Цитата сообщения starry_fairy Могила святой Нины






Давным-давно, когда Римом правил Великий император Константин, в столице Иверии появилась странная девушка. Пришла одна – милая, хрупкая и страшно уставшая в долгом пути. Следы голода и холода легко читались на ее лице, но когда она улыбалась, на душе вдруг становилось светлей. Кто такая, откуда? Должно быть, беженка – царь Мириан недавно проиграл войну с греками. А время тяжелое, работы нет...

Кров и еда не сразу, но все же нашлись – в сторожке городского парка. Добрая, радушная жена садовника пожалела, да и полюбила свою новую помощницу за кротость и веселый нрав и стала ласково называть ее Ниночкой. А вскоре ей стало известно, что Нина - христианка. В самом дальнем, заросшем ежевикой уголке сада она попросила поставить для нее небольшую палатку, а потом перенесла туда все свое достояние – деревянный крест из виноградных ветвей, бережно сплетенных прядью ее красивых длинных волос.

игуменья Теодора, монастырь Бодби: Мы приехали сюда в 1993 году из Сухуми. Тяжело было сначала: не было ни воды, ни стола, ни электричества, ни газа, ни дров.

Нина пришла в Мцхету, когда первые гонения на христиан уже пронеслись по Персии, а до следующей, страшной, сорокалетней волны оставались считанные годы. Царь Иверии был одних с шахом кровей, и жизнь девушки была в опасности. Поэтому супруги решили сохранить ее секрет. Будучи же бездетными, и видя, как Нино любит Бога, хотя и называет себя Его рабой, стали просить ее молитв. По истечении положенного срока в сторожке садовника появился ребенок, а его счастливые родители стали тайными учениками посланницы Христа.

Ее мама была диаконисой, и Нина с детства умела ухаживать за больными, помогать бедным, утешать, наставлять и заниматься с детьми. Люди потянулись к ней со своими бедами, и она, уже не таясь, проповедовала им Евангелие. Вскоре по горячим просьбам Своей избранницы Господь исцелил сына одной вдовы, потом еще одного малыша, и еще. Молва о чудесной девушке дошла и до дворца, в котором давно болела царица Нана. И как ни велико было ее презрение к христианам, нужда заставила пойти к святой.

Мы не знаем, как прошла их первая встреча, но только жена Мириана выздоровела, позвала Нину к себе в подруги и исповедала Иисуса Христа Господом.

игуменья Теодора, монастырь Бодби: Мне кажется, что в женской немощи сила Господня как раз более видна. Святая Нина покорила людей своей духовностью, своей простотой, своей женственностью и даже своей слабостью.

По древнему преданию, когда царь Мириан уже крестил свой народ, Нина посоветовала ему поставить поклонные кресты – на высоких горах; там, где укажут звезды. Это было ярким знамением для людей, привыкших к волхвам и гороскопам, ведь до принятия христианства в Иверии, как и в Иране, и в Римской Империи, процветал митраизм – особая смесь из вавилонских, персидских, индийских и даже греческих верований. И вот одна звезда взошла над Арагви и Курой, вторую увидели на западе, а третья отправилась на восток и остановилась над местечком Бодбе в долине Кахетии.

Там, где вьется Алазань,
Веет нега и прохлада,
Где в садах сбирают дань
Пурпурного винограда,
Светло светит луч дневной,
Рано ищут, любят друга...
Ты знаком ли с той страной,
Где земля не знает плуга,
Вечно юная блестит
Пышно яркими цветами
И садителя дарит
Золотистыми плодами?


Она пришла сюда с ученицами. Не могла их оставить, да и они не могли уже без той, что так близко была ко Христу и Его Пречистой Матери. И еще им хотелось в бой, а Бодбе было как раз тем местом, куда пока не простиралась власть христианского царя, где можно было в полной мере вкусить все горечи и радости апостольской жизни. К тому же их маленький лагерь лежал ровно на высоте Иерусалима и из него открывался великолепный горный вид.

Подобно святому Павлу, молодая община содержала себя сама. Кто-то шил, кто-то работал в огороде, кто-то ухаживал за скотинкой, кто-то делал вино, а кто-то – сыр, кто-то скручивал свечи, а кто-то пилил дрова. Отец Иаков, приезжавший служить, мог научить их печь просфоры, а какой-нибудь добрый человек – разводить пчел.

Наслышанные о Нино, кахетинцы часто приходили полюбопытствовать, что это там у христианок за хозяйство такое, а уходили, пораженные совсем другим – едва уловимым чувством прикосновения к какой-то иной, неведомой, могучей жизни, которая билась в этих нежных сердцах.

игуменья Теодора, монастырь Бодби: Как-то был у нас один врач, вовсе неверующий человек! И он сказал: «Я удивляюсь, что вас объединяет? Вы ведь совсем из разных социальных слоёв». Наверное, это вера.

Первый храм над Нининой могилкой поставил благоверный Мириан. Старый царь, как и все, был безутешен, когда Ангел, просветивший его родину, покинул землю. Он хотел перенести усопшую в Мцхету, но Нина завещала себя Кахетии.

Ученые считают, что в те времена здесь еще сохранялся чудовищный языческий культ богини луны, которой ежегодно приносилась человеческая жертва. И только сияние Бодбе помогло уничтожить этот мрак.

Обитель святой Нины цвела девятьсот лет. Со дней Вахтанга Горгасали тут была кафедра епископа и каменный собор. Тут принимали крещение, венчались и помазывались на царство потомки Наны и Мириана. Тут договаривались князья, потом поставленные шахом азнауры, а потом снова цари и князья.

В XIII веке стало окончательно ясно, почему Нино осталась здесь. Монголы, персы, набеги кавказских племен и междоусобица неизбежно привели бы к тому, что не было бы в этих местах, ни грузин, ни христиан. Если бы не Церковь. Если бы не её Святыня.

игуменья Теодора, монастырь Бодби: Наш известный епископ XVIII века Иоанн Мазашвили был ещё и полководцем. Не только он, но и почти все бодбийские епископы. Одного из них - Кирилла Джорджадзе - убили в битве. Грузия - очень малочисленная страна, когда на ступают трудные времена, все вместе становятся. И духовенство, и народ.

Времена «когда плохо», по большому счету, продолжались до тех пор, пока Маленький Кахи – Ираклий II не вручил свой народ России. Женский монастырь этих бед не перенес. Но тысячелетний Бодбийский собор выжил и по-прежнему оставался одним из самых желанных для всякого паломника мест. Базиликой он стал в девятом веке и включил прежний храм, так что гробница святой Нины оказалась в дьяконнике. Так она, наверное, и осознавала свое служение Богу. Так и служит Его Церкви до сих пор.

С глубокой древности надгробье святой могилы украшала золотом шитая риза. Одним из лучших таких покровов был дар Нины Грибоедовой-Чавчавадзе. 22 августа 1828 года их с Александром Сергеевичем обвенчали в Сионском соборе Тифлиса, и через несколько дней новобрачные приехали в Бодбе, чтобы отслужить благодарственный молебен у покровительницы счастливой княжны. Пройдет совсем немного, и шестнадцатилетняя вдова будет заказывать здесь панихиды по безвременно ушедшим мужу и сыну. Кто знает, может быть, вместе с ней тут молился и гостивший в Цинандали Пушкин, и, конечно, Лермонтов, восхищавшийся верностью, любовью и духовной красотой Нины Александровны, и посвятивший ей, в ответ на подаренный кинжал, одно из прекраснейших стихотворений.

Люблю тебя, булатный мой кинжал,
Товарищ светлый и холодный.
Задумчивый грузин на месть тебя ковал,
На грозный бой точил черкес свободный.
Лилейная рука тебя мне поднесла
В знак памяти, в минуту расставанья,
И в первый раз не кровь вдоль по тебе текла,
Но светлая слеза – жемчужина страданья.
И черные глаза, остановясь на мне,
Исполненны таинственной печали,
Как сталь твоя при трепетном огне,
То вдруг тускнели, то сверкали.


Не одному Михаилу Юрьевичу казалось, что Нина Грибоедова живет так, как могла бы жить в эту пору ее тезоименитая святая. «Родным и друзьям, - пишет о ней современник, - вся она была одним лишь благотворением. То был ангел-хранитель всего семейства, существо, которому поклонялось всё, что было на Кавказе, начиная с главноуправляющих и наместников до самых маленьких людей. Она носила с собою какую-то особую атмосферу благодушия, доступности, умения войти в нужду каждого, и эти нужды других она всегда делала своими». Удивительно самоотверженной была и ее кончина – когда в 1857 году в Тифлисе вспыхнула холера, Нина отказалась уехать из города и, ухаживая за своими родственниками, заболела сама.

И еще одну кахетинскую княжну святая Нина навсегда связала с Россией – Тамару Александровну Марджанишвили – схиигумению Фамарь.

игуменья Теодора, монастырь Бодби: Она приехала в Бодбе в девятнадцать лет, была в трауре после смерти матери. Здесь она очень вдохновилась монастырским пением, привязалась к матушке Ювеналии, первой игуменье монастыря и, в конце концов, решила остаться.

Это случилось всего через несколько лет после того, как император Александр III издал по просьбе кахетинцев указ о возобновлении монастыря святой Нины. Тогда в Бодбе из России пришла небольшая община во главе с игуменьей Ювеналией. Всего шесть или семь монахинь, но такого духа и закваски, что довольно скоро вокруг них собрались двести инокинь, да еще школа для девочек.

В 1902-ом княжна Тамара стала второй игуменьей возрожденного монастыря, а через три года вспыхнули волнения, ненависть революционеров выплескивалась на настоятельницу, и против желания, Синод решил перевести ее Москву.

С Кориным они познакомились, когда Павел Дмитриевич помогал Нестерову расписывать Марфо-Мариинскую обитель. Матушка была очень близка с ее начальницей Елизаветой Федоровной; вместе они старались возродить древнехристианский институт диаконис - сестер милосердия, несущих своим особым подвигом в мир и слово, и дело Божие. А написал он ее знаменитый портрет уже в 35-ом, сразу после тюрьмы и ссылки в Сибирь.

игуменья Теодора, монастырь Бодби: Когда закрылся монастырь, иверскую икону использовали, как хирургический стол, на ней проводили операции. Ночью матушки тайком пробирались к иконе, зажигали лампадки, молились. Один из хирургов узнал об этом и поцарапал лицо Богоматери на иконе. Мы хотели отреставрировать образ, но наш патриарх сказал, что это тоже история и пусть всё останется, как есть.

Тысячелетие назад слава Иверской началась с удара непримиримого копья; чудеса этого образа – с ножа современного иконоборца. Эти раны – больше, чем символ; в них настоящая боль. И в каждом народе, во все времена, всегда есть откликнувшиеся души, готовые нести свой крест за Христом. Это бывает по-разному. Грузия, кроме всех своих удивительных святых, выстрадала человека, на которого радуется теперь весь мир.

Николай Асланович Пиросманашвили появился на свет соседом для Бодбе, в Кахетинском селе Мирзаани, а Нико Пиросмани родился в обители святой Нино. Во всяком случае, так думают искусствоведы, утверждая, что именно фрески Бодбе сформировали его взгляд на мир.

Я лично очень люблю творчество Нико Пиросмани. Мне импонирует его личность. Он был очень простым и очень достойным человеком.

Удивительно все-таки, как до обидного мало мы знаем о нем. Как мало мы знаем о Николае Бараташвили, ушедшем также одиноко, в какой-то малярийной землянке, в чужом краю. А что мы знаем о Руставели? А что нам известно о святой Нино? Какого цвета у нее глаза, какой характер, какой голос? Что она любила делать, когда выдавалась свободная минутка? И на что сердилась? А с другой стороны – мы знаем о Нине очень много – она ведь крестная мать Грузии и много трудится над воспитанием души каждого грузина.

Огонь моей звезды горит через туман,
Но что мне груз беды, тревога и обман,
Когда моя звезда в метель едва видна,
Душа цветет и радость не бедна.

В каком бы виде ты ни показалась мне,
Огонь мечты – в твоем живом огне,
Души высокий свет, прекрасный неба цвет.
И твой привет смывает горя след.

Сквозь сумрачную даль блистай в моем пути
И смой мою печаль, и сердце просвети,
Печальная сестра небесного огня,
Как искрами костра, заворожи меня.

(Николай Бараташвили).