное издание - газета "МУЗЫКАЛЬНАЯ ПРАВДА" над главными новостями “АКВАРИУМ” ЗАДЫХАЕТСЯ, НО ИГРАЕТ!", “АКАДЕМИКИ” ГОТОВЯТСЯ К “СВАДЬБЕ”, "ХОСЕ КАРРЕРАС, ПЛАСИДО ДОМИНГО И ДАЙАНА РОСС ОТМЕТИЛИ 1100-ЛЕТИЕ ВЕНГРИИ!!!" основным заголовком ставит утверждение "АНАТОЛИЙ КРУПНОВ - ПУТЕШЕСТВЕННИК И МОДНИК"?

Почему для газеты и её читателей Анатолий Крупнов - путешественник и модник, важнее 1100 -летия Венгрии? Нам, твоим друзьям, и то это это непонятно? Возможно мы имеем дело с текстом-шифровкой? Мы помним, как начиная с 1994 года, ты, Толя, стал довольно часто и неожиданно для всех нас, твоих коллег и друзей, выезжать из страны. Для нас все эти твои отлучки выглядели очень подозрительно. Объясни нам, что на самом деле скрывалось за твоими зарубежными вояжами? У нас срывались большие и ответственные гастроли, рухнуло глобальное сотрудничество с ДДТ, музыканты твоей группы "Чёрный Обелиск" - Владимир Ермаков и Дмитрий Борисенков были брошены тобой на студии одни, и в "гордом одиночестве" вынуждены были сводить твои главные альбомы "Стена" и "Я Остаюсь"! Толя, почему без тебя?! Зачем наконец, ты оставил без твоего гениального участия супер-проект "Неприкасаемые"? А как обьяснить отлучку в лагерь "Алушта"?
Неужели это всё из-за какой-то нам неведомой тайной миссии "агента"? Неужели закрытый перелом на записи группы SHAH в Германии был открытым? Что было спрятано в гипсе, Толя?

Почему казалось бы "простой туризм" газета "МУЗЫКАЛЬНАЯ ПРАВДА" характеризует столь официально: "...посетил с дружественными визитами такие страны, как Германия, Таилад, Турция, Кипр.." ? Ты разве президент? Что это за таинственная зарубежная миссия такая? Не из за неё ли, бесследно исчезла твоя единственная книга - "Размышления пожилого мальчика"? А твоя такая срочная и ответственная поездка с целью знакомства с далёким от тяжёлой музыки модельером Пако Рабанном? Неужели это был только интерес к его новаторской коллекции одежды из металла? Не смеши! Не верю! У нас на этот счёт своя гипотеза. В 1950-м году, ещё юношей, Пако Рабанн был в Москве и был представлен Иосифу Сталину. Его мать стояла у истоков испанской коммунистической партии. Она была сильной личностью, стреляла из револьвера, подкладывала бомбы. С ней Пако Рабанн впервые оказался у Сталина в Кремле. (см. подробно интервью с П.Р. https://rg.ru/2005/10/03/rabanne.html )

Ты тоже был в Кремле, на конкурсе профессиональных моделей и манекенщиц "The Look of the Year" в 1993 г. (подробно в публикации: https://www.facebook.com/godkrupnova/videos/868025923.. )
Ты по вопросу "Кремля" встречался с этим французом? Что общего у тебя с модельером-кутюрье баскского происхождения, революционером в мире моды 1960-х годов, известного своими убеждениями в сфере реинкарнаций? Ответь пожалуйста, о чём вы беседовали, что "в результате, вернувшись в Россию" ты стал одеваться, подчёркивая свою с ним дистанцию, в одежду компании Hugo Boss - прославившейся шитьем униформы не только для железнодорожников и почтальонов? Как жаль Толя, что ты не можешь ответить на эти и многие другие более важные вопросы. Нам тебя очень не хватает, Друг! И прости нас, за наши глупые фантазии. Мы тебя очень любим!

Попытаемся просто проиллюстрировать ту странную публикацию 20-ти летней давности небольшим фотоальбомом по материалам твоих Толя зарубежных поездок.

(Текст-фантазия - Александр Юрасов).

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора Небольшое интервью Натальи Медведовской ,активной участницы рок-тусовки 80-х. Небольшое , а потому публикуем его полностью.

Н.М. Как я попала в металл-тусовку? Да по случайности! Хотя, говорят, случайностей не бывает. Кто-то там всем этим хозяйством располагает...

Все начало и добрую половину восьмидесятых я провела в мажорско-утюжном кругу, с весьма значительным числом иностранных друзей и знакомых. В те недобрые времена такое вполне можно было расценить как своеобразную форму протеста, наделенную определенным риском – ГБ и менты это дело очень не жаловали и пытались всячески усложнить нам жизнь. Хотя, конечно, в силу возраста и тогдашних жизненных обстоятельств, преследование и противостояние были на довольно наивном уровне. Это пока дело касалось «Лакосты», «Найков» (тогдашних непременных атрибутов уважающего себя тусовщика) да каких-нибудь попоек в «Космосе» или «Интуристе» со студентами из «Пушки» (института русского языка им. Пушкина, кузнице кадров невидимого фронта за «железным занавесом»). Мы этих приметно-незаметных людей в штатском легко дурили, успешно и не без удовольствия прикидывались иностранцами, что было не так уж трудно – контингент тогдашней «конторы» был весьма колхозным. Но когда дело доходило до валюты, тут вся лeгкость бытия заканчивалась; здесь было не до шуток, можно было запросто за двадцать долларов далеко и надолго уехать. Об этом времени можно много чего интересного вспомнить, скажу только, что в отличие от большинства тогдашних мажоро-утюгов, ориентировавшихся на american style, включая одежду и музыку, мои друзья были большими фанатами «бундеса», европейского стиля одежды, Новой Немецкой Волны и даже немецкого языка, тогда не очень популярного. Которым некоторые из знакомых владели просто отлично. Стопроцентно, что не без их влияния я оказалась в 88-м году в Берлине, где и проживаю с удовольствием до сих пор.

Тогда же, в восьмидесятых, я познакомилась с Эдом Ратниковым (тогда еще не металлистом, но уже мотоциклистом, на чешском мотоцикле «Ява»), и под его влиянием я чуть было не сдала на права по байк-вождению. Хотя, возможно, что мы уже раньше встречались, на футбольных фанатских тусовках – тогда людей фанатского толка было наперечет, все друг друга знали. Там же познакомилась с Борей Хайером, который только чем не спекулировал в те благодатные времена, например, билетами на концерт «Черного Обелиска» и «Тяжелого Дня» в клубе с позабытом мной названием на Варшавском шоссе.
Туда я, ничего особо не подозревая, и отправилась. Там уже присутствовал Эд. Он и поручил меня заботам развеселого, молодого, даже по моему тогдашнему впечатлению, блондина с волосами до плеч и в черной косухе. Я оделась по своим понятиям. Постаралась в черное, только понавешала на себя всяких золотых и серебряных бижутерных цепей. Мне казалось, что так погламурнее – типа, будет для рок-концерта. Блондин ухмыльнулся, посмотрел нагло, но с неким состраданием и сказал: «все хорошо, а вот это – сними, не надо». Так задал мне урок рокенрольного вкуса на всю жизнь мой с тех пор близкий соратник по тусне, ставший хорошим другом, Лёша Кот. Потом был «Черный Обелиск», Толик Крупнов с оборванной кандальной цепью на руке и бас-гитарой, голый до пояса и певший так, как я до тех пор и не подозревала, что так можно «у нас». Это сейчас – делай что хочешь, а тогда шел 87-й год... Bерхом официального тяжеляка были «Земляне». «Песняры» еще были далеко не на пенсии, и народ ломился на подпольные концерты «Машины времени». Короче, вот этот концерт перевернул всю мою жизнь.

Потом был день рождения Эда Ратникова, где я познакомилась с Русом, моим другом до сих пор, Толиком Крупновым, сыгравшим тоже не последнюю роль в моей судьбе и, конечно – куда без него – Хирургом, тогда славным парнем на «Яве», без особых амбиций и вполне вменяемым. Куда что делось? – хочется иной раз спросить...

М.Б. И как она, встреча с новым и ужасным, вставила?

Н.М. Мои приоритеты резко изменились, как и я сама. Через полгода я бы без косухи из дома не вышла. Меня накрыло этой новой темой с головой. Ездила «турменеджером» (а по-тогдашнему «администратором») с «Обелисками» с концертами по стране, работала в Рок-Лаборатории; знала и дружила с очень многоми интересными людьми того времени – и хочется верить, что хоть минимальная, но и частичка моих усилий и души есть в становлении московской тяжелой музыки. А Heavy Sound я слушаю до сих пор, и это единственная музыка, которая будет со мной всегда. Она будет помогать мне жить дальше и оставаться в глубине души «вечной девушкой 87-го года».

М.Б. Потом ты покинула СССР на кануне развала , и окунулась в еще более новую тему.

Н.М. Как я добилась такой привилегии в те не очень вегетарианские времена, рассказ отдельный, сейчас о Берлине.

...Погожим августовским днём в 1988 году мой самолёт гэдээровской авиакомпании «Интерфлюг» приземлился в аэропорту Шёнефельд в славном городе Берлине, в восточно-совковой его половине, что не туманило моего еле сдерживаемого счастья. Я знала: сейчас я спокойненько перейду в заветный сектор, где немногих счастливцев ждали автобусы для доставки оных в Западный Берлин, минуя Стену, погранцов с собаками и прочие препятствия. Я была молода, «чертовски мила», казалась сама себе тем еще тёртым калачом. Пара лет в утюгово-мажорской, а потом, поумнев, и в московской металлтусовке, казались мне тогда достаточным жизненным опытом. Я также имела в своем багаже хороший английский, семьсот бундесмарок и паспорт с частной турвизой для ФРГ на три месяца. Мир лежал передо мной на ладони, и я была готова его завоевывать.
Западный Берлин был тогда для нас, в Совке, каким-то мифическим городом. Информация, которая просачивалась к нам из-за железного занавеса была довольно скудной: Стена, маленький остров в красном море, по слухам - супер тусовка, не похоже ни на что, ни на Лондон, ни на Париж. Думалось – не станут же такие ребята, как Дэвид Боуи и Игги Поп, без нужды там жить и музыку пописывать, попивая пивко и заправляя нос... Скажу одно: мои догадки подтвердились на все сто и меня накрыло с головой.

Где я только не побывала в первый же вечер! Выйдя из метро (которое поразило меня своей «некрасивостью», да уж, не Москва!), я попала на центральный западно-берлинский бульвар Курфюрстендамм, усаженный платанами. Везде огни, реклама; народ непринужденно фланирует вдоль огромных витрин и (особенно необычно тогда для нас) все сидят на улице. Везде рестораны и кафе вынесены на тротуары, народ кушает и пьёт, много и вкусно, мне тоже хочется! Дальше – на Ноллендорфплатц, площадь, которая является как бы воротами в один из самых тусовочных районов Берлина – Шёнеберг, «Красивая гора». Там кафе «Свинг», мое первое «живое» настоящее немецкое пиво, нацеженное как положено, пол-литра за целых семь минут. Иначе это не пиво, как мне пояснили, а ослиная моча, как в Aмстердаме – такова была и есть давняя любовь и конкуренция двух похожих-непохожих метрополий. Типа, «кто круче». На этой же площади – концертный зал «Метрополь», берлинская «Горбушка». Каждый уважающий себя тусовщик, собираясь на концерт какого-нибудь Slayera или Faith No More непременно зайдёт перед этим в «Свинг» на пивко или чего покрепче. В самом «Свинге» три-четыре раза в неделю концерты, на маленькой сцене – самые разнообразные группы, от очень хороших до никаких. Все пытаются пробиться, завоевать Берлин, город, в котором, такое впечатление, все играют в каком-то бэнде, а если не играют – то слушают, ходят на концерты. Музыка – это берлинский воздух, публика здесь привередливая, разбирается в материи, поэтому если здесь кто-то чего-то добился, то он может рассчитывать на хороший шанс в музыкальном бизнесе. Так это было тогда, так это и по сей день.
Потом на моём маршруте был «К.О.Б.», панковское заведение. Панк в те времена был ещё очень жив, хотя переживал уже не золотые его времена, начала-середины восьмидесятых, но всё же и не закатные. Там со сцены в почти полной темноте и тесноте вопило и грохотало что-то ирокезно-докмартиновское. Кто-то лысый, в видавшей виды джинсовой безрукавке с нашивками и булавками и с кольцом в носу собирал в шапку кому чего не жалко в поддержание музыкантов, чтоб было потом на что выпить и покурить. Я, конечно, пожертвовала от «наших-вашим», что было ужасно клёво: вот я, настоящая совчина, даю пять марок на поддержание панковской тусни, супер!
«КОБа» и «Cвинга» давно уже нет, и мало кто помнит об их существовании, но я очень рада, что была там в этот памятный день. Там же, в шаговой доступности, был знаменитый, не побоюсь сказать, на всю Европу «Екс-н-Поп», прославившейся его знаменитыми завсегдатаями и почти свободным консумом лёгких наркотиков. Как раз там тусовались Игги Поп и Дэвид Боуи, снимавшие неподалеку квартиру, а в мои времена там вполне можно было оказаться на соседнем барном стуле с Ником Кэйвом. А на рассвете, в клубе «Сокс» в Кройцберге, была встреча с типом в ти-шоте с гордой надписью «I love CCCP». Он был бритишом, живущим в Берлине, и просто не мог поверить, что я еще пару часов назад была в этой чудной стране и вот стою здесь, как ни в чём ни бывало. Эта невероятная новость мгновенно облетела весь бар, и народ потянулся ко мне с выпивкой, каждый хотел со мной побрататься и поздравить со счастливым прибытием в город-герой Западный Берлин. Тогда моё появление было настоящей маленькой сенсацией, чего нельзя больше ожидать от современного Берлина с его русским населением по официальным подсчётам где-то в тридцать тысяч человек... Однако жизнь моя и моих друзей совершенно не пересекается с названными тысячами, так как контингент этот состоит в основном из местечковых бабок, приехавших за материальной компенсацией, или казахстанских этнических немцев, крестьян, в поиске исторической родины – ни с теми, ни с другими как-то не находится общих тем...

Но – назад, в 88-й год. Город тогда, по статистике, был самым молодым в Западной Европе. Больше половины его обитателей были моложе двадцати пяти лет, и это просто бросалось в глаза, какое-то молодёжное Эльдорадо! Это объяснялось тем, что неформалы, музыканты, художники и просто тусовщики всех цветов и мастей со всей Европы стекались сюда в поисках удачи, привлечённые репутацией города. Там была неповторимая атмосфера свободы с одной стороны и уютность его обозримых границ с другой. Была какая-то надёжность нахождения за Стеной – во всяком случае, по моему восприятию. Не забыть добавить сюда всех молодых немцев от восемнадцати до двадцати пяти лет из Федеральной Республики, косящих, так сказать, от армейской службы, которая тогда ещё была обязательной. Западный Берлин и его обитатели, в силу своего статуса, был от этой воинской повинности освобождены. Нарисовывался такой интересный социологический коллаж, так оно и было.

В один прекрасный, но ничем особенно не примечательный вечер, брела я без особой цели по Винтерфельдплатцу в том же Шёнеберге, и аккурат возле общественного туалета с дурной репутацией, местом встречи местных наркоманов. Что интересно, сейчас в том же самом месте и постройке процветает кафе, особенно летом пользующееся большой популярностью. Проходя мимо, я всегда думаю с усмешкой: «Люди, берлинцы и гости столицы, знаете ли вы, где сидите-то? В сортире, мягко говоря! » Так вот, иду я, размышляю, что бы вечером предпринять, – а тут, откуда ни возьмись, Хирург, собственной персоной, нарисовался! Что, говорит, Натаха, делаешь, в гордом одиночестве? Тут, типа, одно классное место есть, бар такой небольшой, но жутко тусовочный, музыку правильную играют и хозяин - такой парень, свой в доску, нас, русаков, любит. Мы с ним уже забратались до гробовой доски, и теперь братья по крови. Зовут его Саша, и мы отныне зовёмся Саша Вест и Саша Ост, пойдём, познакомлю...

Так в мою жизнь вошёл бар «Секстон» и его незабываемый владелец Саша Дисселькамп. О «Секстоне» нужно писать отдельную главу, такое это было легендарное место. Для многих, в том числе и для меня, оно сыграло просто судьбоносную роль. Я, к примеру, благодаря «Секстону» живу с тех пор в Берлине. Моя свадьба, под раскаты Билли Айдоловской «WhiteWedding» была отгуляна именно здесь – как и роковая встреча с моим будущим мужем, да и не только с ним. Для Хирурга это место всегда имело особый статус. Не случайно он и в Москве постарался воздвигнуть в его честь памятник нерукотворный в образе московского «Секстона»... Что из этого вышло, другой разговор.

Одна из самых запомнившихся тусовок того времени был, несомненно, визит Жана Сагадеева со товарищи. «Э.С.Т.» дал несколько концертов по малым клубам, которые стали феноменальным успехом, что не удивительно в те-то времена! Народ думал, что восточнее польской границы все в валенках ходят, пляшут в присядку и поют гимн Советского Союза. А тут такое, что-то дикое и непонятное, но такое рокенролльное; никто поверить не мог, что группа из Москвы. Публика стояла на голове от восторга, девушки лежали штабелями, а уж когда Жан доставал бутылку водки и пил из горла, хрипя что-то про Катюшу, экстаз был полный – вот он, неизвестный и загадочный Совок! Как-то днём, после бурной концертной ночи и с похмельной головой, мы все вместе оказались на Чек Пойнт «Чарли», тогда ещё действующем контрольным пункте на границе Западного и Восточного Берлина. Там стояли такие высокие деревянные помосты с лестницей, с которых любопытствующим туристам и всем желающим можно было заглянуть «на ту сторону» – за Берлинскую Стену (она была двойная, для верности) с разделительной полосой посредине, где прогуливались гэдээровские погранцы с овчарками и «Калашниковыми» на плече. Картина, надо сказать, впечатляющая. По-моему, сама Стена уже пала к тому времени, но это было какое-то политическое межвременье, обе страны ещё существовали и граница была настоящей, без дураков. Тут Жан, посмотрев на всю эту красоту, набрал из носа всё, что там было и в лёгкие воздуха побольше, вдруг как плюнет – если не сказать, харкнет – за Стену, на ту, «железно-занaвесную», восточную сторону! Я просто обомлела. И не только я, у всех окружающих зевак в зобу дыханье спёрло (кроме, конечно, ЭСТов, они аж присели от смеха!) В нашу сторону поспешил огромного роста чёрный US-десантник, с угрожающей гримасой, крича «Fuck, you stupidone, don’t provocatet heassholes!!!! » Если свободно перевести, что-то вроде «Ты, что, охренел, врага провоцировать!!! ». Сагадеев спокойно так вытер рот и невозмутимо вытащил из штанин свой советский, красный, серпасто-молоткастый паспорт – и американцу в лицо, на-ко, вот тебе! Тот впал сначала в ступор, настолько это было неожиданно: молодой парень, стильно одетый во всё чёрное, с волосами до пояса, и русский? Здесь, наверное, таких ещё не видели... Десантник почесал мощный загривок и разрешил: «Russian?! Fuckit! OK, you may! » Махнул рукой и пошёл восвояси. Каковы времена, таковы и нравы.

М.Б. А Петра Галл, она же появилась в рокерской тусовке накануне твоего отъезда?
Н.М. Впервые я увидела Петру Галл на свадьбе Хирурга в конце восьмидесятых; она приехала с Мартиной, счастливой невестой, в качестве придворного фотографа. Она сразу бросалась в глаза, хотя это не так просто при росте метр шестьдесят с кепкой! Маленькая, быстрая в движениях, она сновала среди гостей, фотографируя одуревших молодожёнов и не забывая о тусне. Запомнились её короткая, а-ля Билли Айдол, стрижка и абсолютно обезаруживающая, незабываемая белозубая улыбка во всё лицо. Она не стеснялась и не боялась – а там было кого, металл-свадьба, разбавленная лужниковскими бравыми парнями, байкерами разлива 87-го года, пьянка и разгул, рок-н-ролл, одним словом. Ей очень всё нравилось, были явны параллели с тогдашними западно-берлинскими «плясками на вулкане» под тогда казавшейся нерушимой Стеной. С тех пор Петра стала бывать в Москве постоянно, скоро могла сносно объясняться по-русски, обзавелась кучей друзей, настоящих и мнимых, как это обычно у нас бывает. Потом села впервые на байк, и это при её-то росте, великое мое уважение, я так и не рискнула!..






https://vk.com/club87260359
взято тут

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора "Нечаянная встреча в разорванной судьбе."
Андрей Орлис. Отрывок из воспоминаний.
https://www.facebook.com/godkrupnova?fref=nf

Он навсегда остался в моей памяти здоровым, косматым и даже несколько кошмарным мужиком с чёрной длинной шевелюрой и пронзительными грустными глазами, в которых застыло выражение мучительной, но вдохновенной неудовлетворённости, грустной констатации факта, что живём и творим не так как задумано и положено. Не знаю как по уровню музыкальной мысли и виртуозности исполнения, но по трагичности образа, по вырванности из общего контекста бытия, и, как модно говорить, экзистенциальности своей скрытой драмы , Толик был немного похож на молодого Паганини в постиндустриальную эпоху. Поэтому, когда во время не запланированных посиделок в гримёрной с пивом и портвейном выяснилось, что он учился в муз. училище по классу "скрипка", я ничуть не удивился. Бас-гитара больше подходила ему по габаритам, но скрипка, конечно, вернее отражала духовный мир... Наивно раскрыв свое скрипаческое прошлое, Толик получил шквал пьяных вопросов - "Ну и как ты с этой скрипачкой ходил ? Друзья то не прикалывались?"

Толик сразу ответил: "Быстро ходил, опаздывал всё время... Вот бегу я раз со скрипочкой, время поджимает, скрипочку под пальтишко чёрное прячу, залетаю в подземный переход, а там лестница обледенела и я как загремел по этой лестнице со скрипочкой в обнимку! Внизу очухался. Лоб разбит, но скрипочка цела, а в голове играют гаммы..."

Даже не знаю почему мы так ржали над этой историей, и до сих пор смешно. Наверное все дело в подсознательном аллегорическом восприятии действительности. Это было низвержение в тартарары "тяжёлого рока" с вершин высокой классики, сопровождаемое шишками на лбу и гаммами в душе.

Андрей Орлис. 2015 г.

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора РАРИТЕТ!
Анатолий Крупнов в немецком календаре !ROCK kalender - 89!
https://www.facebook.com/godkrupnova/photos/a.1095831

В 1989 году Анатолий Крупнов и его группа SCHWARZER OBELISK появилась на одном тематическом развороте METAL вместе с MOTORHEAD, U.D.O, Alice Cooper, AC/DC, Testament и прочими звёздами первой величины мировой сцены в немецком издании!!! ROCK kalender – 89. © Copyright ELEFANTEN PRESS Verlag Gmbh. 10.000 экз.

К моменту выхода календаря Анатолий Крупнов уже год как играл в группе SHAH и собирался отправиться в Германию записывать альбом Beware. Его группа «Чёрный Обелиск», просуществовав ровно два года с 1986 по 88, была Крупновым распущена, и надежд на её воссоединений в тот момент ни у кого не было. Календарь Крупнову скорее всего подарила автор многих его классических снимков – фотограф Петра Галл, чей адрес и остался единственной записью на его страницах, не считая детских каракуль, оставленных сыном Крупнова Владимиром, или "Бобом", в том радостном возрасте, когда каждый ребёнок настоящий художник.

В 1987 году немецкая журналистка Петра Галл прибыла в СССР, чтобы снимать русских неформалов для немецких молодежных изданий, ей первой пришла в голову мысль о том, что нужно делать из местных мотогруппировок и звёзд андеграунда объект фотоисследования, и она познакомилась в Москве с членами практически забытого сегодня мотоклуба Black Aces («Чёрные Тузы») – первого объединения мотоциклистов на пост-советском пространстве.

«Тогда было множество мелких районных рокерских тусовок, собиравшихся в Лужниках, и несколько крупных, таких как «Мафия рокеров центра». Но никаких понятий типа «клуб», «цвета», «устав», у них, конечно, не было. У руля стояло несколько заводил, а девиз был один: «Беспредел!» Собиралась толпа (кто на чем) и с ревом валила по ночной Москве. С появлением информации начали появляться зачатки байкерской культуры. В первую очередь это были фильмы, такие как «Улицы в огне» и «Мэд Макс». Black Aces стал первым объединением именно байкерского толка. Были жилетки, «цвета». Руководил им Руслан Тюрин, он же «Рус»…

(Олег Гоч, он же «Алик», он же «Кимирсен», отец-основатель одного из первых и старейших из ныне действующих клубов СССР – Cossacks MC Russia, активный участник становления байкерской культуры в России. Фрагмент интервью для журнала «МОТО» см. по ссылке http://moto-magazine.ru/community/tusovka/oleg-goch-z.. )

«Мы тогда все дураки были в Советском Союзе, — говорит Руслан «Рус» Тюрин, основатель мотоклуба «Black Aces». — Литературы было мало, Интернета не было, общения не было. У нас только пропагандистские книжки выпускали о том, как молодежь на Западе загнивает. И когда все только копили на свои мотоциклы, возникла тема с организацией мотоклуба для лучшей части тусовки, куда все хотели попасть. Было это в 1986 году. «Тузы» — то есть лучшие, все хотели в эту организацию попасть. И когда я «тузов» сделал, появилась Петра».

Эдуард Ратников, в то время член мотоклуба Black Aces и роуди группы «Чёрный Обелиск», сейчас президент концертного агентства T.C.I., познакомился со своей будущей супругой — немкой Мартиной — летом 1987 года. С ней же в Советский Союз приехала и Петра. «Обе они были такие типичные немочки, интересующиеся модным и популярным тогда процессом Перестройки. В Москве она обнаружила довольно интересный мир, который кишел яркими личностями».

(фрагмент текста Александра Кондукова «Урал»-патриоты: Советские мотобанды 80-х» см. по ссылке: http://www.rollingstone.ru/social/article/20182.html )

Одной из таких “ярких личностей 80-х” был герой андеграундной сцены - Анатолий Крупнов.
Petra Gall!!! Спасибо за рок-н-ролл!!!

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора РАРИТЕТ!!!
1985!!! Анатолий Крупнов и группа "ПРОСПЕКТ".
https://www.facebook.com/godkrupnova/photos/

Группа «ПРОСПЕКТ».

Состав 1985-1986:
Анатолий Крупнов – бас-гитара;
Михаил Рыбников – вокал, саксофон;
Евгений Кудрявцев – клавишные;
Евгений Ковалевский – соло-гитара;
Константин Денежкин (по прозвищу «Костыль») – гитара;
Николай Агафошкин – барабаны.

Тех. группа:
Андрей «Батюшка» Денежкин – художник по свету;
Евгений Чайко – звукооператор.

Худ. руководитель: Вадим Петрович или ВП.

В «Проспекте» успели поиграть неплохие музыканты, такие как, например, Александр Груничев по прозвищу «Шрам», позже собравший группу «Stainless», клавишник Евгений Кудрявцев, позже игравший в «Самоцветах», Михаил Рыбников, позже группа "Демарш", гитарист Евгений Ковалевский, ныне выступающий в знаменитом скрипичном ансамбле «Виртуозы Москвы». Юрий Забелло, тот самый, что позже соберет группу «Мафия». В «Проспект» прослушивался Паук (Сергей Троицкий), а также Ярик (Ярослав Кустов), который потом собрал группу «Кантор».

"Толика привел наш вокалист Юра Забелло, — вспоминает Женя Чайко. — Я помню, у нас была штатная репетиция, когда приехал Толик. Он взял гитарку и с удовольствием спел «Машину» и «Воскресенье». Впрочем, в то время, каждый музыкант считал делом чести уметь петь и играть «Машину Времени». Мы привели Крупнова к Вадиму Петровичу. Тот посмотрел, покачал головой: «Да, — говорит, — солидно, хороший материал…» В том смысле, что материал — это сам Толик Крупнов.
Вадим Петрович брал его на место бас-гитариста, но после того, как из группы ушел Забелло, Крупнов спросил: «Может, я и попою еще?» «Ну, давай! Попой!» — согласились мы. А что? Нормально получилось!..."

"...В результате получился вокально-инструментальный ансамбль, который играл на танцах в доме культуры фабрики «Шерсть-сукно». Концертной деятельности как таковой не было вообще, впрочем, у Вадима Петровича были свои представления о том, по какой творческой траектории ансамбль должен двигаться дальше. Благодаря своим связям в Москонцерте он договорился о том, что «Проспект» выступит ни много, ни мало, а в «Олимпийском» на разогреве у одного популярного вокально-инструментального ансамбля. Но мы оказались в некоторой растерянности, мы явно были не готовы к этому и, в конечном счете, отказались. И, наверное, мы правильно сделали, потому что в противном случае это все закончилось бы конфузом».

(фрагмент воспоминаний Евгения Чайко- звукооператора гр. "Проспект" и "Чёрный Обелиск". Автор : Владимир Марочкин)

«Черный Обелиск»: первые шаги. см. полностью по ссылке: http://specialradio.ru/art/id402/

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора Эд Ратников, активный участник неформальных и концертных коммуникаций 80-90-х

...И вот, на рубеже 81-82-х годов, когда прошла эта волна, и острота слегка утратилась, потребность в теме общности не отпадала и лично у меня связалась с темой «тяжелого рока». Я вышел за пределы Орехово, закончив восьмой класс в 81-м году, стал учиться в радиотехническом техникуме на станции «1905 года». Это был другой мир, более взрослый мир с карманными деньгами, и я стал коллекционировать записи. Тогда-то, осенью 81-го, я купил «Бэк ин Блэк», «Стену». Пошла пластиночная тема, и тусовка людей была уже несколько иной. Там же, в МРТТ им. А. А. Расплетина, на переменах я встретил человека с позывными «Шляпа», и он меня пригласил – а я пригласил Руса – на подпольный концерт группы «99%», который проходил в спортивном зале какой-то школы в Новых Черемушках. Вот так я попал на первый в своей жизни подпольный концерт, который привел меня в ошеломление и убедил в правильности выбранного пути. Народ странного вида, как мы их называли, «хайраты», бился в конвульсиях перед сценой, и я с радостью посетил следующий концерт «Процентов» уже в ДК «Красный Текстильщик» – тот, что когда-то был напротив кинотеатра «Ударник» на Якиманке. Чуть позднее Шляпа привел меня к ним на репетицию, причем внутрь помещения входить было нельзя – там творилось таинство. Но у дверей можно было потусовать. Новый мирок, где я активно менялся пластами и записями, постепенно вытеснил техникум, к тому же я тогда впервые ушел из дома. Все эти факторы наложились друг на друга…

Но вот Рус ушел весной в армию, а я летом 82 года, неся в карманах «перпловские» Burn и Stormbringer… С кем-то из школы, кажется, с Кошулей, я попал в Парк Культуры и Отдыха имени Горького. Тогда там, кроме фонтана, в котором купались подвыпившие сограждане, да игрищ в «ручейки», практически ничего не происходило. Термин «неформал» еще не появился на свет, была просто молодежь, которая кучковалась по парку. И в центре каждой кучки стояло по кассетному магнитофону, из которого неслась всяческая, как бы модная, музыка. И вот, подойдя к одной из кучек, как-то нутром определив, что отсюда меня точно не погонят… Короче, я подошел и воткнул «Пёрпл»… Все восторженно закричали. Причем звуки, доносившиеся из нашей кучки, привлекли людей из соседних, и были устроены первые публичные фанатения. Надо отметить, что когда парк вечером закрыли, мы пошли в подземный переход, где была дикая акустика и каким-то чудом на волшебные звуки подтянулись Андрей Суздальцев и «Проценты». Вечер удался и запомнился навсегда. С него все и началось, костяк тусовщиков слепился сам. Все получилось само собой: своя группа, своя тусовка и свои заводилы, которых мне довелось собрать вместе....

...у нас до середины восьмидесятых многие кадровые решения приходили из среды околофутбольной. Да и сам термин «фанатеть» во многом с этим связан. Настоящих продвинутых меломанов «в стиле» были единицы, да и разобщенность сказывалась. А фанатская среда была организованной и сконцентрирована была на драйве и отрыве. Оглядываясь, я часто думаю, что уже в девяностые надо было все делать специально, прикладывать усилия, чтобы находиться в специальных местах, а тогда это было естественными образом и стилем жизни, все происходило само по себе и без каких-либо усилий. Условия сами заставляли выдавливать себя за рамки общества, где уже поджидали подобные же люди, общавшиеся на одном градусе. Помимо музыки нужна была какая-то объединительная идея, и у нас, на тот момент простоватых пареньков, эта идея была такой же простой. Мы – против всего хипповского, старо-системного, против меньшинств, справлявших нужду в московских центровых туалетах, «волновиков», которые тусовались поодаль, и панков. Хотя многие, включая меня, симпатизировали последним потому, что они были наиболее близкими по духу к нашей теме. Само собой, эти противостояния были условными, и как-то рассосались сами собой с появлением реального прессинга, когда в 84-м году менты или гэбэшники науськали подмосковных гопников на утюгов и модников. И это движение стало известно миру под названием люберов. Ходили они тогда в кепках-малокозырках «Речфлот», и были такие персоны как Ваня Цыган и Рыжов, он же Малыш. Так сказать, столпы люберецкой движухи, обдиравших утюгов у «спутников» и «интуристов»...

А немного загодя до прессинга начался масштабный процесс объединения любителей тяжелого рока. Стали появляться новые люди – тот же Паук, который не был «одним из нас», но и не претендовал. У него была своя клиентелла, и единственное, что нас с ним сблизило чуть позднее, была его сестра Наташа, царствие ей небесное, которая тянулась к нашей тусе и вела себя естественно и не наигранно. Причем с самого начала его в парке не было потому, что, по сложившейся традиции, приглашал на тусу я сам. Лично. Так, собственно, и строилась инфильтрация рядов в тусовке. Встречая где-то в городе человека, я просто разговаривал с ним и приглашал на наши меломанские «субботники». Как пример, февраль 83-го года: празднуя день рождения Бона Скотта в пельменной, на месте которой теперь стоит бизнес-центр и «Макдональдс», я встретил Лешу Китайца и пригласил его в парк. Позже познакомился с Саней Чернятиным, со многими другими, и за каждым из этих людей стояли их знакомые. Постепенно сплетались кружева неформальных коммуникаций по всему городу.

... А после смерти Брежнева и вовсе вышло постановление «больше трех на улицах не собираться». Всей толпой отправились мы в пивной бар «Плзень», где основательно заправились и двинулись далее по городу. Там же и пришло определение, что мы не просто любители тяжелого рока, а именно «рокеры». С этого момента понеслась тема с гуляниями толпами по городу. Встречались днем, сидели до девяти вечера, а потом – проверенным маршрутом: от парка и на Арбат. «Народные гуляния» осуществлялись по Бульварному кольцу, с задеванием прохожих и забиванием гопоты. Осваивалась территория под себя, и, возможно, эти гуляния, массовые на фоне безлюдных московских улиц, спровоцировали прессинг со стороны властей, не понимавших смысла происходящего, но дико боявшихся каких-либо волнений народных масс. А у нас не было иных целей, кроме как общности на теме рок-музыки и подросткового куража. Безумное поведение и общение ставились во главу угла. Хочу отметить, что алкоголя было мало, и он не занимал какого-либо места в нашей жизни. Драйв и кураж в патлатых головенках питался от солнечных батареек и от ритмичной тяжелой музыки. Вся фишка заключалась в том, чтобы твердо стоять на своей позиции в реальности, поэтому алкоголь, и тем более наркотики, отрицались. Уличные молодежные столкновения уже начинались, и надо было иметь чистый рассудок, иначе могли затоптать. При этом никто не врубался в какие-то идеологические подоплеки, внутренний барометр сам определял что такое хорошо и что такое плохо. Раздражали снобы, жлобы и гопники. А также те, кто вставал поперек пути и запрещал нам делать то, что мы хотели, и слушать то, что мы хотели. Однажды, изменив маршрут, мы пошли вдоль набережной. Уже после запрета на рок-музыку пошла новая волна – конкретно «металла»: Judas Priest, Accept, Iron Maiden, Twisted Sister. Отдельные их композиции имели маршевую основу, и как-то из воздуха пришла идея маршировать под «Твистед систер». Картина Репина «Приплыли»: толпа металлистов, построенная мной, марширует по набережной близ «Ударника»…

В армию я ушел тринадцатого ноября 84-го года, оставив Руса присматривать за порядком и развивать движение. Сейчас умилительно вспоминать, но в армию мне писали письма люди, порой незнакомые, как, например, Ганс Аэропортовский. Все это было приятно и скрашивало армейские будни. Когда же семьсот сорок два дня моей армейской службы закончились, я, посмотрев расстановку сил и положение дел на тусовке, понял, что сила духа и смекалка уже не является определяющей во взаимоотношениях. Все это легко заменяется связями и отъемом мерчендайза у новоприбывших «пионеров». Появилась иерархия, значки на отворотах значили не меньше, чем боевые ордена, а обо мне по районам ходили какие-то легенды. Заочно был причислен к лику неформальных генералов. В один из заходов в «Яму» я встретил Руса – тоже в чине рокерского генерала немногочисленных мотоциклистов. При этом сделал для себя отметку, что, если до моего ухода в армию все делалось на едином дыхании, то в этот период уже появилась какая-то меркантильность; внешний вид уже значил не меньше, чем внутреннее содержание, но инфильтрация рядов сохранялась. Рус показывал мне круг людей, который образовался вокруг него и Димы Саббата, и прилагал к каждому персонажу небольшую историю похождений. Начинался период музицирования, и все новые группы старались как-то подмять под себя какую-то часть публики и заполучить в поддержку кого-либо из «генералитета»...
... На МХАТ тайно съезжалась вся Москва, и акты вандализма сопровождали каждый выезд. В тот период у чешской «Явы» появилась модель «Ява-банан». Летом на ночных московских улицах работали поливочные машины, и мы часто ездили мокрыми. Вне всякого сомнения, помимо музыки на подростковое сознание оказывали влияние и видеофильмы, и развороты журналов про иностранных байкеров. Фильм «Улицы в огне» был и вовсе воплощен в жизнь, когда однажды толпа разбушевавшихся мотоциклистов сожгла местной патрульный «козлик». Разлившийся огненной рекой бензин будоражил подростковое сознание… Это случилось в 88-м году на Дмитровском шоссе. Кого-то из колонны спереди прижали гаишники, но когда подтянулся «хвост» вереницы из ста сорока мотоциклов, представители правопорядка поняли, что разбираться по закону уже поздно и… покинули «броневичок».

Очень всем нравились ночные рейды на Бадаевский пивной комбинат, где была обнаружена дырка в заборе, через которую выносилось по сорок ящиков пива за раз, а однажды, из вредности, кто-то выкатил целую бочку с пивным суслом!
Гаишники, конечно же, пытались ставить препоны отдельным рокерам, но когда те собирались в группы по несколько десятков «коней», это уже была неуправляемая движуха, которая сносила все на своем пути. Любое некорректное поползновение со стороны немногочисленных владельцев «Жигулей» и «Москвичей» – и машину могли разнести в дребодан. Но таких случаев было немного, и инициатива всегда исходила от жлобов-автовладельцев. Мы ездили в Филевский парк и выделывали там такое, что не всегда удается при езде на кроссовых мотоциклах. Потом был эпизод, когда катаний по городу уже было недостаточно, и люди на мотоциклах без глушителей носились по подвалам на Солянке, входы в которые выглядели как черные дыры в подворотнях и уходили в недра Лубянки. Это движение подавалось как «тайные выезды» со своей системой секретных стрелок, но почему-то о них знали все. Причем, я не берусь передавать чувства людей из КГБ, дежуривших на подземных блокпостах. Они все это видели, но сделать ничего не могли, даже когда потом этот подвал пожгли. Чуть позже рокеры, державшиеся особняком, подключились к общей зачистке города от гопоты и люберов, которые достали всех своей необоснованной социальной травлей, прикрывавшей мелкий гоп-стоп. Мишка Ло, которому, в силу его заметной внешности, кто-то предъявил чуть ли не личные претензии, выступил инициатором трехдневного рейда на «Ждань», когда собралось порядка двухсот мотоциклов....

...И вот, во время нашего тура в Молдавию, мы поехали вместе с «Шахом», где тогда уже играл Зизитоп – бывший гитарист группы «Тяжелый день», в последствии лидер МC Outlaws. Группа «Тяжелый день», где он играл и пел, уже разваливалась потому, что Оля Чайко положила глаз на Бажина. И вот остался только недоразваленный «Обелиск», что она, конечно же, поправила, как потом поправила и дела «ЭСТа»… Оля выбирала все самое стоящее для своих проектов, которые состоялись, но широкого продолжения не получили.

И вот в Кишиневском зале «Октомбрия», равнозначного нашему Кремлевскому Дворцу съездов, состоялись концерты. Не помню уже, на котором из шести подряд Толя напился перед дневным концертом так, что давал «петуха» и забывал слова... О вечернем концерте не могло было быть и речи. Весь коллектив был доведен до белого каления, и я, выскочив за несколько минут до начала действия к входу, увидел не вяжущего лыка Крупу в окружении камарильи из поклонниц, которым он раздавал автографы. Я сказал ему все, что я по поводу происходящего думаю, на что в ответ случилось неслыханное. Толя, преступив все рамки дозволенного, начал дерзить, потом просто таки ткнул мне кулаком в лицо и начал убегать. Меня накрыла волна адреналина, бежать было лень, и навскидку, не целясь, я запустил в него отнятой бутылкой пива. Уж не знаю, что побудило Толика в тот самый момент обернуться, но произошло именно так. Бутылка врезалась ему в лоб, а я, в сердцах, зашел в гримерку и наступил на его бас-гитару как на дрова. За что мне потом пришлось пожертвовать честно заработанными деньгами… В результате Толик выступал на вечернем концерте с перевязанной головой как красный комиссар на гражданской войне. А на обратном пути Крупнов возвращался в Москву уже бас-гитаристом группы «Шах». Группа же «Черный Обелиск» перестала существовать, а вся эта история обросла слухами и сплетнями.Толик ушел в «Шах» и через пару недель уехал в Германию. «Обелиск» объявил о самороспуске... А тусовка гремела по всему городу, зажигая «сейшены» на квартирах у продвинутых девиц. Я тогда пришел к выводу, что для меня это все становится профессией, и надо как-то определяться. Я давно отметил группу «Э.С.Т.», и когда я пришел дождливым сентябрьским днем 1988-го года в Рок-Лабораторию, то встретил Гернезу и Жана, которые выступали на «Фестивале Надежд». В процессе десятиминутного разговора я стал директором группы «Э.С.Т.», и, как уже говорил, вместе с Айзеншписом и Цоем состоялся первый концерт в ДК МАИ, шестого октября 1988 года. При полных аншлагах и снесенных первых трех рядах кресел. Далее Юрий устроился в «Международную книгу» и завязался с питерцами, хотя мы общались достаточно долго. В Парке культуры Стас Намин уже распоряжался всем хозяйством «Зеленого театра», но наши пути не пересекались до 89-го года.

Тогда же завязалась дружба с Петрой Галл, она сделала вызов в Берлин и помогла найти нужных мне людей....

.... В августе 1991-го года, после моего возвращения из Нью-Йорка, случился путч, который я встретил на баррикадах, где было множество неформалов, и состоялся концерт. И уж если даже я получил медаль «защитника», то можно только догадываться, кого еще таким же образом отметили. Сейчас уже несложно понять, насколько смешным на самом деле являлось потрясание этими регалиями уже к середине девяностых. А тогда, после путча, ситуация резко нормализовалось и неожиданно появился Борис Краснов с Тристаном Дейлом, советником Бориса Ельцина и Силаева. К нему обратилось руководство Time Warner, чтобы выйти на контакт с людьми, которые могли бы взять на себя организацию большого рок-концерта, посвященном молодым демократическим силам, отстоявшим какую-то свободу.

Аэродром Тушино подходил под запланированное попадание в книгу рекордов Гиннеса как нельзя лучше. Решение о бесплатном входе на мероприятие было американским. И билеты продавать нельзя было ни в коем случае, так как никто до самого последнего момента не был уверен, что действие состоится. Стив Росс, основатель всего этого интертеймента, человек, который сделал мегамарку Time Warner и его сын, Марк Росс, приехали к нам в страну. Перед ними открывались практически все двери, и мы, в тогдашней уже России, это едва понимали. Спасибо большой фотографии стройки «Рок-города» и Дмитрию Шавырину, который разместил ее в МК накануне концерта. Она, конечно же, сделала свое дело, но все равно никто не верил. При этом Time Warner планировали установить рекорд по посещаемости. Мы рассчитывали на три миллиона, но не набралось даже одного. Башни и экраны в итоге оказались поставленными далеко от окончания толпы. Никакое запаздалое продвижение информации, ни бесплатный вход не повлияли на количество посетителей. Это была уже другая страна, и обеспокоенные другими проблемами люди.

Читать полностью на www.soviethooligans.ru

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора


РАРИТЕТ!
Фрагмент со съёмок пилотной программы об Анатолии Крупнове.
Ведущие: Сергей "Флакон", Елена "Линда" Савельева.
В TV эфир программа так и не вышла.

https://www.facebook.com/godkrupnova/videos/106238118
взято тут

Друзья, РАРИТЕТ!
Анатолий Крупнов и скрипка!
(фрагменты воспоминаний Анатолия Крупнова и рабочие материалы съёмки 1993 года не ставшие программой).

"Бас-гитара... Это скорее от обратного. Я ведь скрипач. А скрипка - это высокий звук. Меня же всегда тянуло к низкому звуку. Сколько я себя помню, да и матушка мне рассказывала, я любил басовые партии. У нас дома было огромное количество опер и т.д. И я выискивал в них самые низкие партии, доставая всех ими до печенок. Т. е., человек поет басом арию, где-то минуты три, и я гоняю этот кусочек множество раз подряд. Пластинки после этого слушать было невозможно: до и после арии на диске образовывались канавы... Да и еще мне казалось, что бас-гитара - это самый "мужчинский" инструмент... А петь... Я же всегда пел. Еще во дворе песни орал под гитару..."

"Когда мне было лет 12-13, дед подарил мне семиструнную гитару. Я сразу переделал ее в шестиструнку. Причем аккорды мне никто не показывал; я их подобрал сам. Оттого у меня и постановка пальцев неправильная. Учительница в музыкальной школе ругалась очень, потому что совершенно разная постановка пальцев на скрипке и на гитаре. И гитарная постановка очень сильно "ломает" скрипичную... Как только вычислил аккорды, начал орать во дворе песни. МАШИНУ ВРЕМЕНИ, ВОСКРЕСЕНЬЕ, блатняк какой-то... Вот тогда, наверное, и появилось желание создать свою группу... А первую гитару жалко. Ее у меня какие-то хулиганы отняли...”

“Потом мы сколотили свою школьную группу. На обычную акустическую гитару со звукоснимателями я поставил басовые струны, и получился мой первый "крутой" инструмент. Я даже весь состав той группы помню. Стучал Макс Румянцев (он и сейчас периодически выскакивает в разных музыкальных проектах ), соло-гитаристом был Леша Кукушкин, на ритм-гитаре играл Вовка Царев... Позднее я пошел в Дом пионеров и встретил там человечка, который собственно и определил то, что я буду музыкантом. Его звали Игорь... А вот фамилии не помню. Он вел вокально-инструментальный ансамбль. Вел с совершенно конкретной целью: собрать группу и халтурить (на свадьбах, праздниках и т.д.). Вот таким-то образом лет в 14 я свой первый четвертной и заработал. (По тем временам - это 10 бутылок портвейна.) Это было круто! Я "торчал" от себя самого! Тогда я понял, какой это кайф - зарабатывать деньги самому..."

"На выпускной экзамен в школу пришли люди из музыкального училища и сказали, что берут меня не глядя, завернутого, с одной только специальностью, т. е. ни сольфеджио, ни музыкальную литературу сдавать было не надо. Только специальность и все, они берут меня в училище. Но маменька воспротивилась. Сказала: "Зачем тебе это нужно? Вот будешь как все, инженером... А то, что это такое: музыкант? Несолидная профессия..." Ну вот так я и не поступил в музыкальное училище."

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора https://www.facebook.com/godkrupnova/posts/1053607424

...Наступила осень.
Наташа пошла в музыкальную школу, а Толя сказал: «Почему Наташа будет учиться, а я нет?!» (Наташа - родная сестра А. Крупнова - прим. ред.)
После того, как Толя сдал экзамен, мне преподаватели говорят: «Ваш мальчик очень одаренный и мы можем рекомендовать его самому лучшему нашем скрипичному преподавателю». Вот так он попал к самой знаменитой в этой школе преподавательнице Ирине Георгиевне Голландцевой. Она оставалось Толиным другом и тогда, когда он уже был рок-музыкантом, они общались до самой его смерти.

Вот так Толя начал учиться играть на скрипке. Но нельзя сказать, чтобы Толе это очень нравилось, потому что... это стоило ему огромных усилий. В конце концов ему это надоело и он решил бросить музыкалку. Но тогда я сказала: «Если ты бросаешь это дело, то напиши-ка мне расписочку, что ты сам бросаешь. Потому что когда ты вырастешь, и Наташа выучится, а ты - нет, ты скажешь, мне: «Мама, что ж ты меня не учила!?». Ему не понравилась такая постановка вопроса и он решил учиться дальше.
Вообще он был очень способный мальчик и до 8 класса учился на одни пятерки. А в 8 классе началось стихийное бедствие: девочки стали просто обрывать телефон и заполонять записками весь наш почтовый ящик.

Толя был очень способный спортсмен. В восьмом классе его отобрали в юношескую сборную по бегу. Он бегал длинные дистанции. У него пластика была немного похожа на негритянскую. Когда он бежал, бег у него был стелющийся, как у негра. Я обратила на это внимание, когда была в гостях у Наташи в Америке: «Смотри, Наташа, как движения негров на Толькины похожи!»

Толя ездил тренироваться на стадион «Юных пионеров». Это на Беговой, где ипподром. Сначала все шло очень успешно, и главное повлияло на него замечательно: он вдруг стал хорошо учиться, тем более, что я сказала, что никаких тренировок у него не будет, если он не станет делать уроки. Поэтому он прибегал из школы, в диком темпе делал уроки и убегал на тренировку. А так как на Беговую ехать все-таки далеко, и сами тренировки продолжались по три часа, то ни девочек, ни даже музыки ему уже не хотелось.

Тренировки были каждый день. Даже в выходные. Но это дало свои плоды: Толя выиграл городское первенство. Я была на этих соревнованиях и убедилась, что в каждом деле есть свои тонкости. Например, бегущий впереди бьет щиповками по ноге того, кто бежит сзади, чтобы он его не обогнал. Я спрашиваю: «Толя, ты тоже так делаешь?» Но он говорит: «Нет, мама. Я так не могу!»

2 мая была традиционная эстафета по улицам Москвы. Он и в ней принял участие, и выиграл свой этап.

Но на следующий год ко мне привязался организатор по месту жительства: «Пусть Толя выступит за нашу лыжную дворовую команду! Если надо, то мы его снимем с занятий в школе!» Я говорю: «Никаких снятий!» Ну, нет и нет! Это разговор был вчера, а соревнования – сегодня. И вот уже вечер. Толи нет. В девять вечера звонят в дверь: входят ребята из класса и приносят лыжи. «А где Толя?» – спрашиваю. «А Толя повредил ногу и поехал в больницу!» А я ничего не знала, потому что Толя не разрешил меня волновать.

А потом выяснилось: этот тренер позвонил директору школы, сказал, что я разрешила, и забрал Тольку. А Толька, он же азартный, он всегда хотел быть первым. И он побежал на полной скорости. А так как трассу проложили неграмотно, то он воткнулся палкой в дерево и на дикой скорости на эту палку наехал, повредив себе глаз.

В одиннадцать вечера раздается звонок: пришел Толя. Наташка отправилась открывать. И вдруг я слышу ее дикий крик. Я побежала в прихожую и ничего не понимаю: смотрю-то на ноги – гипса нет. Потом глаза поднимаю: а его лицо слилось в сплошную синюю маску, даже глаз не видно! Это был кошмар! Я его спросила только: «Толя, глаз-то цел?» Он ответил: «Да вроде цел!..»

Он не плакал и не жаловался. Он просто попросил посидеть около него на кровати, взял меня за руку и сказал: «Мама, как мне погано!»
Я повела его к знакомым врачам из больницы на ВДНХ, где я тогда работала, и они обнадежили, сообщив, что глаз есть, но сбит нерв. Ему накапали в глаз каких-то капель и сказали, что надо бы сходить в районную поликлинику.

На следующий день мне на работу звонят из районной поликлиники: «Мы пишем на вас заявление в партком, потому что ваш сын – хулиган! Он послал доктора по-матерному...» Оказывается, что когда Толька пожаловался врачихе на то, что он ничего не видит, она ему сказала, что он все врет! Ну, он ее и послал! Я сказала Толе, что и я бы ее послала!
Тогда я сама поехала с Толей к глазному. Там дежурила другая врач. Она поглядела его и говорит:
«Ой! Тут катастрофическая ситуация!»
«Вот видите! – говорю, - а та врач сказала, что он все врет...»

Я решила поехать с Толькой в клинику Гельмгольца. Тогда попасть туда было очень сложно, но благодаря своей должности - а я была начальником отдела науки и культуры в министерстве народного образования и курировала павильоны народного образования на ВДНХ, - я смогла достать письмо в клинику Гельмгольца, чтобы нас приняли. Там Толю обследовали, сделали снимки и сказали мне, что он выиграл десять тысяч по трамвайному билету, потому что у него была сломана орбита глаза, а глаз остался цел!

Тогда я пошла к другому врачу, к директору павильона здравоохранения, который к нам пришел из «Кремлевки». Тот отправил Толю к своему знакомому в ЛОР-институт. Тот посмотрел: «Боже мой! Вашему сыну осталось жить полтора часа!» Оказывается, сломанные кости уже упали в полость и там все загноилось. И гной уже пошел в мозг. В общем, три дня его откачивали! И все эти дни, пока мы ездили по врачам, Толя ни разу не пожаловался на боли. Его болезненное состояние выразилось только в том, что он послал врача из районки по-матерному…

А однажды Толя сбежал из дому. От тогда уже начал везде выступать, и был какой-то клуб на Петровке, куда он ходил с одним мальчиком из нашего подъезда. Толя там играл и, соответственно, ему наливали там выпить. Разумеется, мама этого мальчика мне однажды пожаловалась и мы решили серьезно поговорить с ребятами. Она пообещала своему Колечке, что если он не перестанет ходить в этот клуб, то они его накажут и выгонят из дома – и Колечка труханул. А когда я Толечке пригрозила, что выгоню его, он развернулся и ушел. Совсем ушел. И я понятия не имела, где он: Москва велика! А ведь он учился только в десятом классе. Я обзвонила всех его приятелей, но никто не знал, где его искать.

Прошла целая неделя и однажды я встретила его друга Сережу Талькова, который жил в нашем дворе: «Сережа, ты не знаешь, где Толя?»
«Учтите, я вам ничего не говорил, - сказал он, - но сегодня вечером мы с ним тут встречаемся».

Я пришла в назначенное время, но как будто случайно. Вижу: стоит Сережка, и рядом с ним стоит Толька. А Сережка его явно пытается задержать. Я подошла. Мы без слов обнялись, поцеловались...

Я никаких нотаций ему не читала, просто спросила: «Толя, где ж ты был?»
«На чердаке жил. Но не на нашем, а в соседском доме»
«Что ж ты ел?»
«Ничего не ел...»
«Так ведь холодно же! Зима! Мороз!»
«Терпимо...»

Он был стоик по натуре. Его никогда и ничем нельзя было испугать. Так было с детства.

Несмотря на то, что я работала в министерстве народного образования, и Толя, и Наташа, окончив школу, самостоятельно, без моей помощи поступили в вузы. Толя пошел учиться в Московский автодорожный институт. У него были соображения, что поступить туда будет полегче, а там он и права получит, и машины будет знать. Я не возражала: что хочет, пусть то и делает...

(фрагмент "Мой сын - Анатолий Крупнов». Воспоминания Эвелины Петровны Крупновой". автор В.Марочкин http://art.specialradio.ru/?id=401 )

Семь бед.

Я первый раз попал в беду
Когда в каком-то там году
На свет родился.
Шлепок по заду получил,
Услышал "Чтож он не кричит?",
И затаился.

Беда вторая – детский сад:
Там было много нас ребят,
Я часто дрался.
И часто там бывала мать,
Бывал отец. Как распознать –
Отец ругался.

Припев:
Семь бед, семь бед,
Семь бед, один ответ.

А с третьей школьною бедой
Я был мальчонка непростой,
Спросите маму.
Ну что-ж такого, взял журнал
И то ли сжёг то ль потерял,
Какая драма.

Про институт не говорю,
Я точно со стыда сгорю –
Четвёртый номер.
Всё сообщили в деканат,
Меня позвали, говорят:
"Жаль, ты не помер."

Припев.

С бедою пятой никогда
Никто не справится – всегда
Любил я выпить.
А если выпью трижды пять,
Могу слону ребро сломать
И зубы выбить.

Женитьба случай непростой,
И в нашем случае шестой
Бедой явился.
Ну жили вместе, ну и что?
Где паспорта, где то где то?..
И я женился.

И вот осталась мне одна – седьмая,
Как прийдет она, так и отвечу.
Пока же буду петь, плясать,
Играть концерты на басах,
Ещё не вечер.

© Copyright: Анатолий Крупнов, (Postальбом CD 1)

http://tidido.com/a35184372109012/al540718ef196deee83

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора "Три дня августа 1991."
Алина Крупнова. Отрывок из воспоминаний.

Летом 91-ого мои родители работали в Германии, так что мы с Крупским спокойно жили у меня на Ленинском совершенно одни. Мало у кого тогда была своя квартира, нам крупно повезло. Он переживал очередную драму с составом «Обелиска», бесконечно вел телефонные переговоры с какими-то гитаристами, администраторами. Концертов не было, но новые песни писались бодро, почти каждый день что-то. Я работала переводчиком на картине Леонида Гайдая, где снималась американская актриса Келли Мак Грил. Моей задачей было нянчить Келли круглые сутки. Смена у Гайдая начиналась в восемь, так что утром 19-ого августа я проснулась в шесть. Под нашими окнами по Ленинскому проспекту медленно ползли танки. С 14-ого этажа видно далеко – веренице танков не было конца. Война? Разбудила Крупского, включили телек и радио, перетерпели Чайковского, дождались новостей. Банда свинцовых стариков объявила о смене курса, вот так просто взяла и отменила всякую живую жизнь. Моя первая мысль - родители завтра же заберут меня в Германию. Это конец. Дерзкий побег в свободную Россию и большая любовь и наши планы, всему конец. Крупский повторяет идиотское «не может быть», потом замолкает и тупо пялится в окно на танки. Я мечусь по квартире, не понимаю, надо ли теперь на работу. И вот Крупский делает спасительно заявление – по его опыту, утром и днем все равно ничего важного произойти не может, нормальные люди начинают соображать только к вечеру. Надо ждать вечера. Смех смехом, но я поверила, успокоилась и решила на работу таки ехать. Провожая меня до лифта, Крупский непривычно серьезным тоном пообещал, что не даст родителям увезти меня из страны, если что, спрячет в секретной дедушкиной квартире в Новогиреево, о которой вообще никто не знает. Я попробовала похихикать, что это звучит вполне себе, как предложение. Он моего нервного веселья не поддержал, велел возвращаться побыстрее.

Смена у Гайдая не задалась. Группа сидела по машинам - слушали «Эхо Москвы», громко спорили, пили неизвестно откуда в такую рань взявшуюся водку. Меня пустил к себе в машину артист Андрей Мягков, он не пил и говорил тихо, все больше о сталинских репрессиях и лагерях. Ему не было страшно, ему было грустно. Мою Келли трясло, она рвалась в посольство и срочно звонить мужу. Телефона на площадке не было, и бедную американку повезли в гостиницу.

Дома Крупский ходил туда-сюда с телефонной трубкой. В принципе это была привычная картина. Он вообще часами «висел на телефоне», вечно кому-то что-то объяснял, доказывал. Только обычно он ходил по дому в шортах, лето как никак, а тут брюки, рубашка, даже туфли. Готов был идти к Белому дому, ждал меня. Весь день он провел, убеждая выйти тех, кто «да ну нах», успокаивая тех, кто в истерике, договариваясь найтись с теми, кто уже идет, как отец родной напоминал одним потеплее одеться, другим прихватить коньяк. А идти-то было страшно. Даже ему.

Потом после провала путча многие говорили, что с самого начала верили в быструю победу над стариками из телевизора. Мы с Крупским не верили. Мы родились и выросли в стране под названием СССР, где старики из телевизора были хозяевами, у них все получалось. Мы вполне допускали, что у них и сейчас получится, что это наша последняя ночь в живой стране, что завтра снова наступит зима. Но как же не хотелось сдаться им без боя, молча вернуться в норы и бухать вспоминая «оттепель конца 80-х». Именно такой «не молодежный» упаднический разговор мы вели по дороге к Белому дому.

Дальше было хуже. Мы только подходили, Крупский уже переменился в лице, заговорил другим голосом. Он издалека поймал то зверское напряжение, которое исходило от собравшихся, мрачно встал рядом с незнакомыми мужиками, и больше ничего, ни появление друзей, ни испуганная замерзшая я, ни коньяк «Юбилейный», ничего не могло его переключить. Это была страшная ночь. На рассвете мы возвращались в полном молчании.

Дома разрывался телефон, родители в ужасе. Врать и отпираться не имело смысла – новости, кажется СNN или Euronews, всю ночь повторяли сюжет с крупным планом Крупского в первых рядах оцепления. Мы посмеялись. Он бросился пересказывать друзьям, мол, с такой цыганской рожей в толпе не затеряешься, «спалил» Алину перед родителями, не быть мне разведчиком. Ожил, «разморозился» минут на пятнадцать. Даже показал мне совсем новый текст, вчерашний, безрадостный и жуткий, кажется «Война». Дальше новости на «Эхе Москвы» и снова обзвон - убеждать, стыдить, настаивать, снова про теплые куртки, сигареты, коньяк. Помню, я намекнула, что он слишком давит на людей, забыл про свободу выбора, предложила не так активно «работать Че Геварой». Получила ответ «Чем больше нас тем меньше их!», причем адски серьезно. Мы чуть не поссорились. За сутки я не успела привыкнуть, что он может быть так сосредоточен, даже зол, что ирония и легкость отключаются в секунду. Кстати, он больше ни разу таким и не был. С момента знакомства мы много говорили о политике, об истории двадцатого века, о сталинизме, о провале проекта «СССР». Его это интересовало. Но поверить, что передо мной настоящий боец и патриот, ой, мама дорогая, трудно, честное слово. Оставшиеся два дня до наступления полной ясности с путчем шутить и спорить я больше не пробовала, от греха подальше. Хорошо помню, как жестко Крупский послал парня, стоящего рядом в оцеплении, такого же «баррикадника», за попытку иронично подбодрить известного музыканта «а чо? вам рокерам, один фиг, вернетесь в подполье, как при совке, будете героями». Музыкант Анатолий Крупнов совсем не хотел назад в подвалы, пусть трижды героем, вот чо. Он хотел видеть свою страну частью большого свободного мира и делал для этого все возможное.

Через год или два, точно не помню, в день концерта «Рок на баррикадах», после выступления «Обелиска», мы сидели на траве рядом с Белым домом, вспоминали с каким-то журналистом события августа 91-ого. Крупский признался, как его раздражают разговоры о романтике революции, о бешенном драйве тех трех дней. Лично он помнит только гнев, страх за близких и острое желание сопротивляться без особой веры в успех. Вот так мрачно и серьезно, никакого рок-н-ролла. И это наш Крупский, который больше всего на свете любил сцену, себя на сцене, и всякое событие с готовностью превращал в площадку для собственного «звездного выхода».

Повторяю, таким как в эти три дня августа 91-ого я его больше никогда не видела. Наверное и хорошо.

https://vk.com/godkrupnova
взято тут

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора Наконец-то уходит жара. Август вступает в права последнего месяца лета. Народ возвращается из отпусков, дети и молодежь готовятся к учебе, музыканты проверяют инструменты после «мертвого сезона», граждане ждут каких-то событий, и события не заставляют себя ждать....

А мы продолжаем вспоминать август 1992-го. Как вы помните, Крупнов и Ко. вернулись из «отпуска» в Абхазии почти не отдохнувшими, да еще и заболевшими. А в Москве готовились отмечать первую годовщину путча и победы демократических сил над старым советским режимом. Давайте обратимся к воспоминаниям Евгения Левковского (Eugene Levkovsky​), одного из организаторов того самого, памятного концерта «Рок На Баррикадах» 1992:
«... 19 августа 1991 года. В ночь с 18-го на 19-е мы со моей группой Гелиос работали в студии «Ника» в старом здании Москонцерта у трех вокзалов. Утром в студию приехал автор-исполнитель Ефрем Амирамов и звукорежиссер дневной смены. От них мы узнали, что в стране объявлено чрезвычайное положение и власть захватила ГКЧП. Они даже пошутили, что больше нам записывать рок музыку не придется! Хороши шуточки! ... В город в полном составе входили Кантемировская и Таманская дивизии. У Ефрема был личный водитель такси и он предложил мне и вокалисту Гелиоса Сергею Дубинкину поехать к Белому Дому (тогда это было здание Верховного Совета РСФСР, а теперь это Дом Правительства). Когда мы туда подъехали, у Белого Дома уже шел митинг. В тот момент на трибуне перед огромной толпой выступал Эдуард Шеварднадзе. Он и другие выступающие призывали народ не расходиться, а оставаться, строить баррикады и организовываться в отряды-десятины и вставать кольцом. Мы поняли, что все очень серьезно, но не были уверены, что делать. Совесть подсказывала, что надо присоединиться к защитникам, но тогда надо было сразу там и оставаться. Тогда Ефрем предложил, что мы должны устроить там концерт или что-то в этом роде – мы же музыканты! Это была, конечно, сумасшедшая идея, но кто в тот момент мог рассуждать здраво?
... Я позвонил Руслану (Руслан Мирошник, генеральный директор компании Russ Line ("Русская Линия"). В то время он базировался с в Зеленом Театре Парка им Горького, в Центре Стаса Намина), в Зеленый Театр. Он был на месте и, как я и ожидал, сразу же поддержал идею концерта на баррикадах.
... Год спустя мы с Русланом решили отметить это событие большим концертом, который запланировали на 22-е августа. Проведение концерта такого масштаба требовало больших затрат, спонсоров, и серьезную организацию и я обратился за помощью к Борису Зосимову, владельцу фирмы Biz Enterprises, с которым я был хорошо знаком. Борис Зосимов был одним из крупнейших фигур в российском шоу-бизнесе. Он проводил стадионные концерты Монстры Рока, привозил в Россию рок-звезд мировой величины. Борис сначала предложил провести акцию на Красной Площади, поскольку он вел переговоры с Полом Маккартни, Глорией Эстефан, и Джеймсом Брауном, но разрешения на Красную Площадь нам тогда не дали, и пришлось «пробивать» лестницу у Белого Дома, что, собственно было логично, но от зарубежных звезд пришлось отказаться, так как они требовали Красную Площадь. Никак не меньше. Поэтому мы решили, что выступать будут лучшие российские рок-группы.
Концерт Рок На Баррикадах 1992, который длился больше 12 часов, получился действительно грандиозным! На большой сцене перед 20000-ной толпой, выступили группы «Гелиос», «Тризна», «Э.С.Т.», «Мастер», и, конечно, «Черный Обелиск». Всего 11 рок-групп.».

Полный текст воспоминаний Евгения Левковского и других коллег и друзей Анатолия Крупнова можно будет почитать в книге "Я Остаюсь", готовящейся к изданию в скором будущем.

От себя добавим: Анатолий Крупнов отыграл свой сет с температурой под 40! Сказался долгий путь из Абхазии, на военном корабле и самолете. Этим Толя снова доказал, что дело музыки для него было всегда важнее личных дел, и даже собственного здоровья.

Всем Мира и Здоровья!




Чёрный Обелиск - Выступление на фестивале ''Рок На Баррикадах'' (22.08.1992)
01. Город В Огне
02. Стена

https://vk.com/godkrupnova
взято тут

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора
Как правило, вся наша Страна замирает в августе. Замирает после жарких июльских деньков, в ожидании чего-то неизвестного, опасного или неприятного, то путча, то громких отставок, то катастроф каких-нибудь. Так, увы, сложилось исторически, за последние пару десятилетий.
Именно в августе 1992-го два друга, брата и коллеги, Анатолий Крупнов и Алексей «Цов» Иванцов, собрали свои вещи, жен и детей – и поехали отдыхать. Причем, как и водится в августе, поддавшись всеобщему «расслабону» - поехали они в Абхазию. Туда, где начиналась война....

Из воспоминаний Алексея Иванцова (Алексей Цов Иванцов):

«Мы поехали большой компанией отдыхать под Пицунду. И дней через пять после начала нашего отдыха началась война между Абхазией и Грузией. Хотя реальные боевые действия не шли или пока не шли. Однажды утром, после ночного традиционного загула, мы с Толей, прикрывшись благим желанием заранее занять лежаки, пошли на море, прихватив с собой пару бутылочек сухого вина, пока все завтракали в столовой....
... Слышим за спиной странное бряцанье. Мы оглядываемся и видим 5 абхазцев, сидящих на корточках, на коленях у всех автоматы. Сидим дальше, дохлёбывая вино, каждый из своей бутылки, но как-то уже без удовольствия. И тут один из детей гор встает и подсаживается к Крупнову на корточки рядом, кладя автомат на колени, с вопросом: "Слюшяй! Ми за тобой третий день наблюдаем и всё думаем, кто ты. Спортсмен али ненормальный?" Мы переглянулись между собой, и я в первый раз в жизни увидел по лицу Толика, что он не знает, что отвечать. Набрав воздуха, он тихим голосом ответил, как-то по-детски: "Да нет... Я просто музыкант..."

... К сожалению, бои дошли и до нас: с той и с другой стороны ущелья стали отчетливо слышны раскаты войны. Через 3 дня на рейде встали российские военные корабли. За нами прислали шлюпки, и мы оказались на палубе военного госпиталя. На нем уже были люди, снятые с побережий Сухума, Эшер и т.д. Испуганные лица, люди, спящие прямо на палубе.
Толя заметно погрустнел. Взяв бутылку коньяка, он пошел в народ, чтобы как-то поддержать уставших и напуганных. Так мы добрались до Сочи. Там, спустя сутки, за беженцами, (или бывшими отдыхающими), прислали военные транспортные самолеты ИЛ-76.
Так мы и вернулись в Москву, фактически не отдохнув... »

Полная версия воспоминаний Алексея Иванцова и многих-многих друзей и коллег Анатолия Крупнова будет доступна в готовящейся к выходу книге «Я Остаюсь».

https://vk.com/godkrupnova
взято тут

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора
Алекса́ндр Петлю́ра. Отрывок из воспоминаний

Впервые я увидел Толика на концерте в ДК Горбунова, в 1986 где я оформлял рок-фестиваль. Он вышел на сцену со скрипочкой в руках и сладенько-провакационно, но профессионально начал на ней играть. В какой то момент он прервал пиликанье и медленно положил её на пол. Достал из за спины гитару, встал, широко расставив ноги, было ощущение что у него в руках пулемёт, и пошёл драйв. Потом закулисное знакомство: бухло, обоюдные комплименты, Толе очень понравилось моё оформление сцены, а мне он на сцене, мы закорефанелись.
Второй раз мы встретились осенью этого же года на день рождении Рок-лаборатории,который проходил в пионерском лагере под Москвой. Как сейчас помню, все расселись по автобусам, у каждого с собой было на два дня. На утро в пионерском лагере: были выпиты двухдневные запасы, сожжён бильярд, обоссаны углы, появились нецензурные надписи на стенах, меня с Петей Мамоновым нашли в душе, полуживого.
Потом поход в соседнюю деревню, драка с местными пацанами, похмелье, футбол,"металл" против "новой волны". Мы выиграли, но в бою я вывихнул плечо Толяну. Праздник прошёл, но дружба только крепла. Шло время, я организовал арт-коммуну, он приходил ко мне с Машей, потом с Машей и сыном, потом Маша с сыном, Крупнова не стало...
Последний раз я виделся с ним на квартире, где он жил с Алиной. В этот день была хорошая компания: Костя Кинчев, Гарик Сукачёв, ты был ?...( имеется ввиду Юрасов А.) остальных не помню. Он пригласил меня в спальню и начал откровенничать как его заебало всё: раздвижной шкаф, большая пиздатая кровать, модная кухня, и вдруг он взял в руки старые плоскогубцы, гитару и начал ними крутить колки, посмотрел на меня и сказал: всё что осталось у меня от прошлого?! Это было за несколько месяцев до того дня ......

https://vk.com/godkrupnova
взято тут

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора "...Однажды Толя рассказал, что был на прослушивании одной команды в составе жюри Рок-лаборатории, которая ему показалась просто невероятно энергетичной, харизматичной. Сами же музыканты вид имели потрясающий – стройные парни с огромными развевающимися хаерами. Когда я их сам увидел с гитарами типа "Урал" и выкованными струнами, то буквально обалдел. Настолько это звучало и выглядело неистово и охрененно! Перед ними нельзя было устоять. Все верно, это были Э.С.Т. – Электро-Cудорожная Терапия и ее лидер Жан Сагадеев – сынок профессора востоковедения, очень уважаемого, интеллигентного человека – Артура Сагадеева.
Возьми, например, Тилля Линдеманна из Rammstein. Он же брутальный зверь, но зверь одухотворенный, в нем есть и что-то доброе, что-то детское, что-то очень чувствительное, но при этом адская сила и харизма. Вот то же самое было и в Толе Крупнове, то же самое было и в Жане Сагадееве. Это и интеллигентность, и какая-то доброта, но при этом неистовая сила! Это то, что делает рок-звезд по-настоящему большими, популярными, востребованными и желанными."
( фрагмент интервью Алексей Певчев Певчева с главой компании T.C.I.
« Великое рок-н-ролльное хулиганство Эдуарда Ратникова: схема и анархия»
http://www.m24.ru/articles/103658 )
Ну а история создания этой песни, думаю всем известна...
"Проклятая Алиса"
( слова и музыка Ж.Сагадеев)
Ты так легко вошла
В наш тесный теплый круг
Ха ! ...ты не ушла
Из наших цепких рук
ПРИПЕВ:
Теперь нам больно за себя
И неприятно писать
Мы не забудем никогда
Тебя, проклятая Алиса
Ты сообщала нам
Какую-то фигню
Ты отдавалась нам
По 300 раз на дню
Ты унесла с собой журнал
50 рублей и свитер
А впоследствии я узнал
Тебя ведь звали Рита
ПРИПЕВ:
Теперь нам больно за себя
И неприятно писать
Мы не забудем никогда
Тебя, проклятая Алиса
Ты уронила наш престиж
Известных гитаристов
Мы не забудем никогда
Тебя, ПРОКЛЯТАЯ АЛИСА
Э.С.Т. -28.09.1991 "МОНСТРЫ РОКА В ТУШИНО"







https://vk.com/godkrupnova
взято тут

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора


Анатолий Крупнов и Коррозия Металла на отдыхе
(Фрагмент программы ''Железный Марш 1'').

В кадре - Анатолий Крупнов и его интервьюер - Александр "Ящер" Бондаренко - по своему основному "профилю" - ударник группы Коррозия Металла, близко друживший с Анатолием в начале 90-х годов,...

а так же фрагмент выступления Анатолия Крупнова и его группы Чёрный Обелиск с песней "Стена" в Лужниках, в рамках тура с группами Мастер, Шах, Э.С.Т. и Sepultura "Монстры рока по руинам империи зла" (1992 год).

На сцене:
Анатолий Крупнов - бас-гитара, голос;
Юрий Алексеев - гитара;
Егор Жирнов - гитара;
Владимир Ермаков - барабаны.

https://www.facebook.com/godkrupnova/videos/101498612

РАИСА ПОЛЕЙКО - БАЙКИ КРУПСКОГО!
"ПОЕЗД НА АЛУШТУ И ОБРАТНЫЙ САМОЛЁТ..."
(отрывок из воспоминаний).

....Мы не были фанатами «ЧО». Мы были фанатами Толика!
Бывало он рассказывал нам смешные истории. Одна из них нереально смешная. Я попробую её пересказать, хотя боюсь, что так смешно, как у него, не получится.

Толик поссорился с Алиной и ушел из дома в шортах с зубной щеткой и 100$ в кармане. Поехал к другу – Косте Савченко. Костя Савченко в это время собирался в Крым, потусить в лагере МЭИ «Алушта». Для тех, кто не знает, - в этом лагере частенько собираются музыканты просто отдохнуть и поиграть для студентов. Костя предложил ехать в Крым вместе, купил билеты, и через пару часов они уже были в вагоне с обкуренным проводником. Кто ездил летом в 90-е годы в поездах «Москва-Симферополь», представляет себе, что это такое. Босх отдыхает!

В соседнем вагоне оказалась выехавшая на отдых группа «Коррозия Металла» во главе с Пауком. Ночь в их компании прошла в формате «Трэш, угар и рок-н-ролл в одном вагоне». Проснулись Толик с Костей все-таки на своих местах. Потому что поезд остановился. То ли у Кости, то ли у Толика началась паника, что это уже Симферополь! Они побежали к выходу. На ступеньках сидел невменяемый проводник, который на вопрос «Это Симферополь?» утвердительно качнул головой. Они покинули вагон, счастливые, что успели. Поезд отправляется. Выясняется, что это не Симферополь, а что-то другое! На этой станции им посоветовали доехать до Симферополя на электричке, что они и сделали. Оказалось, что по какой-то причине электричка прибыла в Симферополь на пару минут раньше их поезда.

Толик рассказал: «Мы выходим из электрички, стоим на перроне, думаем, куда теперь идти. И тут прибывает наш поезд. Надо было видеть непонимание и мистический ужас на лицах нашего проводника и всей «Коррозии Металла»! Всю ночь вместе пили-курили-гульбасили, и вот они в вагоне, а мы уже приехали!».

Время в лагере прошло весело и беззаботно, пришла пора возвращаться. Костя сказал, что у него нет времени на поезд, и надо лететь самолетом. Толик напомнил, что у него с собой нет паспорта. Костя сказал, что у него с собой два – российский и заграничный. Он купил 2 билета. Перед регистрацией вручил Толику один из паспортов и сказал, что сам пойдет в начале толпы, а Толик пусть идет в конце. Но Толик после бурных проводов в лагере - в одиночестве чувствовал себя неуверенно и потихоньку пристроился сразу за Костей. И вновь нужно было видеть лицо человека, который регистрировал подряд два Савченко Константина Евгеньевича!

Прилетев в Москву, Костя помчался по делам, а Толик остался на том же месте, в тех же шортах с зубной щеткой и 100$ в кармане...
Толик говорил: «Я шел пешком по той же улице, в тех же шортах с зубной щеткой и 100$ в кармане и...».

Дальше он произнес что-то очень философское, но мы так хохотали, что не запомнили… Всегда кажется, что впереди еще много времени, что все еще повторится и запомнится…

Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора Олег Фигурин. Отрывок из воспоминаний.

Эта единственная фотография, которой просто хочу поделиться....
Я тогда работал в звуковой компании Live Sound, у Юрия Соколова. Учился в МАИ. В то же самое время одно из помещений в ДК было отведено для репетиций "Неприкасаемых" и ЧО. К нам достаточно часто приходил Саша Юрасов. Толю Крупнова видел пару раз, но мельком.И как-то случилось, что мы ставили звук на празднике "Комсомольской Правды", который проходил на стадионе Динамо. Перед концертом удалось посидеть и пообщаться с ребятами из группы "Мастер"( тоже часто играли в МАИ на концертах) и с Толей Крупновым. Потом пришло время их выступления, и мы разошлись по своим делам. А после выступления ЧО Крупнов был настолько в хорошем настроении, что несмотря на усталость, устроил небольшую фотосессию... Вот оттуда этот единственный кадр..... Делюсь.


Друзья! Мы благодарны всем кто продолжает высылать нам фотографии и делиться интересными воспоминаниями связанными с Анатолием Крупновым. Мы напоминаем всем, что наиболее интересные из них войдут в книгу об Анатолии Крупнове, работа над которой продолжается.
https://vk.com/godkrupnova
взято тут