***

Я бываю так порой не прав,
По ошибкам мастерю дорогу.
Ты любила, всю себя отдав.
Мне казалось - мало. Вышло много.
А я рвал со слов обноски ширм,
Всё спешил, всех спаивал в лексему,
Узнавал на ощупь этот мир,
Узнавал на вкус сырое время.
Ты стояла рядом, у плеча,
Ты дышала в шею чем-то влажным.
Я рубил, конечно, сгоряча.
Думал - чушь. А оказалось важным.
Так ругался, Боже, в крик и мат,
Так смотрел - февраль так стыло смотрит.
Вечер жался в стены, бит и мят,
Вечер кашлял, спаянный и спёртый,
Вечер выл, шатался на весах,
Вечер плакал, пел, скрипел хрящами.
Ты стояла, слабая, в дверях,
А я жадно пил твоё прощанье.
А я жадно верил, что смогу.
И я жалок. Сломлен и потерян.
На зыбучем тающем снегу
Я ищу твой след, твой смех и веру.
Только тихо, тихо всё кругом,
Ни письма, ни выкрика, ни строчки.
Только стены, стены за окном
Городской многоэтажной ночи.

Аль Квотион

 

***

Разве мог бы я тебя обидеть,
Разве мог тебя я не обнять?
Я сосново-колкий только с вида,
А внутри — пшеничные поля.
А внутри, прислушайся, распевный
Шепот моря, спящего в груди.
А еще — весенние капели,
А еще — осенние дожди.
Разве мог бы я твоей великой
Красоты не ощутить во всем,
Если руки пахнут земляникой,
Земляникой, а не топором.
Разве мог бы я свою невесту
Разменять на яркий винегрет
Суетливой жизни?
Мы ведь вместе.
И из нас рождается рассвет.

Аль Квотион

***

Впереди — две трети жизни. И от понимания этого сладко дышать, и хочется жадно пить эту жизнь, различая в сумбуре головокружительного бытия оттенки горечи и счастья, любви и боли, света и тьмы, себя и.. тебя, конечно.

Впереди — пол жизни. И это — уже повод научиться быть счастливым. И выходить на перепутье дорог, и вдыхать полной грудью ветра, и смеяться, просто так, оттого, что небо глубже и шире любых слов, оттого, что есть к чему стремиться и кого желать.

Впереди — четверть жизни. Целая четверть шепчущих сказки деревьев, мокрых от дождя мостовых, запаха моря и солнца, теплых нежных рук и согласных губ, песен и стихов. И даже россыпь морщин возле глаз — лишь дорогая твоему сердцу память о таких честных, таких красивых улыбках.

Мы ещё успеем. Пожить, надышаться, налюбиться, настрадаться вволю. Мы ещё успеем коснуться рукою звёзд и сочинить свою лучшую поэму, сделать кого-нибудь счастливым и прочесть те книги, которые откладывали в ящик стола. Мы ещё успеем объехать весь мир и заглянуть в глаза каждой души.

Мы ещё успеем, потому что впереди — есть ещё несколько минут.

Аль Квотион

 

***

Я храню ее имя во тьме тишины
И настойчиво прячу от мира, от света,
Словно в тщетной попытки украсть у судьбы,
Оторвать от летящей сквозь время планеты.
Я скрываю его от людей, от их глаз,
Как частицу себя, на душе иероглиф,
Как пронзительность сказанных шепотом фраз,
Как дрожащее в воздухе горькое: "помни".
Я храню ее имя от зла, от беды,
От холодной руки подползающей боли,
Я храню ее имя от глупой молвы,
Прячу трепетной птицей на небе ладони.
А что имя ее? Только звук, пустота,
Лишь осколок в пространстве звенящего эха,
Только вера моя, только тайна моя,
Только жадность бессонной любви к человеку.

Аль Квотион

***

Как кормить с балкона голубей,
Как синиц зимой вынашивать в карманах,
Так и ты на собственной земле
Сей добро для всех и не ищи неправых.
Так и ты, чернорабочий быт
Отмывая через боль до белых перьев,
Отыщи, где слово в свете спит,
И неси его до мира в подреберье.
Потому что люди в мире том -
Просто люди, задубевшие в коросту,
Просто люди в рубище рябом
Роковых в судьбу зашитых перекрестков.
А когда созреет на груди
Светлых слов богоприютная теплица,
Все отдай и ничего не жди
От страны своей кричащей, словно птица.

Аль Квотион

 

***

Родная, что ты видишь там? В том «по делам», куда уходишь?
И закрывая тихо дверь, о чем молчит тебе душа?
Переживание потерь — не больше, чем подсчет расходов.
И, в общем, не о чем грустить. И, в общем, некогда дышать.
Родная, это просто день. Обычный день, один из многих.
И можно что-то отложить, и можно что-то отыскать.
— Останешься?
— Да нет, пора.
Пора теней, пора итогов.
Пора закрыть входную дверь, пора пустынь, пора песка.
Родная, завтра новый день. Один такой, других не будет.
И можно что-то изменить. Я сам зайду, ты подожди.
— Придешь?
— Сегодня не смогу. Я в никуда из ниоткуда.
А на пути моем стоят, стоят осенние дожди.
Родная, этот день пройдет. Так быстро, наспех — не заметишь.
И год пройдет, и жизнь пройдет, и мы пройдем, как не пройти.
Ты убежишь творить свой мир. Я прошатаюсь век поэтом.
Но мне все хочется успеть хоть раз прижать тебя к груди.

Аль Квотион

 

Н.Рерих

 

***
Не говори, что не похожа на меня,
Что слишком разные и вместе быть не можем.
Ведь если истину в угоду лжи казнят,
Одна и та же дрожь идет у нас по коже.
Ты дышишь ночью, а я маюсь каждым днем,
Ты мчишься в завтра, я за прошлое цепляюсь,
Но если дни людских невзгод приходят в дом,
Мы их встречаем с одинаковой печалью.
Не говори, что нам ни шага не пройти,
Ведь мы уже идем и жизнь с тобою делим,
Я по шоссе, а ты по млечному пути,
Но все же кажется — к одной и той же цели.

Аль Квотион

 

***

Оставь мне маленькую сказку,
Мне надоело жить в горсти
Времён и, покрываясь ряской,
Словами жёсткими цвести.
Ты не пугайся, я не стану
Последним в мире чудаком,
Пусть только пахнет океаном
Мой маленький забытый дом.
Пусть нам останется минута
Побыть вдвоём, побыть собой.
А дальше, Бог с ним, снова ртутный,
Тревожный, быстрый бег людской,
И снова пена, снова вожжи.
Оставь мне сказку, пусть звучит.
Пусть… На простой диван похожий,
Разлёгся в моём доме кит.

Аль Квотион

 

***

...Первый снег ляжет ровно, фатой замеревшего Мира,

он застынет алмазами света в твоих волосах...

И в замёрзшем пространстве откликнется зимняя лира,

на тепло талых слов в наших шепчущих жизнь голосах.

Город станет седым. Для тебя - подвенечным нарядом.

И по узкой аллее, под марш созревающих звёзд,

Я тебя поведу к алтарю первых дней снегопада,

я останусь с тобой в белом танце раздетых берез.

Слышишь? Падает снег. Это небо спускается ниже.

Это музыка севера плачет аккорд бытия.

Это ты в серебре.

Это я с каждым выдохом всё ближе,

как мальчишка, наивно, безумно влюбляюсь в Тебя...

Аль Квотион

 

***

Взгляд, прикованный к окну, за которым снег.

Бескрайние поля цветущего белого цвета, словно мир ослеп от осознания своей нетронутой девственной чистоты.

И холод как часть чего-то прекрасного и великого, непревзойденного, божественного уводит высоко высоко.

А там снег. Снег суть хрусталь небес, их благословление очищению земли и наших глаз.

И чувствуешь, чувствуешь крылья за спиной, огромные и ослепительно белые, их сила рвется вовне, тугой волной холода бьет в лицо уснувшей земле и ты срываешься в полет, падаешь вертикально вверх, чтобы разбиться о глубокую синь вечернего неба.

Там, где рождается светлое пророчество зимы.

Аль Квотион

 

***

А у меня друзей не много,
Но каждого из них как дар
Ценю,
Люблю.
Храню
От злого,
Браню
Светло,
Дарю
Им март,
Пишу
Для них
Веснушки
Солнца
На бересте своей любви.
Я другу — жизнь.
А он смеется:
«Да брось, братишка, мы свои».
Свои -
Вне времени,
Вне судеб.
Свои -
Уверенно,
Легко.
Свои.
Других
Таких
Не будет
В пространстве
Стен и потолков.
В пространстве
Массовых
Нечестий,
В пространстве
Частных
В грудь
Камней,
Где мы собедствовали вместе,
Но становились все родней.

Аль Квотион

 

***

 

***