Юрий Владимирович Никулин
18 декабря 1921 — 21 августа 1997
Зенитчик Юрий Никулин (2 слева в 1-м ряду) во время войны, 1944 год
Старший сержант. Участник Финской и Великой Отечественной войн, защитник Ленинграда. Награжден медалями «За отвагу», «За оборону Ленинграда» и «За победу над Германией».
Уже с первых дней войны батарея Никулина открыла огонь по фашистским самолетам, которые прорывались к Ленинграду, закидывали Финский залив глубинными минами. В составе зенитной батареи Никулин воевал до весны 1943 года, дослужился до звания старшего сержанта. Затем он дважды побывал в госпитале – после воспаления легких и после контузии. После выздоровления его направили в 72-й отдельный зенитный дивизион под Колпином.
О годах войны Юрий Владимирович вспоминал: «Не могу сказать, что я отношусь к храбрым людям. Нет, мне бывало страшно. Все дело в том, как тот страх проявляется. С одними случались истерики — они плакали, кричали, убегали. Другие переносили внешне спокойно... Но первого убитого при мне человека невозможно забыть. Мы сидели на огневой позиции и ели из котелков. Вдруг рядом с нашим орудием разорвался снаряд, и заряжающему осколком оторвало голову. Сидит человек с ложкой в руках, пар идет из котелка, а верхняя часть головы срезана, как бритвой, начисто...»
Победу Никулин встретил в Прибалтике. Однако домой попал не скоро. Демобилизацию проводили в несколько этапов, и до него очередь дошла только через год после окончания войны. Он уволился из армии 18 мая 1946 года.
Анатолий Дмитриевич Папанов
31 октября 1922 — 7 августа 1987
Старший сержант, командир взвода зенитной артиллерии.
Когда началась война Анатолий Папанов ушел на фронт, где был тяжело ранен в ногу на Юго-западном фронте. После чего он был демобилизован и осенью 1942 года, после долгих скитаний по госпиталям, прибыл инвалидом третьей группы домой, в Москву к родителям.
Награжден орденами Отечественной войны I и II степеней.
Евгений Семёнович Матвеев
8 марта 1922 года - 1 июня 2003 года
С началом Великой Отечественной войны копал окопы и сооружал укрепления вокруг города. Был направлен на учёбу в Тюменское пехотное училище. По окончании училища проходил в нём службу в качестве преподавателя. Неоднократно подавал рапорты об отправке на фронт, которые не были удовлетворены. Демобилизован в 1946 году.
Алексей Макарович Смирнов
28 февраля 1920 года - 7 мая 1979 года
Макарыч в фильме «В бой идут одни „старики“»
Гвардии старший сержант Смирнов с трофейным пулёметом MG 42 — фотография из фронтового альбома Алексея Смирнова
Разведчик, командир огневого взвода 3-й артиллерийской батареи 169-го Краснознаменного минометного полка 3-й артиллерийской Житомирской Краснознаменной ордена Ленина дивизии прорыва РГК. Награжден орденами Славы II и III степени, орденом Красной Звезды, медали «За отвагу» и «За боевые заслуги».
С началом Великой Отечественной войны Смирнов добровольцем отправился на фронт. В действующей армии Смирнов служил на должности химинструктора, а затем — командира огневого взвода 3-й артиллерийской батареи 169-го Краснознамённого миномётного полка 3-й артиллерийской Житомирской Краснознамённой ордена Ленина дивизии прорыва РГК. В составе своего подразделения Алексей Смирнов принимал участие в боях на Западном, Брянском, 1-м Украинском и 2-м Белорусском фронтах ходил в разведку и неоднократно отправлялся в тыл врага. В наградном листе от 22 июля 1943 года на медаль «За отвагу» указано, что он лично уничтожил трёх гитлеровцев автоматным огнём, будучи в разведке; заменив выбывшего из строя командира миномёта, вёл интенсивный огонь, благодаря чему рассеял до двух взводов пехоты противника.
Во время прорыва немецкой обороны в районе деревни Онацковцы 4 марта 1944 года Смирнов со своим взводом уничтожил миномётную батарею, станковый пулемёт и до 30 солдат противника. Отбив Онацковцы, взвод продвинулся вперёд и 9 марта овладел городом Староконстантинов. В том бою старший сержант Смирнов со взводом уничтожили 2 станковых пулемёта, 75-мм орудие и 35 пехотинцев противника. За мужество, проявленное в этих боях, Смирнов был представлен к ордену Отечественной войны I степени, но был награждён менее значимым орденом Красной Звезды.
20 июля 1944 года в районе высоты 283.0 противник бросил в атаку до 40 бойцов. Смирнов бросился в бой с личным оружием, воодушевляя товарищей, тем самым отбив атаку. В том бою немцы потеряли 17 солдат, а Смирнов лично взял в плен семь человек. Через неделю, в районе деревни Журавка, выбирая новые огневые позиции, Смирнов и трое его однополчан столкнулись с группой противника из 16 человек. Немцы попытались взять советских солдат в плен, но те дали отпор, уничтожив 9 и взяв в плен пятерых. За личное мужество в этих боях Смирнов был удостоен ордена Славы III степени.
В ходе Висло-Одерской операции 17 января 1945 года батарея Смирнова попала в засаду в районе деревни Посташевице. Смирнов с тремя красноармейцами атаковал немцев. Алексей Макарович лично уничтожил троих и взял в плен двоих солдат противника, открыв путь к дальнейшему продвижению. 22 января 1945 года, во время форсирования реки Одер, Смирнов с расчётом переправили на себе миномёт. Закрепившись на левом берегу, уничтожили две пулемётные точки и до 20 солдат противника. В результате 36-й гвардейский стрелковый полк сумел удержать и расширить плацдарм в районе деревни Эйхенрид, а Смирнов был награждён орденом Славы II степени.
Примечательно, что при своих заслугах Смирнов также руководил в полку художественной самодеятельностью: только в мае, июне, июле 1944 года Смирнов организовал 10 концертов перед аудиторией общей численностью в 6500 красноармейцев. Участвуя в смотрах красноармейской художественной самодеятельности, как в 1943-м, так и в 1944-м годах, самодеятельность полка, где служил Смирнов, заняла первое место среди частей дивизии. Алексей Макарович в этот же период представлялся к ордену Красной Звезды, но вместо этого был награждён менее значимой медалью «За боевые заслуги».
Завершить войну в Берлине гвардии старшине Смирнову не удалось: во время одного из боёв он был сильно контужен и после лечения в госпитале был комиссован.
Николай Николаевич Трофимов
21 января 1920 года - 7 ноября 2005 года
В годы Великой Отечественной войны служил в рядах Военно-Морского Флота.
Награжден орденом Отечественной войны II степени, орденом Красной Звезды,
медалью «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией».
Элина Авраамовна Быстрицкая
4 апреля 1928
Когда началась война, Элине было 13 лет. Девочке пришлось забыть о развлечениях и работать медсестрой в госпитале города Нежин. Родители хотели, чтобы Элина пошла по стопам отца и стала врачом, поэтому в конце 1944 года Быстрицкая поступила в медицинский техникум Нежина и закончила его в 1947-м, получив диплом по специальности "акушер-гинеколог".
Награждена орденом Отечественной войны II степени, медалью «За победу над Германией».
Иннокентий Михайлович Смоктуновский
28 марта 1925 года – 4 августа 1994 года
Когда отец ушёл на фронт, Смоктуновскому пришлось помогать семье: он учился в фельдшерско-акушерском училище, затем перешёл на курсы киномехаников, по окончании которых, в 1942 году, работал в размещённой в Красноярске воинской части и госпитале при ней. В том же году он поступил статистом в Красноярский драматический театр; много лет спустя актёр признался в одном из своих интервью, что научился подделывать театральные билеты: покупать билеты каждый день не было никакой возможности, а жить без театра он уже не мог.
В январе 1943 года Смоктуновский был направлен в Киевское пехотное училище, находившееся в то время в Ачинске. После окончания училища, в августе, он был отправлен на фронт, на пополнение 75-й гвардейской стрелковой дивизии.
В составе 212-го гвардейского полка этой дивизии он участвовал в боях на Курской дуге, в форсировании Днепра, в операции по освобождению Киева. За то, что под огнём противника вброд через Днепр доставлял боевые донесения в штаб 75-й дивизии, был награждён первой медалью «За отвагу». Но эту медаль Смоктуновский получит лишь через 49 лет, на сцене Художественного театра, после спектакля «Кабала святош».
В декабре 1943 года под Киевом Смоктуновский попал в плен, месяц провёл в лагерях для военнопленных в Житомире, Шепетовке, Бердичеве. 7 января 1944 года бежал из плена, и в течение месяца его укрывала в своём доме бесстрашная украинская семья. «Может быть, именно здесь, — напишет позже Раиса Беньяш, — где с риском для собственной жизни люди вернули жизнь обессилевшему солдату, впервые узнал Смоктуновский реальную цену человечности». Связь с членами этой семьи Смоктуновский сохранял до конца жизни[19]. В том же доме он познакомился с заместителем командира партизанского отряда Каменец-Подольского соединения, в который и вступил в феврале 1944 года. В мае партизанский отряд объединился с 318-м гвардейским стрелковым полком 102-й гвардейской стрелковой дивизии[20]; с этим полком, в должности командира отделения роты автоматчиков, младший сержант Смоктунович принимал участие в боях за освобождение Варшавы, был награждён второй медалью «За отвагу» и закончил войну в Гревесмюлене.
Зиновий Ефимович Гердт
21 сентября 1916 года – 18 ноября 1996 года
Старший лейтенант саперной роты.
В июне 1941 года Зиновий Гердт ушёл добровольцем на фронт. В декабре 1941 года окончил специальные краткосрочные сборы в Московском военно-инженерном училище и был направлен на Калининский, затем — на Воронежский фронт. Проходил службу в должности начальника инженерной службы 81-го гвардейского стрелкового полка 25-й гвардейской стрелковой дивизии. Гвардии старший лейтенант. 12 февраля 1943 года, на подступах к Харькову, при разминировании минных полей противника для прохода советских танков, был тяжело ранен в ногу осколком танкового снаряда.
После одиннадцати операций, самые важные из которых выполняла ведущий хирург Боткинской больницы Ксения Максимилиановна Винцентини (жена конструктора Сергея Королёва), Гердту сохранили повреждённую ногу, которая с тех пор была на 8 сантиметров короче здоровой и вынуждала артиста сильно прихрамывать. Инвалид Отечественной войны III группы.
Награжден орденом Красной Звезды.
Николай Александрович Боярский
10 декабря 1922 года - 7 октября 1988 года
Уходя в июне 1941 года на фронт, студент первого курса Николай Боярский думал, что к осени уже вернётся и продолжит учебу. Он даже не успел признаться в любви своей однокурснице Лиде Штыкан, в которую были влюблены почти все юноши института. С её фотографией в кармане гимнастёрки многие уходили на войну. Победу Николай Боярский встретил в Кёнигсберге - всю Европу прошагал с пехотой, был награждён медалями, двумя орденами Славы и орденом Красной Звезды. «Хороший ты солдат, Боярский, - говорили его командиры, - да жаль, что сын врага народа. И в звании тебя не повысить, и лишний раз к награде не представить». Смерть не раз смотрела ему в глаза, а однажды пуля прошла в пяти сантиметрах от сердца. В Ростове попал в плен. Спасла его простая русская женщина - когда колонну военнопленных гнали по улице, по бокам которой стояли местные жители, один из конвоиров отвлекся, и эта женщина выдернула из толпы первого попавшегося пленного. Им оказался Николай Боярский. На него тут же накинули гражданское пальто, а потом несколько месяцев прятали в доме матери этой женщины. Позднее все остальные военнопленные были расстреляны на городской площади. «Я сражался за Родину и за Лиду», - скажет потом Николай Александрович. Сохранилось много стихотворений, написанных им в блокнотах и тетрадках в те военные годы:
...Зажигая ненависти жало,
В смертный бой ведёт меня любовь,
Чтоб горела в пламени кинжала
Бешеная вражеская кровь...
Павел Борисович Луспекаев
20 апреля 1927 года - 17 апреля 1970 года
Попал в один из партизанских отрядов, неоднократно участвовал в боевых операциях в составе партизанской разведгруппы («опергруппа 00134»). Во время одного из боёв Павла тяжело ранило в руку разрывной пулей, раздробило локтевой сустав. Его отправили в саратовский военный госпиталь, где срочно начали готовить к ампутации руки. Каким-то немыслимым усилием воли Паша выплыл из беспамятства и не позволил хирургу дотронуться до своей руки, пока тот не поклялся попробовать обойтись без ампутации. Руку удалось спасти. После выздоровления П. Луспекаев был определён на службу в штаб партизанского движения 3-го Украинского фронта. Однажды в ходе одного из разведрейдов будущий актер был вынужден лежать в снегу четыре часа, из-за чего получил серьезное обморожение ног. В 1944 году, демобилизовавшись из армии, Павел переехал в Ворошиловград (ныне Луганск). Начиная с 1962 года, когда эта травма (обморожение ног) дала о себе знать, каждая последующая роль Луспекаева была серьезным преодолением. Актер мужественно пережил ампутацию обоих стоп и преодолел наркотическую зависимость, полученную в результате приема обезболивающих медикаментов.
Антонина Михайловна Максимова
7 ноября 1916 года - 4 октября 1986 года
Антонина Максимова - "Баллада о солдате"
В начале Великой Отечественной войны Максимова ушла на фронт, служила в качестве радистки до 1943 года.
Затем была зачислена в состав 1-го фронтового театра ВТО, где участвовала в спектаклях «Жди меня» (Лиза), «Фрол Скобелев» (Варя) и «Укрощение укротителя» (Мария).
Николай Григорьевич Гринько
22 мая 1920 года – 10 апреля 1989 года
фильм "Иваново детство"
фильм-сказка "Золотой ключик"
На фронте Гринько служил стрелком-радистом на бомбардировщиках дальнего действия (АДД ВВС СССР, главного маршала авиации Голованова) и был комсоргом полка. Гвардии старшина. За активное участие в художественной самодеятельности и комсомольскую работу награждён медалью «За боевые заслуги» (приказ от 07.11.1944 года № 011/н по 8-й гвардейской авиационной Орловской дивизии дальнего действия). Член ВКП(б) с 1943 года.
Сергей Федорович Бондарчук
25 сентября 1920 — 20 октября 1994
В 1941-1942 годах Сергей Бондарчук служил актёром в театре Красной армии в городе Грозный, а в 1942 году ушёл на фронт.
Участвовал в обороне Северного Кавказа. А после войны еще год служил в частях Московского гарнизона.
Награжден орденом Отечественной войны II степени.
Георгий Александрович Юматов
11 марта 1926 года - 4 октября 1997 года
В 1941 году Юматов попал в военно-морскую школу, но вскоре началась война. Юматов очень хотел попасть на фронт, и через год ему это удалось. Первоначально он был юнгой, потом стал рулевым-сигнальшиком на бронекатерах Азовской, а затем Дунайской флотилий, принимал участие в Мало-земельском, Евпаторийском десантах, в штурме Измаила, во взятии Бухареста, Будапешта и Вены. Во время штурма Вены Юматов участвовал в рукопашной схватке за знаменитый Имперский мост. В этом бою погибло много русских солдат, однако Юматов остался жив, и был за этот штурм награждён матросской медалью Ушакова на цепях.
За годы войны Юматов мог много раз погибнуть, но ему везло. В одном из боёв корабельная дворняга, пригретая Юматовым, испугавшись обстрела, прыгнула за борт, он бросился за ней, и в этот момент в торпедный катер прямой наводкой попал вражеский снаряд. Почти вся команда погибла, а Юматов вместе с дворнягой остались живы. Всего за три года войны он несколько раз был ранен, контужен, дважды тонул и обморозил руки.
В мае 1945 года Юматов вернулся в Москву, преисполненный самых радужных надежд. Впереди 19-летнего фронтовика ждала мирная жизнь и надежда на счастливое будущее.
Владимир Леонидович Гуляев
30 октября 1924 года — 3 ноября 1997 года
В ноябре 1943 года самый юный младший лейтенант советской штурмовой авиации Владимир Гуляев отправляется на фронт. Летчик 639 ШАП, который базировался тогда около города Велиж. В ноябре 1943 года началось формирование 335-й штурмовой авиадивизии, в которую вошел полк Гуляева и соседний, 826-й, из их 211-й дивизии. Зимой летчики новоиспеченной дивизии летали редко, в основном на разведку. Гуляеву удалось совершить всего лишь один боевой вылет.
Весной 1944 года в дивизию Гуляева поступил приказ на перевод 639-го полка на 2-й Украинский фронт. Это событие должно было бы обрадовать Володю, ведь начальником агитации и пропаганды 53-й армии на 2-м Украинском воевал его отец. Но он поступил по-гуляевски: упросил командира дивизии не отправлять его на Украину и перевести в соседний, 826-й, штурмовой полк 335-й дивизии. В 1-й эскадрилье этого полка Владимир Гуляев и пройдет все свои фронтовые университеты до самого победного дня — 9 мая 1945 года.
В мае 1944 года 335-я штурмовая дивизия в составе 826-го и 683-го штурмовых авиаполков скрытно перебазировалась на аэродром у Городка на Витебщине. Первые вылеты Гуляева были на штурмовку железнодорожных станций Ловша, Оболь, Горяны на дороге Витебск — Полоцк. Особенно досталось фрицам от ударов Владимира в Оболи. На эту станцию он летал 20 мая, 6, 13 и 23 июня. В полковых документах за 13 июня говорится: "Летая на штурмовку ж.д. станции Оболь в группе из шести Ил-2, сделав 3 захода, несмотря на сильный зенитный огонь противника, т. Гуляев сбросил бомбы в эшелон, наблюдались 3 взрыва с черным дымом, огнем пушек и пулеметов расстреливал живую силу противника. Задание выполнил отлично. Результат штурмовки подтверждается фотоснимком и показаниями истребителей прикрытия". К этому следует добавить, что сама станция прикрывалась четырьмя зенитными батареями да еще двумя на подходе к ней. Это целое море зенитного огня! Гуляев, пренебрегая смертельной опасностью, трижды нырял в это море. И не только остался жив, но и повредил немецкий эшелон. Об этой его снайперской атаке даже написала армейская газета "Советский сокол". Вырезку со статьей Гуляев потом долго с гордостью носил в своем летном планшете.
В мемуарах он описал как–то сценку встречи с коллегами–пилотами:
"Двое из моих попутчиков летают на истребителях, а третий — на пикирующем бомбардировщике Пе–2. Когда выяснилось, что я летаю на "илах", один из истребителей, качнув головой, с чувством произнес: "О–о!" Все участливо смотрели на меня".
Было от чего. Несмотря на бронирование, Ил–2 сбивали чаще других самолетов в 2–3 раза. Из–за особенностей боевого применения: штурмовикам приходилось буквально висеть над вражескими позициями на высоте несколько сот метров — никакая броня не спасала. Порогом считались 25–30 вылетов.
Во время операции "Багратион" 826-й штурмовой полк наносил удары по живой силе и технике противника, двигающейся по дорогам Добрино — Вербали — Шумилино — Бешенковичи, Ловша — Богушевское — Сенно и Ловша — Климово. В составе шестерки штурмовиков ведомым у командира 1-й эскадрильи капитана Попова поднялся в воздух и младший лейтенант Гуляев со своим воздушным стрелком — сержантом Василием Виниченко. Их целью была немецкая колонна на дороге Ловша — Полоцк. Но с воздуха они вдруг увидели, что на станции Оболь стоят под парами целых 5 эшелонов врага! Сквозь плотный частокол зенитного огня к ним прорвались лишь Попов и Гуляев. Но Попова все же сбили, сбили над самой станцией. Вместе с ним погиб и его стрелок старшина Безживотный. Сбросить бомбы на эшелоны и вернуться на свой аэродром целым и невредимым удалось лишь Гуляеву. На станции Оболь потом еще целых два дня бушевал пожар и рвались боеприпасы. Правда, достойной оценки снайперский удар Владимира Гуляева у начальства не получил. В это просто не поверили. Живых свидетелей не было, а у Гуляева это был всего лишь восьмой боевой вылет. Конечно, сказалось и то, что дивизия в этот день впервые понесла столь большие потери: 7 самолетов и 4 экипажа. Тут уж было не до победных реляций перед вышестоящим командованием.
Едва я успел перевести свой самолет в пике, как заметил, что с автомашины, стоящей на дороге, тянутся ко мне зловещие эрликоновские трассы. Доворачиваю самолет и ловлю в прицел точку, откуда рождаются эти извивающиеся огненные щупальца. Нажимаю на гашетки, и, сорвавшись с плоскостей, трассы моих пушек и пулеметов, переплетаясь с вражьими, потоками движутся навстречу друг другу, образуя в небе фантастический, колышущийся огненный мост. Кажется, что трассы, летящие с земли, нацелены в мой прищуренный глаз, которым я ловлю автомашину в перекрестие прицела. Нескончаемыми молниями они сверкают то слева от кабины, то над правой плоскостью, то прямо над головой! Даже не понятно, как еще ни один снаряд не заденет за крыло или кабину? Сжавшись в комок, иду в лобовую атаку. Четыре вражеских ствола бьют по тебе, и ты ведешь свой самолет прямо «в лоб» на эти трассы. И весь вопрос в том, кто в кого раньше попадет! Или они в самолет, или ты в их автомашину с установкой скорострельных пушек. Так продолжается несколько долгих секунд. И вдруг я вижу, как вспыхнула автомашина. И сразу огненный поток захлебнулся, иссяк. Но выпущенные до этого эрликонами снаряды еще летят в меня, они еще могут совершить непоправимое. Однако теперь уже можно отвалить, изменив направление полета. Резко выхожу из пикирования. Последний обрывок трасс пролетает уже ниже моего самолета.Еще один поединок выигран!
Едва я успел вывести свой "Ил" из атаки и перевести его в набор, как самолет швырнуло вправо, а потом он повалился влево. Я дал ручку на вывод из крена, но "Ил" все продолжал валиться на левое крыло. Посмотрел влево и увидел, что на плоскости возле самого центроплана зияет огромнейшая дыра! …А зенитки все стреляют. Но теперь мне уже маневрировать совсем невозможно — и так еле–еле удерживаю самолет в горизонтальном положении. Вражеские снаряды рвутся вокруг. Фашисты, конечно же, видят, что машина здорово подбита. "Сейчас будут добивать". И тут приходит мысль: "Можно маневрировать скоростью!" И я дал форсаж, а через две–три секунды убрал его и прибрал газ. Затем опять дал полный форсаж! И так повторял до тех пор, пока вражеские зенитки не остались далеко позади.
Перелетев на аэродром Бешенковичи, 826-й полк после уничтожения врага в районе Лепель — Чашники принял участие в Полоцкой наступательной операции. Владимир Гуляев со своими товарищами штурмует немецкие колонны и позиции в районе Глубокого, Дуниловичей, Боровухи, Дисны, Бигосово. 28 июня 1944 года он стал участником небезызвестной обороны аэродрома Бешенковичи от прорывавшихся из окружения немцев — редкостного для войны случая, когда Илы стреляли по врагу, стоя на земле. Штурмовики сгоряча расстреляли весь наличный полковой боезапас, и на следующий день, 29 июня боевых вылетов не делали — просто не с чем было. 3 июля громит врага на северо-западной окраине Полоцка, а 4 июля, в день освобождения города, участвует в разгроме немецкой колонны на дороге Дрисса (Верхнедвинск) — Друя. В результате этого сокрушительного удара немцы потеряли 535(!) автомашин и речную баржу. Несмотря на то, что враг нес столь чудовищные потери и отступал, полеты для наших штурмовиков были отнюдь не охотничьей прогулкой. Небо буквально рвали в клочья немецкие зенитки, а в облаках постоянно рыскали "фоккеры" и "мессеры". И всякий раз кому-то из летчиков дивизии не было суждено вернуться на родной аэродром. Сбиты экипажи Акимов — Куркулев, Федоров — Цуканов, Осипов — Кананадзе, Куроедов — Кудрявцев, Маврин — Вдовченко, Матросов — Катков, Шкарпетов — Коргин... Экипажу Гуляев — Виниченко, слава Богу, везло.
А вот в районе Резекне удача от Гуляева отвернулась. Во время атаки артиллерийских позиций его самолет получил тяжелые повреждения, и "илюху" пришлось сажать с остановившимся мотором прямо на лес. Старенький Ил-2 с металлическими крыльями принял страшный удар о деревья на себя, как мог смягчил его и, погибая, все же спас экипаж от верной смерти. Владимира Гуляева в бессознательном состоянии срочно доставили на попутном Ли-2 в Центральный авиационный госпиталь в Москву. В свой полк он вернулся лишь через три с половиной месяца. О тяжелом ранении напоминали шрамы на переносице и подбородке и неутешительное заключение врачей, которое позволяло надеяться на полеты только в легкомоторной авиации. А это, увы, деревянно-полотняные "кукурузники" По-2. Такие были в 335-й дивизии лишь в штабном звене управления. Здесь скрепя сердце на должности пилота По-2 он и продолжил свою службу. Так и летать бы ему на этой "швейной машинке" до самой победы, но не прошло и месяца, как затосковала его штурмовая душа по ставшей родной кабине "илюхи". Стал писать рапорт за рапортом и в конце концов добился повторной медкомиссии, а в марте 1945 года вновь поднял свой любимый Ил-2 в воздух. И в одном из первых боевых вылетов едва не погиб. Архивный документ повествует об этом лаконично и сухо:
"26.3.1945 г. летал на штурмовку автомашин противника в район Бальга. Произведя три захода на цель, он уничтожил три автомашины и создал один очаг пожара. От прямого попадания зенитного снаряда самолет его был поврежден, но благодаря отличной технике пилотирования он привел самолет на свой аэродром и благополучно произвел посадку".
Смерть, опалив его своим страшным жарким дыханием, пронеслась совсем рядом. Но и после этого Гуляев неудержимо рвется в бой, совершая по 2 — 3 боевых вылета в день.
6 апреля целью Гуляева и его товарищей стал город-крепость Кенигсберг (Калининград). Летчикам именно их дивизии была доверена высокая честь сбросить с самолета ультиматум коменданту Кенигсберга генералу Отто
Ляшу. Не выдержав мощи ударов атакующих, цитадель прусского милитаризма пала всего через три дня — 9 апреля. Именно в этот день за мужество, отвагу и совершенные 20 успешных боевых вылетов в небе Восточной
Пруссии Владимир Гуляев был представлен к ордену Отечественной войны I степени.
Всего же Владимир Леонидович за время Великой Отечественной войны совершил 60 боевых вылетов на Ил-2.
А поставить победную точку в войне лейтенанту Владимиру Гуляеву было суждено на... Красной площади в Москве!
24 июня 1945 года на Параде Победы в составе сводной роты летчиков 3-й воздушной армии, в которую отобрали всего сто самых заслуженных счастливчиков, он с тремя орденами на груди гордо и торжественно маршировал по легендарной брусчатке у мавзолея Ленина. Впереди колонны — овеянное славой Боевое Знамя 335-й Витебской ордена Ленина Краснознаменной, ордена Суворова штурмовой авиадивизии. В первой шеренге — Герои Советского Союза. Среди них — командир его 1-й эскадрильи Герой Советского Союза капитан Федор Садчиков.
Пётр Петрович Глебов
14 апреля 1915 года – 17 апреля 2000 года
По окончании Студии в 1941 году Пётр Глебов был принят в Московский драматический театр им. К. С. Станиславского. Вскоре началась война, он добровольцем ушёл на фронт и стал зенитчиком. Служил в зенитно-артиллерийском полку, который охранял от гитлеровских самолётов западный сектор Подмосковья: Очаково, Переделкино, аэропорт Внуково.
«Война настигла актёра в один из самых лучезарных июней, им прожитых…» пишет в книге «Судьба Актёрская» друг Петра Глебова Юрий Папоров. После блестящего окончания театральной студии Петр был сразу же зачислен в штат Московского Оперно-драматического театра К. С. Станиславского, который должен был открыть свой первый сезон в сентябре 1941 года. Но грянула война. Противник неумолимо надвигался на Москву, и в начале сентября 1941 года вместо выхода на сцену Петр Глебов вместе с товарищами по театру и братом Федором добровольно пошли в военкомат и вскоре были отправлены в 193-й зенитно-артиллерийский полк под командованием М. Г. Кикнадзе. Пройдя курс молодого бойца и приняв присягу, Петр Глебов стал младшим сержантом и командиром орудия. «Красноармеец Глебов прибыл в расположение с гитарой» — вспоминает командир батареи В. Л. Вилков. — «На протяжении всех четырёх лет войны мы часто заслушивались пением Петра Петровича и в часы отдыха распевали вместе с ним». Старший брат Петра — Фёдор освоил на войне мастерство пулемётчика и был зачислен в 18-ю стрелковую дивизию. В одном из боев Фёдор был тяжело ранен и после госпиталя всю войну прослужил художником во фронтовой газете.
Пётр Петрович по прошествию многих лет так вспоминал военные будни: «Днем мы изучали боевую технику, а по ночам ставили заградительный огонь, не давая фашистским стервятникам производить прицельное бомбометание». Их батарея была размещена неподалеку от Солнцева и, иногда бойцы могли видеть за своей спиной зарево: казалось Москва горит… А когда рассеивался дым, и немецкий «юнкерс» распустив чёрный шлейф врезался в землю, крепла уверенность: Москву отстоять удастся.
К лету 1942 года налеты вражеской авиации прекратились. Солдаты и офицеры, только что отогнавшие от Москвы противника, продолжали неусыпно следить за обороной столицы, но времени у них появилось больше, и осенью 1943 года актёры-фронтовики обратились к командованию с просьбой разрешить ставить спектакли в полковом клубе в Баковке. Командование одобрило творческую инициативу бойцов. И красноармейцев стали отпускать в Москву на репетиции в театр Станиславского, который недавно возвратился из эвакуации. Решили ставить «Три сестры». Но вот случилось непредвиденное: накануне спектакля начальник медслужбы предписал всем побриться наголо в целях санобработки. Но какой барон Тузенбах без бороды?— все актёры были в ужасе, но приказу подчинились, и играли в париках. До последнего дня войны ставили актёры-фронтовики этот спектакль. «Три сестры» стали для Петра Глебова, по его собственным впечатлениям, самым запоминающимся спектаклем. Однажды актёры играли «сестер» на сцене Дворца культуры им. Ленина на Трехгорке. «И вдруг, — вспоминает Петр Глебов, — в зрительном зале кто-то выкрикнул: „Победа! Победа!“. Зрители, а за ними и мы — актёры, как были в гриме и костюмах, выскочили на улицу. Москва пылала в огнях салюта. Все обнимались, целовались, смеялись, а кто-то плакал от радости. Другие кричали „Ура! Победа!“. Вот когда был всеобщий подъём, сердечное единение народа!»
Много фронтовых историй мог бы рассказать сержант Петр Глебов, но о своей армейской жизни актёр говорить не любил. В своей автобиографии он написал: «Я — человек штатский, и вся моя профессиональная жизнь связана с искусством, но годы, проведённые в армии во время Великой Отечественной войны сыграли немалую роль в формировании моего сознания, физической и нравственной закалки в обстановке для меня совершенно необычной»
http://smolbattle.ru/threads/
|