Главный герой во время путешествия вдоль реки случайно повстречался с каппой (японским водяным) и, погнавшись за ним из любопытства, провалился в какую-то яму. В результате он оказался в стране, населенной этими удивительными существами, чьи обычаи и традиции оказались так непохожи на всё то, что ему приходилось видеть раньше...
Главный герой произведения - человек, попавший в страну (пространство? измерение? иллюзию?) капп, созданий смахивающих на людей своей безалаберностью и склонностью отстаивать, даже понимая глупость, позиции. Ну конечно - уже озвучил, не хочется опростоволоситься перед публикой. В принципе, водяные - те же мы, просто немного под другим углом смотрящие на мир и передвигающиеся по нему. Поэтому, я прекрасно понимаю героя, пожелавшего сначала оставаться в их мире подольше, а потом мечтающего в него вернуться - обыденность исчезла, но консерватором быть можно не прекращать: какая в конце концов разница - розовый помидор или красный (хотя лично я розовые вообще не люблю), все одно. Одно грустно - возврат от одних помидоров к другим оказался для нашего путешественника печальным, ну как, собственно, и любой выход из психических иллюзий и грез, герой больше не смог адаптироваться в человеческом социуме, зато, однако, уже до скончания лет имел возможность общаться с приходящими к нему друзьями-каппами, что тоже не плохо. Тут, кстати, припомню собственное убеждение касательно того, что если человеку хорошо в сумасшествии и он никому не причиняет вреда, а лишь счастлив - не нужно его оттуда насильно вытаскивать - он нашел свой покой таким образом.
Что бы такое почитать перед Новым годом? Ну не Толстого же с Буниным и не Акутагаву же Рюноске или, не Мамардашвили же или Дюма с Пушкиным. Их мы и так каждый день читаем без отдыха и без удержу.. Нам бы нынче что нибудь для нормальных людей и про нормальных людей.
Нам бы про тихого интеллигентного маньяка в тихом городе. Чтобы ловили его ловили, ловили, да и не выловили. Или чтобы на даче кого-нибудь замочили, а с виду такая приличная, интеллигентная семья, двенадцать человек на сундук мертвеца (только пусть это будет логичный такой, аргументированный сундук, а не сокровища тамплиеров, откуда им взяться в подмосковье или в Харькове
Или вот еще дружили себе люди двадцать лет душа в душу, неразлей вода, одного убили, пришел следователь, а там такооооооооое потекло говно по трубам...
Или можно ещё по мотивам мифологии про стервозных баб роман, но чтобы на современном материале. Как у Джойса в "Улиссе". Ну там про Пандору, напремер. Она ж была первой женщиной. И её создали боги, чтобы отомстить Прометею. Прометей в свою очередь еще раньше слепил из глины первого мужчину, а затем украл у других богов огонь и отнёс мужикам, чтобы грелись. Создание женщины стало местью богов ренегатам. Они дали Пандоре ящик. Прометей просил женщину ящик не открывать. Она его открыла. Оттуда вырвалось все зло, с тех пор пребывающее в человеке.
Последней в ящике лежала надежда. Она улетела.
И самое главное - пусть имеющий разум да сочтет число зверя, чтобы без вот этих deus ex machina, убийца-дворецкий, леонардадавинчи или необнародованных улик. Классики жажду. Крепкой классики.
И, повторюсь: для нормальных людей, про нормальных людей.
Прошу, отзовись, хоть что-нибудь мне скажи
Ты же знаешь, из-за тебя лишь я всё ещё здесь
Между нами было столько боли и лжи
Не растворить уже в колбе остаточную взвесь
Я помню, ты считал, что мне все равно
Теперь не доказать уже, что это не так.
Совесть мучает за все, что было давно
Причина одна: я просто дурак.
Прошу, отзовись, как сам захочешь и где:
Письмом ли, стихами иль стуком в окно
Чтоб знал я, что слышишь, что ты не в беде
И что тебе тоже..
Не все равно
Сотни дорог и огни городов далеких стран,
Я не видел никогда – слушай,
я хотел узнать их лучше.
Но я встретил тебя,
хоть и не верил в тебя,
Ты просто поверь и слушай –
я хотел узнать тебя лучше.
Прости, прощай!
Прости, прощай!
Сотни дорог и огни городов далеких стран,
Мне лишь снятся по ночам – поздно, сердце уж кольнуло чем-то острым.
Петли тысяч дорог,
лица в окнах городов далеких стран,
Я смотрю в твои глаза – жженье,
а в слезе я вижу отражение.
Прости, прощай!
Прости, прощай!
Но мне надо продолжать идти,
прости расходятся наши пути,
Но ты звездой путеводной …свети.
просыпаюсь с утра и от боли трясутся руки.
боль возвращается ко мне как только я открываю глаза.
я могу еще не проснуться, могу еще быть сонным и рассеянным, а в душе уже чувствую: больно.
придумать бы, что написать, но ничего не пишется...
ночью, пока просыпался, остро осознал свое одиночество. как говорила всегда вриска, ты рождаешься один и умираешь один.
все остальное - иллюзия для того, чтобы легче было выжить. я, к сожалению, лишен таких иллюзий. может, у меня с рождения в голове что-то не задалось, а может, мне просто не повезло, что я родился Бальзаком.
просыпаюсь с утра, пью сразу много чашек кофе, есть совсем не хочется. тело говорит "давай умрем, ну давай умрем, не ешь ничего!"
мне повезло, что я нашел такого человека как дазай через это странноватое аниме.
я всю жизнь мучился от мысли, что во всей вселенной я совершенно один такой. такой, от рождения, слабый, такой беспомощный, не приспособленный к жизни, не понимающий людей, такой отчужденный, с бессонными ночами, страхами и дикой болью каждый божий день. думал, что только я такое страшное ничтожество.
а оказалось, что таких ничтожеств двое.
именно таких, до боли одинаковых, настолько одинаковых, что в животе начинает болеть.
история дазая разбудила во мне подавленные эмоции, я начал много плакать.
уж не знаю точно, почему, из-за своей боли или из-за жалости к нему. я бы не жалел его настолько сильно,если бы не понимал каждое его слово, каждую написанную им фразу.
и осознание того, что он замучился до смерти в прямом смысле слова, приводит меня в панический ужас.
вчера я говорил с Одой про Акутагаву (вау, какая клевая цензура!)
но я не уверен, что он меня понял...
все это похоже на грустную сказку с плохим концом. на фильм, где страдания чем глубже, тем красивее.
но иногда в фильмах бывает и счастливый финал, когда главный герой понимает, что ему нужно все исправить, пока он еще жив.
и все еще живы.
у нас счастливого финала не будет никогда.
мы просто умрем и все на этом закончится.
а чувства свои я унесу с собой в могилу.
Акутагава Рюноскэ не стоял на бастионах осажденного города, как Лев Толстой; не поднимал голос в защиту справедливости, как Эмиль Золя; не сражался за революцию, как Ярослав Гашек. Он вел размеренную и довольно бестолковую жизнь японского литературного мэтра: по обусловленным дням принимал в своем кабинете «Тёкодо» («Храм чистой реки») литературную молодежь; посещал многочисленные банкеты; коллекционировал старинные картины и антиквариат; ссорился с издателями из-за гонораров; совершал лекционные поездки по стране; редактировал хрестоматийные сборники. В 1921 году он в первый и последний раз в жизни побывал за границей — по заданию редакции «Осака майнити» пропутешествовал по Китаю и по Корее. Великое землетрясение 1923 года, опустошившее пять префектур, в том числе и столичную, не произвело на него видимого впечатления: во всеуслышание он скорбел только о том, что в чудовищных пожарах погибло много бесценных произведений искусства…
Что еще? Как и многие другие литературные мэтры, он был неважным семьянином, хотя родил трех сыновей. Страдал от нервного истощения, от каких-то болезней желудочно-кишечного тракта, от ослабления сердечной деятельности и лечился на курорте Ютака.
Выдающийся японский писатель Рюноскэ Акутагава считается отцом японского рассказа. Он написал более 150 рассказов, по мотивам новелл “В чаще” и “Расёмон,”снят известный фильм режиссера Акира Куросава.
Рюноскэ Акутагава родился в Токио утром 1 марта 1892 года, или, по старинному времяисчислению, в час Дракона дня Дракона месяца Дракона, и потому его нарекли Рюноскэ, ибо «смысловой» иероглиф этого имени «рю» означает «дракон». Отцом был торговец молоком, имевший в собственности пастбища на окраине Токио. Мать принадлежала к семье Акутагава, в которой впоследствии воспитывался знаменитый писатель: отсюда и фамилия.
Рюноскэ родился, когда отцу было 42, а матери — 33. Следуя старинному обычаю, родители сделали вид, будто мальчика им подкинули. Все это было сделано из суеверных соображений, поскольку в Японии считается не очень-то хорошей приметой, когда родителям новорожденного за тридцать лет. Когда ему исполнилось девять месяцев, его мать сошла с ума, и младенца, по закону и по обычаю, передали на усыновление и воспитание в бездетную семью старшего брата матери, начальника строительного отдела Токийской префектуры Акутагавы Митиаки. Так маленький Рюноскэ утратил фамилию Ниихара и получил фамилию Акутагава. Эта старая интеллигентная семья имела в числе своих предков писателей и ученых, бережно хранила древние культурные традиции. Здесь увлекались средневековой поэзией и старинной живописью, строго соблюдался старинный уклад, построенный на повиновении главе дома. Болезнь родной матери, вскоре умершей, на протяжении всей жизни оставалась для Акутагавы травмой – он часто размышлял о душевных недугах, опасаясь той же участи.
Бойся смерти. Бойся того, кто ее приносит. И тех, кто ее ищет. Смерть будет их преследовать.
”
Акутагава называет себя "псом" в Портовой мафии и более чем готов к совершению преступлений и различных актов насилия для достижения целей организации. Он уважает иерархию мафии, но считает своего бывшего босса Осаму Дазая позором. Несмотря на это, Акутагава обычно имеет холодное и безмятежное выражение лица, он так же может иметь моменты иррационального гнева и зависти, особенно к Ацуши. Стоит отметить, что Дазай видит больше возможностей в Ацуши, чем в Акутагаве, что могло привести к развитию у Рюноске чувства враждебности по отношению к Накаджиме. Акутагавой было показано, что он замкнут в социальных взаимодействиях. Он ограничивается общением с его подчиненной и помощницей Ичие Хигучи.
У Акутагавы весьма мрачный взгляд на этот мир, он утверждает, что слабые люди должны умереть и дать дорогу более сильным. Он не боится боли или поражения.
У Акутагавы Рюноскэ был занятный рассказ "В чаще", по мотивам которого был некогда снят фильм "Расёмон" (рассказ "Ворота Расёмон", как ни странно, совсем о другом, но это совсем другая тема. 8-) Суть рассказа в том, что фраза "Врёт, как очевидец" не содержит никакого противоречия: очевидец способен и на детекторе лжи рассказать ту правду, в которую он верит сам -- даже если эта правда никак не связана с реальностью. То ли ему показалось, то ли он неверно интерпретировал увиденное, то ли просто сработало знаменитое ницшеанское "моя память говорит, что так было; моя совесть говорит, что лучше бы этого не было; постепенно память уступает диктату совести".
Итак, новость из Кривого Рога: "Вчера возле супермаркета «Варус» таксист угрожал гранатой пассажиру, который якобы не хотел с ним расплачиваться. Мы обнаружили две версии этого происшествия и приводим их полностью, без купюр". На самом деле, правда, версий там всё-таки три: первая -- с интернет-сайта "Первый городской", вторая -- от участницы событий Русланы Костиной, третья -- с сайта ГУ НП в Днепропетровской области, но, как предположил комментатор на перемогах, должна присутствовать ещё одна версия -- от самой гранаты. Привет Акутагаве с постмайданной Украины.
Этот рассказ я слышал от матери. Мать говорила, что слышала его от
своего прадеда. Насколько рассказ достоверен, не знаю. Но судя по тому,
каким человеком был прадед, я вполне допускаю, что подобное событие могло
иметь место.
Прадед был страстным поклонником искусства и литературы и имел
обширные знакомства среди актеров и писателей последнего десятилетия
правления Токугавы. Среди них были такие люди, как Каватакэ Мокуами, Рюка
Тэйтанэкадзу, Дзэндзай Анэйки, Тоэй, Дандзюро-девятый, Удзи Сибун, Мияко
Сэнгю, Кэнкон Борюсай и многие другие. Мокуами, например, с прадеда писал
Кинокунию Бундзаэмона в своей пьесе "Эдодзакура киемидзу сэйгэн". Он умер
лет пятьдесят назад, но потому, что еще при жизни ему дали прозвище
Имакибун ("Сегодняшний Кинокуния Бундзаэмон"), возможно, и сейчас есть
люди, которые знают о нем хотя бы понаслышке Фамилия прадеда была Сайки,
имя - Тодзиро, литературный псевдоним, которым он подписывал свои
трехстишья, - Кои, родовое имя Ямасирогасино Цуто.
И вот этот самый Цуто однажды в публичном доме Таманоя в псиваре
познакомился с одним монахом. Монах был настоятелем дзэнского храма
неподалеку от Хонго, и звали его Дзэнте. Он тоже постоянно посещал этот
публичный дом и близко сошелся с самой известной там куртизанкой по имени
Нисикидзе. Происходило это в то время, когда монахам было запрещено не
только жениться, но и предаваться плотским наслаждениям, поэтому он
одевался так, чтобы нельзя было в нем признать монаха. Он носил дорогое шелковое кимоно, желтое в бежевую полоску, с нашитыми на нем черными гербами, и все называли его доктором. С ним-то совершенно случайно и познакомился прадед матери.
Действительно, это произошло случайно: однажды поздно вечером в июле по лунному календарю, когда, согласно старинному обычаю, на всех чайных домиках псивары вывешивают фонари, Цуто шел по галерее второго этажа, возвращаясь из уборной, как вдруг увидел облокотившегося о перила любующегося луной мужчину. Бритоголового, низкорослого, худого мужчину.
При лунном свете Цуто показалось, что стоящий к нему спиной мужчина - Тикунай, завсегдатай этого дома, шутник, вырядившийся врачом. Проходя мимо, Цуто слегка потрепал его за ухо. "Посмеюсь над ним, когда он в испуге обернется", - подумал Цуто.
Но, увидев лицо обернувшегося к нему человека, сам испугался. За исключением бритой головы, он ничуть не был похож на Тикуная. Большой лоб, густые, почти сросшиеся брови. Лицо очень худое, и, видимо, поэтому глаза кажутся огромными. Даже в полутьме резко выделяется на левой щеке большая родинка. И наконец, тяжелый подбородок. Таким было лицо, которое увидел оторопевший Цуто.
- Что вам нужно? - спросил бритоголовый сердито.
"В моем рассказе "Генерал" власти вычеркнули ряд строк. Однако, по сообщениям газет, живущие в нужде инвалиды войны ходят по улицам Токио с плакатами вроде таких: "Мы обмануты командирами, мы - подножка для их превосходительств", "Нам жестоко лгут, призывая не вспоминать старое" и т.п. Вычеркнуть самих инвалидов как таковых властям не под силу.
Кроме того, власти, не думая о будущем, запретили произведения, призывающие не хранить [верность императорской армии]. [Верность], как и любовь, не может зиждиться на лжи. Ложь - это вчерашняя правда, нечто вроде клановых кредиток [кредитные билеты, выпускавшиеся в XVII-XVIII вв. в кланах и имевшие хождение только в пределах того клана, который их выпустил], ныне не имеющих хождения. Власти, навязывая ложь, призывают хранить верность. Это все равно что, всучивая клановую кредитку, требовать взамен нее монету.
Как наивны власти."
Акутагава Рюноскэ, из заметок "Текодо". Ничего не напоминает?
Наткнулся на башорге на историю: "Одесса. Еду в последнем ночном трамвае, в вагоне - я один и контролерша.
Подходит ко мне, даю ей бОльшую денежку. Она:
- Вам один?
Картинно оглядываюсь по сторонам:
- Кхм, ну вроде да..!
Она с паузой смотрит на меня и так меланхолично:
- Ну если вы никого больше не видите, это не значит, что больше никого нет.
Хз, я вроде взрослый сознательный человек и ни во что не верю, но доехал я в каком-то непонятном мне напряжении...
И тут мне сразу вспомнилась другая похожая история про трамвай, но весьма далеко от Одессы:
"Однако странным в Токио кажется не только мусор, кружащийся на Гиндзе. Иногда с удивительными вещами, противоречащими здравому смыслу, можно столкнуться и в ночном трамвае. К чему, например, красный и синий трамваи, едущие по безлюдным улицам, останавливаются на остановках, где нет ни души? Если вы не верите мне, как и в случае с бумажным мусором, возьмите и проверьте, хоть сегодня ночью. Особенно часто это случается на линиях Досака и Сугамо, хотя трамваи там совершенно такие же, как везде. Да вот взять хотя бы недавний случай. Дней пять назад ночью красный трамвай, на котором я ехал, остановился как раз у Данго-сакасите на линии Досака, хотя на остановке не было ни одного человека. Причем кондуктор, дергая за веревку звонка, наполовину высунулся из вагона и, как обычно, крикнул: «Есть кто-нибудь на посадку?» Я сидел неподалеку от него и сразу же выглянул в окно. И что же? Ни у столба на остановке, ни на широкой улице, где все двери домов были закрыты, не оказалось ни души. Лишь луна тускло светила сквозь легкую дымку. «Странно!» — подумал я, кондуктор дернул за веревку, и трамвай поехал. Однако я продолжал глядеть в окно, и, по мере того как мы отъезжали, мне стало казаться, что в лунном свете маячат, все уменьшаясь, человеческие тени. Возможно, это игра моего больного воображения, но зачем же тогда кондуктор красного трамвая, мчавшегося вперед, остановил его там, где не было людей? И притом такое случалось не только со мной, но и с несколькими моими приятелями. Так что вряд ли можно сказать, что кондуктор трамвая в тот раз просто спросонья остановил трамвай. Один из знакомых рассказывал мне, что однажды он одернул кондуктора: «Не видишь, что ли? Никого нет!» Кондуктор же изумленно возразил: «А я думал, там полно народу»."
Акутагава, рассказ "Ведьма". Не правда ли, в некоторых моментах Одесса мало чем отличается от Токио?.. 8-)
«В стране водяных» — не только сатирическая утопия и разительная пародия на Японию начала ХХ века, но и страшная карикатура на самого Рюноске Акутагава. Не желая связывать себя конкретными д
...Это случилось однажды под вечер. Некий слуга пережидал дождь под воротами Расемон...
Так повелось, что в наступившей эпохе бедности и упадка люди экономили, на чем только могли. И раз уже статуи Будды стали продавать на дрова - что тут говорить о каких-то брошенных воротах? Мало того - будто осознавая общность их ненужности, здесь стали собираться вороны и воры, сюда же сносили бесхозные трупы.
Здесь и оказался перед выбором изгнанный хозяевами от безденежья слуга - стать вором или умереть с голоду?
Его выбор и развитие сюжета - в пронзительном рассказе Рюноскэ Акутагавы "Ворота Расемон"......Это случилось однажды под вечер. Некий слуга пережидал дождь под воротами Расемон...
Так повелось, что в наступившей эпохе бедности и упадка люди экономили, на чем только могли. И раз уже статуи Будды стали продавать на дрова - что тут говорить о каких-то брошенных воротах? Мало того - будто осознавая общность их ненужности, здесь стали собираться вороны и воры, сюда же сносили бесхозные трупы.
Здесь и оказался перед выбором изгнанный хозяевами от безденежья слуга - стать вором или умереть с голоду?
Его выбор и развитие сюжета - в пронзительном рассказе Рюноскэ Акутагавы "Ворота Расемон".
По сюжету рассказа и некоторых других режиссер Акира Куросава в 1950 году снял известный фильм "Расемон".
«Согласно законам страны, Дзюриано Китискэ в конце концов был приговорен к распятию. В назначенный день его провели по всему городу, а затем на лобном месте безжалостно пригвоздили к кресту. Крест вырисовывался силуэтом на фоне неба высоко над окружающей бамбуковой оградой. Подняв взор к небу и громким голосом возглашая молитву, Китискэ бесстрашно перенес удары копий палачей. Когда он начал молиться, в небе над его головой сгустились клубы туч и на лобное место потоками хлынул ужасающий дождь. Когда небо опять прояснилось, распятый Дзюриано Китискэ уже испустил дух. Но тем, кто стоял за оградой, казалось, что в воздухе еще разносится его голос, творящий молитву. Это была простая, бесхитростная молитва: "О принц страны Бэрэн, где ты теперь? Слава тебе!" Когда его тело сняли с креста, палачи изумились: оно источало дивный аромат. А изо рта у него, сияя свежей белизной, расцвела лилия…»
Это отрывок из рассказа великого японского писателя Акутагавы Рюноскэ. Не было, да и, пожалуй, уже не будет писателя в Японии, который еще при жизни стал классиком, заслужил всеобщее признание и сформировал целое направление в литературе. Он открыл загадочный остров Япония для этих странных европейцев, которые тогда никак не могли понять народ страны «Солнца в самом начале». Уникальность его новеллистики, а он был непревзойденным мастером короткого рассказа в том, что он смог соединить в своем творчестве загадочную восточную душу и язык, понятный среднему европейцу. Он приоткрыл завесу тайны над Островом самураев.
Отцом будущего писателя был торговец молоком, имевший в собственности пастбища на окраине Токио. Мать принадлежала к семье Акутагава, в которой впоследствии воспитывался знаменитый писатель: отсюда и фамилия. Рюноскэ родился, когда отцу было сорок два года, а матери - тридцать три. Следуя старинному обычаю, родители сделали вид, будто мальчика им подкинули, и отдали его на воспитание в дом старшей сестры матери, которая хотя и была замужем, но детей не имела. Все это было сделано из суеверных соображений, поскольку в Японии считается не очень-то хорошей приметой, когда родителям новорожденного за тридцать лет.
Изначально книга читалось сложнова-то. Нет, язык изложения прост и понятен (есть комментарии автора и даже небольшой словарь в конце книги), но как-то всё немного не вязалась с восприятием. Но постепенно всё стало на свои места, и я содержимое сборника принимала как легенды. Некоторые рассказы обращаются к буддизму, конфуцианству, поэтому и воспринимаются они как притчи. Но есть и пара рассказов, в который описывается какой-то эпизод из жизни реально существующего писателя или художника.
Но более полная картина о творчестве Акутагавы у меня начала складывается только во время чтения эссе. Вот в них чётко по пунктам определены все основные вопросы, которые он поднимает в своих рассказах.
Я приведу ниже немного выдержек из эссе, которые, на мой взгляд, определяют основные позиции автора, как в творчестве, так и в жизни. Но хочу заметить, что главное, как мне кажется, что волновало Акутагаву – это темы морали, нравственности и ответственности. Проблема морального выбора присутствует почти во всех произведениях автора. Ярким примером этому является рассказ «Ворота Расёмон».
ИЗ ЭССЕ:
МОРАЛЬ
Мораль - другое название удобства. Она сходна с левосторонним движением.
Те, кто бездумно отвергает мораль, слабо разбирвется в экономике. Те, кто бездумно склоняет голову перед нею, либо трусы, либо бездельники.
Сильные попирают мораль. Слабых мораль лелеет. Те, кого она гнетет, обычно занимают среднюю позицию между сильными и слабыми.
Совесть не появляется с возрастом, подобно нашей бороде. Чтобы обрести совесть, нужно определенное воспитание.
Более девяностоа процентов людей лишены прирожденной совести.
Возможно, совесть рождает нравственность. однако нравственность до сих пор ещё никогда не родила то, что есть лучшее в совести.
ПРИСТРАСТИЯ
... Нашими поступками руководят не добро и зло. Только лишь наши пристрастия. Либо наши удовольствие и неудовольствие.
Выдающийся японский писатель Рюноскэ Акутагава считается отцом японского рассказа. Он написал более 150 рассказов, 
«Согласно законам страны, Дзюриано Китискэ в конце концов был приговорен к распятию. В назначенный день его провели по всему городу, а затем на лобном месте безжалостно пригвоздили к кресту. Крест вырисовывался силуэтом на фоне неба высоко над окружающей бамбуковой оградой. Подняв взор к небу и громким голосом возглашая молитву, Китискэ бесстрашно перенес удары копий палачей. Когда он начал молиться, в небе над его головой сгустились клубы туч и на лобное место потоками хлынул ужасающий дождь. Когда небо опять прояснилось, распятый Дзюриано Китискэ уже испустил дух. Но тем, кто стоял за оградой, казалось, что в воздухе еще разносится его голос, творящий молитву. Это была простая, бесхитростная молитва: "О принц страны Бэрэн, где ты теперь? Слава тебе!" Когда его тело сняли с креста, палачи изумились: оно источало дивный аромат. А изо рта у него, сияя свежей белизной, расцвела лилия…»
