Желание посмотреть картину Романа Михайлова "Отпуск в октябре" пришло после чтения рецензии на одном из ресурсов. Перед просмотром почитал интервью с актерами, игравшими в "банде" режиссера, посмотрел темы его научных интересов, когда он занимался математикой, понял особенности его подхода к работе. Отсюда, конечно, рецензии в обычном ее понимании быть не может, скорее срез индивидуального восприятия со ссылкой на особенности авторского метода. Появление Михайлова в режиссуре своевременно, и оттого, наверное, воспринято на ура. Цифровизация сделала пользователей рабами классического наследия в литературе, жертвами распада бывших союзных с превалированием русского и забвением титульных языков. Вовремя поспевший Голливуд окончательно размагнитил русскоязычных гениев от поэзии, навязав игру средствами кинематографа. Чего стоит очарование музыкой Морриконе и роман с фильмом "Однажды в Америке.."
Уход от коллективного бессознательного
Образы, которые позволяют считывать лекала коллективного бессознательного, неплохо работают в системе электронного рабства, добровольного (полюбовно) или принудительного, не важно. Из такой зависимости можно выйти, изменив проекции восприятия русской классики и произведений искусства в разных направлениях: кино, театр, литература, балет. Мастера, тонко чувствующие, даже не конъюнктуру, а грядущий интеллектуальный кризис, интуитивно пытаются отходить от общепринятых стандартов. В ключе авторского прочтения работает постановщик Константин Богомолов.
Он пытается изменить версии сюжетов, иногда почти до прямой противоположности первоисточника: так в балете по трагедии Шекспира "Ромео и Джульетта", фабула переработана и соотнесена с миром тюремных реалий. Джульетта остается в живых и отказывается от брака с Ромео. Вместе с традиционными героями показан дуэт возрастных любовников, условно обозначенных "Она" и "Он", где транслируется генеральная режиссерская идея: любовь могут пережить только люди, имеющие жизненный опыт. То, что Шекспир описал в истории молодой пары — игра гормональных явлений.
Второй путь, тоже связан с театральной сценой, это радикальные изменения в сценографии и бутафории. Спектакли на воде, постановки на льду, — все это попытки уйти от стереотипов, дав зрителям шанс за 2-3 часа выскользнуть из матрицы привычного восприятия культурного наследия.
Творческий метод режиссера Романа Михайлова
Роман Михайлов в этой когорте стоит особняком, поскольку снимает независимое кино, не имея профильного образования, по своему выстроив транзакции финансирования съемок, организовав работу с актерами по принципу свободы творчества и доверительного контакта. По словам актрисы, игравшей в его втором фильме "Сказка для старых", работа по конкретному воплощению только отчасти связана со сценарием. Это такой условный штрих-код, который в рамках заявленных тем позволяет очень пространные вариации в прочтении образа. Сам режиссер говорит о том, что его задачей является создание многослойного контента, где зритель не будет скован в понимании рамками концепции режиссера, а сможет найти для себя нишу, где его резонанс вписывается сообразно жизненному опыту, времени года и даже настроению, в котором он пребывает.
Это чем-то напоминает голографические картинки, в которых каждый читает свое. А может, конструктор лего, где можно по-своему собрать сюжет. Или пластилин, который плавится не столько от тепла рук, сколько от желания сделать из него фигурку. Такая подвижность и нацеленность не на показ идеи или конфликта, а на считывание того, что в литературе называется "сверхтекстом", делает прочтение очень личным. И оно в большей степени, чем у классиков кинематографа, рассчитано не на академизм и профессионализм режиссера или шоураннера, а на внутренний мир зрителя: его опыт, начитанность, социальное положение, мировоззрение.
Вот, исходя из этого посыла и пошел смотреть "Отпуск в октябре". Еще до начала просмотра подумал, что кроме знаменитой вампиловской пьесы "Утиная охота" и ее экранизации "Отпуск в сентябре", на название могли повлиять и другие факторы, связанные с особым методом Михайлова. Формированием личности, как социального явления, занимается система образование. Это со школьных поурочных планов начинается приобщение к классике, к которой впоследствии, если это не связано с выбранной профессией, мало кто возвращается.
Октябрь — второй месяц учебного года, напряженная пора для учителей, и обычно, если только это не связано с ситуациями форс-мажора или какой-то семейной драмой, в октябре учителя никогда в отпуск не уходят. Так с помощью названия, ассоциирующегося с уже известным фильмом, автор выводит за скобки реально действующих лиц почти всех учителей. Поскольку отпуск в октябре — это не про них и не о них. Будет ли это предположение пробиваться где-то по сюжету фильма, пока не знаю. Все, пошел смотреть.
Стекла, ковры и цвет года 2023 Viva Magenta
Основной посыл создателя фильма — желание сломать систему влияния кинематографа на коллективное бессознательное. Для этого он использует систему значимых деталей и некоторые приемы. Звук бьющегося стекла и временной сдвиг в финале кольцуют начало и конец фильма. К счастью ли (как фужеры на свадьбах) бьется оно — решит каждый зритель для себя. Кто-то останется по одну сторону экрана, кому-то удастся перешагнуть через простыню старых советских кинотеатров.
Мотив влияния узора, в том числе и ковров, которые в фильме представлены в виде картин в рамах, масштабирующих мелкие детали орнамента, открывает тему советского аналога Аненербе. С ней связанна с конспирологическая теория секретного кода на пленке Шостки "Свема". В попытке разгадать тайну влияния кино на советского зрителя, герои начинают играть в него. Уход из под влияния массового бессознательного из прошлого ведется как в детстве - переигровкой. И в данном параллелизме показалось заложен алгоритм разрушения матричного кода простым действием: нарушением плана, созданием препятствий для его реализации.
Фильм, который никто не увидит, снимаемый продюсером из Франции и режиссером из Болливуда — одно из таких фиаско. Разрыв шаблона происходит и при реставрации прошлого в новых условиях — игра в кино, где роль становится статусом жизни не только актера, но и зрителей. Здесь же и личный неуспех — несостоятельность главной героини как актрисы и ретроспективный уход в прошлое (главная героиня совершает в финале временной трансерфинг).
Приятно удивило умение жонглировать элементами колористики в подаче темы. Почти все инсталляции советских серых эпизодов из старых фильмов в новых интерьерах происходят на фоне цвета года 2023, выбранного институтом Pantone, Viva Magenta. Наиболее выпукло в сюжете отражены такие коллективные паттерны как — само искусство кино, показанное в виде матрешки или фрактала: "кино о кино, в котором играют в кино". Музыка, как чистое искусство, не связанное с тщеславием воплощения, в фильме является не только фоном, но и почти что действующим лицом.
Вампиловские переклички и режиссерская кода
Мотивы брачного церемониала, проблема карьерного роста, неотвратимость советского прошлого, — все это те дороги сюжета, ведущие в рим тайны взаимовлияния кино и сновидений главной героини. Взятые для игры эпизоды, якобы из советских картин — однозначно являются сюжетной и идейной перекличка с Вампиловской пьесой "Утиная охота". Это сцена в кафе (у Вампилова так же есть похожий эпизод со знакомым другом официантом). Второй вариант игры с НИИ - аллюзия на работу Зилова, на которой он якобы "сгорел". Третий эпизод показан уже схематично, но в его финале есть харАктерная сцена сидящего на стуле одинокого Зилова с почти безжизненно опущенными руками и потухшим взглядом. Все три исполнителя, играющие героя Олега Даля, разрушают притягательный образ актера и нивелируют обаяние внешней приземленностью и абсолютным отсутствием харизмы.
Финальная игра в кино видится зрителю только в восприятии самой героини, после чего следует эпизод с бьющейся вазой и перемещение в прошлое, где пуховик сменяет болоневый плащ. Символична трансформация одежды, которую объединяет только красный цвет. Большинство сцен в странной студии поданы именно в этом оттенке, фотографам советского периода напоминающем фотолаборатории, где и проявляли самую распространенную пленку "Свема". Финальный аккорд, до перемещения героини в прошлое, где администрация съемочной группы в спешном порядке покидает локацию съемочной площадки, а игроки в кино остаются — некий итог и внутренний кураж режиссера, по-детски радующегося тому, что игра удалась. Не столько даже в профессиональном плане, а в социальном, и где-то даже политическом. Это очень напоминает победный жест, которым сопровождается успех тайной вендетты.
Вообще сам фильм больше похож на коду и некую шифровку для определенного круга зрителей, которые умеют читать невербальный слой событий, тот самый, через который автор, как крысолов детей, уводит своих из зависимости от прошлого кинематографа.
