🍷“Лучше пьяному напиться, чем тверёзому ходить”

Казалось бы, что плохого в грамотности, развитии отечественной промышленности и освободительных реформах? Но на судьбе русского фольклора это сказалось губительным образом.

Крестьяне, которые при Николае I активно двинулись в город на заработки, возвращаясь потом в деревню, приносили с собой вирус городской морали, городской лексики и мифа о красивой жизни без лаптей и солёного пота. Из этого источника деревня создала свой голливуд и свою культуру лакейского гламура. Читать далее

У одесского блатного фольклора, как у всякого другого, есть авторы. Его изобрели чуть больше полувека назад два ленинградца — звезда шансона Аркадий Северный, ему этой весной могло бы исполниться восемьдесят, и Рудольф Фукс — продюсер, поэт, композитор. Он, слава богу, жив. Вдвоем они создали классику жанра, которую сейчас только ленивый не знает: «Семь-сорок», «Шел трамвай десятый номер», «Тетю Хаю» с подарками из Шанхая и другие шедевры.

— Рудольф Израилевич, как в вашей жизни появилась блатная тема?

— Время было самое хулиганское, какое только можно представить, сразу после войны. Классе в третьем-четвертом я нашел в парте тетрадку с текстами песен. Не то чтобы блатных, но, скажем так, уличных. Там был переделанный «Джон Грей», довольно известная вещь, которую впоследствии исполнял Миронов, и масса других песен, что называется, приблатненных. А потом нашелся хозяин тетрадки. Выяснилось, что его брат отсидел и привез эту коллекцию текстов из лагеря.

 
В Питере тогда самая модная дворовая песня была «Гоп со смыком», но в другом варианте, со своими словами: «Гоп со смыком песня интересна, 127 куплетов всем известно, пропою я вам такую ленинградскую блатную, как живут блатные в Ленинграде». Пацаны пели такие песни, я тоже пел, тема эта все мое поколение увлекала. Уже в более взрослом возрасте я приобрел по случаю магнитофончик «Филипс», поехал в Одессу и ходил на пляж записывать, как люди поют.

Там у меня украли магнитофон, а это дорогая вещь была по тем временам. Я расстроился, сижу, не знаю, что делать. И был там один, в пиджаке на голое тело накинутом. Он меня пальцем поманил, говорит: «Чего грустишь?» «Да вот, такая история». И я рассказал ему, что песни собираю одесские.

«Зачем?» «Просто, чтоб остались в истории». «Ну ладно», — говорит. Рукой махнул, и принесли мне магнитофон.

— Как вы познакомились с Северным?



— Это было в начале 1960-х. Он пришел ко мне по странному поводу: ему кто-то сказал, что у меня есть Барков, матерные стихи. У меня действительно была дореволюционная книжечка с ятями — «Утехи императрицы», что-то такого плана. Я ему эту книжечку показал, Аркадий был в восхищении. Молодой парень из Иваново, студент Лесотехнической академии. Лицом напоминал молодого Никулина. Пытался из себя фарцовщика изображать, щеголял жаргоном. Увидел, что у меня гитара дома, взял ее в руки и спел: «Выткался на озере алый свет зари». Очень хорошо спел, я даже подумал, не артист ли он. А он, когда входил в раж, начинал одесские анекдоты травить. Замечательно рассказывал. И я подумал, что он, наверное, и песни одесские будет петь хорошо. Дал ему песенку из своей коллекции, и он спел ее так, что лучше не бывает, со всеми нужными интонациями. А интонация — главное в исполнении этих песен.

— Сам он ничего не писал?

— Сам нет, но у него было в репертуаре десятка два песен, студенческих, одесских, цыганских. Я сначала записал то, что он знал наизусть, а потом, когда этот запас был исчерпан, стал специально для него писать в том же стиле. 17 штук сочинил, весь канон: «В Одессе я родился, в Одессе и помру», «Эх, Одесса, мать-Одесса, Ростов-папа шлет привет», «Шел трамвай 10-й номер»… «Трамвай» я реставрировал. Она уже существовала, но ограничивалась четырьмя строчками. Я ее дописал.

Аркадий Северный.

Читать далее

Лезгинка — один из самых популярных танцев народов России, широко известный не только в нашей стране, но и за рубежом. Ее танцуют во время семейных торжеств и на профессиональной сцене, ее ритмы покоряют и темпераментных горцев, и сдержанных англичан.  

Исследователи полагают, что лезгинка восходит к древним временам, когда кавказские народы совершали обряды перед битвами и охотой — обычно ими были ритуальные танцы. А русское название «лезгинка» танец получил от слова «лезгин», которым до революции ошибочно называли все горские народы Дагестана.

Помню, как в своё время я впервые решил прослушать «Щелкунчика» Чайковского полностью — от и до. И с удивлением обнаружил, что ни одной незнакомой мелодии мне так и не попалось — все их я уже где-то слышал по частям. Это касалось и многих других произведений русского композитора. Говоря простым языком, Пётр Ильич оказался настоящим хитмейкером — его мелодии были яркими, красивыми и мгновенно цепляющими.

В мире хорошей музыки, когда наш выбор ничем не ограничен, мало осталось артистов, которые, поднимая на поверхность огромный пласт национальной культуры, напоминают нам о том, что мы — русские. Они многое умеют, виртуозно владеют своим голосом и, конечно, могли бы исполнить любое произведение в угоду моде, но, тем не менее, предпочитают задавать моду сами, сами определять векторы.

Виктор Васнецов называл «Аленушку» своей любимой картиной. Воспринятое многими современниками как плач о тяжелой судьбе русского крестьянства полотно все же им не является. Это, скорее, плач любого человека, который может внезапно закручиниться, присесть на берегу тихого лесного пруда и растворить свою тоску в природе, забыться. Даже сказочность видимая: название коварно наводит на параллель с историей об Аленушке и ее братце, превратившемся в козленочка. Однако сколько таких Аленушек рассеяно по русскому фольклору - не счесть, и у каждой - свой повод для печали на камне.

Сюжет

Написанная по мотивам русского фольклора картина выглядит как олицетворение тоски-кручинушки народа. Это не столько Аленушка, потерявшая своего братца Иванушку, сколько все женские сказочные образы, которым по сюжету выпало испытание. 

Природа — это и место событий, и активный их участник. У Васнецова пейзаж психологичен, это зеркало души героев. Застывшая на камне Аленушка словно затерялась в этой высокой траве. Ее юбка, как из луговых цветов собранная, волосы, как песок, а рубашка — как камни. 

Лес молодой, но темный — видно, что легко в нем затеряться и сгинуть. Или встретить ненароком других героев русского эпоса. Пруд зеркально гладкий, будто никто в нем не живет: ни рыба, ни лягушка, ни птица. Мертвенная тишь и тоска.  Читать далее

Есть в русских народных песнях какое-то неповторимое очарование в своей, казалось бы, простоте, но в то же время и потрясающей глубине и искренности. Наши песни, наполненные душевной теплотой и вековой житейской мудростью, можно исполнять и в горе, и в радости, и в минуты грусти, и в часы бодрости, и за столом в кругу семьи, и несколькими хоровыми коллективами на торжественных мероприятиях – место русской песне найдётся в нашей жизни всегда и везде.

Как однажды подметил один из наших сатириков, мы можем слушать и death metal, и попсу, и рэп (не к столу будут оные упомянуты), но идя по улице тёмной ночкой, петь мы всё равно будем «Шумел камыш» или «Ой, мороз, мороз». А уж после третьей стопки, когда по свидетельству потребляющих наступает выкристаллизованное философское понимание жизни во всей её трагической сути, так и хочется затянуть "Чёрный ворон". Собственно, именно об этой песне после такой длинной преамбулы мы сегодня и поговорим. Читать далее

Иван Суриков, самый популярный в советское время народный поэт, самый читаемый, чьи стихи легко запоминаются и их учат, начиная с детского сада. Но попроси кого-нибудь рассказать о жизни поэта, в ответ будет, скорее всего, молчание. Хорошо если не спутают Ивана Сурикова с Василием Суриковым.В русской поэзии есть поэтические триады, например, дворянско-аристократическая «Пушкин–Дельвиг–Баратынский», и противоположная ей, народная «Кольцов-Никитин–Суриков». Их объединяет, пожалуй, одно: все они не дожили до сорока. Исключение - только Баратынский, переживший сорокалетний рубеж всего на четыре года Трагическая смерть Кольцова, Сурикова и Никитина, конечно, отличалась от кончины поэтов первой тройки: они умерли от невыносимых условий жизни, от бедности и болезней, а не от травли литературными критиками и иже с ними. Мне трудно сказать, кто из поэтов двух триад ближе: первой или второй.Они, конечно, очень разные, но все-таки когда слушаю песни, написанные на стихи народных поэтов, душа отзывается больше. Наверное, потому что воспитана я больше на русской народной песне, чем на русском романсе. Любовь к нему пришла позднее.   Читать далее

Для понимания общелитературной ситуации, как утверждают литературоведы, гораздо важнее второстепенные поэты, чем те, кто поднялся на вершину славы. Это замечание не лишено основания, т.к. главных делают второстепенные, формируя фон, на котором они существуют, оттеняя их величие.

Шут шуту рознь: одни – умные, другие — не очень, одни могут составить компанию в умной беседе, другие умеют только паясничать, скоморошничать, кривляться, не утруждая себя умными развлечениями. Правда, все зависит от запросов высших особ, при которых состоит шут.

Знаменитая песня «Хуторок» А.Кольцова, в которой в одиннадцати строфах разворачивается нешуточная любовная драма, чаще всего называется народной. Знатоки русской песни указывают автора слов, но автора музыки почти никто не знает. Но композитор, написавший талантливую мелодию к песне, был реальным человеком, жившим в середине XIX века.

Шут Балакирев сегодня больше известен как герой пьесы Горина. Однако, есть и другие источники, рассказывающие об этом герое. В частности, в тридцатых годах девятнадцатого века вышла книга с «Анекдотами» о шуте Балакиреве. Правда, мало кто знает, что в их основе лежат немецкие рассказы о проделках шутов средневековой Европы, откуда и пришла мода на шутов в Россию. Впервые они появились в доме Романовых, при царе Алексее Михайловиче.  Читать далее

Многие молодые мамы в поисках колыбельных обращаются к фольклору. И порой впадают в панический ужас, отыскав старинные напевы. Дело в том, что в стихах наших предков часто встречаются пожелания смерти ребенку, или же о нем говориться, как об умершем. Читать далее

 

Люди подсознательно вспоминают их, когда становятся старше, и в их жизни появляется реальная несправедливость и противоречия. Некоторые сказки основаны на легендах, включеных в культуру, а некоторые - на реальных фактах.
  Эти темные истории слишком страшны не только для современных маленьких детей, но и для взрослых! Их ужасающее происхождение – я говорю о реальных событиях, отражающихся в некоторых сказках, они часто включают изнасилование, инцест, пытки, каннибализм и другие отвратительные истории, полные жестокой морали.  Читать далее