В колонках играет - Apollo 440 - Stealth mass '2005

Порою, господа, в промежутках между попойками и домашним бездельем, я предаюсь мрачным размышлениям о том, какая же я, в сущности, мерзкая гусеница. Кроме того, у меня есть знакомые, всегда с радостною готовностию сообщающие мне, до чего же я, по их мнению, деградировал. А если не деградировал, то развратился до неприятной степени, так что со мною теперь можно разговаривать или о марихуане, или о половых извращениях – а об остальном мне, мол, ничего теперь неизвестно. Что же, по-вашему, не даёт мне навсегда погрузиться в чернейшую пучину этих мыслей, подобно некоторым моим, гораздо более праведным, приятелям? Смотрите ответ в следующем абзаце!

Во-первых, это тотальная ирония. О ней разговор особый, не стану сейчас углубляться. А во-вторых, пример великих. Достаточно мне вспомнить во время своей чёрной меланхолии о том, что, например, у святого нашего Владимира, Руси крестителя, был преогромный гарем – и сразу душе моей делается легче. А что Александр Сергеевич Пушкин любил выразиться крепким русским словцом – это тоже как-то приятно успокоивает – помните, из письма его Бестужеву насчёт Грибоедовского «Горя от ума»: «Софья начертана неясно: не то блядь, не то московская кузина». Кажется, кстати, это первый пример появления девиантной лексики в моём пуританском дневнике.

Перечислять можно было бы ещё много разного, но лучше я скажу, что согрело меня в последний раз. Под занавес этого года с весёлым сердцем передаю статуэтку «Золотой сатир» философу нашему русскому Николаю Александровичу Бердяеву! Прелестный человек, и вот что пишет он в своей книге «Самопознание»: «Очень поверхностно и наивно удивление перед противоречиями человека. Человек есть существо противоречивое. Это глубже в человеке, чем кажущееся отсутствие противоречий». Чудесная в своём роде мысль, и вот мы переворачиваем страницу – и читаем: «Мне легко было выражать свою эмоциональную жизнь лишь в отношении к животным, на них изливал я весь запас своей нежности. У меня есть страстная любовь к собакам, к котам, к птицам, к лошадям, ослам, козлам, слонам. Более всего, конечно к собакам и кошкам, с которыми у меня была интимная близость».

Всех с наступающим новым годом!

    Ничего необыкновенного о лице актёра Маковецкого я не думаю. Но вот сейчас смотрел фильм "Про уродов и людей", и меня поразила мысль о том, как оно - лицо актёра Маковецкого - похоже на живую античную театральную маску. Такую шаблонную, где одна сторона улыбается, а другая грустит. Это нарочно так или нет?

В колонках играет - James Galway - Vivaldi. Autumn, Op.8, #3. Adagio Molto

Утрами в ванной я всматриваюсь в своё, как писал Хармс, «умное, развитое, интеллигентное и прекрасное лицо» (писал, конечно, не про меня, а про себя) – и прихожу в ужас. С таким лицом личная жизнь невозможна. С таким лицом, как у меня, людей надобно бросать на освоение крайнего севера, где их лица заворачивают в меха, чтобы не задубели и чтобы не пугались коренные северные народы.

 

Пожалуй, вот сейчас же все и решат, что я кокетничаю. Однако ничуть! Что меня поддерживает до сих пор на этом свете и останавливает мою руку на пути к роковому пистолету с одним патроном, который навсегда положит конец этим утренним любованиям собою? Одно лишь то, что я часто и не без извращённого удовольствия нахожу рядом с собою лица, как мне мнится, куда более уродливые. Моё подсознание взыгрывает, когда ему удаётся заприметить чей-нибудь лягушачий рот или маленькие глазки, кое-как вставленные между жирными щеками и узким лбишком. Это, конечно, подло, но не могу же я, в самом деле, приказывать своему подсознанию! Да и если б мог – не стал бы.

 

Однако надежда есть. Часто те лица, что другим кажутся злой игрой природы, чьи пропорции весьма и весьма отдалены от гармонии и золотого сечения, – эти лица кажутся мне прекрасными. Воздух вокруг них светится мягким светом. Может быть, и моё лицо когда-нибудь засветится или хотя бы немного померцает. А нет – так и черт с ним.

В колонках играет - Song of the Whale
Настроение сейчас - Бодрячком

У всякого человека на свете своё представление о том, что называется порядком. Эту азбучную, кажется, истину никак не возьмёт в толк моя маменька. Видимо, она состоит в какой-то секте, где её уверили, что моя комната приближает конец времён, если в ней регулярно не складывать бумажки друг с другом и не выбрасывать объедки со стола. Бумажки эти я потом никогда не могу найти. И тысячу раз уже говорил, что запах гниющих яблочных огрызков вводит меня, подобно Шиллеру,  в творческий транс.

 

Папенька мой ведёт себя также не лучшим образом. Строго сдвинув брови, он сканирует ковёр на наличие в нём пыли. И горе мне, если сканирование даст положительный результат!

 

Раньше, когда мы жили в другом месте, у меня был большой секретер. Моими стараниями он был устроен таким образом, что, когда вы его открывали, содержимое секретера само радушно устремлялось к вам, и вы принуждены были ухватывать его со всех сторон руками и заталкивать обратно. Это был целый мир, полный немых тайн и воспоминаний. С регулярностью в неделю папенька донимал меня загадочной фразой «Наведи порядок в секретере». Раз в месяц я, чтобы сделать ему приятное, получше утрамбовывал то, что помещалось внутри. Раз в год папенька, издавая нечеловеческий рык, вываливал содержимое секретера на пол, после чего оно вновь водворялось мною на место.

 

А вы видели моё рабочее место? Какой-то добрый человек, видимо, специально для меня придумал эти маленькие квадратные цветные бумажки, на которые так удобно записывать очень важную информацию. Они пёстрой скатертью устилают мой стол, и нет ничего приятнее, чем рыться в них, пытаясь «срочно» отыскать чей-нибудь телефон. Если вы посмотрите внимательней, то различите старые газеты, уныло, но красиво желтеющие под обёртками из-под какой-то еды, да и, может быть, если вам будет сопутствовать удача – и саму еду эту вы тоже обнаружите. Горка каких-то книг, о содержании и общей направленности которых я могу только догадываться, пустые коробочки от дисков, бодрые, но лживые пресс-релизы – весь этот хаос являет собою истинную модель нашего мироустройства и даёт усталому путнику освежающую тень в горячий рабочий полдень.

 

Если человек при первой встрече со мною заявляет, что имеет обыкновение укладывать свои чёрные носки в один ящик одёжного шкафа, а белые – совсем в другой, – с таким человеком я больше никогда не захочу встретиться. Потому что укладывать носки надо в секретер!

В колонках играет - J.S. Bach - Suite g-molle - Courante (а на самом деле, конечно, я слушаю Банд Эрос)

    Грядущий (седьмой уже) день рождения моего кота несколько омрачён смертью моего попугая, которую я столь зловеще предсказал в предыдущей своей записи. Четырнадцатилетний старик изволил преставиться холодною субботнею ночью, едва не дожив до первого снега, который он так любил и всегда встречал радостным клёкотом. Не могу сказать, что Георгий Прохорович (именно так и звали волнистого усопшего) был попугаем большого ума или доброго сердца. А потому, по традиции древних, оставлю и вовсе говорить о нём.

В колонках играет - Good Friday - Second Responsorium
Настроение сейчас - А всё ж написано

    Так как у меня сейчас скверное настроение, я постараюсь написать что-нибудь такое, чтобы всем стало плохо. Я думаю, с моей стороны честно сразу предупредить об этом читателей. Хотя каких же ещё записей ждать от человека, у которого дневник выдержан в серой гамме, а на аватаре какой-то непонятный бородач с пистолетом на столе. Да ещё эта длинная фраза на латыни – что это вообще такое? Да, от такого типа ничего хорошего не жди.

    В жизни всё устроено так, чтобы жить в ней было неприятно. Вот, к примеру, есть у вас мобильный телефон. И, когда приходит на него сообщение, вы слышите такой звук, будто открывается такая сказочная шкатулка с сверкающими сокровищами. Трррынь! Ну, или трям-блям-блям. Такая приятная трель. Вы, заслышав это, улыбаетесь (про себя, только про себя – ведь вы человек сдержанный), читаете пришедшую с таким нежным, сказочным звуком смс-ку, а там написано: «Ты дурак!» Или: «Можешь больше не возвращатся!» Или: «Можно ещё терпеть, что ты уродлив, но то, что ты негодяй…» Это примерно как душ Шарко. Вы мгновенно перестаёте улыбаться и смотрите на всех так, будто это они вам прислали это сообщение.

    Или вот вы встаёте утром. Часов примерно в 10. Или лучше в 9, да. Такое свежее утро, солнце ещё светлое, а вы выспались, потому что накануне специально легли пораньше, чтобы увидеть, какое отличное это утро. И думаете, что вот, впереди ещё целая суббота, сейчас приму душ, а потом позавтракаю, а потом вечер с друзьями, но до этого ещё очень далеко, столько дел можно переделать. И вот вы всё это думаете, идёте на кухню, поднимаете, такой счастливый, покрывало с птичьей клетки – а у вас там попугай лежит кверху лапками.

    Это я всё для примеру, а не потому, что со мной всё это было. Со мной, может, и похуже что было. Ведь я предупреждал, что буду писать гадости! Всё оттого, что ни к чёрту не годится моё настроение. А тут ещё кота надо чесать. У меня персидский кот, его часто чесать надо. А вот рядом во дворе живёт чао-чао, выбросил кто-то на улицу, или потерялся. Он спит прямо на траве, в шерсти репей. Всех, кто проходит мимо, провожает глазами, потому что вдруг за ним пришли. Наверное, старушки, которые во дворе живут, выносят ему колбасные обрезки или там рыбью голову. Язык у него фиолетовый, но он его показывает редко, потому что холодно сейчас, а радоваться нечему. И такой ты сволочью себя чувствуешь, когда мимо идёшь…

    Ну и хватит об этом. Надо ведь кота чесать, а то все сердятся.

В колонках играет - Sync24 - Wake (Epilogue Edit)

    Может быть, господа, я преувеличиваю, но мне стало казаться, что у нас в стране многовато милиционеров на душу беспогонного населения. И это не только во время начавшегося призыва. Они и раньше частыми рядками стояли повсюду и внимательно что-то выглядывали.
   
    Едешь в метро, никого особенно не трогаешь - стоят, фуражками покачивают. Внимательные глаза, некоторые улыбаются, шутят, но настороженно. Я примерно так же представляю себе рабочих, ждавших в 17-м сигнала к восстанию в виде красного фонарика.

    На эскалаторе бодрый голос зовёт молодых людей или студентов, "годных к строевой службе", в полки милиции. И чувствуешь по голосу, что на хорошее дело зовёт, на весёлое такое, правильное. Объявления в метро повсюду с фотографией удалого козыряющего милиционера, которому фуражка великовата, похожа на летающую тарелку. Он глядит в какую-то правильную, светлую даль, глаза его ясны, но лицо насторожено.

    Приходишь домой - вам письмо, пляшите! ОВД при ГУВД Южного ИТД приглашает вас на работу в органы милиции. Отличная пенсия по выслуге лет! Оплачиваемый отпуск! Льготы на всё!

    А зачем, я вас хочу спросить, так много нам этого добра в фуражках? Я ничего против милиции не имею, нет! Отличная идея - это милиция. Нужная. Но для чего её столько? Варенье варить?

    И это не только в Москве. Поверьте, большинство молодого населения в провинции - это милиционеры. Самые там популярные факультеты - юридические. Но не адвокатами там становятся почему-то, а следователями или патрульными. В выходные эти ребята курят траву с друзьями и бьют морды зазевавшимся прохожим, а в будни надевают фуражки и зорко следят за порядком. Не все, конечно, не будем уж сильно обобщать.

    И вот у меня вопрос - на кой чёрт столько?

В колонках играет - Bach - Concerto in D minor, BWV 596 / no tempo

    Я немного не выспался, поэтому стиль будет как-то плавать. Эта история в некотором смысле подтверждает воплощённую во мне идею карамазовщины. Вот ещё и Державин написал: "Я царь - я раб - я червь - я Бог!" Тоже, кстати, про меня.

    Итак, начнём с субботы. Полуденное солнце освещает небольшую комнату, посреди которой стоит человек у пюпитра с нотами и играет на новой флейте. Человек одет в одни лишь трусы. Этот человек - я. В принципе, в ближайшие часа два ничего интересного происходить не будет: я буду всё так же играть, отвлекаясь иногда на сообщения в компьютере. Мысли мои вызвышены, тело волосато, настроение приподнято. Вивальди, Попп, Платонов...

    Три часа. Человек в трусах обедает, затем принимается гладить костюм. Костюм новый, как и флейта, тоже красивый. Туфли коричнево-рыжеватыми лодочками стоят в прихожей, ожидая первого плавания. Человек гладит костюм аккуратно, вдыхая с наслаждением утюжный пар. Затем он бреется новой бритвой и душится французскими духами. В этот момент в его голове проносятся только глупые мысли о том, как все вокруг станут шептаться: "Как хорошо от него пахнет! А как гладко он выбрит! А что за костюм на нём! Невероятно!" Он облачается, глядит на себя в зеркало и, широко улыбаясь, выходит на улицу.

    Пропустим автобус и метро и перейдём сразу к следующей сцене. Человек в костюме сидит в офисе у своего друга. У них условлено отправиться сейчас в клуб на выступление Comedy Club, но прежде они решили покурить. Трубка с марихуаной распространяет зловоние, человек в костюме начинает заливисто кашлять. Но он доволен. И чем дальше, тем довольнее и шире его улыбка над воротником новой рубашки. Теперь эти двое выходят в вечернюю прохладу, напевая "Прекрасное далё-око, не будет ко мне жесто-око". Ловят машину. Водитель едет долго, кругами, но никак не может найти улицу Малая Лубянка. Второй водитель едет ещё дольше. Едет и едет и едет ие дет иедетие. Наконец, он находит то, что нужно. У клуба стоит охрана: "Пожалуйста, наденьте браслеты. С ними вы можете пройти в vip-зону". Двое улыбаются на это одной широкой улыбкой.

    Уже начало десятого. Выступление давно началось. Человек в костюме со своим другом смеются у барной стойки и пьют шампанское. Человек в костюме не очень любит Comedy Club, но сегодня у них такие смешные шутки, ахаха! Он разговаривает со знакомым фотографом, не переставая хохотать и пить шампанское, бокал за бокалом, так же жадно , как сегодня днём играл этюд за этюдом. Его друг старается не отставать.

    Полночь. Человек в костюме нетвёрдо стоит на ногах. Он и его друг идут в vip-зону, садятся к знакомым за столик. На колени к человеку садится девушка. Другая девушка шлёт ему sms: "Ну и когда же ты приедешь?!" Улыбка его напоминает слишком сильно натянутую струну, которая вот-вот порвётся.

    Машина, уже третий за этот долгий день водитель: "Адрес какой? Я спрашиваю, адрес какой?! Эй! Ты слышишь меня вообще? Даже не думай тут блевать! Адрес, я тебя, сукиного сына, в последний раз спрашиваю, какой?!"

    Ночь. Спальный московский район. На земле лежит человек в костюме. Он шёл к девушке, но на ходу то ли уснул, то ли споткнулся. Он лежит и думает: "Я тут посплю. Утренний холод меня разбудит. А где же эта её чёртова квартира, всё-таки?!" У него звонит телефон, он берёт трубку, говорит с девушкой, затем медленно и тяжело поднимается на ноги. Девушка идёт ему навстречу.

    Полуденное солнце вновь освещает небольшую комнату, но уже другую. Тот самый человек в трусах лежит на кровати. На его лице запеклась кровь, на руке ссадины. Он тихо стонет, трогая холодной ладонью пылающий лоб. Рядом с кроватью тазик с нечистотами. Бесформенными комками разбросан новый костюм. В одной туфле-лодочке внушительная пробоина. Рядом сидит девушка и смеётся: "Видел бы ты себя, герой-любовник..." Человеку в трусах становится грустно. Его новая флейта далеко. И если бы она могла, то, наверное, улетела бы от него ещё дальше.

    "Почему? А вот именно потому, что мы натуры широкие, Карамазовские, - я ведь к тому и веду, - способные вмещать всевозможные противоположности и разом созерцать обе бездны, бездну над нами, бездну высших идеалов, и бездну под нами, бездну самого низшего и зловонного падения". Фёдор Достоевский.

В колонках играет - Galaxy - Silent Soundscape

    Прекрасное место - военкомат! Раннее солнце озаряет величественное его здание, играет манящими огнями на его стёклах. Но отчего-то безо всякой охоты шёл я туда нынче.

    Великолепный коридор внутреннего помещения коммисариата был наполнен призывниками, словно... стручок горошинами, хотел я сказать, но потом решил, что это избитое сравнение. Разве только если упомянуть, что иные призывники были зелены или желты от волнения, как горох.

    Кажется, я догадался, отчего новобранцев в армии называют духами. Ведь люди в погонах, эти армейские медиумы, вызывают духов с помощью древней магии повесток. И те безвольным сонмом тянутся на зов.

    Прелестный военкоматский сортир без кабинок, с одними только грязными дырками, я воспринял как аллегорию того, что ждёт несчастных призывников, которых признают годными к службе. Медицинская комиссия работала споро, повышая с каждым осмотренным доходягой показатели статистики здорового населения страны.

    "А, молодой человек, у вас плоскостопие. Ну да ничего. Вопросы ко мне есть?" Я хотел спросить хирурга, в чём смысл жизни, но чего-то вдруг испугался и не стал. Когда я стою перед кем-то без штанов, всегда вдруг чего-то пугаюсь. Такая у меня особенность.

    Психиатр спросила, не ел ли я когда-нибудь наркотиков, на что я почему-то сказал "нет". Затем она попросила показать руки, но даже не посмотрела почти на них. Иначе бы она увидала шрамы на запястье, а я так и не придумал, что мне надо про них сказать.

    Из всей толпы запомнились мне лишь два образа. Первый был криво сгорбленным тощим мальчиком с торчащими в разные стороны зубами. Все над ним тихо смеялись и показывали пальцами. Что-то было в нём от Жана-Батиста Гренуя, только не из фильма, а книжного. Оказалось, что его взяли бы в армию, если бы он не учился ещё в институте.

    Второй - мальчик, скрывавший волнение за громким гоготом и шутками. Выйдя из кабинета комиссара, он воскликнул, просияв лицом: "Годен!" "Короновали тебя, что ли", - подумал я тогда, глядя в его счастливые глаза.

    Да, есть в мире прекрасные места - и военкомат одно из них. Эти кувшинные рыла, "сел! повернул голову!", грязные сортиры, несчастные лица притащившихся с сыновьями матерей - как это бодрит, какую радость и надежду вселяет в человека!

В колонках играет - Дзынь-дзынь

    Как многим, наверное, известно, Московский художественно-промышленный университет им. Строганова готовит скульпторов, дизайнеров и живописцев всех сортов. Сегодня я позвонил в его учебный отдел - нужен был натурщик для интервью. Разговор с некой Валентиной Михайловной из учебной части меня поразил:

Я:    - А можно мне такого натурщика, который позирует ню?
В.М.: - А что такое "ню"?

    Если бы я пришел в пекарню и попросил хлеба из ржаной муки, а меня бы там спросили, что такое "мука", эффект, произведённый на меня, был бы тем же. В итоге мне пришлось объяснять Валентине Михайловне из Строгановки, что такое ню.

В колонках играет - Chilled C'Quence - Magic Sequence

    Вчера я наблюдал следующую картину: под памятником Александру II стоял Эдвард Радзинский в белом пальто и белой широкой шляпе, вещавший из-под неё под звуки бравурных маршей о своей новой книге "Александр II. Жизнь и смерть". Прямо позади у меня была белая же громада храма Христа Спасителя. С неба начал сеяться мелкий дождик, поэтому Эдвард Станиславович быстро свернул свою экспрессивную (как и всегда) речь и пригласил всех собравшихся в трапезную. Собравшихся не надо было просить дважды. Большею частью то были люди в костюмах, чьи лица, выглядывавшие из-за бород, выражали снобистское удовлетворение неизвестно уж чем. Признаться, я чувствовал себя немного неуютно в своих дранных на фабрике джинсах и чёрной майке с надписью ROK. Да и спасительной бороды, в прохладной куще которой я мог бы сокрыться, у меня не было.

    Путь в трапезную лежал через зал церковных соборов. Как верно подметил мой спутник, одетый не лучше моего, зал этот сильно напоминал кремлёвский дворец съездов, только с фресками. Трапезная представляла собою два зала: один для трапез и другой для конференций. Эдвард Станиславович, снявший к тому времени свою неимоверную шляпу, выступил с очередной экспрессивной речью. Признаться, его спич всегда напоминал мне этюды Паганини: быстрый и виртуозный переход с низких заговорщицких ноток на неимоверно нервные и высокие. Слушатели заворожённо внимали, потягивая сладкое шампанское, предложенное официантами, попутно разглядывая изображения святых на стенах. Святые, никогда не пробовавшие шампанского, смотрели со стен с какими-то опрокинутыми от недоумения лицами.

    Когда речь была кончена, Эдвард Станиславович уселся подписывать книги, в то время пока снобы в костюмах перешли в другую залу. Там уже были накрыты столы с кушаньями. Большой лик Христа строго следил за тем, как снобы поедали колбасу и пирожки, запивая их кагором и "Душой монаха" - шампанское к тому времени уже было уничтожено. Во всё продолжение мероприятия что-то тихо игралось из масона Моцарта.

    Конечно, всё было отлично. Но отчего-то мой спутник отказался участвовать в трапезе, заявив, что, хоть он и атеист, но тут явно какое-то глумление. Странный он человек, не правда ли?

Всякий день, что я еду на работу, вижу на выходе из метро большой красивый плакат. В верхнем левом углу его написано: "Профком студентов МЭИ". А посередине аршинными буквами: "Поступил? Наш человек!"

Просто каждый раз думаю - отличный ведь лозунг для клиники Кащенко.

В колонках играет - The Waterboys - The Stolen Child


    В принципе, сегодня это всё, что я смог написать. Не надо благодарностей, просто во мне какое-то разлилось великодушие.

В колонках играет - David Bowie - After All

    Не знаю, с чего бы, но вдруг во мне шевельнулось желание прочесть какое-нибудь фэнтези. И как раз одна книга подвернулась. И, кажется, правильная книга: толстенькая, в самом начале карта, на которой есть такие слова как Пустошь, Падь, Топи и проч., что приятно так отсылает к Толкину.

    "Вот уже второй раз за этот день Лин насладилась ароматом, выделяемым людьми-кактусами, или попросту кактами, когда пернатый птероящер заскакал по направлению к Оранжерее, что в Речной шкуре". На этих словах я сломался. Может быть, фэнтези теперь не для меня? Я вырос? Поглупел? Или сделал то и другое?

    Зато, пока ехал в переполненном вагоне, успел накачать себе этим кирпичом приличный бицепс.

В колонках играет - Celestial Aeon Project - Crystal Cavern

Станемьте, господа, говорить обо мне. Ну уж без обиняков, не отворачивайтесь. Конечно, я не лучший предмет разговоров, но об вас мы в следующий как-нибудь раз, а теперь уж позвольте мне, и не надо, я прошу вас, так морщиться.

И вот о чём я хотел, стало быть. Мне уж 23 года (заметьте себе это уже! Ну не глупо ль?), а что же я имею? Шиш я имею, господа! То есть, скажут мне, как же это шиш? Вздор один вы этим шишом говорите!

Ну, положим, отчасти и не шиш. Может быть, есть у меня и жильё, и близкие, и даже некоторые средства, да-с. Машины, конечно, с вертолётом – этого у меня покуда нет, но я ведь не про то совсем сказать хочу. А где же самореализация? Вот это вы мне скажите сначала! Нет её! Что же я имею-то сейчас? Видимость творчества, которая и есть, при ближайшем рассмотрении, блестящий бензиновыми разводами шиш.

Разве я жалуюсь? Это было бы свинство – жаловаться в моём положении. Я просто рассуждаю, а это никому не запрещено, не так ли? Так вот, может, будь я на какой-нибудь скучной службе, может, оно и полегче мне было б? То есть, приходил бы я по утрам в каком-нибудь тяжёлом вицмундире и с дежурной лысиной в пыльный кабинет – и весь день переписывал бы бумаги. Истосковалась бы душа по творчеству – и стал бы я что-то хорошее делать, настоящее. Выезжал бы по выходным, сбросив вицмундир, на дачу с сачком, или в лес куда-нибудь, где кричат перепела. Вот Гофман – всю же жизнь чиновником был, и ничего.

Разве не должна быть жизнь человека борьбою? Разве можно писать вменяемому человеку такие длинные скучные посты? Разве нечем больше заняться, а? И куда подевался этот чёртов нож для резки сыра? Вот, господа, какие вопросы клокочут сейчас в моей груди! Проклятые вопросы, да.

    Надо было быть идиотом, чтобы перепутать фильм "Живой" с фильмом "Чужой" и не заметить этого. И я этим идиотом стал. Теперь все прочтут, что продюсер Члиянц продюсировал фильм Ридли Скотта. Воображаю, как удивится Ридли Скотт.

В колонках играет - Li Xiangting - Calm Lake

    Мысли, эти жалкие мелкие твари, разбегаются, стоит мне попытаться схватить какую-нибудь из них за хвост. Возможно, так и должно быть у человека, давно оставившего одинокую жизнь и открывшего себя для мира. А может, мне просто пора перестать каждый день курить траву. Как бы то ни было, сейчас моё настроение даже хуже, чем было у Юлия Цезаря, когда он понял, как ошибался в Бруте.
   
    В последнее время я стал уверен, что сделался неприятен людям. Они бегут моего общества, в каком бы виде оно им ни представлялось: реальном или виртуальном. Иные этого общества требуют, но, получив его, дают понять, что вовсе не этого хотели (это всё мне так кажется). А если вдруг не получают его, то вовсе разрывают. Отчаявшись и не зная, как облегчить свои страдания, я иногда засовываю в нос кисточку. Конечно, в этом нет никакого смысла, но что ещё можно поделать – ума не приложу!

    Ну вот, это я вновь о себе. А настоящий юзер ли.ру должен устраивать в своём дневнике какое-то подобие интерактива. Так вот, в качестве интерактива: мои родители купили пакет фундука. А тот оказался дрянь, потому что старый. Вопрос: когда созревает фундук и где его свежим берут? Если кто-нибудь поскорее мне не ответит на эти вопросы, к моему скверному настроению прибавится заворот кишок.

В колонках играет - Lisa Gerrard & Pieter Bourke - The Circulation of Shadows

    Я ничтожен, и хвастаться тут, кажется, нечем. Множество людей столь же ничтожны. Главное, чтобы не быть ничтожеством с претензиями. Потому что ничтожество с претензиями - тип совершенно невыносимый. Его и на попойку не позовёшь, потому что оно, ничтожество-то, скажет тебе, такому же ничтожеству, что, мол, фи, мы этого вашего не пьём и не курим, и как же это возможно такие грязные кунштюки-то проделывать на дому. И что оно, другое-то ничтожество, хоть и ничтожество, а вот уж до такого не опускается, потому что у него свои онёры имеются и чувства высокие в груди трепещут. То есть, выходит, что оно хоть и ничтожество, а ты с ним рядом вовсе невесть кем получаешься. Грустно это. Ну да я не о том.

    Вот нынче папенька мой отогнал меня от компьютера. Да, весь-то день я просидел за этим электрическим идолищем поганым, не предаваясь ни сочиненью стихов, ни прозы, ни даже размышлениям о сущности бытия. Потому что все эти занятия некоторое время назад в моих глазах бодро промаршировали в задницу и оттудова до сей поры не высовывались. А так как человек не может совсем уж ничего не делать, то, изгнанный, я включил телевизор. По вредной привычке, на канале культура. Надо сказать, для меня есть на телевидении только два канала: Культура и Муз-ТВ. И признаюсь в этом безо всякого уязвления своей совести.

    Хороше же. И вот, шла передача про Максимилиана Волошина. Несколько раз показали его большую косматую голову, а потом пошли какие-то скалы, цветочки, ручейки и прочая эта дрянь, какую принято относить к области поэзии, а в это время диктор читал волошинские стихи: "Так будь же сам вселенной и творцом, Сознай себя божественным и вечным И плавь миры по льялам душ и вер..." Вообразите! Сижу я эдак перед телевизором, ем персик. На мне спортивные папенькины старые штаны с дыркою в энном месте, под ногтями кое-где траурные ободочки, вид не только не свежий, а даже вовсе стухший. По ладоням течёт из персика сок, и я их, руки эти, которые, может, не мыл с самого утра, облизываю. И что же, думаю, представлял ли Максимилиан, когда писал это горячее воззвание, меня? Вот в этих штанишках - представлял, я спрашиваю? Вряд ли, вряд ли... Я перевернулся на другой бок, почесал брюхо и, зевнув, услыхал: "Будь дерзким зодчим вавилонских башен, Ты - заклинатель сфинксов и химер".

    Я разглядывал рисунок ковра у своих ног и сосал палец. А потом переключил на Муз-ТВ. А потом папенька пошёл спать, и я пришёл сюда и написал всю эту чепуху. Божественный, блин, и вечный...

В колонках играет - Placebo - Blind

    Вчера главный редактор подошёл ко мне и, попросив сделать потише вопли Курта Кобейна, который, как многим известно, не умер, а лишь вышел покурить, сказал мне следующее: "Завтра меня не будет в редакции, и ты остаёшься за главного. Я прошу тебя отнестись к этому серьёзно". Он с сомнением поглядел мне в глаза и спросил: "Ты понимаешь?" В ответ я энергически кивнул, чуть не сбив его с ног.

    И что ж? Нынче я проснулся ближе к полудню, всем существом своим ощущая себя главным. Поэтому на работу я приехал лишь к трём. Не успел ответить на все сообщения в icq, как - что за оказия? - пора на обед. Обед у меня занял около часа. Оно и немудрено - пришлось выпить очень большую кружку пива, напоминавшую скорее ведро.

    С обеда я вернулся в благостном расположении духа. Мои недавние коллеги, а ныне подчинённые взирали на меня в раболепном восторге, готовые в любую секунду услужить. И только лишь я решил углубиться в работу, как - что за оказия! - пришла жена нашего сотрудника с известием о своём дне рождения и бутылкой розового шампанского. Поднялся переполох. Я, как главный, взялся всё устроить, и даже открыл бутылку, ничего не пролив.

    Что же я сделал сразу после этого? Конечно, поехал на интервью с одним продюсером. Оно показалось мне очень интересным, хотя было немного жаль, что тут мне ничего не дали выпить, кроме зелёного чаю.

    И вот что я скажу вам - главным быть очень хорошо. Пойду запишусь в карьеристы....