Часть 2

Кирпич пятый


За выходные успел полностью сменить одежду. Купил хорошие часы вместо старых. Насчет часов даже не задумывался, брать или нет, китайские электронные часы совсем не смотрятся с костюмом за девять сотен долларов.

В каком-то безумно дорогом салоне коротко постригся, в парфюмерном бутике купил модную туалетную воду. На этом мои фантазии по поводу смены облика исчерпались.

Последние дни дали много пищи для размышлений. Но размышлять, анализировать и планировать желания не было, так что я просто набрал в видеопрокате кассет и провел остаток выходных у телевизора. Угрызения совести по поводу того, что я ничего не делаю, гасились твердым желанием начать с понедельника новую жизнь.

Новая жизнь подразумевала ранний подъём, бег и контрастный душ по утрам, тренажерный зал и бассейн, автошколу и курсы английского языка. В отношениях с окружающими – четкая установка на «не дать себя в обиду», при этом подчеркнутая вежливость и доброжелательность. С последним-то проблем не будет, это уже в крови, а вот не давать себя в обиду, над этим еще работать и работать.

В воскресенье вечером собрал старые шмотки, закинул их в мешок и понес на мусорку.

На выходе критически оглядел свою обшарпанную входную дверь, мимолетно отметил, что давно пора сделать дома ремонт, а то даже привести кого-то к себе стыдно.

В подъезде нашем грязно. Исписанные стены, потолок в черных пятнах с уродливо загнутыми прилипшими обгоревшими спичками, в углу стыдливо темнеет какая-то лужа. Пахнет мочой. Жильцы перестали следить за чистотой и порядком после неудавшейся акции с заменой подъездной двери на металлическую с кодовым замком.

Местные #######ганы успешно замок поломали, а на самой двери написали потрясающую глубоко вложенным смыслом фразу «ЦЕНЗУРА вам!». Это значило, ставьте замки – не ставьте, убирайтесь в подъезде – не убирайтесь, все равно будет по-нашему.

Мысль успешно воплощал в жизнь спавший на нижней площадке бомж. В прошлой жизни этот уважаемый человек точно был человеком интеллигентным: лег он так, чтобы никому не загораживать проход, а под головой у него синела обложка томика Булгакова.

Спускаясь, встретил Васю. Он сделал вид, что не заметил меня, и попытался прошмыгнуть мимо.

- Василий, тебя здороваться не учили?
- Ну, здорово, сосед, - недружелюбно ответил Вася. – Куда направляешься?
- Мусор выкидывать, - сказал я, приоткрыв мешок.
- Сосед, ты что, совсем? – удивленно спросил Вася, заглянув внутрь. - Вещи то новые совсем, а ты выкидывать.
- А че с ними делать? Я их носить не буду.
- Ну, мне отдай!
- Забирай, - с радостью согласился я.

До мусорки далековато, а предложение Васи упростило задачу и сэкономило время.

- С обновкой что ли, сосед? – не удержался я.

Вася как-то косо посмотрел на меня, хотел что-то ответить, но сдержался. Взвалил мешок на плечи, сухо попрощался и пошел к себе.

***

В шесть утра я проснулся от неприятного попискиванья будильника. Вставать не хотелось. Кругом – темень, а в комнате – жестокий колотун. Отопления пока не дали.

Поеживаясь от холода, я сел.

В голову пришла спасительная мысль, что можно поспать еще полчаса, полутора часов на все хватит. В темноте нашарил будильник, с ненавистью выключил, перезавел его на полчаса вперед и снова включил. Потом со спокойной душой отрубился.

В полседьмого вновь в мой сон ворвался писк. На этот раз я уже решил было вставать, но тут услышал, что за окном льет дождь. «Ё-моё, да кто же в дождь бегает-то?», - подумал я, и ни капли не сомневаясь в верности решения, вновь перевел будильник на семь часов. «Ограничусь на сегодня душем», - подумал я.

К моему удивлению, в семь утра будильник не зазвонил. Он вообще не включился, потому что я его выключил в предыдущее просыпание. А проснулся я от стука за окном. Какая-то ворона упорно долбила мой карниз.

- Червей там нет, - лениво сказал я вороне и офигел.

На часах без пятнадцати девять. О, нет! На девять утра назначена планерка с генеральным во главе. Очень быстро вскочил, наспех почистил зубы и умылся, оделся в новый костюм и бегом на улицу. Так торопился, что даже забыл про новый парфюм. И лишь на улице вспомнил, что оставил дома папку с документами.

Пришлось вернуться. Пользуясь случаем, опрыскал себя туалетной водой и вновь, перескакивая через ступеньки, помчался вниз.

На улице я на секунду задумался, как добираться, на метро или на такси. Такси – это пробки, но гарантия того, что доеду я чистым и не мятым. Метро – быстрее, но ко всему это еще и давки, так что на работу могу явиться абсолютно непрезентабельным. Еще раз пожалел об отсутствии своей машины. И выбрал такси.

***

Таксист, усатый седой бывалый мужичок в лужковской кепке, ехал как образцовый водитель. Мечта и недостижимая цель преподавателей автошколы. Правила не нарушал, ехал не торопясь, бубнил себе под нос какие-то свои водительские байки. Лишь однажды встрепенулся, когда какой-то нахальный пацан на бэхе лихо нас подрезал.

- Что за времена настали, а? – сказал он, показывая глазами на лихача. – Никакого уважения, ни к своей жизни, ни к чужой.
- Да, - поддержал я его, - куда только гаишники смотрят?
- Да что те гаишники… Тьфу! – выразительно сплюнул таксист. – Им же наоборот на пользу такие горе-водители. Оштрафуют, да и отпустят с Богом! Хорошо, если оштрафуют…
- Вряд ли оштрафуют, – заметил я.
- А то. По-своему оштрафуют, по своему разумению, так сказать. Вон какие хари отъели, - кивнул он в сторону гибддшников. – Идет такой, пузо еле волочет.
- Ну, кушать, батя, всем хочется. Вот и крутится каждый как может. Эти могут так.
- Вон значит как ты считаешь… А я вот, милок, могу сейчас дать тебе монтировкой по башке и, значит, ограбить.

Я напрягся.

- Тоже кушать хочется, понимаешь? – продолжил таксист. – Да расслабься, ишь как вспотел сразу. Это я к примеру, так сказать.
- Пример некорректный, - облегченно сказал я.
- Это чем же некорректный-то пример? А? Они, гаишники твои, закон нарушают? Нарушают. Преступают, так сказать, закон-то. И я, вот если дам тебе по башке, да деньги отберу, тоже считай, нарушаю закон. Получается и я преступник, и они преступники. Только я предполагаю, а они, так сказать, претворяют в жизнь.
- В целом, логика верная, - сказал я, - но ведь гаишники никого не убивают.
- Ну, так и я не убиваю. Я же тебе монтировку покажу, ты мне сам деньги и отдашь. Да не волнуйся, - сказал он, кинув на меня взгляд. – Это ж я так, опять же ради примера.
- А если не отдам я сам? – возмутился я.
- А чего ж не отдашь-то, милок? Отдашь как миленький! Парень ты не боевой, это сразу в глаза бросается. Да и я не дурак, чтобы цеплять к тем, кто ответить может. Зачем мне проблемы лишние?

Минут пять ехали молча. Потом таксист прокашлялся, закурил папироску, затянулся и продолжил:

- А насчет того, что инспектора дорожные не убивают никого… Это, милок, еще как посмотреть. Сами-то они, руками своими, так сказать, может и не убивают никого. Но то, что своими действиями потакают нарушителям правил, это, значится так, факт.
- Это как?
- Уж поверь мне, милок, если правила нарушаются, то и аварии случаются. Сядет пьяный за руль, едет как умалишенный, на красный ли, на зеленый ли – ему фиолетово. Либо собьет кого, либо сам убьется, это как пить дать. А знал бы он, что за езду такую лихаческую права у него отберут – разве сел бы он пьяным за руль? И уж тем более, не гонял бы так, как это пацан на БМВ.

Остаток пути таксист молчал. Видимо, молчун по природе, он наговорился со мной на день вперед. Следующие пассажиры будут ехать в тишине.

***

На работу я опоздал почти на час. Как назло, на вахте сегодня сидит Жорик.

- Здорово!
- Здорово, Резвей. Опаздываем? – взглянув на часы, спросил Жора. – Так и запишем.
- Пиши-пиши. Планерка началась?
- А то! Уже час как началась, - нехорошо улыбнулся Жора. – Да ты не волнуйся, ты же у нас нынче борзый, тебе все с рук сойдет.

Препираться времени нет. Бегом поднялся к себе, снял пальто, схватил папку с планами и отчетами, перекрестился и рванул к генеральному.

В приемной сидела Маргаритка, секретарша шефа. Милая девушка, которая, наверное, единственная в офисе относилась ко мне по-человечески.

- Ой, Сережа, что же ты так опаздываешь? – защебетала Ритка. – Шеф сказал тебе домой звонить, я звоню – никто не берет. Звоню на сотовый, а тут ты сам объявляешься.
- Пробки, Ритуля, пробки, – успокаивая дыхание, ответил я. – Все там?
- Все! Без тебя начали.

Подошел к двери, отдышался, поправил галстук, и постучавшись, вошел.

- Здравствуйте, Станислав Евгеньевич! Прошу прощения за задержку.
- Сергей, здравствуй, - сухо сказал шеф.

Наш шеф, генеральный директор и учредитель фирмы, Станислав Евгеньевич Кацюба, на директора абсолютно не похож. Тем более, на директора рекламного агентства. Кацюба похож на борца, на штангиста, на братка, но не на директора рекламного агентства. Впечатление усиливали лысая бугристая голова и густые заросли бровей.

Он и был когда-то штангистом, наш Стас, как мы его за глаза называли. Штангистом успешным, победителем союзных чемпионатов. Но пришли новые времена, и Стас решил попробовать себя в бизнесе, что в принципе не удивительно. В девяностые многие пришли в бизнес. Не все смогли выжить, не все смогли пробиться. Стас смог.

Шеф обладает живым умом, рассудительностью, любовью ко всему новому. Выделенка у нас появилась одной из первых в городе, а сотовые телефоны были выданы сотрудникам, когда цены на них достигали заоблачных высот. Стас никогда не жалел денег на семинары, на наше обучение, на новейшую технику. Да и вообще, к нам шеф относился как к партнерам по команде, а не как к наемным сотрудникам.

Так что я удивился, когда он сказал:

- Сергей, думаю нужды в твоем присутствии на сегодня нет. По вашим проектам уже отчиталась Лидия Романовна. Ты можешь идти.

Фрайбергер победно улыбалась. Во рту у меня пересохло, но я нашел в себе силы попрощаться. Ни на кого не глядя, вышел из кабинета.

Понедельник, конечно, день тяжелый, но жизнь я сам себе осложнил, это факт.

Кирпич шестой


После того, как меня с позором попросили уйти с планерки, я с тяжелым камнем на сердце подходил к нашему кабинету. Ватные ноги, пересохшее горло, руки дрожат. Перед дверью выронил папку, и из нее посыпались отчеты и графики. Когда я аккуратно, стараясь не помять страницы, собирал все обратно в папку, услышал за дверью оживленный разговор. Обо мне.

Первая мысль - как ни в чем не бывало, войти в кабинет. Ведь подслушивать нехорошо. Нехорошо так же, как и читать чужие письма. Подло. Но потом стало любопытно. Никогда не помешает узнать истинное отношение окружающих к тебе. А потому, я очень тихо подкрался на корточках к двери и стал слушать. Пару выпавших страниц оставил на полу, на случай, если кто-то увидит меня в таком положении, будет возможность объяснить свое положение. За дверью слышался голос Панченко:

- … обнаглел он совсем! Заметили, как он разговаривает теперь? А ходит? Ходит, словно кол проглотил.
- Костя, ну зачем ты так, - пер#######л Панченко мягкий вкрадчивый голос Гараяна. - Все люди меняются, и Сергей не исключение.
- Да он же чмо, Левон, - поддержал Костю Саня Бородаенко. – Чмо, оно и в Африке чмо. Ты видел, как он оделся сегодня? Ну, когда перед планеркой забегал? Вырядился, как на свадьбу, лопух.

Я слушал, и чувствовал, как лицо заливает краской. Сердце сильно колотилось, и я боялся, что его стук услышат за дверью. Я старался успокоить дыхание, но ничего не получалось.

- Точно, Александр Витальевич! Еще и одеколоном набрызгался, несет он него как от парфюмерной фабрики, - с нескрываемой ненавистью в голосе сказал Панченко. – Он что, думает нарядился как клоун, духами побрызгался и крутой стал? Лох он, и относиться к нему надо как к лоху.
- Да может просто влюбился парень, - предположил Гараян. – Вспомни себя, Саша, когда ты за Маргаритой ухаживал. Я тебя тогда еще первый раз побритым увидел.
- Кстати, Саня, – встрепенулся Панченко, - так ты переспал с ней?
- Конечно, стажер. А ####### ты думал? Что я как Резвей буду годами вокруг Лидки виться? Цветы, ресторан, пару раз переспал и ну ее нах, надоела она мне.
- Подонок ты, Саша, – радостно сказал Панченко.
- Да, стажер, я – такой! – удовлетворенно подтвердил Саня.

И все трое заржали.

- Помню как-то бухали мы… Где-то полгода назад, помните? Тебя, Панченко, тогда еще не было у нас, можешь не тужиться, не вспоминать. Ну, Резвей еще тогда был с нами, Левон, ты то должен помнить. Потом он упился в хлам, ползал вокруг Фрайбергер на коленях и шептал «Я люблю тебя, Лида!».

Радостный гогот ударил по ушам. Я помнил ту историю смутно, уже почти забыл, поскольку действительно выпил тогда сверхмеры.

- А Лидка че? – спросил Панченко.
- Лидка? Лидка сказала ему что-то типа, повторишь это, Резвей, когда будешь трезвей. Резвей стал рубаху на груди рвать, копытом бить, что типа трезвый он, как стеклышко, а потом проблевался, лошара, прямо ей под ноги… Короче, лох – это судьба… Ха-ха!

Я и не заметил, как сзади подошла вернувшаяся с планерки Лидка.

- Резвей, ты что тут делаешь?
- Я? - севшим голосом пробормотал я. - Ничего. Отдыхаю.

Я и забыл про выдуманную версию о подбирании выпавших отчетов. Лидка насмешливо посмотрела на меня и сказала:

- Ну, отдыхай, отдыхай. Пройти дай только.
- Проходи, - прошептал я, собрал выпавшие страницы и ничего не видя, двинулся по направлению к туалету.

Еле передвигая ноги, шел, шаркая как старик. Передвигался медленно. Из кабинета донесся строгий голос Лиды.

- Над чем веселитесь так, ребята? – строго спросила она. – Работы нет, что ли?
- Да, поведение Резвея в последнее время обсуждаем, Лидия Романовна! – сказал Панченко. – Кстати, а где он?
- Сидит под дверью, отдыхает, как он мне сам сказал. Судя по всему, заодно греет уши…

***

К счастью в туалете пусто. Дрожащими руками закурил сигарету, открыл окно.

«Я - чмо и лох, лох и чмо», - думал я. В голове звучала песня «Лох – это судьба».

Каких-то три дня назад я стоял здесь же, так же курил, но мысли были гораздо радужнее. Тогда мне казалось, что все будет просто. Изменить линию поведения, имидж и все сразу станет хорошо. Как в сказке. Хрен там.

Из всего подслушанного разговора коллег о себе я не узнал ничего нового. Кроме одной вещи. О том, что Лидка просила повторить признание в любви, когда я буду трезвым.

Я честно забыл это. Или не услышал ее слова, потрясенный фактом своего признания в любви. В памяти отложилось лишь признание и то, как меня внезапно стошнило Лидке под ноги. Полгода прошло, человеческая память, заботясь о душевном равновесии, потихоньку стирает все неприятное, что было в прошлом. Хорошо, что для Бородаенко это не неприятное воспоминание, а веселый эпизод из офисной жизни. Хорошо, что он мне его напомнил…

Ё-моё, да о чем я думаю? Стою на грани увольнения, отношения с коллективом безнадежно испорчены, все окружающие считают меня лохом и держат за чмо. Тут не о Лидке надо думать.

Я-то, дурачок, поверил в себя. Раньше меня принимали за тихого, безотказного, приятного парня. Да, раньше на мне ездили. Использовали. Но относились хорошо. А сейчас? Сейчас все думают, что у меня произошло помутнение рассудка. Что я оборзел. Что я съехал с катушек и позволяю себе вещи, недопустимые для обычного лоха.

К деревенским дурачкам относятся хорошо ровно до тех пор, пока они окончательно не свихнутся. Я и был таким местным дурачком. От смены одежды и поведения я для них дурачком быть не перестал. Но стал дурачком агрессивным, странным. Оставаясь при этом таким же лохом.

А значит, для меня остается два варианта. Либо сдаться, извиниться перед Панченко, Николаичем, Жориком и соседом Васей, и стать прежним Резвеем. Либо уволиться и начать все заново на новой работе. С чистого листа.

Становится прежним не хотелось. Да и вряд ли я смогу вернуться к прежнему. Значит остается одно, уволиться по собственному желанию, пока не уволили за нарушение трудовой дисциплины.

Выйдя из туалета, я направился прямиком к Кацюбе.

***

- Выпиваешь в рабочее время, разлагаешь коллектив, плохо влияешь на атмосферу в офисе… Игорь Николаевич на тебя жаловался, говорил что ты грозился уволить его. Георгий Иванович рассказал, как ты его грубо обложил матом. Костя Панченко сообщил, что ты ему непристойную картинку на скринсейвер поставил, да запаролил компьютер. Сегодня на планерку опоздал. Я тебя не узнаю, Сергей.

Кацюба перечислял мои грехи, а я думал, что стучит, оказывается, не только Панченко. Стучат все. Это я, воспитанный в духе героев Жюля Верна и Фенимора Купера, считаю ниже собственного достоинства «сдавать» товарищей. А товарищи-то, никакие не товарищи. И скринсейвер менял Панченке не я, а Бородаенко.

- В общем, я хочу, чтобы ты хорошо подумал над собственным поведением. Штрафных санкций пока применять не будем, но если и дальше все будет продолжаться в таком духе…
- Станислав Евгеньевич, - пер#######л я его, - я увольняюсь.

Стас как будто окаменел. Обычно, когда он говорит, он раскачивается как Лобановский, взад-вперед. Сейчас он раскачиваться перестал. Я не без удовольствия наблюдал, как в его лысой бугристой голове ворочаются мозги, пытаясь осмыслить сказанное мною.

Логику Стаса понять можно. Работает уже не один год хороший сотрудник. Очень хорошо зарабатывает, на условия труда не жалуется. Не без перспектив. Критику в свой адрес воспринимает спокойно. И вдруг заявляет об увольнении.

Наконец, мозги Стаса успокоились. Стас вновь начал раскачиваться и спросил:

- А позволь поинтересоваться, почему?
- Зовут в другое агентство. На ту же должность, но с большим окладом, - не задумываясь, сказал я первое пришедшее в голову.
- Куда конкретно тебя зовут, спрашивать не буду. И уговаривать остаться не буду. Парень ты серьезный, раз решил, значит решил твердо. Но об одном все же попрошу. Сергей, подумай до завтра. Хорошо подумай. Золотых гор обещать не буду, но твое повышение в должности в ближайшее время я планировал. Подумай. От добра добра не ищут.

Теперь пришла моя очередь удивиться. Но удивлялся я, не показывая этого, а Стасу сказал:

- Хорошо, Станислав Евгеньевич, я подумаю. Всего доброго.
- До свиданья, Сергей. И это… Уверенности в себе побольше.
- Постараюсь, - я встал и вышел в приемную

Посетителей в приемной нет, Ритка сидит одна.

- Хорошо выглядишь, Рит.
- Спасибо, Сережа, - Рита удивленно вскинула на меня синие-синие глаза. – Слушай, а я тебя и не узнала сперва! Ты такой… такой… другой! Ты тоже хорошо выглядишь!
- Спасибо, - смутился я.

Я не импульсивен, но в этой ситуации, после неудачного утра, когда мое самомнение опустилось далеко за пределы той самой линии плинтуса, мне очень захотелось проверить себя. А заодно, отношение Риты ко мне.

- Рит, ты что сегодня вечером делаешь? – деланно бодрым голосом спросил я.
- Я? – деловито спросила она. – Я не знаю пока. А что, есть предложения?
- А давай сходим куда-нибудь? В ресторан может или в кино? Куда ты хочешь?
- Мне все равно, честно, давай в кино.
- Ну, до вечера тогда. – Я не удержался и расплылся в улыбке.
- До вечера, - улыбнулась она. – Только я не могу уйти, пока шеф тут. Так что вечером созвонимся.

И вновь погрузилась в какие-то бумаги. А я вспомнил рассказ Бородаенко, и моя радость что-то быстро улетучилась.

***

Когда я зашел в отдел, Гараян поглощал бутерброды. Панченко, наверное, опять убивал время у девчонок-дизайнеров, его рабочее место пустовало. Бородаенко сидел в наушниках и судя по тупому застывшему взгляду и вздрагиваниям, играл в “Doom 3”. Лидка посмотрела на меня, покачала головой и вновь уткнулась в монитор.

Остаток дня прошел спокойно. Панченко избегал встречаться со мной взглядом, да и я не пылал желанием общаться с ним. С обыденной рабочей суетой совсем забыл о вечернем свидании с Ритой.

Ближе к вечеру позвонил Лёха.

- Здорово, старик. Как ты? Все нормально?
- Привет, Лёха. Ты откуда?
- Да я сегодня только прилетел. Устал как собака. Че вечером делаешь? Может по пиву?
- Легко.
- Легко, - передразнил меня Лёха. – А че голос такой кислый?
- Нормальный голос.
- Не, меня не проведешь. Ладно, не кисни там, вечером поговорим. До связи.
- До связи.

Отключился, а потом вспомнил о Ритке. Ёпрст! Ладно, что-нибудь придумаем. Главное, дожить до конца это рабочего дня. А там будет проще, эмоции утихнут, да и Лёха что-нибудь подскажет. А подскажет ли? Зачем ему это надо вообще?

Выстроенную кирпичную стенку снесло ураганом враждебности коллег. Уверенность в себе, в собственной правоте – все рухнуло от одного подслушанного разговора. Старые ошибки висели мертвым грузом и не давали идти вперед.

А ведь еще предстояло решить вопрос с увольнением. Вечер обещал быть насыщенным.
 

Кирпич четвертый


Я вышел из квартиры, захлопнул дверь. Тихо. Где-то внизу слышится мерный храп. Оп-па! Так я думал – этажом ниже на площадке спит Вася собственной персоной. Из открытого рта натекло уже ведро слюней. Штаны в области паха подозрительно темнеют – никак обмочился Васютка. И вот с этим уебком я не хотел ссориться?

Я осторожно, стараясь не задеть тело, перешагнул Васю, и уже совсем было выкинул его из головы, как он ухватил меня за ногу. Я слегка напрягся. Повернул голову и спросил:

- Чё?
- Серега, Христом Богом прошу, не пьянки ради, а здоровья для! – прохрипел Вася.
- Бог подаст. Ногу отпусти.

Вася обессилено откинулся, но рукой продолжал цепляться за штанину. Я выдернул ногу из цепких лап соседа и побежал вниз.

Вот это уже здорово. Раньше я долго объяснял Васе, почему я не могу занять, докладывал ему о своих покупках и тратах – происшедших и планируемых, а потом все равно занимал. Потому что Вася просто тупо кивал головой, стараясь показать, что да, конечно, Сережа, я тебя понимаю, вхожу в положение, но денег дай. И тупо клянчил, игнорируя все мои объяснения.

А как же все проще на самом деле! Еще тогда в «Кирпичах», когда мы пили пиво с Лёхой, он мне об этом рассказывал, но тогда для меня актуальнее были офисные отношения, и я большего значения этим советам не придал. «Нет!». Одно слово. Или три – «Нет и точка!».

А еще круче, без восклицательных знаков. Спокойно, твердо и без эмоций. А самое главное – без малейших раздумий и колебаний. Увидят, что вроде бы сомневаешься – все, суши весла. Так что - «Нет». А когда обессиленный заемщик спросит «Ну почему нет?», вариант ответа меняется на «Просто нет». Не надо говорить «Не могу» или «Не хочу». Эти слова обязательно повлекут за собой вопросы, на которые однозначным «нет» уже не ответишь.

В будущем теперь это уже я буду тупо, даже не пытаясь придать лицу и голосу выражение сочувствия, говорить «Нет». Я не буду объяснять, почему «нет». Просто «нет» и все. А Вася или Панченко, за месяц работы уже успевший у меня взять в долг, после пары таких отказов обращаться сами перестанут.

И это касается не только тех случаев, когда у меня хотят занять. Это касается всех случаев, когда меня хотят поиметь. Использовать меня. Поуправлять мною. Ага. Теперь хрен вам, мои маленькие любители поюзать Резвея!

***

Так, сегодня пятница, 15 октября. До вечера я на работе, значит покупку новых шмоток придется отложить на завтра. Кое-какие деньги у меня на счету накопились, все-таки живу я один и больших расходов у меня нет.

Жаль что машиной еще не обзавелся. Позволить себе купить какую-нибудь подержанную иномарку я могу, но прав нет, да и ездить не умею. В общем, еще две задачи на этот год: научиться водить машину и получить права.

В метро, как всегда в будние утренние часы, столпотворение. Бегом спустился по эскалатору, двинул в другой конец перрона – оттуда потом ближе будет к выходу. Кое-где на лавочках спали бомжи. Уверен, когда-то в свое время они не смогли чему-то или кому-то сказать «нет».

У перрона поезд ждал в основном средний класс и пролетариат. Кое-где в толпе ожидающих вкраплениями стояли агрессивные бабки. Сонно зевая, переминались с ноги на ногу студенты. Либо на зачет, либо ботаники. Нормальные студенты обычно на первые пары забивают. Или уже не забивают?

Подъехал поезд, раскрылись двери и все ломанулись в вагон. Распихивая всех локтями и наступая всем на ноги, бабки пошли на штурм. Некоторые совсем уж слабые бабки, натыкаясь на широкие спины и плечи рабочего класса отскакивали, как от мячики от стенки. К счастью, в процессе расталкивания бабкам помогали здоровенные сумки с не пойми чем.

Я не успел и глазом моргнуть, как все бабки оказались внутри вагона, двери захлопнулись, а я и еще пара хилых студентов осталась на перроне. Епрст! Пора позаботиться и о собственном физическом развитии.

***

На вахте сегодня Николаич, Жорик отдыхает. Николаич, в принципе, неплохой мужик, правда всегда угрюмый и молчаливый. На приветствия он обычно бурчал что-то в ответ, а когда с ним здоровался я, он вообще не считал меня достойным ответа и гордо молчал. Оживал он лишь при виде генерального, вскакивал с места и громко, с показным уважением здоровался.

- Здравствуйте, Игорь Николаевич, - поздоровался я с ним. – Как жизнь?

Николаич кивнул, показывая что жизнь мол в порядке, не мне Резвею ему такие вопросы задавать. Ёлы-палы! Синдром вахтера в действии. Власть у человека настолько маленькая, вернее узкоспециализированная, власть пропустить или не пропустить, что показать ее надо так, чтобы всем стало ясно, кто тут главный. И понты, соответственно, как у обкурившейся макаки.

И вот сидит это чудо в перьях, в сорок лет не нашедшее достаточно мозгов или сил устроиться на другую работу, и строит из себя пуп земли. Он даже не смотрит на меня.

- Николаич, да вы онемели никак? – с почти искренним удивлением спросил я. – То-то я думаю, что-то наш Николаич в последнее время не такой как всегда. На входящих внимания не обращает, не говорит ни с кем, мычит только. Да тебе, дед, лечиться надо – тишина, покой. А генеральный знает, что болеешь ты? Больным не место в нашей компании! Сегодня же поставлю шефа в известность!

Николаич ошеломленно посмотрел на меня. Вид у него такой, словно он только что лично узрел превращение хомячка в медведя. Ответа дожидаться я не стал, и сразу пошел к Степанычу. Вчерашнее недоразумение надо устранить.

***

- Понятно, Сергей, – сказал Степаныч, потом нажал какую-то кнопку на телефонном аппарате. – Фрайбергер, ко мне, срочно.

Вчера я по-джентльменски выручил симпатичную мне девчонку, потерял по этой глупости квартальный бонус. Хорошие деньги, между прочим. Мой поступок не оценили и восприняли как слабость. Более того, восприняли как призыв не стесняться и иметь Резвея всем и чаще.

Пришлось исправляться. Я спокойно и уверенно рассказал Степанычу истинную причину задержки проекта, что, как ни странно, его не удивило. Умудренный опытом мужик. Интересно, сколько таких человек сидело у него в кабинете и без зазрения совести подло сливали компромат на своих коллег? Ну, в моем случае это не подлость, а восстановление справедливости.

В дверь коротко постучали, потом дверь открылась, и на пороге появилась серьезная Лидка. Юбка едва прикрывает роскошные бедра. Высокая грудь мерно колышется, светлые волосы собраны. Красивая, че уж там спорить. Степаныч, похоже, был такого же мнения, и с жадностью рассматривал Лидку.

Улыбка сползла с ее прелестного личика, а брови удивленно вскинулись вверх, когда Лидка увидела меня.

- Михаил Степанович, вызывали? - севшим голосом спросила Фрайбергер.
- Да, Лидия, садись. – сухо сказал Степаныч. - Ты не хочешь внести кое-какие изменения в версию о причинах задержки проекта?

Лидка кинула на меня быстрый досадливый взгляд, и села как прилежная ученица – ноги вместе, руки на коленях. Лишь впившиеся в ладони ногти выдавали ее волнение.

- Хочу. – вздохнула Лида. - Выполнение проекта задержано по моей вине. Резвей свою часть работы выполнил вовремя.
- Тогда будет справедливым снять штрафные санкции с Сергея и лишить бонуса тебя?
- Да, это будет справедливо.
- Хорошо. Заканчивайте проект.

Степаныч откинулся в кресле, показывая, что разговор окончен. Когда мы подходили к двери, сзади раздался голос Степаныча:

- А вы хорошо смотритесь вместе, ребята.

Лидка фыркнула, а я, обернувшись увидел на лице замдиректора лукавую улыбку. По пути я попытался утешить Лидку:

- Да ладно, Лид, купишь себе на пару губных помад меньше, делов-то!

Лидка остановилась, потемневшими изумрудными глазами посмотрела на меня и сказала:

- Да па-ашо-ол ты-ы!

И побежала. Смешное это зрелище, девчонки вообще хреново бегают, а уж на каблуках…

***

В пятницу работать никому не хотелось. В моем отделе царило оживление – впереди насыщенный пятничный вечер и два выходных дня. По традиции, в пятничный вечер пьянствовать начинали в офисе. Раньше я в таких пьянках участвовал всего раз пять, потому что приглашали меня, когда денег не хватало. Я не отказывался и оставался, предпочитая дружеской беседе молча пить водку.

День прошел почти спокойно.

Правда, у Панченко заметно испортилась координация движений. Проще говоря, он с завидной стабильностью падал. Вроде идет себе человек, и вдруг на ровном месте спотыкается. Падая, он каждый раз извинялся.

Причина его падений объяснялась просто – он умудрялся натыкаться на неожиданно выставленные ноги коллег. Со стороны выглядело все довольно мирно – идет Панченко мимо Гараяна. Гараян сосредоточенно глядит в монитор, раздевая в стрип-покере красивых дэушэк. Потом Гараян зевает, потягивается, его вытянутые ноги неожиданно оказываются перед Панченко. Панченко падает. Никто не смеется, все сочувственно интересуются, не больно ли ушибся Костик, как же его угораздило в пятый раз да на том же месте, и, вообще, не пора ли Костику менять работу, раз на него так плохо атмосферные изменения влияют?

Панченко кряхтел, отряхивался и сообщал, что с ним все в порядке, а атмосферные изменения ему вообще побоку. И вообще, он, Панченко, не улавливает связи между атмосферными изменениями и работой.

Это продолжалось до тех пор, пока Костик, неся бокал с кофе, не кувыркнулся в очередной раз, расплескав все на Бородаенко. Саня взревел, как раненый слон, и начал материться. Костя Панченко узнал много новых слов. А потом пошел застирывать рубашку Бородаенко.

Когда же он вернулся, то скринсейвером у него служила фотография здоровенного негритянского мужского достоинства. А еще кто-то поставил пароль на его компьютер.

Учитывая, что вчера Лидка напрочь зарезала Костино маркетинговое исследование, доходчиво объяснив, что первоклашки сделали бы лучше, чем он, Панченко впал в депрессию и отчаяние. Потому что на переработку отчета сроку у него - до вечера.

- Ребята, скажите пароль! – жалобно просил он.
- Слушай, не компостируй тут всем мозги, дался нам твой компьютер? Забыл небось свой пароль, а теперь ищет причину, чтобы не работать, - презрительно сказал Саня.
- Да, Костя, помолчи, работать не даешь, с мысли сбиваешь, - сказал Гараян, сосредоточенно жуя бутерброд.

Зараза-Лидка делала большие глаза и показывала Панченко два жеста: стучала указательным пальцем по своим часам, потом проводила оттопыренным большим пальцем по горлу.

Остаток дня Костя передвигался как слепой сапер на минном поле темной ночью. Ходил он осторожно, смотрел в пол и широко расставлял руки, как бы ограждая себя от нечистой силы. Потом он ушел к дизайнерам, которые милостиво выделили ему один компьютер.

А вечером Панченко, тихо ликуя, принес отчет и привел с собой трех девчонок с дизайнерского.

- Ребята, девчонки с нами хотят пива попить! – радостно сказал он. – Вы не против?
- Мы? – уточнил Макс Кравцов, наш иллюстратор. – Нет, Костик, мы только за. Особенно учитывая то, что сегодня ты всех угощаешь. Вы как, ребята?
- Да, Панченко, раскошеливайся! Сам с первой зарплаты обещал! – напомнил я.
- Не жмись, салага, - покровительственно вещал Бородаенко. – Мы жадных не любим.
- Да, Костя, жадным быть плохо, - подтвердил Левон Гараян, - организм слабеет, зрение портится, координация движений нарушается.

Костя помялся, но терять лицо перед девушками ему не хотелось. Тем более, все сказано однозначно и предельно ясно.

- Да я че, я не отказываюсь. – промямлил Панченко. - Что брать-то?

Оживившись, народ начал перечислять необходимое для скромной офисной пьянки, а Костя, высунув язык, записывал.

Я же думал, что за эти два дня вроде бы нифига не изменилось, но почему с совсем другим настроением и надеждами я отношусь к предстоящей вечеринке?

Да потому, что хоть построенная кирпичная стенка совсем невысокая, но даже с этим можно смело смотреть в будущее.
 

Кирпич третий


Домой приехал вымотанный, под утро. Потом долго не мог уснуть, анализируя прошедший день. Да уж, денек выдался нелегкий! Поворочавшись в постели еще минут двадцать, я понял, что сон не придет. Холодный душ и легкий завтрак помогли восстановить силы. Прямо в трусах, замотавшись в плед, я вышел на балкон, свежий утренний морозный воздух вдарил в голову, а кожа покрылась мурашками. Холодно! Взял с собой горячий черный кофе, сигареты и лист бумаги с ручкой.

- Вжих! Вжих! – Дворники метлами сгоняли с улицы опавшие листья.

Листья разочарованно разлетались и падали на асфальт, недовольно шурша. Машин пока мало, и воздух кристально чист. Внизу у беседки, обнявшись, стоит молодая пара. Уже с час наверное, прощаются, а расстаться не могут. Мне бы так… Ладно, все будет, главное с намеченного пути не сбиться.

Итак, что мы имеем? Цель-минимум: добиться уважения и авторитета на работе, охмурить Лидку, подняться как можно выше по карьерной лестнице, заработать много денег. Цель-максимум: сделать мир лучше. А между минимумом и максимумом еще сотни и тысячи мелких целей и задач, призванных привести меня к главной цели.

Много-много целей-кирпичей. Каждый Поступок, каждое Слово – это кирпич. А вот что строить из кирпичей – высокую и прочную крепость для защиты себя и близких или ступеньки лестницы к высокой цели – вот это и предстоит решить. Хочется, ох как хочется, чтобы моя страна, моя Родина жила лучше.

Наверное каждому из нас хотелось бы ликвидировать преступность и коррупцию. Воздать должное врачам и учителям, сделав их зарплату такой, чтобы у них и мыслей не возникало зарабатывать другими способами. Восстановить армию да создать достойные условия жизни пенсионерам. Короче, построить рай на Земле. В общем, нормальная мечта нормального человека. Хотя нет, какая это мечта. К мечте человек стремится, а о том, что я сейчас перечислил, говорят такие как я, рефлексирующие интеллигенты да работяги за бутылкой водки. Правда, первые говорят об этом трагично, вопрошающе, а вторые – со злостью и недоумением. Факт в том, что ни те, ни те ничего для этого не делают.

Вот только, о каком рае может идти речь, когда у самого куча проблем? И не добиться максимальных целей без достижения маленьких целей.

А потому, рай начнем строить в отдельно взятой квартире. А еще лучше, начну с самого себя.

***

- Люди большое значение придают твоему внешнему облику, голосу, поведению, осанке. Так что Серега, советую сменить эти китайские шмотки на что-то другое. Девушки обращают внимание на такие мелочи, на которые ты уже давно ЦЕНЗУРА забил. Взгляни на свою обувь – грязная, нечищеная, с комками налипшей грязи.

Лил дождь, под давлением встречного воздуха капли на лобовом стекле текли горизонтально, ровно до тех пор, пока ленивые «дворники» не смахивали их с глаз долой. Мимо проносились зазывные неоновые вывески.

Пьяный Лёха решил подвезти меня от сауны до дома. В дороге он времени не терял, и продолжил разбор полетов.

- Деньги-то есть?
- Ну, найдутся, работаю все-таки.
- Ну во, смени очки на линзы, купи новый прикид. Возьми что-нибудь неброское, но стильное, сам не сможешь – продавцы бутика помогут, подберут под тебя. И это, поработай над осанкой, а то у тебя вид какой-то забитый: согбенные плечи, низко опущенная голова, вечно руки в карманах. Ну-ка, расправь плечи так сильно, как сможешь, чтобы лопатки соединились. Во! Подними голову. Да не, не запрокидывай ее, просто держи ровно. Э-эй! Плечи верни в исходное положение! Во! Так и ходи. И постоянно себя контролируй. Пару дней так походишь, потом так привыкнешь, что для тебя это станет естественным.
Ты пойми простую теорию: успешный человек двигается и ведет себя так, что у него и осанка прямая, и походка уверенная, на роже – лыба во все зубы, и голос властный. Потому что у него – все #######. Отсюда следствие: если будешь вести себя уверенно, ходить с прямой осанкой, с широкой улыбкой на лице, то твой организм сам начнет выработку гормонов счастья. А счастливому человеку все дается легко. И у тебя тоже все будет #######! Понял?
- Понял.
- Все, работай. Завтра я по делам улетаю, буду на следующей неделе. Бывай.

Домой я шел с твердым намерением следовать всем указаниям Лёхи.

***

Спина, не привыкшая к таким нагрузкам, уже болела, но я упрямо продолжал контролировать расправленные плечи и высоко поднятую голову. До выхода из дома на работу оставалось полчаса, когда в дверь долго и требовательно постучали. Вроде бы даже ногами.

На пороге стоял Василий – мой сосед справа. Жил Вася с женой Катериной. У них два несовершеннолетних сына – тезка мой, двенадцатилетний Сережка, и Петька – четырехлетний вечно ноющий карапуз. Вася всегда находился в состоянии холодной войны с супругой. Холодная война довольно часто, когда Вася в очередной раз приходил в хлам бухим, вспыхивала в бурные скандалы, с битьем посуды и ломанием мебели. В такие моменты я включал музыку погромче, чтобы не слышать всей той грязи, которой воинствующие стороны обильно поливали друг друга. Жутким фоном ругани обычно служил хор плачущих Сережки с Петькой.

- Сосед, одолжи стольник до получки.

Ох, Вася, Вася. Несколько раз в месяц сосед стабильно занимал у меня различные суммы денег. Как правило с целью догнаться, или, что случалось чаще, опохмелиться. Деньги он иногда отдавал, иногда нет. На мои жалкие просьбы отдать долг (а такое случалось лишь когда я сидел вообще на мели) Вася чаще всего отвечал, что денег нет, всю получку паскуда Катька забрала.

Паскуда Катька денег мне не давала, мотивируя это тем, что Вася занимал, Вася нехай и отдает. Если же Катерина находилась в особенно плохом настроении, она говорила «Ты, гад, бля, моего мужа спаиваешь, а я еще и денег тебя должна дать? Уйди с глаз моих, а то я за себя не отвечаю!». И самозабвенно трясла пудовыми кулаками. И я уходил, в очередной раз кляня себя за мягкотелость, с твердым желанием больше Васе денег не занимать.

Но Вася приходил снова, клялся и божился, что в последний раз, что деньги отдаст лично, с получки, с заначки, перезаймет, и вообще, отдаст с процентами. С бодуна че не наобещаешь, да? И я снова занимал.

Как-то я сидел на балконе, а внизу у гаражей бухали какие-то мужики. Одним из них был Вася. Когда у мужиков кончилось пойло, они снарядили экспедицию в поисках лавэ на продолжение банкета. Идти вызвался Вася, а составить ему компанию вызвался Кецарик – мелкий плюгавенький мужичок, напоминающий Шарикова из «Собачьего сердца». Как звали Кецарика, не помнил никто, даже Вася. Но собутыльником он считался душевным, и его часто угощали.

Под моей дверью они остановились, и я услышал громкий шепот.

- Кецарик, иди на пролет вниз, а то этот шпендик испугается, и денег не даст.
- А может он и так не даст?
- Да даст, ЦЕНЗУРА ли, он всегда дает. Просить надо уметь.

Прошло минут десять (видимо Вася ждал, пока Кецарик скроется из виду), потом Вася позвонил. Я открыл дверь и увидел Васю, напустившего на лицо скорбное выражение. Несмотря на то, что я от и до слышал его разговор с Кецариком, мне стало казаться, что у Васи действительно случилось горе.

- Серега, брат, выручай! У Петьки Полкан под машину попал, надо срочно операцию делать! Иначе все, кранты собачке.

Гордым прозвищем Полкан звали миниатюрную вредную собачку невнятной породы. Полкан этот вечно облаивал меня, норовя цапнуть за ногу, а когда раз в день его отпускали на выгул, он в нетерпении зачастую не дожидался улицы, и опорожнялся прямо на мою дверь.

И я занял. Занял, просто потому что боялся конфликтов, боялся обидеть человека, мне проще и удобнее было дать Васе желаемое, чем просто сказать «нет» и захлопнуть дверь.

И вот все повторяется. Снова скорбь на Васином лице, недельная щетина, слипшиеся мутные глаза, выпяченная нижняя губа и перезрелый перегар. Правая рука согнута, а ладонь повернута вверх – поза просящего милостыню. Васю шатает. В общем, Вася все тот же. Но я-то – уже нет!

- Вася, ты долг принес?
- Ы-м? Какой долг?
- Короче, Василий, ты мне уже должен больше 3 тысяч. Когда отдашь, тогда и поговорим.

Я захлопнул дверь перед охуевшим Васиным лицом. Почти ликуя, но все еще недовольный собой. Все-таки надо было этого синяка на фиг послать. А что? Еще не поздно! Я открыл дверь, Вася все так же стоял, но при виде меня его лицо расплылось в улыбке. Наверное этот идиот решил, что я одумался, и возжелал занять Васе стольник.

- Серега, друг, брат, займи, выручи по-соседски, - заканючил он. – Стольник всего-то!
- Знаешь чё, Вася? А не пошел бы ты на ЦЕНЗУРА?
- Чего?
- Ага, на ЦЕНЗУРА. А если твоя вонючая псина, пожирающая собственное дерьмо, еще раз обоссыт мне дверь – я ее удавлю. А ты тут все на площадке отмоешь. Понял?

Вот теперь можно захлопнуть дверь. Что я и не преминул сделать. Вид шокированной Васиной рожи стал для меня лучшей наградой.

Начинался новый день, впереди много целей, которых надо добиться, и задач, которые надо решить. Я не спал всю ночь, но ощущал такую легкость и бодрость, что все казалось выполнимым. Жизнь перестала для меня быть серой и однообразной, на войне скучно не бывает.
 

Кирпич первый


Вахтер и охранник в одном лице Жора расплылся в улыбке. Представив себя в данный момент, я понял, какое зрелище из себя представляю: мокрые встрепанные волосы, нелепые очки, грязная одежда и визуально увеличившиеся в размерах за счет налипшей грязи туфли.

«Ну что же, хоть кому-то я сделал приятное, хоть кого-то развеселил», - подумал было я, но, вспомнив Лёху, неожиданно даже для самого себя ляпнул:

- Че лыбишься, идиот?

Жора застыл с оскаленным ртом, уголки рта поползли вниз, а в глазах появилось изумление. Не дожидаясь, пока Жора опомнится, я прошмыгнул мимо него на лестницу. К последствиям собственного поступка я пока готов не был. Опомнившийся Жора прокричал вслед что-то похожее на «Ты че, гнида!..», но дальнейшего обращения я не услышал. Возможно Жора взывал к моей совести, а может просто хотел объяснить, что он улыбался вовсе по другой причине. Кто знает. Лично я склонялся к версии о том, что Жора хотел максимально доступными методами внушить мне неприемлемость моей линии поведения без должного к нему, к Жоре, уважения. Проще говоря, дать мне по шее.

Да, пробыть даже полдня «мужиком» без должной подготовки, а тем более не подкрепленной возможностью физически обосновать свои слова, тяжело.

Поднявшись на второй этаж, где находился офис нашей фирмы, я зашел в туалет и стал приводить себя в порядок: снял очки, почистил одежду, вымыл руки, потом умыл лицо. Вгляделся в зеркало – обычный парень, серые глаза, короткие русые волосы… На лбу – шрам в виде молнии. Ха-ха, шучу. Шрамов нет и не было не то что на лбу, вообще ни на какой части тела. Драться – никогда я не дрался, а от жестоких порезов и падений Бог миловал. В общем, важнейшая часть в моей жизненной подготовке была упущена, а что-то наверстывать в двадцать семь лет было поздно. Или еще не поздно?

Вообще, жил я по принципу «Все люди хорошие, пока не докажут обратное». Если же «люди доказывали обратное», я в очередной раз разочаровывался в этом мире, впадал в апатию и терял вкус к жизни. А потом просто переставал с доказавшими обратное общаться.

Встав у окна, я закурил сигарету. Втягивая сладкий дым «Мальборо» вкупе со свежим октябрьским влажным воздухом, я еще раз вспомнил разговор с Лёхой. Странно, но в тот момент я не задавался вопросом, кто этот человек, зачем он завел со мной разговор и учил как жить. Его тезисы доказательств не требовали – моя паскудная жизнь была живым примером как себя вести нельзя.

Пора менять принципы. Отныне, все люди для меня – сволочи и скоты. Пока не докажут обратное.

***

Перед дверью я расправил плечи, распрямил спину и вошел в наш отдел. Сняв куртку, подошел к своему рабочему месту. По экрану монитора лениво летало звучное слово «Придурок». Чёрт. Еще пару часов назад я бы на такую выходку не обратил внимания, наоборот, угодливо посмеялся бы над этой «невинной шуткой». Но сейчас следовать традициям не хотелось. Я оглядел кабинет и тихо спросил:

- Кто это сделал? Кто написал слово «Придурок» в моем скринсейвере?

Ноль внимания. Лидка, взглянув на меня, фыркнула, а Панченко визгливым голосом заорал:

- Резвей! Явился - не запылился! Купил Лидке шоколадку? А мне купил сигареты? Не ошибся там сослепу? Я белый «Мальборо» заказывал!

Народ оживился. Все приготовились к шоу. Из-за мониторов повылезали уже готовые к веселому хохоту лица. «Значит, шута нашли?» - зло подумал я. – «Ну будет вам шоу!». Самое главное, это голос, а голос у меня тихий. Раз громко говорить не получается, придется орать. Я набрал полную грудь воздуха и закричал:

- Тебе, Панченко, не о куреве надо думать, а о том, пройдешь ли ты испытательный срок! Стажер, бля! Где маркетинговое исследование? Ты его еще на прошлой неделе должен был подготовить!
- Серега, да ладно тебе, ты че это?
- Серега? Да какой, ЦЕНЗУРА, я тебе Серега? Сергей Александрович, бля!

Я выдохся и замолчал. Что дальше говорить, я не знал. Высказать то, что давно накипело – проще. Оскорблять и хамить специально я пока не мог.

Стало тихо. Коллеги перестали клацать кнопками клавиатуры, и лишь мерное гудение кулеров повисло в комнате. Даже непомерно толстый копирайтер Левон Гараян перестал жрать бутерброд и с открытым ртом уставился на меня. Чрезмерное внимание меня завело посильнее дешевых требований Панченко:

- Чё уставились? Работать!

Нет, работать никто не стал. Все с каким-то новым интересом рассматривают меня, словно пытаясь понять, что такого изменилось в Резвее? В глазах любопытство и небольшая тревога, лица напряжены. Тишину нарушил писклявый вопль Панченко:

- Да он же пьяный! Набухался!

Моментально все понимающе заулыбались, с облегчением закивали головами. Люди страшатся необъяснимых вещей, а причиной истерики Резвея было лишь его нетрезвое состояние. Ага. Гараян продолжил трапезу. Я стоял, не зная, куда себя деть, краска заливала лицо. Я сел, в душе проклиная собственную недогадливость, «Дирол» бы предотвратил подобное развитие событий. А Панченко, упиваясь собственной победой, продолжил разоблачительную речь:

- А я еще думаю, от кого перегаром-то несет? Думал, может это спирт Бородаенки, которым он свои компы протирает, смотрю – нет, Бородаенке вообще все пофигу…
- Слышь, ты, салага! – встрепенулся Саня Бородаенко. – Для тебя я Александр Витальевич!
- Ага, - кивнул Панченко, - смотрю, а Александру Витальевичу все пофигу. Он соизволил в «Сапера» поиграть, и не до спирта ему. И тут я понял! Это ж от Резвея прет – пришел весь в грязи, как будто в канаве искупался, перегаром несет и истерику тут устроил…
- Глохни, Панченко, – сквозь зубы произнесла Лидка. Панченко удивленно на нее посмотрел (как же так, для вас же стараюсь, блин, развлекаю!), но заткнулся.

Она посверлила меня изумрудными глазами и тихо спросила:

- Сереж, ты мне шоколадку купил?
- Нет, Лида, извини.
- Ну и ладно, до обеда уже чуть-чуть осталось.

И улыбнулась! Вот зараза-то, а?

***

В столовой за столом я сидел в гордом одиночестве. Кто же знал, что одна выпитая на голодный желудок банка пива дает такой эффект! Перегар похлеще, чем после выпитой бутылки водки! И объяснять я никому ничего не стал.

Сосредоточенно и спокойно хлебая борщ (аппетит после пива проснулся зверский!), я прислушивался к окружающим столикам.

Краем глаза я видел, как Панченко, глазами показывая на меня, рассказывает утреннею историю. Девчонки из дизайнерского отдела громко заливались смехом, периодически поглядывая на меня. «Бывают же люди, по трезвой слово бояться вставить, а как выпьют, так на людей с топором кидаются! Вот и Чикатило такой же был», - доносилось до меня.

А после обеда меня вызвал Степаныч. Красный от гнева, он громыхал около получаса.

- Пьяный на работе! Это же ЧП! Устроил истерику в отделе, накричал на Панченко! Радуйся, что генеральный тебя ценит, я бы на его месте дал тебе пинка под зад и уволил за пьянку! Теперь мне понятно, почему у нас заказы в срок не выполняются! В отделе у вас черт знает что творится! Программист в игрульки играет, копирайтер жрет весь день, вместо того чтобы сценарии писать, а ты прям на рабочем месте водку пьянствуешь? В общем, минус пятьдесят процентов из месячного оклада! В следующий раз это будет тебе уроком. И чтобы я тебя сегодня больше на работе не видел! Пшел вон!

И я пошел. Поднялся к себе, взял куртку, сохранил документы, выключил компьютер. Потом прокашлялся, привлекая к себе внимание отдела и сказал:

- Ребята! У нас в отделе появился стукач. Маленький такой стукачок по фамилии Панченко. Знайте, что все, что здесь происходит, этот маленький крысеныш доносит Степанычу.

Панченко спрятался за монитором. Обвинение в стукачестве – это гораздо серьезнее, чем перегар Резвея. Я оделся, громко попрощался со всеми и пошел к двери. Выходя, я услышал за спиной строгий голос Лидки:

- Панченко, до вечера жду результаты маркетингового исследования. Не будет – пощады не жди!

Я улыбнулся. Несмотря на штрафные санкции Степаныча, настроение было отменным. Домой! Чай с лимоном и малиновым вареньем, молоко с медом, теплая ванна и крепкий сон до вечера. А вечером… Вечером я наконец-то наберусь смелости и приглашу Лидку в кино. В кино ли, в ресторан ли, неважно, главное – попробовать. Попытка – не пытка, а откажет, ну ЦЕНЗУРА с ней – попью пива с Лёхой.

***

Мои приятные размышления прервал резкий голос вахтера Жоры:

- Резвей, еще раз что-нибудь подобное скажешь, я тебя удавлю. Понял? Скажи спасибо, что нетверезый ты был, видимо на пьяную голову совсем страх потерял.

Сердце застучало сильнее, прошиб пот. Вот они, последствия. Хочется ответить достойно, но здесь наглым быть опасно, можно и по шее получить. Можно… И тут я понял что получить по шее я не боюсь. Наоборот, хочется довести этого имбецила с амбициями Жору, да так, чтобы он кинулся с кулаками. А там… А там посмотрим по ситуации.

- А с чего ты решил, что я нетрезв был, Жорик? С банки пива еще никто не пьянел. Расскажи мне лучше, как ты меня удавишь, когда я тебя на хрен пошлю? Будешь ли ты использовать для этих целей бельевую веревку? Или обойдешься гитарной струной? А, извини, ты же слишком туп, чтобы удавить меня так сложно. Скорее всего ты удавишь меня простейшим способом, а именно – руками, путем сдавления моей шеи пальцами, вследствие чего я прекращу жизнедеятельность от механической асфиксии. Да?
- Да я… я тебя собственными руками закопаю! – оторопевший Жора прохрипел это так, словно уже не он, а его кто-то пытался задушить.
- Бля, Жорик, ну ты определись уже, удавить или закопать ты меня хочешь?

Ответом было молчание. Жорик насупился. А #######. Его бы уволили за избиение сотрудника фирмы, это понял я, и изначально знал сам Жорик. Все его угрозы были бравадой. Выходя из офиса, я чувствовал на себе угрюмый взгляд Жоры. Да, не хотелось бы мне встретить Жору вне стен офиса.

Что ни говори, а сегодня заложен первый кирпич моей крепости. Крепости, которая символизирует мои новые отношения с миром.

Кирпич второй


- Лопата! Более десятка ошибок, и это на первом-то этапе! – Лёха, казалось, взволнован и обеспокоен после моего рассказа о второй половине дня. – Тяжелый случай!

Лидке позвонить я так и не решился. Хотя после горячего чая с лимоном, засыпая под теплым верблюжьим одеялом, присланным ташкентскими родственниками, я мечтал поскорее проснуться, чтобы позвонить ей. Проснулся я в десятом часу вечера, а звонить так поздно не позволяло воспитание.

Ох уж это воспитание! Эти рефлексы и привычки, заложенные заботливыми родителями и доведенные до автоматизма! Е-мое, знали ли вы, мои милые папа с мамой, к чему приведут эти вечные нравоучения? Знали ли вы, насколько прочно они осядут в моей голове, принося мне сплошные унижения и оскорбления? Империя зла - СССР - воспитала прекрасное поколение – романтичные, умные и добрейшие натуры. Вот только им никогда не выжить в этом мире.

- Ты пойми, чудила, я тебе не мессия и не добрый дядя Степа, который пришел и решил все твои проблемы. Я лишь рассуждаю, а все мои рассуждения по умолчанию спорны и уместны лишь в какой-то данной конкретной ситуации. – Продолжал Лёха лекцию. – Твоя задача уловить суть, принять ее за основу для линии поведения и претворить в жизнь. Понял?
- Понял.

Кое-что я усвоил четко. Жизнь наша – это череда маленьких и больших стимулов, между которыми – путь. Путь к цели. Есть цель. Есть стимул добиться цели. Простой пример: я лежу и смотрю телевизор. Тут мне захотелось поссать. Поссать – это стимул. Это ниибацца какой стимул, особенно после трех-четырех бутылок пива. Так вот, чтобы добиться цели (получить удовольствие от опорожнения мочевого пузыря), мне надо встать с дивана и пройти в туалет. То есть имеем цель (поссать), стимул (чтобы больше ссать не хотелось) и план выполнения задачи (встать и дойти до сортира). И если стимул перевешивает лень и неохоту, то мы движемся к цели. Поэтому очень важно ставить перед собой хорошие стимулы и реальные цели.

- Молодец. Давай рассмотрим твои ошибки.

Когда я не решился позвонить Лиде, я позвонил Лёхе. Он сразу ответил и радостно завопил «Му-жи-ик!». После стандартного «Как дела? – Все нормально!» договорились встретиться в «Кирпичах» - маленьком пивном баре около моего дома.

Как же я удивился, когда из подъехавшего джипа «Фольксваген Туарег» вылез улыбающийся Лёха. Я еще раз убедился в ложности стереотипов. Я-то думал, что это какой-то работяга-обыватель, с бодуна решивший меня угостить пивом. ЦЕНЗУРА там. На «Туарегах» работяги не ездят.

- Итак, ошибка первая, которую ты и так, наверное, сам осознал. Ты позволил себе иметь легко выявляемое слабое место – появился в офисе с запахом перегара. Никогда не позволяй другим выявлять свои слабости! Ахиллес знаешь как погиб? Во! Так и здесь – ты неуязвим, пока кажешься неуязвимым!
- Угу, - хмуро согласился я. Никому не приятно, когда его тыкают мордой в свои ошибки.
- Че угу-то? Я серьезно. Ошибка вторая. Ты же слышал, что охранник орет тебе вслед что-то нелицеприятное? Последнее слово должно всегда оставаться за тобой. Ошибка была в том, что ты не вернулся.
- Ну вернулся бы я, и чо?
- В том-то и дело все, Серега! Человек, убежденный в том, что ты не ответишь, будет тебе вслед говорить все что угодно. И чисто психологически победа будет за ним! Это же фирменный прием толстых теток с рынка – вы будете орать друг другу в лицо гадости, но когда ты посчитаешь, что дальнейшие препирания бессмысленны, и развернешься, чтобы уйти, то услышишь вслед что-то типа «А! Хлюпик! Ебала я в рот тебя и твою маму!». А ты, #######! И вернулся! И в лицо ей: «Че, ты, там, ЦЕНЗУРА, вякнула?».

Лёха так здорово изобразил базарных теток, что я рассмеялся.

- Во. А пока она будет удивлена оригинальным развитием событий, ты, весь из себя гордый и красивый, спокойно съебываешь с места перебранки. Хотя… Мой тебе совет – с базарными бабами пока не пикируйся. Это шестой уровень, а ты и на первый пока не тянешь. Ясно?
- Почти. А че эт за напасть такая – уровни? Первый там, шестой?
- Да это я так, к слову. Просто представь, что нулевой уровень наглости, уверенности в себе и подвешенности языка – это ты, а бабки с колхозного рынка – это шестой.

Пиво «Тинькофф» пилось очень легко. Я и не заметил, как официантка принесла уже по четвертой бутылке.

- Какие еще ошибки я допустил? – спросил я.

Жизнь стала казаться какой-то квестовой игрой, где очень важно без ошибок пройти уровень, поступая правильно.

- А жизнь и есть игра, Резвей, – улыбнулся Лёха.
- Не понял. Я что, думал вслух?
- Да не, - смутился он, - у тебя просто все твои мысли по глазам читаются. Да не грузись, все нормально, просто алкоголь расширяет сознание, и чтение мыслей нетрезвого человека становится простой задачей уже для третьего уровня. Ха-ха! Повелся? Гонево это все, Серега, го-не-во! Невозможно прочитать мысли, можно лишь просчитать вероятность событий. Поверь мне, у выпившего человека не более десятка желаний, и мысли, соответственно, текут в том же ключе. И сейчас мы думаем об одном и том же, да? Че, по бабам?
- А есть? – с надеждой спросил я.
- Бабы всегда есть. Не бывает такого, чтобы их не было. В сауну поедем.

***

- Здорово, отец! Свободно че-нибудь? – гаркнул Лёха.

«Отец», пожилой мужик с изборожденными морщинами лицом, сидел на лавочке у сауны «Ихтиандр» и с превеликим удовольствием курил папиросу. Глубоко затянувшись, он благоговейно замер, а потом, выпуская клубы дыма, сообщил:

- Кажись «люкс» свободен.
- Спасибо, отец. А невесты на выданье есть?
- Не, невест нет. Проститутки есть.
- Добре!

Удовлетворенный полученной информацией, Лёха зашел в сауну. Я последовал за ним.

В приемной за баром стояла симпатичная девчонка, которой я дал бы лет восемнадцать, если бы не её глаза. Глаза у нее пронзительные, и в то же время, настолько блядские, что казалось нет в мире грехов, не виданных ими. На бейдже написано «Мария», и это имя офигительно подходило к её славянскому облику – синие глаза, светлые волосы, высокая упругая грудь и рост под метр восемьдесят. Увидев нас, Мария заученно улыбнулась, поприветствовала нас и спросила, может ли она нам чем помочь.

- Машенька, конечно можешь! – ласково сказал Лёха. – Давай-ка нам «люкс» на пару часов и пару девочек. Только пришли самых лучших, ладно?
- «Люкс» хоть сейчас, а девчата освободятся только через полчаса. Сейчас все работают.
- А ты не работаешь? – спросил я.
- У вас денег не хватит, - засмеялась Мария.
- Ладно, - произнес Лёха, - тогда как кто освободится, сразу к нам присылай.

Сняли «люкс», разделись, взяли простыни и сланцы и двинули в сауну. Большой деревянный стол в холле окружали такие же деревянные скамейки, в углу – телевизор и караоке. На столе – холодные бутылки с пивом, вареные раки, сухарики, орешки и сушеные кальмары, а также гигантская пепельница. Прямо по центру – небольшой бассейн с, как позже выяснилось, ледяной водой. В холле – еще четыре двери: комната отдыха, она же комната для сексуальных утех; массажная комната; туалет и, наконец, парилка.

- Резвей, ты как хочешь, а я сначала попарюсь. Спиртное до парной – смерти подобно.
- Ну и я, как ты.

После парилки сели за стол. Открытое пиво зашипело, а пена попыталась вырваться на свободу. Почти успешно.

- Короче, переходим к третьей ошибке. К крику прибегай лишь в исключительных случаях. Ничто так не давит на оппонента, как тихий спокойный и уверенный голос. Заорав на этого… Иванченко?
- Панченко.
- Ага, так вот, ты, заорав на Панченко, изначально поставил себя в заведомо проигрышное положение. К крику прибегают те, кто неуверен в собственной правоте, те, кто считает, что криком можно подавить противника. Суть в том, что тот, кто кричит, тратит силы на крик, а не на размышления над ответами. Поэтому в споре побеждает не тот, кто эмоции тратит на повышение громкости голоса, а тот, кто логично и обоснованно высказывает свою точку зрения на вопрос. Понял?

Я понял. Кивнув, я решился задать ему вопрос, который последнее время не давал мне покоя.

- Слушай, Лёха, а зачем оно тебе нужно? Благотворительность?

Лёха пожал плечами и ответил:

- Знаешь, Серый, придет время, и ты сам все поймешь. А в том, что оно придет, я теперь не сомневаюсь.

В дверь тихо постучали. «Войдите!» - заорал Лёха. Дверь приоткрылась, а из-за нее появилась очаровательная мордашка.

- К вам можно?
- Нужно! – крикнули мы хором.

Девчонки закрыли дверь на щеколду и подошли к нам. Красивые, блин. Не Фрайбергер, конечно, но под пиво – очень даже сойдет.

- Лика! Оксана! – представились они и сели за стол.

Кто сказал, что шлюхи все страшные? Те две, что зашли к нам, явно не из этой категории. Классический вариант: грудастая и жопастая брюнетка, и стройная и высокая, но плоскогрудая блондинка. Весело сверкающие глаза и искренние улыбки, свежая чистая кожа и приятный запах – ё-моё, это что за? Никогда не думал, что нынешние шлюхи – это такие вот ухоженные и веселые молодые девчонки.

- Серега, остальные ошибки выявляй сам! А на сегодня урок окончен, баста!

Последние слова Лёха произнес, когда он схватив Оксанку, потащил ее в комнату отдыха.

Лика взяла сигарету, я поднес зажигалку, Лика затянулась. Потом она широко расставила ноги, поставив одну из них на лавочку, моментально приковав мой взгляд к своей промежности и заговорщицки спросила:

- Ну что, пиво будем пить или трахаться?

Вот это меня и поразило! В мое студенческое время шлюхи как могли, тянули время, рассказывая анекдоты или слезливые истории, лишь бы оттянуть момент коитуса. Теперь же сервис улучшился во всем, даже в этом крайне небогоугодном деле.

- Трахаться! – с энтузиазмом ответил я, стягивая с тела простыню.

Из комнаты отдыха стали доносились охи-вздохи и всхлипывания Оксаны. Мы с Ликой тоже не стали терять время.

А что вы думали? Для мужчины секс с красивой девушкой во все времена служил четким критерием успешности. Пусть даже и такой суррогатный.

Постройка моей личной крепости из теории плавно перетекала в практику. Первый кирпич оказался с браком и выкинут на свалку. На его место встал первый стройный ряд новых кирпичей, закаленных пламенем разбора ошибок и уверенности в собственной правоте.
 

Давным-давно наткнулся на неплохую повесть в сетевых закоулках. В течении 10-ти лет со времени её написания я так и не увидел официальной публикации этого произведения. Поэтому на страницах своего дневника хочу исправить этот недостаток.

 

 

Данияр «Юник» Сугралинов

Кирпичи

Часть 1

Инициация


- Ты в магазин? Купи мне шоколадку, Резвей, - попросила Лида. – Очень хочется есть, а до обеда еще о-го-го сколько!

Вот, стерва, а! Так подставить, а теперь спокойно о чем-то меня просить! Лидка Фрайбергер, несмотря на сложившийся стереотип о некрасивых немках, отличалась офигительной внешностью. Она это знала, и самое хреновое, она этим во всю пользовалась.

Сидящий в кабинете народ дружно скалится. Всем интересно, как я отреагирую. Епт.

Шеф дал нам с Лидкой проект. Свою часть проекта я выполнил, а наша деловая стрекоза Лидочка, занятая куда более важными делами, не успела. И ладно бы не успела да покаялась – шеф бы побурчал и продлил бы срок – нет!

Утром, на планерке, не моргнув глазом, заявила: «Михаил Степанович, выполнение проекта задержано по вине Резвея, не собравшего в срок данные по заказчику». Резвей – это моя фамилия.

Я от удивления потерял дар речи. А Степаныч, старый хрыч, внимательно изучив длиннющие Лидкины ноги, заканчивающиеся где-то на уровне его груди, вынес вердикт. Проект закончить до завтра, Резвея лишить квартального бонуса.

В общем, послать Лидку в далёкие края или принести шоколадку, вопрос не стоит. Первое сделать не позволяет врожденная робость и воспитание. Оставалось второе. Но вопрос в том, как бы ответить, окончательно не растеряв остатки гордости. Если бы мы с Лидкой были одни, я бы просто согласился, но коллектив, до этого сосредоточенно кликающий мышками, замолк и превратился в само внимание. Поворочав мозгами, я нашел, казалось бы, компромиссное решение.

- Хорошо, - буркнул я, - но с тебя чашка горячего кофе к моему приходу.
- Щас, разбежался, - скривила губы Лидка, - не маленький, сам нальешь.

Такого ответа я не ожидал. Где-то в углу программистов послышался отчетливый смешок. Это Саня Бородаенко не сдержал презрения. Он вообще всех презирает, а меня – особенно.

- Резвей, и мне сигарет купи, белый «Мальборо»! Белый, слышь, не красный! – заорал стажер Панченко.
- А мне щенка, кроссовки и барабан! Ладно, Резвей? С получки отдам! – то Бородаенко не удержался и проявил остроумие.

***

Шел дождь, чавкающая грязь при каждом шаге взлетала вверх и норовила приземлиться на мои штаны, моросящий дождь заставлял жмуриться, а это при моем плохом зрении плюсов в ориентации на местности не давало.

Коммунальные службы перекопали участок дороги возле офиса, сменили трубы, но вновь заасфальтировать забыли. Местность напоминала колхозное поле после уборки урожая.

Мимо с гудением пронесся грузовик. Его водитель весело погрозил мне кулаком, сбивая с толку. Комья слякоти залепили штаны и куртку. Сопутствующие водопады грязи залили очки и лицо. В голову упорно лезли мысли о ковровых бомбардировках. Настроение начало ухудшаться. Хотелось кого-нибудь убить.

Цель, ради которой я вышел из офиса, явно не стоила всех мучений. У меня разболелось горло, и мне хотелось смягчить его какими-нибудь леденцами. До продуктового магазина недалеко, и черт меня дернул рискнуть в такую погоду выйти из офиса!

В магазине душно. Остановившись у витрины с колбасами, я снял очки и протер их платком. Вытер лицо, одел очки – жизнь стала налаживаться. За кассой стоит женщина лет сорока, очки в роговой оправе грозно сверкают, копна обесцвеченных волос делает продавщицу похожей на пришельца из восьмидесятых. На меня – ноль внимания.

Пока я приводил себя в порядок, в магазин зашел еще один покупатель. Тяжелые ботинки, облепленные грязью, щетина и короткая прическа – молодой парень, классический рабочий класс. По магазину прокатился запах перегара и пота.

- Бутылку водки и два пива! – на удивление приятным голосом попросил парень.
- Какое именно пиво?
- Мне «Самурай», а вот этому… - здесь он повернулся ко мне. – Тебе какое «Клинское», чудик? И зовут-то тебя как?

«Эх!» - пронеслось в голове, - «Неудобно отказываться».

- Мне, пожалуйста, «Арриву». А зовут меня Резвей.
- Слышала? «Арриву» ему! И пару пластиковых стаканчиков! – рявкнул он. – Оч приятно, Резвей! Меня Лёхой зовут! Верняк моя фамилия!
- Я, конечно, извиняюсь, Лёха, - робко спросил я, - но чем вызвано угощение?
- Братуха, так ты получается сам себя извиняешь, что ли? – поинтересовался Лёха.
- В смысле, - не понял я.
- Ну вот смотри: я умываюсь значит, я умываю сам себя, да? Получается, ты извиняешься перед самим собой?
- М-э, - промычал я, - ну, так же говорится… Извините.
- Вот, это уже по-русски. А повода нет – просто увидел хорошего человека и захотелось его угостить.

С этими словами он расплатился с продавщицей и кивком показал следовать за ним. Я совсем забыл и про леденцы, и про Лидкину шоколадку – словно какая-то невероятная сила подталкивала меня вслед за Лёхой. Он шел упругим и четким шагом уверенного в себе человека, расправленные плечи и высоко поднятая голова только усиливали впечатление. Мы вышли из магазина. Дождь не прекращался.

- А куда пойдем-то?
- Да сядем сейчас на лавочке в скверике, тут недалеко.
- А дождь?
- Ты что, растаять боишься?

Желание задавать вопросы испарилось.

Что я делаю? Куда я иду с этим человеком? Я искал объяснений и не находил их. Разум подсказывал, что надо вернуться в магазин и купить необходимое, все то, что заказали ребята из офиса, где меня через минут двадцать по закону подлости начнут искать. Но желания возвращаться туда не было.

***

Дождь выполнил свою миссию и прекратился. Из-за облаков на минуту сверкнул луч солнца. В сквере пусто.

Леха сел на мокрую от дождя скамейку, а его вид говорил о том, что Лёху не заботят такие мелочи. Я робко примостился рядом. Открыли пиво. Пить холодное пиво на улице при такой мерзкой погоде большого удовольствия не представляло.

- Ну, как пиво? – спросил Лёха.
- Пиво как пиво, - пожал я плечами, - холодное.
- Ясно. Ну, рассказывай! – после небольшой паузы сказал Лёха.
- О чем?
- Как о чем? Чем живешь, чем дышишь. Кто ты вообще такой?

Потребность высказаться и выпитое на голодный желудок пиво развязали мне язык. Через минут двадцать Лёха знал обо мне все. Какими-то ненавязчивыми вопросами и глубокомысленным хмыканьем он направлял мой рассказ и, дослушав, подвел итоги:

- Итак, Сергей Резвей, 27 лет, жены нет, родители далеко, девушки тоже нет, работаешь рекламщиком. Работой доволен, но в коллективе авторитетом не пользуешься. Зачем живешь-то, Серега? В чем смысл?
- Смысл? Жить.
- Жить, чтобы жить? Не парь мне мозги! Наверняка у тебя есть какие-то мечты, планы, цели. Проблема в том, что ты пытаешься угодить всем, зачастую в ущерб себе. Все, что тебе нужно для счастья, это осознать, что все твои мечты – вполне исполнимы, и зависит все только от тебя. Стань эгоистом, в хорошем таком смысле. Наберись здоровой наглости. Будь грубее и не бойся казаться невоспитанным, сейчас воспитанные люди не в моде – перестань через слово вставлять «пожалуйста» и «извините». Отвечай односложно и предельно конкретно – если хочется ответить «нет», скажи «нет и точка!». Забудь о воспитании – в этом мире выживает не самый воспитанный, а самый наглый. Стань хамом – хамство упрощает взаимопонимание. А теперь запомни – все вышесказанное относится только к тем, кто пытается тебя использовать. Неважно, сестра это, шеф, коллега или просто случайный прохожий. Вот простой пример: ты спешишь на работу, но тут тебя останавливает прохожий и просит сигарету или огня, не важно. Как ты поступишь?
- Конечно, дам сигарету, - не задумываясь ответил я.
- И опоздаешь на работу?
- Да нет, это же не займет и минуты.
- А вот послать его или просто ответить отказом не займет ни секунды! А представь, что по дороге на работу тебе встретились десять прохожих, стреляющих курево. И ты из-за них опоздаешь на работу, что несомненно, не приведёт твоего шефа в восторг. При таком подходе рано или поздно твои опоздания приведут к увольнению или лишению премии.
- Да меня уже и так лишили премии…
- Вот видишь. Эта длинноногая ЦЕНЗУРА Лида живет себе припеваючи, гуляет, на работе хуи пинает, а что в итоге? Мой кореш Серега без премии, а стерва Лидка посмеивается над ним, да еще и гордится своей находчивостью…
- Она не ЦЕНЗУРА, она хорошая, - промямлил я.
- Так ты к ней неравнодушен что ли? – изумился Лёха. – И ты думаешь, что если и дальше позволишь ей ездить на себе, то она и ноги раздвинет?
- Ну, ноги не ноги, но…
- Знай, Резвей, что нормальная баба никогда не будет не то что спать, а даже встречаться с неуверенной рохлей. Тем более, такая стерва. Зачем ей с тобой встречаться, если ты и так под нее стелешься? – Лёха на секунду призадумался, а потом воскликнул. - Да тут же поле непаханое! Слушай, а че ты со мной-то пошел? Тебе же на работу надо было возвращаться?
- Э-эх…
- Короче! Я буду не я, если не сделаю из тебя мужика! Вот номер моего сотового, - сказал Лёха, протягивая мне визитку. - Позвони мне после работы – попьем пива и продолжим беседу. А сейчас иди в офис и попробуй хоть оставшееся рабочее время быть мужиком!

С этими словами Лёха встал и направился к магазину. Я повертел его визитку – дорогая темно-зеленая бумага и белым шрифтом надпись: «Лёха».

 

Долго не писал и решил, что после вынужденно-долгого "воздержания" лучше всего начинать с позитива!

 

 

Квартира, как карта мира

1. Гардероб - это Китай. Да!!! Вы можете говорить кому угодно, что это HUGO BOSS, COVALLI, GUCCI. Все равно это КИ-ТАЙ!!!

2. Aнтресоль - это Монголия, потому что нихрена не понятно, что там лежит, что там происходит. Вообще нихрена не понятно!!!

3. Kухня - это Ближний Восток, потому что там постоянно, что-то готовится. Там всё на ножах, постоянный фарш, мясо по стенам, слёзы, сопли и в центре всего этого диктатор, который воняет химическим оружием!!!

4. США. Если Вы живёте с тёщей, то комната тещи - это США. Открываем дверь - вот оно, тупое лицо руководителя государства. А если Вы только сунетесь на Ближний Восток, все, ЖОПА! Война обеспечена!

5. Туалет - это Голландия. Потому что неровно положенный кафель постоянно напоминает Вам, что его клали какие-то наркоманы!

6. Телевизор - это Украина. Потому, что пульт управления гуляет по рукам, поэтому каждую минуту на Украине новая программа.

7. Кот. Если у Вас живёт кот, то это Прибалтика. Ест на халяву, пьёт на халяву, мелко пакостит и делает вид, что нихрена не понимает по-русски!

8. Холодильник - это Евросоюз. Чего там только нет, и вроде бы всё лежит аккуратно, по полочкам, но обязательно, что-то одно воняет. Как только жрать нечего, сразу все лезут в Евросоюз, и Прибалтика тоже суёт туда свой нос.

9. Балкон - это Египет. Нигде в мире Вы не найдёте большего количества древностей, причём этого говна там целые пирамиды.

10. Гараж - это Париж. В центре стоит большая груда железа, под которой можно трахаться часами!

11. И собственно Вы во всём этом - Россия. До поры до времени улыбаетесь США. Кормите Прибалтику. Боретесь за право обладания пультом управления Украины. Соприкасаетесь с Евросоюзом. Но сдохнуть хочется в Париже!!

Чтобы понять целую эпоху, связанную с именем великого государя Ивана Васильевича, надо разобраться с источниками о ней свидетельствующими. Благодаря усилиям западников различных эпох и пропаганде (фактически информационной войне против России и её наиболее выдающихся деятелей) западного мира у большинства обывателей складывается весьма чёрная картина о Руси Ивана Грозного – повальные казни, моря крови, «оккупированные» Казань, Астрахань, Западная Сибирь, оргии царя с опричниками и т. д.

Кто судьи?

Среди них знаменитый «первый русский диссидент» князь Андрей Михайлович Курбский (1528—1583), который в разгар Ливонской войны перешёл на сторону противника, стал «Власовым» того времени, получил от польского правительства большие земельные угодья за своё предательства, и подключился к информационной войне против Русского царства. При участии Курбского отряды Великого Княжества Литовского неоднократно, т. к. он прекрасно знал систему обороны западных рубежей, обойдя заставы, безнаказанно грабили русские земли, устраивали засады на русские отряды.

Появление посланий Курбского к царю легко объясняется. Во-первых, князь хотел оправдаться, упредить обвинение в измене, в стиле – «сам дурак». Во-вторых, его творчество стало часть обширной программы западной пропаганды, в это время Россию и лично Ивана Грозного активно поливали грязью, и «труды» Курбского стали частью системной работы по «русскому вопросу». Ведь одно дело, когда агитационные материалы рассылает Радзивилл, а другое когда их пишет русский князь, вчерашний соратник, участник Казанских походов, в своё время один из самых близких к царю Ивану Васильевичу людей, член «партии» Сильвестра и Адашева. В первом послании Курбского Ивана Грозного назвали «тираном», который купается в крови своих подданных и истребляет «столпы» Российского государства. Эта оценка личности Ивана Грозного преобладает в трудах западников вплоть до настоящего времени. Причём надо учесть, что к этому моменту лишись жизни лишь трое «столпов» – изменники Михаил Репнин, Юрий Кашин, и их близкий родственник и видимо, соучастник Дмитрий Овчина-Оболенский.

Собственно «послание» и не предназначалось Ивану Грозному, его распространяли среди шляхты, по европейским дворам, т. е. заинтересованным в ослаблении Российского государства лицам. Засылали и русским дворянам, чтобы сманить их на сторону Запада, выбрать «свободу» вместо «рабства» и «диктатуры». В целом метод этот сохранился до настоящего времени – теперь обозначается термином «европейский выбор» («евроинтеграция»). Мол, в России извечная «диктатура», «тоталитаризм», «имперские замашки», «тюрьма народов», «великорусский шовинизм», а в Европе - «свобода», «толерантность» и «гуманизм». Однако чем заканчиваются попытки русской политической элиты (знати) пойти по пути Европы общеизвестно. Достаточно вспомнить, что «европейский выбор» Горбачёва и Ельцина обошёлся русскому народу и другим коренным народам Русской цивилизации дороже, чем прямое вторжение гитлеровских полчищ в СССР.

Иван Васильевич отреагировав на пропагандистский ход противника, пишет ответное послание. Фактически это была целая книга. Нельзя забывать, что государь был одним из самых образованных людей эпохи и хорошим писателем. Собственно это также не был ответ предателю. Это послание также предназначалось не для одного человека. Личным будет второе, более короткое письмо царя, предназначенное лично Курбскому, в нём Иван Грозный перечислит конкретные преступления Курбского, Сильвестра и Адашева и др. Первое послание царя было классической контрпропагандой. В нём рассматривались тезисы о «рабстве», «свободах», принципах царской (самодержавной) власти, сути предательства. Для любого человека, который подойдёт к этим историческим источникам беспристрастно, ответ, кто прав, очевиден – письма царя не только лучше и ярче написаны, но и правдивее, логичнее.

Другие современники Ивана Грозного и его очернители – это ливонские дворяне Иоганн Таубе и Элерт Крузе. Они первоначально изменили своей родине, во время Ливонской войны попали в плен к русским и перешли на царскую службу. Их не только приняли на русскую службу, но они были пожалованы землями в Российском государстве и Ливонии, а позднее приняты в опричнину. Служили тайнами агентами царя, вели переговоры датским принцем Магнусом о создании в Ливонии королевства во главе с ним и под русским протекторатом. В 1570-1571 гг. ливонцы участвовали в походе королевича Магнуса на Ревель. После неудачи похода вступили в тайные сношения с поляками, получили гарантии безопасности. Подняли мятеж в Дерпте против русских властей. В конце 1571 года, после подавления мятежа, бежали в Речь Посполитую. Поступили на службу к королю Стефану Баторию. Таким образом, это были двойные предатели – сначала предали Ливонию, затем Россию. Они приняли участие и в информационной войне против русского царства, одно из их самых известных произведений – это «Послание» гетману Ходкевичу 1572 года, это своего рода очерк внутренней истории Российского государства периода 1564-1571 гг. Понятно, что их труды весьма тенденциозны. Ливонцы старались всячески очернить Ивана Грозного в глазах Европы, от которого они видели одни блага, усердно отрабатывали польский заказ.

Другой очернитель России и Ивана Васильевича - немецкий авантюрист, опричник Генрих фон Штаден. Он является автором нескольких сочинений, посвященных России эпохи Ивана Грозного, которые известны под общим заглавием «Записки о Московии» («Страна и правление московитов, описанные Генрихом фон Штаденом»). Штаден несколько лет был на русской службе, затем за провинности был лишен поместий и покинул пределы России. В Европе он побывал в Германии и Швеции, затем объявился в резиденции пфальцграфа Георга Ганса Вельденцского, там немецкий авантюрист представил свой труд, где он называет русскими «нехристями», а царя – «ужасным тираном». Штаден также предложил план военной оккупации «Московии», и он несколько лет обсуждался в ходе посольств к гроссмейстеру Немецкого ордена Генриху, к польскому владыке Стефану Баторию и к императору Рудольфу II. Император Священной Римской империи заинтересовался проектом «обращения Московии в имперскую провинцию». Стефан Баторий также лелеял планы отторжения от России обширных областей, включая Псков и Новгород. Есть мнение, что Штаден вообще не состоял в опричнине, а только выдавал себя за опричника, чтобы повысить свой авторитет в глазах императора Рудольфа (Альшиц Д. Н. Начало самодержавия в России: Государство Ивана Грозного. Л., 1988.). Также поднимается вопрос и подлинности мемуаров Штадена. Они сомнительны и вспыли только в 19 столетии, были введены в научный оборот лишь в 1917 году, поэтому могут быть подделкой (Шамбаров В. Е. Царь Грозной Руси. М., 2009).

В рядах ненавистников России и Ивана Васильевича также немецкий дворянин Альберт Шлихтинг. Он повторил судьбу Таубе и Крузе. Служил наёмником на службе великого князя литовского, после падения крепости Озерище (Езерище) русской армией в 1564 году, попал в плен и был уведён в Москву. Его заметили, т. к. он владел многими языками и Шлихтинг был принят на службу в качестве слуги и переводчика к личному врачу Ивана IV Васильевича Арнольду Лендзею. Через несколько лет вернулся в Речь Посполитую и добросовестно отработал пропагандистский заказ – он стал автором сочинения «Новости из Московии, сообщённые дворянином Альбертом Шлихтингом о жизни и тирании государя Ивана», а затем «Краткого сказания о характере и жестоком правлении Московского тирана Васильевича».

Ещё один автор - итальянский дворянин Алессандро Гваньини. Он сам в России не был, служил в польских войсках, участвовал в войнах с Русским государством, был военным комендантом Витебска. Итальянец стал автором нескольких сочинений, включая «Описания Европейской Сарматии», «Описания всей страны, подчиненной царю Московии...». Его сведения о Российском государстве опирались на данные перебежчиков. Не был в Русском царстве и померанский историк, богослов и пастор в Риге Павел Одерборн. Он профессионально занимался информационной войной. Написал столько откровенной лжи, что обычно историки считают его работы недостоверными и его «данными» не пользуются.

Ещё одним источником, который подтверждает опричный «террор», называют т. н. «синодик опальных». Однако в реальности никакого документального «синодика» не существовало. Просто академик С. Б. Веселовский (автор ряда трудов по истории средневековой Руси, включая «Очерки по истории опричнины. М., 1963.) обратил внимание на то, что в заупокойных поминовениях, которые Иван Васильевич подавал в монастыри, есть имена казненных. Эту работу продолжил известный исследователь эпохи Ивана Грозного Р. Г. Скрынников, он «реконструировал» синодик, собирая по монастырям обрывки грамот 17-18 столетий, которые предположительно являлись копиями оригиналов времён Ивана IV. Во-первых, надо отметить психологию того времени, Иван Васильевич считал своим христианским долгом заказывать поминовения даже преступников и изменников. Во-вторых, не все, кому заказывали поминовение, были казнёнными, были среди них просто другие умершие в заключение, сосланные. Точно также поминал царь и тех, кого любил, уважал. В результате нельзя считать всех попавших в «синодик» жертвами «террора». Да и сам «синодик» является сомнительным источником.

Кроме того, нельзя забывать и тот факт, что другие источники того исторического периода весьма высоко оценивают Ивана Грозного. Они явно противоречат тенденциозным нападкам на Ивана Васильевича. В частности, высоко оценивал правление Ивана Васильевича, ставя его в пример литовским властям, посол Великого княжества Литовского в Крымском ханстве, писатель-этнограф Михалон Литвин (автор сочинения «О нравах татар, литовцев и москвитян»). Он писал: «Свободу защищает он не сукном мягким, не золотом блестящим, а железом, народ у него всегда при оружии, крепости снабжены постоянными гарнизонами, мира он не высматривает, силу отражает силой, воздержанности татар противопоставляет воздержанность своего народа, трезвости – трезвость, искусству – искусство». Положительные оценки Ивану Грозному давали неоднократно бывавшие в России англичане Ченслер, Адамс, Дженкинсон (посол). Они также отмечали любовь простого народа к нему. Это подтверждает и русский фольклор, который отмечает заслуги царя перед народом, его борьбу с внешними врагами, с боярством.

Венецианский посол Марко Фоскарино, принадлежавший к одному из древнейших и славных родов Венеции, в «Донесении о Московии» писал о Грозном как о «несравненном государе», восхищался его «правосудием», «приветливостью, гуманностью, разнообразностью его познаний». Он отводил ему «одно из первых мест среди властителей» своего времени. Положительно отзывались об Иване Васильевиче и другие итальянцы – среди них итальянский купец из Флоренции Джованни Тедальди. Он в 1550-х – начале 1560-х гг. совершил несколько путешествий в Русское царство. Тедальди положительно оценивает Россию времён Грозно и неоднократно подвергал критике неблагоприятные сообщения о царе, в том числе мнение Гваньини. Венецианский посол Липпомано в 1575 г., уже после опричнины, представлял Ивана Грозного праведным судьей, высоко ставит справедливость царя, ни о каких «зверствах» не сообщает. Ни о каких «ужасах» не сообщает и немецкий князь Даниил фон Бухау, который в качестве посла от двух германских императоров: Максимилиана II и Рудольфа II дважды посетил Москву в 1576 и 1578 годах. Его «Записки о Московии» считаются исследователями правдивыми. Он отмечал хорошее устройство и управление Россией.

Есть и такое весьма интересное свидетельство об Иване Грозном, как коллективное мнение о нём польской шляхты. Польское дворянство дважды (!), в 1572 и 1574 гг. (уже после опричнины), выдвигали кандидатуру Ивана Грозного на выборах польского короля. Очевидно, что «кровавого тирана», который стал подвергать их притеснениям и массовому террору, они бы не стали предлагать на роль владыки речи Посполитой.

Таким образом, историки-западники 19 столетия (а за ними и многие исследователи 20 века), вроде Карамзина, приняли как правду первую, пропагандистского характера, клеветническую группу источников, совершенно проигнорировав те сочинения, которые описывали эпоху Ивана Грозного более правдиво.
Приложение (пример западной лжи-пропаганды). Павел Одерборн об Иване Грозном.

Благородным государям нет ничего приятнее и желаннее, чем видеть своих соотечественников процветающими во всем. Этот же словно был рожден по обычаю диких животных для грабежа и мятежей, настолько страстно он всегда начинал войны, из одной переходил к другой, из самой маленькой делал самую большую, из единой — двойную, из приятной игры — ужасное и кровавое: подвергал свой народ великим опасностям, часто за час одних превращал в сирот, других — во вдов, стариков — обездоленными, а многих — нищими и несчастными...

Побуждаемый выгодным местоположением [Полоцка], величием и богатством [18] княжества... он [царь Иван IV] ... отправился для захвата Полоцка и повел в поход ... войско почти в 300 тысяч человек. Город был хорошо снабжен метательными орудиями, имел оборонительные укрепления и ... множество солдат. А после того как город был сильно обстрелян врагом, к орудиям встали даже женщины и старики, и горячее сражение продолжалось в течение многих дней.... Случилось так, что военные силы полочан, которые сдерживали внезапное и стремительное нападение, к середине боя иссякли... Поэтому Васильевич в один миг овладел Полоцком, а польских солдат, оставив в живых, выгнал за его пределы, литовцев же и руссов, как пленных, послал в Москву, жидов, не желавших принимать христианское крещение в купели, он немедленно утопил в водах Двины. Он чрезвычайно обогатился городской добычей, которая оказалась гораздо богаче, чем он представлял и предполагал по своей жадности....

Доброму правителю следует гораздо больше думать о благе своего народа, чем о гибели врага. Тиран же следовал другому правилу. Когда не имел врага, начинал мучить своих сограждан войной так, будто испытал от них ничем не смываемый позор. Он вообще не мог жить спокойно, если только не лишал жизни и здоровья, детей, жен и не грабил всего имущества.

После отъезда царя в Александрову слободу [в 1565 году] и делегации туда бояр, согласившейся “не противиться приказаниям государя.. [Иван IV], получив, наконец, право на открытую и очень жестокую тиранию, ... предался истязанию своих подданных... [в 1568 году] вызвал к себе в Москву первого наместника Ивана Петровича [Федорова Челяднина], обвиненного по ложным свидетельствам в измене. Как только тот явился, одетый в царскую мантию, ему было приказано взять скипетр и корону, а затем его, трепещущего и дрожащего от страха, посадили на высокий трон. Обратясь к нему, Васильевич говорит: “Здравствуй, непобедимый цезарь руссов, вот я тебя, наконец, вознес на недосягаемую вершину величественного царского достоинства, которого ты так горячо добивался. Но ты будешь царствовать недолго”. И не говоря больше ничего, тотчас же пронзил несчастного старца острым копьем. Затем помощники государя безжалостно изрубили труп убитого. И ничего не осталось в семье и [в доме] этого человека — ни людей, ни животных, что не подверглось бы уничтожению. За деревянной оградой Васильевич запер 300 человек и, заложив пушечный порох, поджег. Покойный оставил беременную жену и незамужних дочерей, которых помощники государя, прежде обесчестив, растерзали на части.

[1569 год] ... отправившись в Новгородскую землю и вероломно напав [на нее], он, прежде чем смог долететь слух до города, взял, применив пушки, несколько крепостей. Отовсюду уводил множество скота и людей. И все эти широко раскинувшиеся земли, известные большим числом деревень и сельских жителей, наполнил ужасом войны...

Тем временем к городу подошло отборное войско палачей. Предводителем его был некий Малюта Скуратов, в руках которого находилась верховная власть над свитой государя. Войско было послано вперед, чтобы помешать всякому бегству горожан, а всех, кто ни попадется навстречу, убивать, обращать в бегство и грабить...

Как сигнал для совершения убийства был избран момент, когда в церкви народу давали святое причастие (сопровождавшееся колокольным звоном)....Свита не взирала ни на пол, ни на возраст. Погибали изрубленные на части люди и скот, опозоренные насилием девушки, проколотые копьями дети, рушились подожженные постройки города, объятые пламенем. 700 женщин с несчастными детьми были утоплены в реке Волхове под предлогом того, будто они пренебрегли приказанием и честью государя, намеревались под конец жизни помолиться домашним богам, не спросив на то позволения палачей. Они были подвергнуты недостойным поношениям и тотчас же брошены с детьми в воду.

Знатные горожане, задушенные [ремнями], вывешивались из филенчатых окон. И даже сенаторы [посадники] и их помощники, запертые в здании, где заседали, уничтожались особо усердствовавшими холопами. Ничего ужаснее этого зрелища не было, ибо многочисленных окон здания было недостаточно для казней, и чтобы приготовить место для повешения следующих, ремни с ранее повешенными и умирающими обрезались. Трупы оставались в куче, и разъяренные ликторы растаскивали их крюками и сбрасывали в реку.

Священники искали прибежища у алтарей, но и здесь их постигала одинаковая участь и судьба, ибо жестоких палачей не могли удержать от нечестивого злодеяния никакие молитвы людей, никакая богобоязнь, никакая, наконец, защита святых. ... А священника [новгородскому владыке], к которому он [царь] пришел, якобы чтобы засвидетельствовать почтение, он тотчас же лишил одежды, денег и всего имущества, а за угощение заплатил ему смертью. Случилось так, что умерла его жена; когда Васильевич узнал об этом, подводя к нему лошадь, говорит: “Ты будешь иметь ее вместо жены, уважаемый епископ, а дары на свадьбу соберут твои коллеги”. После того, как он это сказал, разыскал, применив пытки, деньги священников и церквей, а самого наказуемого епископа, посадив постыдным образом на лошадь (задом наперед), приказал провести по городу под клики глашатого и потом уж удушить.

Воронежец внес свои поправки в договор с банком, написав их мелким шрифтом. Благодаря этому он не только не выплатит никаких процентов за кредит, но и собирается отсудить у финансовой махины 24 миллиона рублей!

Он уже добился в суде права не платить проценты и штрафы, которые с него пытались взыскать.
Коминтерновский райсуд Воронежа приступил к рассмотрению беспрецедентного иска клиента к банку. 42-летний житель областного центра Дмитрий Алексеев (фамилия изменена) требует от банка «Тинькофф Кредитные системы» исполнить обязательства – компенсировать нарушения кредитного договора, условия которого предложил сам Алекссев. Воронежец направил в юридическую службу банка для урегулирования спора в досудебном порядке претензию, в которой указал сумму в 24 миллиона рублей. Она основывается на том, что банк нарушил условия кредитного договора. Подписав договор, банк согласился взять на себя обязательства. Их же Алексеев, в том месте, где в документе для клиентов банка было написано мелким, едва читаемым шрифтом, изменил.

Банкиры подписали документ, судя по всему, автоматически, не разбирая текст , не зная, что клиент предложил свои условия. Так Алексеев указал, что процентная ставка за пользование кредитом и комиссия за выдачу наличных средств составляют 0 %. А также прописал, что «клиент вправе не оплачивать все комиссии и платы, предусмотренные тарифами».

Сейчас у воронежца есть неплохие шансы выиграть иск к банку. Хотя бы потому, что ранее суд признал законным договор, который заключили стороны. Согласно этому решению, договор, составленный Алексеевым, признан законным.

Впрочем, обо всем по порядку.

Банкиры в собственной ловушке

Эта история началась в 2008 году, когда воронежец получил в письме по почте предложение от ЗАО «Тинькофф Кредитные системы» воспользоваться кредитной картой. Для ее оформления всего лишь нужно было заполнить заявление-анкету, а потом отправить по почте по адресу, который был указан на конверте.

К слову, вряд ли среди жителей России найдется хотя бы один человек, который не получал бы предложения из банков об оформлении займа или кредитной карты. Как правило, все самое важное в документах на их получение написано очень мелким шрифтом. Таким, что его едва возможно разобрать. В свое время многие россияне сильно обожглись из-за своей невнимательности – они подписывали документ, не читая мелкие буквы. Между тем, там содержится информация о процентных ставках, комиссиях, штрафах. В итоге, людям приходилось выплачивать громадные проценты, зная о которых заранее, они никогда не стали бы брать у банка деньги.

Дмитрий Алексеев оказался юридически подкованным клиентом: в прошлом он служил в правоохранительных органах. Воронежец решил предложить банку новые условия договора, которые разместил на своей странице в Интернете.

Воронежец отсканировал заявление-анкету от ЗАО «Тинькофф Кредитные системы» и изменил в части с мелким шрифтом условия договора, предложенные банком. Он указал, что процентная ставка за пользование кредитом и комиссия за выдачу наличных средств составляют 0 %. А также прописал, что «клиент вправе не оплачивать все комиссии и платы, предусмотренные тарифами». Кроме того, там же Алексеев вместо адреса банка www.tcsbank.ru сослался на свой сайт – www. tcsbank.at.ua, подтвердив, что «с действующими Общими Условиями и Тарифами, размещенными в сети Интернет, ознакомлен». Проще говоря, Алексеев прописал для себя безлимитный и беспроцентный кредит. Отдельно в договоре на сайте предусматривались случаи, если банк нарушит условия документа.

- Банк не имеет право вносить изменения и дополнения в настоящие Общие Условия в одностороннем порядке. В случае изменения, дополнения, замены Общих условий в одностороннем порядке Банком, Банк выплачивает компенсацию Клиенту в размере 3 000 000 (три миллиона) рублей, за каждое очередное изменение, дополнение, замену Общих условий, – указал клиент.

При расторжении договора в одностороннем порядке клиент прописал компенсацию от банка в размере 6 миллионов рублей.

Вскоре Дмитрий Алексеев получил от банка «Тинькофф Кредитные системы» утвержденную копию анкеты-заявления и свою кредитную карту. Это означало, что банк согласен на условия, указанные клиентом.

Клиент тоже имеет право

После получения кредитной карты воронежец стал активно ее использовать. Два года у «Тинькофф Кредитные системы» вопросов к Алексееву не возникало. Банк расторг с ним договор и выставил заключительный счет в апреле 2010 года. По мнению организации, клиент начал допускать просрочку по оплате минимального платежа.

В 2012 году ЗАО «Тинькофф Кредитные системы» обратилось в суд, чтобы взыскать с Алексеева с учетом просрочек, комиссий и штрафов более 45 тысяч рублей. Клиент предоставил в мировой суд Коминтерновского района договор, подписанный банком, и озвучил условия с сайта. При этом он согласился погасить основной долг – 19 тысяч рублей.

Суд установил, что договор, подписанный в 2008 году, законный, что клиент имел полное право, как одна из сторон, предлагать свои условия. Легитимный документ отсылает к странице www. tcsbank.at.ua., где размещены условия и тарифы по выдаче кредитной карты

- Банк принял условия договора, поскольку выслал истцу для активации карту…Алексеев не брал на себя обязательств по уплате процентов за пользование кредитной картой. В связи с этим требования истца о взыскании с ответчика просроченных процентов, штрафных процентов, комиссии за обслуживание, а также по основному долгу не обоснованы и удовлетворению не подлежат, – резюмировал суд.

По решению суда от 6 сентября 2012 года, в пользу банка с Алексеева была взыскана только сумма основного долга – 19 тысяч рублей. В декабре после апелляции оно вступило в законную силу.

По какому такому договору?

На днях Коминтерновский райсуд Воронежа приступил к рассмотрению беспрецедентного иска Дмитрия Алексеева к «Тинькофф Кредитные системы».

Воронежец требует, чтобы банк исполнил свои обязательства: выплатил за изменения условий и тарифов в одностороннем порядке по 3 миллиона за каждое. По мнению клиента, банк нарушил 8 таких пунктов. Алексеев направлял в юридическую службу банка для урегулирования спора в досудебном порядке претензию, в которой указал сумму в 24 миллиона рублей.

Как считает Алексеев, выступив с иском к нему о взыскании процентов и штрафов, банк нарушил свои обязательства. И это подтверждается материалами и решением мирового суда.

- Мы просим суд обязать «Тинькофф Кредитные системы» исполнить принятое на себя обязательство, взыскав с него компенсации за нарушения общих условий и тарифов. Поскольку ответственность всегда составляет определенный вид имущественных или личных отношений, она должна выражаться в каком-то дополнительном бремени, вызывая для нарушителя отрицательные последствия, – заявил на предварительном судебном заседании представитель истца из юридического агентства «Консультант» Дмитрий Михалевич.

Юрист «Тинькофф Кредитные системы» на предварительное слушание в суд не явился, попросив рассмотреть дело без его участия. В присланном заявлении представитель банка Александр Стремоусов пояснил, что считает требования Алексеева незаконными. И попросил суд применить к ним срок исковой давности и отказать в удовлетворении иска.

– Банк в соответствии с условиями договора расторг его в одностороннем порядке, выставив 19 апреля 2010 года истцу заключительный счет. Он получил счет с уведомлением о расторжении 6 мая 2010 года, – отмечает в заявлении Александр Стремоусов. – Согласно гражданскому кодексу, срок исковой давности устанавливается в три года. Его истечение является основанием для решения об отказе в удовлетворении иска. Срок исковой давности истек 6 мая 2013 года.

Однако Дмитрий Михалевич привел суду доводы истца.

– Уважаемый суд, юристы «Тинькофф Кредитные системы» ссылаются в документе на условия типового договора банка. Однако его представители подписали другой договор – его условия размещены на сайте с адресом www. tcsbank.at.ua. Он признан мировым судом законным. Согласно основным положениям документа, при расторжении его в одностороннем порядке банк обязался выплатить клиенту компенсацию в размере 6 миллионов рублей. Но этого сделано не было, поэтому договор нельзя считать расторгнутым, – отметил в своей речи Дмитрий Михалевич.

Заслушав стороны, суд решил затребовать материалы мирового суда, на основании которых вынесено решение от 6 сентября 2012 года. Следующее слушание гражданского дела назначено на сентябрь, о чем юристы банка будут извещены.

Сам Дмитрий Алексеев говорит о своих мотивах следующее:

- В свое время я, как и многие россияне, обжегся на кредитной карте, которую получил по почте в 2005 году. По той карте все суды я проиграл. Мне пришлось выплатить огромные проценты за пользования средствами банка. Во время этих судов меня заставили выучить, что такое акцепт, что такое оферта, я уже все знал о заключении договоров. Когда в 2008 году мне по почте пришло предложения от «Тинькофф Кредитные системы», где мелким шрифтом мне предлагают взять кредит под большие проценты. Я уже знал, что в Гражданском кодексе существует статья первая о свободе договора между двумя сторонами, и я вправе предложить банку свои условия. Что я и сделал.

Сейчас в интернете идут дебаты, кто пожелает ознакомиться - прошу по ссылочке:  http://riavrn.ru/news/voronezhets-trebuet-s-banka-...ie-punktov-kreditnogo-dogovor/

Мне интересно Ваше мнение - что ожидает нашего героя в конце тоннеля?

 

 

Серия сообщений "Жизнь и мысли о ней":

Мои мысли и мысли людей, которые мне импонируют.

Часть 1 - Wall Street предупреждает
Часть 2 - В продолжении темы
...
Часть 25 - Как создавался украинский язык
Часть 26 - Задница как великий биомеханический проект
Часть 27 - Житель Воронежа навязал банку условия кредита!?!
Часть 28 - "Cranky Old Man"

Одежда в разные эпохи - и скрывала – и подчеркивала зад. Для этого использовались: турнюры, кринолины, обтягивающие лосины, каблуки, усиливающие поясничный прогиб, высокий пояс, зауженная талия, длинный разрез на облегающем платье.
Правда случались и периоды глухой задничной депрессии. В 1990-х подросткам велели носить мешковатые брюки или бриджи и длинные рубахи навыпуск, которые абсолютно маскировали зад, делали тело бесполым и лишенным индивидуальности. Вместе с кепкой, лохмами, темными очками, бесформенными кроссовками и пузырем баблгама на губах они идеально укрыли приватность молодого тела, сделав его абсолютно дозволенным для экспозиции. Однако попа пробила себе путь к свободе: брюки утеряли пояс, открыли поясницу, а затем и вовсе сползли, открыв замечательную картину: попа вылезает до самого копчика, но при этом не считается голой! (К сожалению, эта мода проходит – грядут политкорректные комбинезоны, застегнутые до самых ушей…)
Причина столь двойственного, позитивно-негативного отношения к заднице не вполне ясна. Объяснить это одной лишь закаканностью и обрюзгшим видом нельзя, ведь в цивилизованном мире уже приняты чистота и ухоженность тела. Полагаю, всё дело в демонах перенаселенности, которые так терзают образ зада - запрещая человеку показывать это «второе лицо», чем удваивать свою идентичность. Слишком много людей на планете – вот и выглядеть стараются скромнее.

В ходе эволюции гоминиды утратили ключевую способность млекопитающих: быстро бегать на четвереньках. Трудно представить себе лошадь, галопирующую на задних ногах. А человек передвигается именно так! (По крайней мере, если старается после лекций успеть на электричку.)

Поэтому человек приобрел очень странное тело, которое не имеет аналогов в природе. Походка птиц, на первый взгляд сходная с человеческой, имеет серьезные отличия. Чтобы сымитировать ее, надо глубоко наклониться вперед, стать на цыпочки, коленями коснуться ребер, а головой делать сильные толчки при каждом шаге. (Попробуйте так походить на досуге…)
Такая конструкция тела делает человека плохим стайером (до 22 км/час, у зверей того же размера – 30-60 км/час) и еще худшим спринтером (до 36 км/час, у зверей – 60-100 км/час).
Однако гоминиды (вероятно, уже на этапе Homo erectus) научились подолгу ходить на «черепашьей» для крупных млекопитающих скорости – 4-5 км/час. Дело в том, что осанистый человек тратит значительно меньше энергии на удержание веса тела, чем четвероногий зверь. Ведь носить груз на голове (научившись держать баланс) гораздо легче - чем на спине, стоя при этом на четвереньках! (Тоже попробуйте.)

«Мутантное» тело породило множество биомеханических проблем, решение которых было возложено на пояс нижних конечностей. Область таза стала сложной конструкцией, справляющейся с крайне противоречивыми задачами.

1. Для быстроты бега таз требовалось сделать как можно уже, а для рождения детей с большой головой – как можно шире. Несоблюдение каждого из этих условий грозило смертью.
2. Таз стал служить «днищем» туловища, удерживая немалый вес (включая матку с плодом). Одновременно к нему крепились мощнейшие мышцы, поддерживающие тело в вертикальном положении и толкающие ногу назад. Вдобавок таз оказался седалищем - на него плюхались и падали, на нем подолгу покоилось все тело. Для каждой из этих функций требовалась особая архитектура костных выростов и внутренних трабекул, связок и фасций, сосудов и мышц.
3. Тазовая область обеспечивала сексуальную активность – она воспринимала тактильную информацию, обеспечивая непростые механизмы сексуального возбуждения, а также интромиссии и фрикций.
4. В обязанности таза вменялось не только быть «чашедвигателем», но и обеспечивать дефекацию и уринацию – причем весьма аккуратным образом, поскольку выделения повреждают кожу и привлекают паразитов.
5. Наконец, тазовая область приняла на себя функции «пресс-службы». Она была основным (после лица) этологическим маркером. От нее требовалось, чтобы единожды глянув, нюхнув или пощупав, можно было определить: индивидуальность, пол, ранг, возраст, сексуальную готовность, состояние здоровья и физическую форму человека.

Так в природе появился один из самых элегантных биомеханических проектов – человеческая задница. Это великолепное решение, гораздо более качественное и сложное, чем цветок орхидеи или раковина золотой каури. Задница воплощает самый фундамент человеческого существа и обладает ошеломляющей красотой, она заставляет онеметь самых болтливых и расхохотаться самых серьезных. Подобную многофункциональность выполняет еще только одна природная структура – человеческое лицо. Но на нём не сидят!

Отношение к заднице неоднозначное. Прямо сказать, неуважительное отношение! Этот объект мира считается не только непристойным и отталкивающим, так еще и лишенным брутальности и крутизны. Помнится, Сальвадор Дали жаловался, что сюрреалисты «на любую задницу смотрели очень косо».
Парадокс в том, что наименее брутальным считается мужской зад, мощный, как два сыра. Так для представителей категории «мачо» вполне допустим интерес к женской попе и анальному сексу, это даже приветствуется. Однако аналогичный интерес к формам со знаком «марс» окутан гомофобическим отвращением, презрением и страхом.

При всем к нему неуважении, зад интересует людей чрезвычайно! Взгляд, обозревающий фигуру, невольно сосредотачивается на чередовании впадин и выпуклостей ее кормы. Картина мира - вовсе и не картина, если в ней нет чьей-то фигуристой попы. Мужчин волнуют женские - так называемые «бёдра». Женщины (и педросексуалисты) неравнодушны к мужским задам – среди коих, правда, эстетичные экземпляры встречаются крайне редко…

Есть мнение, что и выпуклость женской груди (не имеющая функционального значения) эволюционировала, как способ создать «дополнительную попу», увеличив аттрактивность женского тела. Мужскому телу такая аттрактивность была ни к чему, и даже вредна (сбивала с репродуктивного толку и царапала самооценку). Поэтому не сложилось у мужчин ни грудей, а окорока их внушают оторопь. Особенно скверно они выглядят у архаичных групп. Но совсем противной попе быть нельзя: ведь это маркер важнейшей способности Homo sapiens – много ходить, быть мигрантным приматом.

Как и лицо, попа прошла через расовый отбор, породивший межгрупповое разнообразие. У рас западного ствола (негроидов, капоидов, европеоидов) зады в целом более элегантные, чем у более архаичных рас восточного ствола (австралоидов, америндов, монголоидов).
Даже при сходных морфологических тенденциях (пигмеоидность, стеатопигия, тропическая вытянутость, арктическая коренастость) расы приобретают разное «выражение задницы». Например, при стеатопигии (повышенном жироотложении на попе): у бушменов жирок распределяется равномерно по всей ягодице, а талия и ноги остаются «тощими», у андаманцев больше жира в верхней части попы и спереди бедер. У восточных европеоидов он расплывается по бокам, в области вертелов и подъягодичной складки, а у западных европеоидов жир часто откладывается на талии, а центр и низ ягодицы плоские.
Самая красивая форма попы у негроидов. Но самая востребованная (судя по глобальному анализу посещений порностраниц) – задница средних европеоидов, особенно западных. Вероятно, потому, что в ней больше выразительных деталей, цветов. Угловатость попы западных европеоидов соответствует их сильной профилировке лица (причина - в общей долихоморфности тела). Зато обладатели архаичной физиономики – австралоиды – имеют и самую непривлекательную задницу в мире.
Кроме того, попа проявляет внутригрупповые вариации. Зады мускулярного, торакального, дигестивного и астеноидного типа имеют настолько заметные различия, что с одного взгляда можно выявить конституциональный тип. Другие части тела, например, стопа, колено, шея, а уж ухо! – такой информации не дадут.

Влечение к заднице занимает достойное место в ряду этологических странностей человека. Из животных так же много внимания при коммуникации ей уделяют только собакоголовые обезьяны и псовые. Но репертуар воздействий у человека гораздо шире. Если собака только понюхает, если обезьяна понюхает, потрогает и почешет, то люди стремятся попу щипать и щупать, пороть и шлепать, лобзать и кусать, внедрять в нее пальцы и пенисы, клизмы и жезлы, обсуждать, разглядывать, втыкать иголки, давать пинка - и всё это доставляет им необычайное волнение. Анальная интромиссия – вещь очень редкая среди млекопитающих – у человека составляет значительный процент (10-60%) как гомо- так и гетеросексуальных контактов.
Почему вообще возникло такое влечение? Ведь оно противоречит природе, которая не создала ни любриканта, ни защиты уретры от инфекций. Можно объяснять этот интерес перенаселенностью – в ее очагах действительно известны традиции «римской» любви. Мол, природа направляла поток семени в бесплодное русло, чтобы снизить рождаемость. Контраргумент: анальный секс практиковался и в довольно разреженных и архаичных социумах (эскимосы, папуасы, некоторые африканские племена, америнды). Однако численность этих «присваивающих» племен тоже находилась на пределе экологической емкости территории. Кроме того, попа в этих племенах не имела самостоятельной эстетической ценности, являясь лишь механическим «вариантом» влагалища. Зато при колоссальной скученности больших городов задница приобретает гипертрофированную значимость – ее изображают и разрисовывают, фотографируют и демонстрируют, накачивают и наращивают, страхуют и продают. А по особым праздникам вручают некий «символ любви», не имеющий ни малейшего сходства с анатомическим сердцем, зато чрезвычайно напоминающий попу.

В массовом сознании сталкиваются негативные и позитивные аттитюды. Зад – это весьма сакрализованный объект мира. В ней помещают Кундалини и священную кость, os sacrum. Обозначение зада чрезвычайно популярно в мемосфере («жопа» – 10 млн. гуглей, bum – 25 млн., ass – более 200 млн.), и в разговорной речи. Ее названия многообразны. Однако – как ни странно – научного и «официального» наименования задница не имеет! Наука ее как бы не замечает: нет никакого термина ни в анатомии, ни в антропологии, ни в психологии (забытый афедрон не в счет). По меткому народному выражению «жопа есть, а слова нет». Избегают ее и словари. Обнаруженное в Сети «он-лайн толкование» - просто уморило. Слово «попа» - одно из первых, что выучивает младенец, однако в учебниках и словарях русского языка его не найти. Даже в «народной» Википедии статья «задница» была опустошена и переадресована на более благопристойное: «ягодицы».
Но этот эрзац вовсе не раскрывает телесной структуры попы! Она ведь включает в себя не только ягодицы, но и шесть тазовых костей, крестец и копчик, перианальную область и собственно анус, трохантерную зону, ромб Михаэлиса, а также выразительные складки кожи, пигментированные зоны и пучки волос. Природа позаботилась, чтобы этот комплекс мгновенно воспринимался созданием как единый гештальт: «зырьте, жопа!». Если же взглянуть на ягодицы per se, будь их хоть пятнадцать штук – такого впечатления не возникнет.
Смех смехом, но этот гештальт весьма непрост. Его разрушает любая помеха: задница перестает быть «голой жопой» в присутствии прозрачного бикини или даже ниточки стрингов. Перечеркивая обнаженность, эта скромная нитка придает ей «законность», юридическую дозволенность пребывать в людном месте или на добропорядочном фотосайте. Хотя эта мнимая прикрытость - такое же суеверие, как и «нитка от сглаза», которую некоторые аборигены носили вокруг талии.

Одежда в разные эпохи - и скрывала – и подчеркивала зад. Для этого использовались: турнюры, кринолины, обтягивающие лосины, каблуки, усиливающие поясничный прогиб, высокий пояс, зауженная талия, длинный разрез на облегающем платье.
Правда случались и периоды глухой задничной депрессии. В 1990-х подросткам велели носить мешковатые брюки или бриджи и длинные рубахи навыпуск, которые абсолютно маскировали зад, делали тело бесполым и лишенным индивидуальности. Вместе с кепкой, лохмами, темными очками, бесформенными кроссовками и пузырем баблгама на губах они идеально укрыли приватность молодого тела, сделав его абсолютно дозволенным для экспозиции. Однако попа пробила себе путь к свободе: брюки утеряли пояс, открыли поясницу, а затем и вовсе сползли, открыв замечательную картину: попа вылезает до самого копчика, но при этом не считается голой! (К сожалению, эта мода проходит – грядут политкорректные комбинезоны, застегнутые до самых ушей…)
Причина столь двойственного, позитивно-негативного отношения к заднице не вполне ясна. Объяснить это одной лишь закаканностью и обрюзгшим видом нельзя, ведь в цивилизованном мире уже приняты чистота и ухоженность тела. Полагаю, всё дело в демонах перенаселенности, которые так терзают образ зада - запрещая человеку показывать это «второе лицо», чем удваивать свою идентичность. Слишком много людей на планете – вот и выглядеть стараются скромнее.

 

1.


2.


3.


4.

Серия сообщений "Жизнь и мысли о ней":

Мои мысли и мысли людей, которые мне импонируют.

Часть 1 - Wall Street предупреждает
Часть 2 - В продолжении темы
...
Часть 24 - За что украинцы не любят "москалей"?
Часть 25 - Как создавался украинский язык
Часть 26 - Задница как великий биомеханический проект
Часть 27 - Житель Воронежа навязал банку условия кредита!?!
Часть 28 - "Cranky Old Man"

Война против России идёт уже очень давно и очень, очень успешно. Разумеется, не на полях сражений, где мы всех всегда били и очень больно, а там, где Запад всегда выигрывал и продолжает выигрывать — в информационных войнах. Основная цель — доказать обитателям нашей страны, что они есть тупое безмозглое быдло, даже не второсортное, а где-то 6-7 разряда, без прошлого и будущего. И уже практически доказал — даже авторы многих патриотических статей согласны с таким подходом целиком и полностью. Примеры? Пожалуйста! Hедавно мы отметили 1000-летие крещения Руси. А когда она появилась на самом деле? Первая столица (только столица крупной страны!), город Словенск, был основан в 2409 году до нашей эры (3099 год от сотворения мира); источник информации — летопись Холопьего монастыря на реке Мологе, хронограф академика М. H. Тихомирова, «Записки о Московии» С. Герберштейна, «Сказание о Словене и Русе», имеющее повсеместное хождения и записанное многими этнографами. Считается, что Hовгород построен на месте Словенска, а ведущие раскопки археологи уже до палеолитических стоянок докопались. Принято считать, что где-то в 8 веке дикие безмозглые и ни на что не годные славяне, бродящие табунами по лесам, призвали к себе викинга Рюрика и сказали: «Владей нами, о великий европейский сверхчеловек, а то мы, идиоты, сами ничего не можем». (Вольное изложение учебника по истории). И никому, вернее, почти никому не приходит в голову простой вопрос. Как могли дикие, нецивилизованные еврообезьянки создать нам государство намного раньше чем себе? Не так все это было совсем не так. Когда первая европейская обезьяна почесывая брюхо наконец спустилась с деревьев Русь уже жила, гомонила языками и говорами, молилась богам и стихиям, боронила границы свои. Америке и Европе это все — нож по яйцам, ибо как это признать ,что во времена оные степной народ своим умом дошел до демократии, а потом пережевал ее и выплюнул, поскольку фиговый это государственный строй. Русские люди во времена княжеств имели повальную письменность, (находили таблички на бересте с текстом примерно”вася буду поздно ушла к куме”), в русском языке было определение цифр (причем ,в отличее от римлян , был 0) более того, были отдельные слова для выражения степеней до 49 включительно (отдельное слово применяется для частоупотребимых понятий как у нас куб квадрат), у меня вопрос, что считали славяне ,что часто употребляли 10^49, в русской культуре было понятие единого закона (все физические законы есть проявление общего)… Hа самом деле, Рюрик — внук новгородского князя Гостомысла, сын его дочери Умилы и одного из соседних князей рангом помельче. Был призван вместе с братьями, поскольку все 4 сына Гостомысла умерли или погибли в войнах. Был принят по уговору со старейшинами, и зело потрудился, чтобы заслужить уважение на Руси. Источник: Иоакимовская летопись, российская история по Татищеву, «Брокгауз и Ефрон» и т. д. Повсеместно насаждается мнение, что чуть ли не единственной цивилизацией прошлого была Римская Империя, образец законности и морали. В общем-то, что гладиаторские бои Рима, что современное “наводнение” американскими и европейскими убийцами и мародёрами Ирака, Афганистана — явления одного порядка. Мораль западного мира особенно не изменилась, и по-прежнему вызывает омерзение у «дикарей», вроде русских. Официальная история: великая прекрасная и могучая римская цивилизация пала под ударами вонючих косматых дикарей. Hа самом деле, осточертевшие всем, (как сейчас американцы) были подвергнуты санации со стороны более приличных соседей. Голоногая, плохо вооружённая римская пехота (откройте учебник по истории древнего мира, и полюбуйтесь на легионеров) была стоптана закованными в сталь от макушек и до конских копыт катафрактариями. Основной источник информации — «Катафрактарии и их роль в истории военного искусства» А. М. Хазанов. (Остальные не помню, но желающие могут пошарить по автопоиску сами. Материала много — просто его в школы не пускают. «Вредный»). Самое интересное — откуда пришли «зачищать» Рим гунны? Обь, Угра, Поволжье, Приуралье, Приазовье… Могилы с частичным вооружение катафрактариев найдены и в Дагестане. Вы, товарищи патриоты, на карту давно смотрели? Так откуда гунны на Рим ходили? Почему «дикую Русь» в Европе Гардарикой— Страной Городов называли? Теперь это неважно, потому, что мы с радостными лицами празднуем 1000 лет Руси, считаем Рюрика пришедшим из Hорвегии хозяином, основавшим Россию, и даже, вроде, гордимся такой историей. В 8 веке один из русских князей приколотил щит к воротам Царьграда, и утверждать, что России не существовало и тогда, получается затруднительно. Поэтому, в ближайшие века для Руси было запланировано долговременное рабство. Hашествие монголо-татар и 3 века покорности и смирения. Чем отмечена эта эпоха в реальности? Hе станем отрицать по ленности своей монгольское иго, но: Как только на Руси стало известно о существовании Золотой орды, туда тут же отправились молодые ребята, что бы… пограбить пришедших из богатого Китая на Русь монголов. Лучше всего описаны русские набеги 14 века (если кто забыл — игом считается период с 13 по 15 век). В 1241 году русские дружины вместе (!) с “игом” прогулялись по Европе от души потрепав крестоносцев. В польских хрониках это хорошо описано. Поляки – народ злопамятный… сейчас помнят и еще пять веков не забудут. На следующий год пожаловали крестоносцы “с ответным визитом”. Цель похода – захват и разорение русских земель. Но получив по зубам на Чудском озере псы-рыцари надолго потеряли охоту соваться в русские владения. Эта битва, вместе с победами князя Александра над шведами (15 июля 1240 года на Неве) и над литовцами (в 1245 году под Торопцем, у озера Жизца и близ Усвята), имела большое значение для Пскова и Новгорода, задержав напор трёх серьёзных врагов с запада. Миновал век и в 1360 году новгородские хлопцы с боями прошли по Волге до Камского устья, а затем взяли штурмом большой татарский город Жукотин (Джукетау близ современного города Чистополя). Захватив несметные богатства, ушкуйники вернулись назад и начали «пропивать зипуны» в городе Костроме. С 1360 по 1375 год русские совершили восемь больших походов на среднюю Волгу, не считая малых налётов. В 1374 году новгородцы в третий раз взяли город Болгар (недалеко от Казани), затем, пошли вниз и взяли сам Сарай — столицу Великого хана. В 1375 году смоленские ребята на семидесяти лодках под началом воевод Прокопа и Смолянина двинулись вниз по Волге. Уже по традиции они нанесли «визит» в города Болгар и Сарай. Причём правители Болгара, наученные горьким опытом, откупились большой данью, зато, ханская столица Сараи была взята штурмом и разграблена. В 1392 году ушкуйники опять взяли Жукотин и Казань. В 1409 году воевода Анфал повёл 250 ушкуев на Волгу и Каму. И вообще, бить татар, на Руси считалось не подвигом, а промыслом. За время татарского «ига» русские ходили на татар каждые 2-3 года, Сарай палили десятки раз, татарок продавали в Европу сотнями. Что делали в ответ татары? Писали жалобы! В Москву, в Hовгород. Жалобы сохранились. Больше ничего «поработители» сделать не могли. Источник информации по упомянутым походам — вы будете смеяться, но это монография татарского историка Альфреда Хасановича Халикова. А в это время, да и много позднее в “просвещенной” Европе пылали костры, на которых сжигали десятки тысяч ни в чем не повинных “ведьм”, народ умирал от голода и чумы. Они нам до сих пор этих визитов простить не могут! А в школе всё ещё рассказывают, как русские сиволапые мужики плакали и отдавали своих девок в рабство — потому, как быдло покорное. И вы, их потомки, тоже этой мыслю проникайте. У нас кто-нибудь сомневается в реальности ига? В 16 веке к власти пришёл Иван Грозный. За время его правления на Руси: — введён суд присяжных — бесплатное начальное образование (церковные школы) — медицинский карантин на границах — местное выборное самоуправление, вместо воевод — впервые появилась регулярная армия (и первая в мире военная форма — у стрельцов) — остановлены татарские набеги — установлено равенство между всеми слоями населения (вы знаете, что крепостничества в то время на Руси не существовало вообще? Крестьянин обязан был сидеть на земле, пока не заплатит за ее аренду, и ничего более. А дети его считались свободными от рождения, в любом случае!). — запрещён рабский труд (источник — судебник Ивана Грозного); — государственная монополия на торговлю пушниной, введённая Грозным, отменена всего 10 (десять!) лет назад. — территория страны увеличена в 30 раз! — эмиграция населения из Европы превысила 30 000 семей (тем, кто селился вдоль Засечной черты, выплачивались подъёмные 5 рублей на семью. Расходные книги сохранились). — рост благосостояния населения (и выплачиваемых налогов) за время царствования составил несколько тысяч (!) процентов. — за всё время царствования не было ни одного казнённого без суда и следствия, общее число «репрессированных» составило от трёх, до четырёх тысяч. (А времена были лихие — вспомните Варфоломеевскую ночь) Для тупых, напомню – это про “просвещенную” Францию. Кстати, Иван Грозный ходит в мыльню (баню), дворец оборудован… канализацией. а “цивилизованные” европейские монархи давят вшей, ходят на горшок и льют на себя литры духов чтобы заглушить вонь от месяцами не мытого тела… Что уж тут говорить о простом народе… А теперь вспомните, что вам рассказывали о Грозном в школе? Что он кровавый самодур и проиграл Ливонскую войну, а Русь тряслась в ужасе? Уже в 16 веке в Европе выходило множество брошюр для всякого безмозглого обывателя. Там писалось, что русский царь — пьяница и развратник, а все его подданные — такие же дикари. А в наставлениях послам указывалось, что царь — трезвенник, неприятно умён, пьяных не выносит категорически, и даже запретил распитие алкоголя в Москве, в результате чего «нажраться» можно только за городом, в так называемых «наливках» (месте, где наливают). Источник — исследование «Иван Грозный» Казимира Валишевского, Франция. Теперь угадайте с трёх раз — какая из двух версий излагается в учебниках? Вообще, наши учебники исходят из принципа, всё, что говорится про Россию мерзостного, это — правда. Всё, что говорится хорошего или вразумительного, это — ложь. Один пример. В 1569 году Грозный приехал в Hовгород, имевший, примерно, 40 000 населения. Там бушевала эпидемия, а также, пахло бунтом. По результатам пребывания государя, полностью сохранившиеся в синодиках, поминальные списки отмечают 2800 умерших. А вот Джером Горсей в «Записках о России» указывает, что опричники вырезали в Hовгороде 700 000 (семьсот тысяч (?) сорок тысяч населения а “вырезали” семьсот тысяч – даже единоросы так врать не научились, и слава богу…) человек. Угадайте, какая из двух цифр считается исторически достоверной? Почти все историки тыкают пальцем в тупость, слабость и малодушие русских правителей, которые не смогли справиться даже с плюгавеньким Крымом. И почему-то «забывают», что никакого Крымского ханства не существовало — была одна из провинций Османской империи, в которой стояли турецкие гарнизоны и сидел османский наместник. Hи у кого нет желания упрекнуть Кастро, что он не может захватить крохотную американскую базу у себя на острове? Османская империя, к этому времени, активно расширялась во все стороны, покорив все средиземноморские земли, раскинувшись от Ирана (Персии) и наступая на Европу, подойдя к Венеции и осадив Вену. В 1572 году султан решил покорить заодно и дикую, как уверяли европейские брошюрки, Московию. С Крыма на север двинулось 120 тысяч войск, при поддержке 20 тысяч янычар и 200 пушек. Возле деревеньки Молоди османы столкнулись с 50-тысячным отрядом воеводы Михайлы Воротынского. И турецкая армия была… Hет, не остановлена — вырезана полностью!!! С этого момента, наступление османов на соседей прекратилось — а попробуйте заниматься завоеваниями, если вам армию чуть не вполовину сократили! Дай Бог самому от соседей отбиться. Что вы знаете об этой битве? Hичего? Вот то-то! Подождите, лет через 20 про участие русских во Второй Мировой тоже начнут «забывать» в учебниках. Ведь, всё «прогрессивное человечество» уже давно и твёрдо знает — Гитлера победили американцы. И «неправильные» в этой области русские учебники пора исправлять. Информация про битву при Молодях можно вообще отнести к разряду закрытой. Hе дай Бог русское быдло узнает, что деяниями предков в Средние века оно тоже может гордиться! У него будет развиваться неправильное самосознание, любовь к Отчизне, к её деяниям. А это — неправильно. Так что, найти данные про битву при Молодях трудно, но можно — в специализированных справочниках. Hапример, в «Энциклопедии вооружений» КиМ три строчки написано.http://ru.wikipedia.org/wiki/Би%…%B4%D1%8F%D1%85 Тупые русские бездельники. Вспоминая монгольское нашествие, я всё время удивляюсь — откуда они ухитрились набрать столько сабель? Ведь, сабли ковались только, начиная с 14 века, и только в Москве и в Дагестане, в Кубачах. Такая вот странная вилка — вечно мы с дагестанцами неожиданно одинаковыми получаемся. Хотя, во всех учебниках, между нами, всегда по паре враждебных государств числится. Больше нигде в мире сабли ковать не научились — это куда более сложное искусство, чем может показаться. Hо наступал прогресс, 17 век. Сабля уступила место другим вооружениям. До рождения Петра 1 оставалось совсем чуть-чуть. Какая была Россия? Если верить учебникам, примерно, такая, как в романе Толстого «Пётр первый» — патриархальная, невежественная, дикая, пьяная, косная… А знаете ли вы, что именно Россия вооружала всю Европу передовым вооружением? Ежегодно русские монастыри и литейные дворы продавали туда сотни пушек, тысячи мушкетов, холодное оружие. Источник — вот вам цитата из «Энциклопедии вооружений»: «Интересно, что производителями артиллерийских орудий в XVI-XVII веках были не только государевы пушкарские дворы, но и монастыри. К примеру, довольно крупное производство пушек велось в Соловецком монастыре и в Кириллово-Белозёрском монастыре. Владели пушками и весьма их успешно применяли Донские и Запорожские казаки. Первое упоминание о применении пушек запорожскими казаками относится к 1516 году. В XIX-XX веках в России и за границей сложилось мнение, что допетровская артиллерия была технически отсталой. Hо, вот факты: в 1646 году Тульско-Каменские заводы поставили Голландии более 600 орудий, а в 1647 году 360 орудий калибра 4,6 и 8 фунтов. В 1675 году Тульско-Каменские заводы отгрузили за границу 116 чугунных пушек, 43892 ядра, 2934 гранаты, 2356 мушкетных стволов, 2700 шпаг и 9687 пудов железа». Вот вам и дикая отсталая Русь, про которую твердят в школе. Кстати, время от времени, встречаются русофобы, которые утверждают, что всего этого не может быть, поскольку даже “высоко прогрессивные и развитые Англия и Франция” научились лить чугун …только в 19 веке. Да но давайте сходим в Артиллерийский музей, в Питере. Одна из чугунных пушек, отлитых нашими предками в 1600 году там нахально лежит на подставке для всеобщего обозрения. Люди не верят, что Русь, на протяжении всей своей истории и по всем параметрам обгоняла Европу, примерно, на два столетия. Hо… Выводы проигравшего. Hачиная со школьных лет, нам твердят, что вся наша история похожа на огромную выгребную яму, в которой нет ни единого светлого пятна, ни одного приличного правителя. Военных побед или не было вовсе, или они вели к чему-то плохому (победа над османами скрывается, как коды ядерного запуска, а победа над Hаполеоном дублируется слоганом Александр — жандарм Европы). Всё, что изобретено предками — это либо принесено к нам из Европы, либо просто беспочвенный миф. Hикаких открытий русские люди не делали, никого не освобождали, а если кто-то обращался к нам за помощью — это было обращение в рабство. А удел всех русских — каяться, каяться и каяться. Чуть больше ста лет информационной войны — и в нас всех уже посеяно ощущение собственной неполноценности. Мы больше, подобно предкам, не уверены в собственной правоте. Посмотрите, что творится с нашими политиками: они постоянно оправдываются и каются. Президенты то же подхватили эту нехорошую болезнь. Hикто не требует предать лорда Джада суду за пропаганду терроризма и сотрудничество с бандитами — его уговаривают, что он не совсем прав. Мы угрожаем Грузии — и не выполняем угроз. Дания плюет нам в лицо — а против неё не вводят даже санкций. Прибалтийские страны установили у себя режим апартеида — политики стыдливо отворачиваются. Люди требуют разрешить продажу оружия для самообороны — их открыто называют никчемными кретинами, которые, по дурости, тут же перебьют друг друга. Почему Россия должна оправдываться? Ведь, она — всегда права! Сказать об этом не решается больше никто. Вы думаете — просто нынешние политики такие нерешительные, но вместо них, вот-вот, придут другие. Hо этого не случится HИКОГДА. Потому, что ощущение неполноценности закладывается не на посту министра иностранных дел. Они начинает планомерно воспитываться с детства, когда ребёнку говорят: наши дедушки были очень глупыми, бестолковыми людьми, неспособными на самые элементарные решения. Hо к ним из Европы пришёл добрый и умный дяденька Рюрик, стал ими ВЛАДЕТЬ и их учить. Он создал для них государство Россию, в котором мы и живём. Яд, капля за каплей, вливается в душу, и когда человек выходит из школы — он уже привыкает смотреть на Запад, как на доброго хозяина, более умного и развитого. И при словах «демократия» начинает рефлекторно вставать на задние лапки. Что западный мир умеет лучше всего — так это вести информационную войну. Удар был нанесён по тому месту, которое никому не пришло в голову защищать — по воспитательной программе. И Запад победил. Осталось проявить немного терпения — и наши дети сами поползут на коленях в ту сторону и нижайше попросят разрешения лизать хозяевам ботинки. Уже ползут — пару дней назад я успел увидеть кусок передачи «Зачем России нужна своя валюта?» Правильно. Потом будет: «Зачем нужна армия?». Потом: «Зачем нужна государственность?» Что делать? Если вы не хотите, чтобы из детей делали рабов — нужно не кричать, что мы станем бороться, когда придёт час, а спасать их прямо сейчас. Час уже настал, война почти закончена за подавляющим преимуществом противника. Hужно срочно ломать курс преподавания истории, меняя акцент обучения на позитив. Иски по поводу некачественного преподавания гарантированы. Если историк не учит детей тому, кем был такой важный в истории человек, как Рюрик или не знает про Молодинскую битву — значит, должен платить штрафы из своего кармана. А ещё лучше — подать иск к министерству образования по поводу распространения заведомо ложной информации. Hанять хорошего адвоката и больно-больно их попинать — пусть чешутся. Слабо скинуться во имя спасения честного имени предков? Второй способ хоть немного укрепить позиции на фронтах информационной войны — потребовать у прокураторы возбуждения уголовного дела по факту разжигания межнациональной розни, путём преподавания ложных исторических сведений. Примеров — масса. Вспомним татарское иго. Hам говорят, что татары угнетали русских, но не говорят, что русские грабили татар не менее лихо. В итоге, у русских возникает обида к согражданам по расовому признаку. Причём, обида неправильная. Все мы хороши, и вели себя совершенно одинаково. Или, например, в прошлом году в Казани отмечали (или пытались отметить) день памяти татар, защищавших город от русских войск. Hалицо явное противостояние по национальному признаку. Хотя, на самом деле, город брали не русские, а русско-татарские (!) войска. Прикрытие стрелецким отрядам обеспечивала конница Шиг-Алея — и если он немец, то я готов признать себя папой римским. Русско-татарские войска взяли Казань, устраняя влияние Стамбула на Волге, и защищая мирных людей от разбойничьих набегов, освободили десятки тысяч рабов. Достаточно признать участие татар в этом благородном деле — и национальный вопрос теряет остроту. “Добрые” учителя старательно сеют рознь между наиболее крупными национальными группами — русскими и татарами. Весь курс истории першит тем, как татары нападали, как русские шли на татар и т. д. Hо, нигде не указывается, что татары являются нашим симбиотом, народом-напарником. Татарские части ВСЕГДА входили в состав русских войск, участвовали во всех русских войнах — и междоусобных, и в битвах с внешним врагом. Можно сказать, что татары — это просто русская лёгкая конница. Или русские — татарская кованая рать. Татары дрались против Мамая на Куликовом поле вместе с московской ратью, татары первыми атаковали врага в шведской и Ливонской войне; в 1410 году под Грюнвальдом объединённое польско-русско-татарское войско наголову разгромило крестоносцев, сломав хребет Тевтонскому ордену — причём, именно татары приняли первый удар. Иногда меня спрашивают, почему я не упоминаю литовцев. Так упоминаю — русские. Великое Княжество Литовское было русским государством, с русским населением, которое разговаривало по-русски, и даже делопроизводство велось на русском языке. А вы думали, что маленькая расистская страна на побережье Балтики когда-то была великим государством? Мы четыре тысячи лет жили с татарами бок о бок. Дрались, дружили, роднились. Громили римлян, крестоносцев, османов, поляков, французов, немцев… А теперь, наши дети открывают учебник, и им с каждой страницы капает: враги, враги, враги… Юридически это называется разжиганием национальной розни. А на самом деле — обычная информационная война. Война продолжается…

 

 То ли дело за границей! Блестящая Франция, мудрая Англия, роскошная Италия, деловая и аккуратная Германия… Это сложившиеся стереотипы. Вроде бы, тут и спорить нечего. Например, популярный американский историк Роберт Масси без обиняков указывает о XVII столетии: «Культурная отсталость России была слишком очевидной». Очевидной, что уж тут говорить! Доказательств как будто не требуется. Но… в том-то и дело, что подобными стереотипами оперируют без доказательств! Если же рассматривать реальные факты, то вся «общепризнанная» картина расползается по швам.

 Кстати, а как она формировалась, «общепризнанная»? Западные авторы имели (и имеют) вполне понятную тенденцию приукрашивать и лакировать свое прошлое. В том числе, для этого используется очень некрасивый прием. Восхвалять свое, охаивая чужое. Ну а российские историки XIX и начала ХХ вв. были в значительной мере заражены модным в ту пору «западничеством». Для них было характерным обратное стремление. Принизить собственных предков, подстраиваясь к зарубежным мнениям.

 Впрочем, на формирование массовых стереотипов оказали определяющее влияние даже не предвзятые исторические труды, а художественные романы и кинофильмы. Ведь XVII век был в прямом смысле самым романтическим веком. Именно тогда жили и действовали герои самых популярных романов, будораживших воображение многих поколений молодежи. Звенели шпаги мушкетеров. Плели хитрые сети политических интриг Ришелье, Мазарини и Кромвель. Под “Веселым Роджером” гуляли по морям прототипы капитана Блада, Флинта и Сильвера. Сражались за свободу приятели Тиля Улленшпигеля. Отплясывали краковяк и рубились с врагами соратники пана Володыевского. Томился в тюрьме таинственный узник “железная маска”. Раскатывали по свету авантюристки, наподобие Анжелики. А в американских лесах раскуривали с вождями трубки мира «пионеры» со “следопытами”.

 Предстают перед глазами образы куртуазных дам, галантных кавалеров, ученых.

 Ну, вспомните хотя бы яркие картинки, как храбрые и изысканные мушкетеры щелкают каблуками по паркету Лувра или вышагивают дружной шеренгой по парижским мостовым! Но вообще-то стоило бы учитывать – это фантазии, и даже не историков, а художественных авторов. С исторической действительностью они имеют слишком мало общего. А порой и вообще не имеют.

 Да, Запад любил роскошь и блеск. Но достигались они вовсе не за счет научного прогресса или более совершенных общественных систем, а за счет чрезвычайно крутого выжимания соков из собственного простонародья и начавшегося ограбления колоний. Да и блеск, если разобраться, оказывался сомнительным. Если уж говорить о тех же французских мушкетерах, то их было всего 2 роты, они составляли личную охрану короля. Кроме них, во Франции было 2 полка гвардии. Только они получали жалованье и носили форму – никаких иных регулярных частей во Франции не существовало. Остальная армия собиралась из личных отрядов вельмож, из наемников, и представляла собой разномастный сброд. Кстати, в отличие от России, где с XVI в. существовал великолепный 10-тысячный корпус стрельцов.

 

 Цокать каблуками по паркетам мушкетерам было бы трудновато. Потому что в их времена полы во дворцах устилали соломой. А солому меняли раз в неделю по весьма прозаической причине. Простите уж за откровенность, но на западе туалетов еще не было. Даже во дворцах. Даже в Лувре, Пале-Рояле, Версале. Впрочем, в Англии они появились в 1581 г. – британцы торговали с русскими и турками и позаимствовали полезное новшество. Но другие европейские государства перенимать его не спешили. Во Франции даже сто лет спустя пользовались горшками, с ними по дворцу ходили особые слуги. На балах и приемах их не хватало, господа аристократы справляли нужду по углам, дамы присаживались под лестницами, и одна из германских принцесс жаловалась: «Пале-Рояль пропах мочой». Поэтому у королей было по несколько дворцов. Время от времени они переезжали, а оставленную резиденцию мыли и чистили.

 Но ведь европейцы вообще гигиеной не отличались. Культ чистоты они восприняли гораздо позже, в XIX в. – от китайцев (в тропическом климате грязь вела к опасным инфекциям). Хотя и раньше перед глазами западных граждан был пример более здорового образа жизни: русские ходили в баню не реже двух раз в неделю. Но подобный обычай иноземные гости описывали как экзотический и «варварский». Голландцы, французы и немцы смеялись над ним. Англичане ссылались на свои суеверия и поучали, что купание приводит к тяжелым болезням. Доходило до того, что сокрушались – дескать, частое мытье «портит цвет лица» русских женщин.

 Ни бань, ни ванн на западе не было даже в королевских покоях. Вши и блохи множились под париками и считались вполне нормальным явлением. В Англии вошь называли «спутник джентльмена». Когда короновали английского короля Генриха VII, то возник спор, считать ли чрезвычайное обилие вшей под короной хорошей или плохой приметой? А во Франции уже в конце XVII в., в эпоху Людовика XIV, сборник правил хорошего тона поучал, что в гостях за столом не надо причесываться, дабы не поделиться своими насекомыми с соседями. Тот же сборник наставлял кавалеров и дам, что не мешает хотя бы раз в день (!) помыть руки. А еще лучше при этом сполоснуть и лицо.

 Именно нечистоплотность породила знаменитую французскую парфюмерию. Заглушая запахи пота и немытого тела, аристократы щедро поливались духами – они тогда напоминали крепкие одеколоны. А чтобы скрыть грязь, прыщи и угри, дамы обсыпали лицо, плечи и грудь толстенным слоем пудры. Увлекались и притираниями, кремами и эликсирами из самых сомнительных компонентов, нередко доводя себя до экзем и рожистого воспаления.

 Между прочим, в Московском музее-усадьбе Романовых на Варварке обратите внимание на один экспонат. Вилку, найденную при раскопках Москвы. В нашей стране вилки употреблялись еще со времен Киевской Руси. В Европе же кушали руками. В Италии вилки появились в конце XVI в., а во Франции внедрились лишь в XVIII в. А кровати делались огромных размеров. В них укладывались муж, жена, дети, вместе с семьей могли положить и гостя. А слуги и подмастерья ночевали на полу, вповалку.

 

 Да и речь европейцев очень отличалась от изысканных оборотов, привычных нам по романам и фильмам. Мемуаристы передают прямую речь аристократов со множеством крайне непристойных слов, и только в переводах их заменяют иносказаниями. Кстати, это было характерно и в более поздние времена. Немецкие или английские дамы выражались так, что у боцмана уши завянут, а в русских пересказах фигурировала возвышенная и куртуазная лексика.

 Что касается рыцарского отношения к дамам, то и эти представления перекочевали в наше сознание из романов XIX в. А в Эпоху Возрождения германский поэт Реймер фон Цветтен рекомендовал мужьям «взять дубинку и вытянуть жену по спине, да посильнее, изо всей силы, чтобы она чувствовала своего господина и не злилась». Книга «О злых женщинах» учила, что «осел, женщина и орех нуждаются в ударах». Даже дворяне откровенно, за деньги, продавали красивых дочерей королям, принцам, аристократам. Подобные сделки считались не позорными, а крайне выгодными. Ведь любовница высокопоставленного лица открывала пути и к карьере и обогащению родных, ее осыпали подарками. Но могли подарить другому, перепродать, отлупить. Английский король Генрих VIII в приступах плохого настроения так избивал фавориток, что они на несколько недель «выходили из строя». На простолюдинок нормы галантности вообще не распространялись. С ними обращались, как с предметом для пользования.

 

 Хозяйство европейских стран оставалось преимущественно аграрным. Крестьяне составляли 90-95% населения. Крупных городов было мало – Париж (400 тыс. жителей), Лондон (200 тыс.), Рим (110 тыс.) Прочие центры – Стокгольм, Копенгаген, Бристоль, Амстердам, Вена, Варшава, ограничивались 20-40 тыс. жителей, а население большинства городов не превышало 1-5 тыс. Но общей и характерной их чертой была грязь и скученность (до 1000 человек на гектар).

 Дома втискивались в узкое пространство крепостных стен, их строили в 3-4 этажа, а ширина большинства улиц не превышала 2 метров. Кареты через них не проходили. Люди пробирались верхом, пешком, а богачей слуги носили в портшезах. Даже в Париже была вымощена только одна улица, бульвар Соurs lа Rеinе являлся единственным местом прогулок знати, куда выбирались «себя показать». Прочие улицы не мостились, тротуаров не имели, и посреди каждой шла канава, куда прямо из окон выбрасывались отходы и выплескивалось содержимое горшков (ведь в домах туалеты тоже отсутствовали). А земля в городе стоила дорого, и, чтобы занимать меньшую площадь, второй этаж имел выступ над первым, третий над вторым, и улица напоминала тоннель, где не хватало света и воздуха, скапливались испарения от отбросов.

Путешественники, приближаясь к крупному городу, издалека ощущали смрад. Хотя горожане привыкали и не замечали его. Антисанитария вызывала жуткие эпидемии. Оспа прокатывалась примерно раз в 5 лет. Наведывались и чума, дизентерия, малярия. Только одна из эпидемий, 1630-1631 гг., унесла во Франции 1,5 млн. жизней. В итальянских городах Турине, Венеции, Вероне, Милане в эти же годы вымерло от трети до половины жителей. Детская смертность была очень высокой, из двух младенцев выживал один, остальные угасали от болезней, недоедания. А люди за 50 считались стариками. Они и вправду изнашивались, бедные от лишений, богатые от излишеств.

 На всех дорогах и в самих городах свирепствовали разбойники. Их ряды пополняли разорившиеся дворяне, обнищавшие крестьяне. В Париже каждое утро подбирали по 15- 20 ограбленных трупов. Но если бандитов (или мятежников) ловили, расправлялись безжалостно. Публичные казни во всех европейских странах были частым и популярным зрелищем. Люди оставляли свои дела, приводили жен и детей. В толпе сновали разносчики, предлагая лакомства и напитки. Знатные господа и дамы арендовали окна и балконы ближайших домов, а в Англии для зрителей специально строили трибуны (с платными местами).

 

 Но к крови и смерти на Западе настолько привыкли, что для запугивания преступников их оказывалось недостаточно. Изобретались как можно более мучительные расправы. По британским законам, за измену полагалась «квалифицированная казнь». Человека вешали, но не до смерти, вытаскивали из петли, вскрывали живот, отрезали половые органы, отрубали руки и ноги и под конец – голову. В 1660 г. С. Пинс описывал: «Я ходил на Чаринг-кросс смотреть, как там вешают, выпускают внутренности и четвертуют генерал-майора Харрисона. При этом он выглядел так бодро, как только возможно в подобном положении. Наконец с ним покончили и показали его голову и сердце народу – раздались громкие ликующие крики».

 В той же Англии за другие преступления постепенно, по одной, ставили на грудь приговоренному гири, пока он не испустит дух. Во Франции, Германии и Швеции часто применяли колесование. Фальшивомонетчиков варили заживо в котле или лили расплавленный металл в горло. В Польше сажали преступников на кол, поджаривали в медном быке, повешивали на крюке под ребро. В Италии проламывали череп колотушкой. Обезглавливание и виселица были совсем уж обычным делом.

Путешественник по Италии писал: «Мы видели вдоль дороги столько трупов повешенных, что путешествие становится неприятным». А в Англии вешали бродяг и мелких воришек, утащивших предметы на сумму от 5 пенсов и выше. Приговоры единолично выносил мировой судья, и в каждом городе в базарные дни вздергивали очередную партию провинившихся.

 Очень часто выпячивают западную науку, университеты. Но забывают или преднамеренно замалчивают некоторые мелочи. Тогдашние понятия о науке очень отличались от нынешних. В университетах XVI–XVII в. изучали богословие, юриспруденцию, и в некоторых – медицину. Естественных наук в университетах не было. Проходили, правда, физику. Но она (наука об устройстве природы) считалась гуманитарной, и зубрили ее по Аристотелю. А математику изучали сугубо по Евклиду, другой математики Европа еще не знала.

 В результате университеты плодили пустых схоластов да судейских крючкотворов. Ну а медицина оставалась в зачаточном состоянии. Общепризнанными средствами от разных болезней считались кровопускания и слабительные. Королю Генриху II, раненому копьем в глаз и мозг, дали слабительное и стали делать кровопускания. Франциску II при нагноении абсцесса за ухом ставили клизмы, а в дополнение закрыли выход гноя и вызвали гангрену. Слабительными довели до смерти королеву Марго при воспалении легких. Людовик XIII с детства страдал катаром желудка – кровопусканиями ему обеспечили малокровие. А кардинала Ришелье при геморрое мучили ежедневными клизмами. А ведь их-то лечили лучшие врачи!

 К области «науки» европейцы относили магию, алхимию, астрологию, демонологию. Из естественных наук первой начала развиваться астрономия – она стала “побочным продуктом” модной тогда астрологии. А какие-либо серьезные исследование долго оставались уделом энтузистов-одиночек. О каком уж тут научном уровне говорить, если в 1600 г. в Риме сожгли Джордано Бруно, в 1616 г. запретили труд Коперника «Об обращении небесных тел», в 1633 г. Галилея заставили отречься от доказательств вращения Земли. Аналогичным образом в Женеве сожгли основоположника теории кровообращения Мигеля Сервета. Везалия за труд «О строении человеческого тела» уморили голодом в тюрьме. И в это же время по всем западным странам увлеченно сжигали «ведьм». Пик жуткой вакханалии пришелся отнюдь не на «темные» времена Средневековья, а как раз на «блестящий» XVII в. Женщин отправляли на костры сотнями. А университеты активно участвовали в этом! Именно они давали «ученые» заключения о виновности «ведьм» и неплохо зарабатывали на подобных научных изысканиях.

 

 Ну, а теперь давайте сравним с Россией, хотя бы в общих чертах. В эпоху царствования первых Романовых она развивалась энергично и динамично. Ее нередко посещали иностранные купцы, дипломаты. Их впечатления говорят сами за себя. Например, английский посол Карлейль был поражен дворцом Алексея Михайловича, называл русский двор самым красивым и величественным «между всеми христианскими монархами». Восхищались и богатством. «Изнутри дворцы настолько изукрашены и обвешаны персидскими коврами, столь восхитительно выработанными золотом, серебром и шелками, что не знаешь от удивления, куда направлять свои взоры. Там можно видеть такое собрание золота, драгоценных камней, жемчуга и великолепных предметов, что нет возможности всего описать» (Айрман).

 Неизгладимое впечатление на всех гостей производила Москва. Ее называли «богатейшим и прекраснейшим в мире городом» (Перри). Венгерский путешественник Эрколе Зани писал: «Я удивлен громадностью города. Он превосходит любой из европейских или азиатских... В городе живет несчетное множество народа – иные насчитывают миллион, а иные, более сведущие, более 700 тысяч. Без сомнения, он втрое больше виденных мною Парижа и Лондона. ... Хотя большая часть строений там из дерева, однако снаружи они довольно красивы и вперемежку с хоромами бояр представляют чудесный вид. Улицы широки и прямы, много обширных площадей; выложен он толстыми круглыми сплошными бревнами…».

 

 До нас дошли впечатления иноземцев не только о столице. Они описывали «много больших и по-своему великолепных городов» (Олеарий), «многолюдных, красивой, своеобразной архитектуры» (Хуан Персидский). Отмечали «храмы, изящно и пышно разукрашенные» (Кампензе). «Нельзя выразить, какая великолепная представляется картина, когда смотришь на эти блестящие главы, возносящиеся к небесам» (Лизек).

 Русские города были куда более просторными, чем в Европе, при каждом доме имелись большие дворы с садами, с весны до осени они утопали в цветах и зелени. Улицы были раза в три шире, чем на Западе. И не только в Москве, но и в других городах во избежание грязи их устилали бревнами и мостили плоскими деревянными плахами. Русские мастера удостоились самых высоких оценок современников: «Города их богаты прилежными в разных родах мастерами» (Михалон Литвин). Существовали школы при монастырях и храмах – их устраивал еще Иван Грозный. А были и высшие учебные заведения, готовили квалифицированных чиновников, священнослужителей. При Алексее Михайловиче их в Москве насчитывалось 5.

 Существовал городской транспорт, извозчики – вплоть до конца XVII в. иноземцы рассказывали о них, как о диковинке, у них такого еще не было. Не было у них и ямской почты, связывавшей между собой отдаленные районы. «На больших дорогах заведен хороший порядок. В разных местах держат особых крестьян, которые должны быть наготове с несколькими лошадьми (на 1 деревню приходится при этом лошадей 40-50 и более), чтобы по получении великокняжеского приказа они могли немедленно запрягать лошадей и спешить дальше» (Олеарий). От Москвы до Новгорода доезжали за 6 дней.

 Путешественники сообщали о «множестве богатых деревень» (Адамс). «Земля вся хорошо засеяна хлебом, который жители везут в Москву в таком количестве, что это кажется удивительным. Каждое утро вы можете видеть от 700 до 800 саней, едущих туда с хлебом, а некоторые с рыбой» (Ченслер). И жили-то русские очень неплохо! Все без исключения чужеземцы, побывавшие в России, рисовали картины чуть ли не сказочного благоденствия по сравнению с их родными странами! Земля «изобилует пастбищами и отлично обработана... Коровьего масла очень много, как и всякого рода молочных продуктов, благодаря великому обилию у них животных, крупных и мелких» (Тьяполо). Упоминали «изобилие зерна и скота» (Перкамота), «обилие жизненных припасов, которые сделали бы честь даже самому роскошному столу» (Лизек).

 Причем изобилие было доступным! «В этой стране нет бедняков, потому что съестные припасы столь дешевы, что люди выходят на дорогу отыскивать, кому бы их отдать» (Хуан Персидский – очевидно, имея в виду раздачу милостыни). «Вообще во всей России вследствие плодородной почвы провиант очень дешев» (Олеарий). О низких ценах писали и Барбаро, Флетчер, Павел Алеппский, Маржерет, Контарини. Их поражало, что мясо настолько дешево, что его даже продают не на вес, «а тушами или рубят на глазок». А кур и уток часто продавали сотнями или сороками.

 Денежки у народа водились. Крестьянки носили большие серебряные серьги (Флетчер, Брембах). Датский посол Роде сообщал, что «даже женщины скромного происхождения шьют наряд из тафты или дамаска и украшают его со всех сторон золотым или серебряным кружевом». Описывали московскую толпу, где «было много женщин, украшенных жемчугом и увешанных драгоценными каменьями» (Масса). Уж наверное, в толпе теснились не боярыни. Мейерберг приходил к выводу: «В Москве такое изобилие всех вещей, необходимых для жизни, удобства и роскоши, да еще получаемых по сходной цене, что ей нечего завидовать никакой стране в мире». А немецкий дипломат Гейс, рассуждая о «русском богатстве», констатировал: «А в Германии, пожалуй, и не поверили бы».

 Конечно же, благосостояние обеспечивалось не климатом и не каким-то особенным плодородием. Куда уж было нашим северным краям до урожаев Европы! Богатство достигалось чрезвычайным трудолюбием и навыками крестьян, ремесленников. Но достигалось и мудрой политикой правительства. Со времен Смуты Россия не знала катастрофических междоусобиц, опустошительных вражеских вторжений (восстание Разина по своим масштабам и последствиям не шло ни в какое сравнение с французской Фрондой или английской революцией). Царская армия неизменно громила любых неприятелей.

 Да и правительство не обирало народ. Все иноземные гости признают – налоги в России были куда ниже, чем за рубежом. Народ не разорялся. Это было не случайным явлением, а целенаправленной политикой. Адам Олеарий писал про Алексея Михайловича, что он “очень благочестивый государь, который подобно отцу своему не желает допустить, чтобы хоть один из его крестьян обеднел. Если кто-нибудь из них обеднеет вследствие неурожая хлеба или по другим случайностям и несчастьям, то ему, будь он царский или боярский крестьянин, от приказа или канцелярии, в ведении которых он находится, дается пособие, и вообще обращается внимание на его деятельность, чтобы он мог снова поправиться, заплатить долг свой и внести подати начальству». Купцы, крестьяне, мастеровые имели возможность расширять свои хозяйства, поставить на ноги детей. В итоге в выигрыше оказывалось все государство.

 К слову сказать, и эпидемии случались гораздо реже, чем в «цивилизованной» Европе. «В России вообще народ здоровый и долговечный... мало слышали об эпидемических заболеваниях... встречаются здесь зачастую очень старые люди» (Олеарий). А если уж продолжать сопоставление, то и крови лилось куда меньше. «Преступление крайне редко карается смертью» (Герберштейн); «Законы о преступниках и ворах противоположны английским. Нельзя повесить за первое преступление» (Ченслер). Казнили лишь за самые страшные преступления, причем смертные приговоры утверждались только в Москве – лично царем и Боярской думой. И уж таких садистских безумств, как массовые охоты на ведьм, наши предки не знали никогда… Вот так рассыпаются байки о дикой и забитой Руси – и о просвещенной, изысканной Европе.

Валерий Шамбаров

Жизнь до 1917 года.

1. Средняя зарплата рабочего составляла 37.5 рублей. В пересчёте на современный курс это будет 48 085 рублей. Чтобы получить эту цифру надо умножить дореволюционный показатель на 1282,29 (отношение курса царского рубля к современному).

Таким образом:
• Дворник получал 18 рублей или 23 081 р. на современные деньги.
• Подпоручик (современный аналог - лейтенант) 70 р. или 89 760 р.
• Городовой (рядовой сотрудник полиции) 20.5 р. или 26 287 р.

2. Средняя зарплата в Петербурге была меньше и составляла к 1914 году 22 рубля 53 копейки. Умножим эту сумму на 1282,29 и получим 28 890 российских рублей.

• Кухарка 5-8 р. или 6-10 тысяч.
• Учитель начальной школы 25 р. или 32 050 р.
• Учитель гимназии 75 р. или 108 970 р. сегодня
• Старший дворник 40 р. или 51 297 р.
• Околоточный надзиратель (современный аналог - участковый) 50 р. или 64 115 р.
• Фельдшер 40 р. или 51 280 р.
• Полковник 325 р. или 416 744 р. на современные деньги
• Коллежский асессор (чиновник среднего класса) 62 р. или 79 502 р.
• Тайный советник (чиновник высшего класса) 500 р. или 641 145 р. Столько же получал армейский генерал.

3. Стоимость продуктов:
Фунт мяса в 1914 стоил 19 копеек. Русский фунт весил 0,40951241 грамма. Значит, килограмм, будь он тогда мерой веса, стоил бы 46,39 копеек - 0,359 грамма золота, то есть, в нынешних деньгах это 551 рубль 14 копеек. Таким образом, рабочий мог купить на своё жалование 48,6 килограмма мяса, если бы, конечно, захотел.

Мука пшеничная: 0,08 р. (8 копеек) = 1 фунт (0,4 кг)
Рис: 0,12 р. = 1 фунт
Бисквит: 0,60 р. = 1 фунт
Молоко: 0,08 р. = 1 бутылка
Томаты: 0,22 р. = 1 фунт
Рыба (судак): 0,25 р. = 1 фунт
Виноград (кишмиш): 0,16 р. = 1 фунт
Яблоки: 0,03 р. = 1 фунт

 

Не смог пройти мимо этой статьи. Хотя сам разговариваю на украинском редко, всё больше документы на нём составляю, но иногда не можешь найти быстро подходящего русского слова, а вот украинское само на язык просится. Да и в местности, где я живу в ходу "суржик" - странная русско-украинская смесь. Хотя мне кажется, что больше там манкируют украинской составляющей в пользу русской. О чём это я ..? Да. Вот статья. Комментировать не буду, пусть каждый сам, если захочет, выскажет своё мнение.

Как создавался украинский язык – искусственно и по политическим причинам. «Правда никогда не бывает сладкой», – заметила недавно Ирина Фарион, презентуя на Первом канале Национального радио Украины свою очередную книжку об украинском языке. И в чем-чем, а в этом с широко известной ныне депутатшей Верховной Рады трудно не согласиться. Правда для украинских «национально сознательных» деятелей всегда будет горькой. Уж слишком они с ней расходятся. Тем не менее знать правду необходимо. В том числе – правду об украинском языке. Для Галиции это особенно важно. Ведь это еще Михаил Сергеевич Грушевский признавал.

«Работа над языком, как вообще работа над культурным развитием украинства, велась преимущественно на почве галицкой», – написал он.

Вот на этой работе, начатой еще во второй половине ХІХ столетия, стоит остановиться подробнее. Галиция входила тогда в состав Австрийской империи. Соответственно, Россия для галичан являлась заграницей. Но, несмотря на это обстоятельство, русский литературный язык в крае не считался чужим. Галицкие русины воспринимали его как общерусский, общий культурный язык для всех частей исторической Руси, а значит – и для Руси Галицкой.

Когда на съезде галицко-русских ученых, состоявшемся в 1848 году во Львове, было принято решение о необходимости очищения народной речи от полонизмов, то рассматривалось это как постепенное приближение галицких говоров к нормам русского литературного языка. «Пускай россияне начали от головы, а мы начнем от ног, то мы раньше или позже встретим друг друга и сойдемся в сердце», – говорил на съезде видный галицкий историк Антоний Петрушевич. На русском литературном языке творили в Галиции ученые и писатели, выходили газеты и журналы, издавались книги.

Все это очень не нравилось австрийским властям. Не без основания опасались они, что культурное сближение с соседним государством повлечет за собой сближение политическое и, в конце концов, русские провинции империи (Галиция, Буковина, Закарпатье) открыто заявят о желании воссоединиться с Россией.

А потом придумали и корни у «мовы»

Из Вены всячески препятствовали галицко-российским культурным связям. На галичан пытались воздействовать уговорами, угрозами, подкупом. Когда не подействовало, перешли к более энергичным мерам. «Рутены (так официальные власти в Австрии называли галицких русинов – Авт.) не сделали, к сожалению, ничего, чтобы надлежащим образом обособить свой язык от великорусского, так что приходится правительству взять на себя инициативу в этом отношении», – заявил наместник Франца-Иосифа в Галиции Агенор Голуховский.

Поначалу власти просто хотели запретить использование в крае кириллицы и ввести в галицко-русскую письменность латинский алфавит. Но возмущение русинов таковым намерением оказалось столь велико, что правительство пошло на попятную.

Борьбу с русским языком повели более изощренно. Вена озаботилась созданием движения «молодых рутенов». Молодыми их назвали не из-за возраста, а по причине отказа от «старых» взглядов. Если «старые» русины (рутены) считали великорусов и малорусов единой нацией, то «молодые» настаивали на существовании самостоятельной нации рутенской (или малорусской – термин «украинская» был пущен в ход позднее). Ну а самостоятельная нация должна, конечно, и литературный язык иметь самостоятельный. Задача сочинить такой язык была поставлена перед «молодыми рутенами».

Украинцев начали растить вместе с мовой

Получалось у них, правда, с трудом. Хотя власти оказывали движению всяческую поддержку, влияния в народе оно не имело. На «молодых рутенов» смотрели как на предателей, беспринципных прислужников правительства. К тому же состояло движение из людей, как правило, ничтожных в интеллектуальном отношении. О том, что такие деятели сумеют создать и распространить в обществе новый литературный язык, не могло быть и речи.

На помощь пришли поляки, чье влияние в Галиции было в то время доминирующим. Будучи ярыми русофобами, представители польского движения видели прямую выгоду для себя в расколе русской нации. А потому приняли деятельное участие в «языковых» потугах «молодых рутенов». «Все польские чиновники, профессора, учителя, даже ксендзы стали заниматься по преимуществу филологией, не мазурской или польской, нет, но исключительно нашей, русской, чтобы при содействии русских изменников создать новый русско-польский язык», – вспоминал крупный общественный деятель Галиции и Закарпатья Адольф Добрянский.

Благодаря полякам дело пошло быстрее. Кириллический алфавит сохранили, но «реформировали», чтобы сделать его не похожим на принятый в русском языке. За основу взяли так называемую «кулишивку», придуманную когда-то российским украинофилом Пантелеймоном Кулишем все с той же целью – отмежевать малорусов от великорусов. Из алфавита изъяли буквы «ы», «э», «ъ», зато включили отсутствующие в русской грамматике «є» и «ї».

Чтобы русинское население приняло перемены, «реформированный» алфавит в приказном порядке ввели в школы. Мотивировалась необходимость нововведения тем, что подданным австрийского императора «и лучше, и безопаснее не пользоваться тем самым правописанием, какое принято в России».

Интересно, что против подобных новшеств выступил сам изобретатель «кулишивки», отошедший к тому времени от украинофильского движения. «Клянусь, – писал он «молодому рутену» Омеляну Партицкому, – что если ляхи будут печатать моим правописанием в ознаменование нашего раздора с Великой Русью, если наше фонетическое правописание будет выставляться не как подмога народу к просвещению, а как знамя нашей русской розни, то я, писавши по-своему, по-украински, буду печатать этимологической старосветской орфографией. То есть – мы себе дома живем, разговариваем и песни поем не одинаково, а если до чего дойдет, то разделять себя никому не позволим. Разделяла нас лихая судьба долго, и продвигались мы к единству русскому кровавой дорогой, и уж теперь бесполезны лядские попытки нас разлучить».

Но мнение Кулиша поляки позволили себе игнорировать. Им-то как раз и нужен был русский раздор. Вслед за правописанием настал черед лексики. Из литературы и словарей старались изгнать как можно больше слов, используемых в русском литературном языке. Образовавшиеся пустоты заполнялись заимствованиями из польского, немецкого, других языков или просто выдуманными словами.

«Большая часть слов, оборотов и форм из прежнего австро-рутенского периода оказалась «московскою» и должна была уступить место словам новым, будто бы менее вредным, – рассказывал о языковой «реформе» один из «преобразователей», позднее раскаявшийся. – «Направление» – вот слово московское, не может дальше употребляться – говорили «молодым», и те сейчас ставят слово «напрям». «Современный» – также слово московское и уступает место слову «сучасний», «исключительно» заменяется словом «виключно», «просветительный» – словом «просвітний», «общество» – словом «товариство» или «суспільство»…».

Усердие, с каким «реформировали» русинскую речь, вызывало удивление ученых-филологов. Причем не только местных. «Галицкие украинцы не хотят принять в соображение, что никто из малороссов не имеет права древнее словесное достояние, на которое в одинаковой мере Киев и Москва имеют притязание, легкомысленно оставлять и заменять полонизмами или просто вымышленными словами, – писал профессор славистики Берлинского университета Александр Брикнер (поляк по национальности). – Я не могу понять, для чего в Галичине несколько лет назад анафемизировано слово «господин» и вместо него употребляется слово «добродій». «Добродій» – остаток патриархально-рабских отношений, и мы его не выносим даже в польщизне».

Однако причины «новаторства» нужно было, конечно, искать не в филологии, а в политике. «По-новому» стали переписывать школьные учебники. Напрасно конференции народных учителей, состоявшиеся в августе и сентябре 1896 года в Перемышлянах и Глинянах, отмечали, что теперь учебные пособия стали непонятны. И непонятны не только для учащихся, но и для учащих. Напрасно сетовали педагоги, что при сложившихся условиях «необходимо издание для учителей объяснительного словаря».

Власть оставалась непреклонной. Недовольных учителей увольняли из школ. Чиновников-русинов, указывавших на абсурдность перемен, смещали с должностей. Писателей и журналистов, упорно придерживающихся «дореформенного» правописания и лексики, объявляли «москалями» и подвергали травле. «Наш язык идет на польское решето, – замечал выдающийся галицкий писатель и общественный деятель священник Иоанн Наумович. – Здоровое зерно отделяется как московщина, а высевки остаются нам по милости».

В этом отношении любопытно сопоставить различные издания сочинений Ивана Франко. Многие слова из произведений писателя, изданных в 1870-1880 годах, например – «взгляд», «воздух», «войско», «вчера» и другие, при позднейших переизданиях заменялись на «погляд», «повітря», «військо», «вчора» и т.д. Изменения вносились как самим Франко, примкнувшим к украинскому движению, так и его «помощниками» из числа «национально сознательных» редакторов.

Всего в 43 произведениях, вышедших при жизни автора двумя и более изданиями, специалисты насчитали более 10 тысяч (!) изменений. Причем после смерти писателя «правки» текстов продолжались. Так же, впрочем, как и «исправления» текстов произведений других авторов. Так создавалась самостоятельная литература на самостоятельном языке, названном потом украинским.

Вот только язык этот не принимался народом. Изданные по-украински произведения испытывали острый недостаток в читателях. «Десять-пятнадцать лет проходит, пока книга Франко, Коцюбинского, Кобылянской разойдется в тысяче-полторы тысячи экземпляров», – жаловался в 1911 году живший тогда в Галиции Михаил Грушевский. Тем временем книги русских писателей (особенно гоголевский «Тарас Бульба») быстро расходились по галицким селам огромными для той эпохи тиражами.

И еще один замечательный момент. Когда вспыхнула Первая мировая война, австрийское военное издательство выпустило в Вене специальный разговорник. Предназначен он был для солдат, мобилизованных в армию из различных частей Австро-Венгрии, чтобы военнослужащие разных национальностей могли общаться между собой. Разговорник составили на шести языках: немецком, венгерском, чешском, польском, хорватском и русском. «Украинский язык пропустили. Неправильно это», – сокрушалась по сему поводу «национально сознательная» газета «Діло». Между тем, все было логично. Австрийские власти прекрасно знали, что украинский язык создан искусственно и в народе не распространен.

Насадить сей язык на территории Западной Украины удалось (да и то не сразу) лишь после массовой резни коренного населения, учиненной в Галиции, Буковине и Закарпатье австро-венграми в 1914-1917 годах. Та резня многое изменила в регионе. В Центральной и Восточной Украине украинский язык распространился еще позднее, но уже в другой период истории…

Александр Каревин
Источник: ruska-pravda.com

[/color]

Серия сообщений "Жизнь и мысли о ней":

Мои мысли и мысли людей, которые мне импонируют.

Часть 1 - Wall Street предупреждает
Часть 2 - В продолжении темы
...
Часть 23 - Но не так же цинично...
Часть 24 - За что украинцы не любят "москалей"?
Часть 25 - Как создавался украинский язык
Часть 26 - Задница как великий биомеханический проект
Часть 27 - Житель Воронежа навязал банку условия кредита!?!
Часть 28 - "Cranky Old Man"

 

Глава 7.

Утром следующего дня Северов проснулся с ощущением, что всё должно получиться.  Лина ещё спала, когда он оделся и, оставив ей записку, уехал к себе домой. Ему нужно было побриться и переодеться, а бритвенных принадлежностей у Лины не было. Приехав в свою квартиру, Глеб быстро соорудил себе завтрак в виде яичницы. Запил это чашечкой крепкого кофе и был готов к действию. По плану, который наметил себе Северов для выполнения, ему необходимо было установить причастность к делу Минкауса руководящего звена службы безопасности области, а что она есть, он ни капельки не сомневался. Осуществить это можно было двумя путями, первый - найти контакт в управлении службы безопасности, что практически нереально, учитывая секретность и конфиденциальность подобных дел, а второе – найти фигурантов по делу и попытаться получить необходимую информацию от них.

Вот с этого и начнем, решил Глеб. Он набрал номер домашнего телефона Лины, но ответом ему были лишь короткие гудки. Тогда Глеб позвонил ей на мобильный. Девушка обрадовалась услышав его голос.

- Глеб, ты сегодня придешь ночевать? – с волнением в голосе спросила Лина.

- Приду – утвердительно ответил Северов, отметив про себя, что Лина впервые назвала его по имени. – М-да! Кажется, девчонка влюбилась, а мне оно надо? - подумал он про себя, а вслух продолжил – Лина, у меня сегодня много дел, так что встретить с работы я тебя не смогу. Однако, ты общественным транспортом не пользуйся, будешь ехать домой, вызови такси. Я буду поздно вечером.

- Слушаюсь, мой майор – дурашливо отрапортовала Лина. – До вечера, целую тебя.

После этого Глеб порылся в своей старой записной книжке, куда по привычке заносил нужные контакты и нашел телефон одного знакомого, который служил в УИНе[1]. В своё время Серега Маслов перевелся в УИН, польстившись на обещания начальника УИН области о выделении квартиры и более высокий оклад. Маслов был грамотным опером и обладал нужными связями, поэтому мог раскопать информацию о двух осужденных мастерах-реставраторах. Глеб решил начать именно с этого, так как он посчитал, что к людям, находящимся в местах лишения свободы, можно быстрее найти рычаги влияния или убеждения.

Договорившись о встрече, Северов уже через полчаса был возле СИЗО[2], где он договорился встретиться с Масловым. Маслов был рад встрече и поэтому без колебаний пообещал помочь, когда Глеб в общих чертах описал ему мотивы своей заинтересованности. Быстро выпив чашку кофе, Маслов убежал пробивать информацию, а Северов остался в кафе ждать звонка.

Маслов не позвонил, а в кафе вернулся через полчаса.  Он с довольным видом уселся за столик напротив Северова. 

- По твоему виду можно сказать, что результаты не нулевые – закуривая начал Глеб.

- Обижаешь, старик – Маслов развел руками – когда это я тебе подводил. Понимаешь, хорошо, что дело твоё «свежее». Тем более, что … - Маслов сделал многозначительную паузу.

- Неужели, он до сих пор у Вас сидит? – удивился Северов.

- Ты чрезвычайно догадлив, старик – засмеялся Маслов – сидит голубчик, у нас. Запихнули его в команду обслуги. Но ты сильно не радуйся. Возможно, его специально оставили поближе, чтобы контролировать. Второго-то запёрли к чертям на кулички.

- А ты мне «свиданку» с ним сможешь устроить? – Глеб сейчас напоминал гончую, вставшую на след. – Прямо сейчас, пока никто не помешал. А то просекут, что ты им интересовался, и спрячут. Тут, знаешь, какие персоны наперстки вертят. Кто сейчас на КПП[3] у Вас дежурит?

- Валька Морозова, а что? – не понимая, куда гнет Северов, ответил Маслов.

- О, Валентина, это хорошо. Давай поступим так, ты меня проведешь к себе, а потом дернешь его к себе на беседу.

- Это как я тебя проведу? Даже Валентина тебя без «ксивы»[4] не пропустит.

- Валентина ещё не знает, что я уволился. А если и знает, то сделает вид, что не знает. А на счет «ксивы», вот. – Северов продемонстрировал Маслову своё служебное удостоверение.

Маслов улыбнулся – Потерял?

- Да, перед самым увольнением. Как в воду смотрел, что пригодится.

- А срок действия?

- Да я за месяц до увольнения менял, срок действия как раз закончился. Так, что ещё долго действительно будет. А выговором больше, выговором меньше, на размер пенсии это не влияет. Ну, что, пошли? – Северов легко поднялся со стула. – Пойдем друг мой, побеседуем с сидельцем.

На КПП СИЗО действительно дежурила Валентина, но, наверное, из-за занятости вопросов она не задавала. Просто перебросилась с Северовым двумя словами. Серега завел Северова в свой кабинет и побежал за заключенным Фоменко.

****

Северову повезло. Фоменко раскололся быстро. По части «молчанки» с агентуристами такого уровня как Северов с Масловым ему тягаться было нечего. Уже через 20 минут, убедившись в том, что Северов не собирается портить ему дальнейшую жизнь, а в чем-то с помощью Маслова может и поспособствовать, Фоменко выложил всё, что знал. Знал он, конечно, немного, самую верхушку. Но, о том, что теперь «бизнес» курирует начальник СБ области генерал Разумный он поведал. Фоменко сказал, что случайно стал свидетелем телефонного разговора Минкауса, который о чем-то просил абонента, называя его при этом, то господин генерал, то Семен Семенович. Кстати, только участие в их афере фигуры такого масштаба, заставило Фоменко согласиться взять всю вину на себя. По его мнению, генерал также поспособствовал, что Фоменко, получив приговор суда, не уехал по этапу на зону, а остался в СИЗО. Это подтвердил и Маслов, сказав, что в последнее время никто закрывать глаза на такое нарушение не будет. Если приговор есть, то все – прощай СИЗО, здравствуй зона! И никак иначе.

Фоменко помявшись, но потом, выпив чашечку кофе и выкурив сигарету, не без помощи Маслова, «разбалтывавшего» заключенного, все-таки проговорился.

- Они мне и сюда несколько заказов подбрасывали, щурясь от сигаретного дыма, который заполнил каморку – тихо сказал Фоменко.

 - Ни фига себе! – присвистнул Глеб, тут уж пришлось удивляться Северову. – Как тут у вас круто всё поставлено. А где ж ты их выполнял? – Северов с сомнением посмотрел на Маслова.

- Да есть тут у нас места, - многозначительно закивал головой Маслов, подтверждая слова Фоменко.

- Хотя, наверное, они такой расклад и прикидывали, - резюмировал Северов. – Ну вот, что: ты давай двигай на хату, только сам понимаешь, не маленький, никому ни слова о нашем разговоре. Это тебе нужно даже больше, чем мне.

Фоменко устало махнул рукой, соглашаясь. – Дальше, слушай сюда: про все свои контакты будешь информировать капитана Маслова. К нему ты ведь напроситься можешь, или дашь ему знать, а он сам тебя выдернет. А про всё то, что мы тебе наобещали, Маслов позаботится. Я своё слово держу, да и он – кивнул Северов в сторону Маслова – не последний человек в этом заведении будет. Он тебя прикроет в случае чего. Но грудью на амбразуру бросаться не надо, это никому не нужно. Действуй с умом.  - Всё давай уводи его, а то долго мы уже здесь засиделись – кивнул Глеб Маслову.

- Счастливо тебе, Фоменко, спасибо за помощь – Северов пожал руку мастеру.

Отведя Фоменко, Маслов вернулся и сходу сообщил – Я его на больничку пока пристроил, на сутки. Пусть отлежится, да и изолировать его необходимо, чтобы сразу на два фронта не сыграл. Я ему, конечно, верю, но подстраховаться не мешало бы.

- Да-а, - протянул Северов, - а ты не зря свой хлеб ешь, мастер. – Северов пружинисто вскочил со стула.

- Не стоит недооценивать противника, Глеб – ответил Маслов. – Это тебе кажется, что мы их переиграем, но это ещё не факт. Тут надо действовать тонко, чтобы комар носа не подточил. Если уж влезли в такую бодягу, то надо всегда рассчитывать на то, что противник намного умнее тебя.

- Согласен, со всеми твоими доводами, согласен – кивнул Глеб, -  Но у нас есть преимущество – фактор неожиданности и не информированности противника.

 - Ну, это может быть ненадолго, как только ты нарисуешься вблизи кого-нибудь из этой братии, тебя сразу же срисуют, а учитывая твоё профессиональное прошлое, напрягутся. Начнутся проверки, что-нибудь в отношении тебя да накопают. Там тоже специалистов хватает, и аналитики найдутся.

- Да не буду я никуда влазить. И легенда у меня есть и причина интересоваться профессором. Причем, заметь, сугубо бытовая. Так сказать бабу не поделили. Главное, чтобы не выяснили, что я под них копаю, и что мне, что-то известно.

- Ладно, волка бояться  – в лес не ходить,  куда нас только не заносило, а ведь выкарабкивались. И сейчас получится, чуйка у меня такая, а своей заднице я вполне доверяю – Глеб засмеялся и протянул Маслову руку для рукопожатия. – Давай, конвоируй меня на выход. Засиделся я тут у Вас на казенных харчах, кивнув на банку с кофеем и сигареты, засмеялся Глеб. У него было отличное настроение.

 - На КПП Валентина улыбнулась Северову и заигрывающее спросила – А ты так и не женился снова, красавчик? - Северов отрицательно покачал головой. – А когда женишься? Годы ведь идут, а мужику дом, нужна, семья? – продолжала интересоваться Валентина, намекая, что она бы и не прочь прижаться к его мускулистому плечу.

- Женюсь, только когда решу окончательно свести свои счеты с жизнью – засмеялся в ответ Глеб.

- А он волк-одиночка – вставил свои пять копеек Маслов.

- Много ты понимаешь, Маслов – заметила Валентина. - У самого-то семья, дети.

- Так я ж и не говорю, что я волк. Я так, больше на волкодава домашнего похож – отшутился Маслов.

*****

Глеб выйдя с КПП, подошел к припаркованному на обочине дороги своему автомобилю. Не успел он сесть за руль как раздался звонок мобильного. Звонила Лина, и захлебываясь слезами от возмущения и негодования, начала жаловаться, что Минкаус только что начал к ней «грязно» приставать, а потом попытался овладеть ею прямо у себя в кабинете.

- Он вообще с ума сошел, Глеб, - всплипывала Лина. – Зашел и сразу начал лапать меня, попытался под юбку залезть, пытался на стол повалить. А руки у него липкие какие-то, ужас. – Хлюпала носом Лина.

- Я сейчас приеду, а ты ничего не предпринимай до моего приезда.

- Глеб, он опять мне намекал на мою защиту диссертации, а когда я пригрозила его исцарапать, начал орать на меня и сказал, чтобы я не надеялась на положительный результат.

- Все, Лина, я буду у тебя минут через сорок, никуда не ходи, жди меня. Я сейчас уже выезжаю.

- Хорошо, Глебушка, я тебя очень жду, приезжай быстрее, мне очень плохо – тихо сказала Лина и нажала на клавишу отбоя.

****

В то время, когда Лина звонила Глебу и жаловалась на приставания профессора, в здание университета вошел молодой человек, неприметной наружности. Узнав, где размещается кафедра археологии и кабинет профессора Минкауса, человек бодро зашагал по лестнице. Проходя мимо кабинета с табличкой «Асистенты кафедры археологии» мужчина услышал всхлипывания Лины. Дверь в кабинет была приоткрыта, и молодой человек тихо заглянул туда. Он увидел заплаканную девушку, которая стояла у стола и вытирала расплывшуюся тушь.

- Простите, - сказал молодой человек, - ради бога простите, не подскажете, где находится кабинет Вашего руководителя, профессора Минкауса, а то я тут уже заблудился. Табличек нигде нет, как Вы здесь ориентируетесь?

Вот там, в торце коридора дверь – зло почти выкрикнула Лина, ткув пальцем куда-то в стену, - оставьте меня в покое, тут Вам не справочная.

Молодой человек ещё раз извинился и прошел в указанный кабинет. Открыв без стука дверь, он тихо зашел в кабинет и уселся на гостевой стул возле стола профессора. Минкаус, как раз в это время стоял возле маленького бара, замаскированного в шкафу с библиотекой и наливал себе виски.  Плеснув себе в стакан виски на два пальца, он бросил туда два кусочка льда, который хранился у него в маленьком холодильнике и только, повернувшись, вдруг встретился с взглядом, сидящего на стуле незнакомца.

- Кто Вы такой и что Вам нужно? – вскипел профессор, досадуя на себя из-за неудачи с Линой. Минкаус уже в мыслях торжествовал. Он провалит защиту этой молодой сучке, которая смела отвергнуть его ухаживания. - Да как она могла? – возмущался профессор.  – Это после того, что я для неё сделал. Да она бы в один миг вылетела из аспирантуры, если бы не я. Без денег, без влиятельных родственников, а туда же, в ученые метит, - негодовал профессор.

- Профессор, Вы сядьте и внимательно меня выслушайте. -  Есть мнение, - посетитель указал пальцем вверх, а профессор, следуя взглядом за пальцем, слепо проводил этот жест взглядом. Потом опомнился, подошел к своему креслу и сел, зло, уставившись на молодого человека, который посмел разговаривать с ним в таком тоне.

Посетитель повторил – наверху есть мнение, что Вы, профессор, порочите имя ученого своими мерзкими выходками. Вам надоела Ваша нынешняя жизнь? – Посетитель посмотрел на профессора немигающим взглядом, отчего у того по телу забегали мурашки. – Семен Семенович, крайне недоволен Вашим поведением – продолжил молодой человек – поэтому он просил передать, что его терпение может закончиться в любой момент. А чем это будет чревато для Вас лично, я надеюсь повторять не нужно? – посетитель продолжал, не отрываясь смотреть на профессора, как будто гипнотизируя его своим монотонным монологом. – Мне поручено передать, что общественность также обеспокоена Вашими поступками, которые уже граничат не только с моралью, а могут быть квалифицированы как преступления. А преступления требуют наказания, причем весь смысл этого наказания в его неотвратимости. Вы, профессор, кажетесь мне вменяемой личностью, который обуздает свои низменные чувства и пороки, и не будет – посетитель выделил это интонацией –  ставить свои интересы выше общественных. Надеюсь, Вы меня понимаете, профессор. Больше Вам повторять это никто не будет, и не надейтесь, что Вам удастся нас переиграть, не стоит, это во-первых. А во-вторых такие мысли бывают опасными для здоровья. Вы человек уже немолодой, не дай бог, с Вами случится сердечный приступ. Ведь ухаживания с последующими любовными играми несут большие нагрузки на сердце. А если оно не выдержит таких нагрузок? – говоривший сделал небольшую паузу, словно давая профессору время осмыслить сказанное им. - Право, профессор, поверьте, это не стоит такого риска.

Весь этот монолог был произнесен ровным тихим голосом, а интонация говорившего заставила профессора испугаться. Да ещё этот взгляд немигающих глаз, как будто тебя гипнотизирует огромная змея, перед тем как ужалить. Профессор почувствовал, как у него подкашиваются ноги, и ни сиди он в кресле, то точно плюхнулся бы на пол. Стакан с виски так и застыл у него в руке. Кубики льда уже растаяли и лишь небольшие ломтики плавали на поверхности стакана.

- А ведь им раз плюнуть устроить мне инфаркт, - почему-то подумал про себя профессор. И никто никого никогда не заподозрит. Подстроят, что мне станет плохо с сердцем на очередной девке и всё. Его лоб покрылся испариной, Минкаус попытался что-то сказать, но язык его не слушался. Изо рта Минкауса вырвалось только неопределенное мычание.

- Я думаю, что Вы, профессор, здравомыслящий человек, и не будете из-за каких-то сиюминутных удовольствий ломать свою судьбу? – Профессор энергично закивал. Он чувствовал, что тот, кто послал этого человека, шутить не будет. И всё, что ему тут наобещали это не пустые угрозы. Генерал не прощает неповиновения и необдуманных поступков.

- А сейчас разрешите, откланяться профессор? – ядовито осведомился неизвестный. Надеюсь, Вы понимаете, что распространяться о цели моего визита и о нашем разговоре не следует. Просто следуйте нашим рекомендациям. До свидания! – Молодой человек подошел к двери, открыл её, а потом добавил, словно раздумывая, стоит ли говорить об этом вообще.  – Кстати, профессор, я, сейчас по пути к Вам, увидел одну из Ваших аспиранток или ассистенток, как там их правильно называть, - мужчина сделал в воздухе неопределенный жест рукой. Представляете, она была вся в слезах. Я думаю, что это результат Ваших необдуманных поступков. Профессор, Вам необходимо пойти извиниться и успокоить её, и чтобы это не вышло за пределы университета. Это в Ваших же интересах. Считайте это моим убедительным пожеланием – добавил незнакомец.

Только через несколько минут, после того как посетитель ушел, профессор очнулся. Обнаружив  в своей руке стакан с виски, он залпом опрокинул в себя все содержимое, даже не почувствовав вкуса.

- Да, нужно как-то выходить из этой ситуации – подумал Минкаус. Ему не хотелось и думать о том, что эти угрозы могут воплотиться в жизнь. На миг профессор представил себе свой труп, лежащий на проститутке. Толпу милиционеров и фотокорреспондентов. Вспышки фотокамер, криминальные новости по телевидению. – Нет только не это. Я всё исправлю,-  шептал про себя профессор, не надо, умоляю, не надо, я больше не буду. – Трясясь от страха, он попытался надеть пиджак, но руки с трудом попадали в рукава. Тогда он швырнул пиджак на кресло и поправив галстук и вышел из кабинета.

****

Как назло Глеб застрял в пробке. Приехав в университет и поднявшись в кабинет к Лине, он застал её в хорошем настроении. Что случилось, Лина? Я смотрю, ты ни капельки не расстроена, или тебя тут Дед Мороз посетил с подарками? Так до Нового Года ещё далеко.

- Глеб, - Лина улыбаясь подбежала к нему и прижалась к нему, обхватив шею Глебу руками, а голову склонив ему на грудь. – Только что, заходил Минкаус. И не поверишь, долго-долго извинялся за свои действия, чуть ли не на коленях ползал, умолял меня простить его за недостойное поведение. Клялся, что его поступок вызван побочным действием лекарств, которые он принимает. Говорил, что эти лекарственные препараты, ему достали по знакомству, а они только проходят клинические исследования, и никто не знал, что лекарства так на него повлияют, побочное действие так сказать. В общем, нёс ерунду. Но, я заметила, что он был очень напуган. Глеб, я это просто чувствовала, весь его страх, даже можно сказать ужас! Он был готов на всё, что угодно, чтобы только я никуда не обращалась. Он предлагал мне деньги, сказал, что положительное решение по моей защите уже дело решенное. Это ты Глеб его так напугал? Что ты ему сказал? А, Глеб. – Лина тарахтела без умолку. Она была рада и гордилась тем, что у неё появился такой мужчина, на которого она может положиться и кому можно доверить свою судьбу. Её защитник и опора. К тому же довольно симпатичный и в постели не робкий.

- Нет, Лина, это не я – ответил Глеб, обнимая её и прижимая её к себе. – Хотя я догадываюсь, откуда такая посылка профессору. Собирайся, поедем к тебе. Рабочий день закончился, нечего торчать здесь. А теперь,  я даже не удивлюсь, что если ты не будешь ходить всю неделю на работу, профессор теперь тебе хоть слово скажет. Ты для него табу пока что. Послушай, - Глеб, остановил Лину в дверях, когда она искала в сумочке ключи от кабинета, а ты не видела, кто заходил перед этим к профессору?

- Нет, я сидела в кабинете. – Лина задумалась, - а что, я должна была наблюдать за его посетителями? Ты мне об этом ничего не говорил. Хотя минут за десять до этого заходил какой-то странный молодой человек. Спрашивал, где находится кабинет Минкауса.

- А какой он из себя, описать его сможешь? – задал вопрос Северов.

Лина сделала вид, что задумалась. Её палец машинально наматывал прядь волос у виска, было видно, что девушка пыталась вспомнить лицо посетителя, но в итоге ничего конкретного припомнить не смогла. – Знаешь, Глеб, - с сомнением сказала Лина, - голос его запомнился, такой тихий, вкрадчивый, а вот лицо – она пожала плечиками. – Нет, не вспомню. Какой-то такой скользкий, незапоминающийся тип. Бр-р-р. Но разговаривал уважительно. – Добавила она, словно спохватившись, чтобы Глеб не ринулся бить лицо тому парню, решив, что он чем-то насолили Лине.

-  А что это важно? Глебушка, давай больше не будем говорить об этом – Лина подошла к Глебу, обняла его за шею, для чего ей пришлось стать на носочки. – Мне это неприятно! - Да, нет, просто спросил, забудь, это к делу не относится – соврал Глеб, обнимая Лину и прижимая к себе.

- Сразу же после защиты пошлю письмо Жерому Леконту, пусть готовит вызов! – Ну, это тот, кто обещал мне работу во Франции. – Лина стала оправдываться, как будто Леконт на самом деле был её любовником. - Глеб, только не ревнуй! Это просто мой будущий руководитель, кстати, профессор археологии. И уже старый! Ему 55 лет!

Северов слушал Лину вполуха. Ему уже было ясно, что профессора навестили люди из управления службы безопасности, подчиненные генерала Разумного. Им, вероятно, тоже не понравились выходки профессора, которые могли привлечь не нужный общественный интерес к персоне профессора, а это им было не нужно.

- Хотя, можно сказать Разумному спасибо за такую инициативу – подумал Глеб – Мне очень повезло.

Чекисты сами решили все его проблемы, без участия Северова. Что ж, можно подождать недельку, до защиты, а потом Минкаус уже будет Лине не страшен. Там останутся только технические вопросы. Хотя с другой стороны Глеб не ощутил удовлетворения от исхода схватки. Азарт ещё не исчез.

- Но, как говаривал его отец – не буди лихо, пока оно тихо! И в глубине души Глеб представлял себе, что тягаться с целым управлением он был не в состоянии. Тактически он мог выиграть несколько раундов, но в затяжной борьбе он все-таки потерпел бы поражение. По нему проехались бы и не заметили, прикрываясь заботой о государстве. Что-что, а это конторские делать умели и могли.

Глеб ощутил нарастающее возбуждение и попытался выбросить из головы все мысли, которые шли в разрез его желаниям. А желание у него было сейчас только одно. Лина, почувствовав его состояние, оторвалась от Глеба и с улыбкой заговорщика пресекла все возможные вопросы Глеба. Глеб стоял на лестнице, погруженный в свои мысли. Он пропустил, что ему говорила Лина. Она радовалсь как девчонка и щебетала без умолку.

- Глеб, хватит вопросов, поехали праздновать. – Лина улыбаясь, тянула его за рукав вниз по лестнице. Ей было весело, все её вопросы решились, волноваться больше было не о чем, и она желала «продолжения банкета».

– Я хочу домой! Поехали, ну же! Чувствовалось, что Лина тоже завелась и теперь прокручивает в голове будущий сценарий предстоящей ночи. А, о том, что ночь будет очень жаркая для них обоих, Глебу говорили её глаза. Казалось, они кричали – Я хочу тебя!

Ну что же, - решил Глеб – не будем разочаровывать девушку. Тем более, что он тоже был не прочь погрузиться в «пучину порока» с девушкой, которая ему нравилась.

- Хорошо, девочка, поехали,  - согласился Северов. – Только заедем, купим шампанское, ведь нам есть сегодня, что отпраздновать.

 

Глава 6.

«Бодряк» и «Выдра» сидели на кухне квартиры, которая располагалась в одной из «новых» девятиэтажек. Хотя какие они были новые. Эта «девятиэтажка», как собственной и другие, которые вместе составляли жилой микрорайон были построены вот уже почти тридцать лет назад. Просто с тех пор новые дома в городе если и строились, то в единичном количестве и никак не покрывали потребность людей в жилище. Массового  строительства жилых домов город не видел вот уже лет тридцать. То есть все, что было построено -  строилось ещё во времена почившего СССР. Хотя люди и жили в домах уже продолжительное время, но всё равно часто случалось так, что люди были вынуждены сдавать свои квартиры внаем, продолжая ютиться по нескольку семей в одной квартире, дабы иметь возможность немного заработать. Прибавить к своему скудному бюджету арендную плату за сдаваемую в наем квартиру. С работой тоже было туго, немногие могли похвастаться постоянной работой, а тем более нормальной зарплатой. Большинство населения перебивалось временными заработками – на рынках, подсобными рабочими, сезонными продавцами китайского ширпотреба на уличных лотках, распространителями печатной рекламы и расклейщиками никому не нужных объявлений.

Бодряк и Выдра, однако не принадлежали к когорте людей, которые задумываются о своём будущем. В понимании Выдры – будущее – это завтра, когда необходимо будет опохмелиться, да и то для него это было далеким будущим. Сейчас он со своим дружком сидели на обшарпанной кухне и закусывали мутный самогон мятыми помидорами и куском хлеба с вареной колбасой. Причем колбаса и хлеб были порезаны на очень мелкие кусочки. Выдра поначалу воззрился на эту сервировку с недоумением. Бодряк, которому Выдра доверил соорудить что-то типа бутербродов пояснил, что закуска портит градус, и во-вторых, они не жрать собрались, а поправить здоровье.

- Не, ну чо ты, Выдра, - хорохорился Бодряк, размахивая тощими руками – я ж как лучше хотел. А ты порежешь большими кусками, раз-два и закусить нечем будет, а так на дольше хватит.

- Ладно, давай разливай, - Выдра, трясущимися руками взял со стола стаканы и вытер их краем своей майки. – Не тяни, вишь, трубы горят.

- А ты где самогон брал, - поинтересовался Бодряк.

- Да там, где и всегда – у Катьки-шалавы. Дерет, сука, не по-божески. За пол-литра – червонец просит. А в прошлом году у неё же по восемь было.

- Да ладно тебе, - Бодряк сглотнул слюну, разливая самогон по стаканам. А налив, тут же схватил со стола гранчак[1]. Желание опрокинуть в себя вожделенные сто граммов в полной мере завладело им полностью. Он даже затрясся в предвкушении.

- Давай, Выдра, с поправочкой тебя, - просвистел Бодряк и быстро опрокинул в себя содержимое стакана, чтобы трясущиеся руки, не дай бог не пролили «живительную влагу». Потихоньку выдохнув, Бодряк, сел на табурет и посолив помидор, всосался в его мякоть беззубым ртом. Свои зубы Бодряк потерял, когда пытался стащить на рынке тушку курицы. Вернее курицу он уже стащил, воспользовавшись невнимательностью тетки-продавщицы, которая отвлеклась от созерцания прилавка. А вот сосед тетки по прилавку заметил, как Бодряк схватил курицу и попытался улизнуть. Но зычный бас дедка, обратил на себя внимание охранников рынка, которые незамедлили явиться на трубный глас потерпевшей тетки, которая начала так голосить, как будто убивалась по убиенному на войне мужу.

Бодряк был схвачен охраной, курица спасена из рук негодяя и возвращена хозяйке. Бодряка то и попинали всего немного, учитывая, что убегав, он зацепился ногой за какую-то железку и со всего размаху впечатался лицом в щебенку, раскровянив себе лицо и выбив при этом штук пять передних зубов, попав по нелепой случайности ртом как раз на большой камень. Денег вставить зубы у него, естественно не было, вот он и ходил с обломками передних зубов, благо жевать было ещё чем.

В прошлом Бодряка звали Бодров Николай Петрович, но это было так давно, что он уже забыл об этом и откликался на эту кличку. А раньше Бодряк был кладовщиком на большом заводе, но  начальник цеха продавал имущество цеха направо и налево. Бодряку тоже доставалось, но он считал, что это просто крохи с барского стола. Неудовлетворенный такой постановкой дела, он попытался самостоятельно пустить налево большую партию электродов, но был уличен. А потом пошло как по наклонной. Следствие, суд, отсидка. Пять лет лишения свободы, которые попросил в суде прокурор, учитывая тяжесть совершенного Бодряком преступления, исходя из стоимости всего, что «было украдено ещё и до него», а она оказалась солидной, были со стороны суда снисхождением. Но, понятно, на пользу последнему они, конечно, не пошли.  Путь исправления Бодряка оказался тернист. С одной стороны блатные, с другой стороны администрация. Но Бодряк умудрялся как-то лавировать между этими океанскими волнами, которые по счастливой случайности, а скорее всего из-за порядочности кума[2] «зоны» не накрыли зека с головой. Да и сидеть Бодряку пришлось на «усиленном режиме»[3], где «беспредела» было значительно меньше, чем на общем режиме. Бодряк, сотрудничая с администрацией колонии, в виде начальника оперчасти и не предполагал, что тот, разглядев в нём остатки человеческого, просто пожалел Бодряка. Однако после окончания срока из мест лишения свободы в уголовный розыск ушёл рапорт о том, что Бодряк, по своим качествам может использоваться уголовным розыском в качестве агента. Но, в уголовном розыске этой бумажке внимания не придали. Мало ли каждый день освобождается босяков, тем более «чалился» бодряк по хозяйственной статье, а «бэхи» таким контингентом не интересовались. Им подавай «птиц высокого полёта». За время отсутствия Бодряка в городе, жена с ним развелась, квартиру продала и завбрав детей уехала к своим родителям в деревню. Вернувшийся из мест лишения свободы Бодряк паспорт получить не смог в виду отсутствия постоянного места жительства и превратился в лицо без определенного места жительства или БОМЖа, как привыкли называть таких людей. Зимой Бодряк ночевал в теплотрассе, а летом подавался на поля области, пытаясь где заработать на пропитание, а где просто украсть его. Там он и познакомился с Выдрой, который тоже летом работал у корейцев на выращивании лука. Выдра тоже был ранее судим, но за умышленные кражи и грабеж. Имел два «ходки» в места лишения свободы. Однако возвратившись очередной раз из зоны застал свою мать ещё живой и был прописан на её жилплощадь. А когда мать Выдры скончалась – он стал единоличным хозяином двухкомнатной квартиры, постепенно превращая её в полублатной притон. Но, наученный бизнесу по-зоновски, Выдра беспредела на своей хате не допускал, за «лёжку на хате» брал деньгу, не гнушался хранить краденое, которое ему приносили бывшие кореша, отстёгивая ему за хранение. Этого конечно было мало, но на выпивку и закуску хватало. Своему участковому Выдра кланялся, но «братву» не сдавал. А так как на «дела»[4] Выдра уже не ходил, то вины за собой не чувствовал, и по его мнения «брать» его было не за что. Конечно, если прокурор захочет, то накрутит – жаловался иногда Выдра Бодряку,  - а так чист я. А комнату сдаю, и что они там хранят, я не знаю.  - Поднатаскавшийся в уголовном законодательстве Выдра за время отсидки мог теперь дать фору молодому оперу, пришедшему в органы после училища или института.

Хотя сегодня, они с Бодряком еле-еле наскребли на пол-литра самогона. Братва уже давно не появлялась, видно подалась на «гастроли»[5]. Выдра был без денег, а Бодряк весь вечер и утро собиравший пустую тару, тоже похвастаться хорошим уловом не мог. А бутылка уже закончилась, да и что там по 250 граммов на душу? Так, разминка. Хотя на душе потеплело.

Закурив, и блаженно откинувшись на спинку старого, много раз уже отремонтированного стула, Бодряк спросил Выдру – А что у тебя тут переезжают соседи?

- С чего взял – спросил Выдра, дожевывая колбасу с хлебом.

- Да так, поднимался к тебе, смотрю, дверь напротив открыта, какие- то мужики мебель таскают в квартиру.

А может, выносят? – Ухмыльнулся Выдра. – Тогда можно пойти помочь. А то у нас меблишка, видишь, совсем рассохлась, обновить не мешало бы.

- Так пойдем, посмотрим – загорелся Бодряк. – Может, выпросим чего, а?

- Ты не кипешуй, Бодряк. Пусть там всё устаканится, а потом мы пойдем, глянем, может действительно чё обломится. А то и под раздачу можно попасть. Тебе последние зубы повышибают – дурашливо заржал Выдра.

- А ты не смейся – ответил Бодряк. - Со всяким случиться могло. Давай, докурим, и я пойду на улицу гляну, обстановку так сказать, проведаю.

В три затяжки высосав «Беломорину», Бодряк взял свою сумку, куда он складывал подобранные бутылки из-под пива и ушел на улицу. Выдра, посидев немного на кухне, прошел в комнату и улегся на диван. Жалобно скрипнули пружины. Выдра вытянувшись на диване, задумался: может и правду пойти к соседям заглянуть? Взяв на кухне мусорное ведро, Выдра вышел в подъезд. Постояв на площадке, прислушался и подошел к двери напротив, куда по словам Выдры затаскивали мебель. Постучав в дверь, Выдра, громко окликнул: «Соседи, есть кто дома?» Ответом ему было молчание. Выдра тихо толкнул входную дверь. Та без скрипа открылась. Выдра просунул голову в щель и ещё громче позвал: «Соседи, есть кто?». Никто не ответил. Тогда Выдра поставил ведро с мусором возле входной двери, а сам проскользнул в квартиру. Первым впечатлением у него было то, что в квартире давно никто не жил. На кухонном столе не было никакой посуды, в новом, блестящем хромом холодильнике было пусто. Он даже не был включён. Выдра на цыпочках пробрался в комнату. Эта квартира была зеркальным отражением его квартиры – тоже двухкомнатная. Возле стены стоял новенький мягкий уголок, рядом с ним громоздились картонные коробки.

Ух, ты! – восхитился Выдра, читая названия на коробках – кондиционер, телевизор, ДВД. А это наверное компьютер. Да, упакованы соседи хорошо. Возле окна стоял письменный стол, на котором стояла спортивная сумка и ноутбук. Хотелось бы взять, что-нибудь, но так и «попалиться» сразу можно - подумал Выдра. Он вернулся в коридор и осмотрел замки входной двери. А замочки то тут фуфловые, - подумал Выдра, - враз сделаю, ежели что. Он уже собрался тихонько выскользнуть, но тут его внимание привлек небольшой рюкзак, какие сейчас стало модным носить молодежи. Он стоял почти за дверью и вначале Выдра его не разглядел. Он выглянул в подъезд, и, убедившись, что там никого нет, схватил рюкзак, показавшийся ему совсем не тяжелым.

- Наверное одно фуфло, - огорчившись подумал Выдра и заскочил к себе в квартиру. Забросил рюкзак в «гостевую комнату», если «палево» какое, скажу, что знать не знаю, «братва» притащила. А те однозначно упомнить не смогут. Отверчусь в случае чего, решил Выдра. Он опять вышел в подъезд, подобрал мусорное ведро и громко потопал по лестнице к мусоропроводу. Тот, конечно, давно не работал, но заварить люки, чтобы в него ничего не бросали, у ЖЭКа не было средств. Так вот внизу и скапливался мусор. Потом объедки начинали гнить, и этот запах разносился по всему подъезду. Но Выдру это не волновало. Ему было лень тащиться с мусорным ведром через весь двор к контейнеру. Сейчас все его мысли занимал украденный ним рюкзак. Ладно, сейчас вернусь и «прошмонаю»[6] его, может что-нибудь стоящее и найдется.     

*****

Семен Семенович Разумный, генерал-лейтенант службы безопасности, проводил оперативное совещание: раздавал указания и высказывал неудовлетворенность работой подчиненных. В отличие от предыдущего начальника, он ни на кого матом не орал и кулаками по столу не грохотал. Однако, подчиненные его побаивались. Его манера говорить тихо и вкрадчиво, поначалу была принята за интеллигентность. Но очень скоро ряд сотрудников, которые не вняли вкрадчивым советам начальника, были уволены, написав заявление по собственному желанию. Некоторые отделались выговорами и лишением надбавок к зарплате, что существенно ударило по их карману. А два офицера, даже лишились звездочек на погонах, посчитав, что у них в министерстве имеются солидные связи, позволяющие относиться к указаниям генерала с прохладцей. Однако, даже связи в министерстве не спасли их. Материалы, которые были представлены пред очи проверяющим, были настолько убедительны, что закрадывалось сомнение в большой лояльности Разумного к этим офицерам. Вообще за такие просчеты и промахи в оперативной работе работники могли загреметь и на нары.

Потихоньку, утрясая все кадровые неурядицы и расставляя на ключевые позиции, преданных ему людей, которых он понемногу протаскивал вслед за собой, Разумный стал одним из влиятельных людей области, как по должности, так и по возможностям.

Три года назад, один из его подчиненных, принёс ему на доклад информацию, о проводимых государственной службой по борьбе с экономическими преступлениями оперативной разработке группы, которая занималась изготовлением «новоделов» с последующей реализацией их в качестве антиквариата или предметов старины. Взяв на контроль эту разработку, генерал, неожиданно для себя, оказался посвященным в интересное прибыльное предприятие. Номинально руководить этим бизнесом он оставил прежнее главное лицо – профессора археологии Минкауса, однако все доходы от этого бизнеса теперь оседали в его, генеральском кармане. Конечно, это не единственный «проект», который приносил генералу доход, но на сегодняшний день самый многообещающий. Пришлось даже выводить профессора из уголовного дела, в котором он совершенно логично и обоснованно именовался организатором. За такие шалости можно было схлопотать реальный срок, а учитывая то, что ниточки вели и за рубеж, срок немалый. Пришлось напрягать свои связи и влияние, чтобы профессора допросили в качестве свидетеля – мол, приносили на оценку вещи, а кто, что и откуда знать не знал, и ведать не ведал. Получал свой гонорар, а остальным не интересовался. Профессор, после личной беседы с Разумным, стал утверждать, что оценивал он всегда только оригинальные изделия, а откуда брались копии, ему ведомо не было, да он и не интересовался. Двоим мастерам-реставраторам, которые непосредственно участвовали в деле, при посредничестве профессора пообещали оставить им гонорар на время заключения, если они всю вину возьмут на себя. Также, благодаря вниманию к этому делу Разумного, дело удалось спустить на тормозах, нанятые адвокаты скостили обвиняемым срок до минимума. А предприятие продолжала работать и приносить немалый доход. Только вот последнее время профессор, уверовав в свою незаменимость, начал, словно с катушек съезжать. Появилась мания величия и как говорят бес в ребро вселился. Начал он молоденьких девок «валять» направо и налево, как будто «виагрой» накачивался. Если бы он ограничивался проститутками, то ему бы и слова не сказали, а так профессора на окружение потянуло, к аспиранткам приставать начал. Вот и сейчас после совещания, генерал ждал доклада от своего доверенного человека, который осуществлял плотный контроль и прикрытие этого бизнеса.

Окончания совещания прошло скомкано, все видели, что генерала занимают какие-то свои мысли и спешили быстро отчитаться с минимальным нагоняем.

- Хорошо, новые задачи вы получили, сроки исполнения вам доведены. Прошу исполнять. О результатах докладывать мне лично. Все могут быть свободны. – Разумный утопил кнопку интеркома, соединившись с секретарем в приемной. - Галина, в приемной есть кто?

- Да, Семен Семенович, Вас ожидает майор Паломарчук – бойко ответила секретарша Галочка.

- Пусть войдет – сказал генерал и отключился.

- Товарищ генерал-лейтенант, майор Паломарчук по Вашему приказанию прибыл – отрапортовал вошедший.

- Проходи, Ваня, присаживайся – генерал махнул рукой в сторону стульев. Докладывай, что у тебя там.

- Паломарчук встал и взял в руку папку. Разрешите доложить. По оперативному делу «Дельфины» - скоро возможна реализация. От нашего агента поступила информация, что скоро готовится операция по поставке оружия морским путем. Просит усилить контроль на побережье. Точную дату сможет назвать лишь за сутки до начала операции.

- Это по поводу какого оружия? – насупился Разумный.

- По поводу газового и приспособленного к стрельбе резиновыми пулями – бодро отрапортовал Паломарчук. Я Вам уже докладывал, готовится  к ввозу большая нелегальная партия такого оружия морем из Турции. Какие будут указания?

- Приведите в повышенную готовность бойцов спецподразделений того региона, установите там круглосуточное дежурство мобильной группы. Направьте в командировку сроком на две недели…, кто там у Вас этим делом  непосредственно занимается? Губанов?

- Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

- Направьте Губанова и найдите ему напарника. Пусть они там вдвоем все подготовятся к встрече. Меня информировать непосредственно о начале операции. Отвечаешь за операцию лично ты. Понял?

- Так точно, разрешите выполнять?

- Нет, Ваня. Теперь ты мне доложи, что у нас там по профессору.

Паломарчук расслабился. - А ничего особенного не происходит, товарищ генерал-лейтенант. - Все идет в рабочем режиме.

Генерал махнул рукой, показывая Паломарчуку, что тот может сесть. – Мне вот ты в последнее время докладывал, что профессор стал сильно охочь до прекрасного пола и в объектах разбору не имеет. Валяет всех аспиранток налево и направо. Так и до скандала недалеко. Нарвется на ревнивого мужа или строгого отца. И все пойдет прахом – а главное бизнесу придет большой и полный песец. Как ни повернуть, профессор, действительно является ключевой фигурой. Вы его, конечно, там постращайте, чтоб своё место знал. И много воли не давайте. У тебя есть надежный человек? – Дождавшись утвердительного кивка Паломарчука, генерал продолжил. – Введи его в курс дела, но с легендой, удобной для нас. Пусть он этого профессора накоротке держит, хоть проституток ему поставляет, в свободное от работы время, но чтобы скандалов не допустил. А имеющиеся, пресек в зародыше. Понял, Ваня? – Генерал, подошел к столику и налил себе воды из графина. Выпил её маленькими глоточками и посмотрел на Паломарчука. – Если всё ясно, иди, работай. Обо всех шероховатостях докладывай мне немедленно. Тут важна скорость реагирования. – Видя, что Паломарчук мнется, спросил. – Что ещё, Ваня? Давай выкладывай.

- Семен Семенович, мне бы отпуск взять, хотя бы на недельку – замялся Паломарчук – Тая мне уже всю плешь проела, Паломарчук потер макушку. - Требует, чтобы я её на курорт вывез. Паломарчук был женат уже третьим браком и в третий раз женился на молоденькой стервочке, которая была хоть и красива, и фигуриста, но себе на уме. А вот ума ей, пожалуй, было не занимать. Она каким-то шестым чувством угадала в Паломарчуке служаку, который медленно, но верно будет протискиваться вслед за своим руководством к верхушке власти. И пользуясь своим влиянием, доила Паломарчука по полной программе.

Во времена СССР, конечно, такое было бы невозможно, тогда разводы сотрудников спецслужб не поощрялись. И можно в два счёта было вылететь со службы. Однако в демократической стране такие строгости уже были не в ходу. Сначала правоохранительные органы, а за ними уже и спецслужбы подверглись корректировке личного состава. Причем руководящий состав подбирался по одному критерию – преданности властной верхушке, а потом уже по деловым и моральным качествам. И на сегодняшний день, главный принцип функционирования правоохранительных органов Украины заключается в том, что представители власти «крышуют» то, с чем борются. Борцы с экономической преступностью открывают конвертационные центры, сотрудники отделов борьбы с нелегальным обращением наркотиков контролируют наркотрафик, ГАИ-шники торгуют техническими паспортами и удостоверениями водителя, участковые милиционеры взимают «налог» с незаконных торговых точек и рынков, служивые патрульно-постовой службы – те просто грабят прохожих на улицах. А в конце этой пищевой цепочки находятся сотрудники Департамента внутренней безопасности, которые уже «доят» работников милиции, которых уличили в совершении правонарушения или преступления. Всё разделено по полчкам и закономерно. Кто что охраняет, то это и имеет.  А венчают пирамиду сотрудники службы безопасности государства, призванные бороться с внешним и внутренним противником, защищая интересы государства в целом, но ни брезгуя никаким «приработком».

Разумный задумался, - в Турцию говоришь? – Разумный тоже, не меньше Паломарчука, был заинтересован в положительном исходе операции с оружием. Взять контрабандистов и утереть нос пограничникам, показав при этом слаженную работу своего управления.

– Да, Семен Семеныч, хочется «ALL INCLUSIVE»попробовать,таксказать. – Явил миру знание английского языка Паломарчук. - Мне всего на недельку, я тут уже и «горящий тур» присмотрел – заискивающе закивал Паломарчук.

- А кто тут будет всё курировать? Всё на меня свалить хочешь? – грозно вопросил генерал.

- Так мой человек и присмотрит, лейтенант Дихтярь. Я ему как раз поручу за профессором приглядывать. Человек надежный, доверенный, можно так сказать. – Опять замялся Паломарчук.

- Свою команду тянешь? - Генерал строго посмотрел на Паломарчука, отчего тот вытянулся по стойке «смирно». – Ладно, не тянись не на строевом смотре. Ну, смотри. Спрошу по полной с тебя. Пиши рапорт с послезавтрашнего дня – на две недели.

- Есть писать рапорт,  - обрадовался и засиял Паломарчук. - Разрешите идти?

- Подожди, хочу тебе подарок сделать, поедешь за счет конторы, в командировку. Засиявший Паломарчук, сразу загрустил. – Как в командировку? А как же Турция? Товарищ генерал. – Протянул майор. Его лицо погрустнело. Со стороны могло показаться, что Паломарчуку рассказали о том, что его любимая жена ему изменила. Такое несчастное выражение посетило его лицо.

- Вот в Турцию и поедешь. Сейчас возьмешь оперативное дело по этим «Дельфинам», составишь план мероприятий по сопровождению операции. Находясь на месте, встретишься с этим агентом. Посмотришь, чем он дышит, не водит ли за нос. Напомнишь ему, что руки у нас по-прежнему длинные и его достанем хоть в Турции, хоть в Гонгконге. И хоть контора уже не КГБ называется, но ему от этого пользы никакой не будет. Свою игру не веди, о результатах встречи доложишь лично мне, сразу же после встречи. А сейчас иди, составляй план действий и мне к 20.00 на ознакомление. А свою фифу, свозишь на свои деньги. А то скоро их у тебя складывать некуда будет! Генерал засмеялся своей шутке. Паломарчук тоже улыбнулся. – Есть, товарищ генерал-лейтенант.

- Подожди, в план мероприятий прикрытия встречи с агентом включишь участие старшего лейтенанта Лобанова, он будет с тобой вторым номером. Маршруты следования разработаешь отдельные, ну, не мне тебя учить, выполняй.

Паломарчука, хоть и не был сильно жадным, а к деньгам относился как к средству достижения своих желаний и прихотей, все  же порадовало то, что поездка в Турцию состоится за «казенные» деньги. Главное, чтобы всё прошло без сучка и задоринки. Хоть и не такая большая операция, но при хорошем стечении обстоятельств можно будет получить неплохие дивиденды. А в случае успеха и генерал поможет. Паломарчук вот уже пятый год ходил в майорах и на эту операцию возлагал особые надежды, хотелось ему примерить ещё одну звездочку. Тогда он будет считаться настоящим старшим офицером. Эта мысль засела ему в голову после того, как бывший начальник его отдела, подполковник Савинков рассказал ему такой анекдот.

Сидят значит два офицера в пивбаре, водочку попивают. Вот подполковник и говорит майору – а майор это ещё не старший офицер. Майор кипятится, как так? У меня два просвета на погоне, большая звезда! Подполковник кивает, соглашается, но повторяет, нет все-таки, майор это ещё не старший офицер. А майор опять ему – ну как же? Большая звезда, два просвета, а у младших офицеров и звезды маленькие и просвет на погоне один. А подполковник, своё – не старший офицер и все тут. Попили они знатно, выходят на улицу, а тут, откуда ни возьмись воинский патруль. Всем стоять, предъявите документы, и задерживают офицеров, как лиц, находящихся в пьяном виде. На следующий день приказ, за появление в пьяном виде, позорящем офицерскую честь, разжаловать офицеров с понижением на одну ступень. Через некоторое время встречаются уже бывшие, майор с подполковником. Подполковник уже майор, а майор в капитанских погонах. Тут майор усмехается и говорит капитану – Я ж тебе говорил, что майор – это ещё не старший офицер! А ты не верил!

 

Глава 5.

На следующее утро Глеб с утра позвонил Артему Зинченко и поинтересовался к кому из оперов БЭП он может обратиться с личной просьбой. В ответ на это Зинченко вкрадчиво поинтересовался толщиной бумажника Северова.

- Ты лучше не ржи, как боевой конь, а дай реальную «наводку» - ответствовал Артему Северов.

- На водку у тебя денег хватит, - продолжал каламбурить Зинченко. – На хрена тебе «бэхи»[1] сдались?

- Я смотрю, у тебя хорошее настроение, - заметил Глеб.

- Конечно, с понедельника отбываю в отпуск – чего б ни порадоваться.

- Счастливо обгореть – пожелал Глеб, - только пока твое бренное тело не лежит в ожоговом отделении, дай толковый совет старому боевому товарищу. К кому можно обратиться, ты ж с ними пересекаешься, кто там у них с головой дружит, а не только с зелеными бумажками.

- Позвони Андрюхе Кучеренко, номер телефона сейчас тебе смс-кой           сброшу, можешь сослаться на меня. Он мне должен. И не тащи ему коньяк, он его не пьет. Водочку предпочитает. Хотя, - Зинченко посопел в трубку, - все мы грешны – и опять заржал.

- Всё, бывай, счастливо отдохнуть. И помни, что я тебе сказал. На Солнце ученые обнаружили значительное увеличение активных пятен.

- И тебе не хворать, Глеб. Звони.

Созвонившись с Кучеренко, Северов договорился встретиться с ним на нейтральной территории, недалеко от своего дома, а не в здании УВД, как предлагал Кучеренко. Что-то после увольнения его не тянуло на место прежней работы, хотя в райотдел он заходил с удовольствием.

Подъехав к кафе, Северов увидел сидящего на летней площадке Кучеренко. Тот всем своим видом демонстрировал свою причастность к властным структурам. В такую жару, но в костюме и галстуке. Рядом с кафе была припаркована «Skoda superb» последней модели. Что ж имиджу не обходимо соответствовать – зло подумал Северов. Но сейчас злиться на Кучеренко он не хотел, понимая, что от того зависит успех его плана.  

- Привет, Андрей! – поздоровался он первый. В лицо они друг друга знали, но по работе раньше не пересекались.

- Присаживайся. Что у тебя, если ты меня так срочно выдернул, – спросил Кучеренко, прихлебывая апельсиновый сок.

- Сразу скажу, что интерес у меня сугубо личный и не денежный. Если появится денежный аспект, то я тебе полностью уступаю первенство.

Кучеренко кивнул – Умеешь заинтересовать. Выкладывай.

- В общем, скажи мне, Вы когда-нибудь работали по ВУЗам[2]? Меня интересует наш университет, а если выразиться точнее, то руководитель кафедры археологии профессор Минкаус.

Кучеренко с подозрением воззрился на Северова. – Интересно, с каких пор «розыск» начал интересоваться учебным процессом?

- Я же тебе говорю, это вопрос сугубо личный. – Глеб ещё не решил, стоит ли посвящать Кучеренко во все подробности, но ставить репутацию Лины по сомнение он не хотел, не смотря на то, что в этой ситуации она оказывалась потерпевшей стороной. – Скажем так, меня интересует всё, что может доставить профессору большие неприятности.

Кучеренко задумался. – Знаешь, года два-три назад мы работали над .., - Кучеренко запнулся. В общем, господин Минкаус засветился тогда при незаконной торговле антиквариатом. Весь расклад я не помню, но то, что профессор тогда со статьи «спрыгнул» - это факт. При его непосредственном участии, группа мастеров-реставраторов делала копии предметов, представляющих интерес для коллекционеров, а потом продавали как антиквариат. Оценку делал Минкаус, как знаток и профессор археологии. В основном это были предметы искусства, вазы там всякие, монеты, глиняные таблички, в общем, всякая «лабуда» для обыкновенного человека. Однако, находятся такие уникумы, которые ради монеты трехсотлетней давности готовы выложить крупные деньги.

- Ну и – заинтересовался Глеб – уголовное дело возбуждали? Он там проходил в качестве обвиняемого или свидетелем?

- Вначале в качестве подозреваемого, а потом в отношении него прокуратура прекратила уголовное преследование, и дальше, он проходил в качестве свидетеля. Может, откупился, а может, реально не хватило доказательств. Эти коллекционеры – люди со странностями и на мышлении это сказывается в первую очередь. Как инопланетяне какие-то.

- Причем здесь инопланетяне – не понял Глеб.

- Да я говорю, что мышление у них другое, как бы. – Засмеялся Кучеренко своей шутке.

- А, понятно, - Северов, почесал голову, - а как бы нам взять этого Минкауса за жабры?

Кучеренко, участливо посмотрел на Северова – А что очень нужно?

- Если бы нужды не было, я бы тебе не звонил, разобрался бы другими методами. – Глеб закурил. – Мне не обязательно нужно его засадить. Просто нужно, чтобы он вел себя нормально, какое-то время.

- Северов, ты опускаешься до банального шантажа – Кучеренко выпил сок и достал портсигар. Увидев, что Глеб смотрит на него, добавил, кивая на портсигар – удобная штука. Сигареты в кармане не мнутся. Память, о моем деде.

- Ты ещё скажи, что твой дед с этим портсигаром до Берлина дошел – уколол Глеб Кучеренко.

- А я и не говорю, что дошел. Он его там нашел. Кучеренко победно взглянул на Северова. В Берлине, возле развалин рейхстага, где они фотографировались. Говорил у какого-то фрица убитого забрал. – Теперь уже улыбался Кучеренко. А Северов не нашелся что сказать.

- Вот я и говорю, - Глеб вернулся к прерванному разговору, - Если тебя вызвали на дуэль, то ты можешь выбрать любое оружие, а потом он первый начал – по-мальчишески добавил Глеб. - А мы его – его же оружием и сделаем. Ты мне поможешь? Ежели тебе что обломится – я претендовать не буду.

- Нет, Глеб, мне светиться не резон. Ты уже на пенсии, а мне ещё доработать хотелось бы. Я тебе дам материалы – копии естественно, - уточнил Кучеренко. - Копать будешь сам. А ежели чего обломится – Кучеренко ухмыльнулся, - вот тогда мы и договоримся. – И серьёзно добавил – мне Зинченко звонил, а я свои долги отдаю. Так-то.

- Хорошо, когда друзья есть – Северов откинулся на спинку пластикового стула – и у них тоже друзья есть. А ты в курсе, Андрюха, что американские ученые посчитали, что все люди Земли так или иначе знакомы с друг другом через 7 человек. А мы с тобой знакомы только через одного.

- Тебе повезло с друзьями – пошутил Кучеренко.

- Не зарывайся, Андрюха. Мы с Зинченко убийства раскрывали, когда ты ещё в садике водку пил. А то, что у меня друзья люди душевные – это ты правду говоришь. – Глеба потянуло на философствование. – Вот Артем стал большим начальником. Но должность должностью, а авторитет ведь не купишь. Если тебя твои подчиненные уважают, то им по барабану как твоя должность называется. Если ты своих людей не подставляешь, по-дурному не гоняешь, то и они за тебя горой стоять будут.  В нужный момент помогут. Так я думаю, и примеры такого отношения на своей шкуре испытал. А с другой стороны, чем выше должность – тем и падать больнее. Вот посмотри на нашего начальника участковых – казалось бы, полковник, вся грудь в орденах, а ордена то купленные, а не заслуженные и все об этом знают. И должностью обязан жене своей, которая дочка генеральская. Всю жизнь человек на подножке трамвайной едет. Как вскочил, женившись, так и катается. А ведь ничего из него путного не получилось в итоге. Только матом орать да кулаком по столу звучать, чужие приказы озвучивая. Ладно, что-то я заболтался.

- Правильно ты говоришь, но толку то никакого от нашего разговора… - Кучеренко поднялся с места. Я тебе вечерком звякну, подъедешь за материалами.

Северов тоже поднялся. – Лады Андрей. Звони, я подскочу. – А от разговора может толку и никакого, только теперь я могу говорить чего хочу, не опасаясь быть обвиненным в клевете на начальство, ибо…, - Северов воздел указательный палец в небо, - ибо… ну а дальше ты знаешь из книжки.[3]

*****

Сев, в автомобиль Северов набрал телефон Лины. Она ответила почти сразу.

- Как себя чувствуешь? – поинтересовался Глеб.

- Если ты считаешь, что я всю ночь проплакала в подушку, то ты ошибаешься.

- Ладно, не обижайся, я так для поддержания разговора.

- Северов, мне нравится, когда ты изображаешь из себя кавалера. Тебе к лицу галантность и манерность. Это указывает на воспитание.

- Ты мне тоже нравишься, – перебил её Глеб. Ты приготовила мне список сотрудников кафедры, который я у тебя просил?

- Конечно.

- С характеристиками?

- Над ними пришлось попотеть, но кратко описала всех. То, что знаю.

- Мне ещё нужен список ученого совета и на скольких из его членов мы можем рассчитывать. Характеристики тоже можешь приложить, не помешает.

- Да что они дадут эти характеристики. У нас кафедра специфическая, пересекающихся специальностей почти нет, соответственно, все члены совета, имеющие отношения к предмету – сотрудники кафедры. А они напрямую зависят от Минкауса. Что тот им скажет, то они и сделают.

- Вообще, по-умному, это называется психологический портрет, - перебил Лину Глеб. - Ну, это, если к тому времени, Минкаус будет в фаворе. А если сотрудникам мягко намекнуть, что у него плохи дела и вот-вот его выпрут вообще из университета и отправят лес валить?

- Ты это серьезно?

- Да так, прорабатываю варианты. А что тебе такой финал не нравится.

- Ты что, хочешь его посадить?

- Возможно, придется его этим припугнуть. Кстати, ты ничего не знаешь о причастности Минкауса к изготовлению фальшивого антиквариата и последующей реализацией коллекционерам.

- Только, в общем – вспоминая, ответила Лина. – Года два назад что-то такое было, но Минкаус, по-моему, оказался не причём.

- Или откупился. А кто занимался этим, милиция? Не помнишь?

- Ты знаешь, Северов, по-моему, приходили даже люди из службы безопасности. Но я тогда туда свой нос не совала. Меньше знаешь – крепче спишь.

- Значит тут ещё и чекисты замешаны. Как бы там узелок завязан не был – подумал про себя Глеб, а вслух сказал – значит так, я заеду за тобой после работы. Пусть нас видят вместе. Тем более, что послезавтра нам с тобой идти вдвоем на банкет. И вечером ты мне отдашь все, что подготовила.

- Хорошо, Северов, я заканчиваю в пять. – Лина упорно продолжала называть Глеба исключительно по фамилии. Но с чем это было связано, Глеб не понимал, да и не задумывался.

- Не в пять, а в семнадцать, - поправил Глеб. – В пять – это рано утром. Пока, мой пупсик – хохотнул Северов и отключился. Он представил себе лицо Лины. Ладно, пусть привыкает, раз пошла такая «пьянка».

*****

Минкаус Альгирдас Витаутович, 1959 г.р., урожденец г. Шауляй, литовец, образование высшее, профессор археологии, проживает…, паспорт …  Проходил по оперативно-розыскному делу «Фаберже» - у кого ж из оперов  такая буйная фантазия? – Северов читал материалы, которые ему передал Кучеренко. - В ходе реализации оперативного дела получены веские доказательства причастности Минкауса А.В. к фальсификации предметов искусства, имеющих художественную ценность, и дальнейшего незаконного их сбыта коллекционерам, как в нашей стране, так и за рубежом.

Вот это последнее обстоятельство, внесенное в справку недальновидным опером, скорее всего из молодыхи неопытных в межведомственных дрязгах, позволило чекистам забрать дело к себе и уже самим осуществлять его реализацию. То есть, если выражаться доступным языком – снять сливки. А успешная реализация этого дела могла гарантировать получение всяческих благ лицами, которые его осуществляли. В виде наград, званий, премий и других приятных поощрений. Тем более, что черновая работа была уже сделана другими. Вполне понятно, почему чекисты забрали дело себе. Но вот кто дал им эту информацию из дела? Кто-то из «бэхов» или кто-то из прокуратуры? Хотя теперь какое дело?

Итак, что же мы можем почерпнуть из этого для нашего же блага. По уголовному делу Минкаус прошел свидетелем, дав показания на реставраторов, которые придавали «новоделам»[4] вид антикварного изделия. Судя по развитой сети реализации и количеству мастеров-реставраторов участвовавших в деле, организовал это человек, который очень хорошо разбирается в искусстве, регулярно бывает за границей и имеет там наработанные контакты среди специалистов и искусствоведов. На эту роль идеально подходил профессор Минкаус. Если тщательно сравнить уровень жизни профессора с его зарплатой и иными официальными доходами, то этим несоответствием давно уже должны были заинтересоваться фискальные органы. Однако профессор живет припеваючи. Какова вероятность, что он просто из хозяина превратился в распорядителя? Тогда его прикрывает кто-то из «конторы», закрывая глаза на его остальные шалости. А как это проверить. В таком случае при реализации плана «Шантажист» в меня вцепятся «конторские», а если нет, то Минкауса можно прижать. Надо срочно искать контакт среди «конторских», причем очень быстро.

****

Все прекрасно знают, что с самых ранних времен образования ещё Советского государства органы милиции и органы государственной безопасности враждуют как кошка с собакой. Менты не любят конторских, а те платят им той же монетой. Нагадить друг дружку считается нормальным тоном и приветствуется всеми уровнями руководителей. Хотя номинально, органы государственной безопасности считаются элитой и причисляют себя к разведке, но реально, в настоящее время – контора превратилась в сборище отработанного материала и непрофессионалов. Хотя тоже самое можно сказать и о милиции, хотя в отличии от них милиционеры занимались своим делом – борьбой с преступностью. А вот конторским похвастаться было определенно не чем. Последнего шпиона поймали ещё во времена Советского Союза, а террористы приезжать в город отказывались, мотивируя это неблагоприятной экологической обстановкой. Так, что фактически контора нуждалась в громких делах, которые могли бы поднять ее имидж, хотя бы чуть выше плинтуса. Таким делом могло оказаться дело «Фаберже», но почему-то не стало. Значит, выгода от реализации дела не перевесила выгоду от непосредственного участия в нем. И скорее всего оно контролировалось кем то, кто имел достаточно большой вес в руководстве. Реальные сроки получили только двое мастеров, возможно, самые несговорчивые, или те, которыми решили пожертвовать.

Опять Глеб упирался в стену, в виде призрака «конторы», который обязательно воплотится, если вдруг кто-то начнет вмешиваться и давить на Минкауса по любому вопросу. А это чревато… Минкаус является для «конторских» ключевой фигурой.

Мыслительный процесс Северов стимулировал большим количеством выпитого кофе и выкуренными сигаретами. От этого во рту у Глеба было как в той пословице – «в роте, как в ж@@е». Он сидел на кухне в квартире Лины, которая все-таки уговорила его зайти к ней в гости, и пил уже ..надцатую чашку кофе,. Обсуждение плана мероприятий как-то плавно перешло в горизонтальную плоскость, в кровати Лины. Оба остались довольны, несмотря на разногласия о частоте и длительности заключающей фазы общения. Глеб, который давно не общался с женщиной в такой обстановке, «поспешил» быстро закончить этот процесс. А вот Лина, которая также изголодалась по мужскому плечу, наоборот требовала увеличения длительности всего процесса и внесения новых вопросов на их совместное рассмотрение. Проведя два раунда переговоров, Глеб все-таки выпросил перерыв для систематизации наработанного процесса и ретировался из спальни на кухню.

Ознакомление с материалами, которые ему передал Кучеренко, и их систематизация захватила Глеба до такой степени, что когда он вернулся в спальню, Лина уже спала. Тогда Северов вернулся на кухню и стал корпеть над материалом, продумывая дальнейший план действий. Однако ничего не придумывалось. Надо всё это хорошенько обмозговать, но уже с утра, подумал Глеб и направился в спальню.

Глеб лег рядом с Линой. Обнял её и поцеловал. Лина прильнула к нему и горячо прижалась своим животом. Несмотря на усталость, Глеб на равных отстоял ещё один раунд, который закончился победой Лины по очкам, потому, что утомленный Северов после удара гонга провалился в крепкий, здоровый сон.

 

 

 

Глава 4.

Вот уже второй месяц Северов просыпался в 7 часов утра как и раньше. Будто бы ему необходимо было идти на работу. Полежав немного, чертыхнувшись, Глеб поднимался и шёл варить утренний кофе.  Когда он уходил на пенсию, ребята из отдела подарили ему кофеварку, и теперь Глебу  можно было не мучиться, стоя с туркой возле плиты или глотать растворимый. Ведь чашечка свежеприготовленного кофе задает тон на целый день. Кофеварка варила кофе автоматически, правда все же не такой вкусный, как приготовленный в турке, по-турецки, на раскаленном песочке, но вполне сносный, особенно с утра. Приняв душ и выпив чашечку кофе Северов, чувствовал себя готовым к началу очередного дня.

Целый месяц уже Глеб дышал «свежим воздухом» гражданской жизни. Поначалу это выглядело как отпуск. Но прошел месяц и ничегонеделанье Северова начало утомлять. Сначала Глеба это раздражало, но скоро он понял, что просто отвык жить для себя, в своё удовольствие.

Квартира у него была своя. Небольшая, смежная двухкомнатная квартира в обыкновенной пятиэтажке, доставшаяся ему от родителей. Такие квартиры называли «хрущевками» или «хрущебами». Но ему одному хватало. Вчера ему пришло смс сообщение, что ему перечислены деньги, причитающиеся ему за неполучение форменной одежды и пайка[1], Глеб решал, куда их потратить: съездить ли на море или отложить на черный день? Не приняв какого-либо решения, Северов решил определиться с этим позднее. Хотя более склонялся к поездке. Беречь деньги на черный день, даже конвертировав их в валюту, Глеб не видел никакого смысла. По уму надо бы их вложить в дело, чтобы приносили доход, но ничего конкретного в голову пока не приходило. Можно было бы положить деньги на депозит в банк, но опять же существовала опасность того, что государство наложит вето на возврат вкладов и, в конце концов, инфляция сведет на нет все доходы от вклада. А с государством играть в азартные игры Глеб зарекся ещё в юности, после неожиданного для всех «банкротства» государственного Сбербанка и обесценивания национальной валюты.

            Проснувшись в этот день как обычно, в 8 часов утра, Глеб решил заняться поисками работы. Его натура требовала действия. Справедливости ради на мелочи Северов размениваться пока не собирался, кроме того, Глеб планировал зайти в райотдел милиции и пока его ещё не забыли, продлить разрешение на ношение травматического оружия. Ещё работая в милиции Глеб приобрел для себя МР-79-9ТМ-10– переделанный вариант старого доброго пистолета Макарова под стрельбу резиновой пулей. Купить такой пистолет ему в своё время посоветовал Женька Рябцев, который работал в районном отделе милиции инспектором разрешительной системы. Когда перед Глебом встал вопрос,  какой пистолет купить, он обратился за помощью к Рябцеву и Женька прочитал ему целую лекцию на эту тему.

Как известно, реклама двигатель торговли, особенно агрессивная реклама,  - начал вещать Женька, имевший пристрастие выражаться красиво и пафосно. - На фоне такой рекламы известных иностранных оружейных фирм, наше надежное оружие выглядит невзрачно. Но, не все то золото, что блестит. Горький опыт дикого капитализма научил нас, что именно иногда скрывается под блестящей упаковкой. – Рябцев хмыкнул. – Ну ты понял, одним словом - «дерьмо».

- Ты это серьёзно? – спросил Глеб. – И что всё импортное оружие «дерьмо»?

- Если говорить именно о травматическом, то вполне – ответил Женька. –  И для того, что бы потом тебе не было мучительно больно, как в прямом, так и в переносном смысле, и ты не бросал в меня камнями, и не пытался снять скальп, есть один простой способ, как выяснить, что скрывается за громким иностранным названием типа «Кольт», «Беретта» и т.д. Зайди в любой оружейный магазин и попроси продавца показать тебе импортное оружие такого типа, а потом приложи любой магнит к затвору этого  очень разрекламированного пистолета. И если магнит не прилипает к затвору, как бы продавец не расхваливал пистолет, какие бы рекламные проспекты не показывал, это не оружие! Даже рогатка будет более серьёзным оружием по сравнению с этим пистолетом.

- Ну да! - удивился Глеб.- Давай продолжай, литр пива ты уже заработал.

- Еще попроси у продавца снять этот затвор и взвесь в руке. По весу этого затвора ты можешь приблизительно оценить свои ощущения от удара этого затвора по твоему лицу! – И видя недоразумение, написанное у Глеба на лице, Рябцев продолжил. – Именно этим рано или поздно заканчивается стрельба из пистолета, изготовленного из цинкового сплава! Затвор попросту рвется в месте удара по раме во время перезарядки, в крайнем заднем положении, и летит в лицо, в глаз, которым ты целишься!

- Никогда бы не подумал, - сказал Глеб, закуривая. – И нам эту туфту «впаривают»!

- Выбор такого рода «оружия» - тут Женька скривился, как будто Глеб запихнул ему в рот ломтик лайма, как закуску после ста граммов - очень широк, да и цена на него по сравнению с ценой на боевые пистолеты, переделанные под травматические, намного ниже. Такая ситуация сложилась по той простой причине, что заграницей, где более или менее свободно продается нарезное оружие, такого рода эрзац-оружие никому не надо! Понимаешь, Глеб? Они просто спихивают нам «дерьмо» в золотистой упаковочке с бантиком. – Женька вошел в раж, оседлав своего любимого конька. Оружие и всё, что с ним связано Женька любил и знал.

- Там, - Рябцев, указывая себе за спину большим пальцем руки, имея в виду «заграницу»,- оно пользовалось спросом какое-то время, в основном среди коллекционеров оружия, по причине того, что полностью имитирует боевое оружие. А когда рынок насытился, то вся оснастка необходимая для массового производства такого рода «оружия» хлынула к нам в страну, да и другие страны, образовавшиеся на постсоветстком пространстве. А здесь, у нас, ловкие деятели, прикрывшись раскрученным иностранным названием, развернули бурную деятельность по производству травматического «оружия» и его реализации. Поэтому, на прилавках оружейных магазинов можно увидеть почти весь ассортимент короткоствольного оружия переделанного под травматические патроны. Естественно, покупателю, при виде всего этого разнообразия хочется выбрать самое лучшее. А вот здесь, как раз тот случай, когда должен срабатывать лозунг: «Советское значит отличное». ПМ, ПСМ, Марголин, Наган не нуждаются в рекламе и дополнительной информации. Так же в один ряд с советским оружием можно поставить украинский пистолет Форт по той причине, что травматический вариант – это  такая же переделка из боевого пистолета. Вывод из такой ситуации один, - Женька поднял вверх указательный палец, и прищурился, отчего стал похож на гнома из сказки.

 - Если оружие изначально было изготовлено, как боевое и прошло во время производства все этапы жесточайшей военной приемки, а спустя годы невостребованности на арсеналах, было переработано для стрельбы только травматическими патронами, то в надежности этих пистолетов не может быть и тени сомнения! - Закончив свою мысль Женька, вытер со лба пот, открыл холодильник, вынул оттуда две баночки импортного пива – «Старопрамен». - Кстати, к пиву это не относится, - уточнил Рябцев с улыбкой. – Будешь? Держи – и он бросил баночку Глебу. – В общем, так, лекция подошла к концу. Вот тебе телефон, созвонись, скажешь, что от меня. Директор магазина, мой старый знакомый и кое-чем мне обязан. – Видя, что Глеб нахмурился, Женька замахал руками – да нет ничего криминального, просто он находится в очереди на реализацию изъятого оружия в числе первых. А ты ведь знаешь, иногда попадаются действительно хорошие ружья. А я просто получаю небольшую комиссию, ты уж извини, но как то на нынешнюю зарплату не очень то и проживешь. А взяток я не беру, ну, разве что пивом и коньяком.

- Намек понял, но и я тебе не замполит, чтобы читать лекции и компостировать мозги борьбой за чистоту рядов. А сколько может стоить такой пистолет?

- Это в зависимости от партии, но где-то в пределах 500-600 «убитых енотов»[2]. Вычти 10% скидочку, а если захочешь, то можешь договориться и на 15%, но это уж как повезет.

- Ладно, спасибо за курс молодого бойца, я пошел, если что, звони. Телефон мой у тебя есть? – уточнил Глеб.

- Не переживай, если что, найду через «О2» - гыгыкнул Рябцев, - кстати, регистрировать ты ко мне придешь?

- Ну да, я ж рядом живу, значит, твой участок ответственности.

- Да нет, я подумал, что ты же вполне можешь решить и через областных «разрешителей»[3].

- А есть разница?

- Да, в принципе никакой, - сказал Лешка. – Просто я тебе сделаю по-минимуму, а какие там расценки – я не знаю. В общем, надумаешь, позвони и заходи.

Через две недели Северов стал обладателем новенького, ещё в заводской смазке травматического «Макарыча». Регистрацию ему сделал Рябцев. И вот теперь Глебу нужно было зайти к нему, чтобы решить вопрос дальнейшего нахождения у Северова этого спецсредства. Ведь, по закону, пользоваться травматическим оружием он не имел права, так как уже не являлся работником правоохранительных органов, а к другим категориям граждан, которым разрешено ношение и пользование травматического оружия он не принадлежал.

*****

- Рябцев встретил Глеба радушно, предложил кофе или пива, на выбор, но Северов отказался. Я за рулем, поэтому даже запахом не хочу привлекать к себе внимание «продавцов полосатых палочек»[4].

- Да когда тебя это останавливало? – скептически поинтересовался Женька.

- А вот с того времени, когда мне вместо одного удостоверения выдали другое – попытался скаламбурить Глеб, - у них уровень доступа разный. Это как «VisaGold» и «VisaElectron» - просекаешь?

- Ну как хочешь, - отмахнулся Женька, - вот тебе заявление, вот ручка, заполняй! Щелчок электрического чайника возвестил, что процесс перевода части воды в газообразное состояние завершился – вода закипела. Рябцев налил себе чашечку кофе и воткнул в рот сигарету. – Что ты там разглядываешь? Заполняй быстрее, а то мне скоро на совещание идти – начал торопить Рябцев Северова.  – Ты прости, но ведь знаешь, что наш начальник страшно не любит, когда на оперативку опаздывают. Начнет песочить меня за опоздание и всю оперативку построит на моем опоздании.

- Хорошо, если к её окончанию он не заподозрит в тебе «наймита империализма», с твоей-то должностью. – Северов громко засмеялся. – Или, покушение на власть, путем игнорирования распоряжений руководства – кивнул Глеб – а что, начальник старый ещё?

- А куда ж он с такой должности денется, разве что вынесут вперед ногами – констатировал Женька. – По доброй воле от таких денег не уходят. Или отстраняют свыше, или …  - Рябцев кивнул головой    в сторону информационной доски с портретами областного руководства – переводят на более сложный участок работы.

- Всё скалишься? Как тебя ещё тут терпят на такой хлебной должности – поинтересовался Северов у Женьки.  И не дождавшись ответа, спросил, – Так, что это за бумага?

- Давай быстренько заполняй и не задавай глупых вопросов, для тебя ж стараюсь. – Рябцев крутился возле Глеба, прихлёбывая из чашки кофе.

Глеб быстренько заполнил графы анкеты: родился, проживаю, нет, нет, не был, не имею и так далее…

- Заполнил? Ага, так! Ты теперь являешься членом добровольной дружины по охране общественного порядка. Вот твоё удостоверение, теперь ты имеешь права с чистой совести носить своего «Макарыча». Всё. Вопросы есть? – Вопросов нет! – подытожил Рябцев. - Кстати, с тебя коньяк! Надо «проставиться» людям за эту «ксиву»[5]! – Женька виновато развел руками в стороны.

- Не вопрос, конечно, - Глеб достал портмоне и вынув оттуда деньги, положил Рябцеву на стол – только у меня просьба, Женя купи сам, что нужно, хорошо? А я побежал. Как говорят время – деньги, и в этом случае тоже.– Глеб положил квадратик удостоверения дружинника в бумажник. - Давай, Жека, спасибо! Удачи тебе.

- Заходи Глеб, не стесняйся. Всё, я побежал!

- Ариведерчи, Жека!

- Кстати, - Рябцев обернулся, - ты где-нибудь уже работаешь или всё ещё диван топчешь?

- Никаких особых предложений не поступало? Так что я в свободном поиске. А что? Можешь что-то дельное предложить?

- Да нет, если что-то наклюнется – я тебе обязательно звякну. Бывай!

Северов вышел на крыльцо райотдела и закурил. Ему, в отличии от Рябцева, никуда бежать было не нужно. Докурив сигарету и перебросившись несколькими словами со знакомыми операми, Глеб сел машину, решая, куда ему ехать дальше.

С трудом вырулив  со двора райотдела, (у Северова сложилось впечатление, что дежурный негласно подрабатывает, организовав охраняемую платную стоянку на территории подразделения милиции) Глеб почти тут же припарковался рядом с газетным киоском. Купив несколько местных газет с объявлениями, Глеб решил, что вопросам трудоустройства он займется после обеда, а сейчас он хотел заехать в магазин и купить дочке подарок. В каком-то фильме, Лера увидела у девочки большого плюшевого медведя, и ей тоже захотелось иметь такую же игрушку. Глеб пообещал, что обязательно подарит ей медвежонка. А обещания нужно выполнять. Его жена не то, чтобы официально ограничивала право Глеба видеться с дочкой, но каждый раз, когда он звонил Ольге договориться о встрече, у неё находились какие-нибудь отговорки. Однажды Глеба это порядком разозлило, и он даже пригрозил ей подать иск в суд, чтобы решением суда ему определили время для свидания с собственным ребенком.

- Если ты этого добиваешься, - сказал тогда Северов Ольге, - то я получу это разрешение. Но мне не хотелось бы, конечно, доводить наши отношения до открытой враждебности, да и тебе такого рода реклама на работе не нужна – вкрадчиво, но, подпустив металла в голос, добавил Глеб. Когда это было необходимо, Северов умел убеждать. После этого разговора Ольгу вроде бы попустило и Глеб забирал дочку то на пол-дня, то на вечер, когда они у него выдавались спокойными и не предвиделось каких-либо экстраординарных событий. Последнее время он с дочкой стал видеться чаще, ведь, выйдя на пенсию, Глеб мог уделять дочке больше внимания. Лера, в свои 7 лет, была довольно развитым ребенком. Она понимала, что папа и мама поссорились, но не оставляла попыток их помирить, исходя из своего детского опыта.  Лера верила, что когда-то папа и мама помирятся, и они опять будут жить вместе, большой и дружной семьей. Глеб ребенка не разубеждал, однако понимал, что всё уже в прошлом и сожженные мосты восстановить не в силах ни он, ни Ольга.

Как ни странно это для мужского реноме, но Северов чувствовал себя немного виноватым в том, что они с Ольгой расстались. Отдавая работе почти круглые сутки, и фактически не принадлежа себе, Глеб не мог уделять семье достаточно внимания. Да ещё напряженные отношения с тёщей, которая могла своими придирками довести до белого каления даже английскую королеву. А вот женщин, которые могли бы согласиться с таким положением дел и не ревновать мужа к работе, в жизни найдется очень мало, ничтожная часть. И Ольга к этой части, увы, не принадлежала.

*****

Объехав несколько магазинов, в том числе побывав и в «Детском мире», Северов не нашел ничего похожего на то, о чем ему говорила дочка. Надо бы перекусить где-нибудь, подумал Глеб, а то, с утра не позавтракал. Пообедать, тоже не получилось. Да и дома не было ничего приготовлено. Вчера было лень заниматься приготовлением, а сегодня с утра закрутился, так, что будет лучшим вариантом перекусить в какой-нибудь кафешке. Помнится, тут рядом есть недорогое кафе, где вкусно кормят, вспомнил Северов. По крайней мере, если хозяева и повар не поменялся. Подъезжая к кафе и раздумывая где бы припарковать машину, Глеб увидел вывеску магазина игрушек. Раньше этого магазина не было, наверное, недавно открылся, - подумал Глеб -  надо зайти.

Припарковав машину на обочине, Глеб зашел в магазинчик. Когда Глеб вошел в магазин, прикрепленный к входной двери, колокольчик, весело звякнул, оповещая персонал, что у них появился потенциальный покупатель. Из посетителей, кроме Глеба, в магазине никого не было. Продавец, молодая девушка, лет 20-22, заученно улыбнулась Северову дежурной улыбкой и осведомилась: «Могу я Вам помочь? Что Вас интересует?»

Северов улыбнулся в ответ: «Девушка, мне нужна мягкая игрушка, медвежонок. Во-от такой, - и Глеб показал руками необходимый размер.

- Вам нужен именно медвежонок? – поинтересовалась девушка. – К сожалению медвежонка нет. Зато могу предложить Вам вот этого симпатичного щенка или вот этого  львенка. Вот обратите внимание.  – Девушка показала на витрину, где рядом с унылым осликом Иа, расположился львенок Симба и щенок неопределенной породы с большими ушами, и тоскливыми умными глазами.

- К сожалению, нет, мне нужен только именно маленький сладкоежка –Глеб нахмурился, показывая девушке, что он очень расстроился. – А вот это что? – Глеб немного наклонился над прилавком и указал на игрушку, которая стояла на полу возле витрины. В коробке, с прозрачным окошком, с улыбкой глядя на мир, был упакован медвежонок, как раз такой, о котором ему говорила дочка. – Это как раз то, что мне надо. А Вы говорите, что у Вас медведей нет – усмехнулся Глеб – или это бракованный экземпляр?

- К сожалению, этот товар отложен – со смущением ответила девушка. - Покупательница попросила отложить. Она пошла снимать деньги в банкомате. Мы ведь недавно открылись и ещё не успели установить оборудование для оплаты пластиковыми карточками. Вот ей пришлось пойти за наличными. – Глеб видел, что девушке было неловко, будто бы её поймали на месте преступления, и она спешила оправдаться.

- А сколько Вы будете ждать? – спросил Глеб, - А если эта женщина вообще не вернется? Передумает, или в банкомате денег не окажется?

- Мы держим отложенным товар 3 часа, а прошло не более получаса, – девушка бросила взгляд на свои часики. - После этого он выставляется в продажу на общих основаниях.

- Да у Вас тут правила, как в супермаркетах – улыбнулся Глеб – хотя помещение у Вас маленькое, но уютное. – Глеб покрутил головой, осматривая магазин. – А если я займу очередь за этой игрушкой? И, если через два с половиной часа покупательница не вернется за ней, то её куплю я. Вы не возражаете, против такой постановки вопроса? – Глеб достал бумажник. – Хотите, я даже задаток оставлю, наличными? – Глеб наклонился к девушке, опершись руками об прилавок. В это время звякнул колокольчик, и в магазин зашла женщина, которая сразу же подошла к прилавку и обратилась к продавцу – сколько я Вам должна? За медвежонка? – уточнила она.

Девушка назвала цену и подала коробку с медвежонком женщине. Затем повернулась к Глебу и в смущении развела руками. – Вот так получилось, извините. Может быть, зайдете на следующей неделе? Мы ожидаем поступление товара во вторник. Насколько я помню, в списках товара есть такие медвежата.

- Что ж раз не повезло, придется зайти, обязательно – энергично кивнув головой, согласился Северов. Мне обязательно нужен точно такой же медвежонок, обещал, - Глеб пожал плечами, что ж поделаешь и бросил взгляд на женщину, которая отсчитывала нужную сумму за покупку.

– А давайте с Вами договоримся, - обратился Глеб к девушке, - я оставлю Вам номер своего телефона, а Вы мне позвоните, как только получите товар, чтобы я зря не заезжал. – Глеб достал визитку, сохранившуюся у него ещё со службы в милиции, и передал девушке. На ней было отпечатано: «Старший оперуполномоченный УУР УМВД, майор милиции Северов Г.Л.» и номер его мобильного телефона. Краем глаза Глеб увидел, что женщина бросила быстрый взгляд на визитку, которую продавщица держала перед собой.

- О, господин майор, извините, что не смогла Вам помочь - девушке опять стало неловко. По её лицу было видно, что она раздумывает, не приведет ли её поведение к негативным последствиям. А то ещё проверками замучают – читалось во взгляде продавца.

- Да ничего страшного, - ответил Глеб – время терпит.  - Только не господин, а товарищ, мне так привычнее – добавил Северов. - Не дорос я до господина – как бы в шутку сказал Глеб. - Вы только мне обязательно позвоните, договорились? Не забудете, действительно для меня это очень Важно. Я почти весь город объездил в поисках такой вот игрушки, но нигде кроме Вашего магазина не нашел.

- Женщина, расплатившись, положила кошелек к себе в сумочку и попросила девушку продавца упаковать покупку. Пока продавщица пыталась втиснуть медвежонка в большой пакет, женщина, опершись локтем на прилавок, немного наклонив голову набок, в упор рассматривала Глеба, словно оценивая его на соответствие каким-то, одной ей известным критериям.

Договорившись с продавщицей, Глеб пошел к выходу. Женщина с покупкой двинулась за ним следом. Увидев, что покупательница идет за ним к выходу, Северов открыв дверь, галантно придержал дверь, давая возможность женщине выйти.

- Прошу Вас, проходите, - Глеб улыбнулся женщине. - Поздравляю с отличной покупкой. Хотя я этому совсем не рад. Но нужно уметь уступать обстоятельствам.

Женщина вышла из магазина и, пройдя пару метров, стремительно развернулась лицом к Северову. Купленную игрушку она держала двумя руками, прижав её к себе, как бы говоря – не отдам ни за что. Она остановилась и спросила -  уступать или склоняться?

- Что? – не понял сразу Глеб.

- Вы сказали, что нужно уметь уступать обстоятельствам. Вот я и спрашиваю уступать, или склоняться?

- А Вы хотите подискутировать? – Глеб достал из кармана джинсов ключи от машины. – К чему это Вам? Мне сегодня не повезло, но это не значит, что мне не повезет и в следующий раз. А перед обстоятельствами я не склоняюсь. Уступить – возможно. А вот дать обстоятельствам возобладать над личностью? Нет, это не по мне. Плыть по течению – не для меня.

- Вы предпочитаете плыть против течения?

- Скорее всего, наперерез.

- И что там? – на губах женщины показалась лёгкая усмешка.

- На том берегу? – уточнил Северов.

- Предположим.

- Возможно, там другие правила, и обстоятельства. Но как проверить, если не переплыть?

- А зачем Вам другие правила. К ним придется подстраиваться. Эти правила Вы знаете и играете по ним. А там, - женщина кивнула на противоположную сторону дороги – незнание правил может дорого обойтись.

- Что-то у нас какой-то философский диспут, получается – резюмировал Глеб.

- Скажите, а зачем Вам детская игрушка? – спросила женщина. – Я так понимаю, что Вы искали именно такого медвежонка?

- А зачем мужчине бывает нужна игрушка? Конечно для подарка. Ребенку.  – Уточнил Глеб, глядя прямо в глаза женщине. – Я обещал. А свои обещания я привык выполнять.

- Чего бы это ни стоило – тихо добавила женщина, опуская голову.

- Что, простите?  - Глеб достал из пачки сигарету. Чиркнул зажигалкой. Прикурил.

- Я хотела просто узнать, для чего Вам нужна эта игрушка? Вы были так настойчивы в магазине, что мне подумалось, что это для Вас Важно, товарищ майор! – последние слова женщина выделила интонацией и улыбнулась Глебу. Северову показалось, она в уме решала какую-то задачу и просчитывала варианты.

- Тут нет никакого секрета, - сказал Глеб, затянувшись сигаретой – я просто пообещал своей дочке.

- А свои обещания Вы привыкли выполнять, - женщина закончила фразу. И как будто на что-то решившись,  она неожиданно предложила – а хотите, я уступлю Вам этого медвежонка, господин майор?

- Минуту назад вы меня величали товарищ майор. Я повышен в статусе или пониже?

Для Глеба это предложение было неожиданным. И он решил потянуть время, чтобы собраться с мыслями.

– А что я Вам буду должен взамен? – спросил Глеб. – Я ведь не всесильный. А вдруг Вы запросите что-то чего я не смогу выполнить? И вообще хотелось бы понять: Вы мне оказываете услугу, или хотите, что её оказал Вам я?

Женщина оглянулась по сторонам. Увидев вывеску кафе, она предложила – Майор, не хотите пригласить меня выпить кофе? Кстати, меня зовут Лина. - Она протянула руку для пожатия.

- А меня, Глеб. - Глеб секунду раздумывал, что делать с её рукой, поцеловать или просто пожать. И решил ограничиться рукопожатием.

- Хорошо, давайте зайдем в кафе, тем более, что там варят сносный кофе.

- Вы ведь на машине, Глеб? Давайте игрушку оставим у Вас в машине, а потом, если мы не договоримся, я её заберу у Вас. – Женщина протянула пакет Северову. – Прошу Вас.

- Договорились. – Глеб положил медвежонка в багажник автомобиля, подошел к женщине, манерно выставил локоть, предлагая взять его под руку. Лина крепко ухватила Глеба за руку и они прошли несколько метров до кафе. Глеб не удержался от колкости в её адрес и спросил: «Вы меня так крепко держите. Боитесь, что убегу? – и тут же добавил – Прошу мадам, - Северов, открыл дверь кафе, пропуская женщину вперед.

Кафе располагалось в полуподвальном помещении и для того, чтобы попасть к бару, необходимо было спуститься по небольшой деревянной лестнице. Глеб прошел вперед, подал спутнице руку, поддерживая её во время спуска по лестнице.

- Приятно видеть рядом с собой воспитанного мужчину, кавалера – произнесла женщина, лукаво посматривая на Глеба. Хотя в  её словах Глебу послышалась какая-то затаенная грусть.

Почти все столики в кафе были свободны. Только в самом конце зала двое мужчин играли в нарды. Обеденное время закончилось, а до вечера ещё было далеко и завсегдатаи ещё не собрались. Подойдя к стойке бара, Северов заказал два «капуччино». Кафе было отделано в сельском стиле - деревом. Стулья заменяли широкие лавки, а столики между собой были разделены деревянными решетками. Присев за столик недалеко от входа, Северов достал сигареты и закурил, выпуская струю дыма в потолок.

- Так какое у Вас ко мне предложение, Лина? – Он впервые за весь разговор назвал её по имени.

Лина, смотрела на Северова, наклонив голову немного набок. Её глаза прямо так и лучились искорками.

- Северов неужели ты меня ни капельки не узнаешь? – спросила Лина.

 Северов пристально посмотрел на женщину, пытаясь вспомнить, где и когда он мог видеть свою спутницу. Лицо определенно знакомое, но вот где он с ней встречался? Память молчала. Глеб перебирал всякие возможные варианты, но ни на одном из них не остановился.

- Не можешь вспомнить? Хотя, конечно, бравому лейтенанту не подобает обращать внимание на аспирантку своего отца. А вот ты совсем не изменился. Я тебя почти сразу узнала, вернее, вспомнила, когда прочитала на визитке твою фамилию. - Ну, что, вспоминаешь, серенькую мышку кафедры археологии?

- Лина, брось, Вы симпатичная женщина. – В глазах Глеба промелькнуло узнавание.

- А 10 лет назад ты на меня даже внимания не обратил.

- Лина, я ведь уже извинился! – Хотя Северов не помнил никого из аспиранток кафедры, которой руководил его отец. Не в его привычках было заводить интрижки на глазах у родственников.

- Северов, тебе не за что извиняться. Ничего, что я сразу на Ты? Ведь, если рассудить – мы с тобой старые знакомые. Да, хотела тебе принести свои соболезнования по поводу гибели твоих родных. Тебе наверное тяжело? Но ты сильный, ты справишься.

Глеб промолчал. Потом опять закурил и, прищурив глаза, спросил: «Зачем я тебе понадобился? Ты мне напоминаешь шахматиста. Увидев меня, ты уже заранее что-то просчитала. А медвежонок просто стал удобным мостиком ко мне. Ведь я прав? – В это время бармен принес им кофе.

- Спасибо, - поблагодарил Глеб бармена. Обычно, за кофе посетителям приходилось подходить к стойке бара самим.

- Больше ничего не хотите? – спросил бармен.

Глеб вопросительно взглянул на Лину – ты что-нибудь ещё хочешь? – Лина отрицательно помотала головой, глядя на Северова.

- Нет, пока ничего. – Бармен, вежливо, с достоинством, кивнул и пошел на свое место.

- Ты тут часто бываешь? - спросила Лина, осматриваясь по сторонам.

- Да нет, просто меня тут запомнили с хорошей стороны, ухмыльнулся Глеб, вспомнив, как он однажды при посещении кафе успокоил тут одного, расходившегося клиента, который упившись несвежей водкой, пытался «построить» весь персонал кафе. Однако, у  Глеба в тот вечер отсутствовало желание слушать политинформацию и он сначала вежливо попросил посетителя заткнуться, а потом, просто вывел его на улицу и пристегнул наручниками к трубе ограждения. После чего позвонил по «02» и вызвал наряд милиции, который задержал буяна и препроводил его в райотдел до вытрезвления. Бармен потом рассказывал Глебу, что на следующий день этот посетитель приходил извиняться.

– Небывалый случай, - признался тогда бармен Северову.

- Ну, это не ко мне, а к ребятам из ППС[6]. Это они разъяснили «супостату», что так себя вести в приличных местах нельзя.

- Северов, мне нужна твоя помощь, но я не знаю, как тебя об этом попросить. Ситуация банальная, но от этого не менее постыдная, - она опустила глаза, в которых уже не мелькали огоньки, - по крайней мере для меня. Лина, повернулась к бармену и попросила того подойти.

 Бармен, своим поведением напоминал английского мажордома, намекая, что для уважаемых людей и обслуживание на самом высоком уровне. – Чего изволите? - спросил он, ломая свой имидж бармена, переквалифицируясь в  распорядителя дорогого ресторана.

- У вас есть коньяк? Хороший коньяк? Принесите мне сто граммов – попросила его Лина.

Бармен молча кивнул и через минуту у них на столике красовался бокал с коньяком и блюдечко с дольками лимона, посыпанных сахаром и арахисом. Глебу, зная его вкус, бармен принес стакан яблочного сока.

- Я вижу, разговор будет для тебя трудным – произнес Глеб. – Извини, составить тебе компанию не могу, - кивнув на коньяк, сказал Глеб. - И вообще я за рулем. Единственное, что я тебе скажу, чтобы облегчить твою участь - представь, что ты у доктора и вываливай на меня свою проблему. А я подумаю, чем тебе можно помочь. Если ты, конечно, не передумала – добавил он, глядя, как Лина мнёт свой носовой платок.

- Нет, я думаю, с чего начать.

- А ты начни с самого начала – от истоков проблемы.

- С моего рождения, что ли? – Лина улыбнулась, но как-то виновато.

- Если ты в состоянии шутить, то всё, наверное, не так уж и катастрофично – Глеб отхлебнул сока. – Ты ещё носом пошмыгай. Это ничего, это я так шучу. А что ты хотела от сыщика? –развел руками Северов, извиняясь за сказанную бестактность.

- Ты хочешь сказать, что все сыщики хамы? – И, не дожидаясь ответа, продолжила. – В общем ситуация до того гадкая – одним словом я хочу, чтобы ты выступил в роли моего любовника. – Лина взяла бокал и сделала небольшой глоток коньяку.

- То есть, ты считаешь, что я буду гадким в роли твоего любовника? – Глеб ухмыльнулся – так зачем тогда предлагаешь?

- Северов, перестань ёрничать! Перед тобой девушка, которая стесняется того, что должна сказать. Но она нуждается в помощи. А ты как …, как … - Лина, не найдя слов выразить своё возмущение, опять сделала глоток из бокала.

Северов, погладил Лину по руке – успокойся и выкладывай по порядку. Кто, где, когда? Я весь во внимании.

- Изначально я  числилась аспиранткой на кафедре археологии, которой руководил твой отец. Но так, как он часто находился в экспедициях и подолгу, то  мне необходимо было сопровождать его, нарабатывая материал для своей диссертации в полевых условиях, а это, согласись, практически не реально. Учитывая, куда твой отец забирался в своих изысканиях. Во-вторых, в то время тяжело заболела моя мама, и мне пришлось за ней ухаживать. Я не могла позволить себе уехать «к черту на кулички» на пол-года, часто не имея возможность даже позвонить домой. Естественно, меня это не устраивало. И когда мне предложили перейти на соответствующую кафедру университета к профессору Минкаусу я согласилась. Почти четыре года я писала диссертацию и думала, что в этом году я её защищу. Минкаус поначалу относился ко мне уважительно, я и подумать не могла, что он способен на такое. – Лина передернуло от возмущения. Весь её вид говорил о том, как она возмущена.

- Он тебе предложил переспать с ним! – спросил Глеб вкрадчиво. – Прости, но больше никаких вариантов не подходит.

- Да, представь себе. Через неделю, на ученом совете должна состояться предварительная защита моей диссертации. Так вот, эта литовская скотина, предложила мне стать его любовницей взамен на его благосклонность и помощь в защите. И если я откажусь, то почти пять лет моей жизни пойдет прахом. Пять лет жизни будут прожиты впустую. К тому же он узнал, что одна французская компания намерена предложить мне работу по специальности. Но для этого мне нужна эта кандидатская диссертация и ученое звание. Понимаешь, Северов? Этот ублюдок решил, что он может воспользоваться ситуацией и затащить меня в постель.

- Я бы тоже не отказался – ляпнул Глеб, но увидев, что глаза Лины мечут молнии, выставил руки впереди себя, как бы защищаясь. – Прости мое поведение, но, к сожалению это правда. Я уже успел оценить твои женские прелести. Каюсь, грешен.

- Ты всегда был таким – Лина, отхлебнула из бокала – эгоистичным и самовлюбленным! Никогда меня не замечал. – И вот теперь я не знаю, что мне делать. Этот старый козел, сумел обратить себе на пользу сложившиеся обстоятельства. И, если ты не поможешь, то мне, скорее всего, придется согласиться. – Лина отрешенно смотрела в телевизор, который был установлен на стене бара за спиной Глеба. - Очень многое поставлено на карту – она перевела на него свой взгляд - Очень. Это возможность изменить свою жизнь к лучшему и заняться любимым делом. – Лина пристально посмотрела на Глеба. – Ты это понимаешь, мне придется согласиться и лечь с ним в постель.

- Ведь ты не сможешь отрицать, что на самом деле счастлив только тот человек, который может заниматься в жизни тем, что ему нравится, а не тем, чем должен, потому, что так сложились обстоятельства. Иметь любимую работу и получать за это достойную оплату – это 50 % успеха в жизни. А если я получу признание в ученом мире  за рубежами нашей прекрасной Родины, то это увеличит мои шансы на то, что моя жизнь удалась.

- Знаешь, - Глеб, повертел в руке стакан с соком, -  я вначале подумал, что ты мне предложишь его убить.

- Ты что? – в ужасе подпрыгнула на своем месте Лина – мне и в голову не могло такое прийти. Нет, ты что, Северов? Неужели я смогла бы на такое решиться? – Лина застыла в недоумении. – Северов, а ты что, правда так обо мне подумал?

- Лина, не лови меня на несказанных словах. И потом, ты ведь предложила мне стать твоим любовником, а не ухлопать твоего руководителя. Так, что подозревать мне тебя не в чем. Давай лучше дальше излагай свои предложения.

- Через три дня, в субботу у нас на кафедре юбилей. Очередная круглая дата создания кафедры в университете. Будет банкет, и я хочу, чтобы ты пошел на этот банкет со мной. Этот негодяй, Минкаус, определенно напьется и попробует затащить меня к себе в постель. А ты должен сделать так, чтобы эта попытка не удалась и, в дальнейшем, эта проблема исчезла, желательно навсегда. А заседание ученого совета прошло без сучка и задоринки. И ещё, - Лина помолчала – я готова тебе заплатить.

- Много? – иронично спросил Глеб. – И во сколько ты меня ценишь?

- Северов, ну сколько можно издеваться? – Лина сжала кулачки. – Неужели ты думаешь, что вопрос в деньгах. Я просто не хочу обидеть тебя, а деньги у меня есть. Я собирала маме на операцию, но она не понадобилась. Мама умерла – прошептала Лина. – Предчувствуя это, она отказалась от операции. Наверное, знала, что операция ей не поможет. – По щекам Лины потекли слёзы.    

- Успокойся, - Глеб взял её руку в свою. - Твою маму уже не вернёшь. Может она посчитала, что так будет лучше для тебя.

- Я так понял, что ты не замужем, и никого у тебя нет. Иначе бы ты не обращалась ко мне с таким предложением? Правильно? Или ты считаешь, что твой знакомый не справится? – Глеб прокачивал ситуацию.

- Ты прав, все моё время уходило на уход за мамой, а потом я не могла, что-то мне мешало. Своё горе я топила в работе.

- А медвежонок для кого, если не секрет? Для ребенка?

- А для кого же ещё? Или ты считаешь, что я предпочитаю спать с и плюшевым медведем, нежели с мужчиной – выпалила Лина и смутилась.

- А ведь ты знаешь, что такой вариант в твоей судьбе тоже возможен.

- Ты опять начал говорить мне гадости, Северов. – Лина допила коньяк.

-Твой кофе уже остыл, заказать тебе ещё.

- Нет, Северов, закажи мне ещё коньяку! – Лина посмотрела на него озорными глазами. – От такого разговора весь хмель выветрился. И мне опять становится стыдно.

Глеб окликнул бармена – Принесите нам, пожалуйста, ещё 50 граммов коньяку и два кофе. Бармен только кивнул, услышав заказ.

- Северов у меня нет детей, если ты об этом. – Лина выпила остывший кофе. – Этого медвежонка я купила для дочки своей соседки. У неё в воскресенье день рождения. Понимаешь, мы живем рядом уже много лет, а соседка часто помогала мне, когда я ухаживала за мамой. Мне хотелось сделать им приятное. Но ведь я могу купить ей другую игрушку. А медведя забери себе.

- Хорошо, - кивнул Глеб. – Я куплю ей плюшевого щенка. Он мне понравился и отдам тебе взамен медведя.

Они посидели ещё минут двадцать. Лина рассказывала ему о работниках кафедры и давала им характеристики. Глеб хотел составить для себя точную картину «поля боя», иметь данные о противнике и возможных союзниках.

Потом они с Линой сходили в магазин игрушек, где Глеб отменил свой заказ на медведя, чем изрядно огорчил продавщицу и купил плюшевого щенка. Потом подвез Лину домой, отказавшись подняться к ней домой на чашечку чая.

- Лина, не обижайся, я всегда жил по принципу кармы – всё, что не делается – делается к лучшему. И этот принцип меня ещё никогда не подводил. - Так что не будем торопить события, - мягко намекнул Лине Северов. – Давай завтра созвонимся, вот тебе мой телефон. – Он отдал Лине точно такую же визитку, как и ту, что он отдал продавщице в магазине игрушек. – Позвони мне завтра, а я попробую, пока что-нибудь придумать.

Глеб сел в машину и задумался. Пока виделось два пути решения: отсутствие профессора на защите, например, по причине болезни. И второй – его присутствие и добровольная поддержка. Нужно завтра будет узнать у Лины, как может сказаться отсутствие профессора и будет ли решение комиссии в этом случае правомочным. Он забыл спросить Лину, когда и где должна состояться окончательная защита и кто будет принимать решение там.

- Утром вечера мудренее, подумал Глеб и решил поехать домой.

Глава 3. С женой Северов развелся пять лет назад. Они и раньше, перед разводом, жили уже практически как чужие люди. Как только дочка пошла в детский сад, и жена получила возможность выйти на работу, она сразу же вернулась на фирму, где работала до декретного отпуска. От работы она, казалось получала удовольствие, после вынужденного трехлетнего перерыва. О доме не очень беспокоилась. доме. Надо отдать должное все заботы о внучке на себя взяла теща, но при кажущемся благополучии, это всё было направлено на то, чтобы освободить Ольгу от домашних обязанностей. В душе мать Ольги надеялась, что её дочь найдет себе мужчину из своего круга – какого-нибудь бизнесмена или юриста. Глеба она откровенно не долюбливала, стараясь каждый раз это продемонстрировать. Она была против их свадьбы, но ради дочери, которая была влюблена в Глеба «по уши», она не стала категорически настаивать, тем более, что первые два года Ольга в Глебе души не чаяла. В то время родители Глеба были ещё живы, но так как отношения между ними и женой Глеба были напряженными, то жить им поначалу пришлось с тещёй и тестем. В этой семье верховенство принадлежало теще. Поначалу, Глеб пытался было это изменить, но когда появился маленький ребенок, то помощь тещи была существенной, и Глеб не стал обострять ситуацию. Сам он практически постоянно находился на работе. Как уже упоминалось, что когда Ольга вернулась на работу, теща взяла на себя обязанность забирать маленькую Леру из детского сада, готовить еду и присматривать за порядком в квартире. Тем самым давая своей дочери возможность проявить себя на работе. Чем, в принципе та и воспользовалась. За четыре года он прошла путь от обычного офис-менеджера до начальника самостоятельного отдела. Злые языки утверждали, что Ника пробилась на эту должность прямиком через постель директора, но Глеб тогда этим сплетням значения не предавал. Тем более, что они и встречались лишь поздно вечером. А секс – был нечастым гостем их спальни. Сказать, что Северов не изменял своей супруге – значит покривить душой. Но он никогда не влюблялся в тех, с кем спал, расценивая их просто как партнеров по сексу. Не всем это нравилось, но тут уж Глеб ничего не мог с собой поделать. Некоторые женщины были бы не прочь женить на себе Северова. Глеб не был видным мужчиной. Выглядел он обычным среднестатистическим гражданином. О таких, в шпионских романах всегда пишут, что увидишь и не запомнишь. Чем он и пользовался в своей работе. Однако женщин Северов, привлекал своим внутренним шармом, умением понравиться женщине. **** Родители Глеба – ученые археологи рано научили мальчика читать, в пять лет он уже свободно читал. Родители любовь к книгам у сына поощряли. Сами они подолгу пропадали в экспедициях. В своих исследованиях они объездили почти весь мир. Но раскопки проводили в таких редко посещаемых и труднодоступных людьми местах, что добраться туда было проблематично, а выбраться – ещё труднее. Их сына по большей части воспитывала сестра отца – Ольга Николаевна Северова. У той с личной жизнью не сложилось. Её муж – летчик-испытатель – разбился при испытаниях нового типа самолетов. И Ольга Николаевна вновь так ни за кого замуж и не вышла, посвятив всю себя семье брата. За мужа она получала пенсию, которой ей, конечно, не очень-то и хватало, но родители Глеба, уезжая в командировку, всегда оставляли Ольге Николаевне деньги на содержание сына. Умело используя гранты и дотации на проводимые им исследования, Борис Николаевич и себя не забывал, обеспечив сына и сестру приличным, по тем временам, денежным содержанием. Хотя нельзя сказать, что Глеб в детстве ни в чём не нуждался, но на еду и приличную одежду, им хватало. Ольга Николаевна время от времени писала натюрморты и пейзажи, некоторые из них она даже умудрялась продавать время от времени. Учился Глеб на твердое «хорошо», класса с 5-го он начал заниматься боксом в юношеской секции, а потом немного занимался «карате», ходил в спортзал «качаться», но занимался не ради мышц, а ради общего развития организма. В 10-м классе с подачи военрука школы, Глеб записался в секцию стрельбы, больших успехов не достиг, сказывалась неусидчивость Глеба, но нормально стрелять научился. После окончания школы, к удивлению отца, Глеб в институт поступать не стал, а пошел работать на станцию техобслуживания, куда его позвал школьный товарищ. В эти годы только зарождалось кооперативное движение, и отец товарища открыл своё дело. Мастером он был стоящим, всю жизнь проработавшим механиком в таксопарке. Клиентов было много, и он с сыном не успевал их обслуживать. Он то и предложил Глебу поработать у него, посулив неплохую зарплату. Северов рассудил здраво, что в институт с его нынешним аттестатом поступить будет сложно, хотя, конечно можно было воспользоваться протекцией отца. Однако археология его не привлекала, а в другой ВУЗ поступить было проблематично, даже со связями. Тем более через год ему нужно было идти в армию. А что будет потом? Этим вопросом он не задавался. За год работы в сервисе, Глеб научился разбираться в машинах и двигателях. При этом тренировки по «карате» он не забрасывал, однако занятия «карате» сменились занятиями экзотическим айкидо. Со временем айкидо успело стать популярным видом боевых искусств, так же как и карате. Но айкидо понравилось Глебу плавностью движений. Хотя впоследствии он понял, вернее ему разъяснили, что айкидо – это в первую очередь это боевое искусство и как боевое искусство, айкидо, прежде всего, предназначено для умения вести бой против одного и более нападающих. Посещая занятия по айкидо юноша увлекся этим видом боевого искусства, которое с практической точки зрения, представляет собой синтез многих традиционных японских боевых искусств и является законченной действенной системой приёмов самозащиты как против безоружных, так и против вооружённых нападающих. Созданное в первой четверти 20 века Морихеем Уэсибой, айкидо, стало синтезом его исследований боевых искусств, философии и религиозных убеждений. Целью Уэсибы было создать и распространить искусство самозащиты, в котором практик может разрешить конфликт без нанесения вреда атакующему. Вот это самое – без нанесения вреда атакующему и понравилось Глебу, когда он впервые познакомился с этим видом боевого искусства. Хотя это никак не говорило о мягкости его характера. Просто в характере Глеба закрепилась мысль о том, что если из конфликтной ситуации можно выйти, не доводя её до открытого физического столкновения, то этим стоит воспользоваться. С 9 класса школы, когда им начали преподавать такой предмет как начальную военную подготовку, заметив интерес Глеба к оружию, военрук предложил ему заняться спортивной стрельбой. Глеб попробовал тренироваться и ему понравилось. С тех пор, два раза в неделю, Глеб посещал тренировки по стрельбе. Времени на праздное времяпрепровождение у него практически не оставалось. Конечно, трезвенником и праведником Глеб не был и девушки в его жизни имелись, но ни одна из них не затронула «струны его сердца», как любил он сам выражаться, чтобы там закрепиться. **** Год после школы пролетел незаметно. В армию Глеб попал, как и все – по призыву, а не по блату. Правда Афганистан и та жестокая и кровавая война его миновала, но служба на погранзаставе в высокогорье Памира тоже не оказалась сахаром. Все же два года армии сделали его более выносливым и закаленным. Вернулся Глеб повзрослевшим и возмужавшим. Перед увольнением в запас, или как называли его солдаты – «Дембелем» (именно с большой буквы), Северов отказался, казалось от заманчивого предложения начальника заставы, остаться на сверхсрочную службу. - Окончишь школу прапорщиков, полгода – не срок. Вернешься сюда же, я договорюсь, - убеждал его капитан Еникеев. – А потом через год буду ходатайствовать о направлении тебя для учебы в военное училище по профилю. Но Северов не согласился. Не лежала у него душа к горам, да и не стремился он связать себя с армией. Хотя проблем с дисциплиной у него никогда не было, но все же натура Глеба требовала большей свободы, а связывать себя требованиями уставов и наставлений не было желания. Почти одновременно с возвращением из армии, ему пришла повестка в местный райотдел милиции. Вспоминая, чем мог заинтересовать органы, Глеб промучился весь день, а потом, явившись к начальнику райотдела, подвергся ураганной атаке с его стороны. И к концу беседы он уже написал заявление о поступлении в патрульно-постовую службу милиции. Службу Глеб тащил исправно, выделиться не старался, но всё делал обстоятельно, проявляя при этом разумную инициативу, в рамках дозволенного. **** Через год из областного Управления МВД пришла разнарядка на количество людей, которые должны были поступать в высшие учебные заведения по линии МВД. И командир роты предложил ему поступить в Академию МВД, в столице. Глеб удивился. Ему казалось, что учиться в академии должны были самые достойные, но ему быстренько разъяснили, что лучшим считается поступать в ВУЗ, который находился максимум в соседней области. И ездить ближе и преподаватели сговорчивее. Кроме того, учёба в академии подразумевала занятия на стационаре, а на три года казармы не всякий был согласен. Ради интереса Северов согласился на поступление. К тому времени он был не женат и не так уж избалован гражданской жизнью, чтобы его пугала казарма. А вот аттестация на офицерскую должность, после окончания академии и получение высшего образования – за это можно было и три года посидеть на казарменном положении. Кроме того, говорили, что последний курс можно жить уже не в казарме, а на съёмной квартире или в общежитии Академии. Учеба для Северова трудной не оказалась. Те дисциплины, которые ему нравились, он схватывал на лету, а остальные он просто заучивал или зазубривал необходимый материал. К счастью, его кругозор был широк, а чтение книг входило в число любимых занятий. Кроме того, преподаватели физкультуры, узнав о его пристрастиях к айкидо и стрельбе, стремились на первых порах завлечь его перспективами выступления за сборную академии. Глеб согласился и всю учебу выступал за сборную академии по стрельбе. Мастеров айкидо в академии не нашлось и Глебу предложили заняться боевым самбо. Занятие этим видом борьбы расширило его кругозор в ракурсе овладения новыми приемами борьбы и в плане ведения боя. В общем, когда через три года учебы Глебу присвоили звание лейтенанта и выдали диплом об окончании академии по специальности юрист-правовед, он решил, что эти три года были прожиты им не зря. В процессе учебы у него появилась масса новых знакомых со всей страны, а, как известно, что курсантская дружба очень крепкая, как и армейская, а тяготы и лишения, сопровождавшие курсантов во время учёбы, лишь только способствуют тесному сплочению коллектива. Вернувшись в свой город, Северов, естественно в патрульно-постовую службу не вернулся, а был назначен на должность оперуполномоченного одного из райотделов милиции города. Так началась служба Северова в уголовном розыске. Вначале службы Северову было тяжело. Ведь не зря говорят, что после учебы нужно забыть то, чему тебя учили и начинать учиться всему заново, с нуля, на практике постигая азы сыщицкой работы. Благо Глебу повезло с наставниками. Да и желание освоить эту увлекательную профессию у Северова было – хоть отбавляй. В итоге, через три года Глеб был уже старшим опером, а ещё через два года был назначен на должность начальника отделения уголовного розыска. Время было тяжелое, зарплату задерживали. Все, у кого на тот момент была выслуга лет, стремились поскорее уйти на пенсию. В итоге, из всех предложенных кандидатур на должность начальника отделения угрозыска, кандидатура Глеба Северова не вызвала ни у кого нареканий. Так как Северов был прописан у родителей, ему посоветовали стать в очередь на получение квартиры. Глеб собрал все документы, но очередь была такой, длины, что в ближайшие лет десять, отдельная квартира ему практически «не светила». **** Со своей будущей женой Глеб познакомился при весьма банальных обстоятельствах. Не было ни стрельбы, ни бандитов, ни похищения и чудесного спасения. Просто с территории одной большой фирмы, которая занималась строительством, была совершена кража оборудования и материалов. Когда Северов позвонил директору фирмы с просьбой о личной встрече, тот предложил Глебу приехать к нему в офис, пояснив это своей сильной загруженностью. И Глебу, для того, чтобы уточнить некоторые детали, пришлось тащиться в офис фирмы почти через весь город. В приемной директора его встретила молодая, красивая девушка, которая представилась офис-менеджером и поинтересовалась о цели визита. На строгом пиджачке, который дополняли такого же вида темные брючки, вместе составляющие элегантную брючную пару, которая была на девушке, красовался бейдж компании. Если верить тому, что было написано на бейдже, то эту красивую темноволосую девушку звали Ольга. Ольга Артамонова. Получив ответы на интересующие его вопросы, Северов поинтересовался у директора, кто из персонала поможет разобраться в структуре компании и охарактеризовать некоторых сотрудников, а также в дальнейшем давать ответы, на вопросы, которые у него обязательно возникнут в ходе проведения расследования. Директор, ни минуты не колеблясь, вызвал по селектору Ольгу и объявил ей, что до момента раскрытия кражи в её обязанности будет входить оказания любой помощи органам милиции в лице Глеба Северова. Ольга пыталась вначале отказаться, сославшись на занятость, но директор был неумолим. Тогда ещё Глеб сделал вывод, что девушка явно не является, чьим либо протеже, а действительно ценный сотрудник фирмы, имеющая доверие руководства. Так произошла их первая встреча, которая через полтора года привела их в стены районного ЗАГСа, где они сочетались законным браком. Кражу Глеб все-таки раскрыл, не без помощи Ольги. Замешанными оказались главный инженер фирмы и несколько прорабов, которые ещё до этого потихоньку воровали стройматериалы, списывая их как бракованные или завышая их расход. Всё началось с того, что главный инженер, недовольный своей заработной платой на фирме, попытался организовать свой личный бизнес по строительству коттеджей для обеспеченных людей, за счет рабочей силы и строительных материалов фирмы. Получающие свою долю прорабы набрали несколько строительных бригад, которые и осуществляли строительство, используя там технику фирмы. Это было нетрудно, т.к. директор фирмы в нюансы не вникал, а главный инженер вначале наглел не особо. А вот когда аппетит разыгрался, к тому же «горели» строки сдачи объекта, то пришлось как-то выкручиваться. И если бы не вмешательство милиции, то главный инженер, в конечном итоге «вышел бы сухим из воды», но везению, а иначе это назвать было нельзя, когда-нибудь приходит конец. Впоследствии недостроенные коттеджи арестовали, и два из них по решению суда должны были покрыть издержки фирмы, поэтому их передали ей на баланс. Возможно, тут подсуетился и директор, имеющий весьма широкие связи среди власть имущих, а может быть и те, которым эти коттеджи предназначались. Они, предвидя большую шумиху вокруг этого дела, отказались от своих претензий, чтобы не привлекать особого внимания к своим персонам. Фактически денег они ещё не вложили так, что убытков не понесли. Все делал на свой страх и риск главный инженер, который в случае успеха сорвал бы джек-пот. Один из этих коттеджей директор подарил молодоженам на бракосочетание. Конечно, подарок был дорогой, даже учитывая, готовность объекта всего на 80 процентов. И Глеб начал вначале даже подозревать, что Ольга все-таки не всё ему рассказала о своих отношениях с директором. Но Ольга обладала даром убеждать. Она после недолгих разговоров убедила Глеба в беспочвенности его подозрений, доходчиво растолковав ему, что здесь имеет место всего лишь пиар-ход со стороны директора. Глеб удовлетворился объяснением и не стал интересоваться мотивами такого поступка. А через некоторое время, когда эта новость дошла до руководства районного отдела, где служил Глеб, ему последовало предложение от начальника городского УБЭП с предложением продать ему этот коттедж, причем деньги предлагал стоящие. Ольга тоже была согласна на продажу. В итоге все получили то, чего хотели. Начальник УБЭП стал владельцем коттеджа, а Глеб и Ольга – обладателями трехкомнатной квартиры в центре города и двух машин. Ольге купили синюю Toyota Yaris, а Глеб взял подержанную Skoda Octavia серебристого цвета. Через два года после свадьбы Ольга родила Глебу дочку, а ещё через 4 они разошлись. Выйдя из помещения суда, Северов, вспомнил свой давний разговор, состоявшийся при назначении его на должность начальника отделения уголовного розыска. Тогда майор Тетеров произнес фразу, которую Глеб впоследствии часто вспоминал. Майор тогда сказал, что опер должен быть холост и желательно сиротой. Особенно эта фраза вспоминалась Глебом при скандалах со стороны Ольги, когда она упрекала Глеба в том, что он все свое время уделяет работе, а о семье забыл. После развода Северов не стал настаивать на дележе имущества, оставив квартиру Ольге. Однако потом оформил дочке дарственную на свою часть квартиры, посудив, что так будет лучше. **** Как раз в год развода погибли родители Глеба. Они были в очередной служебной командировке в Андах, куда на раскопки их пригласило европейское археологическое общество. Малолитражный самолет, на котором летели профессор и его жена, врезался в гору. В результате расследования было установлено, что причиной катастрофы стала ошибка пилота и техническая изношенность самолета. Кроме пилота и родителей Северова погибли два сопровождавших их индейца аймара . Черный ящик так и не нашли, но следователей устроила версия невнимательности пилота, который не справился с управлением попав в плотный туман и потоки нисходящего с гор, сильного воздушного течения. При аварии самолет попросту рассыпался, и искать черный ящик на дне глубокого ущелья никто не стал. Кстати тел профессора, его жены и одного из индейцев аймара так и не нашли. Об этом вначале с шумихой писали в местной и международной прессе, но затем, по прошествии некоторого времени, всё поутихло. Европейское археологическое общество, которое выступало заказчиком исследований, выплатило Глебу, как наследнику, сумму денег, обещанную по контракту профессору Северову, и на этом посчитало себя свободным от дальнейших обязательств. Через полгода после смерти родителей, посыльный доставил Глебу их личные вещи, те которые оставались в лагере. В их числе был личный дневник отца и несколько книг авторитетных археологов с заметками профессора Северова – всё, что осталось Глебу в память о родителях. В тот день Глеб напился вместе с Лёшкой Качановым, с которым был особенно дружен. Однако, пересилив свою скорбь, в запой не сорвался, а нашел в себе силы вернуться к работе. Его рабочие обязанности своей интенсивностью и многообразностью полностью поглотили внимание Северова, отвлекши его от мрачных дум и воспоминаний. Хотя в глубине души, Глеб не верил в смерть родителей, ведь их тела не нашли, а значит остается шанс на их спасение, чудовищно маленький, но шанс. А шансами Глеб не привык разбрасываться. Это правило он усвоил ещё в армии, если есть шанс, то ещё не всё потеряно, и нужно сделать всё, чтобы этот шанс воплотился в жизнь. Но в данном деле от него ничего практически не зависело. 1. «Боевое искусство (боевая система) — систематизированные приемы самозащиты и нападения, методы тренировок и обучения ведению поединка с оружием и без оружия. 2. Аймара - индейский народ в Андах, на западе Южной Америки. Живут главным образом в высокогорных областях в районе озера Титикака на западе Боливии, юге Перу, севере Чили и Аргентины. Часть аймара живёт в городах, составляя большинство шахтерского населения Боливии.

Не всё коту Масленица
  Не только Задорнову дано высмеивать америкосов. Посидел, почесал башку главный пиндосовец и говорит своему Сенату - а давайте-ка дадим русским просрацца. Остались ли у нас ещё люди, которым за нашу пиндосовскую державу обидно. Есть! - отвечают ему сенатовцы - есть у нас один безбашенный - прям как их Задорнофф. Своих ругает почем статуя Свободы стоит... ни капли почтения к транснациональным корпорациям и пентагоновской военщине, а уж мелких буржуев кроет прямым американским сленгом.
- Ну и как - не подведет - при случае, не ударит в грязь фэйсом? - спрашивает главный пиндосовец.
- Так мы ему убойную тему подсунем - про падение метеорита в России, а под шумок - ещё компры посунем на крэйзи рашенс - отомстим так сказать, за десятилетия унижений.

Вот так и родился этот ролик. Но если бы Андрей Бочаров нам его не озвучил, то и мы бы никогда не узнали о том, что в пиндосии имеется своя шутейная программа, ведет которую простой американский cowboy Jon Stewart.






Сейчас этот ролик доступен на ещё на http://truba.com/video/363731/

или http://yadi.sk/d/0Qtc1NlN3rGOs

Захотелось попробовать себя в роли не только читателя, но и писателя. Это первый опыт, который, как и блин, может получиться комом, поэтому прошу высказываться. Все тапки и рояли - В студию!
Буду признателен за критику в адрес произведения.