15 января 1923 года - 10 апреля 2009 года

В 1941 году Евгений добровольцем ушёл на фронт, окончил артиллерийское училище в звании младшего лейтенанта, участвовал в Великой Отечественной войне, был командиром огневого взвода 1-й гвардейской корпусной артиллерийской бригады, гвардии лейтенант. Участник штурма Кёнигсберга. Был награждён двумя медалями «За отвагу», орденами Красной Звезды и Отечественной войны 2 степени, медалями «За победу над Германией».

"Мы все шли воевать за высшую цель. Я забыл свои обиды. Я воевал за свою родину и за светлую память о моих родителях" - говорит Евгений Яковлевич.
«Страшные военные годы… Смерть победить и знать, что ты можешь погибнуть. Каждую минуту. Но потом и эти мысли проходят. Как человек, я сформировался на войне», — вспоминал Евгений Весник.
Спустя годы он скажет: "война дала мне понять, что такое дух народа, и что такое идея, за которую можно было отдать жизнь".

Леонид Иович Гайдай
30 января 1923 года - 19 ноября 1993 года

В 1942 году Леонид Гайдай призван в армию. Первоначально его служба проходила в Монголии, где он объезжал лошадей, предназначенных для фронта. Высокий и худой Гайдай на приземистых монгольских лошадях смотрелся комично, но со своей ковбойской работой справлялся успешно. Он, как и другие его сверстники рвались на фронт. Находиться в мирной Монголии, они считали стыдным. Кроме того, новобранцев частенько забывали кормить и они страшно голодали.

Когда приехал военком отбирать пополнение в действующую армию, на каждый вопрос офицера, Гайдай отвечал "Я". "Кто в артиллерию?" "Я", "В кавалерию?" "Я", "Во флот?" "Я", "В разведку?" "Я" - чем вызвал недовольство начальника. "Да подождите вы, Гайдай, - сказал военком, - Дайте огласить весь список". Из этого случая, через много лет родился эпизод фильма "Операция "Ы"".
Гайдая направили на Калининский фронт.

Гайдай служил во взводе пешей разведки, неоднократно ходил во вражеский тыл брать языка, был награжден несколькими медалями.
14 декабря 1942 года в боях за деревню Енкино забросал гранатами огневую точку противника и уничтожил трёх немцев, участвовал в захвате пленных, за что награждён медалью «За боевые заслуги» (приказ № 69 от 20.12.1942 по 1263 стрелковому полку 381-й стрелковой дивизии).
В 1943 году, возвращаясь с задания, Леонид Гайдай подорвался на противопехотной мине, получив тяжелейшее ранение ноги. Около года провел в госпиталях, перенес 5 операций. Ему угрожала ампутация, но он от нее категорически отказался. "Одноногих актеров не бывает" - сказал он. Последствия этого ранения преследовали его всю жизнь. Время от времени рана открывалась, выходили осколки, воспалялась кость и эти мучения длились годами. Он был инвалидом, хотя никогда никому не говорил об этом. Посторонние об этом не только не знали, но и не догадывались, потому что Леонид Иович терпеть не мог показывать свои болезни или недомогания. У него был настоящий мужской характер..

Юрий Васильевич Катин-Ярцев
23 июля 1921 года - 18 марта 1994 года

 

Великая Отечественная война – огромный и важный этап в биографии Юрия Катин-Ярцева. Он служил в железнодорожных войсках, строил мосты на Дальнем Востоке, затем попал в действующую армию, на Воронежский фронт. Он был участником боев на Курской дуге, был на I Украинском фронте и IV Украинском. В конце войны Катин-Ярцев стал кавалером ордена Красной Звезды.

• Всех с Праздником!!! Поразил Смирнов!!! Все военные фото - как-будто Он снимается в комедии!!!))) ...И Пуговкин молодец! Год себе добавить, лишь бы уйти на фронт!
  
  Вот ещё лучший поэт - Слуцкий, режиссёр - Тодоровский и Зяма Гердт!!!! Ура!!))

  
  
  

• 

• 

• 

   

Алексей Захарович Ванин
9 января 1925 — 22 мая 2012







Алексей Ванин родился 9 января 1925 года (по другим источникам, 13 февраля 1924 года) в посёлке Благовещенка Ребрихинского района Сибирского края (ныне Алтайского края). Разницу с путаницей в днях рождения сам Алексей Ванин объясняет тем, что добавил себе год, для того чтобы быть призванным на фронт.
Алексей в 1942 году был самостоятельным человеком – работал кузнецом в пожарной команде. К тому времени он решил идти на фронт, но ждать целый год, пока исполнится 18 лет, не хотел. Он знал, что в Барнауле «в паспортном столе» работает его родственник дядя Яша. Поехал туда, пришёл к дяде и пожаловался, что потерял паспорт, надо, мол, как-то восстанавливать документ. Дядя Яша успокоил: «Ты же знаешь, когда родился?» «Конечно», – засмеялся в ответ Алексей и назвал дату рождения – 13 февраля 1924 года. Так он получил новый паспорт и новую дату рождения, состарив себя на год. В фильме Петра Луцика «Окраина» Алексей Ванин, исполняя роль бывшего председателя колхоза, рассказывает факт из своей подлинной биографии, а именно — как, приписав себе один год, он отправился на фронт.
Сестрёнка Валя до сих пор помнит, как собирали вместе с соседями брата на войну: кто-то принёс платочек, кто-то сухари, кто-то даже кисет для табака, хотя Алексей не курил. Алексей, успокаивая родных, сказал:

«Не волнуйтесь, вернусь с победой и на белом коне!»

Алексей Ванин попал в снайперскую роту Сталинградской Сибирской дивизии. Первые бои сибиряки вели на Калининском фронте. Снайперская рота ввиду нехватки подразделений заняла участок фронта протяжённостью три километра. Тут-то и пришлось Алексею впервые стрелять в человека: двух фашистов положил на нейтральной полосе. До войны он не раз ходил со старшими на охоту, неплохо стрелял, но здесь его затрясло как в лихорадке, было ощущение страшной катастрофы. Тогда он и получил своё первое воинское звание сержанта.

 





В1943 году Алексей Ванин был ранен. После лечения в госпитале его направили в другую часть, где в составе пулемётного батальона он участвовал в боях за Ворошиловград и Старобельск. На реке Донец под Лисичанском молодой сержант получил второе ранение. Вот как об этом вспоминал Алексей Захарович:

«Немец-то попёр, все наши отступили, а я в окопе остался, отстреливался. Мне в бедро попали. Перевязал худо-бедно и пополз в густой траве к проволочным заграждениям. Думаю, надо поискать место, где колючку могло снарядом разорвать. Фрицы совсем рядышком, наших раненых добивают!.. Как они меня не увидели?.. Жарища ещё была страшенная! У меня от потери крови галлюцинации начались. Ползу, и мне кажется, что кто-то протягивает котелок с водой. Тяну к нему руку и… утыкаюсь в землю. К вечеру отыскал-таки дырку в заграждении и дополз до своих».

После ранения опять был госпиталь, в г. Миллерово, и опять перевод в другую часть. Алексея Ванина направили в артиллерийский полк. Там скоро узнали, что он неплохо рисует, и определили в дивизионную разведку. Глядя в стереотрубу, Ванин карандашом делал наброски местности: где миномётные расчёты противника стоят, где проволочные заграждения, где пулемётные точки…
Не раз он был на волоске от смерти. Однажды вышел из землянки за дровами, а через минуту точно в неё угодил снаряд – прямое попадание. Всех, кто был в землянке, разорвало на куски. Мог Ванин погибнуть и на минном поле, через которое шла его рота. «Бывают же чудеса! – вспоминал Алексей Захарович. – Прежде чем нас заметили, мы прошли больше половины поля, но ни один солдат не подорвался. «Стойте! – заорали нам издалека. – Здесь мины!» Мы застыли на месте, боялись шевельнуться!.. Подошли сапёры из соседней части и осторожно всех нас вывели оттуда».
Не раз он ходил за «языком» «на ту сторону», а это всегда на самой грани жизни и смерти. Хотя, считает Ванин, на войне – как в жизни: страшное и трагическое часто перемешивается с забавным и смешным. Он всегда вспоминаел во всех своих интервью об одном военном эпизоде, который приключился с ним в Польше:

«Однажды на рассвете я пошёл за яблоками в сад на нейтральную полосу. Залез на яблоню и вдруг слышу: на соседнем дереве кто-то копошится. Сначала подумал, что садовник, а присмотрелся – ёлки зелёные, фриц! Тоже яблочками хотел полакомиться. Мы оба сначала испугались, потом он мне погрозил пальцем, а я ему в ответ показал кулак. Затем как по команде слезли на землю и разбежались в разные стороны. Жить-то хочется всем. Разве он виноват, что его послали на войну? И вообще, убить человека, если не в бою, очень непросто».

 





Было ещё третье ранение, были бои за Бреслау, Дрезден, Прагу, где для двадцатилетнего сержанта Алексея Ванина закончилась война. Ордена Отечественной войны первой и второй степени, орден Красной Звезды, медали «За отвагу», «За освобождение Праги» и другие награды говорят о многом.
Война закончилась, но служба в армии продолжалась. Демобилизоваться из части, стоявшей в Праге, помог случай. Штабным писарем был земляк Алексея . Он-то и подсказал, что специалисты, представлявшие ценность для народного хозяйства, и военнослужащие, имеющие не менее трёх ранений, подлежат внеочередной мобилизации. Служить в армии в мирное время Алексей не хотел – он мечтал стать художником, поэтому демобилизовался и отправился к семье.
Однажды зимой 1946 года ночью Ванины услышали стук в окно, насторожились, открывать не торопились. Дело в том, что в 1943 году (сестра Алексея Валентина запомнила – в тот день по радио объявили об освобождении от фашистов города Орла) ночью в дом ворвались бандиты – семь вооружённых человек, это был грабёж. Вот в этот раз и спросили осторожно: «Кто там?» В ответ услышали громкий голос Алексея: «Открывайте!» Открыли дверь… Алексей был на белом коне! Сестра Валя хорошо запомнила, как скрипел снег под копытами коня, которого Алексей взял в пожарной команде, где работал до ухода на фронт. Он вспомнил своё обещание, данное родным. Любил эффекты.


Иванов Борис Владимирович
28.02.1920 год – 02.12.2002 год







Окончил Одесское театральное училище (1941).


На 22 июня 1941 года был назначен выпускной бал после дипломного спектакля. Однако дипломный спектакль играли почти в пустом зале: все уже знали о начале войны. В училище был организован истребительный батальон, задачей которого была поимка диверсантов, высвечивающих самолетам цели для бомбардировки.
Борис подал заявление об отправке на фронт, и 7 июля 1941 года его призвали в армию. Сначала его направили на курсы переподготовки начсостава в Военную академию тыла и транспорта имени Молотова в Харькове, после которой лейтенант интендантской службы Иванов был отправлен на Северо-Западный фронт. Позже он был направлен на переподготовку в город Рыбинск, стал строевым командиром и служил в штабе Северо-Западного фронта. Затем он был начальником штаба батальона, или адъютантом старшим в 14-м гвардейском полку 7-й гвардейской дивизии 10-й гвардейской армии под командованием М.И. Казакова.
В результате длительных боев от батальона, в котором служил Борис Иванов, осталось человек 18—19. Полк был направлен на переформирование.
8 апреля 1942 года в бою у деревни Михайловки в районе Лычково Борис Иванов был тяжело ранен и до сентября лежал в разных госпиталях. Грозила ампутация руки. После лечения поехал по делам в Рыбинск. Однако по дороге в товарном поезде у него украли все документы и деньги. Так Борис Иванов был вынужден остаться в Рыбинске, где стал работать в драматическом театре. Ему очень хотелось поехать в Москву, в театр, однако его не отпускали. Только в 1944 году ему удалось добраться до Москвы.
Награждён орденами Отечественной войны I и II степени, почётным Знаком ветерана 7-й гвардейской дивизии, многими медалями.
Память о Великой отечественной войне Иванов сохранил на всю жизнь, до конца своих дней оставшись верным воинскому братству. День Победы был для него святым, и он всегда встречался с однополчанами.

Борис Владимирович о войне

 



Война для вас с чего началась?

– С холода, с холода она началась. Когда приехали, я сразу лег отдохнуть в земляночке. Сыро, спать хочется.
Только заснул, толкают: «Вставай, эсэсовцев будут судить!» Какие эсэсовцы?! А трое самострелов из своих. Построили. Вывели какого-то полубезумного бедолагу с перевязанной ногой. Кажется, он не очень-то понимал, что с ним будут делать. Мы стояли в каре. Его вывели на середину и выстрелили в затылок. Очень просто. Он даже испугаться как следует не успел. И так второго, третьего... Потом крик: «Вольно, расходись!» Я, помню, остался. Подошел. Эти трое лежали, кровь хлестала, как из крана. Кто-то сказал: «Слушай, а у него сапоги-то хорошие...» Помню, он так наступил на ляжку и стянул с убитого – ловко так, умело. И на других смотрит: чего тут особенного?! И пошел. А этих троих зарыли. Тогда ведь приказ только вышел: расстрел на месте. Господи, самострелы! Они ведь через подушку стреляли! Это же кто угодно определить сумеет без всякой экспертизы. – В части знали, что вы актер? – А как же. Так и называли: «артист». Но это позже, когда меня назначили начальником штаба батальона. Помню, однажды пришел майор. «Ну, – говорит, – веди, лейтенант, в часть». Я взглянул на карту и повел. Как перекресток, он спрашивает: ну что, направо или налево? Я стою. Думаю. Направо, говорю. Потом опять: а теперь куда? А теперь налево. Ну, давай. Дошли. Выпили. Водки было море – людей повыбило, а водка, причитающаяся им по артикулу, оставалась. Капитан говорит: «А ты ничего, артист, соображаешь, а то прошлый раз один лейтенантик прямо к немцам меня и вывел». А немцы-то совсем рядом были – где километр, где полтора. Спал я на ходу. Страх притупился – все время какие-то дела. Хотя потери у нас были огромные... После того как отстояли Москву, армия фельдмаршала Буша стала наваливаться с севера, со стороны Бологого. Дивизия, в которой служил 22-летний «артист», встала под Крюково. В полку, где служил Иванов (каждый год 9 мая Борис Владимирович встречается с однополчанами – и бывшими, и молодыми), до сих пор уверены, что в могиле Неизвестного солдата у Кремля – их, крюковский солдатик. Накануне 50-летия Победы Борису Владимировичу позвонили из «Моссовета»: «Вы из 7-й гвардейской?» – «Так точно. Из 7-й гвардейской». – «Вам медаль за оборону Москвы». – «Так я же был под Москвой, когда 7-я уже отошла».
– «Какая разница! Полагается, берите».
– «Нет, так не пойдет. Так можно наградить меня орденом «Мать-героиня»!»

- Помню зиму 42-го. Немцы еще имели нас, как хотели. Авиация их с нами как с котятами играла. Ребята они организованные, начинали бомбить ровно в восемь утра. В час они обедали. В два опять летели. Хоть часы проверяй.

А было такое, чтоб, как в кино, из винтовки сбили самолет?

– Да чушь, конечно. Хотя, рассказывали, был какой-то умелец в соседнем полку – подстрелил. Не знаю, куда он там попал, но самолет действительно задымил и упал.
Герою – орден и отпуск. После этого весь фронт начал палить. Все бросали и – винтовки в небо. Потом даже приказ вышел: прекратить тратить патроны.
Это же было чудо, а оно один раз и случается.

Когда было страшнее, днем или ночью?

– Ночью они не летали. Бомбили ровно до 18 часов. В пять минут седьмого уже можно было знать, что выжил до следующего утра. А у меня были запасники. Это гроб! С ними ничего нельзя было поделать. Во время бомбежки они просто ложились и умирали. Дикий страх. И не двигались – цели идеальные. Разогнать их не было никакой возможности. Потом немцы еще какие-то шпалы сбрасывали или рельсы – они удивительно гнусно гудели. А когда бомбы отрывались от самолета, их было видно, и можно было понять по траектории, куда ударит: эта грохнет шагах в ста, а эта вроде твоя... Еще бывало, идешь по дороге один – он летит. Так ему, скоту, не лень развернуться и пострелять в тебя. Ну, воюешь ты, гад, с огромной страной, а ловишь на своей махине маленького человечка. И ведь горючее не лень было тратить.

Борис Владимирович, что-то похожее на правду вы видели в военных фильмах? Вам, наверное, их трудно смотреть.

– Противно. – А Герман, «Проверки на дорогах»
- Герман, да. Выходили мы из окружения. Немцы нас на дорогу выдавили. Нас человек двадцать осталось в роте.
И вдруг из темноты крик: «Стой, куда?! Дорога заминирована!»
Я первый шел – кому ж прикажешь? Дошли. «Артист пришел! Держи стакан!»
Я, кстати, водку на фронте первый раз и выпил. Перспективы солнечные: полк шел на переформирование, полтора месяца райской жизни. Встретил знакомого капитана. Разговорились. И вдруг слышу – летит. Мы с капитаном еще несколько шагов прошли. Взрыва я не слышал. Это довольно странное ощущение: как будто из печки сзади на тебя угарным газом ударило – только во сто крат плотнее, так мягко, но сильно толкнуло. Лежу и вижу: капитан мой уходит, уходит. Я ему крикнул что-то и выругался. Кажется, довольно грязно. А дальше все как у Толстого – небо, тишина и я один. Провалялся всю ночь. Капитан этот, когда пришел в часть, сказал: «Там вашего лейтенанта убило». Я и сам думал, что меня уже нет. Тепло, хорошо, ничего не надо. Кровищи столько, что когда меня все-таки подобрали, пришлось отдирать от земли – намерзло. Среди приличных ранений было и неприличное – в задницу. А так все пробито – ноги, руки, шея, плечо.

А что же капитан этот?

– А капитана накрыло недели через две, тоже во время бомбежки. А я, значит, выжил. Нас везли в санитарной машине – такой большой автобус с крестом наверху. Так немецкие самолеты все равно за нами охотились. Они летят – нам команда: ходячие, выходи! Они выходили, а мы лежали и ждали... И так по нескольку часов. Я долго не мог подавить в себе ненависть к немцам. Честно скажу – очень долго. Тут что-то на уровне физиологии.

http://www.sovsekretno.ru/articles/id/726/



 

Владислав Игнатьевич Стржельчик
31.01.1926 – 11.09.1995

           

 

Всю Отечественную Владислав Стржельчик был на фронте, вначале - в действующей армии, потом - в военном ансамбле. Часто актер вспоминал голод и холод тех дней. Тогда свой паек он умудрялся привозить родителям, пока они жили в блокадном городе. Добирался до Ленинграда за 30 километров - то на попутках, то пешком, нередко попадая под обстрел. Этого ужаса голода актер не мог забыть никогда.


 
 



— Так вернёмся к дням войны, Владисла Игнатьевич. Кажется, в это время Вы уже были артистом БДТ, хотя и не успели ещё закончить студию?— Именно. В труппе не хватало исполнителей на роли совсем молодых людей, и художественный руководитель студии и театра Борис Андреевич Бабочкин решил попробовать взять в театр несколько мальчишек, пришедших к нему учиться и вооружённых, кроме страстной любви к будущей профессии, только новенькими аттестатами зрелости. А война для меня началась в 1940, в финскую кампанию. Службу начинал в 24-м корпусном артиллерийском полку. Утром, как положено, проходил службу молодого бойца, а вечером участвовал в подготовке программ армейского ансамбля.Когда началась Великая Отечественная война, попал в пехоту. Был и на передовой, и в разных армейских ансамблях, что возникали на нашем Ленинградском фронте. Меня иногда командировали в город на день-два. И одна из таких командировок особенно замомнилась.Дома нашёл записку от матери: «Папа — на заводе, я — в Эрмитаже». И тотчас отправился в Эрмитаж, где она работала и до войны. Сотрудники музея упаковывали сокровища Эрмитажа для эвакуации в тыл, на Урал. Нашёл мать в одном из залов, поставил в угол винтовку и стал помогать. Перенося уже упакованные полотна, увидел знаменитого учёного, академика Орбели. Сняв со стены одну из очень известных картин, Орбели аккуратно обвёл мелом место на котором она висела. «Зачем?» — спросил я. «А затем молодой человек, — ответил академик, что это полотно здесь было, здесь оно и будет висеть после нашей победы!...»Сколько раз я потом вспоминал этот эпизод! Без прошлого, как известно, нет настоящего. И без фундамента нет дома. Нужно не только знать, но и хорошо помнить, как шёл по жизни, кто тебе помогал в достижении цели, — это необходимо для становления и развития и одного человека, и человечества. Память и обострённое чувство совести, ответственности. Без этого нет ничего. В том числе и искусства.

 




Станислав Иосифович Ростоцкий
(1922-2001)

В феврале 1942 года его призвали в армию. Служить пришлось сначала в 46-й запасной стрелковой бригаде, расположенной у станции Сурок в Марийской АССР. В сентябре 1943 года С. Ростоцкий "сбежал" на фронт. Воевать ему довелось гвардии рядовым в 6-м гвардейском кавалерийском корпусе. Участвовал в боях, пройдя путь от Вязьмы и Смоленска до Ровно, а корпус закончил войну в Праге. Вот несколько строк из написанной Ростоцким в том же году "Автобиографии":

"Еще раз вспыхнули ракеты. Вырвали из темноты Дубно. Я увидел стены крепости, церковь, возвышавшуюся над городом, танки, нескольких бойцов и вдруг рядом с собой, несмотря на окружающий грохот, ясно услышал: "Танк!" - и сразу вслед за этим из канонады и рева ночного танкового боя ясно выделился нарастающий звук мотора. Я хотел вскочить, но в это время что-то крепко схватило меня за пятку и потащило назад. Что-то огромное, неумолимое и жесткое навалилось на меня, сжало грудную клетку, обдало жаром и запахом бензина и жженого металла, стало на мгновение очень страшно, именно из-за полной беспомощности и невозможности бороться.

"Готов парень. Отвоевался..." - громко и ясно сказал кто-то рядом. Стало обидно и страшно, что бросят. А я ведь жив. Жив или нет? Только дышать очень трудно, и рука не шевелится, и нога. Но надо встать. Встать во что бы то ни стало. Я с трудом оторвался от весенней слякоти, простоял, как мне показалось, очень долго и начал падать, но чьи-то руки подхватили меня. Я узнал фельдшера Аронова. "Э, брат, раз встал, значит, жив будешь", - сказал он мне. И тут же раздался голос майора Симбуховского: "Бричку! Мою бричку!"

Так 11 февраля 1944 года под городом Дубно, что на Западной Украине, Станислав Ростоцкий получил тяжелое ранение. Потом были госпитали в Ровно и Москве, операции,  пункции, перевязки. В августе 1944 года он из гвардии рядового, кавалера ордена Красной Звезды превратился в инвалида войны второй группы.

 



 

 http://smolbattle.ru/threads/