Давно не была.
Так бывает.
Немного записок о том, что было:
С бесконечной признательностью к Мехрибан, Айтен, Шаину, Самиту, Анару, Ширазу, ещё одному Анару, Ниджяту и ещё многим, подарившем мне счастье.
Отдельная благодарность хозяину «Иршада» за бесподобный чай.
Я не знаю, с чего положено начинать записки путешественника…
С того, как года за два до этого началась сладостно-болезненное состояние «мой Азербайджан»?
С момента, когда вообще пришло в голову поехать?
Со слов стюардессы: «Самолёт снижается»?
С распахнувшейся двери зала ожидания и глаз друзей?
С чувства тепла и… ощущения, что я дома, наконец-то – дома!… от первого глотка воздуха на земле Азербайджана? …
Итак… Не так страшен чёрт, как его малюют – точно таким же оказался первый в жизни полёт на самолёте. «Продолжительность полёта 3 часа 30 минут, дальность – 2700 километров, высота полёта – 11000 метров. Пристегните ремни и приведите спинки кресел в вертикальное положение…». Минут через 10 я уже крепко спала, дав себе установку проснуться ровно через три часа (Штирлиц мясяляси, а вы думали!). Так и произошло – и вот уже с колотящимся сердцем пытаюсь разглядеть хоть что-то сквозь толщу облаков. Мне это легко удаётся и с каждой секундой это что-то приобретает вполне конкретные, но совершенно не ясные очертания. Ниже, ещё ниже, ещё. Всё. «Добро пожаловать…».
В голове стучало: «Лана, веди себя пристойно. Не суетись. Смотри и запоминай.» Чертовски хотелось курить. Увидела спасительную надпись «место для курения» (ну, там, где получают багаж), рука рванула на плече сумку и уже через секунду обмякла – курили одни мужчины. «Ханум я, или не ханум?», - ответ не заставил себя долго ждать, и я слилась с пёстрой стайкой спокойных и уверенных в себе настоящих ханум и разрумянившихся от долгого ожидания халашечек. Уверенной же походкой я шла вслед за всеми, видя сквозь ежесекундно открывающиеся двери зала ожидания встречающих. «Не зевай. Чёрт, табличку про рыжих забыла дома… Как я узнаю СВОИХ?» - билось в рёбра.
Знаете, а своих ведь узнавать не надо – они сами отыщут тебя среди десятков. И некоторое чисто внешнее отличие тут не при чём – первый же взгляд в тёмное колышущееся людское пламя на раз выхватило три пары глаз. Внимательных, улыбающихся, чуть тревожных, своих, своих!
Дома…
Выдох. Можно оправиться и закурить. Дома. Нашла. Смогла. Азербайджан. Баку. Смотри и запоминай. Дома. Дома. Вдох. Выдох.
Совершенно не помню, как доехали от аэропорта до дома. Да, да – в Баку у меня был свой дом. С настоящим ключом, половичком и звонком. Это вам не гостиница какая с пошлыми казёнными полотенцами и косым взглядом усталой горничной: «Ходют тут всякие, всё ходют и ходют…». У меня был свой дом с гостями, посиделками и уютными тапочками. У меня даже отключали свет. Всё как у людей! Могу тоже теперь сказать: «Бармек, я тебя знаю!».
Но. Мой дом не был моей крепостью. Вернее, мне совершенно не нужна была крепость в прямом, утилитарном значении этого слова. Я сбегала из дома при первой возможности – город манил, звал, обещал и отдавал всё, о чём говорил в моих снах когда-то.
Баку. Что я знала о тебе: город ветров, город огней, Гыз Галасы, шякер-бура, город, где…
Знаете, это неправда, что город становится любимым тогда, когда начинаешь любить кого-то, из живущих в нем. Неправда – город можно любить сам по себе. Я расскажу…
Баку оглушил, поразил, удивил. Утро начиналось с гудков автомобилей. Ох, уж эти гудки… Не смейтесь, но, мне кажется эти нескончаемые гудки – это некий способ общения. Темпераментные люди темпераментны во всём: «Дай проехать, а-а-а, всё равно стоишь. Э-э-э, сам такой. Ты не обижайся, дорогой, просто подвинься. А ты догони, да-а-а. Какая женщина, нет, ты видел? Ты не прав, дорогой, вон та женщина гораздо лучше. Кто спорит, гардаш, но дай проехать, да..» И так без конца. Музыка, да. Я не шучу – это одно из сильных впечатлений.
(К слову, наш российский сиротливый би-бип похож на хрип – и тебе жизни, ни силы, похож больше не сказанное сквозь зубы «пшёл вон». Убого, нет?)
- Лана, что ты будешь?
- Ой, мне б всего и сразу.
Примерно такой диалог был за столиков в кафе «Бута». Глаза вопрошали, язык алкал, руки нетерпеливо мяли салфетку.
- До-о-о-овгу б мне, - вытащила я наружу то, что давно сияло подобием Шамбалы в моей бедной голове. И долму б… А ещё, ещё .. фейхоа. Можно ж? (наслышана была об этом «чуде» давно, слово казалось забавным при малейшем способе его склонения – как тут устоять).
И было всё. И даже больше. А потом был чай. О-о-о-о, чай… Нет, это не чай – это песня! Такого количества чая (и какого!!) я не пила никогда. Было позорно низвержено привычное с детства «чай не водка – много не выпьешь». Выпьешь. И ещё попросишь. Чай просто так. Чай с чабрецом (кётлик – так?). Чай с орешками (всё свою сознательную и несознательную жизнь полагала, что орешки где-то рядом с пивом, между сухариками и воблой) и с вареньем. Варенье. Это ещё одна песня – вишнёвое, черешневое, алычёвое, фейх… ну, вы поняли. А сироп из лепестков роз? О, б-ги, б-ги, зачем вы всё это мне позволили? Теперь, при малейшей попытки чаепития здесь, я буду невольно сравнивать сие с чаепитием там. И, конечно, не в пользу первого. Причины? Первая – в России чая, действительно, много не выпьешь. Как ни старайся. Да я и не буду. Незачем. Не к чему…
Наверное, вы ждёте, что я буду рассказывать о том, как я увидела Гыз-Галасы, как касалась рукой тёплого ракушечника Дворца Ширван-шаха, как поразили меня узкие изгибы улочек старого Баку, как притягивали взгляд минареты и купола мечетей?
Видела, прикасалась, поразили, притягивали.
Это было, как в сказке. Так же красиво, безупречно, счастливо, но… чуточку нереально, похоже на мираж…
Не спешите обвинить меня в сухости и полном отсутствии такта. Это не так. В осколках моих всех последующих снов я буду слышать, как с громким стуком буравят древнюю мостовую мои каблуки. Долго ещё я буду помнить величие резных потолков и каменных окон. Навечно легла под веки мои картинка с видом на Баку с просмотровой площадки Гыз-Галысы. Рука никогда не забудет восковой гладкости зелёных и живых листьев, увивающих колонны в парке Кирова. Дыхание будет замирать каждый раз, когда я вспомню о великом городе, обнимающем море…
Но. Древний Баку – это не весь Баку, Баку - это не весь Азербайджан…
- Лана, самое первое, самое сильное на сегодня впечатление?, - вопрос вечера пятницы, первого моего вечера по приезду.
- В Баку нет хозяина…
Уж простите. Но это очень бросилось в глаза. Резануло. И отчасти повергла в полное недоумение – новостройки это прекрасно, это рабочие места и новые люди, это будущие дети в новых квартирах, это жизнь.. Но почему эта жизнь так криклива и, словно усмехаясь над крышами Ичери Шехер, тянет свои нескочаемые этажи всё выше и выше. Заслоняя солнце, заслоняя, тесня под свою тень красоту творений зодчих прошлого. Не поверю, что земля, родившая Касумбека Гаджибабабекова и Мешади Мирзу Кафара, не дала больше великому городу сыновей, способных посвятить себя и жизнь свою прекрасному искусству градострения. Искусству бережного отношения с вечностью…
Про вечное… Мне посчастливилось быть приглашённой на обед в дом, где точно знают, что это такое… Меня называли словом, которое давно стало в России безликим, словом, которому угораздило укорениться в сознании подавляющей половины моих тутошних знакомых в сравнительной форме по отношению к ни в чём не повинным татарам. Меня звали Гость. Меня посадили во главу стола (И какого стола!!! Слов нет у меня описать этот стол!! Блюда, которые готовили специально для меня! И какие блюда!!!), первый тост был за меня. Потрясающе… Потом был чай, были песни. Их тоже пели специально для меня. Предупредительность, внимание, радушие, забота – это то, что я, по наивности и неопытности своей, давно записала в разряд второстепенных качеств людских. И уж никак к Гостю большого отношения не имеющим.
Хочу выразить свою признательность и низкий поклон хозяевам дома. И особый поклон его хозяйке. Да будет вечным мир и тепло в вашем доме. Спасибо вам за всё.
Если идти от правого бока здания старого вокзала (Изумительное здание, правда. Мне, привыкшей к строгой готике, отчасти выхолощенной, с прямыми линиями и словно изломанной, напоминающей человеку о бренности бытия и что не след гнаться за изяществом формы без покаяния души; привыкшей к раннему и позднему ренессансу с его напускным легкомыслием и щекотящим что-то ветреное в душе, зовущему к легкому отношению к жизни было непривычно видеть совсем иные формы – башенки и резные изразцы, причудливые, изящные, одновременно фундаментальные, крепко стоящие на земле и лёгкие, как ветер… Но, я отвлеклась. Чуть позже я вернусь к этому, обещаю)…
Так вот - если идти от правого бока здания старого вокзала по направлению к всемирному банку, то по правой стороне дороги (по левую будет забор какой-то стройки и многочисленные продавцы цветов) там есть одно место. Не помню точно названия – это что-то типа кулинарии или кафетерия.
Там продают шикарные, на мой взгляд, пудовые торты (я таких в жизни не видела), пирожки, пирожные, кутабы, булочки и пироги, названия которых, к великому сожалению, даже не помню. Там есть замороженная дюшпара и долма. Можно выпить кофе, какао, чай. В-общем – отличное место для любителей побаловать вкусовые сосочки в обеденный перерыв или просто так, потому что это здорово – прохлада кафетерия, огромные окна с видом на вокзальную площадь, бесчисленные явства и возможность всё это попробовать.
Но. Была там одна вещь, которая на раз притянула мой взгляд. Притянула, приковала к витрине, заставила глаза широко раскрыться, а мозг – начать лихорадочно соображать. То был кулинарный изыск под названием «пончик президентский».
Что именно в нём, в пончике, было от самого президента, мой когда-то шаловливый язык так и не решился спросить у приветливых юношей-продавцов. На вид пончик великолепен – толстенький такой, отчаянно-золотого цвета (Милли Банк на солнце мясяляси), гладкий и блестящий.
Может, сам президент дал свой личный рецепт для выпечки пончика кондитерам этого заведения?
Или этот кафетерий является поставщиком пончиков к завтраку президента и всё то, что посчитал лишним главный повар страны на сегодняшний день на столе у президента, тут же идёт в продажу?
А может сам президент его, пончик это, не дай Б-г, пёк? Не подумайте, ради всего святого, что я не допускаю, что президент этого бы никогда не смог, даже в страшном сне – ничего подобного…
Но почему пончик-то президентский? Не, скажем, кутаб имени Милли Меджлис, или сахарный язычок Министра?
Конечно, вы можете легко мне припомнить водку «Путинку» или бронебойный коктейль «Молотов». И я тоже не смогу сходу объяснения.
Но «пончик президентский» - это звучит! Что это – знак почтения, уважения? Я не поняла, честно.
На вкус попробовать не решилась. Не то, чтобы название не внушило доверия – отнюдь. Просто.. Я вообще пончики не очень как-то. Да и с президентами у меня до сегодняшнего дня как-то не складывалось. Ня ися…
Дальше… Мой дом, как вы, наверное, догадались, был как раз недалеко и от вокзала, и от Милли Банка (пешком ведь всё исходила). Вот и взяв за ориентиры эти два здания, я уходила гулять по Баку.
Если свернуть у клуба «Фаэтон» направо и иди по направлению к «Портофино», то как раз попадаете на тишайшую, довольно узкую улочку с офисом DHL по правую руку.
«О, братья мои!», - воскликнула я, вознамерившись преподнести фотку с видом на офис Бакинского отделения DHL в своём родном офисе (я работаю тоже в DHL - в ********* его представительстве).
И тут глаз мой пытливый и отчасти лиловый упёрся в что-то совершенно выходившее за рамки моего понимания окружающего мира – на тротуаре нос к носу стояли машины. Аккуратненько так поблёскивая на-тотл-ваксенными боками и тёмными стёклами. Я завертела головой, ища глазами, что кто-то так же, как и я, замер в недоумении и набирает номер представителей дорожной службы.
(Я номер не набирала, не думайте обо мне худо. Но, я, как пешеход, имею право на своё кусочек тротуара, нет?)
Пошла дальше, оглядываясь, прикидывая, что могло вызвать такое неуважение к ПДД?
Улочка узкая? Отсутствие стоянки для автомобилей поблизости? Огромные оклады работников Бакинского DHL, такие, что у каждого есть машина? Всё может быть… Как и то, что это, всё же, неправильно. Не оклады неправильно, нет – машины на тротуаре и пешеходы, задорными барашками, скачущие по проезжей части – это не правильно. Ня ися…
Иду дальше. Знаете, к вечеру у меня начинала болеть шея – так часто я задирала голову, пытаясь рассмотреть дома, сфотографировать их, запомнить. Вертела головой я отчаянно – настолько дома все разные. Количество балконов, балкончиков, мансард, надстроек не поддаётся исчислению. Дома, распахнувшие окна-души в небо, открытые ветрам и взгляду – невероятно красиво. А бесчисленные кондиционеры и спутниковые тарелки под каждым почти окном – всё наводит на мысль, что Баку – это город невероятно богатых людей.
Простите, я всё понимаю – жара, без кондиционера беда… Но у нас кондиционер – это символ достатка. И немалого. Это в Баку он – жестокая необходимость. Я всё это понимаю, но бытие определяет сознание, вы же знаете.. А моё бытие твёрдо ставит кондиционер в разряд гаджетов-супертяжей.
Дохожу до Торговой.
Услужливая память заботливо подкладывает под ноги цитату: «Странная улица. Какая-то аномальная зона. Любая девушка, даже та, «которую никто нигде не ждёт», ступив ножкой (идеальной ли стройной, или, наоборот, весьма и весьма далёкой от совершенства, весь парадокс заключается именно в этом) на плитки этой улицы, почему-то напускает на себя гордо-неприступный вид, даже если к ней никто приступать и не собирался».
(с) «Авитаминоз» С. Алиев
Мои ножки, скрытые длинными, почти до земли, полами пальто, не дали бы ни малейшей возможности для исследования самому тонкому и искушённому ценителю женских ножек. Тут я была спокойна. Осталось определиться с видом. В смысле, какой вид на себя напустить. Решила вглядеться получше в прототипов, давших почву для описания себя автору вышеприведённой цитаты.
А тут и дух захватило – нет, что вы там не думайте, а Баку, по-любому – это город красивых людей. Красивых женщин, в частности. Азербайджанки – вы прекрасны. И, разрази меня гром, если на минуту я не захотела стать одной из вас. Ваши глаза обжигают. Даже меня, женщину. Глубокие, бездонные, тёмно-вишнёвого цвета – у меня просто захватило дыхание. Подул ветер, я зябко поёживаюсь (у нас гораздо холоднее, но у нас нет ветра), прячу волосу под пашмину. А вы идёте, смотря строго перед собой, и ветер играет с вашими волосами и вы ему это милостиво позволяете…
Наверное, мужчины ревнуют вас к этому ветру…
Но было бы несправедливо так много сказать о женщинах, ни словом не обмолвившись о мужчинах.
О красивых людях…
О, сколько раз твердили миру, что красота – это больше состояние души, нежели чисто внешние её признаки – правильность черт, пропорциональность сложения, ухоженность, если хотите. Всё так. Но как же мне захотелось стать чуточку краше (ничто женское мне не чуждо, а что делать) – может, уверенности в себе прибавилось бы… Б-г с моими душевными качествами, но взгляд на себя в зеркало ни внушал мне ни чувства гордости за идеальный овал лица, ни за лебединость шеи.
И тогда… Тогда я попала в салон «Жерминаль». Прямо в умелые руки бесподобного Эмила и его жены Дины. Я, конечно, не совсем в деревне живу, но и тут мне нашлось, чему удивляться. Желание клиента – это, конечно, закон. Но когда это желание откорректировано рукой Мастера, то остаётся только чувство лёгкого сожаления, что всё так быстро закончилось. Удивило всё – от способа повязывания полотенца на вымытые и умащённые волосы до результатов самой работы Мастера. Честно – редко, ох, как редко во мне просыпается желание удивлять и покорять. Но одного взгляда в зеркало в «Жерминале» мне было достаточно, что бы понять: «Хм, а я ничего. А глаза-то, глаза… И что я раньше их у себя не замечала!».
В-общем, мои тутошние куафёры были посрамлены – ни тебе умения, ни тебе таланта.
Приятно удивили цены – они доступны более чем. У нас подобное стоит раза в полтора-два больше. Это не к тому, что красота в Баку стоит дешевле – доступней, да.
Выйдя из салона, я горделиво посверкивала чуть подведёнными на восточный манер глазами, а взмах моих ресниц, казалось, рождает ветер – во как! Я была чрезвычайно довольна – ханум я, или не ханум?
Впечатления каждого нового проведённого в Баку дня теснились в моей бедной голове калейдоскопом красок, встреч, разговоров, мест – я просто не успевала объять необъятное.
- Сегодня будем ужинать дома, - твёрдо решила я, пытаясь дать себе время разложить увиденное, услышанное и сделанное по полкам своего чердака.
- И ужинать будем мясо.
Это – поужинать мясом – в Баку сделать гораздо легче, чем в России. Здесь, если я с утра не сходила на рынок и не купила говядины, то магазины мне предложат в лучшем случае замороженную говядину, бывшую когда-то коровкой, умершей своей смертью во времена царя Гороха, а в худшем – всевозможные свиные изыски.
Итак, ужинаем мясо! Решено.
- Будьте добры, вот от того куска и нарежьте, пожалуйста.
Ответ поверг меня и мою спутницу в недоумение:
- Инглисы здесь мясо не покупают. Идите вон туда, - рука пожилого мясника указывает направление, - там хорошее мясо.
Пришли. Улыбка на лице продавца. Внимательный взгляд в мою сторону и слова к моей спутнице:
- Инглисы да здесь берут. Хороший стейк да.
Мясо аккуратно нарезано и упаковано – ни жилочки, ни плёночки. Идеально просто. Кроме одного. Инглисам нужно какое-то особое мясо? Азербайджанские хозяйки чем для этого, особого, мяса не вышли? Хм…
Б-г с ним, вероятно, мясников ввела в заблуждение моя внешность. Но разделение на «тут не ходи, там ходи, башка снег попадёт, совсем мёртвый будешь» мне не понравилось. Очень.
Пришла очередь подумать о хлебе… О, ваш хлеб!! Искушение было слишком велико – и я не могла устоять. Мне, не евшей хлеба года эдак два или чуть больше (за исключением новомодных фитнесс-хлебов из проращенного зерна), было истинным наслаждением отщипывать от лаваша по кусочку, отправлять в рот и немедленно ощипывать снова. А ваш бездрожжевой тонкий, как листик, лаваш (может, я ошибаюсь в названии – поправьте) – хотелось заворачивать в него всё, что было под рукой – от листика зелени, до кусочка сыра. Это была та-а-а-ак вкусно.
К слову о сырах – в России крайне непопулярны рассольные сыры. В магазинах есть, пожалуй, только болгарская брынза и псевдогрузинский сулугуни. А что я ела здесь… (заранее приношу прощения на впадения мои периодические в кулинарно-гастрономические воспоминания – но не говорить об этом было бы выше моих сил). Что-то вроде творога, но с кусочками зелени, чуть солоноватого – когда это намазываешь на хлеб, то кажется, что райские птицы уже позабыли свои песни и жадно смотрят тебе в рот. Нежно-молочного цвета, влажноватый солёный твёрдый сыр, который отправляешь в рот и он там немедленно тает – я даже не помню, как он называется. Каюсь, во мне было лишь желания съесть ещё и ещё один кусочек, нежели напрячь мозги и запомнить название…
Да, можете смело сказать, что я идеализирую вас и всё, что связано с Азербайджаном. Но. Чёрт возьми – я никогда не видела лимонов, кроме как противно-цыплячьего цвета. А тут мне запросто принесли к чаю изумительные ленкоранские лимоны. Отчаянно-солнечного цвета, исходившие соком, без противных пупырышком и толстенной корки. Благословенно солнце и земля, родившая это чудо! (и как я теперь посмотрю себе в глаза, вознамерившись побаловать себя чаем с лимоном завтра, когда кончатся эти – ленкоранские?)
Оставаясь в редкие часы одна дома, я занималась тем, чем занимается львиная доля людей, у которых есть свободное время и нет доступа в Интернет – я смотрела телевизор.
Удивлению моему не было предела, когда я однажды довольно быстро поняла, что язык с экрана кажется мне каким-то непривычным, чужеватым. Б-г мой, я на слух отличила турецкий язык от азербайджанского (ну, не было подписана нац. принадлежноть канала в углу экрана) – повод для личной гордости. Не смейтесь – я предельно искренна)
