В колонках играет - И.-С. Бах. Хорошо темперированный клавир.
Настроение сейчас - прекрасное, но отчего-то я устал...

Всё, мне надоело. Пора прикрывать лавочку. Всем спасибо, кто читал и комментировал.

Торжественно заявляю (ведь это очень важно, не правда ли?), что этот дневник протянул семь месяцев и двадцать пять дней.

Изредка некоторые стихи выкладываю здесь
st-brand-89.livejournal.com или хз как там пишутся эти адреса.

Попробовал дописать один июльский стишок.

***
Плуг погружается в землю, чтобы извлечь часть её жизни,
и насекомые, черви, что в бороне копошатся,
заняты денно и нощно клешнями и лапками тем же.
Птицы за плугом летят и берут от земли насекомых.
Хлеб, что лежит на столе – он и валун, и земля.
Солнце ползет по ветвям, будто тянут его из болота,
Выпятив глазки свои, за светилом стремится улитка.
Сосны как мачты скрипят, и, исполнившись силы, ветрила
всё понесли, распоров бороной океан, в новый день.
Косарь сегодня на поле жнёт земляные снопы.
Всё возвратится однажды к земле, чтобы стало возможным
снова в неё погрузить жаждущий жизни плуг.

июль 2007, январь 2008

***
Тонкий слог касается сухой полыни.
Церковь белая искрится на снегу.
Радость ласточек в дороге не остынет.
Их случайно встретить вряд ли я смогу.
Слышен смех нематерный, как иней.
Дядька бегает по снегу босиком.
Всё беззвучно, но как будто слышно:
на верфях, где строят странный дом,
светят с неба пламенно всевышне
много маленьких синиц колоколов –
то ли пение… а может быть из снов.
Если веришь – это существует:
чистый смех и птицы в тишине,
музыка бессмертно торжествует.
Свет в незыблемом и крохотном окне.
Золотая рыба с длинными строкáми,
гравированными древним на боку
с непонятными забытыми словами.
Там доверчиво зимой читаем лето.
В нашем озере икарушку спасут.
Что ж он, маловерный, не пошел?
Он имел в виду, наверное, не это,
это переводчик плохо перевёл.
А однажды солнечным простором
разбудив нас, будто сквозняком,
воедино схлопнут рой историй,
и от радости мы к брёвнам припадём.
Мы очнёмся и узнаем дом –
мачтами скрипящий, как на море,
в поле накренившийся фрегат.
Вспомним, наконец, о мире том…

…Белая дорога на зелёном.
Десять вёрст лежат на трёх китах.
Стадо поднимается по склону.
Псы борзые мчатся в облаках.

***
Стекло в рассохшемся окне
стучит, озвучивая ветер.
На тусклом небе, как дорога на земле,
над лесом жёлтая лохматая полоска,
и к озеру спешит поставить сети
сосед крестьянин в дождевой просвет.
В том тексте пасмурном случайное тире,
чуть отдохнули вымокшие доски,
и снова водяные навостряет розги
колючий ветер, что-то о погашенном огне
рисуют резко капли на окне.
***

***
Зима, земля-гравюра как кора;
и символ Троицы на землю лапка птицы
невольно с каждым шагом ставит неизменно.
А где-то далеко весенняя пора,
и добрый Патрик с клевером в руках
ирландцам проповедует блаженно.
***

Сегодня утром видел из окна следующую сцену. Во дворе дерутся две большие собаки. Стоит лай, рык и визг. Мужик (явно с похмелюги, видимо хозяин одной из собак) ходит за перемещающимся по двору орущим и грызущимся клубком и страшно и громко орёт на собак матом, пытаясь разнять их. Когда лезет разнимать руками, чёрная собака огрызается и на него тоже.
Можно подумать, что на собак сильнее действует "Фу, б***!!!!" чем простое "Фу!!!"

Таким воскресным утром вспоминается конечно же Башлачёв:

В рабочий полдень я проснулся стоя,
опять матрас попутал со стеной,
я в одиночку вышел из запоя,
но - вот те на! - сегодня выходной.
А время шло не шатко и не валко,
горел на кухне ливерный пирог,
скрипел мирок в хрущёвке - коммуналке,
и тапочки мурлыкали у ног.
Сосед Бурштейн стыдливо бил соседку -
она ему наставила рога.
...

В колонках играет - Брамс. Органные произведения

***

Топор лежал,
и слышался от топора
негромкий, но высокий и тяжелый звук
заточенного толстого металла
и в тишине безветренной давил на слух;
и чайка острая, что низко над землёй летала,
по-видимому, знала этот звук
и плачем диким отвечала.

В колонках играет - Венецианская органная музыка XVI века

***

Година лета.
Ласточкин хвост.
Быстрые отблески.
Гроза распета.
В дом сквозняки
тихо крадутся.
Во весь свой рост
будто бегут
в поле черёмухи,
с бурею вместе
в окна стучать.
На озере зыбь
щекочет чешуйчато
все отражения.
Остров тревожится.
Вёсла и выпь
резко и жалобно
чаек зовут.
Озеро вздыбится,
буря нагрянется
бронзовым ветром
в окна стучать.
Что с ними станется
когда пронесётся
знает дорога
да топкая гать.
Ждать уж немного.
Едем, качаются
в поле черёмухи.
Тихо крадутся
в дом сквозняки.

В колонках играет - И.-С. Бах. Скрипичные концерты и лютневые сюиты.
VI
Rex Sebastianus Undecimus hospitalissimus et clarissimus esset. Nos pollucebat, de terris nostris nos interrogabat et de dominiis vastis suis nobis narrabat.
VII
Cum gracias rege ageremus, ille dicebat: "Estis advenae boni. Si fuessetis malevoli, pisces vos non permitterint. Illi nunquam errant".

Настроение сейчас - estoy cansado

***
Сегодня за полчаса до выхода на семинар Леонида Костюкова решил распечатать и прочитать там одно своё летнее стихотворение. Так получилось, что в компьютере его не было, и пришлось восстанавливать по памяти. А оно взяло и переписалось!
***

Едем; качаются в поле черёмухи.
Тихо крадутся в дом сквозняки.
Будто бы лошади тянут постромками.
Быстрые отблески близкой грозы.
Озеро вздыбится, буря нагрянется
бронзовым ветром в окна стучать.
Остров тревожится. Что с ними станется
знает дорога да зыбкая гать.
Едем; качаются в поле черёмухи.
Тихо крадутся в дом сквозняки.

(август и ноябрь 2007,
деревня Дьяконовское и Москва)

***
На семинаре был справедливо отмечен дух Некрасова.
И еще одно замечание, для меня необычное - о том, что стихотворение слишком сжато, недостаточно распространено. "Ослаблен модуль восприятия" - кажется, так сказал Л.К. Попробую спасти этот стих еще раз! А пока приведу первоначальный, августовский вариант.
***

Едем; качаются
в поле черёмухи,
тихо крадутся
в дом сквозняки.

Ветер меняется,
шёпотом замерло,
звери попрятались
в гнёзда, в траву.

Озеро вздыбится,
буря нагрянется
бронзовым ветром
в окна стучать.

Едем; качаются
в поле черёмухи,
тихо крадутся
в дом сквозняки.

Будто бы лошади
тянут постромками
тёмные отблески
дальней грозы.

птица киви, расскажи
как под Богом ходят

мы увидим, как ножи
падают в колодец

кажется, что у вещей
что-то не в порядке

дома не найти ключей,
потерял перчатки

мир как будто самовар,
распаявшись, стонет

где-то может быть пожар
иль корабль тонет

но когда трамвай с утра
вовремя подходит

думаю, что я не прав:
верно всё в природе

лучше так, по мелочам -
не было б пожара

чтоб не оказаться нам
на борту кошмара

киви - добрый человек:
две ноги, без крыльев

а живет какой уж век
беззащитной былью

1) Прочитал "Собрание стихов" Ходасевича. Очень, очень понравилось, хотя заметно, как он исписывается к середине двадцатых годов. И тем не менее он гений, по-моему.

Обо всём в одних стихах не скажешь,
жизнь идёт волшебным, тайным чередом.
Точно длинный шарф кому-то вяжешь,
точно ждёшь кого-то, не грустя о нём.

Нижутся задумчивые петли,
на крючок посмотришь - всё желтеет кость.
И не знаешь, он придёт ли, нет ли,
и каков он будет - долгожданный гость.

Утром ли он постучит в окошко,
иль стопой неслышной подойдёт из тьмы
и с улыбкой, страшною немножко,
всё распустит разом, что связали мы.

1915

2) 31-го в среду в наших огах на Зелёном был открытый семинар Аркадия Штыпеля. Клёвый дед! Фотки у Alexander Corvus. Спасибо, что тоже пришёл!

Был мамонт рыж.
Даже оранжев.

А в субботу наведался в те же оги на семинар прозы к Леониду Костюкову. Интересно и весело. Много читали. Теперь придётся ходить и к Кубрику, и к нему! Так оно и лучше. Теперь в неделе станет два интересных дня.

Настроение сейчас - хорошее, потому что только что написался этот стишок

Утро в Балуево

Почти осенним чередом
менялись небеса беззвучно;
черно, бревенчато и тучно
лежал, ленясь проснуться, дом.

На запотевших окнах таял
восхода яблочный лимон,
шептал, отпугивая сон,
иль нет, он пел: «поставить чаю».

Штаны забились в сапоги,
боясь росою уколоться,
и доски мокрые колодца
уже виднелись впереди.

Но палка сломана была,
ведро, конечно, соскочило;
пока вода его не скрыла,
оно светилось как луна.

Досада за неосторожность:
что положился на авось?
А всё ж отлично занялось
то утро, несмотря на сложность!

Всё завершилось превосходно:
ведро достали, чай попили,
и печь гудит, как пароходный
котёл, над крышею дымы.
И, глянув в небо, видим: плыли
не облака, а дом и мы.

3 ноября 2007 г.

IV
Postero die advenimus in urbem incognitam, quae stabat ad aquae. Circum fuit solum aqua.
V
Cum decederemus nave nostra, accipebamur ad crepidem custodibus urbanis. "Salvete, viatores honesti, - exclamaverunt, - Rex noster vos expectat!"

I
Ad maria fictionum naviganti, multas terras mirificas videbam.
II
Primo, cum amicis ad occidentem progredientibus, mare viride trajecimus. Illam mare pisces inhabitabant qui frontes humanas habebant.
III
Unus, nobis raptus, dixit:
- Navigate longius! Videbatis miracula multa!
Cum maxima admiratione illum promisimus.

Вот и очнулись,
вот и опали
талые листья,
ветер не знает,
окна открыты.
Стаей безоблачной
птицы совьют
сон алконоста.
Ветер забылся,
ветер упал.
Эхо деревьев.
Флаг песнопений
пристально шепчет
шум тишины.

Настроение сейчас - простуженное

Сегодня день был утомительный и туповатый, но весёлый.
В универе между парами с Артёмом и Демьяном резались в карты под восторженные возгласы публики. На четвертой паре был психоз от подавляемого хохота - все уже устали. Потом (как всегда) началось тяжелое и длительное предприятие, смысл которого заключался в том чтобы добраться из Ростокинского проезда до метро. Сначала - дойти до 4-го трамвая, который едет в Сокольники. Это надо идти метров 400 по лесу вдоль забитой машинами вонючей улицы, то и дело встречая препятствия в виде лежащих на тротуаре трамвайных рельсов.
А сегодня еще и под дождём. Сели в трамвай и всю дорогу (минут 15-20) снова играли в карты (в качестве стола - демьяновская сумка). До метро добрались - считай дома (чего там - еще всего минут 70).
***
Около дома от ветра упало огромное дерево, оно перегородило въезд (да и вход затруднило) во двор.
Завтра - снова вставать затемно и ехать, втягивая голову в воротник, на Остоженку (там наше главное здание).
И то если не заболею - кажется, продуло где-то. Первая пара - философия...
***
В общем, люблю я осенние приключения!)

Дааа, попали мы со вторым курсом... Надежды на хотя бы один-два новых интересных предмета исчезают одна за другой... Предметы сами по себе по идее замечательные, но вот преподы совсем не вдохновляют. Введение в спецфилологию и история-география страны 1 ИЯ уже подвели, остаётся надеяться только на философию. Хочу назад латынь и культурологию!!!

Ну а теперь к делу. Вспомнил о двух интересных и даже страшных снах, посетивших меня недавно. Постараюсь пересказать.

1.
Я в Лондоне. Иду по незнакомому району где-то в центре, слева - оживлённая улица, лондонские малоэтажные дома, деревца, небольшой готический собор. Справа - ограда, мост и то ли вокзал, то ли просто крупная станция. Я задерживаю взгляд на станции, и вдруг вижу: электровозы все как у нас - огромные, тёмно-зелёные, с красными полосами и сердитым выражением лица. Дальше я замечаю, что товарные вагоны в составах оттуда же - красные и гремят. Спрашиваю у прохожего, в чём дело, а он говорит, что у них теперь в е с ь т р а н с п о р т и з Р о с с и и. Смотрю на улицу, а там... вместо лондонских автобусов ездят наши, да еще не самые новые - горбатые такие и дымят, сейчас такие только в провинции остались. И маршруты грубо, по трафаретам, отпечатаны на толстых картонках чёрной краской...

2.
И снова Лондон. Музыкальный магазин. Небольшой, тесноватый, народу много. Ищу какой-то диск на полке. Даже один запомнился: музыка венецианских органов (наяву сразу бы купил!). В стороне от полок с дисками и кассы - некоторое свободное расстояние, потом - невысокая стенка типа барной стойки, а за ней... р у с с к и й п у н к т р а з д а ч и б е с п л а т н о й е д ы д л я б о м ж е й. Очередь в тёмных польтах и ватниках, ворчание, звон алюминиевой посуды, повар из окошка раздаёт суп. А один бомж что-то говорит, дескать суп какой-то не такой. А повар отвечает: могу вообще не наливать.

Вот такие вот кошмары. Недаром Дали говорил, что самое интересное кино мы смотрим, когда закрываем глаза. Только дай Бог, чтобы это кино никогда не пришло на английские улицы...

Сегодня был второй день в универе. Что понятно - этот курс скорее всего будет намного сложнее. Но есть порох в пороховницах (или, как еще говорят, творог в твороговницах). Испанский весьма заржавел, еле заводится. Записался на третий язык - немецкий (методом исключения - было всего три, исп. уже учу, во французском слишком сложная фонетика). Тем более, уже учил немецкий в школе. Если бы была группа по итальянскому, я бы пошел туда. Но ее нет, как назло - именно в этот год. Ну и ладно.
Подумать только! Еще три дня назад туманным утром вытаскивал утонувшее ведро из деревенского колодца...

Meum primum carmen latinum

Aquae piscibus ornatae sunt,
caelum est ornatum avibus.
Silvae habent multae bestiae,
habent multos pulchros flores et
tenent silvae umbram et silentium.
Ibi arbores sunt tactae vento,
noctu lupi cantant sua carmina,
lupos Luna triste vultu audit.

XXX.VIII.MMVII


Кто понимает по-латыни: не судите, пожалуйста, строго этот незамысловатый текст без рифм и без учёта правил чтения латинских стихов)) Но если есть явные ошибки, помогите исправить!

Вот я и вернулся. Сегодня утром, на поезде. Еще одна неделя в окрестностях Ферапонтово стала прекрасным заключительным аккордом. Там написались две микроскопические пьески (на этот жанр меня вдохновило произведение в дневнике Saboneta), основанные на реальных событиях в деревне Балуево:

Adversaria XIII

1. (30 августа 2007 года)
Действующие лица:
Е.С. - 77 лет;
Т. - его сын, 13 лет;
Степан - то есть я;
кошка Глаша;

Глаша нагадила в доме, как все кошки - в труднодоступном месте.
Т.: Никогда не заведу кошку, когда вырасту.
Е.С.: А собаку?
Т.: Да, собаки умные и еще гадят на улице. Они преданные, послушные, добрые и смешные.
Степан: А кошки?
Т.: Ну не знаю. Они никакие. Я не люблю кошек.

2. (31 августа 2007 года)
Действующие лица:
Е.С., Т.

Упал нож (его случайно сбил со стола локтем Е.С.)
Е.С. (обращаясь к Т.): Ну вот, опять под руку положил. Не клади вещи под руку. Ладно еще нож, а стеклянное разбилось бы.
Т. (злобно, но в шутку): Да это всё ты, криворукий, не ориентируешься в пространстве - я тебе подарю секстант и компас!
Е.С.: Всё равно никогда не клади под руку.
Т.: Вот у меня...
Е.С.: Я тебе никогда ничего не кладу под руку.
Т.: А я, в отличие от тебя, ничего не собью.
Е.С.: Это уже твои проблемы.
Т.: Я тебе подарю секстант и компас. И карту стола. GPS.

Дедушка Себастьянов или Бревенчатый корабль
(наброски к пьесе для чтения)

+ + +
действующие лица:

последний император
барон фон Липин-Бор (адмирал)
Ферапонт Себастьянов (хуторянин)
+ + +


1.

последний император (выскакивает неизвестно откуда, со страхом оглядываясь, оправляя фуражку и крестясь):
Боже, Боже, это страшно…

барон фон Липин-Бор (появляется с другой стороны в хорошем настроении, идет медленно):
Рад Вас видеть, очень рад!
Как здоровие супруги?

последний император (далее для краткости - царь):
После, всё, голубчик, после,
там ужасное творится,
там солдаты всё побили,
я оттуда еле спасся,
все бунтуют в кабаках,
это ужас, это крах!

барон фон Липин-Бор (далее для краткости – барон или адмирал):
Что же, мы им вдарим в раз!
Что могу совершить для Вас?

царь (устало присел на брёвнышко у дороги):
Вдарить, братец, невозможно,
нечем вдарить, вдарить некем.

барон:
Не беда, поднимем юг!

царь:
Я боюсь, что нынче поздно.
Я сегодня видел утром,
у себя в саду увидел
рыбу о семи ногах…
А потом жучок на карте
не хотел со мной играть.
Посмотри, на небе чайки
очень жалобно кричат.
Посмотри, плохой закат.
Я решил, что бесполезно.
Всё равно нас победят.

(уходят; царь прихрамывает, и барон отдает ему свою трость)

барон:
Ну как знаешь, государь.

(уходят)


2.

Царь и барон бредут по совершенно раскисшей дороге. Пейзаж летний, но очень унылый: небо серое, изморось.

царь:
Очень стало нелегко…

барон:
До границы далеко.

царь (просветлённо, воздев к небесам руки):
Птицы, птицы и жуки!
Пойте, смейтесь и зовите
над вершинами дерев!
Чувствую, спасенье там!
Да пойдёмте к небесам!

Ферапонт Себастьянов (бородатый мужик с топором за поясом)*:
Верно, барин, говоришь!
Небеса у всех одни,
всех туда приводят дни.

*Незаметно стоял за деревьями, а теперь сделал два шага вперёд и вышел на обочину большака; выражение простое, но заинтересованное; барон резко оглянулся, схватился было за рукоять сабли, но когда мужик заговорил, стал благосклонно его слушать, не меняя положения; царь не оборачивается и смотрит в небо с поднятыми руками.

царь (к небесам, почти шёпотом):
Там спасительны огни!

Ферапонт Себастьянов:
Да, извольте, господа,
непогоду переждать,
ведь дорога далека.


3. <надо ли дорабатывать эту сцену?>

Идут через поле, заросшее высокой мокрой травой. В середине его стоит старый северный дом – длинная бревенчатая изба (сарай под одной крышей с домом), похожая на корабль. Единственная странность – к дому сверху приделано небольшое ветряное колёсико. Входят в дом – весьма опрятно, но никого нет. Себастьянов растопил печку, и они пьют чай, разговаривая.


4.

Наступил вечер. На поле опустился густой туман, на небе яркие звёзды; вскоре начинает подниматься ветер.

Себастьянов:
Я прошу вас, господа,
объясните, господа!
Дед мой, бывший кузнецом,
ездил как-то далеко,
там он пропадал три года,
а вернулся он другим.
Начал строить и ковать,
он в сарае начал строить,
что-то начал рисовать.
Много лет он строил что-то,
и, построив, умер он.
Так никто и не узнал,
что такое строил он –
а скотину он прогнал
из сарая и продал.
Слышал я, за эту стройку
звали деда колдуном,
и притом вообще не знали,
что такое строил он.

царь:
А увидеть можно это?

(втроём встают из-за стола и направляются через сени в сарай)


5.

Себастьянов (на ходу, освещает господам путь свечкой):
Там порой в его постройке
ветер странно так гуляет,
словно музыка играет!

Входят в сарай, Себастьянов поднимает свечку, и когда глаза привыкают в темноте, барон Липин-Бор, остолбенев, восклицает:
Боже, боже! Здесь орган!
Император, здесь орган!

Немая сцена, барон и царь стоят в удивлённом оцепенении; Себастьянов не совсем понимает, в чём дело, но доволен, что постройка произвела такое впечатление. Раздаётся негромкое гудение усиливающегося ветра. Барон очень медленно подходит, садится на скамеечку и благоговейно отирает пыль с клавиатур из брусочков.

Себастьянов:
Барин, там вот заржавело –
с крыши, верно, натекло…

барон:
Это, братец, ничего!

Адмирал с силой ударяет по клавишам и чудесный орган сотрясает всё вокруг грандиозными величественными аккордами**. Прекрасная музыка эхом разносится по полям и окружающему лесу. Ветер набирает силу, музыка становится громче, брёвна избы скрипят, дом пошатнулся, как бы двигаясь с места. Император прослезился, Себастьянов счастливо медленно крестится. Туман окончательно рассеивается. Тёмный силуэт избы, похожий на фрегат, медленно поднимается в звёздное небо.


КОНЕЦ


**Это могут быть фрагменты из Фантазии фа-минор Моцарта или что-то схожее по настроению.


12 – 17 августа 2007 года

В фотоальбоме новые серии фотографий - разместил как обещал, но это только малая часть всех снимков.

Да, и еще - обновление в музыкальной "коллекции".

Сегодня с огромным удовольствием прогулялся по центру - от Чистых прудов до Лубянки, с заходом в ОГИ в Потаповском переулке, где купил "Страну Деталию" Алексея Хвостенко с иллюстрациями О.Флоренской.