Ты слышишь, как осенью сосны кричат,
как падают листья, вздыхая устало,
сгорает рябина, как в храме свеча,
ты видел, ты видел, как ярко пылала?
Как в странном испуге осины дрожат,
а дуб багровеет, не ведая страха,
я чувствую горечь в лесных миражах,
быть может, об этом и плакала птаха?
Но листья покорно, безмолвно, летят
в бездушно зеркальную, стылую лужу.
О чём говорит с ними юный октябрь,
что им обещает, предчувствуя стужу?
***
Украшен лес узором всех цветов,
как камни красят шапку Мономаха,
и сосны – основания крестов,
и красный барбарис, как кровь на плахе,
янтарный клён меж елей так хорош,
по ветру сыплет золото капризно,
как ярок каждый брошенный им грош,
но понимаю, всё пойдёт на тризну.
Явления природы столь просты,
и кто придумал это изначально?
Агония безумной красоты,
охвачена курлыканьем прощальным.
***
Как тяжкий вздох – падение листа,
и скрипы сосен - вопли отрешенья,
как истина прощания чиста,
одна лишь боль до новых возвращений.
Не спрашивай, не скажут никогда,
о чём горюют в тишине гнетущей,
не слышат этих стонов города,
мгновение затишья там упущен.
И я брожу по тропам в ранний час,
вдыхая запах леса благодатный,
упавший лист касается плеча,
овеянный тоской невероятной.
Так безысходно, что болит в груди,
невосполнимость путает сознанье,
хоть ничего уже нельзя спасти,
светло мне от безмолвного свиданья.
***
Вы далеко, ваш мир, почти что, чужд,
я ж мимолётной встречи не приемлю,
хотя словам, конечно, вашим внемлю,
и оттого, быть может, я мечусь.
А в городе давно уж не весна,
сегодня листья падают от ветра,
а вы опять за много километров,
и, может быть вам тоже не до сна.
Один лишь взгляд, и сердцу вопреки
душа рванулась к странным откровеньям,
но рейс объявлен, по обыкновенью,
остался поцелуй моей руки
и дрожь по телу, странная, как боль,
такая дрожь под стать осенним листьям,
и между нами были только письма,
а чувство перечёркнуто судьбой.
Нет, нет, её нисколько не виню,
всё справедливо, может ль быть иначе?
коль поцелуй до времени утрачен,
счастливый взгляд ваш в сердце сохраню.
***
В хризантемы вновь прячете носик,
улыбаясь и дерзко, и пьяно,
говорите, не любите осень
в неприглядно льняном сарафане,
краснощекую девушку в желтом,
у которой в поступках беспечность,
невлюблённую верно в кого-то,
а в глазах диких синяя вечность.
Говорите, не любите осень,
пароходом же к роще стремитесь,
к златокудрым берёзам уносит
прокопченный от времени витязь.
Я вовеки уже не забуду,
как вы были легки и потешны,
в кутерьме золотистого чуда,
исполняя свой танец нездешний.
Не тюльпаны, не синие росы,
не сравнятся с парчовой завесой,
говорите, не любите осень,
что не может к ней быть интереса.
Я давно не касаюсь той темы,
не на все отвечаю вопросы,
но в садах, где цветут хризантемы,
бесконечно присутствует осень.
***
Унылою, должно быть, в ноябре
бывает осень, грустью обнажаясь,
и пасмурной на утренней заре,
в густых туманах нехотя купаясь.
А ранняя иначе предстаёт,
блистая в ослепительных нарядах,
нам редко листьев видится полёт,
и укрываться от дождей не надо.
Как юная вдова, еще свежа,
изысканной маняща красотою,
осиновой листвой чуть-чуть дрожа,
одаривает дерзкою мечтою.
Кружит восторгом головы людей
в лучах последних солнечного диска,
и столько в ней задора и затей,
и чистое дыханье всем близко.
И так же, как прекрасный женский лик,
облюбовало солнышко в зените,
вдруг слышится её прощальный крик:-
еще вернусь, вы только подождите!
***
Я вышла в сад, пальто накинув,
погода, впрямь, не разберись,
слетали с яблонь листья клином,
гонимые ветрами ввысь.
А мне казалось, журавлями
они взлетали в небеса,
махали пёстрыми крылами,
а сад мой тихо угасал
и, глядя в след, грустнел, тоскуя,
по звонким, солнечным денькам,
и по закатным поцелуям,
по легковесным облакам,
по звонким птичьим разговорам,
по распустившимся цветам,
он понимал, что очень скоро
конец надеждам и мечтам.
***
Вновь к озеру заторопилась осень,
берез прибрежных трепетно коснулась,
и в золото, что видим на покосе,
листва, зардевшись, утром окунулась,
а к вечеру уже аллели клёны,
ветвистые, раскидистые липы,
лишь дуб стоял зелёный, закалённый,
собратьев скрежет слышался охрипший.
- Подумаешь, принарядись разом,
как будто бал у озера случится, -
и эхом пронеслась скупая фраза,
что нужно было б всем поторопиться.
Сменили фраки тополя мгновенно,
рябин зарделись пламенные кисти,
и ветер пел легко и вдохновенно,
что в вихре вальса закружились листья.
***
Уйду в осенний лес, шуршащий
сухой, оранжевой листвой,
где красный лист, легко парящий,
кружит над самой головой,
где ветер трепетный ласкает
берёзу в золотом платке,
и тишина царит святая,
что ритмы слышатся в виске.
Уносят там мечты в безбрежность,
где можно видеть свой полёт,
в дыханье леса только нежность,
да лишь таинственность зовёт.
И мысли, словно наважденье,
разбудят смутных чувств поток,
души уставшей очищенье
поймёт лишь тот, кто одинок.
***
Все наши пройдены пути,
все нити порваны судьбою,
всё, что должно быть впереди,
исчезло ночью роковою.
А так хотелось нам мечтать,
чтоб крылья счастья вырастали,
а мы б могли с тобой летать,
да тяжелы надежды стали.
За листопадом листопад,
за снегом снег, за днями – ночи,
летели зори наугад,
разлуку долгую пророча.
И тропы не пересеклись,
ни разу взглядом взгляд не тронул,
была совсем чужая жизнь,
где ветры от утраты стонут.
Где меркнут пыльные цветы,
мир нежных грёз любви утрачен,
там потерялись я и ты,
и листья под дождями плачут.
***
Природа клёны золотит,
зардевшим ягодам рябины
вновь пурпур красочный сулит,
дубам - янтарь на именины,
чтоб вновь в октябрьской кутерьме
пестрели радостные краски,
и ветер - вечный Кутюрье
кроил наряды без опаски.
Смешав багровый с золотым,
расшит камзол был изумрудом,
и плащ узором непростым,
и юбка, чтоб казалась чудом.
Чарльз Ворт завидовал б ему!
Где было взять ему те ткани
и бесподобную тесьму?
Её плетеньям нет названья.
Пусть краски тёмные в ночи,
и холодны небес объятья,
но из оранжевой парчи
для осени готово платье!
Нелен Любовь
|
|