Цитата сообщения Regnum_Deus Как любить ребенка. Януш Корчак. Вопросы с 61 по 87

61. Между первым и вторым годом жизни ребенка родители чаще всего меняют домашнего врача.

В этот период случалось и мне приобретать клиенток-мамаш, сетовавших на моего предшественника, который якобы неумело вел их ребенка, и напротив, матери отказывались от моей помощи, обвиняя меня в том, что тот или иной нежелательный симптом появился вследствие моей небрежности. Правы и те и другие, постольку поскольку врач считал ребенка совершенно здоровым, и тут вдруг давала себя знать непредвиденная, незамеченная инфекция.

Но только стоит переждать критический момент - и ребенок, не отягощенный дурной наследственностью, быстро обретает утраченное было равновесие, а в состоянии ребенка с плохой наследственностью наступает улучшение, и вновь спокойно продолжается развитие юной жизни.

Если в первом и во втором случае принять определенные меры, то улучшение приписывается именно им. И если на сегодня известно, что выздоровление после воспаления легких или тифа наступает по окончании цикл а болезни, то в нашем случае непонимание будет царить до тех пор, пока мы не установим порядка этапов развития ребенка, не очертим индивидуальных профилей развития для детей разного типа.

Кривая развития ребенка имеет свои весны и осени, периоды напряженной работы и отдыха для восстановления сил, поспешного завершения произведенной работы и накопления запасов для дальнейшего строительства. Семимесячный плод уже жизнеспособен, но ведь еще два долгих месяца (почти четвертую часть беременности) он дозревает в лоне матери.

Младенец, утроивший свой первоначальный вес за год, имеет право отдохнуть. Стремительный путь, который проходит его психическое развитие, дает ему право кое-что забыть из того, что он уже умел и что мы преждевременно считали прочным навыком.

62. Ребенок не хочет есть.

Небольшая арифметическая задача.

Ребенок при рождении весил 8 фунтов с хвостиком, через год, утроив вес, весит 25 фунтов. Если бы вес возрастал в том же темпе, то к концу второго года он весил бы 25 ф.х3=75 ф.

К концу третьего года:

75 ф.х 3=225 ф.

К концу четвертого:

225 ф.х 3=675 ф.

К концу пятого:

675 ф.х 3=2025 ф.

Это пятилетнее чудовище, при весе в 2000 фунтов, потребляя, как новорожденные, в день 1/6-1/7 своего веса, ежедневно съедал бы 300 фунтов продуктов. Ребенок ест мало, очень мало, много, очень много в зависимости от механизма роста. Кривая веса дает резкие или плавные подъемы, иногда в течение месяца ничего не меняется. Она неумолима в своей последовательности: при недомогании ребенок за несколько дней теряет в весе, в следующие дни столько же набирает, повинуясь внутреннему приказу, который гласит:"столько, не больше". Если ребенок, который рос у нуждающихся родителей и недоедал, вдруг переходит на нормальное питание, он набирает недостающий вес за неделю. Если взвешивать ребенка каждую неделю, он через некоторое время начнет угадывать, поправился ли он или похудел:

- На прошлой неделе я похудел на триста граммов, значит, сегодня прибавлю пятьсот. Сегодня вес будет меньше, потому что я не ужинал. Ну, наверное, граммов сто прибавится. Опять на пятьсот поправился, спасибо.

Ребенок хочет угодить родителям, потому что ему неприятно мучить маму, потому что удовлетворение родительских желаний сулит ему бесчисленные выгоды. Значит, если он не съест котлету, не выпьет молока, то только оттого, что не может. Если его будут заставлять есть, то повторяющиеся время от времени желудочные расстройства и диета будут регулировать нормальный прирост веса.

Принцип: ребенок должен есть столько, сколько он ест, не меньше и не больше. Даже организуя усиленное питание больного ребенка, диету можно составлять только при его участии и лечение проводить с учетом его желаний.

63. Заставлять детей спать, когда им не хочется, - преступление.

Таблица, гласящая, сколько часов сна нужно ребенку, абсурдна. Установить число часов, необходимое данному ребенку для сна, легко каждому, имеющему часы: сколько часов он спит, не просыпаясь, чтобы проснуться выспавшимся.Подчеркиваю: выспавшимся, а не бодрым. Бывают периоды, когда ребенок больше нуждается во сне, бывают и такие, когда ему хочется просто полежать в кроватке, а не спать, отдохнуть и только.

Период усталости: вечером неохотно ложится в постель, потому что ему не хочется спать, утром неохотно вылезает из постели, потому что ему не хочется вставать. Вечером притворяется, что не хочет спать, потому что ему не разрешают лежа вырезать картинки, играть в кубинки или с куклой, гасят свети запрещают разговаривать. Утром притворяется, что спит, потому что ему велят тут же вылезать из кровати и умываться холодной водой'. Как радуются они кашлю, температуре, при которой можно оставаться в постели и не спать.

Период спокойного равновесия: засыпает быстро, но просыпается до рассвета, полный энергии, потребности двигаться и немедленно затеять что-нибудь интересное. Ни хмурое небо, ни холод в комнате не пугают его: босой, в рубашонке, он разогреется, прыгая по столу и стульям. Что делать? Укладывать спать позже. Даже, о ужас, в одиннадцать. Разрешать играть в постели. Я спрашиваю вас. почему разговор перед сном должен "разгулять" его, а нервное напряжение - оттого, что поневоле приходится быть непослушным, - не разгуливает?

Принцип - не важно, правильный или нет - рано укладывать, рано вставать -родители для своего удобства переделали: чем больше сна, тем здоровей. К мерзкой скуке дня добавляют раздражающую скуку вечернего ожидания сна. Трудно представить себе более деспотичный, граничащий с пыткой, приказ, чем:

- Спи!

Люди, которые поздно ложатся спать, болеют оттого, что ночи проводят в пьянстве и разврате, а спят мало, поскольку вынуждены ходить на службу и рано вставать.

Неврастеник, вставший однажды на рассвете, чувствует себя хорошо лишь в результате внушения.

То, что ребенок, рано ложась спать, меньше времени проводит при искусственном освещении, вовсе не такой большой плюс в городе, где он не может при первом свете дня выбежать в поле, а лежит в комнате со спущенными шторами, уже ленивый, уже недовольный, уже капризный - плохое предзнаменование начинающегося дня...

Здесь, в нескольких десятках строк, как и во всех затронутых в этой книге проблемах, я не могу развить тему, которая требует специальной книги. Моя цель - только привлечь внимание...

64. Что есть ребенок как духовная организация, отличная от нашей?

Каковы его черты, потребности, какие в нем скрываются незамеченные возможности? Что есть эта половина человечества, живущая вместе с нами и рядом с нами в трагическом раздвоении? Мы навязываем ей бремя обязанностей завтрашнего человека, не давая ни одного из прав человека, живущего сегодня.

Если разделить человечество на взрослых и детей, а жизнь - на детство и взрослость, то окажется, что дети и детство-это очень большая часть человечества и жизни. Только занятые своими заботами, своей борьбой, мы не замечаем его, как не замечали раньше женщину, мужика, порабощенные племена и народы. Мы устроились так, чтобы дети как можно меньше мешали нам, чтобы они как можно меньше понимали, что мы есть на самом деле и чем на самом деле занимаемся.

В одном парижском детском доме я видел двойные перила: высокие- для взрослых, низкие - для детей. Помимо этого изобретательский гений исчерпал себя в школьной парте. Этого мало, очень мало. Взгляните - убогие детские площадки, щербатая кружка на заржавевшей цепи у колодца - и это в парках богатейших столиц Европы!

Где дома и сады, мастерские и опытные поля, орудия труда и познания для детей, людей завтра? Еще одно окно, еще один коридорчик, отделяющий класс от сортира,- все, что дала архитектура; еще одна лошадь из папье-маше и жестяная сабелька-все, что дала промышленность; лубочные картинки на стенах и вышивка - немного; сказка - но это не мы ее придумали.

На наших глазах из наложницы вырос человек. Столетиями играла женщина силой навязанную ей роль, лепила образ, созданный самодурством и эгоизмом мужчины, который не желал видеть в ней труженицу, как сегодня не видим труженика в ребенке.

Ребенок еще не выступил в свою защиту, он еще послушен нам.

Ребенок - сто масок, сто ролей одаренного актера. Он один-с матерью, другой - с отцом, бабушкой, дедом, разный - со строгим и добрым учителем, на кухне и среди ровесников, не одинаково ведет себя в среде зажиточных и нуждающихся. в будничной и праздничной одежде. Наивный и хитрый, послушный и высокомерный, добрый и мстительный, благовоспитанный и проказливый, он так умеет спрятаться до поры до времени, так затаиться в себе, что с успехом вводит нас в обман и ловко пользуется нашими заблуждениями в своих целях.

В области инстинктов ему недостает только одного, да и тот есть, только нечеток, как туманность эротических предчувствий.

В области чувств он превосходит нас, потому что не знает тормозов.

В области интеллекта по меньшей мере равен нам.

У него есть все. Ему только не хватает опыта.

Поэтому взрослый так часто бывает ребенком, а ребенок – взрослым человеком.

Вся разница в том, что он не зарабатывает себе на хлеб, что, будучи у нас на содержании, он вынужден подчиняться нашим требованиям.

Детские дома уже меньше похожи на казармы и монастыри; они почти больницы. Здесь есть гигиена, но нет улыбки, радости, неожиданностей, проказ. Здесь все серьезно, если не сурово, только по-другому, не так, как раньше. Их не заметила еще архитектура; нет "стиля ребенка". Взрослый фасад здания, взрослые пропорции, старческий холод деталей. Французы говорят, что Наполеон колокол монастырского воспитания заменил барабаном - это верно; добавлю к этому, что над духом современного воспитания тяготеет фабричный гудок.

65. Ребенок неопытен.

Приведу пример и попробую объяснить.

- Я скажу маме на ушко. И, обнимая мать за шею, говорит таинственно:

- Мамочка, спроси доктора, можно ли мне съесть булочку (конфетку, компот).

При этом он часто смотрит на врача, кокетливо улыбается ему, чтобы подкупить, выудить разрешение.

Старшие дети говорят на ухо шепотом, младшие - обычным голосом...

В один прекрасный день окружающие признали ребенка достаточно взрослым для нравоучения:

- Есть желания, которые нельзя произносить вслух. Они бывают двух видов: одни нельзя иметь вовсе, а уж если они появились, то этого надо стыдиться; другие иметь допустимо, но говорить о них можно только среди своих.

Некрасиво приставать к взрослым, некрасиво, съев конфету, просить еще одну. Иногда вообще некрасиво просить конфетку; надо подождать, пока дадут.

Некрасиво делать в штанишки и некрасиво говорить "хочу по-маленькому",все будут смеяться. Чтобы не смеялись, нужно сказать на ухо.

Иногда некрасиво громко задавать вопросы.

- Почему у того дяди нет волос?

Дядя смеялся, все смеялись. Спрашивать об этом можно, но тоже на ушко.

Ребенок не сразу понимает, что на ушко говорят для того, чтобы услышал только один человек, поэтому он говорит на ушко, но громко.

- Хочу по-маленькому, хочу пирожное.

Даже если он говорит тихо, то все равно не понимает: зачем скрывать то, о чем присутствующие и так узнают от мамы?

Чужих ни о чем нельзя просить, тогда почему же можно громко просить доктора?

- Почему у этой собачки такие длинные уши? - спрашивает ребенок самым тихим шепотом.

И снова смех. Оказывается, об этом можно спросить громко, потому что собачка не обидится. А вот спрашивать громко, почему у этой девочки такое некрасивое платье, нехорошо. Но ведь ее платье тоже не обидится.

Как же объяснить ребенку, сколько во всем этом обывательской взрослой фальши? Как потом объяснить ему, почему говорить на ухо вообще-то некрасиво?

66. Ребенок неопытен.

Он смотрит на тебя с интересом, жадно слушает твои слова, верит им.

- Это яблочко, тетя, цветочек, коровка,- верит.

- Это красиво, вкусно, хорошо, - верит.

- Это некрасиво, не трогай, нельзя, - верит.

- Дай поцелую, поклонись, скажи спасибо, - верит.

Ребенок ударился: дай мама поцелует, вот уже и не больно.

Он улыбается сквозь слезы: мама поцеловала - уже не больно.

Ударившись, он бежит за своим лекарством, за поцелуем.

Верит.

- Любишь?

- Люблю.

- Мама спит, у мамы головка болит, не надо ее будить.

И он тихонечко, на цыпочках подходит к матери, осторожно тянет за рукав, шепотом задает вопрос. Он не будит маму, он только спрашивает ее, а после: "Спи, мамочка, у тебя головка болит".

- Там, на небе, боженька. Боженька сердится на непослушных детей, а послушным дает булочки, пирожные. Где боженька?

- Там, на небе, высоко. А по улице идет чудной человек, весь белый. Кто это?

- Это пекарь, печет булочки и пирожные.

- Значит, он и есть боженька? Дедушка умер и его закопали в землю.

- В землю закопали? - удивляюсь я. -А как же он ест?

- Его выкапывают, - отвечает ребенок, - лопатой выкапывают. Коровка дает молоко.

- Коровка? - спрашиваю я недоверчиво. - А откуда она берет молоко?

- Из колодца, - отвечает ребенок. Ребенок верит, потому что всякий раз, когда пробует придумать что-нибудь сам, он ошибается. Он вынужден верить.

67. Ребенок неопытен.

Он роняет на землю стакан. Случилось нечто очень странное: стакан исчез, вместо него появились совершенно новые предметы. Он наклоняется, берет в руки осколок, порезался, больно, из пальца течет кровь. Все полно тайн и неожиданностей.

Он двигает перед собой стул. Вдруг что-то мелькнуло у него перед глазами, дернулось, взревело. Стул стал каким-то другим, лежит на земле, а ребенок сидит на полу. Снова боль и испуг.

Мир полон чудес и опасностей.

Он тянет одеяло, чтобы выбраться из-под нею. Теряя равновесие, хватается за платье матери. Карабкается вверх, цепляется за край кровати. Овладев этим опытом, тянет со стола скатерть или салфетку. Снова катастрофа.

Он ищет помощи, потому что сам справиться не в силах. Проявляя самостоятельность, он узнает горечь поражения. Завися от других, он теряет терпение.

Даже сели он не верит или не вполне верит взрослым, потому что его сотни раз обманывали, он все равно вынужден следовать их указаниям, точно так же, как неопытный руководитель вынужден терпеть грубого работника, без которого не может обойтись, как паралитик вынужден принимать помощь и выносить деспотизм жестокого санитара.

Подчеркиваю, что всякая беспомощность, всякое удивление незнания, ошибка в применении имеющегося опыта, неудача в попытках подражания, всякая зависимость напоминают нам ребенка вне связи с возрастом человека. Мы без труда обнаруживаем черты ребенка в больном, старике, солдате, заключенном.Сельский житель в городе, городской в деревне разве их удивление не напоминает нам ребенка? Профан задает детские вопросы, парвеню совершает детские бестактности.

68. Ребенок подражает взрослым.

Только подражая, он учится говорить, осваивает большинство форм общения, делает вид, будто вжился в мир взрослых, которых он не может понять, которые чужды ему по духу и для него неприемлемы.

Главные ошибки в наших суждениях о детях мы совершаем именно оттого, что истинные их мысли и чувства заслоняются словами, которые они переняли, готовыми формами, которыми они пользуются, вкладывая, однако, в них иное, свое содержание.

Будущее, любовь, родина. Бог, уважение, долг - эти понятия, забетонированные в слова, рождаются, вырастают, изменяются, крепнут, слабеют, становятся чем-то другим в разные периоды жизни человека. Нужно употребить немало усилий, чтобы не спутать песчаный холмик, который ребенок называет горой, со снежной вершиной Альп. Для того, кто вдумается в душу употребляемых людьми слов, сотрется разница между ребенком, юношей и зрелым человеком, простаком и мыслителем, перед ним возникнет образ человека интеллектуального - независимо от возраста, общественного слоя, уровня образования, культурного лоска, просто человека, ориентирующегося в диапазоне меньшего или большого опыта. Люди разных убеждений (я говорю не о политических лозунгах, зачастую неискренних или вдолбленных силком)-это люди с разным скелетом опыта.

Ребенок не понимает будущего, не любит родителей, не чувствует родины, не понимает Бога, не уважает никого, не знает, что такое долг. Он говорит"когда я вырасту", но не верит в это; называет мать "любимой", но не чувствует этого; родина для него - сад или двор. Бог-это почтенный дядюшка или надоедливый зануда; он только делает вид, что уважает, только поддается принуждению, необходимость которого вдолблена в того, кто приказал и следит за исполнением, однако следует помнить, что приказывать можно не одной только палкой, но и просьбой, ласковым взглядом. Иногда ребенок и в самом деле чувствует то, что говорит, но это лишь моменты чудесного ясновидения.

Ребенок подражает? А что делает путешественник, приглашенный мандарином принять участие в местном обряде или церемонии? Он смотрит, старается ничем не выделиться, не внести замешательства, усваивает суть и связь эпизодов, гордый тем, что справился со своей ролью. А что делает неотесанный простак, допущенный к участию в беседе с господами? Он приспосабливается, подлаживается к ним. А конторщик, служащий, офицер разве не подражают они начальству в разговоре, движениях, улыбке, одежде?

Есть еще одна форма подражания; если девочка, проходя по грязи, приподнимает короткое платье, значит, она взрослая. Если мальчик подражает подписи учителя, это значит, что он проверяет собственную пригодность к высокому посту. И такую форму подражания мы тоже легко найдем у взрослых.

69. Эгоцентризм детского мировосприятия - это тоже недостаток опыта.

От индивидуального эгоцентризма, когда свое сознание он ощущает как центр всех вещей и явлений, ребенок переходит к эгоцентризму семейному, который длится дольше или меньше, в зависимости от условий, в которых он воспитывается. Мы сами укрепляем ребенка в его ошибке, преувеличивая ценность семейного оча1а. указывая на мнимые и истинные опасности, грозящие ему вне пределов нашей помощи и опеки.

Оставайся у меня, говорит тетя.

Ребенок прижимается к матери, в глазах слезы, ни за что не останется. Он ко мне так привязан!

Ребенок с удивлением и страхом приглядывается к этим чужим мамам, которые ему даже не тети.

По наступает минута, когда он спокойно начинает сравнивать то, что видит в других домах, с тем, чем обладает сам.

Сначала он захочет только иметь у себя точно такую же куклу, сад, канарейку.

Позже поймет, что другие мамы и папы тоже хорошие, может, даже лучше, чем его.

- Если б у меня была такая мама...

Ребенок сельского дворика и хаты относительно раньше раздобывает опыт, познает грусть, которой ни с кем не делится, понимает, что его радость радует только самых близких, понимает, что день именин - только его праздник.

"Мой папа, у нас, моя мама"- столь часто встречаемое в детских спорах восхваление собственных родителей-это скорее полемическая формула, иногда исполненная драматизма защита иллюзии, в которую он хочет верить, но в которой уже начинает сомневаться.

- Вот погоди, я скажу отцу...

- Очень я боюсь твоего отца. И правда: мой отец страшен только для меня...

Я бы назвал эгоцентрическим взглядом ребенка на текущий момент то. Что в результате недостатка опыта он живет лишь сегодняшним днем. Игра, отложенная на неделю, перестает быть реальностью. Зима летом кажется сказкой. Оставляя пирожное "на завтра", он отказывается от него по принуждению. Ему трудно понять, что портить веши означает сделать их не сразу негодными для употребления, а менее ДОЛГОвечными, быстрее поддающимися износу. Рассказ о том. что мама была девочкой, увлекательная сказка. С удивлением, граничащим со страхом. ГЛЯДЕЛ он на незнакомого приезжею, который называет по имени отца: они играли вместе, когда были маленькими...

Меня еще на свете не было..

А эгоцентризм партийный, классовый, национальный: многие ли дорастают до осознания места человека в человечестве и во вселенной? С каким трудом люди свыклись с мыслью, что земля крутится, что она всего лишь планета! А недавняя убежденность масс, вопреки действительности, что ужасы войны невозможны в XX столетии?

И разве не является наше отношение к детям выражением эгоцентризма взрослых?

Я не знаю, что ребенок так хорошо помнит, так терпеливо ждет.

Много ошибок мы допускаем из-за того, что мы сталкиваемся с ребенком принуждения, неволи, барщины, исковерканным, уязвленным, бунтующим.

Нужно приложить много труда, чтобы понять, какой же он, в сущности, каким он может быть.

70. Наблюдательность ребенка.

На экране кинематографа - потрясающая драма.

Вдруг раздается пронзительный детский крик:

- Ой. собачка...

Никто, кроме него. и не заметил.

Подобные восклицания иногда можно услышать в театре, на выставке. В костеле, среди праздничной толпы, они смущают близких, вызывают снисходительную улыбку окружающих.

Не в силах объять целое, не в состоянии вдуматься в непонятное содержание, ребенок радостно приветствует знакомую, близкую деталь. Но точно так же и мы радостно приветствуем знакомое лицо, случайно мелькнувшее в многоликом, равнодушном, чужом для нас обществе.

Не в состоянии жить в бездействии, ребенок влезет в любой угол, заглянет в каждую щелку, отыщет, расспросит, разузнает. Ему интересна движущаяся точечка муравья, сверкнувшая ящерка, услышанное слово и фраза. Как бываем похожи мы на детей, оказавшись в чужом городе, в незнакомой компании...

Ребенок знает свое окружение, его настроение, недостатки, слабости, знает и, можно сказать, умело использует их. Он предчувствует доброжелательность, угадывает притворство, на лету хватает смешное. Он читает по лицам - вот так же сельский житель читает по небу, какая будет погода. Потому, что он годами вглядывается и изучает: в школах, в интернатах эта работа по проникновению в нас вертится совместными УСИЛИЯМИ, коллективных напряжениях. Только мы не желаем ее видеть, пока не нарушат наш святой покой, мы предпочитаем уговаривать себя, что он наивен, не знает, не понимает, что его легко обмануть видимостью. Другая позиция поставила бы нас перед проблемой: или открыто отказаться от привилегии мнимого совершенства, или уничтожить в себе то, что нас в их глазах унижает, делает смешными или убогими.

71. Похоже, что ребенок в поисках все новых и новых впечатлении ничем не может заняться надолго, даже игра быстро надоедает ему. а тот. кто всего час назад был другом, становится врагом. чтобы через минуту вновь стать сердечным другом.

Действительно, в вагоне поезда ребенок становится капризным и раздражительным; когда его сажают в сад, на скамейку, разом теряет терпение; в гостях пристает к матери: любимую игрушку уже в угол забросил; на уроке вертится, даже в театре и то не усидит спокойно.

Следует, однако, принять во внимание, что во время путешествия он возбужден и устал, что на скамейку его посадили силой, что в гоcтях он стесняется, что игрушку и товарища по играм ему выбрали взрослые, пойти на урок его о заставили, а вот в театр, правда, он сам рвался, потому что ему верилось, что там будет очень хорошо.

Как час то мы бываем похожи па ребенка, который украшает кота ленточками, угощает его грушей, дает ему посмотреть свои рисунки и удивляется, что глупый кот старается тактично улизнуть или, придя в отчаяние, царапается и вырывается.

Ребенок в гостях хотел бы посмотреть, как открывается коробочка, стоящая на полке, что там блестит в углу, есть ли картинки в большой книжке, хотел бы поймать золотую рыбку в аквариуме и съесть много-премного конфет. Но он ничем не выдает своих желаний, потому что это некрасиво.

- Пошли домой, - говорит плохо воспитанный ребенок.

Ему обещали игру, флажки, бенгальские огни, представление, он ждал - и не дождался.

- Ну что, хорошо, интересно тебе было?

- Замечательно, - отвечает он, зевая или подавляя зевоту, чтобы не обидеть...

Летний лагерь. Рассказываю в лесу сказку. Во время рассказа один из мальчиков уходит, потом второй, третий. Меня это удивляет, назавтра я расспрашиваю их и узнаю вот что: один положил палочку под кустик, вспомнил об этом во время сказки, испугался, как бы палочку не забрали, у второго болел пораненный палец, а третий не любит выдуманных историй. А разве взрослый не уходит со спектакля, когда ему неинтересно, когда его мучает боль или когда он забыл бумажник в кармане пальто?

У меня есть множество доказательств того, что ребенок может целыми неделями и месяцами заниматься одним, и тем же и не испытывает тяги к переменам. Любимая игрушка никогда не утрачивает для него очарования. Он может много раз с одинаковым интересом слушать одну и ту же сказку. И напротив, у меня есть доказательства, что мать выводит из себя односторонность интересов се ребенка. Как часто они обращаются к врачу, чтобы он "разнообразил диету, потому что кашки и компоты уже надоели ребенку".

Они вам надоели, а не ребенку, приходилось мне объяснять.

72. Скука-предмет для основательных студий.

Скука одиночество, отсутствие впечатлений; скука излишек впечатлений, крик, суматоха, кутерьма. Скука: нельзя, подожди, осторожно, некрасиво. Скука нового платья, неловкости, смущения, запретов, приказаний, обязанностей.

Полускука балкона и выглядывания в окно, прогулки, визитов, игры со случайными, неподходящими товарищами.

Скука острая, как обрушившаяся болезнь с высоченной температурой, и скука хроническая, тягучая, с обострениями.

Скука плохое самочувствие ребенка, а значит, жара, холод, голод, жажда, переедание, сонливость и излишек сна, боль и усталость.

Скука апатия, равнодушие к каким бы то ни было стимулам, вялость, неразговорчивость, ослабление жизненною пульса. Ребенок лениво встает, ходит сутулясь, волоча ноги, потягивается, отвечает мимикой, односложно, тихо, с гримасой отвращения. Сам ничего не хочет, но в штыки встречает каждую обращенную к нему просьбу. Отдельные внезапные взрывы, непонятные, почти немотивированные.

Скука чрезмерная подвижность. Минуты не усидит на месте, ничем не может заняться наделю, капризный, недисциплинированный, пристает, надоедает, обижается, плачет, злится. Иной раз нарочно провоцирует скандал, чтобы в ожидаемом наказании получить желаемое сильное впечатление. Мы часто усматриваем призрак злого умысла там, где налицо банкротство воли, или переизбыток энергии там, где налицо отчаяние скуки.

Иногда скука приобретает черты массового психоза. Дети не в силах организовать игру либо оттого, что смущаются, либо из-за разницы в возрасте и привычках, либо из-за необычных условий, впадают в безумие бессмысленного шума.

Они кричат, толкаются, тянут друг друга за ноги, кувыркаются, кружатся едва ли не до потери сознания и падают на землю, возбуждают друг друга, смеются деланным смехом. Чаще всего прежде, чем наступит реакция, "игру"прерывает катастрофа:

драка, порванная одежда, сломанный стул, слишком рьяное рукоприкладство - и вот уже замешательство и взаимные оскорбления. Иногда шумное настроение угасает от сказанных кем-нибудь слов "перестаньте сходить с ума, неужели вам не стыдно", инициатива переходит в энергичные руки и тогда рассказывается сказка, организуется хоровое пение, беседа.

Боюсь, что некоторые воспитатели склонны принимать эти не слишком частые патологические состояния коллективной раздражающей скуки за нормальную игру детей, "предоставленных самим себе".

73. Даже детские игры. рассматриваемые по-газетному поверхностно, еще не дождались основательных клинических исследований.

Следует помнить, что играют не только дети, но и взрослые, что дети не всегда играют охотно, что не все, что мы называем игрой, есть она на самом деле, что многие игры детей не что иное, как подражание действиям взрослых, что существует разница между играми за городом, в городе и в комнате, что детские игры нам следует рассматривать лишь принимая во внимание положение ребенка в современном обществе.

Мяч.

Обрати внимание на то, сколько усилий прилагает малыш, чтобы поднять его с земли, чтобы катить его в определенном направлении по полу.

Обрати внимание на старания старшего: схватить его правой и левой рукой, несколько раз ударить о землю, о стенку, подбить лаптой, попасть в цель. Кто дальше всех, кто выше всех, кто самый меткий, кто больше всех раз кинет? Соревнование-осознание себя путем сравнения, победы и поражения, совершенствование.

Неожиданности, частенько комического характера. Уже держал мяч в руках, а он выскользнул, ударился об одного и попал в руки совсем другому; борясь за мяч, стукнулись головами, мяч попал под шкаф и сам послушно выкатывается оттуда.

Впечатления. Мяч упал на траву-риск поднять его. Исчез - поиски. Едва не выбил стекло. Залетел на шкаф-обсуждение вопроса, как снять? Попал или нет? Кто виноват: тот, кто не туда кинул, или тот, кто не поймал? Оживленный спор.

Розница в характерах. Один обманывает: делает вид, что бросает, целится в одною, а бьет к другого, ловко спрятал мяч, будто его и нет. Другой дует на брошенный мяч, чтоб быстрей летел, едва не надает, ловя его, пробует поймать его губами, делает вид, что боится, когда в него бросают; притворяется, будто мяч его о сильно ударил. Третий бьет но мячу: "Эй ты, мяч, вот я тебе задам". "Там в мяче что-то стучит" трясет мячом, слушает.

Есть дети, которые, не играя сами, любят наблюдать за игрой в этом они похожи на взрослых, которые наблюдают за партией в бильярд или шахматы. И тут встречаются интересные, фальшивые и гениальные движения.

Целенаправленность движений - это только одна из черт, которые делают этот спорт приятным.

74. Игра не столько стихия ребенка, сколько единственная область, где мы позволяем ему проявлять инициативу в более широком диапазоне.

В игре ребенок чувствует себя до известной степени независимым. Все другое это мимолетная милость, минутная концессия, а ни игру ребенок имеет право.

Игра в лошадки, солдатиков, разбойников, пожарников, он расходует свою энергию во внешне целенаправленных движениях, на минуту отдается иллюзии или сознательно бежит серости жизни. Дети потому так ценят участие ровесников с живым воображением, разносторонней инициативой, с большим запасом сюжетов, почерпнутых из книг, потому гак покорно подчиняются их порой деспотической власти, что благодаря им туманные иллюзии легче облекаются в видимость действительности. Дети смущаются присутствием взрослых и посторонних, стыдятся своих игр, отдавая себе отчет в их никчемности и случайности. Сколько в детских играх горького сознания недостатков реальной жизни, сколько болезненной тоски по другой реальности. Палка для ребенка - это не лошадка, просто он из-за отсутствия настоящего коня вынужден примириться с деревянным. А когда он на перевернутом стуле плывет по комнате, то это вовсе не есть поездка в лодке по пруду.

Когда у ребенка в расписании дня имеется купание без ограничений, лес с ягодами, рыбная ловля, птичьи гнезда на высоких деревьях, голубятня, куры, кролики, сливы из чужого сада, клумбы перед домом, игра становится лишней или в корне меняет свой характер.

Кто согласится обменять живую собаку на плюшевую? Кто отдаст жеребенка в обмен на коня-качалку?

Он обращается к игре поневоле, убегает в нес, скрываясь от злой тоски, прячется в ней от пугающей пустоты, от холодного долга. Да, ребенок предпочитает играть, нежели зубрить грамматические формулы или таблицу умножения.

Ребенок привязывается к кукле, щеглу, цветку в горшке, потому что он ничем больше не обладает, вот так же заключенный или старик привязываются к тем немногим вещам, которые у них есть, потому что у них уже ничего не осталось. Ребенок играет во что угодно, лишь бы убить время, лишь бы занять себя, потому что не знает, что делать, потому что ничего другого у него нет. Мы слышим, как девочка излагает кукле правила хорошего тона, как поучает и отчитывает ее. но мы не слышим, как, лежа в постели, она жалуется кукле на взрослых, шепотом поверяет ей свои страхи, неудачи, мечты.

- Я тебе скажу, куколка, только ты никому не говори.

- Ты песик добрый, я на тебя не сержусь, ты мне ничего плохого не сделал.

Одиночество ребенка наделяет куклу душой.

Детство-это не рай, это драма.

75. Пастух предпочитает игру в карты игре в мяч:
 он и без того достаточно набегался за коровами.

Маленький продавец газет и мальчик на побегушках только в начале своей служебной карьеры бегают охотно, но быстро выучиваются дозировать свои силы, раскладывая их на целый день. Ребенок, вынужденный нянчить младенца, не играет с куклой, напротив, он всячески убегает от ненужной обязанности.

Что же, значит, ребенок не любит работать? Работа ребенка бедных родителей имеет утилитарное, а не воспитательное значение, ни его силы, ни его индивидуальные черты и наклонности при этом во внимание не принимаются. Было бы смешно приводить в качестве положительного примера жизнь детей бедняков: в этой жизни тоже хватает своей скуки, зимняя скука тесной избы сменяется летней скукой двора или придорожной канавы, просто она приобретает другую форму, видоизменяется. Ни бедные родители, ни обеспеченные не в состоянии заполнить день ребенка так, чтобы череда его дней, выстраиваясь в логической взаимосвязи, от вчера через сегодня к завтра, составляла многокрасочное содержание жизни.

Многие детские игры на самом деле есть работа.

Когда они вчетвером строят шалаш, копают куском железа, стекла, гвоздем, вбивают столбики, связывают их, покрывают крышей из веток, выстилают внутри мхом. работая молча, напряженно или лениво, не всегда совершенствуя, развивая дальнейшие планы, делясь результатами наблюдений - это не игра. это работа, пусть без достаточного навыка, несовершенными орудиями, с недостаточными материалами и потому малоэффективная и невыразительная по результатам, но зато организованная так, что каждый вкладывает в нее столько, сколько может, в зависимости от возраста, силы, умения.

Если детская комната, вопреки категорическим нашим запретам и внушениям, так часто превращается в мастерскую и склад хлама, то есть строительного материала для планируемых работ, то стоит подумать: не в этом ли направлении следует направить свои поиски?

Может, для комнаты маленького ребенка нужен не линолеум, а куча желтого песка, большая вязанка деревяшек и деревянная тачка с камнями?

Может, доска, пила, картон, фунт гвоздей, молоток, токарный инструмент были бы более желанными подарками, чем игрушки, а профессионал, обучающий ремеслу, - полезнее, чем учитель гимнастики?

Но тогда из детской пришлось бы удалить больничную тишину, больничную чистоту, благопристойность, покой и ужас перед царапиной на пальце.

Умные родители с неприязненным чувством велят: "Играй!"-и с болью слышат в ответ: "Все только играй да играй". А чем же им заниматься, раз у них нет своего дела?

Многое изменилось, к играм и развлечениям сейчас не относятся со снисходительной терпимостью, они вошли в школьные программы, все громче требуют для них территории. Изменения ежечасны, за НИМИ НЕ поспевает психика среднего отца семейства и воспитателя.

76. Вопреки всему вышесказанному, есть и такие дети, которым не докучает одиночество и которые не ощущают потребности в деятельности.

Этих тихих детей, которых чужие матери ставят в пример своим детям, "не слышно в доме".Они не скучают, они сами отыскивают игру. которую по приказанию взрослых начинают, по приказанию же-послушно прерывают. Эти дети пассивные, они хотят немногого и вяло, поэтому легко подчиняются, иллюзии заслоняют для них действительность. тем более что этого добиваются сами взрослые.

В коллективе они теряются, не могут себя найти, страдают от жестокого равнодушия, не поспевают за его неровным ритмом. Вместо того чтобы понять, матери и здесь жаждут переделать. силой навязать то, что лишь неспешно и осторожно можно выработать в постоянном усилии на пути. усеянном опытом множества неудач, несостоявшихся попыток и болезненных унижений. Всякий бездумный приказ только ухудшает положение вещей. Слова "иди поиграй с детьми" наносят ему не меньший вред. чем "хватит тебе играть с ними".

А как легко узнать его в коллективе детей, если только уметь смотреть!

Вот пример: дети в саду ведут хоровод. Несколько десятков детей поют, держась за руки, а двое в центре играют главную роль.

Ну ступай же, поиграй с ними!

Она не хочет, потому что не знает этой игры, не знает детей, потому что, когда однажды попробовала принять участие в детской игре, ей сказали:

"Нас и так уже слишком много", или:

"Ну и недотепа". Может, завтра или через неделю она решится, попробует снова. Но мать не желает ждать, она освобождает для нее место, вталкивает сев круг. Робкая, девочка неохотно берет за руки соседей, мечтая об одном чтоб се никто не заметил. Так и будет она стоять, может, понемногу заинтересуется, может, сделает первый шаг на пути к примирению с новой для нее жизнью коллектива. Но мать совершает новую бестактность: жаждет расшевелить ее посредством более активного участия в игре.

- Девочки, почему у вас в центре все время одни и те же? Вот эта еще не была, выберите ее.

Одна из ведущих отказывается, две другие подчиняются, но без охоты.

Бедная дебютантка в недоброжелательном коллективе.

Эта сцена завершилась слезами ребенка, гневом матери, замешательством участников хоровода.

77. Хоровод в саду как практическое упражнение для воспитателя:
 число зафиксированных моментов.

Общее наблюдение (за всеми детьми, принимающими участие в игре), индивидуальное (за одним, произвольно выбранным ребенком).

Инициатива, начало, расцвет и распад хоровода. Кто подает идею, организует, ведет, а кто выходит из игры по решению общего собрания? Одни дети выбирают соседей, другие берут за руки двух случайно оказавшихся рядом. Одни охотно разлучаются, чтобы дать место новым участникам. Другие протестуют. Одни часто меняют место, другие все время остаются на одном и том же. Одни в паузах ждут терпеливо, другие теряют терпение, подгоняют:"Ну, начинайте же!" Одни стоят неподвижно, другие переступают с ноги на ногу, жестикулируют, громко смеются. Одни зевают, но не уходят, другие уходят  -либо потому, что их не интересует игра, либо потому. что их кто-то обидел. Одни настойчиво требуют главной роли, другие довольствуются положением рядовых участников. Мать хочет подключить к игре малыша – один возражает: "Нет, он слишком маленький",-другой отвечает: "Что он тебе, мешает, пускай стоит".

Если бы игрой руководил взрослый, он ввел бы очередность, справедливое - на его взгляд-распределение ролей и, уверенный, что помогает, внес бы в игру принуждение. Двое, почти все время одни и те же, бегают(кошка и мышка), играют (волчок), выбирают (садовник), остальные, верно, скучают? Один глядит, другой слушает, третий поет шепотом, вполголоса, громко, четвертому вроде бы и хочется принять участие в игре, но он как-то все не решается, сердце от волнения как сумасшедшее колотится. А десятилетний лидер-психолог быстро оценивает ситуацию, овладевает ею, верховодит.

В любом коллективном действии. а следовательно, и в игре. делая одно и то же, они отличаются хотя бы в самой мелкой детали.

И мы понимаем, каков он в жизни. среди людей, в действии, каков на него"спрос на рынке", что он впитывает, что может, как" ценят его окружающие.какова степень его самостоятельности, его стойкость по отношению к массе. Из интимного разговора мы узнаем. че1 о он хочет, из наблюдения в коллективе на что способен; там узнаем, каково его отношение к людям. здесь увидим скрытые мотивы его отношения. Если мы видим ребенка только в одиночестве, мы узнаем его лишь с одной стороны.

Если дети его слушаются, то как он долго добился, как пользуется своей властью; если же дети не слушают его, но хочет ли он этого, страдает ли, злится, стремится ли к тому активно или просто бессильно завидует, настаивает или мирится? Часто или редко спорит, капризом или тщеславием руководствуется, тактично или грубо навязывает свою волю? Избегает ли тех, кто руководит им, или же льнет к ним?

Стойте, давайте сделаем так... Подождите, так будет лучше... Я не играю... Ну ладно, говори, чего ты хочешь...

78. Что есть спокойные игры детей как не беседа, обмен мыслями, чувствами, мечтами, воплощенными в драматургическую форму сон о власти.

Играя. они высказывают свои истинные взгляды, как автор по ходу действия пьесы развивает основную мысль. Поэтому в их играх так часто можно заметить неосознанную сатиру на взрослых: когда они играют в школу, наносят визиты, принимают гостей, угощают кукол, покупают и продают, нанимают и увольняют служанок. Пассивные дети серьезно от носятся к игре в школу, жаждут получить похвалу, активные берут на себя роль озорников, выходки которых частенько вызывают дружный протест взрослых: не выдают ли они тем самым свое истинное, негативное отношение к школе?

Не имея возможности выйти хотя бы в сад, ребенок тем охотнее совершает путешествие по океанам и необитаемым островам; не имея хотя бы собаки, которая бы его слушалась, командует полком; будучи ничем, мечтает стать всем. Но разве только ребенок? Разве политические партии, по мере того как приобретают влияние на общество, не заменяют воздушные замки черным хлебом реальных завоеваний?

Нам не нравятся некоторые детские игры, мечты, дерзания. Ребенок ходит на четвереньках и рычит, чтобы понять, как ведут себя звери, имитирует хромого, сгорбленного старика, косит, заикается, шатается, как пьяный, подражает увиденному на улице сумасшедшему, ходит с закрытыми глазами(слепой), затыкает уши (глухой), ложится навзничь и задерживает дыхание (мертвый), смотрит через очки, затягивается папиросой; втайне заводит часы, обрывает мухе крылья (как она будет без них летать); магнитом поднимает стальное перо; разглядывает уши (что там за барабанчики), коленки(где там чашечки); предлагает девочке поиграть во врача в надежде увидеть, как у нее там; бежит с увеличительным стеклом, чтобы устроить пожарчик от солнца; слушает, что шумит в раковине; ударяет кремнем о кремень.

Все, в чем он может убедиться, он хочет проверить, увидеть, узнать, и все равно столько всего остается, чему приходится верить на слово.

Говорят, что луна одна, а ее отовсюду видно.

- Слушай, я стану за забором, а ты стой в саду.

Закрыли калитку.

- Ну что, есть в саду луна?

- Есть.

- И тут есть.

Поменялись местами, проверили еще раз; теперь все ясно, никаких сомнений: луна не одна, их две.

79. Особое место занимают игры, цель которых заключается в пробе сил, в осознании своего значения, а этого можно достичь, лишь сравнивая себя с другими.

И вот: кто делает самые большие шаги, сколько шагов сможешь пройти с закрытыми глазами, кто дольше простоит на одной ноге, не моргнет, не рассмеется, глядя в глаза, кто может дольше не дышать? Кто громче крикнет, дальше плюнет, пустит самую высокую струю мочи, кто выше кинет камень? Кто спрыгнет с самой высокой лестницы, прыгнет выше и дальше всех, дольше выдержит боль от пожатия? Кто быстрей добежит до черты, кто кого поднимет, перетянет, опрокинет?

"Я могу. Я знаю. Я умею. У меня есть".

"Я могу лучше. Знаю больше. То, что у меня, лучше".

А потом:

"Мои мама и папа, могут, имеют".

Таким образом он обретает признание, занимает соответствующее

место в своем кругу. А ведь надо помнить, что благополучие ребенка далеко не в полной мере зависит от того, как его оценивают взрослые, но в равной и даже, может, в большей степени - от мнения ровесников, у которых другие, иной раз не менее твердые принципы в определении значения членов своего сообщества и распределении прав между ними.

Пятилетний ребенок может быть допущен в общество восьмилетних, а их, в свою очередь, могут терпеть десятилетние, которые уже самостоятельно ходят по улице и у которых есть пенал с ключиком и записная книжка. Приятель, который старше на два класса, способен развеять сотни сомнений, за полпирожного или даже задаром он объяснит, просветит, откроет тайну. Магнит притягивает железо потому, что намагничен. Лучшие кони- арабские скакуны, у них тонкие ноги. У королев кровь не красная, а голубая. У льва и орла тоже наверняка голубая (об этом надо бы еще кого-нибудь спросить). Если мертвец возьмет кого-нибудь за руку, то уже не вырвешься. В лесу есть женщины, у которых вместо волос змеи, он сам видел на картинке. даже в лесу видел, но издалека, потому что если поближе подойти, то человек превратится в камень(врет, наверное?). Он видел утопленника, знает, как родятся дети, умеет из бумажки сделать кошелек.

И он не просто болтал, что умеет.

Он действительно сделал кошелек. Мама так не может.

80. Если бы мы не относились пренебрежительно к ребенку, к его чувствам, стремлениям, желаниям, а следовательно, и к играм, мы бы поняли, что он совершенно прав, когда с одним играет охотно, другого же избегает, встречается с ним по принуждению и играет неохотно.

 Можно подраться и с лучшим другом, но мир быстро восстанавливается, с немилым же и без всякой ссоры водиться неохота.

- С ним нельзя играть, он ревет неизвестно отчего, чуть что - обижается, жалуется, кричит и бесится, хвастается, дерется, хочет быть главным, сплетничает, обманывает - фальшивый, нескладный, маленький, глупый, грязный, некрасивый.

Один маленький плакса и зануда может испортить всю игру. Присмотритесь, как стараются дети обезвредить его! Старшие охотно принимают в игру малыша, потому что он может на что-нибудь пригодиться, только пусть довольствуется второстепенной ролью, пусть только не мешает.

- Дай ему, уступи, пусти: он маленький...

Вот и неверно: взрослые детям никогда не уступают.

Почему он не любит ходить туда в гости? Ведь там есть дети, ему нравится с ними играть.

Играть-то ему нравится, но только у себя или в саду. А там есть пан, который кричит; там пристают с поцелуями; служанка его обидела; старшая сестра дразнится; там собака, которой он боится. Самолюбие не позволяет ему назвать истинные мотивы, а мать думает, что это каприз.

Не хочет идти в сад. Почему? Потому что ему старший мальчик пригрозил, что побьет; потому что бонна одной девочки сказала, что пожалуется на него; потому что садовник погрозил ему палкой за то, что он на газон за мячиком полез; потому что он обещал мальчику марку принести, а она куда-то задевалась.

Есть капризные дети, я их немало видел на своих приемах. Эти дети знают, чего хотят, но им этого не дают, им не хватает дыхания, они задыхаются под бременем родительской опеки. Дети вообще относятся к взрослым весьма прохладно, а предельно капризные дети свое окружение презирают и ненавидят. Неразумной любовью можно искалечить ребенка, и закон должен взять его под свою защиту.

81. Мы обрядили детей в мундир детства и верим, что они нас любят, уважают, доверяют, что они невинны, доверчивы, благодарны.

Мы с упоением играем роль бескорыстных опекунов, умиляемся при мысли о принесенных нами жертвах, и.можно сказать, до поры до времени нам с ними неплохо. Сначала они верят, потом сомневаются, пытаются отбросить подкрадывающиеся исподволь сомнения, иной раз пробуют бороться с ними, а увидев бессмысленность борьбы, начинают водить нас за нос, подкупать, обманывать.

Они подкупают нас просьбой, благодарной улыбкой, поцелуем, шуткой, послушанием, подкупают сделанными нам уступками, редко и тактично дают нам понять, что и у них есть кое-какие права, иной раз берут нас измором, а иной раз открыто спрашивают: "А что я за это буду иметь?"

Сто лиц покорных и взбунтовавшихся невольников.

- Некрасиво, нездорово, грешно. Пани в школе говорила. Ой, если бы мама знала.

- Не хочешь-можешь идти. Твоя пани не умней тебя. Ну и что ж, что мама знает, что она мне сделает?

Мы не любим, когда отчитываемый нами ребенок что-то бурчит себе поднос, потому что в гневе с уст слетают искренние слова, которые мы слышать не желаем.

У ребенка есть совесть, но ее голос молчит в мелких ежедневных стычках, зато выплывает потаенная ненависть к деспотической и, следовательно, несправедливой власти сильных и поэтому безответственных.

Если ребенок любит веселого дядюшку, то за то, что благодаря ему имеет минуту свободы, за то, что он вносит в дом жизнь, за то, что принес ему подарок. А подарок ценен тем, что удовлетворил давно лелеемую мечту. Ребенок намного меньше ценит подарки, чем мы думаем, неохотно принимает их от несимпатичных ему людей:

"Он думает, что купил меня",-кипит в его душе.

82. Взрослые не умны, они не умеют пользоваться свободой, которой располагают.

Они такие счастливые, все могут купить, что хотят, все им можно, а они всегда на что-то злятся, кричат по пустякам. Взрослые не все знают, часто отвечают, чтобы отвязаться, или шутят, или так, что понять невозможно, один говорит одно, другой-другое, и неизвестно, кто говорит правду. Сколько на небе звезд? Как по-негритянски будет тетрадь? Как засыпает человек? Живая ли вода, и откуда она знает, что сейчас ноль градусов, что из нее должен сделаться лед? Где находится ад? Как тот пан сделал, что в шляпе из часов приготовилась яичница, и часы целы, и шляпа не испортилась: это чудо?

Взрослые не добрые. Родители дают детям есть, но это они вынуждены делать, иначе мы бы умерли. Они ничего детям не разрешают, смеются, когда что-нибудь скажешь, вместо того, чтобы объяснить, нарочно дразнят, шутят. Они несправедливые, а когда их кто-нибудь обманывает, то они ему верят. Любят, чтобы к ним подлизывались. Когда они в хорошем настроении, то все можно, а когда злые, то все им мешает.

Взрослые лгут. Это вранье, что от конфеток делаются червячки, а если не заснешь, то тебя волк утащит, а если играть с огнем, то рыбы ловятся, а если бить друг друга ногами, то дьявола можно разбудить. Они не держат слова: обещают, а потом забывают, или выкручиваются, или в наказание не разрешают, да и так бы ведь не позволили.

Они велят говорить правду, а скажешь правду обижаются. Они двуличные: в глаза говорят одно, а за глаза другое. не любят кого-нибудь, а сами притворяются, будто любят. Только и слышишь от них: "Пожалуйста, спасибо, извините, кланяюсь". можно подумать, и в самом деле добрые.

Убедительно прошу вас обратить внимание на выражение лица ребенка, когда он, весело подбежав к вам, в запальчивости скажет или сделает что-нибудь неуместное, и вдруг вы резко одергиваете его.

Отец пишет, ребенок прибегает с чрезвычайным известием и тянет его за рукав. Он не понимает, что из-за этого на важном документе появится клякса. Обруганный, он смотрит полными удивления глазами: что случилось?

Опыт нескольких неуместных вопросов, неудавшихся шуток, выданных тайн, неосторожных признаний учит ребенка относиться к взрослым как к прирученным, но диким зверям, на которых никогда нельзя целиком положиться.

83. Кроме пренебрежения и антипатии, в отношении детей к взрослым можно заметить и некоторое отвращение.

Колючая борода, жесткое лицо, запах сигары отталкивают ребенка. После каждого поцелуя он старательно вытирает лицо, пока ему это не запретят. Большинство детей терпеть не могут, когда их берут на колени, если возьмешь его за руку - он осторожно высвобождает ее. Толстой заметил эту черту сельских детей, она свойственна всем не запуганным и не подавленным. О запахе пота, сильном аромате духов ребенок с отвращением говорит: "Воняет",-пока его не научат, что так говорить некрасиво, что духи пахнут очень хорошо, просто он в этом не разбирается...

Все эти господа и дамы с их отрыжкой, ломотой в костях, давлением, горечью во рту, боязнью сквозняков и сырости, со страхом перед перееданием, с кашлем, беззубые, еле ноги волочат, толстые, красные, сопящие,- все это так противно.

А эти их ласки, объятия, поцелуи, похлопывания по плечу, эта фамильярность, снисходительность, бессмысленные вопросы, смех неизвестно отчего.

- На кого похожа? Ого, какой большой стал. Поглядите только, как он растет! - Ребенок, смущенный, ждет, когда это кончится.

Им ничего не стоит сказать при всех: "Эй, штаны потеряешь", или:

"Ночью рыбу будешь ловить". Они неприличны...

Ребенок чувствует себя более чистым, лучше воспитанным, более достойным уважения. Иногда он это и сам говорит.

- Он боится есть, боится сырости. Трус. Я вот совсем ничего не боюсь. Раз они боятся, пускай сами и сидят на печи, нам-то почему они все запрещают?

Дождь: он выбежит из укрытия, постоит под ливнем, со смехом убежит ,приглаживая волосы. Мороз: он согнет руки в локтях, сгорбится, ссутулит плечи, задержит дыхание, напряжет мускулы, пальцы коченеют, губы синие, поглазеет на похороны, на уличную драку и бежит погреться: брр, замерз, весело.

Бедняги эти старики, которым все мешает.

И едва ли не единственное доброе чувство, которое ребенок постоянно к нам питает, это жалость.

Наверное, что-то им мешает, раз они несчастливы.

Бедный папа много работает, мама часто больна, они скоро умрут, бедняжки, не стоит их огорчать.

84. Оговорка.

У ребенка, кроме перечисленных выше чувств, которые он несомненно испытывает, кроме собственных размышлений, имеется и сознание долга, он не может полностью избавиться от внушенных ему взглядов и чувств. Все они переживают конфликт раздвоения личности: активные - сильнее и раньше, пассивные - позже и не так явно. Активный дойдет до всего сам, пассивному"откроет глаза" товарищ по заключению. Душа ребенка так же сложна, как и наша, полна аналогичных противоречий, находится в трагическом борении с извечным: хочу, но не могу, знаю, что надо, но не могу.

Воспитатель, который не вдалбливает, а освобождает, не тянет, а поднимает, не угнетает, а способствует формированию личности, не диктует, а учит, не требует, а спрашивает, вместе с ребенком переживает множество вдохновенных минут. Ему не раз придется затуманенными от слез глазами смотреть на борьбу ангела с дьяволом, где белый ангел одерживает победу.

Солгал. Потихоньку слизал варенье с торта. Задрал девочке подол. Бросал камнями в лягушку. Смеялся над горбуном. Сломал статуэтку и сложил, чтобы видно не было. Курил. Был злым и мысленно проклинал отца.

Он поступил дурно и чувствует, что это не в последний раз, что его снова что-нибудь будет искушать, что его снова подговорят.

Случается, что ребенок вдруг становится тихим, послушным и чувствительным. Взрослые уже знают: "Наверное, у него что-то на совести".Часто этой странной перемене предшествует буря чувств, слезы, пролитые в подушку, твердые решения, принятые про себя, торжественная клятва. Бывает, что мы готовы простить, если получим заверение - нет, не гарантию, но иллюзию, - что шалость не повторится.

- Я не стану другим. Я не могу обещать.

Эти слова диктует не упрямство, а честность.

- Я понимаю, что вы говорите, но не чувствую, - сказал мне двенадцатилетний мальчик.

Эту честность, достойную уважения, мы встречаем и у детей с дурными наклонностями.

- - Я знаю, что воровать нельзя, что это стыдно и грешно. Я не хочу воровать. Я не знаю, не украду ли я снова. Я не виноват.

Какие горькие минуты переживает воспитатель, видя отражение собственного бессилия в беспомощности ребенка.

85. Мы поддаемся обману, что ребенок может долго довольствоваться ангельским мироощущением, где все просто и ясно, что мы сумеем скрыть от него невежество, бессилие, противоречия, наши поражения и горечи - и то, что у нас нет формулы счастья.

Как наивен рецепт самоучек .от педагогики, что детей следует воспитывать последовательно; что отец не должен критиковать действия матери; что взрослые не должны ссориться при детях; что служанка недолжна лгать, будто "господ нет дома", когда звонит нежеланный гость.

А почему нельзя мучить зверей. если мухи в страшных мучениях сотнями гибнут на липучке? Почему мама покупает красивое платье, а сказать при чужих, что платье красивое, нехорошо? Разве кот обязательно хитрый? Молния сверкнула: няня перекрестилась и говорит, что это Бог. а пани – что электричество? За что надо уважать взрослых? И бандита тоже? Я слышал, как дядя сказал: "У меня кишка кишке кукиш показывает",- а так говорить нельзя. Почему "пся кревь"-это ругательство? Кухарки верят в сны, а мама нет. Почему говорят: здоров, как бык, ведь и быки болеют? Собака тоже достает воду из колодца? Почему некрасиво спрашивать, сколько стоит подарок? Как объяснить все это маленькому ребенку и не усугубить его недоумения, не укоренить его непонимания?

Ох уж эти наши ответы...

Так случилось, что дважды я был свидетелем, как ребенку перед книжной витриной объясняли, что такое глобус.

- Что это, мячик? - спрашивает ребенок.

Мячик, да, мячик, - отвечает няня.

В другой раз:

- Мама, что это за мячик?

- Это не мячик, а земной дар. На нем дома, лошадки, мамочка.

Мамочка? - Ребенок поглядел на мать с состраданием и ужасом и вопроса не повторил.

86. Мы видим детей в бурных проявлениях радости и горя, когда они отличаются от нас, и не замечаем спокойных настроений, тихих раздумий, глубоких впечатлений, болезненных удивлений. мучительных подозрений и унизительных сомнений, в которых они схожи с нами.

"Настоящим" бывает не только ребенок, скачущий на одной ножке, но и ребенок, разрешающий тайны удивительной сказки жизни. Надо только исключить действительно"искусственных" детей, которые бессмысленно повторяют фразы, заученные либо подхваченные у взрослых. Ребенок не умеет думать, как взрослый, но он может по-детски задуматься над серьезными проблемами взрослых. Ошибаться его заставляет недостаток знаний и опыта.

Я рассказываю сказку: волшебники. драконы, колдуньи, заколдованная принцесса, вдруг раздается наивный, на первый взгляд, вопрос:

А это правда?

И я слышу, как кто-то снисходительно объясняет:

Да ведь пан учитель говорил, что это сказка.

Ни герои, ни действие неправдоподобными не бывают; так могло быть, но так не было, потому что мы знаем заранее: сказки - это не правда.

Речь, которая должна была распутать угрозы и странности окружающего мира, напротив, углубила и расширила неведение. Раньше маленькая текущая жизнь личных потребностей требовала определенного количества твердых ответов, теперь же новая большая жизнь снова утопила их во всех проблемах разом, вчерашних и завтрашних, близких и далеких. Нет времени ни разгадывать, ни даже просто рассматривать все. Теоретическое знание отрывается от будничной жизни, воспарив куда-то ввысь. где его невозможно проверить.

На этой стадии активный и пассивный темпераменты превращаются в разные типы мышления: реалистический и рефлексивный.

Реалистический верит или не верит, в зависимости от воли авторитета, удобней, выгодней верить; рефлексивный расспрашивает, делает выводы, возражает, бунтует мыслью и делом. Неосознанный бунт первого мы противопоставляем жажде познания второго; это ошибка, она затрудняет диагноз и делает негодной воспитательную терапию.

В психиатрических клиниках стенограф записывает монологи и разговоры пациентов, то же самое будет когда-нибудь в педологических лабораториях. Сегодня же мы располагаем лишь материалом детских вопросов.

87. Жизнь-сказка. Сказка о мире животных.

В море есть рыбы, которые глотают людей. Они больше корабля? А когда рыба глотает человека, то он задыхается? А что случится, если она съест

святого? Что она ест, когда ни один корабль не разбивается? А можно поймать такую рыбу? А как живут в море обыкновенные рыбы? Почему их не выловят? Можно ли из большой рыбы сделать лодку? Эти рыбы доисторические?

У пчел есть королева, а почему у них нет короля, он, наверное, умер? Раз птицы знают, как лететь в Африку, значит, они умнее людей: они ведь не учились в школе. Почему сороконожка, у нее же не сорок ног, сколько их на самом деле? Все ли лисы хитрые, неужели они не исправятся, почему они такие? Если бить и мучить собаку, неужели она будет верна и такому хозяину? А почему нельзя смотреть, как собака вскакивает на другую собаку? Были ли чучела живыми зверями, можно ли сделать чучело из человека? Очень ли неудобно улитке? Если ее вытащить, она умрет? почему она такая мокрая? Она рыба? а она понимает, когда говоришь: "Улитка, выставь рожки"? Почему у рыб холодная кровь? Почему змее не больно, когда она меняет кожу? О чем разговаривают муравьи? Почему человек умирает, а звери дохнут? Помрет ли паук, если ему порвать паутину? откуда он берет нитку, чтобы сделать новую паутину? Как из яйца рождается курица, может, яйцо надо в землю закопать? Если страус ест камни и железо, то чем он делает по-большому? Откуда верблюд знает, на сколько дней он должен запастись водой? Неужели попугай ни капельки не понимает того, что говорит? он умнее собаки? почему собаке нельзя подрезать язык, чтобы она тоже разговаривала? Робинзон первый научил попугая говорить, это трудно, как это делается?

Цветная сказка о растениях. Дерево живет, дышит. умирает. Из маленького желудя вырастает дуб.

Из цветка получается груша, как это увидеть? А рубашки растут на деревьях? Так говорила учительница в школе (божится), правда ли это? Отец ответил: "Не болтай глупости", мама - что растут не на деревьях, потому что лен растет в поле, а учительша сказала, что на арифметике об этом говорить нельзя, она расскажет об этом позже. Значит, это правда, хоть бы одно такое дерево увидеть!

Какое место среди всех чудес и чудит занимает дракон? Его, правда, нет, но ведь он мог бы быть. Как Крак убил дракона, если его не было? Если никогда не было сирен, то зачем их рисуют?

Серия сообщений "РЕБЁНОК":

РЕБЁНОК

Часть 1 - Право ребёнка на уважение. Януш Корчак
Часть 2 - Как любить ребенка. Януш Корчак. Вопросы с 1 по 29
Часть 3 - Как любить ребенка. Януш Корчак. Вопросы с 30 по 60
Часть 4 - Как любить ребенка. Януш Корчак. Вопросы с 61 по 87
Часть 5 - Как любить ребенка. Януш Корчак. Вопросы с 88 по 113
Часть 6 - Как любить ребенка. Януш