Мало кто знает, что мелодия «Подмосковных вечеров» занесена в Книгу рекордов Гиннесса, как самая исполняемая. Дело в том, что всесоюзная радиостанция «Маяк» использовала ее в своих позывных, и они за сорок лет работы радиостанции прозвучали более миллиона раз.

Кроме этого достижения у песни есть еще одно. В преддверии нового столетия был проведен масштабный опрос среди десятков тысяч россиян с просьбой назвать лучшую русскую песню ХХ века. Безусловным лидером стали «Подмосковные вечера». На втором месте – «Катюша».

 

 

Как ни странно, родилась песня «Подмосковные вечера» нелюбимым ребенком. Композитор Василий Соловьев-Седой, сочинивший эту мелодию в 1953 году, записал ее, но счел неудачной. Композитор был ленинградцем, а потому и на листе с нотами было написано: «Ленинградские вечера». Лист с теми нотами два года провалялась в ящике стола...

 

Композитор Василий Соловьев-Седой

В 1955 году на московской студии документальных фильмов начали монтировать картину «В дни спартакиады» – заказную агитку о Спартакиаде народов РСФСР. Для того чтобы хоть как-то разнообразить унылость этого кинематографического зрелища, решили вставить в фильм песню. Но не физкультурный марш, а лирическую.

 

Поэт Михаил Матусовский

Заказ дали творческому дуэту – поэту Матусовскому и композитору Соловьеву-Седому. Позвонили в Ленинград. Дело было летом. Звонок застал авторов на даче в Комарово. Было жарко. Писать не хотелось и не моглось... Авторы понимали, что документальный фильм о спартакиаде покажут – и он тут же уйдет в небытие, поэтому напрягаться совсем не хотелось. Но не хотелось и мимо денег пройти...

Вот тогда Соловьев-Седой порылся в ящиках стола и извлек лист с давно написанной бесхитростной песенкой, навеянной тихим летним ленинградским вечером, покоем, близостью любимого человека. Ни фильм песне не подходил, ни она фильму. К тому же песня должна была прозвучать на фоне кадров Подмосковья, где спортсмены отдыхают на спортбазе, набираясь сил перед ответственными стартами.

 

Соловьев-Седой и его внук

 

Не мудрствуя лукаво, Матусовский «ленинградские» вечера заменил на «подмосковные», мелодию тоже чуток подрихтовали и авторы отправились с песней в Москву.

Художественный совет киностудии принял ее в штыки: и слова скучные, и музыка не очень выразительная. Как вспоминала впоследствии вдова поэта Евгения Матусовская, расстроенные авторы вышли после обсуждения, и Соловьев-Седой сказал: «Михей, наверное, они правы. Будем считать, что это наша неудача».

Песню все-таки приняли, но исключительно по той причине, что другую написать уже никто не успевал.

Исполнить «Вечера...» предложили очень популярному тогда, а потому знающему себе цену, Марку Бернесу. Музыка ему показалась «ничего», а о словах он сказал так: «Ну, и что это за песня, которая слышится и не слышится? А что это за речка – то движется, то не движется?»

 

 

Марк Бернес (слева), Соловьев-Седой (за роялем) и дирижер Виктор Кнушевицкий – блестящий аранжировщик советской песни 40-50-х годов.

 

А когда Бернес дошел до слов «что ж ты, милая, смотришь искоса, низко голову наклоня», то расхохотался и заметил: «Ребята, я бы от такого взгляда девушки тоже онемел, как и ваш герой».

В общем петь «Вечера...» Бернес отказался (и потом всю жизнь корил себя за это и кусал локти...) Нашли другого певца. Его исполнение авторам не нравилось. Время катастрофически таяло.

 

И тут, как в сказке, на горизонте совершенно случайно появился не певец, а актер Московского художественного театра Владимир Трошин. Он песню спел. Фильм вышел. Песня в нем прозвучала неприметно, лишь как фон. Как и предполагалось, про фильм тут же забыли, отправив в архив.

 

Первый и лучший исполнитель «Вечеров...» Владимир Трошин

 

Но фонограмму с песней как-то раз прокрутили по радио... Тот редактор, что это сделал, в полной мере заслуживает звание Героя Советского Союза! Потому что почтальоны стали приносить в Радиокомитет тюки писем: пожалуйста, повторите снова песню о речке, которая движется и не движется, и вся из лунного серебра. Ее повторили. Количество тюков с письмами удвоилось, потом утроилось... Песня и Владимир Трошин обрели фантастическую популярность.

 

 

 

Удивительно, что и после этого «Подмосковные вечера» оставались для написавшего её композитора нелюбимым дитя. Соловьев–Седой высмеянную Бернесом песню и на самом деле считал примитивной. Он настолько не ценил написанное, что летом 1957 года ожидал от Московского фестиваля молодежи премию за свою песню «Если бы парни всей земли» (тоже не ахти какую любимую, потому как в ней, по мнению автора музыки, было слишком много словесного пафоса). Поэтому для Соловьева-Седого стало полной неожиданностью присуждение Первой премии и Большой Золотой медали фестиваля не пафосным «Парням...», а совсем непафосным «Вечерам...»
 

После фестиваля песню запели по всему миру. А тут ещё в Ленинград приехал лауреат Первой премии Первого международного конкурса имени П.И.Чайковского Ван Клиберн.

 

Он пришел в гости в Дом композиторов, и там шутки ради Соловьев-Седой сыграл с ним в четыре руки забавный вальсик, а потом и «Подмосковные вечера». Причем, по воспоминаниям присутствовавших, композитор, будучи крепко нетрезвым, заключительный аккорд своей песни извлек, сев на клавиши рояля... Скандал еле замяли.

 

Клиберн (весь в приятной задумчивости) и Соловьев-Седой (аншафе)

 

К слову, пил Соловьев-Седой много. Придя по приглашению в дом и заметив на столе бутылочку сухого, мог сказать: «Водки нет – разговора не будет», и разворачивался на выход. Его с трудом уговаривали и бежали за водкой. В поезде «Красная стрела», возившем его из Ленинграда в Москву и обратно, ставил на столик бутылку коньяка. «А что это у вас?» – любопытствовал у попутчика, кивая на саквояжик, стоящий на полке. «Пишущая машинка, Василий Павлович». «Ясно. Пышущая мошонка», – каламбурил нетрезвый композитор, откупоривая коньяк. И таких каламбуров за ним числилось огромное количество.

Но вернемся к Клиберну. Перед тем, как уехать на родину, он дал прощальный концерт в Москве. Концерт транслировался, и семья Соловьева-Седого, естественно, собралась у телевизора. Вызовам на бис не было конца. В конце-концов утомленный пианист сел за фортепиано, и в наступившей тишине зазвучали «Подмосковные вечера» – в удивительном фортепианном изложении, насыщенно, полнозвучно, с новой гармонической подсветкой. Зал разразился овацией. Клиберн увез так полюбившуюся ему песню в Америку и долго продолжал её исполнять.

 

А вот самого Василия Павловича песня в конце концов так «достала», что он даже уходил с дачи, когда ее начинали горланить под баян в соседнем доме отдыха. «Да неужели же я только «Вечера...» и написал?!» – восклицал в досаде расстроенный композитор.

Что касается Михаила Матусовского, то его подколки Марка Бернеса по поводу девичьего взгляда искоса при низко наклоненной голове вовсе не тронули. Может быть поэтому, строгий в творчестве Соловьев-Седой с намного большей радостью творил с другим поэтом песенником – Алексеем Фатьяновым, с которым и написал лучшие свои песни.

 

Василий Соловьев-Седой, Сергей Лемешев и Алексей Фатьянов

 

 

Матусовский, как многие поэты, был жизнелюбив и необидчив...

Тем не менее, если бы Матусовский написал текст только «Подмосковных вечеров», то уже заслуживал бы всенародного признания. А он написал стихи к песням «С чего начинается Родина», «На безымянной высоте»... А еще будучи студентом написал к выпускному вечеру песню «Сиреневый туман», про которую все забыли, и она неожиданно «всплыла» только 50 лет спустя в исполнении Владимира Маркина, а потом Михаила Шафутинского, и в 90-е годы встала в один ряд с «Таганкой» и «Владимирским централом»...

В 2007 году отметили 100-летие Соловьева-Седого. Администрация родного города юбилей материально не поддержала, все делалось на голом энтузиазме. Был хороший концерт в столичном Зале Чайковского с «Вивальди-оркестром». В благодарность за участие, на баннере поместили изображение руководительницы оркестра, а не композитора. Певцы и актеры — 82-летний Трошин, 92-летний Зельдин, Скляр, Леонидов, Кортнев — выступали вообще бесплатно. Потом был концерт в Кремле. Минкульт дал на него 300 тысяч рублей — это гонорар одного Иосифа Кобзона за одно его выступление... И опять все работали на голом энтузиазме.

 

 

Композитор Борис Мокроусов и поэт Алексей Фатьянов

 

( ... )