Слезинка качнулась и вдруг, погрушевши, сорвалась,
Свалилась на землю, рассыпавшись тысячью брызг.
А с нею любовь. И наши мечты. И надежды.
И самая жизнь. Даже воспоминанья о ней ...

Она уходила, о, она уходила!
Из сердца. Из жизни. Из памяти. Из поля зренья.
Из нашего общего прошлого к соло грядущего. Я ...
А я лишь стоял и смотрел, стоял и смотрел.
И только сейчас начинал понимать, что теряю.
И только сейчас осознал вдруг - уходит любовь!
От нашего общего прошлого - прочь, в никуда, навсегда.
Она уходила, да, она уходила.
Как вечер. Как юность. Как годы. Как жизнь. Как любовь.
Как сказочный сон изумрудный. Как призрак мечты. Как весна.
А я лишь стоял и смотрел ей вослед, стоял и смотрел.
Недвижный как столб. Обомлевший. Почти что умерший.
И слёзы с ресниц обрывались и падали в пыль.
В пыль прожитых лет. В пыль рассыпчатых воспоминаний.
Она уходила, да, она уходила.
Туда - на закат, к горизонту, в незримую даль.
С собой унося красоту. И веселье. И счастье. И жизнь.
Она уходила, да, она уходила.
Всё дальше и дальше, сливаясь с кровавым светилом.
В грядущую ночь. На охоту за новой любовью.
За новою жертвой. К мужчинам иным. К приключеньям.
А я лишь стоял и смотрел, стоял и смотрел.
И капли-слезинки срывались и падали в пыль и мутнели,
Как дух, что лишился на вечные веки любви.
Она уходила, о, она уходила!
Безмолвно. Бесслёзно. Навек. Навсегда. Насовсем.
И чувством шестым я ловил звук легчайших шагов.
Ещё очень долго. Мучительно долго. До ночи.
Стоял и смотрел.
И срывались и падали слёзы.
Алмазами. В пыль. Размывая остатки следов ...

КОНЕЦ.

Бес, подлец, засел в печёнке,
Спать и думать не даёт.
Там, за стенкою, девчонка
Симпатичная живёт!

У неё глаза небесны.
Платье тоже. Что под ним,
К сожаленью, неизвестно.
Платье - это тоже грим.

Изумительна девчонка:
Брови-стрелки, розой рот ...
Бес, стервец, засел в печёнке.
Жить, зараза, не даёт!

Подобно Фоссету и я -
Охотник (правда, только в мыслях)
За лунным светом. Ах, друзья,
Ищу я древний город смыслов,
Где скрыта в символах и числах
Познанья тайна. Как змея
Скольжу по Амазонке духа,
Питаясь логикой и слухом,
Я.

Проблема переходит в тему
И отправляется на тест
В координатную систему
Моей души, где через крест
Осей - абсциссы с ординатой -
Вычерчивает график-план
Грядущей книги ... Ах, ребята!
Я вдохновеньем снова пьян!

Слезинка дрожит. И колеблются воспоминанья.
Обрывки. Моменты. Покадровость. Всплески. Рагу.
Бессмысленный хаос. Бред. Метаморфизм. Бессистемность.
Заскоки сознанья. Причуды ума. Искажённость.
Превратная память. Мелькающий калейдоскоп ...
"Родная, прости ..."
"Да ты не мужчина, а тряпка ..."
"Родная, прости ..."
"Ты скучен, банален и слаб.
Ты хуже, чем баба. Ты раб, мазохист и бездарность ..."
"Родная, прости ..."
"Ты ничтожество полное, мразь ..."
Я маленький гном, а она - великанша и ведьма.
Я слепо влюблён. Только что для звезды электрон?
"Какое мещанство! Какая тоска неземная!"
"Ну хочешь достану билеты в кино иль театр?"
"Как скучно, тоскливо, обыденно, пошло, привычно ..."
"Поехали к морю? Иль, может, тебя рассмешить?"
"Меня рассмешить? Да ты сделал меня Несмеяной!"
"Ну хоть улыбнись! Расколдуйся, вернись ..."
"Ах, отстань ..."

Слезинка дрожит. И колеблется маятник быта.
Режим. Монотонность. Терзающий дух ритуал.
Теперь лишь прозрел - всё от скуки. Я просто смирился.
И принял уклад. И уже не пытался взлететь.
И быта паук паутину связал постепенно.
И я в неё влип. И она оказалась крепка.
Вишу, трепещу. Будто мумия, нитью спелёнут.
И чувствую - кровь из артерии цедит паук.
Вишу, одинок и плаксив, совершенно безволен.
Она подлетит, за собою крылом поманит
И вновь упорхнёт. И потом прилетает всё реже.
Что бабочке редкой какой-то сухой полутруп?

Слезинка дрожит. Раскачалась и отяжелела.
Чреда деформаций из шарика в каплю. И зрю:
Живём уже порознь: кровати отдельные; души
Из круга в восьмёрку свернулись, а дальше - разрыв.
Живём ещё вместе. Стол общий. Молчание тоже.
Квартира - как спальня. Общага. Ночлежка. Вокзал.
Живём по привычке: приходим с работы, уходим,
Читаем газеты, впиваемся в "ящик", молчим.
Живём механично: питаемся, спим, ходим, дышим.
Нет даже уж ссор. Равнодушье. Апатия. Гнёт.
Не жизнь - проживанье. Застой. Ко всему безразличье.
Безвольные куклы. Машины. Фигурки в игре.
Нет больше любви, интересов, интриг, увлечений.
Живём будто трупы в просторном двухместном гробу ...

Году, кажется, где-то в 2004-м некая Дерси Гонсалвиш участвовала в карнавале в Рио, а ещё через год снялась голышом для "Пейнтхауса". Что тут необычного ? Только то, что "красотке" было 94 годочка. Вот поистине неплохой символ западной шоу-культуры, одновременно напоминающей впавшую в детство бабульку и смерть, желающую сорвать корону в конкурсе красоты!

Любовь как сердечный геморрой - хронически побаливает и ноет, периодически обостряется и ноет, короче, не даёт себя забыть.

П.: Слушай, Незнакомка, а ты кто?

Н.: А незнакомка и есть. Зачем тебе что-то знать обо мне?

П.: Может, хоть имя откроешь?

Н.: Возможно. Когда-нибудь.

П.: Но почему?

Н.: Как будто не знаешь. Имя несёт информацию, а, значит, даёт определённую власть над именуемым, делает его обозначенным, приоткрытым и, следовательно, уязвимым. Магическая банальность. Мы ведь, как помнишь, играем. А у всякого игрока должны быть козыри. Безымянность один из них. Друг мой, тайна правит миром.

П.: Значит, наша любовь - лишь игра?

Н.: Конечно. Ведь мы в виртуале, где все играют роли, носят маски, прячутся за ники и периодическим обновлениями стараются поддерживать к себе интерес, не дать ему остыть.

П.: Да? А я, наивняга, отчего-то думал, что сеть - это место, где можно сбросить маски и не играть роли, а быть,
наконец-то, самими собой.

Н.: Здесь всё возможно.

П.: Даже перестать играть в любовь и влюбиться по-настоящему?

Н.: Какой же ты очаровашка, Поэт! Я же говорю: всё!

Серия сообщений "Виртуальная любовь.":
Часть 1 - Виртуальная любовь.
Часть 2 - Без заголовка
Часть 3 - Без заголовка
Часть 4 - Без заголовка
Часть 5 - Без заголовка
Часть 6 - Без заголовка
Часть 7 - Без заголовка
...
Часть 22 - Без заголовка
Часть 23 - Без заголовка
Часть 24 - Без заголовка

Русь - невозможная страна!
Родиться здесь - как будто в сказке
Вдруг оказаться и с опаской
Бродить, не зная, суждена
Тебе беда или победа,
Кого придётся повстречать -
Святого или людоеда,
На что наткнёшься - на печать
Царя иль на пророка посох,
Меч богатырский или плуг
Крестьянский. Русь - страна вопросов
Последних. Сколько же ей мук
Пришлось, при поиске ответов
На них, ужасных пережить!
И сколько сказочных сюжетов
Развить да жизней положить!
Русь - древний и волшебный край,
Где невозможное возможно,
Ад и, одновременно, рай!
Здесь только чудо и надёжно!

Невероятно быстро стали
Приспособленцами все вдруг!
Честь, принципы порастеряли,
Достоинство за куш продали.
Во всеобщественный недуг
И бесхребетность, и продажность
Мгновенно как-то превратились.
Культура, вера закатились.
И - о кошмар - лица лишились
Интеллигенты наши даже,
Надевши маски эпатажа!

А может просто не имели
Идей таких мы, чтоб за них
И погибать с улыбкой смели?
Тут всё страшней - мы не хотели
Принципиально никаких
Ни истин, ни идей, ни целей!
Нас лишь банальный чистоган
И привлекал. "В деньгах спасенье!" -
Твердило медиа внушенье ...
Потерянного поколенья
Трагический самообман.

Мы любопытны, но не любознательны.
Мы любим подглядеть, не изучить.
И выпытать, чтоб разом, а не тщательно
Исследуя, ответы получить.

Выхватывая факты хаотически,
Мы точечную россыпь выдаём
За мироздания модель - фактически
Являемся в познании жульём.

За ночь с тобой - любые царства,
Принадлежащие не мне!
За "да" твоё блесну гусарством,
Гарцуя на чужом коне!
А за улыбку город детства,
Пусть не ахти какой, отдам!
И олигархов всех наследства
Сложу, смеясь, к твоим ногам!
Да что там! Поясом Вселенной
Твой стан изящный обовью!
И ангелов военнопленных
Прислуживать тебе в раю
Заставлю! Вылью океаны
В джакузи - груди омывай!
За ночь с тобой - покой нирваны!..
Ты лишь за хлебом не гоняй.

Потухли звуки, цвета умолкли.
И только хаоса шевеленье.
Как будто это какой-то Толкиен
Блуждает в фэнтези отраженьях,
Пугая деток ночным виденьем
Миров, рассыпавшихся осколками
По хоббитянским и гномьим хроникам.
И тысячи виртуал-паломников
Считают путешествие долгом
В места, где хаоса шевеленье
В реальность просится из забвенья
По творческому "Да будет!" Толкиена.

Где нет усилий личных и пути
Мистического, там богопознанье
Формально, лишено переживанья.
Чужою верой душу не спасти!

Однако там, где нет соотнесенья
Мистического опыта с церковным
И догматическим, там и богообщенье
Неодухотворённо и условно.

Кто к мистике или к догматам глух,
Тот музыку богоспасенья глушит.
Ведь Церковь - это наш соборный дух,
Гармонизирующий личностные души.

Улыбка лёгкая слетела
С её невероятных уст
И на сердце моё осела.
И я взлетаю, обалделый,
На крылышках воскресших чувств.

И уж оттуда, с поднебесья,
Я посылаю ей в ответ
Души преображённой песню:
"Тобой одною полон весь я!"
Вдруг - чирк! - и зажигает свет
Любовь, и целый мир сияет!
Вот что улыбка сотворяет!

Одна глупа, другая туша,
У третьей ноги колесом,
Или как у слонихи уши,
Иль как у мошки голосок,
Или ... Не мой фасон, короче,
Не мой Прекрасный Идеал.
Но парадокс - не с Ним я ночи,
А с теми снова коротал!

Какая женщина прошла! И вправду львица:
Осанка царская, несносна красота ...
Сглотну слюну и потащусь к блуднице.
Увы и ах! Но та мне не чета!

Я слишком серый - даже мельком не взглянула.
Откуда знать ей, что душой я - бог!
Вот так и буду куковать в родном ауле
И, засыпая, гладить кожу чьих-то ног.

Я до конца разоблачился
Перед тобою - сбросил душу.
Признался: по уши влюбился.
А ты не стала даже слушать.

Туфли носочком оттолкнула
С дороги душу - ушла ...
А впечатление - плеснула
На голову воды ушат.

Порхали бабочки, с цветочка на цветок
Переносясь с пыльцы желанной дозой.
Ты завернулась в кокон - в газовый платок
И замерла почти в античной позе.

А сквозь воздушную, прозрачнейшую ткань
Виднелись тела бесподобного изгибы.
Ах, ну зачем я вышел в парк в такую рань?
Зачем с тобой, мечта, столкнулся на погибель?

Ты обернулась - и воздушный поцелуй
Сорвался с губок твоих-роз и мне на губы
Упал как бабочка. С тех пор я твой холуй.
Да вот тебе менять цветки и дальше любо.

Груди твоей коснусь несмело,
чтоб ощутить, как сердце плачет,
и припаду к ней неумело,
как к алтарю и, озадачив
тебя подобным поклоненьем,
внезапно встану на колени,
как Иисус Навин мгновенье
остановивши, чтоб видений
не упускать, и онемело
вскричу, коленопреклоненный,
душой вскричу и, умиленный,
заплачу срезанной омелой.

И целуюсь,
будто молод, взасос,
пью из губ твоих кровь
и на ранки любуюсь,
и всерьёз
верю в нашу любовь
неземную
и ей лишь одной повинуюсь.