alconost

http://shurigin.livejournal.com/215263.html

Сломанные судьбы и наша совесть

Был у меня кумир детства - дядя Коля, друг моего отца. Большинство отцовских знакомых, как и сам отец, прошли войну, сражаясь на фронтах. А дяде Коле не повезло. Чуть ли не в первом бою он попал в плен. И пробыл в плену всю войну.  Дважды бежал из концлагерей.

Остался жив исключительно благодаря  …своей внешности. Хотя происхождением  -  стопроцентный русак,  он был удивительно похож  на скандинава. Абсолютно белые волосы, белесые глаза, вместо рта – просто щель, губ, считай, что нет.  Словом, идеальный ариец из фильмов.

Первый раз он бежал из Освенцима, который сам дядя Коля называл по-немецки - Аушвиц.  Спрятался в товарняке во время работ заключенных в городе.  Но не повезло в главном – состав шел на запад, а не восток. Спрыгнуть с поезда ему удалось лишь в Германии. Больше двух недель он скрывался в лесу, на окраинах которого было около десятка небольших хуторов. По ночам совершал на них набеги – грабил погреба и подвалы. В первую же ночь обзавелся  банкой мёда, и именно она помогла продержаться столь долго. Он намазывал мёдом подвальные стекла в домах бюргеров, бесшумно их выдавливал и проникал вовнутрь. За ним все эти две недели охотился хромой полицейский, видимо, комиссованный из армии. Они даже видели друг друга издалека. Но полицейский понимал, что беглого ему не догнать. И однако, стоило дяде Коли чуть потерять бдительность, как его мгновенно поймала команда с собаками, вызванная этим полицейским.

Читать далее

…Когда мы жили в Ларино, то своего колодца у школы, где полжизни директорствовала моя бабушка, почему-то не было и воду мы довольно долго набирали в колодце у соседей Докиных. Докинский колодец был старым и деревянным. Вода стояла неглубоко и была не очень вкусной, с каким-то привкусом дерева. Помню, однажды , заглянув в колодец, я увидел целю шапку рыжих на венце у самой воды опят и алчно тут же попытался сорвать их старым гнутым ведром, но лишь передавил, да сбил несколько в воду…

Где-то году в семьдесят третьем за деревней появилась вышка водокачки и по деревне расставили штук пять колонок. Ближайшая была чуть дальше докинскго колодца, но за водой я любил ходить именно к ней. Потому что здесь свершалось целое действо. Чтобы колонка заработала, нужно было подвесить ведро в выемку на ручке и всем весом надавить на неё. Где-то далеко в глубине срабатывал клапан и через пару секунд в эмалированное дно мощно низвергалась искрящаяся на жарком солнце, кипящая пузырьками ледяная струя. С каждой секундой давить на рычаг нужно было всё меньше – вес ведра начинал работать за меня, а после половины ведра и вообще уже просто придерживать ведро рукой, чтобы не съехало. Дальше нужно было поймать момент, когда она достигнет выдавленного по кругу кольца в трёх пальцах от края и, приподняв ведро, снять его с ручки колонки, потом повторить процедуру со вторым. Когда два ведра были наполнены, нужно было тащить их домой по тропинке через небольшой луг, потом ещё полсотни метров школьного двора, вокруг сруба школы к дальнему "учительскому" крыльцу, через пять ступенек лестницы веранды и ещё пять шагов в глубь коридора, где вёдра водружались на седую от времени деревянную лавку.

Первый раз я пил, наполнив вёдра. Поставив их в стороне, я снова наваливался на рычаг всем своим тогда ещё совсем "бараньим" весом. Тугая струя ударяла в камни под раструбом, обжигая голые ноги тысячью мелких ледяных брызг и нужно было быстро свеситься под эту светящуюся шумную струю, и самым краешком рта – если промажешь, и влезешь в струю чуть сильнее, то она мгновенно забивала рот и ноздри и ты отлетал в сторону отфыркиваясь и отчихиваясь…- отщипнуть, направить в рот тонкую нить воды. Вода была настолько холодной, что можно было сделать всего несколько глотков, после чего зубы начинало ломить так, словно к ним подвели электроток, а виски разламывало болью.

Потом я тащил вёдра домой. И там, в прохладной темноте коридора, поставив вёдра на лавку, я снова пил. Здесь был уже совсем другой ритуал. Я склонялся над ведром, благо, тогда его верхний обрез был мне по грудь и медленно-медленно, по миллиметру, погружал губы в прозрачную плиту воды, ощущая, как её упругая холодная поверхность медленно расступается, пропуская всё дальше в свою глубину.

Вот вода щекотно касалась носа и, задержав дыхание, я продолжал погружение, уходя в ведро почти по виски и там, в глубине я снова начинал пить, ловя странное ощущение "сытости" воды и обрывая эту "заправку" лишь тогда, когда воздуха в лёгких уже не хватало…

Эта вода буквально пьянила до одури, растекаясь холодной тяжестью в животе. В семье меня вполне заслуженно называли водохлёбом.

Колонки просуществовали в Ларино года до девяносто второго, девяносто третьего. После чего исчезли без следа вместе с деревенским магазином, клубом и фельдшерским пунктом. Школу после смерти её последнего обитателя – моего дядьки, продали и разобрав вывезли. Школьный сад одичал. На месте школы крапива в рост и мерзость запустения. И только старый докинский колодец по прежнему служит своим хозяевам…

http://shurigin.livejournal.com/218514.html

 
ВОСПОМИНАНИЯ ШТАБС-КАПИТАНА В.М. МОЛЧАНОВА О РУССКОЙ АРМИИ НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Автор: Юрий  Анатольевич  ПАВЛОВ,  аспирант  Института  истории ДВО РАН

Викторин Михайлович Молчанов (1886—1975) — личность для Дальнего Востока примечательная. Здесь он молодым офицером служил накануне первой мировой, в годы гражданской войны с остатками белой армии вновь оказался на дальневосточных рубежах. Его фамилия фигурирует во многих отечественных и зарубежных исследованиях по истории гражданской войны на Востоке России. Он командовал одним из лучших соединений колчаковских войск — Ижевской дивизией.
Воспоминания В.М. Молчанова представляют собой интервью руководителю специального фонда исторической информации о русской революции и эмиграции Центра по изучению Восточной Европы и славистики Борису Раймонду, которое было записано на магнитофон в 1970 г. на русском языке, а через два  года  переведено  и  издано  на  английском  языке  отдельным  текстом
(Moltchanoff V.M. The Last White General: An Interview by B. Raymond. Berkely: Univ. of California, 1972. 132 p.).
Затем воспоминания печатались в журнале «Первопроходник» (Лос-Анджелес) в феврале—августе 1974 г. Мемуары В.М. Молчанова охватывают период его жизни с раннего детства до первых дней эмиграции в США.

Что мы знаем о жизни и смерти Василия Ивановича Чапаева - человека, ставшего поистине идолом для старшего поколения? То, что рассказал в своей книге его комиссар Дмитрий Фурманов, да еще, пожалуй, что видели все в одноименном фильме. Однако оба этих источника оказались далеки от правды. Уничтожение легендарного героя красных - В.И.Чапаева со штабом и значительной частью считавшейся непобедимой красной 25-й стрелковой дивизии, сокрушившей знаменитых каппелевцев, является одной из самых выдающихся и удивительных побед белогвардейцев над большевиками. До сих пор эта специальная операция, которая должна войти в историю военного искусства, не изучалась. О том, что в действительности произошло в тот далекий день, 5 сентября 1919 г., и как был уничтожен крупный отряд красных во главе с Чапаевым наш сегодняшний рассказ.

" ... Особое же, ни с чем не сравнимое достоинство фильма заключается в том, что он – правдив.Правдив совершенно и документально.

Создатели «Штрафбатов» и «Сволочей» не утруждают себя изучением реальных жизней и судеб, настоящих документов и свидетельств.

Они прикрываются «художественной правдой» - «да, так не было, но так могло быть». Эта «художественная правда» позволяет им приписывать СССР создание детских диверсионных школ, создавать «реалистичные» персонажи штрафников-комдивов, тупых и кровожадных комиссаров, насмехаться над советской героикой, утверждать, что ее и не было никогда.

Но эта «художественная правда» ничего не сможет сделать с правдой настоящей – правдой майора Гаврилова, комиссара Фомина и других, чьи биографии сухо и точно говорят сами за себя. Нужно только услышать эти тихие голоса за воплями «разоблачителей».

Короче говоря, картину «Брестская Крепость» смотреть не только можно, но и нужно. А еще ее нужно покупать на лицензии и держать дома. Вдруг кто зайдет, кто не видел."

Роман Носиков

Читать далее

Один день Вани Денисова

Ранним утром ученик 4 класса приходской средней школы Иван Денисов проснулся от писка будильника своей мобилы. Пора было собираться в школу. Он откинул одеяло и потянувшись, присел на кровати. Родители уже давно ушли на работу - с тех пор, как 60-ти часовую рабочую неделю заменили на 70-ти часовую, он их почти уже и не видел по будним дням. Впрочем, Ваня вполне себе самостоятельный парнишка, чтобы сварганить себе нехитрый завтрак, как никак ему уже 10 с половиной лет, и потому, тихонько ступая, чтобы не разбудить старших сестер, он направился в сторону кухни.
"Хорошо вам, девчонкам, в школу ходить не надо"- завистливо подумал Ваня.
Подогревши в микроволновке свой завтрак, и потрапезничав, Ваня собрал свой нехитрый скарб и вышел на улицу. Дойдя до угла улиц Жертв Красного Террора и Светлейшего Князя Михалкова, он остолбенел.