В католической традиции этот праздник в средние века считался обязательным, но, начиная с восемнадцатого века, постепенно утратил свое торжественное значение. Почитание Архангела Михаила издревле было связано с верой в торжество добра над злом.




В иконографии Михаил часто изображался как воин-защитник, покровитель народа Божьего в его борьбе за свободу. В Откровении святого Иоанна Богослова говорится: «И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом или сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним». (Откр. 12:7-9)

Отцы Церкви учат, что именно Михаил был херувимом, поставленным у райских ворот охранять путь к дереву жизни, он же предводительствовал израильтянам во время исхода из Египта, через него Бог даровал на Синае десять заповедей, он встал на пути Валаама и разгромил армию ассирийского царя Сеннахирима. С Архангелом Михаилом связываются и другие важные библейские эпизоды.

В Ветхом Завете Архангел Михаил выступает, главным образом, как военный покровитель избранного народа. Именно он является вестником побед над войсками язычников. Казалось бы, воинская функция святого Михаила должна была перейти и в христианскую традицию. Однако, этого не произошло. Не потому, что у древних христиан не было святых покровителей воинства — они, конечно, были, но эту роль выполняли преимущественно мученики.

Воины-христиане обращались за заступничеством к святым Георгию, Теодору, Диметрию и другим. Святому же Михаилу молились о здоровье. Вероятно, это связано с тем, что Архангел Михаил воспринимался как победитель злых духов, которые считались источником болезней. Во Фригии (в древности страна центральной Малой Азии), где в основном складывалось почитание святого Михаила, его значение как ангела-исцелителя также затмило воинский образ.

Во многих местах Малой Азии существуют целебные источники, посвященные святому Михаилу. Наиболее известен источник в местечке Херотопа, недалеко от Колосса, по легенде, сотворенный самим Архангелом, где каждый немощный, искупавшись и воззвав к Пресвятой Троице и святому Михаилу, получал исцеление.

Святого Михаила почитают как своего небесного заступника больные, умирающие, а также медики и водители «скорой помощи». Он также является покровителем моряков, военных, полицейских и, конечно, рыцарей Церкви.


В Ирландии в средние века авторитет архангела Михаила не уступал авторитету Богоматери: обращение к Михаилу регулярно сочеталось с обращением к деве Марии, причем, могло стоять даже на первом месте: «Святой Михаил, молись за нас, Святая Мария, молись за нас...». Эта роль святого Михаила, как посредника между Богом и человеком, отражена в некоторых изображениях Страшного суда, где архангел Михаил на весах правосудия взвешивает души умерших.

calend.ru

1.


2.

Мастерская Jacopo Tintoretto (1519-1594), Двойной портрет венецианских сенаторов.

P.S. Как-то само собой получилось некоторое продолжение предыдущего поста. тема двойников...
но я склоняюсь к версии, что человек в Железной маске был интендантом короля - Никола Фуке.
Более, чем уверена, что его дух живет и поныне в его замке Во-ле-Виконт - его творении, его славе и.... причине его заточения.
Исторический реальный факт похожий на легенду...

В парижскую Бастилию из тюрьмы Пьемонта был переведен человек, чье лицо скрывала «железная маска»

18 сентября 1698 года в парижскую Бастилию из тюрьмы Пьемонта был переведен таинственный узник – человек, чье лицо скрывала маска. Это лишь один из немногих достоверных фактов его жизни, давших почву для многочисленных гипотез настоящего имени и происхождении узника. Легенде он обязан и своим прозвищем «Железная маска».

Узника доставили в Бастилию в темном портшезе, и, согласно предписанию, заключили в один из самых глухих казематов Бастилии, с ним было запрещено разговаривать. О человеке в железной маске тюремное начальство знало только то, что прибыл он с острова Сен-Маргерит, а до этого содержался в крепости Пиньероль.

В безмолвии прожил он долгих 5 лет в своей одиночной камере и умер в 1703 году. Его похоронили на тюремном кладбище Сен-Поль под именем Марчиали. Личные вещи покойного сожгли. В его камере расковыряли стены и разобрали полы, дабы не осталось каких-либо надписей или замурованных записок. Потом о нем забыли.

Спустя 86 лет парижский народ взял приступом Бастилию. Великая французская революция сделала возможным обнародование архивов страшной крепости-тюрьмы. Раскрылись вековые тайны, прояснились судьбы многих жертв королевского произвола. Но загадка «Железной маски» оставалась неразгаданной. Все листы тюремной книги, относившиеся к этому узнику, были уничтожены.

Историки и писатели строили разные гипотезы о личности таинственного молчальника. Одни видели в нем графа Вермандуа, сына Людовика XIV от Лавальер; другие полагали, что это был интендант Фуке; называли и других лиц. Но особенно устойчивыми были версии, считавшие «Железную маску» сводным братом «короля-солнца». Предполагали также, что узник Бастилии мог быть родным братом Людовика XIV, его близнецом, которого изолировали, опасаясь междоусобий в стране. Этот вариант, казавшийся особенно романтичным, вошел в художественную литературу.

История «Железной маски», вот уже три столетия будоражащая воображение ученых, писателей и кинорежиссеров, началась еще в 80-х годах XVII века. Первым этой темы коснулся в 1732 году Вольтер в своем «Веке Людовика XIV». Спустя столетие к загадке «железной маски» обратился Александр Дюма-отец.


calend.ru

Гала Дали, жена и муза Сальвадора Дали, родилась 26 августа 1894 года в Казани, настоящее имя – Елена Дмитриевна Дьяконова. Училась она в Москве, в той же гимназии, где и сёстры Цветаевы.

В 1912 году уехала в Швейцарию лечиться от туберклёза. Там она познакомилась с Полем Элюаром, известным французским поэтом. Его отец, богатый торговец недвижимостью, отправил сына в санаторий, чтобы он излечился… от поэзии. Елена Дьяконова производит сильное впечатление на молодого Элюара. Он прозвал ее Gala (fr. торжество, праздник) — с ударением на последнем слоге. С неё начался его первый взлёт любовной поэзии, который продолжится и в дальнейших его работах.

Через пять лет они поженились, в браке родилась дочь Сесиль.

В 1921 году Гала становится любовницей и моделью художника Макса Эрнста, впрочем, нисколько не скрывая связь от мужа. Более того — художник переехал в дом Элюара, и о существовании любовного треугольника знали все окружающие.

В 1929 году супруги посетили молодого художника Сальвадора Дали. Гала и Дали, увидев друг друга, поняли, что это — любовь. Он был младше ее на десять лет, но это не имело значения. Отныне они были вместе, Гала становится единственной музой и моделью Дали, а через некоторое время они заключают брак.



Последние годы жизни Гала провела в уединении, позволяя себе некоторые причуды, в небольшом замке, купленном ей мужем в 1968 году. Сам Дали мог навещать её только по письменному разрешению жены. В этом же замке она и была похоронена после своей смерти 10 июня 1982 года.

calend.ru

Lavinia Fontana, известная также под именем Lavinia Zappi (Болонья, 24 августа 1552 - Рим, 11 августа 1614) одна из немногих итальянских женщин-художниц, представительница римской школы.




Дочь итальянского живописца взяла палитру своего отца - Просперо Фонтаны.

В 25 лет, она вышла замуж за Giovan Paolo Zappi, тоже художника, который затем оставил свою карьеру, сделавшись ассистентом жены.

Она рисовала картины на религиозные и мифологические сюжеты, заалтарные украшения, а также мужские и женские ню.

Одевающаяся Минерва

Когда ей было 52 года Папа Клемент VIII вызвал ее в Рим и назначил ее придворной художницей за ее талант портретистки.

What a man really has, is what is in him. What is outside of him should be a matter of no importance.
Что человек, действительно, имеет, то в нем реально есть, а то, что извне, не должно иметь ни малейшего значения.

Х. Борхес, Аргентина (1899–1986) из "Дома Астериона"

George Frédéric Watts (1817-1904) "Минотавр" (1885)

Каждые девять лет в дом заходят девять человек, чтобы я освободил их от всех несчастий. Я слышу их шаги или голоса в глубине галереи и весело бегу к ним. Церемония длится несколько минут. Один за другим они падают, а у меня даже крови на руках нет. Они остаются там, где упали, и их тела помогают отличить одну галерею от другой. Не знаю, кто они, но помню, что один из них предсказал в час смерти, что когда-нибудь придёт и мой освободитель. С тех пор я не чувствую себя таким одиноким, так как знаю, что где-то живёт мой спаситель и в конце концов он появится в пыли каменных галерей. Пускай бы он повёл меня в такое место, где меньше дверей и коридоров. Кем будет мой спаситель? — спрашиваю я себя. Быком или человеком? Может быть, он будет быком с лицом человека или, как я, человеком с лицом быка?
Утреннее солнце отражалось в бронзе шпаги. Уже не было ни одного следа крови.
— Поверишь ли, Ариадна? — сказал Тезей. — Минотавр совсем не сопротивлялся.

Перевод с испанского Маргарита Жердиновская

Я принимаю твой труд. Это еще одна победа. Ты сообщил каждому слову его истинное значение, а каждое существительное сопроводил эпитетом, который ему придавали первые поэты. Во всей песни нет ни одного образа, который бы не использовали древние. Битва – великолепный ковер из воинов, а кровь – вода меча. У моря – свой бог, а по облакам видно будущее. Ты мастерски справился с рифмами, аллитерациями, ассонансами, долгими и краткими звуками, хитросплетениями ученой риторики, искусным чередованием размеров. Если бы вдруг – omen absit (да не случится такого!) – вся ирландская литература погибла, ее можно было бы восстановить без потерь по твоей песни. Тридцати писцам будет приказано переписать ее по двенадцать раз. – Он помолчал и продолжил: – Все прекрасно, однако ничего не произошло. Кровь не побежала по жилам быстрее. Рука не потянулась к луку. Не сбежал румянец со щек. Не раздался боевой клич, не сомкнулись ряды, чтобы противостоять викингам. Через год мы станем рукоплескать твоей новой песни, поэт. В знак нашего одобрения прими это серебряное зеркало.

/.../


Прошел год. Стража у ворот дворца заметила, что поэт не принес рукописи. В изумлении разглядывал его Король: он был совсем другим. Нечто иное, не время, оставило след на его лице, изменило черты. Взгляд казался устремленным вдаль либо невидящим. Поэт обратился к Королю с просьбой о разговоре наедине. Придворные покинули зал.
– Написал ли ты песнь? – спросил Король.
– Написал, – горестно ответил поэт. – Лучше бы Господь наш Иисус Христос не дал мне на это сил.
– Можешь прочесть?
– Не смею.
– Соберись с духом, – подбодрил его Король.
Поэт прочел стихотворение. Оно состояло из одной строки. Поэт читал без воодушевления, однако и для него самого, и для Короля стих прозвучал то ли молитвой, то ли богохульством. Король был поражен не меньше поэта. Они взглянули друг на друга, лица их покрыла бледность.
– В молодые годы, – сказал Король, – я совершил плавание на закат. На одном из островов я видел серебряных борзых, которые загоняли насмерть золотых кабанов. На другом мы утоляли голод благоуханьем чудесных яблок. Еще на одном я видел огненные стены. А на самом дальнем с неба изогнутой аркой стекала река, по водам которой плыли рыбы и корабли. Это были чудеса, но они несравнимы с твоим стихотворением, которое удивительным образом заключает чудеса в себе. Каким колдовством удалось тебе добиться этого?
– Однажды я проснулся на заре, – ответил поэт, – повторяя слова, которые не сразу понял. Это и было стихотворение. Я чувствовал, что совершаю грех, которому нет прощения.
– То, что мы с тобой оба испытали, – тихо сказал Король, – известно как Прекрасное и запретно для людей. Настала пора расплаты. Я подарил тебе зеркало и золотую маску; вот третий, последний, дар.
И он вложил поэту в правую руку кинжал.
О поэте известно, что он лишил себя жизни, как только покинул дворец, о Короле – что он оставил свое царство и стал нищим, скитавшимся по дорогам Ирландии, и что он ни разу не повторил стихотворения.

По достижении ста лет индивидуум может презреть и любовь и дружбу. Отныне ему не грозят болезни и страх перед смертью. Он занимается одним из искусств, философией, математикой или играет в шахматы сам с собою. Если захочет – убьет себя. Человек – хозяин собственной жизни и собственной смерти.
– Это – цитата? – спросил я его.
– Разумеется. Кроме цитат, нам уже ничего не осталось. Наш язык – система цитат.

Х.Борхес "Утопия усталого человека"

КНИГА ПЕСКА

…thy rope of sands… George Herbert*
…твой песчаный канат… – Джордж Херберт

Линия состоит из множества точек, плоскость – из бесконечного множества линий; книга – из бесконечного множества плоскостей; сверхкнига – из бесконечного множества книг. Нет, решительно не так. Не таким more geometrico должен начинаться рассказ. Сейчас любой вымысел непременно сопровождается заверениями в его истинности, но мой рассказ и, в самом деле, чистая правда.
Я живу один в четвертом этаже на улице Бельграно. Несколько месяцев назад, в сумерках, в дверь постучали. Я открыл, и вошел незнакомец. Это был высокий человек с бесцветными чертами, что, возможно, объясняется моей близорукостью. Облик его выражал пристойную бедность.
Он сам был серый, и саквояж в его руке тоже был серый. В нем чувствовался иностранец. Сначала он показался мне старым, потом я понял, что его светлые, почти белые – как у северян – волосы сбили меня с толку. За время нашего разговора, продолжавшегося не более часа, я узнал, что он с Оркнейских островов.
Я указал ему стул. Незнакомец не торопился начать. Он был печален, как теперь я.
– Я продаю библии, – сказал он.
С некоторым самодовольством я отвечал:
– В этом доме несколько английских библий, в том числе первая – Джона Уиклифа. Есть также Библия Сиприано де Валеры и Лютерова, в литературном отношении она хуже других, и экземпляр Вульгаты. Как видите, библий хватает.
Он помолчал и ответил:
– У меня есть не только библии. Я покажу вам одну священную книгу, которая может заинтересовать вас. Я приобрел ее в Биканере.
Он открыл саквояж и положил книгу на стол. Это был небольшой том в полотняном переплете. Видно было, что он побывал во многих руках. Я взял книгу. Ее тяжесть была поразительна. На корешке стояло: «Holy Writ» и ниже: «Bombay».
– Должно быть, девятнадцатый век, – заметил я.
– Не знаю. Этого никогда не знаешь, – был ответ.
Я наугад раскрыл книгу. Очертания букв были незнакомы. Страницы показались мне истрепанными, печать была бледная, текст шел в два столбца, как в Библии. Шрифт убористый, текст разбит на абзацы. В верхнем углу стояли арабские цифры. Я обратил внимание, что на четной странице стояло число, скажем, 40 514, а на следующей, нечетной, – 999. Я перевернул ее – число было восьмизначным. На этой странице была маленькая, как в словарях, картинка: якорь, нарисованный пером, словно неловкой детской рукою. И тогда незнакомец сказал:
– Рассмотрите хорошенько, вам больше никогда ее не увидеть.
В словах, а не в тоне звучало предостережение.
Я заметил страницу и захлопнул книгу. И тут же открыл ее. Напрасно я искал, страница за страницей, изображение якоря. Скрывая растерянность, я спросил:
– Это священные тексты на одном из языков Индостана, правда?
– Да, – ответил он. Потом понизил голос, будто поверяя тайну: – Она досталась мне в одном равнинном селении в обмен на несколько рупий и Библию. Ее владелец не умел читать, и думаю, что эту Книгу Книг он считал талисманом. Он принадлежал к самой низшей касте, из тех, кто не смеет наступить на свою тень, дабы не осквернить ее. Он объяснил мне, что его книга называется Книгой песка, потому что она, как и песок, без начала и конца.
Он попросил меня найти первую страницу. Я положил левую руку на титульный лист и плотно сомкнутыми пальцами попытался раскрыть книгу. Ничего не выходило, между рукой и титульным листом всякий раз оказывалось несколько страниц. Казалось, они вырастали из книги.
– Теперь найдите конец.
Опять неудача; я едва смог пробормотать:
– Этого не может быть.
Обычным, тихим голосом продавец библий сказал:
– Священное Писание (англ.).
– Не может быть, но так есть. Число страниц в этой книге бесконечно. Первой страницы нет, нет и последней. Не знаю, почему они пронумерованы так произвольно. Возможно, чтобы дать представление о том, что члены бесконечного ряда могут иметь любой номер. – Потом мечтательно, высоким голосом: – Если пространство бесконечно, мы пребываем в какой-то точке пространства. Если время бесконечно, мы пребываем в какой-то точке времени.
Его попытки философствовать раздражали. Я спросил:
– Вы верующий?
– Да, я пресвитерианец. Совесть моя чиста. Я уверен, что не обманул туземца, дав ему Слово Божие взамен этой дьявольской книги.