Тактика танковых войск - "карусель"
ПРО ПОКАЯНИЕ И ПРОЩЕНИЕ.
КАК ПРЕДСТАВИТЕЛИ ВЕРХОВНОГО КОМАНДОВАНИЯ ПРЕДАЛИ СВОЕГО ГОСУДАРЯ
Участие генералов и старших офицеров Ставки Верховного главнокомандования, а также командующих фронтами и их штабных работников в государственном перевороте февраля 1917 г. представляет собой одну из главных причин его успешного осуществления. Однако было бы неправильно считать, что генералитет представлял собой некую самостоятельную однородную силу. Оппозиционные генералы с одной стороны были составной частью объединённого заговора думской оппозиции, а с другой - зачастую соперничали друг с другом, имея порой разные центры политического притяжения.
Нет сомнений, что если бы генералы Ставки остались хотя бы нейтральными в противостоянии Царя и его противников, то исход событий в феврале 1917 года мог бы быть иным. На деле же мы видим не только сочувствие к заговорщикам со стороны представителей верховного командования, но и самое активное им содействие. Как верно писал И. Л. Солоневич: «В этом предательстве первая скрипка, конечно, принадлежит военным. Этой измене и этому предательству нет никакого оправдания. И даже нет никаких смягчающих вину обстоятельств: предательство в самом обнажённом его виде». Успех заговора зависел от того, на чьей стороне окажется армия и прежде всего Ставка, которая была «вторым правительством не только на театре военных действий, но и в столице».
Именно поэтому А. И. Гучков задолго до переворота стремился установить с армейскими кругами тесную связь. Являясь в 1907-1910 гг. председателем думской комиссии по государственной обороне, Гучков смог войти в тесный контакт со многими генералами и офицерами, некоторые из которых занимали высокие должности в военном руководстве. По сообщениям охранного отделения А. И. Гучков «устроил в квартире некоего генерала на Сергиевской улице так называемый «гучковский главный штаб». По сведениям охранного отделения «Гучков явно стремился к тому, чтобы сосредоточить в своих руках все нити управления вооружёнными силами страны».
В 1916 - начале 1917 гг. Гучков вошёл в тесный контакт с начальником штаба Ставки генерал-адъютантом М. В. Алексеевым, а также с главнокомандующим армиями Северного фронта генерал-адъютантом Н. В. Рузским. Особые отношения объединяли Гучкова с генералом от кавалерии В. И. Ромейко-Гурко, с которым он в 1899-1900 гг. воевал за дело буров в Южной Африке.
Другой связью Гучкова был начальник 25-го армейского корпуса Особой армии генерал-лейтенант Л. Г. Корнилов. Имя Корнилова попало в гучковский список «сторонников Думы».
Не исключено, что вовлечению военных в планы А. И. Гучкова способствовала т. н. военная ложа, бывшая частью масонского ордена Великого востока народов России. По свидетельству Л. А. Ратаева масонская «атака на армию велась уже давно: ещё до Японской войны». Военный, попадая под влияние масонской организации, переставал считать приказы верховной власти главными для себя. Командир Лейб-гвардии Финляндского полка генерал-майор В. В. Теплов при приёме его в масонскую ложу на вопрос одного из «братьев» о Царе ответил: «Убью, если велено будет».
Д.ист.н. В. С. Брачев называет имена генералов В. И. Гурко, П. А. Половцева, М. В. Алексеева, Н. В. Рузского и полковника А. М. Крымова как членов военной ложи. Известная исследовательница русского масонства Н. Н. Берберова указывала, что «генералы Алексеев, Рузский, Крымов, Теплов и, может быть, другие были с помощью Гучкова посвящены в масоны. Они немедленно включились в его «заговорщицкие планы».
Участие в заговоре генерала от инфантерии М. В. Алексеева, второго человека в русской армии после Императора Николая II, безусловно, являлось ключевым. Царь относился к генералу Алексееву с большим уважением. Произведя его в свои генерал-адъютанты, Государь лично принёс начальнику штаба погоны со своим вензелем в кабинет. В это время генерал Алексеев уже активно вёл переписку с главным заговорщиком А. И. Гучковым.
Министр торговли и промышленности князь В. Н. Шаховской, докладывал Императору и Императрице о переписке Алексеева с Гучковым и Родзянко. С. П. Белецкий на допросе следственной комиссии временного правительства говорил, что «Штюрмер и Протопопов боялись влияний Алексеева, а через Алексеева А. И. Гучкова, с которым он был в хороших отношениях».
Активное вовлечение Алексеева в деятельность против Царя, началось с отставкой С. Д. Сазонова и назначением сначала на должность министра иностранных дел, а потом и главы правительства Б. В. Штюрмера. Это назначение ломало планы оппозиции. С зимы 1916 г. А. И. Гучков поддерживал генерала в его кампании против Б. В. Штюрмера, развернув против того активную кампанию по обвинению в шпионаже.
Пока А. И. Гучков «обрабатывал» Алексеева, другой лидер оппозиции М. И. Терещенко активно склонял на свою сторону главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта генерала А. А. Брусилова. В этот же период стали регулярными встречи другого заговорщика князя Г. Е. Львова с Алексеевым, на которых обсуждалась возможность ареста Царя в Ставке. Тогда же этими же лицами планировался арест Императрицы Александры Феодоровны, её ссылка в Крым и принуждение Государя «согласиться на министерство «доверия» во главе со Львовым». В ноябре 1916 г. Алексеев передал доверенному лицу Львова, что «всё, о чем он просил, будет выполнено».
А. Ф. Керенский в своих воспоминаниях демонстрирует поразительную осведомлённость о планах Львова и Алексеева. Вполне возможно, А. Ф. Керенский знал об этих планах из своего источника в ставке, военного цензора штабс-капитана М. К. Лемке. Бывший эсер, историк и журналист Лемке писал, что «около Алексеева есть несколько человек, которые исполняют каждое его приказание», в том числе и арест Государя в Могилёвском дворце.
15 июня 1916 г. М. В. Алексеев подал Государю секретную докладную записку. В ней генерал предлагал для организации деятельности в тылу, ввести должность верховного министра государственной обороны, наделив его чрезвычайными полномочиями.
В свете февральских событий 1917 г., идея начальника штаба о введении военной диктатуры в тылу, видится как возможный этап переворота. Став «диктатором», Алексеев гораздо бы облегчил осуществление парламентаристских планов оппозиции. Идея Алексеева о «диктатуре» солидаризировалась с планами другого кандидата в «диктаторы» начальника ГАУ генерала А. А. Маниковского, который объяснял затруднения в обеспечении армии боевыми припасами и расстройство железнодорожного транспорта - отсутствием в тылу «единой твёрдой власти».
Несмотря на то, что 28 июня на совещании Совета министров, прошедшее в Ставке под председательством Государя, идея о «диктатуре» была отвергнута, генерал Алексеев не прекратил свои контакты с оппозицией. Вполне вероятно, что именно тогда начальник штаба установил контакты с А. Ф. Керенским через его зятя подполковника В. Л. Барановского, который являлся штаб-офицером Ставки.
18 сентября 1916 г. Императрице Александре Феодоровне стало известно о переписке между М. В. Алексеевым и А. И. Гучковым, о чём она написала Государю в Ставку. Николай II спросил Алексеева: переписывается ли он с Гучковым, на что начальник штаба ответил отрицательно. Но Гучков сам предал огласке своё письмо генералу, не спрашивая его согласия, чем поставил Алексеева в затруднительное положение.
11 ноября 1916 г. Алексеев уехал на лечение в Крым. По официальным данным у Алексеева обострилась давняя почечная болезнь. По иным данным, «болезнь» Алексеева имела политическое происхождение и была вызвана всплывшей его перепиской с Гучковым.
В конце 1916 г. заговорщикам активно помогал фактический заместитель генерала Алексеева генерал от кавалерии В. И. Ромейко-Гурко, который, по словам Гучкова, «был настолько осведомлён (о заговоре), что делался косвенным участником». Гурко был тесно связан с думской оппозицией, благодаря давнему знакомству с Гучковым и связям своего брата камергера Вл. И. Гурко, члена одновременно Государственного совета и Прогрессивного блока.
Перед своим отъездом на лечение генерал Алексеев передал генералу В. И. Гурко исполнение своих обязанностей. После этого «появились, неизвестно откуда взявшиеся слухи, что он, если ему не удастся повлиять на Государя, примет против него какие-то решительные меры». Гурко продолжал свои частые встречи с Гучковым, а также представителями союзников лордом А. Мильнером и послом Дж. Бьюкененом. Именно после встречи с Гурко, Бьюкенен послал в Лондон телеграмму с сообщением, что «если Государь не уступит, то в течение ближайших недель что-нибудь произойдет или в форме дворцового переворота, или в форме убийства».
По свидетельству генерала А. И. Деникина в Севастополь к Алексееву приехали «представители некоторых думских и общественных кругов» и сообщили, что назревает государственный переворот. Начальник штаба «в самой категорической форме указал на недопустимость, каких бы то ни было государственных потрясений во время войны». Во имя «сохранения армии» Алексеев просил посланцев «не делать этого шага». Далее, по словам Деникина, эти «представители» посетили Брусилова и Рузского и, «получив от них ответ противоположного свойства, изменили свое первоначальное решение». Однако весьма сомнительно, чтобы Рузский и Брусилов могли самостоятельно принять решение о поддержке заговорщиков без согласия Алексеева. Генерал Н. И. Иванов писал, что без поддержки заговора Алексеевым «главнокомандующие не могли бы и не решились бы согласиться с Думой». Ближайший сотрудник Алексеева генерал-квартирмейстер Ставки А. С. Лукомский, был, по крайней мере, осведомлён о заговоре. Провожая 18 декабря 1916 г. Императора Николая II из Ставки в Царское Село, Лукомский уже знал, что «Государь в Ставку не вернётся и состоится назначение нового главнокомандующего».
Командующий VIII корпусом генерал Деникин писал в своих мемуарах, что в первой половине марта 1917 г. «предполагалось вооруженной силой остановить Императорский поезд во время следования его из ставки в Петроград. Далее должно было последовать предложение государю отречься от престола, а в случае несогласия, физическое его устранение. Наследником предполагался законный правопреемник Алексей и регентом Михаил Александрович».
Представляет несомненный интерес тот факт, что после Февральского переворота, Деникин совершил резкий карьерный скачок: с должности командира VIII корпуса на должность начальника штаба Верховного главнокомандующего. Примечательно, что на должность начальника штаба Деникин был назначен по личному приказу Гучкова, который тот в ультимативной форме отдал Алексееву, не любившему Деникина и противившемуся его назначению.
Важнейшую роль в поддержке переворота сыграл главнокомандующий армиями Северного фронта генерал-адъютант Н. В. Рузский, который был давно и тесно связан с Гучковым и руководством ВВНР. Двоюродный брат генерала профессор Санкт-Петербургского политехнического института Д. П. Рузский был секретарем городского петербургского совета Великого востока народов России. В январе 1917 г. у английского посла Бьюкенена прошло совещание, на котором присутствовал генерал Рузский. На этом совещании обсуждался план дворцового переворота, и даже была назначена дата - 22 февраля 1917 г.
Одним из самых активных сторонников переворота был командующий Уссурийской дивизией генерал-лейтенант А. М. Крымов, которого Родзянко называл «доверенным лицом Алексеева». В январе 1917 г. в Петрограде состоялась встреча Крымова и руководства Прогрессивного блока. Генерал выразил полную готовность армейской верхушки поддержать думцев в их заговорщической деятельности и заявил, что «переворот неизбежен».
9 февраля 1917 г. в кабинете Родзянко в Государственной Думе состоялась ещё одна встреча лидеров оппозиции с генералами Рузским и Крымовым. Было решено, что в апреле, когда Государь будет возвращаться из Ставки, его поезд будет остановлен в зоне действия штаба Северного фронта. По планам заговорщиков Императора следовало арестовать и «заставить отречься от престола».
Связи оппозиции продолжались и с Великим Князем Николаем Николаевичем, который не забыл Царю отстранение от командования.
Причины участия генералов в Февральском перевороте представляются различными. Но, безусловно, важнейшей из них было стремление верхушки армии к активному участию в политической жизни страны при новом государственном строе.
В генеральском корпусе произошли большие изменения морально-нравственных устоев. В отличие от предыдущих столетий, «воеводы» Императора Николая II отнюдь не были опорой престола. Как показало будущее, отношение Алексеева к Царской Семье всегда было враждебным. Весной 1917 г., когда Царская Семья находилась в заточении, Алексеев продолжал клеветать на Государыню, сказав Деникину, что «при разборе бумаг Императрицы нашли у неё карту с подробным обозначением войск всего фронта, которая изготовлялась в двух экземплярах - для меня и для Государя». Тем самым М. В. Алексеев намекал на возможность шпионажа Императрицы Александры Феодоровны. Интересно, что если Алексеев клеветал на арестованную Императрицу, то Деникин, сочувственно повторяя в 1920-х годах клевету Алексеева, злословил имя уже умученной Государыни.
Уже после Февральского переворота, во время «корниловского мятежа», генерал Алексеев категорически выступал против восстановления монархии.
Участник Белого движения генерал-майор И. К. Кириенко в эмиграции вспоминал, как весной 1918 г. он и четверо офицеров «пошли к генералу Алексееву и сообщили ему, что мы решили отправиться на спасение Государя и просили его указаний. Генерал Алексеев задумался и затем сказал, что он не может дать своё разрешение на это очень опасное и ненужное дело по причине, что жизни Царской Семьи ничего не угрожает, там уже находится посланный отряд гвардейских офицеров и чинов конвоя для спасения Государя, и что мы, не зная друг друга и не узнав по форме, которую, конечно, придётся снять, можем неожиданно столкнуться, произойдёт братоубийство, и мы не только друг другу помешаем, но всё это известно большевикам и тогда действительно - здесь генерал Алексеев, с каждым словом указывая на меня пальцем, продолжал: «гибель Государя ляжет на вашу совесть». Страх погубить Государя и Его Семью решили всё. Мы не пошли. Теперь я отлично понимаю, что спасение Государя не выходило в личные интересы генерала Алексеева, и когда он задумался то, полагаю, что в его духовном взоре пронёсся суд и, если не виселица за клятвопреступление присяги, измену и предательство, несмываемый позор, лишение чинов, орденов, исключение из военной службы и каторга, и он вторично предал Государя, но уже на смерть».
Высшее военное руководство Российской императорской армии в конце 1916 - начале 1917 гг. поддерживало не своего Государя и Верховного Главнокомандующего Николая II, а политическую оппозицию, готовившую его свержение. Из всех заговорщиков в содеянном открыто покаялся только главнокомандующий армиями Западного фронта генерал-адъютант А. Е. Эверт. По воспоминаниям князя В. А. Друцкого-Соколинского, он тяжело переживал свой поступок и повторял: «Я, как и другие главнокомандующие, предал Царя, и за это злодеяние все мы должны заплатить своей жизнью».
(Кто такая автор статьи В. Соколова не знаю. Первый раз читаю ее перлы.http://super-nep.ru/blog/43241345550/POCHEMU-PUTIN...rtesen.ru&paid=1&pad=1)
*************************************************************
Андре́й Ильи́ч Фу́рсов (род. 16 мая 1951, Щёлково, Московская область, РСФСР, СССР) — советский и российский учёный-историк, социальный философ, обществовед, публицист; организатор науки. Кандидат исторических наук (с 1986).
Заведующий отделом Азии и Африки (с 1990), член Учёного совета Института научной информации по общественным наукам РАН. Доцент кафедры истории стран Ближнего и Среднего Востока Института стран Азии и Африки МГУ имени М. В. Ломоносова (с 1994).
Директор Центра русских исследований Института фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета(с 2007); директор Научно-исследовательского Института системно-стратегического анализа (ИСАН) (с 2012).
**********************************************************Нет в вертикали власти истинных державников, патриотов. Есть две группы, естественно они не имеют четких граней и перетекают одна из другой согласно обстоятельствам и все же, суть их такова:
1-ая группа . Готова ради личных интересов и выгод на западе сдать всю страну с потрохами... Всю, это значит до раздела, до распиливания...
2-ая группа. Так же готова подчинятся западу, но хотят в своей тайге быть полностью хозяевами... Так сказать это мой лес, а я в нем медведь, сделаем как скажете, но тайга моя.
Правда за последних года два, в стране что то стало, и уже явно меняться. А именно власть стала давать по рукам особо отупевшим в своей жадности из вертикали...
Ролик №2. Смотрим, увы полностью.
https://youtu.be/FFUegOQiv6I