Как и обещал, выкладываю свою новую статью об Олеге Куваеве, которая опубликована в номере 4 журнала "Живописная Россия"

16 апреля 2015 года на отечественные киноэкраны вышел фильм режиссера Александра Мельникова «Территория», поставленный по одноименному и когда-то культовому роману геолога и писателя Олега Куваева. Почему сегодня российские кинематографисты обратились к прозе Куваева? Потому что в своих книгах Куваев говорил о поколении настоящих землепроходцев, для которых важен не блеск золота или прибыль, не личная статусность или карьерный рост. Герои Куваева пробовали жизнь на излом, проходя по тонкому лезвию между бытием и небытием. Для них честь, Родина, долг, преданность не просто не были пустыми звуками, они составляли их внутренний космос, помогая выживать в отчаянных условиях, потому что если не они, то кто?

Таким человеком был и сам Олег Михайлович Куваев. Геолог, геофизик, журналист, писатель и Человек с большой буквы. Сейчас про таких как он принято говорить «таких больше не делают». А жаль, мне кажется как раз сейчас наша страна нуждается именно таких людях, как Олег Михайлович.

Олег Куваев  родился 12 августа 1934 г. в Костромской области на железнодорожной станции Поназырево Костромской области. Отец Михаил Николаевич Куваев родился в 1891 г. в деревне Медведица Одоевско-Спиринской волости Ветлужского уезда Костромской губернии. В годы Первой мировой войны служил телеграфистом. Работал экономистом службы движения станции Поназырево.  16 апреля 1938 г. по обвинению в антисоветской деятельности был арестован, дело было прекращено 20 января 1939 г. Мать Куваева (в девичестве Ивакина), Павла Васильевна, была учительницей начальной школы. Осенью 1939 г. семья переехала в Свечинский район, деревню Ивакины. В Ивакиных семья проживала чуть больше года. Поздней осенью 1941 г. Павла Васильевна была переведена в открытую школу в  деревне Кузменки. Два первых года войны отец работал на одной из железнодорожных станций Котельничского района, а осенью 1944 г. был переведен ближе к семье, на разъезд Юма Свечинского района, куда с ним переехала и вся семья. С тех пор и до окончания 7 класса Олег учился в Юмской школе. Десятилетку Олег закончил в интернате для детей железнодорожников в городе Котельниче Кировской области.

В годы войны в местных школах размещались госпитали, а сами школы были рассредоточены по окрестным деревням. Никаких библиотек в этих разбросанных по разным деревням школах не было. Появились они позднее, когда школы вернули в прежние места. И тем ценнее были для мальчика те книги, которые попадали в его руки. На всю жизнь Олег Михайлович запомнил то острое впечатление от первой «потрясшей» его книги: «Это был рассказ о нескольких поморах, застрявших на острове Малый Берун. Северная робинзонада». Может быть именно это первое впечатление и определило его жизненный путь, помогло сделать верный выбор.

Олег читал много. Читал все, что попадалось под руку и что можно было тогда достать. Но очень быстро сформировались и его читательские интересы: в его руках все чаще можно было увидеть книги о знаменитых путешественниках, землепроходцах, мореплавателях. В мир будущего геолога и писателя входили дальние страны и географические открытия. Когда Олег учился в пятом классе, то прочитал «Путешествия по Южной Африке» Ливингстона. Эту первую книгу, самолично купленную им в районном книжном магазине, он бережно хранил, очень дорожил ею. Первым героем Куваева был Н. М. Пржевальский. К седьмому классу Олег уже точно знал, по каким дорогам пойдет по жизни: он решил стать географом. Правда ему быстро объяснили, что профессия географа-путешественника отмирает, но юноша не растерялся и решил стать геологом.

Летом 1952 г. Куваев приехал в Москву поступать в институт. На отлично сдав шесть экзаменов,  был зачислен на геофизический факультет Московского геологоразведочного института имени Серго Орджоникидзе. И в институте он терял времени даром. Олег вообще был человеком, который спешил жить, точно зная свое в ней предназначение. После окончания третьего курса института он устроился на лето коллектором в партию, которая работала на Таласском хребте. Ведь это были те самые места на Тянь-Шане, где ходил его кумир Пржевальский. Для начинающего геолога это была хорошая школа, проверка на выносливость и  характер. «Тянь-Шань меня очаровал, – вспоминал О. Куваев. – Желтые холмы предгорий, равнинная степь, тишина высокогорных ледников. Кроме того, я прямо сжился с лошадьми и, ей-богу, ощутил в себе кровинку монгольского происхождения». В 1956 г., во время экспедиции на Тянь-Шане, был написан первый рассказ «За козерогами», который был опубликован в журнале «Охота и охотничье хозяйство» (№ 3).

Теперь каждое лето Куваев использует, что совершенствоваться в будущей профессии. После предгорий Тянь-Шаня, которыми продолжал восхищаться, он побывал на Алтае, в верховьях Амура, где работал в одном из старых золотоносных районов с почти выработанными рудниками. А в 1957 г., учась на последнем курсе, произошло событие, которое перевернуло и определило его дальнейшую судьбу — он попал на Чукотку. Тогда молодому геологу просто захотелось «ступить на коричневый угол карты, о котором даже в лекциях по геологии Союза говорилось не очень внятно».

Бухта Провидения, бухта Преображения,  залив Креста – отметки на карте геологического маршрута, в котором участвовал О. Куваев. «Еще в бухте Преображения, – признается он, – я понял, что погиб. Ничего похожего мне видеть не приходилось, как не приходилось раньше ходить на вельботах за моржами с чукчами, охотиться с резиновых лодок в море. Позднее начались нечеловеческие «десанты», когда все – от спальных мешков и палаток до примуса и керосина – люди несли на себе».

Экспедиция эта оказалась не из легких. Погибли оба трактора, попав в тальник, пришлось пешком выбираться к заливу Креста, где «ждали вельботы, потом в течение двух недель пережидать шторм, питаясь моржатиной. Над заливом каждый вечер повисали ужасные марсианские закаты на полнеба». Тогда Олег понял, что Чукотка его притягивает больше, чем предгорья Тянь-Шаня.

По окончании института в 1958 г.  Олег добился распределения на Чукотку и в течение 3 лет работал начальником партии геологического управления в поселке Певек, на берегу Чаунской губы, в этом «чукотском Клондайке». Незадолго до приезда Куваева в Певек здесь открыли промышленное золото, так что поселок тогда напоминал рассказы Джека Лондона. И это коренным образом отличалось от того, к чему он привык кв экспедициях. Люди здесь не чувствовали себя временными странниками в экзотических местах планеты, они просто жили «обычной и привычной жизнью».  «Я, – вспоминал Куваев, – прожил там почти три года, даже научился ездить на собачьих упряжках, все это послужило отличной школой. В управлении царил дух легкого полярного суперменства, что только помогало работе. Работа, собственно, была основным занятием...» Это самое простое суперменство становится потом лейтмотивом романа «Территория».

Еще в институте Олег Михайлович открывает для себя и увлекается художественной прозой. Он зачитывался Чеховым и Пришвином, но на старших курсах в его культурное пространство входят «Моби Дик» Г. Мелвилла, книги Бредбери, А. Сент-Экзюпери, Э. Хемингуэя, Ф.С. Фицджеральда, У. Фолкнера. Он собирает книги по покорению и освоению Севера — имена Нансена и исследователя Антарктиды Амундсена занимают свое место рядом с любимыми им Прежевальским и Ливингстоном. Север и Чукотка становятся главное его любовью и основным жизненным маршрутом, даже когда он ее покинет.

В одном из своих интервью Олег Михайлович признался: «Если в какой-то год я на Чукотке не бываю, а летаю я туда почти каждый год, то позднее, всю зиму, весь остаток года бывает как-то неуютно жить. Чего-то не хватает. Чукотка – это как... «первая любовь».
Начинал О. Куваев коллектором в бухте Провидения – заливе Креста. Затем был начальником отряда на Ичувееме, а позже начальником партии на Чауне и острове Айон. ченый С.Б.Елаховский, знавший Куваева во время его «чукотского периода», писал: «Трудовая деятельность Олега в геологии была очень разной по содержанию. Тяжелая работа по сбору образцов горных пород, тонкие измерения характеристик гравитационного поля Земли в разных точках Чукотки (вузовская специализация Куваева – геофизика) и маршруты – то есть небезопасные экспедиционные путешествия. Были у Куваева странствия по Чукотке и не связанные непосредственно с его геологическими интересами, а посвященные поискам того, что в какой-то период жизни его особенно волновало – Серебряной горы, Очень Большого медведя, Розовой чайки. А было и просто спортивное путешествие, совершенное, правда, в нарушение туристских канонов и правил, но важное для Олега как способ самоутверждения – сплав на лодке по Омолону, совершенное в одиночку. Возвращался Олег на Чукотку и позже, когда оставил свою работу в геологии, став профессиональным писателем».

В Певеке Куваев получил первый опыт литературной работы в литобъединении при местной газете «Полярная звезда». Альманах «На севере дальнем» опубликовал рассказы Олега «Зверобои» и «Гернеугин, не любящий шума». В 1960 г. его перевели в Магадан в Северо-Восточное геологическое управление, на должность старшего инженера отряда геофизического контроля. Еще через пять месяцев он стал старшим специалистом по гравиметрии геофизического отдела СВГУ. В октябре 1961 г. О. Куваев осознал, что к руководящей должности в СВГУ, несмотря на успехи, «…не был приспособлен — затосковал и неожиданно для себя уехал в Москву», в отпуск с последующим увольнением. И всё же именно тогда к нему пришло четкое понимание того, что «главное — это работа, вернее, степень ее интересности. Все остальное — сопутствующие явления».

В это время в Магадане организовался Северо-Восточный комплексный научно-исследовательский институт, и Куваева пригласили туда. Он руководил группой, проводившей геофизические исследования на острове Врангеля, на дрейфующих льдах Чукотского и Восточно-Сибирского морей («ловил» платформу Беринггао», – напишет он потом в одном из писем Г. Б. Жилинскому), «сдружился с летчиками полярной авиации, с байдарными капитанами, каюрами». Внимание его все больше привлекали люди: то сильные и героические, то чудаковатые, но цельные, которые «руководствуются нестандартными соображениями и, во всяком случае, не житейской целесообразностью поступков». И которые потом «населят» страницы его рассказов, повестей, романов. Уже в то время, по словам самого Олега Михайловича, «занятия литературой,  становились чем-то вроде второй профессии… потребность писать забирала все большую власть».

Карта одиночных маршрутов Куваева
 

Феномен писателя Куваева мне кажется кроется в знаменитой формулировке Курта Воннегута: «Писатель — это не тот, кто пишет, а тот, кто не писать не может». Север подарил Куваеву обилие впечатлений, самых неожиданных ситуаций, там он столкнулся с удивительными и очень разными человеческими характерами, судьбами, драмами, часто поломанными жизнью. Все это накапливалось и требовало выхода. Его жизнь осветила новая мечта, такая же сильная, как страсть к путешествиям и открытиям, преодолению себя. Куваев не мог об этом молчать и начал писать.

С.Б.Елаховский писал о нем так: «Сейчас, когда известно, что Олег уже не поморщится, читая воспоминания о себе, на него можно навесить целую гирлянду высокопарных характеристик – и «последний романтик» и «поэт Чукотки», и «лучший писатель среди геологов», и даже «наш советский Джек Лондон» (последняя уж очень напрашивается из-за цепочки аналогий: общей сочности и мужественности характеров героев, основной тематики, связанной с Севером, с северным золотом, даже из-за сходства их биографий – оба закончили свой бег по жизни у столба с отметкой «40»).  Но делать это, конечно, не нужно, потому что все обозначенные выше характеристики хотя отчасти и верны, но неполны и поэтому ошибочны по существу. Олег – просто единственный Олег Куваев. И чтобы понять, как это много, надо читать и читать его рассказы, повести, романы, статьи, письма».
Сейчас для нас самое важное содержится в рассказах, повестях и романах Куваева. Там он оставил свой жизненный кодекс, свою философию, свой характер, свое мироощущение. И многие люди, взахлеб прочитав его «Территорию», отделяли своих и чужих одним лишь вопросм: «Читал «Территорию» Куваева? Что думаешь?» Этот варинат киплинговского «Мы с тобой одной крови — ты и я» работал железно, как песни высоцкого у костра.

Чтобы не делал Куваев, во всем чувствовалась его фирменная «ненасытность». «Мир велик, до того велик, что просто хочется локти себе кусать оттого, что нельзя охватить его весь, все повидать» - писал он.  И все это получило отражение в его прозе. Он продолжал писать, внимательно вглядывался в кипящую вокруг него жизнь. Сам понимал, что мастерство писателя состоит не в том, чтобы выдумывать истории, а видеть в реальной жизни.  Литература забирала все свободное время, покоряла его, становилась «чем-то вроде второй профессии». И тогда он впервые встал перед серьезной дилеммой. В 1964 г. в Магаданском книжном издательстве вышел первый сборник его прозы, «Зажгите костры в океане», а на следующий год в Москве в «Молодой гвардии» готовился к изданию второй сборник – «Чудаки живут на Востоке». Нужно было выбирать: «геология или литература». С весны 1965 г. Куваев окончательно поселяется в подмосковном Калининграде (ныне Королев), намереваясь посвятить себя литературному труду.

К этому прибавилось и разочарование в профессии, из которой стал уходить дух древних землепроходцев и первооткрывателей и становиться больше бюрократии. В автобиографии 1968 г. об этом он написал так: «Геология ныне — наука и производство, она все более становится четким промышленным комплексом и дальше будет развиваться именно по этому пути. Надуманные истории про… «ахи» над месторождением… звучат чаще всего оскорбительно для геологии. Все случается в силу житейской необходимости, но это нельзя возводить в ранг сугубо типичного. Вот именно в этом я вижу на ближайшее время свой долг пишущего человека, это долг перед товарищами по профессии, с которыми вместе приходилось работать, радоваться, рисковать и просто жить».

Прозу Куваева отличает редкая искренность повествования, гармоничность, тонкая наблюдательность и точность в описании человеческих характеров, законченность образов, вера в человека. Характерной особенностью его творчества также можно назвать глубокое уважение к коренным жителям Севера, их опыту выживания и адаптации к природным условиях Заполярья. Олег Куваев как сценарист и консультант участвовал в создании ряда документальных фильмов, посвященных жизни коренных народов Севера. В то время среди редакторов даже бытовала фраза «писать по-куваевски». Герои его прозы жили, менялись, как менялся и сам автор. Сам Олег Михайлович считал, что «литератор, пока он молод и не таскает валидол в кармане, не хватается за сердце, должен жить очень активно. ...Должен много ездить, видеть, пробовать. И должен уметь рисковать. Уметь рисковать не так, как говорят, «дурью маяться», а уметь рисковать по-настоящему. Потому что опасность, риск – они обостряют восприятие».

Публикация первых его произведений совпало по времени с возрастанием интереса советской молодежи к туризму, к романтике дальних путешествий. Геологическая экзотика куваевских текстов также привлекает внимание кинематографистов. На киностудии «Беларусьфильм» экранизируют первое из его произведений — рассказ «Берег принцессы Люськи» (1969). По собственным словам Куваева, фильм принес ему всесоюзную известность, хотя сам автор рассказа считал экранизацию откровенно слабой.
После ухода из геологии и отъезда с Северо-Востока Олег Куваев предпринимает несколько крайне сложных самостоятельных маршрутов по Чукотке, в том числе в поисках легендарного гигантского бурого медведя и «горы из самородного серебра» (Серебряная гора) (оба мифологических объекта присутствуют в преданиях эвенков, чукчей, юкагиров и коряков). Некоторые маршруты, в том числе на Памир, были осуществлены при поддержке журнала «Вокруг Света». Этот опыт Куваев описал в своих документально-географических произведениях.

Да и в художественной прозе писатель отражает свой собственный опыт. Вершиной творчества Олега Куваева принято считать его роман «Территория», повествующий об успешном открытии золота на Чукотке в конце 1940-х—начале 1950-х гг. Начиная с 1975 г. роман выдержал более 30 изданий, в том числе в «Роман-газете» трехмиллионным (два раза по 1,5 млн) тиражом. Издавался он и за рубежом: на французском, немецком, испанском, арабском, английском, вьетнамском и польском языках. Книгу переводили в республиках СССР, а в Европе роман вышел в 17 издательствах. Был экранизирован режиссером Александром Суриным в 1978 г. на студии «Мосфильм» (в прокате с 1979), фильм был закуплен «Союзфильмэкспортом» для показа в социалистических странах.

Успех фильма на территории ГДР во многом обусловлен популярностью немецкого перевода романа, издававшегося едва ли не 10 раз в Германии под названием «Золотоискатели» («Золотоискатели в Арктике», «Золотоискатели в Сибири»).

Именно этот роман наиболее полнот отражает всю философию «обычных суперменов» Севера — золотодобытчиков, старателей, геологов.  И в этом романе опыт Куваева отражается наиболее полно. Особенно его опыт одиночных маршрутов по тундре. Многие из героев романа имеют вполне реальных прототипов. Расскажу лишь о некоторых.
Поселок, описываемый в романе, это, конечно, Певек. Один из центральных персонажей - Илья Николаевич Чинков имеет легендарного прототипа. Это советский геолог, один из первооткрывателей месторождений золота на Колыме и Чукотке (ранее там добывалось только олово) Николай Ильич Чемоданов. Один из организаторов системы Северо-Восточного геологического управления. Автор ряда научных работ, посвященных геологическому изучению Чукотки, поискам и разведке месторождений золота. Лауреат Сталинской, Ленинской и Государственной премий; удостоен орденов Ленина, Трудового Красного Знамени. Именем Н. И. Чемоданова названа улица в Певеке. Автор книги «В двух шагах от Северного полюса. Записки геолога» (1968).

Руководитель геологической партии Владимир Монголов. Он часто вступает в открытую полемику с Чинковым. По разным версиям одним из его реальных прототипов является легендарный геолог Василий Алексеевич Китаев, известный открыватель чукотских золотых россыпей бассейна р. Ичувеем.

Один из самых неординарных персонажей Андрей Гурин. В жизни он был не менее экстравагантным человеком. Это геолог Сергей Александрович Гулин. Вот как о нем писал известный геолог Эдуард Эрлих: «Мы были приятелями с первого курса Горного института. Вместе проходили производственную практику в Средней Азии. Два-три последних года студенческой жизни мы были неразлучны. Среднего роста, плотного сложения, круглолицый и темноволосый, острый на язык, он привлекал к себе. Яркий, веселый, взрослее всех нас, еще в студенческом возрасте он любил женщин и был неотразим для них, занимался горными лыжами и мотогонками. У него был зоркий глаз: его наблюдения были точны, он не останавливался лишь на описании фактов, а шел в их анализе до конца… Сергей провел на Чукотке два года. Он никогда не рассказывал мне, чем там занимался. Разве что жаловался на то, что трудно работать с тамошним руководством — воспитанниками школы печально знаменитого лагерного Дальстроя. Но и там он оставался самим собой. Он развил идею связи золоторудных проявлений не с глубинными магматическими породами — гранитами, а с их вулканическими аналогами. Это привело к коренному изменению направления поисковых работ на золото в этом районе».

Один из самых ярких персонажей Сергей Баклаков – волевой, целеустремленный и влюбленный в свою работу геолог. Его прототип установлен совершенно точно – это еще один легендарный советский геолог Василий Феофанович Белый. В этом сознавался сам Куваев: «Особенно жаль мне В. Ф. Белого. Он же действительно многое сделал. Он действительно был прост и упрям. Кстати, прототипом Баклакова является именно он, а не О. Куваев. Просто я не знал его детства и посему вынужден был прицепить часть биографии своей и знакомых мне биографий. Но Баклаков взят именно с В. Ф. Белого…».

Геолог-съемщик, заслуженный деятель науки, профессор В.Ф. Белый участвует в рекогносцировочном геологическом картировании. Благодаря этому были закрыты обширные «белые пятна» на геологической карте Евразии, уточнялись и отрабатывались такие важнейшие понятия геологии Северо-востока, как Охотско-Чукотский вулканогенный пояс, Ниппонская, или Корякско-Камчатская геосинклиналь. Составляя тектоническую карту, В.Ф. Белый в 60-х гг. определил некоторые понятия, проработка которых не исчерпана и сегодня, в частности Эскимосский срединный массив (жесткая структура, объединяющая древние кристаллические породы, обнаженные на Чукотском п-ове и на п-ове Съюард на Аляске).

И все-таки Куваев здесь излишне скромничает. Ведь именно в образ Баклакова писатель вложил свой реальный опыт прохождения одиночных маршрутов. В романе он был отправлен в одиночный 700-километровый, смертельный маршрут и к удивлению начальства, выполнил задание, вернулся живой и невредимый. Тут уникальны и интересны даже подробности, как Баклаков умел создавать себе комфорт посреди холодной тундры: прилег за кочку, повернулся спиной к ветру, скрутил цыгарку, затянулся – и вот он уже дома, где ему не грозят никакие опасности.

Или, например, очень интересно автор описывает так называемый  «пикет». Пикет – это палатка в тайге, тундре, степи или горах, обязательно на берегу или вблизи водоема. Эта палатка являлась домом для двух – пяти человек, кому на день, а кому на долгие месяцы. Те, кто не был на «пикете», хотели на него попасть, как на курорт, а те, кто «сидел на пикете» долго, дичали, зверели и бывшие хорошие друзья начинали тихо ненавидеть друг друга. На пикете было оружие и сухой закон и, чтобы не доводить дело до крайности, надо было контролировать ситуацию. Часто люди «сидели на пикете» месяцами, лишенные элементарных человеческих удобств.

Наиболее сложным считается последний, неоконченный роман Куваева, названный при посмертной публикации «Правила бегства». В нем писатель рассматривает сложные проблемы изменения внутренней самоидентификации, этические вопросы, возникающие при бегстве человека - от бегства из профессии или социума до вынужденной или добровольной эмиграции. И здесь Куваев опять основывается на своем лично опыте, описывая свой уход   из геологии и с Севера в 1965—1966 гг. Впрочем, не только этому посвящен роман. Куваев в «Правилах бегства» описывает также коллективизацию на Чукотке, пришедшую туда только в 1960-е гг. и принявшую там очень своеобразные формы из-за типа общественного уклада чукчей. Он также поднимает тему необходимости доверия к людям, находящимся на даже нижней ступени социальной лестницы — например, к «бичам».

Широкую известность получила также повесть «Птица капитана Росса» (1968), сильно переработанная в 1971—1973 гг. одновременно с созданием сценария для ее экранизации (двухсерийный телевизионный фильм «Идущие за горизонт», режиссер Николай Калинин, 1972). Переработанный вариант получил название «Тройной полярный сюжет» и представляет собой, по сути, развернутый литературный сценарий фильма.

На фото могила Куваева на Болшевском кладбище

Повесть посвящена проблемам поиска человеком своего предназначения в жизни, обретения им умения и воли «жить по мечте». В ней рассказывается история поиска мест обитания легендарной розовой чайки молодым человеком, быстро теряющим зрение в результате горнолыжной травмы, приведшей к полному краху его спортивной карьеры.
Олег Куваев не смог завершить свой грандиозный замысел. Он умер от сердечного приступа на 41-м году жизни 8 апреля 1975 г. Олег Михайлович  прожил яркую и полную свершений жизнь настоящего землепроходца. И память о нем щедро разбросана в разных местах России. Куваев стал единственным писателем, которому золотоискатели поставили бронзовый памятник, используя личные сбережения. Именем Олега Куваева названа одна из улиц города Певек, в 1984 г. в Юмской школе на станции Юма Кировской области установлена мемориальная доска, открыт музей писателя, работает литературно-краеведческий клуб «Розовая чайка». В августе ежегодно в области проходят Куваевские дни. В марте 2005 г. постановлением Правительства РФ «в память о геологе и писателе О. М. Куваеве и на основании представления Думы Чукотского автономного округа» имя Олега Куваева было присвоено безымянной горной вершине Чукотского нагорья с координатами 69° 40,3’северной широты, 172° 07,7’ восточной долготы и абсолютной высотой 1101 метр. Его имя носят шесть горных перевалов в южной части Буордахского массива хребта Черского, на западном побережье о. Врангеля, в районе м. Занес, на хребте Ергаки, на  хребте Кодар в Забайкалье, на хребтах Южно-Муйский и Муяканский в Республике Бурятия!

Но самое главное то, чем болел и о чем писал Куваев в своих книгах: «Если ты научился искать человека не в гладком приспособленце, а в тех, кто пробует жизнь на своей неказистой шкуре, если ты устоял против гипноза приобретательства и безопасных уютных истин, если ты с усмешкой знаешь, что мир многолик и стопроцентная добродетель пока достигнута только в легендах, если ты веруешь в грубую ярость твоей работы - тебе всегда будет слышен из дальнего времени крик работяги по кличке Кефир: «А ведь могем, ребята! Ей-богу, могем!» День сегодняшний есть следствие дня вчерашнего, и причина грядущего дня создается сегодня». Это остается актуальным до сих пор. И это будет актуальным пока живо неугомонное племя первооткрывателей и землепроходцев, плывущих против течения и живущих по своему кодексу чести вопреки всем «трендам» и «модным тенденциям».

(c) Игорь Попов

статья написана для журнала "Живописная Россия"