В последние годы, несмотря на профессию журналиста, очень сузился круг общения. Кто-то умер, кто-то уехал жить в другие края. Подруги на пенсии, но стали заняты внуками и бытом еще больше, чем прежде работой. Даже к телефону не всегда дозовешься, не то, чтобы увидеться. Друзья мужа тоже обросли мохом и стали тяжелы на подъем.
По моей работе больше не нужно бывать в редакциях, почти не приходится встречаться с заказчиками или с героями статей. На все есть Интернет и электронная почта.
Словом, встречаемся с друзьями и близкими в основном на днях рождения. Но и там полноценного общения нет, хозяева заняты хлопотами с угощениями. По телефону иногда бывает 1-2 звонка в неделю. А еще совсем недавно бывали десятки звонков в день.
У меня острое желание новых знакомств. Возможно, это профессиональное, но не только. Однако людей моего поколения и в Интернете-то редко встретишь, большие консерваторы. А молодежи мы почему-то неинтересны. Ну почему? Мы так много знаем и умеем, хотим поделиться, хотим оставить следующим поколениям то, что наработано.
Да, звонят и прибегают девочки из редакций, с радио, с телевидения: напишите, расскажите! Пишу, рассказываю. Задание выполнено, и тут же интерес ко мне исчезает. А мне эти люди интересны.
Когда наш сын был жив, некоторые из его многочисленных друзей были нашими с мужем друзьями. Теперь они звонят и приходят только в день памяти сына 17 сентября.
Я сейчас вспомнила свою статью о стариках, написанную в 1990 году. Она была несколько раз опубликована и имела успех. Я тогда писала ее с позиций следующего за нами поколения. Сейчас я выложу ее в дневник с пониманием, что эта статья адресована моему поколению. Она будет на следующей странице. Ни слова в этом тексте я не хочу изменить. Смогу ли я сейчас написать так? Все-таки в то трудное для всех время я была другая. С нами был наш сын. Он многому меня научил. И вот так писать – тоже.
Он сам очень хорошо писал.