(и еще 43250 записям на сайте сопоставлена такая метка)
Другие метки пользователя ↓
art changes fury i had a dream impression mental illness mental order old беспорядок боль вопросы дурня желания женская логика любовь мама мысли одиночество пмс правда радость ревность свобода секс слабость спокойствие страх счастье тревога усталость эго эмоции
Снова иду к маме |
Дневник |
Если честно, я сейчас немного охуеваю. Вообще не понимаю. Переживаю из-за того, что иду к маме.
Мне хочется показать ей всё на свете и я об этом говорю и начинаю плакать... я прячусь от этого весь день. Вот со вчера её сообщение меня просто очень расшатало тоже.
Я до сих пор под тяжёлым впечатлением от того что мне открылось. Писать об этом тяжело, а говорить , наверное, ещё тяжелее. Знай, что я люблю тебя просто за то что ты есть у меня, и такую какая ты есть, независимо от всего.
Ну и то что я вспомнила эти дибильные, ужасные записи в дневнике папы... это, конечно, треш. И постоянное вот это вот переживание, а вдруг я преувеличиваю! А вдруг я не так помню! При всём том, что я уже прошла, при том, что у меня уже точно закончился ПМС, и при том, что я вроде как хорошо сплю и даже не работаю эти дни... да, окей, тревоги по работе, но всё же. Сейчас мне более-менее должно было бы быть комфортно, что-то начинает решаться. И всё равно я понимаю, что весь день просто тупо бегу от этого... хочу сейчас плакать очень сильно. Хуууух.
Я не знаю... ничего.
Я просто не понимаю...[плачу]
Чего я не понимаю? Просто это всегда больно и сложно... не хочу через это... не хочу чтоб мне приходилось вообще через это всё проходить... хочется, чтоб этого всего просто не было. Мне это всё не нравится и при этом я понимаю, что, видимо, я должна через это пройти и посмотреть, что будет. Может я... у меня есть какая-то надежда, что реально разговоры с мамой... то, что она вроде как инициировала в каком-то смысле эту встречу, хотя и невольно, это я всё-таки подняла эту тему и поблагодарила её снова за наш разговор, но она сказала что ей тяжело говорить и... это в каком-то смысле звучало для меня именно как запрос о разговор и я на него сразу откликнулась...
Боже как страшно голова болит, кошмар. Одна сторона просто начала гудеть будто по ней кувалдой бьют. Такой глухой очень. Хуух... А теперь перестала.
У меня есть какая-то надежда, что это действительно что-то даст. Что как будто бы если я пройду через это, если какой-то появился ещё момент, возможность разговора с мамой, возможно она что-то ещё мне расскажет, я как-то ещё смогу это понять, узнать. Но у меня какое-то чувство, как будто бы, что... что я не знаю, поможет ли мне это сейчас сделать мою жизнь лучше. Как будто бы нет такого чёткого какого-то ощущения.
Как будто бы хочется, чтобы решились какие-то более насущные вопросы, чтобы решилось моё будущее и какой-то комфорт в нём, а не какие-то глубинные проблемы. Да, по ощущениям на самом деле мне действительно не хватает безопасности и ресурса, чтобы копаться в этих темах, но я всё равно не могу не идти туда. Потому что это как приманка, от которой я пока что никак не могу отказаться. Я не могу не лететь на этот огонёк, он слишком волнующ. Слишком важен, слишком глубоко...
***
Так интересно, я вот только что подумала, а что, если например, у меня будет сильно болеть голова, я пойду к врачу, и у меня окажется, например, рак.
И я подумала, что я не буду бороться.
Что я сейчас из своей стартовой точки я не вижу смысла. Потому что я потрачу огромное количество сил, для того чтобы как бы... выжить. Чтобы заработать на лечение. А если я вылечусь... во-первых это займет много времени, а во-вторых, слишком велик риск, что я окажусь в долгах, едва живая, высосавшая соки из себя и из Димы, без ребенка и как будто бы без будущего.
Какое-то печальное чувство осознавать, что если сейчас выяснится, что у меня какая-то неизлечимая болезнь, то я не стану с ней бороться. Да и даже если излечимая, но дорого излечимая.
Какой смысл...
Метки: беспорядок страх тревога вопросы боль мама |
Расшифрованная аудиозапись после ещё одного разговора с мамой |
Дневник |
Я вот понимаю, что я сейчас иду, а мама мне смотрит в спину с балкона... и это как-то так... невероятно.
Я второй раз ухожу от мамы с чувством, что что-то очень... какие-то прямо внутренние кирпичики, какие-то очень важные, они как будто были разваленные, и вот постепенно во время разговора они как на отмотке обратно. Они когда-то развалились, а сейчас они так пум-пум и встали обратно.
Это какой-то вообще... что это такое.
Сегодня было намного спокойнее. Но я рассказала маме такие вещи, я не планировала вообще что-то конкретное рассказывать, но так вышло, что мы снова много говорили о папе. Я принесла ей эти записи из его дневника и рассказала о них. Рассказала, что он лез в мои личные всякие переписки-записки, что я постоянно чувствовала себя в каком-то шпионском фильме. И прочитала эти записи, рассказала, как папа меня ругал, как приезжал в школу. Рассказала, как он сообщил мне о том, что у него рак. Как я поняла, что для меня в тот момент он умер, как я прожила эту смерть, как поняла в тот момент, сколько всего он для меня значит, и как я не могу как будто бы оторваться от его фигуры. Как я в тот момент осознала, что на всех переношу этот образ и желание получить какое-то признание, и при этом тиранию и страдания, потому что это всё, что я знала. Потому что мне нужно стать идеальной и заслуживать хоть какого-то признания, но невозможно стать достаточно идеальной, поэтому нужно всё равно страдать. И как... как начала ненавидеть его, рассказала маме. Как начала хотеть ему смерти, как тяжело мне было, когда он болел, и когда я не хотела с этим всем вообще связываться. Когда я не хотела, чтоб это происходило. Не хотела быть частью этого, хотела сбежать. Хотела чтоб он умер поскорее. Как я не понимала, почему я вообще должна каким-либо образом взаимодействовать с человеком, которого я ненавижу. Который столько всего плохого мне сделал.
Я даже рассказала, что... когда я вот с мамой поделилась тем, что сделала аборт, и получила от неё такую невероятную для меня на тот момент реакцию, что я начала как бы с ней сближаться и что в какой-то момент я начала хотеть, чтобы она бросила отца. Чтоб она увидела, какой он козел, и как он себя ведет по отношению к ней, ко мне, ко всем... нам. Только нам. И чтоб она ушла и смогла зажить нормальной жизнью, счастливой. Чтоб нашла другого возможно мужчину. Хотя я понимала, что уже наверное поздно, но были такие мысли, потому что мне мама казалась более зрелой, более... способной, наверное, к этому счастью.
Я всё это ей рассказала.
И рассказала, как я попросила его... точнее, спросила его, когда он уже был в предсмертной агонии, спросила его, гордится ли он мной. Рассказала, что испытала облегчение, когда он умер. Рассказала, что чувствовала себя неправильной, потому что все как будто бы любят его и хотят его целовать, жалеют, не хотят, чтобы он умирал. А я неправильная, я не такая.
Я рассказала маме, что с тех пор, как он умер, моя жизнь реально стала легче. Что я перестала получать новый багаж, а получила возможность наконец-то свободно пожить без всего вот этого контроля, без этого ужаса сковывавшего меня. И что наконец-то я смогла действительно оставить, конечно, огромное поле для работы с терапевтом об отце, но при этом я смогла... я понимала, что не буду копить новое. Нового уже не будет! И можно будет... Это ушел огромный сложный просто триггер для проблем, сложностей.
А мама всё это услышала и... приняла. И сказала, что понимает меня.
Офигеть.
Я нормальная.
***
А ещё она сказала, что ей очень тяжело об этом всём думать. Но в первую очередь, когда она что-то вспоминает о папе - какой-то веселый фильм, который они вместе когда-то смотрели, музыку, которую они любили слушать - когда что-то ей напоминает о нём, она говорит, она в целом всегда в принципе любила такие моменты и ей было светло и приятно вспоминать. Она могла поплакать, а сейчас, говорит, она как будто бы... не может закрыть глаза на то новое, что она узнала. И что не может забыть. И не может не видеть теперь того, что была у этого другая сторона у всего. Я даже забыла, какое слово она употребила, ну что он был... какой-то не такой, типа, плохой или что он такое делал мне. Сказала, что она в принципе и до этого думала, что она реально смотрит на вещи, что она не идеализировала его, но... из-за меня, благодаря моим рассказам она узнала больше и, что теперь она не может это как будто бы развидеть.
Я сказала, что у меня это как будто бы вызывает чувство, что я как будто бы виновата, что я испортила ей воспоминания об отце. А она сказала, что нет, это вообще не то. Что ей важно знать правда. Что так честнее, чем было до этого. Так лучше, чем не знать.
*** ***
Вторая важная часть - это то, что мы поговорили в каком-то смысле... о том, что люди разные. Как бы это ни звучало. Я благодаря маминому рассказу, благодаря тому, как она отвечала мне. Как я услышала... я наверное впервые... я много раз уже слышала о её взаимоотношениях с родителями, но мне кажется я впервые так открыто и как-то очень внимательно отнеслась к тому, а как именно она относится, что именно так всё это было. Нет ли у неё какой-то затаенной обиды. И я в какой-то момент просто поймала себя на том, что вот она сама как бы вспомнила своих родителей и начала о них говорить, о том, что "у нас было всё иначе". И я поймала себя на мысли, что боже мой, она так спокойно об этом говорит. Вот она прям говорит об этом так, как будто ничего в этом такого нет. Что ну вот просто так было. А у меня внутри как будто бы должен сейчас сработать мой типичный привычный мне механизм недоверия: "Ну как же так!? Нет, это ненормально! По-любому ты наверное просто скрываешь и не готова принять, что у тебя обида, не готова с ней столкнуться, не готова её выразить! Не готова-не готова-не готова... И по сути ты неискренна! И не может быть - вот не может быть(!) так, чтобы у тебя было не так как у меня!" Вот что. Потому что я считаю, что у неё тоже было очень нездоровое детство. И детство, и во многом жизнь. Что у неё не было каких-то глубоких искренних разговоров, что не было какой-то принимающей среды, не было поддержки какой-то адекватной. Что не было контакта, что с родителями она вообще не общалась толком и что... они в её жизни вроде как были, но я даже не понимаю, как они были. И почему она так ценит память об отце своём...
Для меня как будто бы это всё... неправда. Для меня если бы она была искренной, если бы пошла в терапию, то сейчас бы говорила со мной на моём языке обиды, невыговоренного, непрожитого, невысказанного, недополученного. А она сидит такая спокойная и говорит об этом... даже после того как я прямым текстом сказала, что я подозреваю такое - она подумала, и абсолютно спокойно - Мне не к чему придраться! Моему внутреннему конспирологу не к чему придраться! - она абсолютно спокойно сказала, что "Да нет. Есть одна вот там обида, что мама однажды за меня не заступилась, но так, - говорит, - комплексно..." просто вот так это было и ей было в этом нормально. Она сумела каким-то образом выйти из этого здоровой. И сохранить себя. Пронести вот эту себя - принимающую, чуткую, внимательную - до конца своей жизни, вот она донесет себя такой.
Она признаёт и знает, что у неё заниженная самооценка. Она готова об этом говорить.
Она так мне помогает...
И ей почти 70. Это невероятно для меня. Я не могу поверить, что это происходит. У меня реально чувство, что она вселяет в меня надежду. Что если она в 70 может всё это, то возможно и я смогу в 30 всякое разное. И изменить свою жизнь, и...
Возможно, с её поддержкой мне будет проще.
Но, главное, что действительно на фоне её рассказа и её реакций и этого диалога, у меня закрепилось это чувство, что... люди разные. Прям очень фундаментально разные. И да, не все так ранимы, не все так чувствительны, как я. И несмотря на то, что многие люди - да. Но не все.
А ещё эта запись в папином дневнике про то, что в 7 лет, почти в 7 лет, я могла перед сном плакать от мысли, что нас всех ждет смерть... Я даже не знаю, что я к ней испытываю.
1998-03-16 22:45:00.000000000","Ксюшка засыпает и плачет - я долго спрашивал - почему, а она вдруг: ""Папа! А ведь всех нас ждет смерть...!"". Надо же какая фраза! А я ей чуть-чуть намекнул о перевоплощении душ - это не передать, какая у нее на лице СЧАСТЛИВАЯ УЛЫБКА появилась и радость и успокоение...",
Она как будто бы тоже какой-то важный маяк в этой всей моей попытке понять меня... из детства. И, в том числе указатель того, насколько для меня какие-то вещи становились важными, вызывающими у меня слёзы перед сном. В 6 лет. Просто от мыслей. Класс.
Неужели мы правда не все такие чувствительные, как я.
Неужели не у каждого внутри сидит обиженный ребенок, которому не хватило любви и принятия.
Я сейчас это говорю и даже не ставлю знак вопрос в конце. Меня это шокирует, но я понимаю, что, видимо, так и есть.
Так и есть.
*** *** ***
А ещё мы подняли, тоже в который раз, тему... назовём её "призванием" или как минимум просто нереализовавшимися амбициями. Мы обсуждали то, что отец не реализовался в музыке, и я считаю, что это была большая проблема для него. Которую он не мог даже принять и признать. Когда его прямо или непрямо спрашивали... он отбрыкивался от этого. А когда уже сломал руку, то сдался просто с ходу. Именно объясняя это тем, что он больше никогда не сможет играть на пианино и на гитаре. И это было крушением его надежд на жизнь, явно.
А мама раскрылась мне со стороны нереализовавшейся балерины. И я подумала, что таки да, она действительно могла бы стать балериной. У неё для этого всё было: она была очень спортивная, гибкая, старательная, выносливая, маленькая, худенькая... без большой груди, хах. Так трогательно и грустно было слушать её историю о том, как она говорит, что она всегда была "на виду" у родителей. Что они видели, как она делала скрипку из картонки, вырезала и потом стояла перед телевизором и типа играла вместе с оркестром. Как она с самого-самого детства ещё, когда говорить правильно не умела, а уже - говорит, её папа дразнил, когда она постарше была, вспоминал: "Вот, когда ты была маленькая, ты становилась так и говорила: "Я банинина! Банинина!" Мама говорит это и такая грусть в её голосе. Грусть неуслышанности. Неуслышанного ребенка. А её отдали... на аккордеон. Ирония судьбы.
Я знала, что мама любит танцевать, и что вроде как она хотела стать балериной. Но я никогда не слышала этого от неё так. И вдруг подумала о себе. А в чём я не реализовалась? Потому что у меня даже не встал вопрос, это прям даже не обсуждается. Я точно не реализовалась, я точно не нащупала. Я точно делаю не то, что мне как будто бы... что я возможно могу из детства вычленить... какие-то амбиции, желания, что-то, что мне нравится делать и чего я, что я не стала развивать... Я задумала об этом. И вдруг мне захотелось поспрашивать у мамы, а была ли у неё такая жажда к общению. А я вот подумала-подумала, и подумала, что возможно... возможно, моя нереализованность это как раз общение. Это коммуникация. Это глубокие разговоры и это, по сути, психология. А возможно я сейчас ищу подкрепления своему желанию и на самом деле не знаю, откуда оно взялось.
А с другой стороны, какая разница, если я... нет. Есть разница. Если однажды я пойму, что я неправильно интерпретировала и вычленила то, что мне было удобно вычленить из своего детства, а забыла что-то другое важное. И что было всё-таки что-то ещё. А может и вовсе не было ничего конкретного. Просто был потерянный ребенок, который тыкался-мыкался во всё на свете, чтобы всё попробовать и во всём стать классным, чтобы однажды в чём-то стать достаточно классным, чтобы папа признал. Не знаю, но как будто бы страшно обмануться. Я не уверена, причем... я не уверена мозгом. Я просто подвергаю сомнению это открытие, эту мысль, потому что она как-то слишком сладко ложится на моё желание сейчас заниматься психологией. И если честно я не уверена, насколько это... помогает мне всё. И зачем мне обязательно найти подкрепление в детстве, но... Я, наверное, просто хочу каких-то гарантий. Хочу каких-то больше обоснований для этого шага. Я уже собираюсь всё равно его предпринимать, но мне очень страшно. И я думаю, что мне просто хочется больше почвы под ногами. Если я буду верить, что это что-то, чем я прямо или косвенно хотела заниматься чуть ли не с самого детства и от чего меня отваживала как бы жизнь и обстоятельства и родители, отец так точно, то... мне как будто бы так будет проще, легче за это бороться.
*** *** *** ***
Как-то это всё очень... интересно. Глубоко. Очень глубоко. Я себя чувствую где-то очень глубоко. Ни хорошо, ни плохо, именно глубоко.
А ещё спокойно. Приятно дышать. Я чувствую себя, наверное, в каком-то приятном моменте нащупывания себя. Какого-то глубинного контакта с собой, с чем-то пока не до конца ясным, как будто это какая-то... моя внутренняя маленькая хрупкая сфера, которую я постепенно, очень нежно, ласково, осторожно прощупываю.
Это очень приятное чувство. Пожалуй, приятное. Хорошо, что я, видимо, умею и к своему внутреннему миру относиться с таким же чувством ценности, как и к мирам других.
Фух. Спокойной ночи, Ксюш. Спокойной ночи, мам.
Спасибо.
Метки: changes мысли мама |
У меня есть мама |
Дневник |
Настроение сейчас - невероятное
Сегодня я... герой. И дочь, которая снова обрела маму. А может и впервые.
Я поговорила с мамой. Я показала ей одну из первых записей этого дневника. Показала, какой я себя видела, как я к себе относилась в 17 лет. Объяснила, что я чувствовала тогда, что я сейчас знаю о становлении меня как личности. Ещё больше об отце, о ситуациях с ним, о том, как мы ругались, что он мне говорил, что я ощущала. Рассказала ей чуть больше о том как работает детская психика...
Мама не знала практически ничего из этого. У неё часто глаза были на мокром месте, а я трусилась большую часть общения и позволяла себя плакать в сложных местах. Я рассказала ей, что мне нужна была её защита. Что мне было плохо, но об этом никто не знал. Что всё работало так, чтоб никто не знал. И даже она, моя мама, не знала, не замечала, не думала о том, что было у её дочери внутри, вне социума, вне мест и людей, перед которыми мне надо было какой-то быть. Я ни с кем не делилась. Боги, моя мама реально видела только жизнерадостную меня, у которой всё получалось, которую любил папа и которая жила полную жизнь.
Она меня услышала. Выслушала внимательно и сочувствуя, реагируя, уточняя и дополняя своими историями. И тоже плакала моментами.
А потом она попросила прощения. Очень искренне. Так очень честно. Сказала, что ничего не знала, не замечала, что видела всё в розовых очках. Что ей очень жаль. Что у неё чувство, что она всю жизнь жила как оловянный солдатик, не углубляясь, живя по простым законам и выборам.
Господи как она меня обнимала
и как я была готова принять эти объятия, как мне их не хватало, оказывается. Мне не хватало мамы. Всю жизнь не хватало оказывается, а я даже не знала. И она. И вот сегодня мы это узнали обе.
У меня теперь есть мама. И безусловная любовь, и принятие.
У меня было чувство когда я вышла... что я не могу надышаться. Оно до сих пор есть - мне хочется дышать полной-полной грудью, кажется, я не могу так раскрыть грудь, как хочется вдохнуть. Мне прям не хватало воздуха. Ну и конечно это как будто, как будто я никогда так не могла свободно дышать. Мне очень хотелось тактильности, нежности, мне захотелось любить, любить заниматься любовью выражать любовь, хотелось трогать и обнимать и быть обнятой. Когда я ехала домой мне хотелось вернуться и спать в маминых объятиях.
Мне казалось что у меня нет сил говорить сегодня. Но оказалось, что это освободило меня как будто. Как будто теперь на какое-то время мне не страшно жить. Потому что у меня есть мама и она меня любит. Я не одна.
Это светлый день. Я хочу помнить его. Я хочу запоминать светлое. Я хочу чтобы книга моей будущей жизни была заполнена светом и радостью.
Спасибо, мам, спасибо, что ты есть для меня сейчас.
И спасибо, что я могу тебе доверять.
Метки: мысли changes счастье мама |
Страницы: | [1] |