С.И. Качан
БОГ ХОР И РИМСКИЙ ИМПЕРАТОР


АННОТАЦИЯ

В статье рассматриваются культовые действия в честь римского императора, отраженные в папирусе P..Giss.3. Согласно этому документу в образе правящего монарха в долине реки Нил проявляются черты богов Хора, Аполлона и Юпитера, которые отожествлены между собой и выступают в качестве психопомпа (ψυχοπομπός), ведущего покойного императора в небо. Ка-тюхе живущего и покойного правителей тесно связаны между собой и находят свои египетские и греко-римские параллели и, в этой связи, становится фактором легитимизации власти правящего монарха. Культовые действия в P..Giss.3 тесно связаны с традиционным египетским «Праздником пустынной долины».

* * *
В Египте земной правитель мыслился как земное воплощение бога Хора. Это представление существовало на всем протяжении египетской истории и имело продолжение в греко-римское время. В частности, с завоеванием долины реки Нил Римской державой император в культовом почитании занял место Птолемеев, или, по крайней мере, стал восприниматься местной знатью в качестве египетского фараона, постепенно входя в эту роль. Но с приходом греков, а позднее римлян, в долину реки Нил и внедрением греко-римских религиозных представлений в традиционную египетскую систему верований, произошли изменения в восприятии образа Хора. В связи с этим, в данной статье рассматриваются следующие проблемы: образы каких божеств отождествлялись с богом Хором и какие культовые формы в честь римского императора возникали в рамках данной контаминации, основанной на греко-римских и египетских религиозных представлениях. Так как император помещался автохтонной знатью в местные культовые действия, то, в этой связи, будет рассмотрено, в какой традиционный египетский праздник мог быть инкорпорирован образ римского правителя, связанный с отождествлением императора с Хором и богами греко-римского пантеона.

Для более глубокого изучения синкретических преобразований, которые произошли с образом Хора, а, значит, и императора, автор данного исследования изучил греческий текст из папируса P..Giss.3, созданный в Аполлонополисе Гектакомии (в египетской хоре) в 117г. и принадлежавший стратегу данного нома — Аполлонию. Текст повествует о появлении бога Аполлона-Феба, который возносит на небо в колеснице, запряженной четырьмя белыми лошадьми, покойного императора Траяна. Бог провозглашает нового правителя Адриана, чье восшествие на престол сопровождается драматическими представлениями (эти действия были организованы Аполлонием, за что жители Гектакомии благодарят стратега). Текст папируса показывает, что в образе солнечного бога представлен сам император Адриан: римский правитель назван в тексте владыкой (ἄνακτα)¹ — термином, который был связан с образом Аполлона. Смешение образа римского правителя с чертами бога Аполлона хорошо известно и представлено многочисленными примерами [14. P. 382, 383. Fig. 33, 34]. К тому же, образ бога, восходящего на колесницу с тем, чтобы унести на небо покойного императора, известен со времен Августа, где божеством-психопомпом представлен Юпитер,² который наделил императора-сына своими чертами. Необходимо отметить, что действия, представленные в P..Giss.3, перекликаются с данными литературных источников, были связаны с обожествлением и триумфом покойного императора, легитимацией власти Адриана и были явной апелляцией к апофеозу императора Августа. Таким образом, в тексте папируса P..Giss.3 в образе живущего императора соединились черты Аполлона, солнечного бога, и верховного бога римлян — Юпитера.
______________________________
[1] ἀνάκτωρ (-ορος) ὁ властелин, повелитель Aesch., Eur.

[2] Овидий. Метаморфозы IX, 271:
«И всемогущий отец в колеснице четверкой восхитил
Сына среди облаков и вместил меж лучистых созвездий».

Образы покойного и живущего императора в P..Giss.3 имели свои египетские параллели. Аполлон в Египте отождествлялся с богом Хором, который, согласно египетским религиозным представлениям выступал богом-психопомпом, уводящего на небо своего покойного отца Осириса [Pyr. 390]. Желая попасть на небо, покойный царь должен был переплыть через реку (или озеро) с помощью парома, который именовался «Оком Хора». И поэтому царь может заявить: «Я — в объятиях Ока Хора»… [Pyr. 599]. Покойный царь мыслился в качестве Осириса, цель которого переродиться в загробном мире [Pyr. 155dff], «путешествовать по небу, подобно Ра» [Pyr. 130d], «выйти в небо среди вечных звезд» [Pyr. 1123a], куда царя помещал Хор.

Таким образом, в образе живущего императора, с одной стороны, воплощались черты Аполлона-Юпитера, с другой — бога Хора. Правящий монарх выступал как психопомп, который уводит на небо умершего римского владыку, выступавшего в образе Осириса.

Для более глубокого понимания образа живого и мертвого императоров необходимо обратиться к одной из части P..Giss.3, в которой читаем: ὧι πάντα δοῦλα δι' ἀρετὴν καὶ πατρὸς τύχην θεοῦ (…«которому [т.е. Адриану] все [рабски] подчиняется из-за доблести и гения-тюхе [его] божественного отца»…). Данный отрывок говорит о тесной связи τύχη живого и мертвого правителя. Этот термин имел свою латинскую параллель (genius), а также сопоставлялся с египетским духом-двойником Ка. Согласно концепции Я. Ассмана «Ка является легитимизирущим династическим принципом, который передавался от отца к сыну». Дух Ка был связующим звеном между покойным отцом-Осирисом и его живым сыном-Хором [Pyr.356]. Взаимосвязь ἀρετή и τύχη³ имело свою египетскую параллель, в которой схожесть имени и духа-Ка бога-отца и бога-сына становится фактором легитимизации власти последнего, а, значит, и царя, который был земным воплощением бога-сына. Как показывают последние исследования, правящий император стремился обеспечить культ умершему правителю, что имело политическое значение и было фактором легитимизации власти императора, почитание которого, наряду с его гением, фокусировалось на отце государя, числившегося среди богов. Это дает основание видеть в тексте P..Giss.3 явное желание указать легитимный характер власти живого монарха, а религиозные представления, на которых основываются представления о законности власти, имеют свои египетские и римские параллели.
______________________________
[3] τύχη, дор. τύχᾱ ἡ судьба, участь.
ἀρετή ἡ
1) доблесть, храбрость, мужество;
2) превосходные качества, отличные свойства, сила, мощь;
3) крепость, бодрость, сила, острота;
4) плодородие или пригодность (γῆς Her., Thuc., Plat.; πεδίων Polyb.);
5) красота, великолепие, благородство, величие;
6) pl. славные деяния, подвиги;
7) высокое мастерство, умение, искусство;
8) слава, честь;
9) заслуга (εἴς τινα Thuc. и περί τινα Xen.);
10) нравственное совершенство, добродетель.

На востоке империи образ римского правителя был инкорпорирован в местные религиозно-культовые практики. В Римском Египте прослеживалась подобная тенденция. Возможно, что культовые действия, которые представлены в P..Giss.3, были связаны с идеей коронации живущего монарха и императорскими мистериями. Но автор данного исследования полагает, что культовые действия из папируса P..Giss.3 были связаны с «Праздником пустынной долины», который существовал в римское время и отмечался в египетских храмах. Данный праздник отмечался, как минимум, со времени XI династии в честь верховного солнечного бога Аммона, отождествляемого в римский период с Юпитером (Зевсом), и сопровождался чествованием покойного правителя, а также тесно был связан с культом Хатхор. Присутствие в образе императора черт Юпитера, сочетающихся с солярным Хором, и почитания покойного римского правителя, а также наличие ритуальных возлияний и других культовых действий, которые традиционно были связаны с богиней Хатхор, позволяют связать драматические действия в P..Giss.3 с вышеобозначенным праздником.⁴
______________________________
[4] «Праздник Долины длился десять дней. Фараон выходил из дворца в парадном одеянии в сопровождении слуг. Перед тем как войти в храм, он надевал роскошную набедренную повязку и один из самых богатых головных уборов, который состоял из солнечного диска, перьев, уреев, рогов быка и рогов барана. Он приглашал Амона посетить храмы левого берега (на котором находился некрополь). Главное его место отдохновения — гипостильный зал Рамессеума. Там к царю богов явятся боги-покровители мертвых. Например, жрецы, окруженные служителями с зонтами и опахалами, приносили на носилках статую обожествленного фараона Аменхотепа I из его храма. Священная ладья ожидала его на соседнем канале, чтобы переправить к праздничной ладье Амона. Когда оба бога встречались, совершались церемонии во славу всех бесчисленных мертвецов, покоившихся в недрах Западных гор.» (Пьер Монтэ. Египет Рамсесов, VII)


ИМПЕРАТОР В ОБРАЗЕ ХОРА

Проблема воздействия греко-римских идей в поклонении правителю на почитание императора в долине реки Нил представляет большой интерес, так как со времен Нового Царства в Египте охотно принимали иностранные «культурные заимствования», которые становились частью царской идеологии в культе монарха. Египетские жрецы в римское время не только сохраняли традиционные черты в почитании правителя, но и принимали элементы культа императора, характерные для других провинций Римской империи. При этом жрецы правителя находились в постоянном взаимодействии с центральной римской администрацией в формировании императорского культа как «коммуникативного феномена». Эти процессы должны были оказать воздействие и на почитание императора в образе Хора в частных религиозных ассоциациях. Исходя из этого, следует обратить внимание на следующие основные проблемы: черты каких божеств греко-римского пантеона включал в себя образ Хора в sacra privata (частные священнодействия) в Римском Египте; какие египетские и греко-римские элементы почитания императора обнаруживаются в поклонении правителю, выступающему в образе Хора, в частных религиозных ассоциациях; какие выделяются в Египте особенности в почитании Genius Augusti,⁵ которые связаны с идеей передачи власти от отца-Осириса к сыну-Хору, и как пропагандировался победоносный образ императора в качестве земного воплощения Хора.
______________________________
[5] genius, -i m гений, дух-хранитель, сопутствовавший человеку от колыбели до могилы и различным образом влиявший на него в продолжение всей его жизни.

В храме Дендеры римского периода представлено изображение, где император в образе египетского фараона пронзает Сета, в образе крокодила, копьем. Он стоит перед Хором Бехдетским. В сцене A бог Хор назван Ḥr Bḥdty nṯr ˁȝ nb pt nb Msn kȝ nḫt pri m Ἰst nb mˁbȝ sḫr ḫfty.w ḫn.t ḥr stp-sȝ n ḫfty.w — «Хор Бехдетский, бог великий, господин небес, господин Месена; сильный бык, исходящий из Исиды; господин копья, поражающий врагов места отдыха (гробница), защищающий от врагов». При этом Хор Бехдетский говорит римскому правителю: di.(tw)=k pḥ.ty mi zȝ Ἰst ḫfty.w.=k sḫr ẖr tb.ty=(k) — «даруется тебе сила подобно сыну Исиды, враги твои низвергнуты под сандалии (твои)».

В схожей иконографии на храмовой сцене римского времени в Дендере изображен бог Хор, сын Исиды и Осириса, который вонзает свое копье в крокодила. Он стоит перед восседающим на троне Осирисом, возле которого Исида и Нефтида. Сзади Хора стоит император (картуши с его именем пусты). Возле фигуры Хора сопутствующая надпись гласит: Ḥr zȝ Ἰst zȝ Wsir iwˁt mnḫ pri m Ἰst nḏ it.f sḫr rs.t (n) ḫn.t sȝ n ḫfty.w=f — «Хор, сын Исиды, сын Осириса, наследник превосходный, выходящий из Исиды, защищающий отца своего, низвергающий врагов места отдыха, защита против врагов своих».

Иконография сокологолового бога, пронзающего крокодила, находит параллель в изображении Хора в римской броне, восседающего на коне и протыкающего копьем крокодила (терракотовая статуэтка из Луврского музея. Инв. № X5130). Образ Хора-всадника, переплетающийся с представлениями о противостоянии с Сетом, обнаруживается в античных литературных источниках (Plut. De Iside et Osiride)⁶ и связан с идеями безопасности, разлива Нила и плодородия (PDM XIV. 1219-1227). Эти идеи тесно переплетаются с иконографией Хора, в которой соединялись образы сокологолового бога и императора: Хор, носящий римскую броню, изображен как правитель — с короной царя Верхнего и Нижнего Египта, иконографические черты которого связаны с образом Александра Македонского, служившим примером для римских императоров. Изображение победы императора-Хора над крокодилом уходит корнями в сказание о торжестве сокологолового бога, отомстившего Сету, узурпатору египетского престола, за своего убитого отца Осириса. Повержение крокодила-Сета было тесно связано с идеей торжества Маат (mȝˁ.t) — справедливого порядка вещей, противоположного хаосу — Исефет (isf.t). Традиционно поддержка оптимального соотношения Маат и Исефет было делом сакрального правителя — царя Верхнего и Нижнего Египта. Император, который побеждал врага-крокодила (Сета) и мыслился как земное воплощение Хора, способствовал торжеству Маат, стабильности и устойчивым урожаям.
______________________________
[6] «Потом, как гласит предание, Осирис, явившись Гору из царства мертвых, тренировал и упражнял его для боя, а затем спросил, что он считает самым прекрасным на свете. Когда тот ответил: отомстить за отца и мать, которым причинили зло, — снова спросил, какое животное кажется ему самым полезным для того, кто идет на битву. Услышав в ответ от Гора «конь», он удивился и стал допытываться, почему конь, а не лев. Тогда Гор сказал, что лев нужен тем, кто нуждается в защите, а конь нужен, чтобы отрезать и уничтожить бегущего врага. Услышав это, Осирис обрадовался, ибо Гор был совсем готов для борьбы» (Пер. Н.Н. Трухиной).

Идея победы правителя над врагами и связанные с этим представлением образы плодородия были сильны в римское время. Так, в папирусе (P. Oxy XXXVI. 2782), датирумом 217г., Марк Аврелий Аполлон просит жрицу Исиды-Деметры принести жертвы «ради господ наших, императоров и их победы и подъема Нила и приумножения плодов и мягкого климата» (ὑπὲρ τῶν κυρίων ἡμῶν αὐτοκρατόρων καὶ νίκης αὐτῶν καὶ Νείλου ἀναβάσεως καὶ καρπῶν αὐξήσεως καὶ ἀέρων εὐκρασίας).

Представление о победе императора переплеталось с образом Исиды, богини плодородия, и Хора, победоносного воина. Согласно тексту греческого папируса из Охсиринха (P. Oxy. XII. 1449), 213-217гг., жрецы храма богини Неотеры, местной версии Афродиты-Хатхор, контаминированной с Исидой, почитали, наряду с местными божествами, бога Аполлона-Хора, образы которого были связан с победами императора: «от лица … жрецов Зевса и Геры, и Атаргатиды, и Коры, и Диониса, и Аполлона, и Неотеры, и богов, чтимых в этом же храме, и изваяний владыки Августа на пирах, и победы, прославляющей его» (παρὰ … ἱερέων Διὸς καὶ Ἥρας καὶ Ἀταργάτιδος καὶ Κόρης καὶ Διονύσου καὶ Ἀπόλλωνος καὶ Νεωτέρας καὶ τῶν συννάων θεῶν καὶ κωμαστῶν προτομῶν τοῦ κυρίου Σεβαστοῦ καὶ νίκης αὐτοῦ προαγούσης).

Представления о победе императора контаминировалось с образом венка: ὁ πρύτανις εἶπεν ὁ ἐπείκτης χρυσοῦ στεφάνου καὶ νίκης τοῦ κυρίου ἡμῶν Αὐρηλιανοῦ Σεβαστοῦ Ἰουλιοῦ… — «пританей приказал, чтобы эпиктет (для) золотого венка и победы владыки нашего, Аврелиана Августа Юлия (сделал)»… (P. Oxy. 12. 1413). В правление Клавдия по случаю победы императора над британцами (ἐπὶ τῇ κατὰ Βρεταννῶν νείκῃ) сообщество атлетов в Египте изготовило золотой венок (χρυσοῦν στέφανον) в качестве подарка римскому правителю, символизирующего лояльность этого σύνοδος (сообщества) к владыке Римской империи (σύμβολον περιέχοντα τῆς ὑμετέρας πρός με εὐσεβείας — символ, содержащий (в себе) ваше почтение ко мне [т.е. к Клавдию]) (P. Lond. III. 1178. 12).

Необходимо отметить, что венок был атрибутом Аполлона-Хора, который выступал в качестве воина, совершающего завоевательный поход (Diod. I. 17. 3). Согласно египетским религиозным представлениям, образ Хора тесно переплетался с «венком оправдания» (mȝḥ n mȝˁ-ḫrw), который был отличительным знаком Осириса и оправданного покойного (WB II. P. 31), передавался Хором своему отцу Осирису и являлся символом триумфа над смертью, победы Осириса над врагами. Одновременно венок, которым венчали головы императоров-победителей, был атрибутом богини Ники-Виктории, образ которой сопровождал победы римских правителей. Богиня получала эпитеты, связывающие ее с триумфом императора над побежденным народом и присутствующие в посвятительных надписях и на монетах, например, VICTORIA GERMANICA, VICTORIA BRITANNICA. Таким образом, венок, являвшийся символом победоносного бога Хора, становился атрибутом императора, который уподоблялся сокологоловому божеству, выступал как воин, одерживающий победу над врагами. При этом победоносный образ римского правителя был связан с богиней Викторией.

Победы императоров сопровождались в Римском Египте выпуском монет, на которых присутствовал образ Харпократа (Ḥr-pȝ-ẖrd, Хор-ребенок). На александрийских монетах времени правления Траяна, выпущенных в 109/110 и 112/113 гг., изображен бог Харпократ в короне Нижнего Египта, рядом с которым представлена ваза с длинным носиком, повернутым влево. Похожая ваза, над которой возвышается урей, изображена на монетах времени Августа. Образы, помещенные на этих монетах, были связаны с победами императоров над парфянами, царство которых располагалось в Азии. Азиатский регион традиционно воспринимался египтянами как место, откуда исходила опасность для Египта от проживавших там народов («Сетовых людей»). Следовательно, победа над парфянами воспринималась как торжество силы императора-фараона, являвшегося земным воплощением Хора, над богом Сетом и его людьми. Итак, переплетение образов римского правителя и Харпората на александрийских монетах пропагандировало победоносный образ императора, понимаемый в категориях борьбы Сета и Хора, которому уподоблялся владыка Рима.

Идея непобедимости императоров отражалась в греческой титулатуре владык Рима II-III вв. в Египте — ἀήττητος и ἀνίκητος (лат. invictus).⁷ В I в. данные эпитеты римских правителей встречались также и в неофициальной императорской титулатуре (P. Rein. Il. 95; P. Oxy XLII. 3020; P..Giss.24..3). Появление этих титулов в греческих папирусах связано с инициативой писцов (γραμματεύς), которые, формируя «неофициальную» титулатуру императоров, проявляли лояльность по отношению к римскому правителю и связывали эти титулы с военными победами правителя над врагами, пришедшими с Востока (Аврелиан, например, получил титул ἀήττητος после победы над Зенобией), а также образом правителя-военачальника, который заботится о своих воинах. Греческая титулатура императоров, в которой отражалась идея непобедимости римских правителей, сочеталась с победоносными эпитетами, которые владыки Рима поучали в результате триумфа над побежденными народами. Например, Веспасиан получил титул IUDAICUS после подавления иудейского восстания в 71г. Траян носил эпитеты DACIUS, PARTHICUS, дарованные императору после триумфа над гето-даками и парфянами. Необходимо отметить, что победоносные титулы могли переходить к римскому правителю от предыдущего императора. Так, Адриан был носителем эпитетов DACIUS, PARTHICUS, связанных с победами Траяна, а также титулов GERMANICUS и OPTIMUS MAXIMUS, которые были дарованы Адриану Сенатом, а их передача по наследству новому правителю мыслилась как пропаганда официального усыновления Адриана предыдущим императором.
______________________________
[7] ἀήττητος (от ἡττάω — поражать, побеждать) — неодолимый, непобедимый.
ἀνίκητος (ἀ-νίκητος), дор. ἀνίκᾱτος — непобежденный, непобедимый, неодолимый Hes., Pind., Soph., Eur., Plut.
invictus, -a, -um — непобедимый, неодолимый, несокрушимый, непоколебимый, непреклонный.

Идея непобедимости императора отражается в Хоровом имени римских правителей, в котором заложено представление о владыке Рима как защитнике и воине Египта:

«Да живет Хор-Ра, мощный дланью, великий мощью, прекрасный юноша, сладостный любовью, владыка владык, избранный Птахом-Нуном, отцом богов … стена из бронзы, (защищающая) Обе Земли (Египет) … совершил он жертвы для богов и защитил всех божественных животных … (он) — римлянин, возлюбленный всеми богами Египта» (храм Калабши).⁸
___________________________
[8] ˁnḫ Ḥr-Rˁ ṯmȝ-ˁ wr pḥ.ty ḥwnw nfr bnr mrw.t ḥḳȝ ḥḳȝ.w stp.n Ptḥ Nwn it nṯr.w… sbty n biȝ hȝ tȝ.wy… ir.n=f ḥtp.w-nṯr n nṯr.w ḫwi.n=f ˁw.t nb.t nṯri.t… Hrmys mri nṯr.w nb.w Bȝḳ.t

«Да живет Хор-Ра, мощный дланью, побеждающий иностранные земли, великий мощью, защищающий Египет … когда вступает он в Египет, войска (его) в радости, боги и богини в качестве защиты его, которая охватывает силу его подобно Ра … (он) — стена из бронзы вокруг Египта, создал он весьма великую резиденцию (свою) в Риме» (храм Опет).⁹
___________________________
[9] ˁnḫ Ḥr-Rˁ ṯmȝ-ˁ ḥwy ḫȝs.wt wr pḥ.ty nḫt Bȝḳ.t… ˁḳ=f Tȝ-mry hri.w mnfy.wt m ḥˁˁ.t nṯr.w nṯr.wt m sȝ=f iṯ m sḫm=f mi Rˁ… sbty n biȝ hȝ Bȝḳ.t ir.n=f ḫnw ˁȝ wr r Hrm

В условиях, когда император фактически отсутствовал в долине реки Нил, египетские жрецы подчеркнули в Хоровом имени правителя отдаленность владыки Рима от Египта, но сохранили представление о нем как защитнике долины Нила в образе Хора.

Итак, идея непобедимости императора, которая связывала римского правителя с образом Хора, отражалась в греческой и египетской титулатуре правителя и сочеталась с представлениями о военных победах императора. Борьба правителя с внешними врагами понималась в Египте как противоборство Хора и Сета. Следует отметить, что образы борьбы этих двух божеств были инкорпорированы в представления о переходе власти от отца к сыну в долине реки Нил, а смерть правителя понималась как кризис, связанный с действиями Сета и его приспешников. Покойный правитель рассматривался как персонификация Осириса, а живой — как воплощение Хора, который занимает трон как законный сын Осириса.

Для более глубокого понимания метаморфоз, которые произошли в римское время с образом Хора (а, значит, и правителя) и идей передачи власти от отца к сыну под влиянием религиозных представлений Греции и Рима, необходимо обратиться к анализу греческого текста на папирусе P..Giss.3 (этот текст отражает sacra privatа в почитании римского правителя). Данный документ принадлежал стратегу Аполлонию и был создан в номе Аполлонополис (Гептакомия) в 117г. во время вступления императора Адриана на престол. Текст повествует о появлении бога Аполлона-Феба, который возносит на небо покойного императора Траяна. Бог провозглашает нового правителя Адриана, чье восшествие на престол сопровождается драматическими представлениями (эти действия были организованы Аполлонием, за что жители Гептакомии благодарят стратега). В тексте читаем:

Аполлон-Феб:
На колеснице (с запряженными) белыми лошадьми прибываю я к тебе, о народ, чтобы с Траяном вместе вскоре вознестись (на небо) (я вовсе не неизвестный бог, Феб), провозглашая нового владыку — Адриана, которому все (рабски) подчиняется из-за доблести и гения-тюхе (его) божественного отца.
Демос:
Итак, мы радуемся, сжигая в домашнем очаге то, что (должно) быть принесено в жертву, мы посвятили (свои) души веселью и опьянению (вином) из фонтана и притираниям в гимнасиях. Все из этого — хорегия стратега для благочестивого и глубоко чтимого повелителя (нашего) и для нас…¹⁰
___________________________
[10] Φοῖβος:
Ἅρματι λευκοπώλωι ἄρτι Τραϊνωι συνανατέλλας ἥκω σοι, ὦ Δῆμε, οὐκ ἄγνωστος Φοῖβος θεὸς ἄνακτα καινὸν Ἁδριανος ἀγγέλων, ὧι πάντα δοῦλα δι' ἀρετὴν καὶ πατρὸς τύχην θεοῦ.
Δῆμος:
Χαίροντες τοιγαροῦν θύοντες τὰς ἑστίας ἀνάπτωμεν, γέλωσι καὶ μέθαις ταῖς ἀπὸ κρήνης τὰς ψυχὰς ἀνέντες γυμνασίων τε ἀλείμμασι. ὧν πάντων χορηγὸν τὸ πρὸς τὸν κύριον εὐσεβὲς τοῦ στρατηγοῦ καὶ φιλότιμον τε τὸ πρὸς ἡμᾶς…

Г.Дандас считает, что сюжет из P..Giss.3 тесно связан с идеями коронации правителя, уходящими корнями в текст «Рамессейского драматического папируса». Согласно этому документу, коронационные действия земной монарх должен был выполнять, путешествуя по городам Египта, демонстрируя свою легитимность. Драматические представления, отраженные в P..Giss.3, были обязательны для исполнения по всему Египту, длились они десять дней (P. Oxy. 3781), сопровождались жертвоприношениями, агонами, возлияниями, дарением венков и были проявлением частных культовых действий, выполняемых в честь императора.

Образ бога, управляющего квадригой и поднимающегося в небо, в папирусном тексте находит параллели в иконографии императоров. На медальоне II в. представлен Аполлон, управляющий четверкой лошадей. В иконографии божества обнаруживаются черты императора Коммода, что было формой Imitatio deorum в пропаганде образа римского правителя.

Аналогичное изображение присутствует на ауреусе Септимия Севера, где бог Аполлон, обладающий чертами императора, вздымается на колеснице в небо. Император Нерон изображался в образе возничего, управляющего квадригой, среди небесных звезд (Dio Cass. LXII (LXIII). 6. 2). Он, после победы на Пифийских играх, въезжал в Рим как триумфатор — на колеснице, запряженной белыми конями, а подданные именовали его Аполлоном. В себастионе Афродисиады представлен император Октавиан Август, в образе Аполлона (фигуру правителя коронует богиня Рома). Со схожими иконографическими чертами (Аполлона или Юпитера) император изображен в броне и со шлемом на пергамских монетах времени Адриана, на которых статуя римского правителя помещена в храм в честь богини Ромы и Августа. Такие же Аполлоновы черты были перенесены на Нерона, который в качестве триумфатора изображался на рельефах и камеях, выступая как «Новый Август».

Бог Аполлон играл важную роль в процессе обожествления: именно он через оракул, согласно гимну поэта Аристида, объявил покойного императора Адриана божеством. Использование образа Аполлона в процессе апофеоза как Траяна, так и самого Адриана было связано с посвящением императора в Элевсинские мистерии, элементы которых, связанные с почитанием богов плодородия — Коры, Деметры, Диониса, были заимствованы в Египте еще при Птолемеях (Tac. Hist. IV. 83) и инкорпорированы в императорские мистерии в долине реки Нил. Так, согласно тексту греческого папируса конца II века (P. Ant. I. 18), в Египте римский император почитался, наряду с Корой и Деметрой, как «победоносный царь» (νεικηφόρους βασιλέας) — эпитет, который обнаруживает параллель в культовых именах царей из династии Птолемеев и имеет связь с образом бога Хора, отождествляемого с Аполлоном. Необходимо отметить, что со времени правления Адриана императоры почитались в Элевсине наряду с Корой и Деметрой, при этом элевсинские мистерии тесно были связаны с поклонением Зевсу Всегреческому (Πανέλληνες), с которым отождествлялся верховный бог римлян — Юпитер и Адриан как «Новый Зевс».

Образ бога, восходящего на колесницу с тем, чтобы вознести на небо покойного императора, известен со времен Августа, где божеством-психопомпом представлен Юпитер:

«Черты Юпитера в нем сохранились.
(…)
И всемогущий отец в колеснице четверкой восхитил
Сына среди облаков и вместил меж лучистых созвездий».
(Ovid. Met. IX. 265).

В Риме Юпитер рассматривался как победитель, с которым полководцы, одетые в пурпурные одежды,
отождествлялись в момент триумфа, въезжая в столицу на колеснице, запряженной четверкой коней. Черты Юпитера-триумфатора впоследствии были перенесены на императоров. Так, одной из характеристик прижизненного обожествления Юлия Цезаря стало его уподобление верховному богу римлян: статуи диктатора возились на колеснице (Dio Cass. XLIV. 4.4), а его самого должны были именовать Юпитер-Юлий (Dio Cass. XLIV. 6.4). Также Нерон при жизни изображался не только в образе Аполлона, но и Юпитера-Зевса с солярными чертами, что символизировало господство римского правителя над миром и характеризовало его как гаранта Золотого Века. Появление солярных монет при Нероне объясняется тем, что Сенат предложил прижизненный культ императору, в иконографии которого появилась лучистая корона — атрибут, являвшийся частью образа правителей-divi, начиная с Августа. Солярные черты в иконографии Нерона были представлены в александрийских монетах с легендой ΠΡΟΝΟΙΑ ΝΕΟΥ ΣΕΒΑΣΤΟΥ, что характеризовало императора как «Нового Августа» и его наследника, переносило на живущего владыку Рима божественные черты и было формой Interpretatio Augusti образа римского правителя. Лучистая корона на голове покойного императора вызывала в памяти поэтический topos, согласно которому почивший правитель с небес заботится о благополучии земного мира.

Образ почившего правителя воплощения Юпитера-триумфатора был использован для изображения покойного Траяна в P..Giss.3 и обнаруживает параллель в литературных источниках: прах покойного Траяна был помещен на колесницу для того, чтобы он мог получить триумф после смерти (SHA. Hadr. 6.3; Epit. de Caes. 13. 11). Апофеоз Траяна в Риме сопровождался выпуском монет, на которых покойный император изображен восседающим на колеснице-квадриге (легенда — DIVO TRAIANO PARTHICO). Адриан также выпустил монеты с изображением орла — священной птицы Юпитера — со скипетром в лапах (легенда — PROVIDENTIA DEORUM). Эта легенда в сопоставлении с образом орла означала участие божественного выбора в воцарении Адриана и единение Divus Traianus с Юпитером, который выступал отцом живущего императора: сам Юпитер выбирает Адриана правителем. При этом император выступал «заместителем» верховного бога на земле, чья власть соответствовала небесному владычеству верховного бога (Hor. Carm. III. 5. 1).

Данная идея находит подтверждение в представлениях о римском правителе как земном воплощении Юпитера, которые использовались в прижизненных культах Августа и Нерона. Одновременно почивший император в P..Giss.3 включал в себя черты Юпитера-триумфатора, что является формой Imitatio Augusti и легитимизировало власть Адриана, которого Траян в образе Юпитера выбирает своим наследником.

Текст греческого папируса P..Giss.3 был создан в Египте и должен находить параллели в обожествлении правителя после смерти, соответствующие религиозным представлениям жителей долины Нила и переплетающиеся с образами Юпитера и Аполлона. При восхождении царя на небеса (в качестве Осириса), согласно египетским религиозным представлениям, проводником (Pyr. 390) и защитником (Pyr. 599) покойного правителя становится Хор.

Идея превращения усопших царей в звезды сохранилась в Римском Египте и находила параллель в религиозных представлениях Рима. Души императоров после апофеоза рассматривались как воплощение звезд, что сопровождалось выпуском соответствующих монет, в которых правители-divi изображались рядом с небесными светилами. Необходимо отметить, Хор, Исида и Осирис составляли триаду, в которой Хор-царь был наследником своих божественных родителей. Это представление продолжало существовать в греко-римское время. В храме Дендеры Адриан, отождествленный c Хором Сематауи (Ḥr-smȝ-tȝ.wy — Хор, объединяющий Обе Земли), прямо называется «возлюбленным сыном» (zȝ mri) богини Хатхор, которая контаминируется с Исидой. Итак, император Адриан мыслился как сын Исиды и Осириса в образе Хора, а Траян — как воплощение Осириса, при этом участие римского правителя как психопомпа, уподобленного Хору-Аполлону, в P..Giss.3 обнаруживает египетские корни.

Отождествление Осириса-покойного правителя и Хора-правящего монарха, уходящее корнями в «Тексты пирамид», находит параллель в египетских храмах римского времени. В одной из сцен храма Дендеры император подает в качестве дара божественной чете Исиды и Осириса букет из лотосов. Изображение сопровождается надписью:

…«дается вам истечение, исходящее от властелина почтенного, бога, ребенка — сердце его c вами».¹¹
___________________________
[11] di.tw n.(tn) rḏw pri m rpˁ šps nṯr rnp ib=f (ẖr)=tn

В другой сцене император выступает как даритель лотоса Хору Сематауи. Сцена сопровождается надписью:

…«даю я тебе цветок, который появился в начале (времен), благородный лотос, господин великого моря, выходящего для тебя».¹²
___________________________
[12] di=(i) n=k ḫnb ḫp m-ḥȝt sšn šps ḥḳȝ šˁȝ pri n=k

Сам Хор Сематауи носит титул: Ḥr-smȝ-tȝ.wy nb Ḫȝ-di nṯr ˁȝ ḥri-ib Niw.t sfy psḏ m nḫb — «Хор Сематауи, господин Ха-ди, великий бог, находящийся в Дендере, ребенок, светящийся в лотосе».

Осирис через образ ребенка, выходящего из лотоса, в храме Дендеры отождествлялся с Хором Сематауи и одновременно уподоблялся Ра-Атуму, появившемуся в начале времен из вод Первобытного океана (Nwn), из цветка лотоса (wn.=f ir.wy.=f m-ẖnw nḫb… ii=f m Nwn — «открывает он (Атум) два глаза внутри лотоса … (когда) выходит из Нуна»). Осирис в позднее и греко-римское времена выступал в образе бога-ребенка, появление на свет которого интерпретировалось как перерождение после смерти. Одновременно Осирис выступал, как видно в тексте храма Дендеры, в качестве воплощения воды: он вместе с Исидой-Сотис в образе возрождающегося Нила (во время половодья) становился гарантом плодородия.

Отождествление Осириса с Хором переплеталось с параллельным представлением — контаминацией земного правителя с богом Ра (Pyr. 887). Богосыновство земного царя было интегральной частью царской титулатуры, и «Тексты пирамид», провозглашая правителя сыном бога Ра, всячески демонстрировали его отождествление с богами, которое зашло настолько далеко, что стало возможным изображать царя как «самого Ра». Данное представление сохранилось в римское время. Так, император Август изображался частными лицами в образе Зевса-Амона, который контаминировался с Ра, а победоносный Хор включал в себя черты бога Амона. Солярный характер образа императоров в Римском Египте находит свои параллели в папирусных документах долины реки Нил, в которых образы солнечных божеств Гелиоса-Ра и Хора объединяются и демонстрируют вселенский характер (PGM I. 145). Отождествление солярных образов Ра и Хора в императоре выражалось в Хоровом имени римского правителя, в котором владыка Рима именуется Хор-Ра. В Фиваиде римского времени устраивались праздники в честь Гелиоса-Хармахиса (Ἡλίωι Ἁρμάχει),¹³ которому император уподоблялся. Согласно греческому тексту, высеченному на стеле из Бусириса (OGIS II.666), дар разлива Нила (τὰς τοῦ Νείλου δωρεὰς ἐπαυξομένας) и другие благодеяния (εὐεγεσίας) были связаны с деятельностью префекта Бальбилла, которого послал Нерон в знак оказания поддержки (εὐεγέτησεν) Египту. Благодеяния префекта и императора связывались с образом бога Хармахиса, сделавшего их деяния известными (δηλοῦσαν τὴν πρὸς αὐτοὺς εὐεγεσίαν) и отождествленного с Гелиосом, в образе которого в Риме изображался Нерон, установивший в свою честь монументальную статую с солярными чертами. Итак, солярный образ императора сопровождался его отождествлением с Хором и Ра. Солнечные черты в римском правителе позволяли сопоставить его с одной из ипостасей Хора — Харпократом.
______________________________
[13] Ἁρμάχες — Хор в горизонте (егип. Ḥr-m-ȝḫt) — эпитет утреннего восходящего (возрождающегося) солнца.

В римское время Харпократ, изображавшийся в образе младенца, выступал как молодой Гелиос. К нему взывали о помощи, беря с собой амулеты с его изображениями. Для греков он был Аполлоном, для римлян — непобедимое солнце (Sol Invictus). Император, будучи земным воплощением бога Хора-Гелиоса на земле, сам выступает в качестве непобедимого солнца. Так, существует изображение Каракаллы на круглой камее в образе Гелиоса, вокруг головы которого выгравированы солнечные лучи. Это изображение находит свою параллель в иконографических чертах бога Хора, который предстает в римской военной униформе с короной Верхнего и Нижнего Египта на голове, излучающей солнечный свет.

Известна статуя Каракаллы, который представлен в традиционном образе египетского царя: стоящая фигура императора, на голове у которого трехчастный головной убор — немес (nms), он носит набедренную повязку (šndyt, шендит), правая нога выдвинута вперед (египетский музей, Каир. Инв. 702). В схожих иконографических традициях выполнена карнакская статуя императора Октавиана Августа (Египетский музей, Каир. Инв. № 701) в образе фараона, скульптурные изображения (τούς Καίσαρος ἀνδριάντας) которого были широко распространены в Египте (Strab. XVII. 1. 54). Правитель носит трехчастный головной убор с уреем — немес, из-под которого выступают волосы (эта же деталь обнаруживается в статуе Каракаллы) — иконографическая черта, являвшаяся традицией римского времени в изображении императоров в Египте.

Необходимо отметить, что Октавиан Август выбрал солярного Аполлона, контаминированного в Египте с Хором, в качестве бога-патрона своей политики, которому в благодарность за победу при Акции построил храм на Палантине, а рядом с ним свой дом.

В образе фараона изображался Домициан, скульптурное изображение которого в виде гранитной головы с короной царя Верхнего и Нижнего Египта (Египетский музей, Флоренция. Инв. № 8650) было изготовлено на острове Филе. Иконографические черты данной скульптуры перекликаются со статуей Домициана из Беневента и с пропагандой солярного образа императора, который выступал в тесной связи с богом Амоном, отождествляемым в Египте с Хором.

Императорские статуи, изображавшие римских правителей в образе традиционных египетских фараонов, перекликаются с культовыми скульптурными соколиными изображениями царей долины реки Нил Древнего и Нового царств. Правители Египта представлены в традиционной иконографии египетских монархов, за их головами изображены соколы, защищающие царя, либо голову правителя покрывает головной плат, имитирующий соколиное оперенье. Данные статуи демонстрируют уподобление царя богу Хору, показывая божественную и человеческую природу в образе правителя. Одновременно в Римском Египте существовали изображения Хора, которые включали иконографические черты императора. Так, в Британском музее представлена терракотовая статуэтка Хора, восседающего на троне, в римской броне и императорском одеянии (Инв. № EA 51100). Данное изображение демонстрирует властный характер образа Хора, который уподобляется земному правителю.

Итак, в римское время идея единения божественных черт отца и сына продолжали существовать в Египте. Осирис, покойный правитель, и Хор, небесный прототип живущего монарха, отождествлялись. Живущие правители Рима, помимо Хорова образа, вбирали черты Ра-Гелиоса, что отразилось в папирусных документах и официальной титулатуре римских императоров. Отождествление бога-отца и бога-сына уходило своими корнями в «Тексты пирамид» и проявилось в тексте P..Giss.3, где покойный и живущий императоры включали в себя черты Юпитера-триумфатора. Одновременно правящий император рассматривался как воплощение непобедимого солнца (Хора-Харпоката-Ра-Гелиоса), что позволяло изображать римского правителя в традиционном образе египетского фараона — земной инкарнации бога Хора.

Образы живого и мертвого императоров, отождествленные между собой, имеют более глубокую природу. Для выяснения этих особенностей необходимо обратиться к одной из части P..Giss.3, в которой читаем: ὧι πάντα δοῦλα δι' ἀρετὴν καὶ πατρὸς τύχην θεοῦ — …«которому (т.е. Адриану) все (рабски) подчиняется из-за доблести и гения-тюхе (его) божественного отца». Данный отрывок папирусного текста говорит о тесной связи τύχη живого и мертвого правителя и имеет египетскую параллель, которая обнаруживается в храмах греко-римской эпохи:

«Идет Хароэрис-Шу … Создал он своего наследника, чтобы был Па-неб-тауи-ребенок, мужчина, образ (его) подобен отцу в его имени и его Ка, которые могущественны, (и это) подобно рождению Ра».¹⁴
___________________________
[14] jj.jn Ḥr-wr-Šw… wtt.n=f jwˁw.f r Pȝ-nb-tȝ.wy hr ṯȝy twt mi itf=f m kȝ=f rn=f n nḫt m-mj(tt) ms Rˁ

В данном тексте божественное дитя объявляется наследником своего отца, а схожесть духа Ка и имени божеств обеспечивает могущество и эффективность богу-ребенку и находит свою параллель в других храмах Египта, в частности, в Дендере и Арманте. Если сопоставить храмовый и папирусный тексты, видно, что Ка имеет соответствие с греческим термином τύχη. Идея идентичности Ка правителей — отца и сына — уходит своими корнями в «Тексты пирамид». Согласно концепции Я. Ассмана, Ка является легитимизирующим династическим принципом, который передавался от отца к сыну. Дух Ка был связующим звеном между покойным отцом Осирисом и его живым сыном Хором (Pyr. 356). Необходимо отметить, что латинским эквивалентом τύχη-Ка выступало понятие genius.¹⁵ Почитание гения покойного правителя, ставшего государственным богом, на римской почве было тесно связано с поклонением живому императору, имело политическое значение и было фактором легитимизации власти монарха.
______________________________
[15] Латинское слово genius, видимо, заимствовано у греков (θεός γένους — божество рода).

γένος, -εος, ион. -ευς τό
1) рождение, происхождение (γένει πολίτης Dem. — природный гражданин, т.е. коренной);
2) род, семья (οἱ ἐν γένει Soph. — родные, родственники);
3) отпрыск, потомок или потомство;
4) род, племя.

Поклонение гениям живого и покойного императоров на государственном уровне оформилось при Клавдии, который присоединил свой культ к поклонению своим покойным предшественникам — Августу и Ливии, но во времена Траяна, Адриана и Антонина Пия государственный культ Genius Augusti исчезает, и поклонение императорскому гению совершалось частными лицами. Почитание гения императора в Италии сопровождалось проведением трапезы, возлияниями и курением фимиама, а сам genius римского правителя мог отождествляться с богами, например, с Аполлоном, либо сопоставляться с Юпитером (Plin. Pan. 52. 6).

Схожие культовые действия и представления обнаруживаются и в тексте P..Giss.3. Таким образом, отождествление τύχη-Ка живого и покойного правителя в тексте P..Giss.3 указывает на стремление Адриана продемонстрировать легитимный характер власти правящего императора, а религиозные представления, на которых основываются идеи о законности власти, имеют свои египетские и римские параллели. Согласно тексту P..Giss.3, τύχη императора Адриана сочеталось с его ἀρετή — совокупностью доблестей, добродетелей, нравственных характеристик (латинский эквивалент virtus — мужество, доблесть), которым должен обладать справедливый, угодный богам правитель. В Риме в период правления Августа эти virtutes (положительные качества) были выбиты на золотом щите — virtus, clementia, iustitia, pietas — понятия, которые должны соответствовать «Золотому веку», который приносит римский император.

Итак, образ Хора в римское время включал в себя черты Аполлона и Юпитера в частных религиозных ассоциациях. Одновременно Хор перенимал черты Амона, который контаминировался с Юпитером и Зевсом. Отождествление этих богов с Хором повлияло на образ психопомпа в P..Giss.3, черты которого переносились на императора Адриана. Почивший монарх, который традиционно рассматривался в Египте как Осирис, включал в себя черты Юпитера. Идея о боге, возносящего покойного правителя на небо, была призвана легитимизировать власть римского правителя и имела греко-римские и египетские корни, а также было проявлением Imitatio Augusti. Единение черт правителя-отца и правителя-сына в P..Giss.3 уходит корнями в египетские верования и находит свое подтверждение в храмах Египта римского времени, где происходило отождествление Осириса и Хора. Римский император, соединяя в себе черты Хора-Аполлона и Юпитера-Амона-Ра, проявлял себя как Sol invictus, солярный образ которого пропагандировался в Египте и имел римские параллели. Победоносные черты образа римского правителя в Египте отражались в греческой и египетской титулатуре императора, александрийских монетах и почитались частными религиозными ассоциациями. Одновременно образ императора, переплетающийся с идеей победы над врагами, был связан плодородием. Борьба с врагами воспринималась в Римском Египте в категориях противоборства между Хором и Сетом. Объединение египетских и греко-римских черт в образе правящего императора становится новой формой интерпретации традиционных представлений о правителе, передачи власти от покойного императора-Осириса к земному правителю-Хору Эти идеи отражались в почитании τύχη-Ка (genius) живого и почившего правителей. Взаимосвязь Genius Augusti правящего и покойного правителей находила египетские и греко-римские параллели, была призвана легитимизировать властные полномочия правящего владыки. Переплетение духа-гения правителя с его доблестями в P..Giss.3 пропагандировало образ императора как справедливого правителя, несущего Pax Romana. Данное представление соответствовало традиционной функции владыки Египта, поддерживающего Маат и выступающего как земное воплощение бога Хора.


_______________________________

И.Ю. Волкова
К ВОПРОСУ О РИМСКИХ НУМЕНАХ


Вера в нуменов (numina)¹ — одно из интереснейших, но мало освещенных в научной литературе явлений древнеримской религии. Как явление вера в нуменов упоминалась в работах отечественных и зарубежных авторов, исследовавших древнейшие истоки римской религии. Впервые эта проблема была поднята немецким ученым Г. Виссовой еще в 1912г., когда она высказала ряд идей о причинах и этапах формирования этого явления, не предложив, однако, окончательных выводов касательно его природы. Позже Г. Вагенворд и ряд других исследователей соотнесли веру в нуменов с верой в т.н. «мана»² — сверхъестественную энергию, якобы присутствовавшую в местах и людях, к которым применялся термин sacer — «священный». На глубокую древность формирования представлений о нумене указывали К. Латте, П. Бойансе. В отечественной науке А. Немировский предложил рассматривать нумены в качестве основы для формирования образов низших божеств в древнеримской религии, а Г. Кнабе связывал их с верой в руководство богами римской civitas³ на основании «законов» pax deorum.⁴ Однако общее мнение в отношении этой проблемы в науке так и не сформировалось и, к сожалению, на сегодняшний день специальных крупных исследований по этой теме нет.
_______________________________
[1] нумен — (в римской мифологии) божественная сила, определяющая судьбу человека.
numen, -inis
1) кивком головы выраженный знак, мановение, воля, повеление;
2) божья сила, божья власть, божеское могущество;
3) божество;
4) Императорское Величество.
[2] mana — термин, принятый в современной науке для обозначения сверхъестественной энергии в объектах материального мира в верованиях древних народов. Видимо, mana — это производное от manus — «властная рука [бога]» (in manu situm esse — находиться в чьей-либо власти).
[3] civitas, -atis f гражданская община, общество, город (преимущ. Рим), государство.
[4] Pax deorum — комплекс представлений древних римлян о поддержании мира с богами.

В диссертации автора данной статьи «Религиозное обоснование власти и политического лидерства в Риме (царский и республиканский периоды)» этот феномен был рассмотрен в рамках темы о роли традиционных римских религиозных верований в складывании представлений о сакральности военной и политической власти в римской civitas эпохи царей и Республики. Тогда же было высказано предположение, что вера в нуменов была одной из древнейших базовых составляющих культа власти в Риме, т.к. создание ореола священности вокруг персон верховных правителей, будь то древние цари или республиканские консулы, общающиеся с богами и руководимые их волей, основывалось на почитании их в качестве божественных «нуменов». В дальнейшем эта вера сыграла свою роль и в становлении римского императорского культа.

Итак, что же такое римский нумен? Древнеримской религии известно множество нуменов — божеств (гениев),⁵ ответственных, по римским поверьям, за отдельные события человеческой жизни и природы. По мере того, как возникали новые обстоятельства, более или мене значимые для общественной или частной жизни в civitas, возникали культы все новых и новых нуменов. В связи с этим в современной науке появилось мнение, что нумены — это своеобразные «божества момента».
_______________________________
[5] genius, -i m гений, дух-хранитель, сопутствовавший человеку от колыбели до могилы и различным образом влиявший на него в продолжение всей его жизни. Гений желает продления веселой, но умеренной жизни охраняемого человека. У каждого семейства, общества, города, государства, у каждой страны, местности, театра, бани и т. п. был свой гений. Со смертью человека прекращалось существование и его гения.

Такое представление о них сложилось на основе свидетельств источников, хотя и довольно поздних. Именно так объясняет природу нуменов христианский автор IV в. н.э. Арнобий в своем труде «Против язычников». Арнобий полагал, что римляне придумывали себе нового бога по каждому случаю. В этом он видел одну из главных характерных черт древней римской религии и явное доказательство неразумности язычников. Этих богов он и называл numina. К ним он относил Луперку (Luperca), считавшуюся прообразом волчицы, выкормившей Ромула и Рема; Престану (Prestana), чье имя было связано с некоторыми событиями легенды о Ромуле, в которых обнаружилось его превосходство в метании копья; Панду (Panda) или Пантику (Pantica), учреждение культа которой было связано с памятью о взятии Титом Тацием Капитолийского холма благодаря открытию (pandere) ворот, и множество других.

Ставить под сомнение выводы Арнобия, жившего около тысячи лет спустя после основания этих культов и триста с лишним лет после зарождения христианского учения, не имеет смысла. В его время многочисленные нумены вполне могли почитаться как самостоятельные божества, т.к. истоки этой древней традиции уже давно были позабыты, и на фоне все более укрепляющегося христианства эта вера воспринималась как опасное для христиан суеверие, отыскивать корни которого вовсе не было целью работы Арнобия. Поэтому при всем уважении к Арнобию и принимая во внимание его мнение, мы имеем право усомниться только в том, что за столь долгий исторический период в вере в нуменов ничего не менялось.

Углубимся в историю, поближе ко времени зарождения представлений о нуменах, тем более что подобные культы возникали не только в глубокой древности. Так, Aius Locutius, священный голос, предвестивший галльское нашествие, почитался римлянами на Новой улице в Риме, где он когда-то был услышан. Действием некоего божества римляне объясняли и отступление Ганнибала от Рима. Этот нумен почитался как Rediculus или Tutunus Rediculus. В том месте, где якобы, началось отступление вражеских войск, ему был сооружен алтарь.

Хотя в некоторых сакральных надписях нумены кажутся не абстрактными, а определенными субъектами, еще Г. Кнабе обратил внимание на то, что «нумен» в римском понимании был не богом как таковым, а указывал лишь на факт проявления воли божества, т.е. был «явленной эманацией божественной силы». По его мнению, слово numen могло иметь связь со словом nuo («кивать, давать знаки») и указывало на божественный акт, смысл которого состоял в попытке подсказать людям правильное действие, конечной целью которого было поддержание благополучия civitas. Г. Кнабе также указал на то, что обозначаемое этим словом религиозное верование является очень древним по своему происхождению, хотя сам термин появился в римской литературе только во II в. до н.э., сначала у Акция, а затем и в «Латинском языке» Варрона. Но термины, собственно говоря, всегда появляются позже явлений, ими обозначаемых: когда наступает пора теоретически эти явления осмыслить. Такой благоприятный исторический момент настал к концу прошлой эры, когда римляне, активно знакомившиеся с трудами греческих философов, перенимали их манеру интеллектуального анализа религии, в том числе и собственного традиционного культа.

Писатели, более ранние, чем Арнобий, определяли сущность нуменов не так категорично, как он. У них «нумен» то обозначает само божество, то является абстрактным выражением божественного величия, могущества, или собственно воли бога, или просто функции божества. У Сервия, автора известных комментариев к произведениям Вергилия, один бог имеет много numina [Aen., I, 666]. Сервий (Servius Honoratus, Maurus) жил в IV в. до н.э., но, в отличие от Арнобия, он целенаправленно и без предвзятостей изучал языческое наследие, видя в нем кладезь всевозможной мудрости. Цицерон же в I в. до н.э. дал такое определение нуменам: «Бессмертные боги защищают свои храмы и дома Города, присутствуя среди них в виде своего нумена и в виде той поддержки, что они этим храмам и домам оказывают» [Cicero, Marcus Tullius. Collected works, Cat. II, 29].

Следуя приведенным определениям и примерам, можно предположить, что нумен представлялся божественной силой более сложной по своей природе, чем просто «божеством момента», вдруг возникшим ниоткуда. Это божественная сила, от века пребывавшая в templum — священном, по римским понятиям, пространстве, где божественное и человеческое соприкасалось друг с другом ради общих интересов, подчиняясь единым для богов и людей законам «божественного миропорядка» (pax deorum), но время от времени проявлявшаяся в материальном мире, воплощаясь в тот или иной материальный объект с целью защиты общей для богов и людей civitas. При этом было неважно, воплотилась ли эта сила в скрип двери в хижине гражданина или в молнию, ударившую в крышу храма. Частное и общественное было неразделимо в традиционных представлениях римлян о священности civitas. Мыслилась ли эта сила единой или поделенной между персонифицированными богами, представление о ней допускало, что воплощений одного и того же божества могло быть столько, сколько ему нужно для выполнения своей роли. Тогда получают объяснение слова Сервия о множестве нуменов одного бога.

Истоки подобных верований нужно искать в том историческом периоде, когда божественное начало еще не приобрело антропоморфных очертаний в сознании людей. Божественному духу поклонялись в рощах, пещерах, у ручьев и т.п. местах, а его проявления видели в поведении животных, безотчетных чувствах людей, в житейских событиях, что характерно для многих древних обществ. Но дальнейшее развитие первобытных представлений о сакральном предполагает своего рода «разделение труда» в божественных сферах, появление антропоморфных образов богов с определенными обязанностями и полномочиями и установление между ними событийных связей, что является сутью мифов, основой появления мифологии как таковой. Однако на римской почве мифология не сложилась. Даже если попытаться обнаружить ее зачатки в, вероятно, некогда существовавших сказаниях о Янусе и Сатурне, т.е. наиболее древних персонифицированных божествах, в которых проглядывают образы древнейших культурных героев, отсутствие сложившейся исконно римской мифологии приходится признать как факт.

На определенном историческом этапе в Риме все же появляются «человекоподобные» боги. Но их образы обращают на себя внимание некоторой своей искусственностью — это явно плод культурного вмешательства извне. Первые антропоморфные изображения получают те боги, в чьи функции входит покровительство государственной власти. Это соотносится к VI в. до н.э., когда в Риме особенно заметным становится активное политическое присутствие этрусков. Древнейшие собственно римские божества пенаты⁶ тоже приобретают «человеческий облик», но в этом заметно их отождествление с греческими Диоскурами. В качестве примера этому может послужить и посвященная им надпись, относящаяся к тому же VI в. до н.э., найденная к в Лавинии.
_______________________________
[6] penates, -ium m. пенаты, боги-покровители римских семей (minores, familiares, privati), а также государства (majores, publici).

Те же римские божества, которые не находят себе более-менее подходящих отражений в пантеонах соседних народов, антропоморфного выражения не получают. Например, древняя Веста так и не стала антропоморфным божеством, а всегда ассоциировалась только с огнем очага. Хотя в храме Весты в Риме и имелось некое скульптурное изображение — Палладий, почитавшееся как символ римского могущества, но связь его собственно с Вестой не ясна. К тому же надо учесть, что Палладий, по легенде, был привезен Энеем и, получается, не имел местного римского происхождения.

С течением времени ситуация не менялась. Даже в I в. до н.э. представления Цицерона о человекоподобном виде богов выглядели умозрительными и расплывчатыми, при этом явно навеянными духом эллинистической философии: «Итак, если человеческая фигура превосходит по форме все живые существа, а бог — живое одушевленное существо, то, конечно, его облик прекраснее всех. И так как известно, что боги в высшей степени блаженны, а блаженным может быть только тот, кто добродетелен, а добродетель не может быть без разума, а разум может быть только у человека, то должно признать, что боги имеют человеческий образ. Однако этот образ не есть тело, но как бы тело, и не имеет крови, но как бы кровь» [Цицерон, Марк Туллий. Философские трактаты. О природе богов, I, 48].

Но даже если говорить о персонифицированных, на первый взгляд, богах, то у римлян так и не сложилось четких представлений об их функциях. Так, Марс — бог войны являлся таковым только в связи с его обязанностями охранять Город. Помимо этого, он отвечал за поддержание плодородия общинной земли и репродуктивной способности населения. Римская Венера также не была изначально только богиней любви. Эта функция была ей приписана довольно поздно по аналогии с греческой Афродитой. Изначально она имела довольно определенное отношение к военной деятельности (см. о культах Суллы и Цезаря). Многочисленные функции имели римские Юнона, Веста и даже Юпитер. Последний вовсе не был прямой копией греческого Зевса-громовержца. Римляне наделили его множеством «полномочий», часто дублирующих «полномочия» других божеств. Например, главные благодарственные жертвы в честь победы над врагом римский полководец приносил не Марсу, а именно Юпитеру.

«Размытость» обязанностей и полномочий была характерна для всего римского пантеона, из-за чего у пунктуальных и богобоязненных римлян (сочетание крайне неудачное с житейской точки зрения) часто и возникали трудности в исполнении культовых действий. Причем иногда эти трудности приобретали угрожающий в общественном понимании характер. Так, например, крайне опасной ситуацией признавались случаи т.н. продигий — знамений, свидетельствующих о божественном гневе из-за нарушения pax deorum. К продигиям⁷ относились разного рода природные катастрофы. Разъяснение таких знамений представлялось делом «государственной» важности, т.к. признавалось, что пристальное внимание богов было обращено, прежде всего, на общину в целом. За знамениями должны были следовать общественные жертвоприношения, искупительные церемонии и тому подобные мероприятия, бесчисленными упоминаниями о которых наполнены источники по римской истории. И если божество, пославшее знамение, устанавливалось неправильно, то искупительные жертвы, по римским представлениям, направлялись не по адресу. Результат такой ошибки виделся катастрофическим.

И вот тут спасительной оказывается практика установления культов нуменам. Под ними, видимо, и скрывались случаи, когда римские жрецы не смогли определить исходное божество, пославшее знак своим согражданам. Так как проигнорировать в культовом смысле проявление божественной силы было невозможно, оно почиталось под эпитетом (со временем воспринимавшемся уже как «собственное имя» нумена), отражающим суть произошедшего, без упоминания «божественного лица», которому этот эпитет был предназначен.

Случаев таких было немало, как и неясностей с божественными волеизъявлениями. Хорошо иллюстрирует ситуацию сообщение Авла Геллия о том, что в случае землетрясения искупительная жертва приносилась «или богу, или богине» (sive mas, sive femina), поскольку не было точно известно, какое именно божество трясет землю, и такое обращение позволяло избежать ошибки. В таком же ключе было сформулировано и обращение к римскому Гению, имевшееся на щите в храме на Капитолии. Также неопределенно звучит фраза, обращенная к Юпитеру: «Юпитер Всеблагой Величайший, или как ты хочешь, чтобы тебя называли».⁸

Если же божество точно определялось, то факт божественного воплощения отражался в учреждении культа, в названии которого фигурировал не только эпитет, но и имя самого бога. Так, Светоний упоминает о событии 22г. до н.э, произошедшем в Испании, когда молния ударила перед носилками Октавиана Августа, что было понято как продигия, вследствие чего был основан храм Юпитеру Громовержцу.⁹
_______________________________
[7] prodigium, -i n чудесное явление, дурное знамение;
[8] Juppiter Optimus Maximus, sive quo alio nomine te appelare volueris [Servius Honoratus, Maurus. Grammatici qui feruntur in Vergilii carmina commentarii, Aen. II, 35].
[9] Храм Юпитера Громовержца (Aedes Iovis Tonantis) упоминается и у Плиния Старшего [Плиний Старший. Естественная история. Об искусстве, кн. XXXIV, 10, 78].

Предположительно, вера в нуменов вытекала из довольно прочно утвердившегося в народном сознании убеждения в существовании некоего изначально единого божественного начала. В дальнейшем, по тем или иным причинам, оно так и не получило в полной мере разделения на персонифицированные и, тем более, антропоморфные объекты, взаимоотношения которых могли бы приобрести мифологическое оформление. Даже имея в своем пантеоне определенное количество персонифицированных богов, римляне пытались и их объединить в коллегии. Причем имена некоторых членов этих «божественных коллегий» считались неизвестными по той причине, что они представляли собой священную тайну — вполне исчерпывающее объяснение для никогда не существовавшего знания. Результатом такого мировоззрения стало появление сакрального почитания нуменов, явившихся удобными и понятными для религиозного сознания относительно персонифицированными объектами культа. Дальнейшая консервация религиозных воззрений стала отражением присущей римскому обществу глубокой веры в связь религиозного культа с безопасностью civitas, где любое новшество, уход от веры отцов могли восприниматься как угроза существованию всей общины. Ведь начиная с I в. до н.э. так называемое «разложение нравов» считалось угрозой обществу именно в связи с нежеланием отдельных представителей общины уважать религиозное право и религиозные традиции государства.

Обращает на себя внимание, что все перечисленные выше примеры культов нуменов были связаны с государственной сферой. Могли ли они быть каким-либо образом связанными с деятельностью политических и военных лидеров римской общины?

Следы первобытного тотемизма и фетишизма можно найти в римских источниках, передающих отголоски древнейших сказаний о происхождении людей от неких природных сущностей. Так, у римлян существовал культ дуба. Венки из дуба были атрибутами царей Альбы-Лонги, которые при этом носили прозвище Сильвии, т.е. «лесовики». Такие же венки носили и древние цари Рима. Еще Д. Фрезер указывал на то, что дуб в римских поверьях связан с Юпитером как покровителем царской власти, и цари Альбы и Рима воплощали не просто дух дуба, но, прежде всего, дух Юпитера. Ливий сообщает, что до Нумы культом Юпитера ведали именно цари. Но интересно, что, по легенде, царь Латин после смерти стал почитаться в горном лесу как Юпитер Латиарис (Iuppiter Latiaris). Простое прижизненное служение Юпитеру причины такого названия культа не объясняет. Однако если предположить, что царь Латин считался при жизни воплощением Юпитера, т.е. его нуменом, то понятно, почему возник такой культ. Он был учрежден не собственно царю Латину, а в память о «факте» воплощения в нем силы Юпитера, т.е. главным адресатом здесь являлся Юпитер.

Именно такого характера видятся культы и некоторых других персонажей римской истории. Так культа был удостоен Эней — предок Ромула и основатель нового государства в Лации, «силой своей не уступающего соседям» [Тит Ливий. История Рима от основания города I, 2]. После свершения многих славных дел он погиб в сражении и был похоронен над р. Нумиком (в Лации), близ Ардеи. По рассказу Ливия, Энея обожествили под именем Юпитера Индигета (Iuppiter Indiges — Юпитера родоначальника),¹⁰ а Дионисий [Римские древности I, LXIV], упоминает существовавший еще в его время посвященный Энею древний героон.¹¹

Даже если предположить, что легенда об Энее могла появиться довольно поздно и не без греческого влияния, сам сюжет об Энее явно хранит в себе некие древние сказания. В 1960-70-х гг. в ходе раскопок на территории древнего Лавиния была обнаружена стела¹² конца IV - начала III вв. до н.э. с посвящением «Лару Энею». Чуть позже в этом же месте обнаружили и героон IV в. до н.э. При этом культ лица, погребенного в герооне, был более древним, хотя и приобрел большую значимость только в IV в. до н.э., судя по масштабам перестройки, которую удалось установить. Древнейшая же часть этого памятника могла относиться к концу VII - началу VI вв. до н.э.
_______________________________
[10] indiges, -etis
I природный, туземный, отечественный;
II m отечественный герой, об Энее и его потомках, предках римлян, которые после своей смерти были почитаемы, как боги-хранители государства.
[11] ἡρῷον, ион. ἡρώϊον τό античное святилище, посвященное герою. Обычно воздвигалось на предполагаемой могиле или месте гибели данного героя, или у его кенотафа. Обязательным элементом места культа была роща.
[12] στήλη, дор. στάλᾱ ἡ каменная плита, устанавливаемая в качестве погребального или памятного монумента.

Эти приблизительные сроки отсылают нас к временам «этрусского» Рима и началу его постепенного превращения в государство. Не пришла ли легенда об Энее в Рим от этрусков? На этрусский след указывает вероятный государственный характер этого культа. Известно, что понтифики и консулы эпохи Республики ежегодно приносили жертвы богам-прародителям в Лавинии. Возвращаясь к свидетельствам Ливия и Дионисия, все это могло иметь отношение к культу Энея, приобретшим с течением времени государственное значение.

Свой культ получил и Ромул — основатель и первый царь Рима. Ливий сообщает, что рассказывали, будто Ромул вовсе не умер, а был унесен вихрем при большом скоплении народа [Тит Ливий. История Рима от основания города I, 16 (1)]. После исчезновения Ромула все собравшиеся, «будто пораженные страхом сиротства, хранили скорбное молчание. Потом сперва немногие, а за ними все разом возглашают хвалу Ромулу, богу, богом рожденному, царю и отцу города Рима, молят его о мире, о том, чтобы благой и милостивый, всегда хранил он свое потомство». Некий Прокул Юлий позже утверждал, что якобы встретил Ромула, сошедшего с небес и возвестившего о великой судьбе Рима, которому предстоит стать главой всего мира.

Учитывая последнее происшествие, легенда могла и не иметь отношение к периоду архаики. Но фактом является то, что в довольно древние времена Ромул, отец-основатель Города, был отождествлен с Квирином, богом, возможно, сабинского происхождения. Квирин-Ромул был одним из наиболее чтимых в Риме богов. Его культ часто объединяли с культами других древних италийских божеств: Януса, Марса, Юпитера, — хотя были и места индивидуального почитания Ромула — «хижина Ромула» и «гробница Ромула» (на месте древних комиций).¹³
_______________________________
[13] comitium, -i n место народных собраний в Древнем Риме.

Имелись и другие герои римских легенд, удостоенные культа. Это Танаквиль, супруга Тарквиния Древнего — первого этрусского царя Рима, известная также под именем Гайи Цецилии. Ее статуя с прялкой и шерстью имелась в римском храме бога Санка. Она считалась изобретательницей ткачества особого вида туник. Нужно вспомнить и Акку Ларенцию — приемную мать Ромула и Рема [Авл Геллий. Аттические ночи VII, 7]. Легендарные Горации и Куриации также были отмечены сакральным почитанием. У Дионисия [Дионисий Галикарнасский. Римские древности V] есть упоминание о неком святилище в роще Героя Горация и о культе Януса Куриация и Юноны Сестринской, на алтарях которых ежегодно совершались жертвоприношения. Нужно отметить, что в перечисленных выше случаях поклонения памяти героев так или иначе упоминалось какое-либо божество, следовательно эти культы нельзя назвать прямым обожествлением.

У Геродиана, историка III в. н.э., есть интересное упоминание о том, что в древности имелся обычай объявлять умершего царя богом после сожжения его тела [Hist., IV, 2]. Но прямое обожествление царей вызывает сомнение, ведь Геродиан — автор довольно поздний для описываемого исторического периода. Однако здесь явно слышится отголосок древней веры в близость носителей верховной власти к божественным силам. Безусловно, на него наслаивается не менее древняя римская традиция обожествления мертвых предков, но, по сути, она не связана с верой в нуменов, хотя это наслоение явно прослеживается и в учреждении упомянутого выше культа Энея как Юпитера Индигета. Культ предков в Древнем Риме — это еще одно очень интересное и неоднозначное для понимания явление древней религиозной культуры, но оно выходит за рамки нашей темы. Кроме того, связь руководителей civitas с нуменами богов, прежде всего, Юпитера, прослеживается не только в сюжетах об учреждении посмертных культов. Это указывает на необходимость отделять культ правителей от культа предков при рассмотрении данной темы.

Так, в Риме был обычай, по которому военный предводитель, царь (rex), посвящал богам добычу, захваченную на войне. Еще Ромул якобы посвятил свою первую spolia opima¹⁴ Юпитеру Феретрию (Jupiter Feretrius),¹⁵ почитавшемуся на Капитолии в виде священного дуба. А.Немировский предположил, что spolia opima, как и обычай поединка между предводителями войск, отражают веру в то, что в схватке побеждает не человек, а вселившаяся в него или руководящая им божественная сила. В таком случае акт посвящения вражеских доспехов божеству означал их передачу тому, кто являлся настоящим победителем и имел на них законное право. Победивший же полководец мыслился всего лишь объектом (временного или постоянного) воплощения божества («нуменом»).
_______________________________
[14] spolia opima — («богатая добыча») вооружение, снятое с убитого вражеского военачальника или царя.
[15] Feretrius ī m. («Податель добычи» или «Несущий победу») эпитет Юпитера, которому полководец-триумфатор приносил в дар на носилках лучшую часть добычи (spolia opima) L., Prp.

Но при этом правитель не терял своей индивидуальности. Будучи ключевой фигурой в отношениях между людьми и богами и в поддержании pax deorum, он нес персональную ответственность перед богами как за общину (государство), так и за свое собственное поведение. Если правитель по какой-либо причине становился неугодным богам, то можно предположить, что по древним верованиям он не мог рассчитывать и на воплощение в нем божественных сил, а значит, его нахождение у власти могло привести к бедствиям для всей общины. Он становился не только не нужным, но и опасным. В этом случае его персона должна была быть центральной в сакральных обрядах искупления божественного гнева. Коптев А. обращает внимание на то, что действительно, смерть римских царей во многом напоминала жертвоприношение [Об «этрусской династии» архаического Рима, с. 69], как, например, в легенде о Тулле Гостилии [Тит Ливий. История Рима от основания города I, 31]. При этом посмертного культа удостаивались только те из них, кто в противоправных и неприличествующих их статусу действиях замечен не был и которые до конца своих дней считались носителями божественной энергии.

Сказанное выше дает основание считать, что в Риме действующие представители верховной власти представлялись проводниками божественной энергии и воли, и почитались в качестве божественных нуменов. На особый священный статус правителя — военного руководителя и его приоритет в общении с богами не повлияло даже появление жреческих коллегий при царе Нуме, указывавшее на укрепление жречества. Этот приоритет, проистекающий из веры в правителя, как божественного нумена, сохранялся и в республиканский период. Хотя здесь «статус» нумена мог быть только временным, что определялось характером республиканских магистратур; и эта временность не допускала в дальнейшем учреждения посмертного культа. Эта вера сохранялась и в эпоху императоров, которые, кроме того, как известно, вернули себе право на постоянное, пожизненное исполнение правящих функций. Возможно, с этим и было связано возрождение не только прижизненного, но и посмертного императорского культа, который во многом основывался на традиционных римских верованиях. Об устойчивости традиции говорит имеющееся сведение, что в 13г. н.э. император Тиберий освятил алтарь Numina Augusti. В названии этого культа уже сквозят веяния новой эпохи, и прочтение его может быть спорным, но то, что в нем отражена традиция, — безусловно.

В более удаленные времена, трансформировавшись в соответствии с новыми политическими и идеологическими реалиями, рассмотренные древние представления проявились в христианском признании правителя «помазанником Божьим».

Такая жизнеспособность верования могла объясняться тем, что традиционное посмертное и прижизненное, временное или постоянное культовое почитание правителей в Риме не означало их прямого обожествления. Целью культа было выражение благодарности божественным силам за проявленную заботу о римской общине, при этом объектом культа являлось само божество. Отсюда частые совместные культы «обожествленного» лица и собственно бога.

Последнее интересным образом прослеживается даже в италийских сказаниях об учреждении местного культа Геркулеса (Hercules). По легенде, переданной Ливием, первый алтарь в честь Геркулеса воздвиг сам Геркулес, и он сам же принес на нем первую жертву [Тит Ливий. История Рима от основания города I, 7]. Принести жертву самому себе кажется поступком довольно странным. Но если предположить, что изначально по легенде Геркулес соорудил алтарь и принес жертву некоему божеству, нуменом которого он мог себя считать по местным поверьям и, впоследствии, вместе с ним почитаться, то в этом случае это событие уже не выглядит таким сомнительным. Однако подробности могли стереться со временем из народной памяти, учитывая наслоение греческой традиции, по которой Геракл был обожествлен непосредственно. Впрочем, у Страбона есть упоминание, что первый культ Геракла в Италии был учрежден все же легендарным Эвандром, но при жизни Геракла [Страбон. География V, гл. III, 3], что говорит, по крайней мере, что Геракл не поклонялся самому себе.

Образ Геракла (Геркулеса) в Италии — это еще одна необъятная тема для изучения, особенно если принять во внимание неоднозначную роль данного персонажа в дальнейшем развитии религиозных идей античного общества. Здесь уместно вспомнить старую статью Л. Ельницкого, название которой говорит само за себя: «Геракл и миф о Христе» [с. 452].

Итак, из всего вышесказанного можно предположить, что в римском сознании на протяжении многих веков упорно сохранялась и культивировалась очень древняя по своему происхождению вера в единое или коллективное божественное начало, что в определенной мере тормозило процесс складывания представлений о персонифицированных и антропоморфных богах. Все это стало причиной возникновения веры в нуменов, природа которых допускала существование высшего непостижимого божественного начала, имевшего свое выражение во множестве близких и понятных объектах повседневного культа. Признавалось, что в виде нуменов боги, как неотъемлемая часть мироздания, являли себя в материальном мире людей. Практика учреждения культа нумену — воплощению божества — с упоминанием только события или явления, т.к. объект культа не всегда получалось определить, была довольно частой и постепенно становилась привычной.

Вера в нуменов в большей степени проявлялась в сфере событий, связанных с благополучием римской civitas. Безусловная вера в ее сакральность привела к убеждению о возможности божественного воплощения в людях, связанных с ее управлением, что создало культ власти, проявившийся в сакральном почитании персон правителей-нуменов — охранителей и спасителей своей общины. Так в человеческой истории воплотилась история божественных деяний, и мифология как таковая оказалась излишней.

Нельзя отрицать, что эпитеты богов в наиболее древних культах их нуменов могли со временем становиться самостоятельными божествами. Так, Г. Виссова обращал внимание на то, что Liber, вполне самостоятельное божество уже во времена Республики, изначально олицетворял особую функцию Юпитера, ставшую отдельным божеством [Wissowa G. Religion und Kultus der Römer, с. 138], т.е., возможно, изначально был нуменом Юпитера. Определение нуменам, данное Арнобием в IV в. н.э., отразило судьбу именно этого направления развития веры. Но Арнобий противостоял приверженцам язычества, которое очень отдаленно напоминало религиозные представления, бытовавшие в Риме на рубеже эр, не говоря уж о более древних временах.

Изначально же в вере в нуменов было заложено убеждение (и на рубеже эр оно еще имело место) в возможность существования единой божественной силы, не имеющей материальной антропоморфной персонификации, но руководящей миром и способной воплощаться во множестве нуменов, которым мог стать и человек, с целью спасения и охранения этого мира. Не есть ли это повод с большим вниманием посмотреть на сложившиеся в современном представлении основы и принципы язычества древних европейцев? Во всяком случае, новизна монотеистических учений для древних европейских обществ и видение в их появлении только результат восточных культурных заимствований начинают вызывать сомнение. В древних индоевропейских культурах имелась своя, вполне осязаемая, почва для их прорастания.


_______________________________

Quod licet Jovi, non licet bovi.

ЗЕВС

Ζεύς, gen. Διός, dat. Διΐ, acc. Δία, voc. Ζεῦ; эпическо-поэтические варианты имени: gen. Ζηνός, dat. Ζηνί, acc. Ζῆνα, дор. Ζᾶν, Δᾶν, крит. Τάν; поздние варианты: gen. Ζεός, dat. Ζεΐ, acc. Ζέα

Зевс — сын титана Кроноса и Реи, верховный бог (ὕπατος θεῶν) олимпийского пантеона. Бог неба, грома и молний, податель богатых урожаев (Καρποφόρος). Отец богов и людей (Πατήρ Ζεύς), покровитель городской жизни (Πολιεύς, градохранитель), защитник обиженных и покровитель молящих, учредитель законов. Он установил власть царей, охраняет семью и дом, следит за соблюдением традиций, обычаев, а также за исполнением учрежденных им законов (Ζεὺς ὁ πάνθ ́ ὁρῶν, всевидящий). Зевс — воитель (Στράτιος) во время войн и защитник (Σωτήρ, спаситель) от всяких бед. Атрибутами Зевса были: орел, пучок молний, щит (обычно называемый эгидой); на ранней стадии формирования образа — двусторонний топор (лабрис). Более поздняя иконография — это Зевс сидящий на троне со скипетром в правой руке.

Среди знаменитых оракулов Греции одним из древнейших было святилище Зевса в Додоне, расположенное в области Эпир на северо-западе Балкан между горами Томаром и Манолиссой. Святилище в Додоне, по всей вероятности, существовало задолго до вторжения на Балканы греков, еще во втором тысячелетии до н.э., когда в этих местах обитали пеласги и молоссы.

На глубокую древность местного прорицалища Зевса, основание которого приписывали Девкалиону, косвенно указывают эпитеты «Пеласгический» и «Молосский», первый из которых встречается еще в «Илиаде» Прорицания оракула совершались по шелесту листьев священного дуба, по журчанию источника, по звону цепочек додонского медного таза и по жребию. В V в. до н.э.

Еще в III тыс. до н.э. в Додоне почиталась богиня Мать-земля, но в микенское время, между XIX-XIV вв. до н.э., одним из феспротских племен (Селлы) в Додоне был учрежден культ Зевса (Διός); бывшая богиня получила имя Дионы (Διώνη). По словам же Страбона (VII, 329), женщины стали давать прорицания в Додоне именно со времени введения культа Дионы.

Геродот (II, 54 и 57) сообщает о Додонском святилище следующее. По словам египетских жрецов из храма Аммона в Фивах, две жрицы были увезены финикиянами из Фив и проданы — одна в Ливию, другая в Грецию, где были основаны первые прорицалища в этих странах.
__________________________________________
Пирр (Πύρρος, 297-272 до н.э.). Эпирское царство.
Тетрадрахма (AR 27mm, 16.50g), 278 до н.э.
Av: голова Зевса Додонского в венке из дубовых листьев;
Rv: Диона (Διώνη, паредр Зевса Додонского в Эпире), сидящая на троне со скипетром в руке; BAΣIΛEΩΣ ΠYPPOY
__________________________________________________________________

ЗЕВС-АМОН

Временем первого тесного соприкосновения религии Египта с миром Запада принято считать саисский период (VII-VI вв. до н.э.), ознаменованный основанием ряда греческих колоний на территории Северной Африки. Но первые ассоциации между образами богов и религиозными понятиями греков и египтян, несомненно, возникли еще в микенскую эпоху (II тыс. до н.э.). Однако окончательное оформление греко-египетского религиозного синкретизма относится к эллинистическому периоду. Почитание греческих и местных богов в Египте, переводы египетских мифов и гимнов на греческий язык, появление сочинений, посвященных описанию древностей и египетских божеств, способствовали усилению интереса греков к египетской религии, стремлению ее осмыслить, сопоставить образы греческих и египетских богов и мифологических сюжетов.

Боги неба — Ζεύς Βασιλεύς и царь богов (nsw nṯr.w) Амон — одними из первых испытали уподобление друг другу. В результате египетские Фивы получили наименование Διός πόλις (Град Зевса), соответствовавшие египетскому Niw.t Ἰmn (Град Амона). Само же божество египетское гораздо чаще именовалось греками «Зевсом», «Зевсом Фиванским» или «Нильским Кронионом» (Κρόνιον, сын Крона), чем египетским именем Ἄμμων.

Именем «Зевса» греки называли и Амона Куша — главного бога мероитского пантеона. «Зевсом», «Зевсом-Амоном» греческие, а вслед за ними и латинские авторы в форме Juppiter, Juppiter Hammon именовали особенно почитаемого в античном мире ливийского бога-оракула оазиса Сива, сопоставляя его иногда с карфагенским Баал-Хаммоном (Ba'al Hammân).

Священным животным Амона был овен, что отразилось на его иконографии. Бараньи рога стали атрибутом Зевса-Амона. Считалось, что Александр Македонский был сыном Зевса-Амона и смертной женщины Олимпии, так же как римский полководец Сципион Африканский (Старший) произошел от Юпитера Капитолийского. В обоих случаях бог являлся к своим возлюбленным под видом гигантского змея. Свое родство с Амоном Александр Великий подчеркивал наличием бараньих рогов на множестве своих изображений, в том числе на монетах.

Busto di Giove Ammone.
Museo Archeologico Nazionale, Napoli.

Giove, Jovi, Divus — италийские варианты имени Зевса. В результате палатизации Giove перешло в Jovi. И с добавлением эпитета Pater («Отец») приобрело законченный вид: Jovi Pater (Юпитер). Собственно эпитет «Отец» римский Jovi воспринял от греческого Зевса (Διός Πατρώιος, «отец», «отчий», «отеческий»). Лапидарные надписи сообщают о культе Зевса Отчего начиная с V в. до н.э. Впрочем, в греческой традиции этот эпитет распространялся на многих богов.¹
____________________________
[1] οἱ θεοὴ πατρῷοι Soph. — родовые, семейные или отечественные (национальные) боги.


ЮПИТЕР

Как и у греков, древнеиталийский верховный бог (Juppiter, Jupiter) — это бог небесного света или светлого неба, податель плодородия, изобилия, победы, помощи, исцеления, высший источник и охранитель правопорядка, верности, чистоты и, наконец, верховный, всеблагой и всесильный царь богов и людей.

Первоначальное значение слова Юпитер, как божества небесного света и неба, подтверждается выражением sub Jove (sub divo — под открытым небом). Как бог света (Jovi Lucetius), Юпитер почитался на возвышенностях и символизировал собой свет не только дневной, но и ночной: оттого ему были посвящены дни полнолуния (иды), когда небесный свет господствует целые сутки; к этим же дням приурочивались праздники освящения большинства его храмов (18 сентября — храма Всеблагого Всесильного Юпитера, 13 апреля — храма Юпитера Победителя, 13 июня — храма Непобедимого Юпитера) и два пиршества (epula), устраивавшихся 13 сентября и 13 ноября. В каждые иды, которые назывались Jovis fiducia (залог небесного присутствия Юпитера) и feriae Jovis (праздник Юпитера), в торжественной процессии вели по священной улице на Капитолий белую овцу (ovis Idulis), которую фламин закалывал в честь бога на северной вершине холма.

Олицетворяя светлое небо (Jovis Serenus), Юпитер управлял и небесными явлениями — дождевыми и грозовыми тучами. Уповая на милость плодоносящего бога, поселяне перед посевом осенью и весной предлагали Юпитеру угощение (daps), призывая его как Juppiter Dapalis. Как Ruminus (кормящий грудью), Pecunia (покровитель скота), Liber или Libertas (ниспосылающий обилие) он посылал людям плодородие и богатые урожаи. Наряду с этим, Юпитер предстает и в образе грозного бога грома и молнии: как Juppiter Fulgur или Fulgurator (бог яркой молнии), Juppiter Fulmen или Fulminator (бог молниеносной стрелы), Juppiter Tonans или Tonitrualis (бог грома).

Подобно Марсу и Квирину, во время войны, Юпитер был на стороне правых: он даровал победу (Victor, Invictus), помощь (Opitulus), повергал врага (Supinalis), внушал воинственный пыл (Impulsor), придавал устойчивость войску (Centumpeda, Stator), обращал врагов в бегство (Versor), посылал богатую добычу (Praedator).

Политический характер преобладает в культе Капитолийского Юпитера, Всеблагого, Всесильного (Juppiter Optimus Maximus), который олицетворяет собой всю силу государственной власти и мощи. Древнейший храм этого бога был освящен, по преданию, в первый год республики консулом Марком Горацием на Капитолии, причем, вероятно, под греческим влиянием Юпитер Капитолийский в культе соединился с Юноной и Минервой. Та же Троица (Триада) до основания Капитолийского храма имела свое святилище (впоследствии называвшееся Capitolium vetus) на Квиринале.

Как и греческий Зевс, имевший хтоническую ипостась (Ζεύς καταχθόνιος = Ἅιδης), италийский Jovi Pater тоже имел подобное соответствие, это Диспатер (Dis pater), или более поздний вариант — Juppiter Stygius, а также итало-этрусский бог Вейовис (Veiovis). Цицерон называет Вейовиса подземным Юпитером этрусков (Cic. De nat. deor., III, 62). Роль Вейовиса, как хозяина Подземного мира подчеркивается тем, что, во второй главе в сочинении Марциана Капеллы, Вейовис вершит суд над злыми духами (Martian Cap., II, 165). Известно поклонение Вейовису на римском Капитолийском холме. Согласно Авлу Геллию статуя Вейовиса на Капитолии изображала юного бога со стрелой в руке, стоящего рядом с козой, которую ему приносили в жертву (Aul. Gell., XII, II). Атрибутами Вейовиса были коза, как воплощение плодородия, и стрелы громовержца.

«Частица ve- в имени Veiovis означает отрицание (противопоставление). Корень iovis — производное от jove (небо). Следовательно, Вейовис противопоставляется небесному богу Юпитеру (Juvepater) и становится понятным, почему он назван Юпитером Подземного мира. Это противостояние условное, т.к. этруски, в отличие от большинства других древних народов, не ставили в оппозицию подземных и небесных богов». (А.Е. Наговицин)

Несмотря на распространенное мнение, что происхождение италийского слова Dispater (Dis pater) имеет отношение к «богатству» (от dives), скорее всего, эта версия ошибочная. Более вероятным представляется, что этимология слова Dis имеет греческие корни, и происходит от δύση — «запад». Философски и мифологически Запад у греков ассоциировался с умирающим солнцем и Аидом, в противоположность Востоку, который сопоставлялся с возрождением и небом.

Dis, Ditis m [одного корня с dives]
1) Дит = Плутон, бог подземного царства V, Q etc.;
2) подземное царство V

δύση ὁ заря, заход солнца, закат, запад;
πατέρας ἡ отец.

Равноценен и другой вариант заимствования имени Dis, из того же греческого языка — от слова ᾍδης.

ᾍδης, Ἅιδης, эп. Ἀΐδης, Ἀϊδωνεύς, дор. Ἀΐδας ὁ
1) Гадес, Аид (сын Кроноса и Реи, брат Зевса и Посидона, властитель подземного царства);
2) царство Аида, подземное царство Hom., Pind., Luc.
3) ад NT.
4) кончина, смерть Pind.
5) могила Pind.

ЮПИТЕР ДОЛИХЕН

Юпитер Долихен (лат. Dolichenus, Наилучший, Величайший) отождествлялся с сирийским богом Баалом из Долихии в Коммагене. С I в. Юпитер Долихен почитался прежде всего в армии как покровитель. Распространение этого культа связано с притоком в римскую армию уроженцев восточных провинций империи, преимущественно из Сирии и Палестины. Он служил инструментом адаптации новых солдат к культуре и религии Римской Империи. Всплеск поклонения Юпитеру Долихену связан с правлением императора Антонина Пия во второй половине II века нашей эры. Он распространялся в среде императорских чиновников, солдат и других граждан, тесно связанных с государственной идеологией.

Юпитер Долихен имел свой пантеон, отличающийся от пантеона традиционного римского культа. Например, в нем присутствовал Геркулес, который в культе Юпитера Долихена имел статус бога и приравнивался к иранскому богу войны и победы Веретрагне. Существуют свидетельства присутствия в нем и богини Дианы. Помимо нее в пантеоне была Немесида Хранительница. В культе Юпитера Долихена она выполняла роль многих восточных божеств, будучи как богиней судьбы, так и покровительницей гладиаторов и солдат. Кроме того, судя по всему, Диана и Немесида отождествлялись с Юноной и Минервой из триады традиционного культа Юпитера.

Юпитер Долихен изображался обычно стоящим на быке, иногда с орлом, в воинском доспехе полководца и в островерхом фригийском колпаке. В правой руке он, как правило, держал двойной топор, а в левой — пучок молний.


YHWH

«Царь Сирийский Антиох Епифан, овладев Иерусалимом, чрез одного старца, афинянина, принуждал Иудеев отступить от законов отеческих и не жить по законам Божиим и повелел "осквернить храм Иерусалимский и наименовать его храмом Юпитера Олимпийского, а храм в Гаризине, так как обитатели того места пришельцы, храмом Юпитера странноприимного, и храмы наполнились мерзостями языческими, жертвенник наполнился непотребными, запрещенными законом вещами".» (2Мак.6:1,6).

Казалось бы, а почему афинянин принуждал иудеев переименовать их храм именно в храм Юпитера? Может он просто не видел особой разницы между Юпитером и богом иудеев?

«YHWH (т.н. тетраграмматон), долгое время, по преданию, произносилось вслух неслышно для окружающих раз в году (в День очищения) первосвященником, причем тайна его звучания устно передавалась по старшей линии первосвященнического рода.»

Удивительное дело, написание имени есть, но прочесть (правильно) его может только посвященный. Поскольку в еврейской грамматике гласные не обозначались, то истинное произношение имени Бога остается предметом гипотез. Традиционное истолкование и принятое в новое время (подтверждаемое древними внебиблейскими — греческими, ассиро-вавилонскими и другими источниками) чтение тетраграммы как Яхве исходит в первую очередь из ее пояснения в приведенных словах бога — «Я есмь сущий», связывающих ее с глаголом hyh или hwh («еве»),² со значением «быть», «жить». Однако предлагались и другие интерпретации значения имени Яхве, например, «роняющий молнии и дождь»³ или «Бог говорящий» (Мифы народов мира. М.Б. Мейлах).

Древние авторы, слышавшие произношение тетраграмматона от евреев в древности, а порой непосредственно владевшие еврейским или арамейским языком (Ориген, Епифаний Кипрский, Иероним Стридонский, Феодорит Кирский), дают транслитерацию этого слова в своих сочинениях, описывая нравы и обычаи иудеев. Наиболее часто употребляемыми вариантами были: Иаό (Ἰαώ), Иавé (Ἰαβέ), Иá (Ἰά), а также Иаý (Ἰαού), Иахо (Ἰάχω),⁴ Иэвό (Ἰευώ).
____________________________
[2] Сравни с Εὔιος, Эвий — «благой», эпитет Диониса (от εὖ — «благо»);

[3] ὕω (ῡ) ниспосылать дождь; ex. ὕε Ζεὺς συνεχές Hom. — Зевс не переставал посылать дождь.

[4] Имя Ἰάχω равнозначно эпитету Диониса Ἴακχος:
ἰακχή = ἰαχή Aesch., Eur.
ἰαχή, иногда ἰακχή, дор. ἰαχά ἡ возглас ликования, радостный крик (παμφώνων ὑμεναίων Pind.);
ἴακχος ὁ гимн в честь Иакха (ὁ μυστικὸς ἴ. Her.).
ἰάχω (aor. iter. ἰάχεσκον, pf. ἴαχα)
1) кричать (Ἀργεῖοι μέγα ἴαχον Hom.);
2) восклицать, провозглашать (κᾶρυξ ἴαχεν Eur. — глашатай провозгласил);
3) объявлять, возвещать (ἰ. λογίων ὁδόν τινι Arph. — объявить кому-л. смысл прорицаний);
4) петь (ἀοιδήν HH.);
5) воспевать (Ἀπόλλω = Ἀπόλλωνα Arph.);
6) звенеть, гудеть (νευρέ ἴαχεν Hom.; ἰάχεσκε σάκος Hes.);
7) шуметь, бушевать (ἴαχε πῦρ Hom. — огонь забушевал);
8) трещать, шипеть.

Яхве долгое время оставался типичным «богом грома и молний», обитавшем на вершине горы, подобно Ваалу и другим ханаанским богам, а так же хеттскому Тархуну, хурритскому Тешубу, или греческому Зевсу. До перехода к монотеизму Яхве древних евреев имел супругу. По одним источникам (например, элефантинским папирусам) ею являлась Анат, по другим — Ашера. В Ветхом Завете упоминается поклонение древних евреев «Царице Небесной», против чего боролся пророк Иеремия. Археологические данные также говорят о широком распространении ее культа в Палестине, по крайней мере, до VI века до н.э. На территории Израиля неоднократно находили керамические таблички, относящиеся к VIII-VI вв. до н.э., на которых упоминается супруга верховного божества: «Яхве и его Ашера» (и это спустя столетия после того как, согласно канонической версии, среди древних евреев должен был уже господствовать монотеизм).

По мнению многих историков, почитание Яхве было распространено не только среди древних евреев, ему поклонялись многие другие западносемитские племена. У финикийцев он был известен под именем Йево, отвечал за морскую стихию и считался покровителем Берита (современный Бейрут), где были обнаружены тексты, посвященные Йево. В Угарите Яхве (Йаву) сближался с Йамму; в Библе Яхве почитался под именем Йехи (Йихави). В Палестине Йево — покровитель древнеизраильского союза племен: он, вероятно, был и богом покровителем Эдома. Ему также был посвящен мифологический цикл, на который очевидно, оказали влияние мифы о Балу (Баал-Хаддаде).

Нужно отметить удивительное созвучие имен семитского Йево и италийского Jovi (Juve Pater). Но еще более их сближает то обстоятельство, что оба они были верховными божествами.

«Хочется рассказать, что в десятый [день] до календ бывают праздники Юпитера, называемые Лаурентиналиями (…) и [эти] праздники [были] посвящены Юпитеру, потому что древние считали, что души даются Юпитером и после смерти опять возвращаются к нему». («Сатурналии» Макробий)

…«бог, которого Пиндар назвал величайшим мастером… — Зевс» (Пиндар, фр. 57). Ламприй отождествляет здесь Зевса с богом-демиургом, создателем Вселенной, в духе стоиков, считавших, что этот бог един, но может носить «многие имена», а «Зевсом» зовется потому, что является «причиной жизни» (ζῆν).»⁵

____________________________
[5] Ζεύς, gen. Διός (dat. Διΐ и Δί с ῑ, acc. Δία, voc. Ζεῦ; эп. поэт.: gen. Ζηνός, dat. Ζηνί, acc. Ζῆνα и Ζῆν, дор. Ζᾶν и Δᾶν) — Зевс;
ex. Ζηνοδοτήρ — передающий слова Зевса (Ἀπόλλων Anth.)
ζῆν inf. к ζάω;
ζάω жить, быть в живых; ex. τὸ ζῆν Plat., Arst. = ζωή; τοῦ εἶναί τὲ καὴ ζῆν ἕνεκα Plat. — для того, чтобы существовать и жить.


Giove Ammone
Павлова О.И. Зевс и Амон в античной традиции
__________________________________