Вы говорите:  
- Горячий кофе
- Горячее кофе
- То так, то эдак

Интересуюсь... для статистики. Задумываться, стесняться отвечать - не надо. Язык меняется. Постоянно меняется.

Стабильность связи орфографии с живым языком сохраняется в том числе с помощью нарушения стабильности отдельных элементов орфографии. Орфографические традиции имеют практическое значение, а именно: удобство чтения и письма. Но стремления к изменениям диктуются практическими нуждами общества - в первую очередь нуждами школы. 

Еще совсем недавно слово КОФЕ являлось несклоняемым существительным мужского рода (кстати, в XIX веке кофей было склоняемым существительным). Тем не менее довольно часто употреблялось и в устной, и в письменной речи в среднем роде (горячее кофе, крепкое кофе вместо горячий кофе, крепкий кофе). Колебание рода в данном случае объясняется тем, что оно заимствовалось в разное время из разных языков, при этом в разные эпохи существовали различия в грамматическом (плюс орфографическом и фонетическом) оформлении слова: кофий, кофей. Это устаревшие формы слова, просторечные, но все же относящиеся к существительным мужского рода. Ну а кофе имеет облик существительного среднего рода, отсюда и вопрос: что же считать нормой? 

Среди филологов есть такое мнение... С кофе все ясно: черный кофе пила интеллигенция, поэтому употреблялось это существительное - в интеллигентных кругах - в мужском роде, а вот кофе с молоком пили дети и старики - одни еще не учились, другие никогда не учились, поэтому говорили они про кофе "оно". 

Может, обойдемся уменьшительно-ласкательным кофеёк? Пока нас окончательно не запутали реформы... 

В истории орфографии известны случаи, когда род существительных менялся с женского на мужской: бисквита - бисквит, комода - комод, рельса - рельс, корректива - корректив.  

 Очень часто в оценку тех или иных явлений языка привносятся личные вкусы, личные языковые привычки, поэтому... я умолкаю и хочу дать слово другим. Если это вообще еще кому-нибудь интересно... Единственное, что хочу добавить, так это... Что род существительного кофе - это была моя ошибка на экзамене в 8-м классе. С тех пор из меня вряд ли можно выбить знание, что кофе - горячий, крепкий... Хотя я и люблю пить кофе с молоком... 

(Продолжение...)

Авторы проектов усовершенствования русского письма видели его недостатки не только в лишних буквах. Острой критике подвергались и другие несовершенства русской орфографии: условные и потому трудно усваиваемые написания (например, искусственные различия в написании форм прилагательных: большие – для мужского рода и большия – для женского и среднего), отсутствие для некоторых случаев твердых правил (например, для о и е после шипящих), острый недостаток некоторых букв (в частности, постоянно употребляемой буквы ё или другой буквы в той же роли), резкие расхождения между написанием и произношением (например, написание аго там, где произносится ова: живаго, большаго и пр.).
Постоянно обсуждался вопрос: как должно относиться письменное изображение слов к тому, что мы произносим? Нужно ли точно изображать наш "выговор" (произношение) или следует отражать в орфографии живые связи между словами? Спор этот начал в XVIII в. известный поэт и филолог В.К.Тредиаковский. Ответить на поставленный им вопрос не мог ни он сам, ни другие авторы XVIII – XIX вв. и вполне удовлетворительно ответила на него лишь лингвистическая наука ХХ столетия.
Среди проектов изменения русского письма были как очень умеренные, так и чрезвычайно решительные. Были даже сторонники полного или частичного перевода русской письменности на латинскую графическую основу (к ним принадлежал В.Г.Белинский).
Реформаторы русского правописания облекали свои проекты в самую разнообразную форму: появлялись и солидные труды, и небольшие статьи.
Довольно любопытная маленькая книжка вышла в 1828 г. в Москве. У нее длинное название: "Рукопись покойного Клементия Акимовича Хабарова, содержащая рассуждения о русской азбуке и биографию его, им самим писаную, с присовокуплением портрета и съемка с почерка сего знаменитого мужа". В предисловии некто Евгений Третейский сообщал, что выполняет волю своего покойного друга Хабарова: ровно через 25 лет после его смерти опубликовать его проект усовершенствования русской азбуки. Оказывается, это была литературная мистификация: никакого Хабарова не существовало, как и Евгения Третейского, а и предисловие, и автобиографию, и проект изменения азбуки написал некто П.Л.Яковлев (умерший в 1835 г.). Выдумав несуществующего покойного друга, он опубликовал свой проект упрощения русского письма сразу под двумя псевдонимами.
Некоторые авторы орфографических предложений не прибегали к теоретическим рассуждениям, а просто выпускали книги по придуманной ими орфографии. Так, вышедшее в 1838 году первое издание романа И.И.Лажечникова "Басурман" практически осуществляло целый "свод" орфографических предложений: на протяжении нескольких сот страниц последовательно пишется буква о после ж, ш, ч, щ там, где слышится звук "о" (жолтый, чорный, пошол, прельщон), постоянно употребляется буква "ё", в родительном падеже прилагательных пишется –ова, ева: великова, нижнева.
Изданий, выходивших с теми или иными отклонениями от принятых норм орфографии, было не так уж мало. Таким способом многие боролись с ненавистным "ъ" на конце слов. Отдельные книги и журналы без "ъ" выходили уже в конце XVIII – начале XIX в. Позднее можно указать как самые известные опыты – "Русский филологический вестник" и труды ученых-лингвистов И.А.Бодуэна де Куртенэ и Р.Ф.Брандта (оба автора прибегали и к другим новшествам).
После 1912 года, когда был напечатан проект реформы орфографии, подготовленный Комиссией Академии наук, сторонники реформы выпустили несколько десятков книг по этой орфографии, очень близкой к нашей современной.
С некоторыми отклонениями от принятой орфографии издавал свои произведения Александр Блок. А Сергей Есенин в 1922 году выпустил свою поэтому "Пугачов" с двумя орфографическими новшествами.

Автор многих трудов по истории философии и эстетике Г.Г.Шпет с 1916 года издавал все свои книги с одним и тем же нововведением: без удвоенный согласных в иностранных словах (процес, илюзорный, интелигенция, диференциация и т.п.). Интересно, что этому орфографическому преобразованию Г.Шпет подверг и собственную фамилию: до того, как он стал экспериментатором в области орфографии, на титульных листах его книг стояло: Густав Шпетт. Его способ передачи заимствованных слов (прозванный "шпетографией") был усвоен составителями выпущенного в 1933 году словаря иностранных слов. Их опыт не нашел отклика: в 1937 году вышло новое издание словаря, в котором двойные согласные буквы были восстановлены.  

(Продолжение следует...)
 

Языкознание – наука о языке, то есть об общих законах существования и историческом развитии языка. Языкознание возникло и начало развиваться в Индии и в Греции за несколько веков до нашей эры.
В Индии разрабатывалась главным образом грамматика (морфология), а также фонетика. В древнеиндийской грамматике подверглось тщательной разработке такое средство, служащее для образования слов и форм, как чередование гласных (точнее, слоговых элементов). Санскритские чередования в том виде, как они были даны в древнеиндийской грамматике, излагались западноевропейскими представителями сравнительного языковедения первой половины XIX в.
Развитие языковедения в Древней Греции было тесно связано с развитием греческой науки и философии. Закладывались основы логики, с которой теснейшим образом была связана и разработка грамматики. На основе поисков связи предмета, понятия и слова вырабатывались теоретические воззрения греков в области лексикологии и специально этимологии. Знаменитый греческий философ V-IV вв. до нашей эры Платон в диалоге "Кратил" исследовал проблему происхождения связи слова и обозначенного им предмета, а также проблему законности этой связи, а в диалоге "Софист" по существу обосновывал общее учение о связях различных категорий слов в языке, то есть грамматику.
В России (включая также Западную и Юго-Западную Русь, Белоруссию и Украину) языковедение развивается с XV-XVI вв. (если не считать более ранних отдельных статей, касающихся вопросов языка, в различных сборниках южнославянского происхождения, то есть списанных с южнославянских оригиналов). К этому времени относятся различные руководства, сначала только рукописные, а затем и печатные, посвященные грамматике церковнославянского языка (в источнике своем – старославянского), являвшегося в это время языком не живым, а богослужебно-культовым, частью и литературным. Наиболее ранние из сочинений этого рода имеют южнославянский источник, но некоторые из них подвергались сознательной переработке на восточнославянской почве.
Печатная грамматическая литература возникает со второй половины XVI в., причем появилась она в первую очередь в Юго-Западной и Западной Руси (то есть на Украине и в Белоруссии). Первым печатным начальным руководством был букварь, изданный во Львове в 1574 году эмигрировавшим туда московским печатником Иваном Федоровым ("Азбука с грамматикой"). В 1591 г. во Львове же была напечатана предназначенная в качестве руководства для т.н. братских училищ греко-славянская грамматика, содержащая параллельный текст греческой и церковно-славянской грамматики.

Первую реформу русского письма произвел Петр I. Она была проведена в несколько этапов, а отдельные изменения вносились уже после смерти царя.
Реформа эта не затрагивала правил написания слов, она коснулась начертаний букв и состава алфавита, то есть это была реформа графики. Буквы были приближены по начертанию к буквам латинского алфавита. А состав алфавита был изменен так, что он стал лучше соответствовать звукам русского языка. Но полного соответствия достигнуто не было: в алфавите осталось несколько лишних букв, которые удалось изъять только двести с лишним лет спустя.
И все же некоторые лишний буквы были изъяты этой первой реформой русского алфавита, например, "пси" и "кси", дублировавшие сочетания букв "пс" и "кс".
Сохранился экземпляр изданной в 1710 году "Азбуки", на котором Петр I собственноручно зачеркнул некоторые изгонявшиеся буквы.
Рис.1. Это страница из "Азбуки" 1710 г. с поправками Петра I.

Алфавит был и несколько дополнен: введена буква "й" – и с надстрочным знаком "краткой"; узаконена буква "э", которую, впрочем, и после этого многие не хотели признавать.
В конце XVIII в. Н.М.Карамзин в сборнике стихов "Аониды" ввел букву "ё". Но "ё" не стало вполне "законной" буквой русского алфавита: его надстрочный знак ("две точки") не считается таким же обязательным элементом, как "кратка" у "й".

Рис.2. Это страница из второго сборника (1797 г.), на которой впервые употреблена буква "ё". Обратите внимание на сноску! 

Алфавит, употреблявшийся со времен реформы Петра, называют русским гражданским шрифтом или гражданицей. Этим шрифтом печатались только книги светского содержания, в церковных книгах сохранялся прежний шрифт.

 
М.В.Ломоносов сыграл выдающуюся роль в развитии русского языковедения. Вышедшая в 1755 году "Российская грамматика" – основной лингвистический труд великого русского ученого - представляла собой первое систематическое изложение фонетических и морфологических норм русского литературного языка, а также давала некоторые синтаксические сведения.
Известно, что Ломоносов называл "ъ" чем-то вроде пятого колеса в телеге, хотя в своей "Российской грамматике" он не предлагал изъять ее из алфавита. Зато его ученик Антон Барсов уже вполне определенно заявлял, что раз в середине слов "ъ" не пишется для обозначения твердости согласных можно не писать его и на конце слов: "Например, в слове Антонъ последний склад (слог) "тонъ" не иначе выговаривается, как и первый "Ан", следовательно, можно б оное слово так и писать всегда Антон…".
У буквы "ъ" было множество противников, среди них – В.Г.Белинский и крупнейшие русские ученые-филологи А.Х.Востоков и И.И.Срезневский. Враги конечного ера часто выдвигали в пользу изъятия этой буквы экономические соображения. Не один раз производились подсчеты, которые показывали, что "безъеровое" письмо снизило бы стоимость книг. Вот какие внушительные цифры приводились в 1857 г. в журнале "Экономический указатель": "Отношение всех употребляемых букв к знаку ъ равно 17, то есть на всякие 17 букв причитается один ъ, на всякие 17 страниц, писаных или печатных, причитается одна страница для знаков ъ". Далее следовали подсчеты, из которых вытекало, что "твердый знак ъ стоит ежегодно русскому народу 1 294 150 рублей". Другой автор, подхватывая эту мысль, развивал ее уже в новом направлении: "Интересно знать, до какой степени возросла бы цифра убытка в статье указателя, если бы автор переложил на деньги всю массу предстоящего труда неграмотных для изучения правил правописания; всю массу вреда, происходящего от изучения правил, не основанных на здравом смысле…".
Защитники у ъ на конце слов тоже были. Один из тех, кому казалось, что с ером невозможно расстаться, писал (уже в конце XIX в.): "Постановка ее обратилась в такой народный навык, то отставку ей можно предсказать только вместе со смертью русского языка".
Спор противников и защитников лишних букв длился больше столетия. Повторялись одни и те же доводы. Мы знаем теперь, что оказался прав в этом споре.

(Продолжение следует…)