Майское утро в разгаре. Солнце встало спозаранку, птицы пением захлебываются, акация ложная так вспенилась цветом, что в ее мареве сладкого духа люди не идут, а качаются. И я качаюсь, и он качается. Качается в моих близоруких глазах  голым сверху в черных блестках искристых, типа демон на выгуле. Поравнялись, присмотрелась, а нет, не ад, не обнаженка, просто обман зрения. На торсе мужчины (на вид не позже конца 60-х годов рождения - плешь, седина, брюхо, газета утренняя в руках) майка крючком вязанная из ниток черных-пречерных умело. Любовно вывязанная, как для любимого - ровно-преровно, петелька в петельку, а в области проекции органа-мешка четырехкамерного, что безостановочно, беспристрастно качает кровь, вышито сердце, ровнехенькими двумя полужопицами красным цветом. Валентайн жил, Валентайн жив, Валентайн на наших улицах будет вечно жив, пока фантастическая химия у наших женщин в организме не закончится. А с таким климатом, с таким буйством цвета весны, вряд ли стоит в ближайшие годы ожидать не то, что климактерическую паузу, но и снижение гормонального градуса.