надо пить вровень со звёздами, 15 градусов за час.



Я вожделею, вожделею, налей мне, налей.

Тут, наверное, на самом деле никого нет.
Ну как и везде, если смотреть с более масштабной точки зрения, люди слиплись в один большой экзистенциальный комочек вселенского сознания, осознающий себя с разных точек зрения, мучающийся от всех этих проблем собственных субличностей, разрываемый мучительнейшей любовью к самому себе, постоянно умирающему и рождающемуся.
Потолок-потолок, не падай на меня, потолок.

Посоветуйте мне какое-нибудь избранное идеально если оно будет похоже на мое избранное на диарее ахахахах про которое вы считаете что мне бы понравилось ну или просто говна какого-нибудь накидайте посамопиарьтесь там про путина пошутите а то я не поленился писят раз нажал на минусек удалил каких-то людей скучных а потом устал и больше никого не удалил. ну или мне показалось я их знаю.
короче скажите мне что полезное и смешное кого добавлять в друзья а то совсем у вас тут на лирушечке страшно мне мрак мамонты все вымерли нечего читать никакой среды, понимаш, а когда среды нет я теряюсь и не знаю, что делать, сажусь на попу и ем кашу, кстати на этот раз она ничего так, но с черникой гораздо лучше. да, да, гораздо лучше с черникой, покупайте каши быстров с черникой, а не с персиком и какой-то хуйвалой, короче, черника годное дело папа вам говорит.

Хочу написать что-то вроде "так устал от них от всех", но это будет как-то слишком модно. Я вообще какой-то страшно не модный человек. Действительно модное кажется слегка элитарным, а как только что-то кажется мне слегка элитарным, у меня сразу кишечные колики и бледность ума, поэтому элита не признаёт меня за своего. Стыдно же такое уебище за своего признавать.
Поэтому я довольствуюсь простотой чего-то максимально доступного и действительно популярного, но зато как только начинаю я им довольствоваться, я сразу такой весь практически элитарненький. Но на самом деле я вот люблю фанфики по Гарри Поттеру. Это всё Мобиус, как можно её не любить.
Я очень хочу жрать. Погодка что надо. На дайри одни заносчивые мудаки, мнящие себя сраной элитой. Здесь тоже какие-то странные люди, но здесь меня это как-то пока не ебет. Хочу писать безвкусные философские тексты, хочу писать тексты, полные неуместного пафоса, хочу писать неловкие, жаркие тексты, полные гормонального подросткового желания, направленного не в то русло. Я бы посмотрел на гормональное подростковое желание, про которое кто-нибудь трезвый сказал бы, что оно направлено в то русло. О, и как бы я его интеллектуально уебал бы сразу, пусть почувствует всю силу моего самоунижения, внезапно перенаправленного вовне. Да и вообще, пусть люди знают, чего скрывать.
Я не знаю, чем мне противны люди, которые априори считают что-либо недопустимым, но чем-то противны. Я бы их секирой уебал бы по голой попе в качестве утренней зарядки. Я сегодня совсем не спал, ай дурак. Я так и не нашёл работу и собираюсь в Минск вместо того, чтобы срочно искать её. Где мои мозги. Совсем, как всегда, не в то русло.

Однажды я надену белое платье и начну, черт возьми, танцевать! И можно вы уберете эти чёртовы, чёртовы смайлики, как меня достало это уебищное отсутствие вкуса у всех ваших дьявольских разработчиков, эх вы пиздобабы, любящие фоточки с цветочками, это на вашем сраном поводу они шли, когда делали это, не иначе. Ладно, окей, давайте просто разъедемся по разным планетам, как там было? Умные люди с Земли, а тупые - с Марса. Возможно, даже с Меркурия, я вполне мог подзабыть название книги. Скудные жилищные условия, зато тепло.
А руководить всеми там будет Путин, не иначе, ведь именно быдломассы за стабильность в стране и ЕдРо, не так ли?

Нет, нет, на самом деле я очень душевный и совсем не заносчивый. А раздражения во мне так и вовсе никакого нет, и это никак не связано с тем, что я ни черта не ел и не спал, а кстати, опять-таки, почему

Блять этот сервис с постоянно появляющимся окошком "сообщение сохранено" ужасен, как смерть монарха, бабочки-монарха я имею в виду, блять что может быть грустнее чем смерть бабочки я такой трепетный а тут ещё этот сервис боже мой уберите эти сраные смалики и это пизданувшееся окошко поверх моего текста, что вы себе позволяете, и руку с колена тоже уберите, со своего колена, имею в виду, что позволяете вы себе.

монолитная камера не пропускает свет
монолитный ужас не отпускает меня
массовое производство не выпускает нас.
я пою себе песню и повторяю её не раз:

не боли моя правая сторона не боли
и левая сторона не боли
я сошью вас обратно как соловьи пропоют вдали
обещаю тебе,
поэтому не скули

в темноте проходят недели, летят на юг журавли
в темноте на ощупь строились корабли
не знающие земли
они все потонули но мы сделали что смогли.
если можешь не злить темноту - не зли.

мрак сжимает тело моё в горсти,
спрашивает: не тяжело ли меня нести
расскажи ещё раз, как, по-твоему, здесь устроен свет
если знаешь вообще ответ
я говорю не знаю пожалуйста отпусти
посмотри у нас всё устроено черте как
слышал люди инопланетному разуму передают "привет
нас наверное тоже нет
поэтому не грусти"

но скажи зачем в тебе одна пустота
не имеющая имени или черт
большая как тектоническая плита
от которой ты стонешь как раненая сирота
— я держу её низачем.

нищета-нищета, я два года уже не была сыта,
темнота в моей комнате неспроста,
я приемник не знающий где его частота
жду конца февраля, не кончается мой февраль.

не боли душа моя не боли
и смерть моя не боли
скоро кончатся феврали
и все твои корабли
уже близко

Да, за прошедшие годы я стал хуже как поэт.
Зато я стал лучше трахаться и могу отжаться большее количество раз, а также неплохо для девицы-тупицы пользуюсь шуруповёртом и молотком.
Зато я эээ. Бросил на один институт больше, и теперь это не какая-то шарашкина контора, а мгу, не хуемае.
А также я узнал, что такое, когда тебе нравится женатый мужик, раньше передо мной такие проблемы особо не вставали.
Также я узнал, что такое, когда тебя ебут в задницу непререкаемым мужским отказом, полном устойчивости, и это относится не к предыдущему пункту, а к тому пункту, где я как шлюха трахалась с мальчиком-одногруппником вместо того чтобы готовить своему мужчине (бывшему) овощное рагу. Я ещё и не на такое способна, я мерзкая прокуренная тварь.
Ещё я узнал, насколько я и ром (не темный) созданы друг для друга в трудные моменты семейной жизни, точнее, её отсутствия. И насколько мне мешает в этом союзе печень, которая устала от этой проклятой жизни даже больше, чем я.
Мда, я как-то тоже уже устал об итогах года, пойду покурю, смешно даже

Я голосую за то, чтобы все блогосервисы, кроме тех, которые уже догадались, убрали нахуй ебучие смайлики из-под поля для поста. Ептель-моптель, это ж дерьмо. А вы тут из-за Российской Едины переживаете.
Ну ладно, ладно, я тоже из-за всякого такого дерьма переживаю.
Сколько красивых, умных блогов, пишущих о светлом и утверждающих твердую, красивую жизненную позицию. И куда же деться мне, мудаку с улицы, утверждающему ни то ни сё, аля "хочу вечно страдать, но принесите мне пряничков, пожалуйста."
Если уж быть честным, я довольно-таки заебался страдать, я бы хотел своего мужчину обратно, тёплое одеяло, стакан вискаря и 2х2. Никакого секса, а то я буду плакать, ничего вообще, просто дайте мне то, о чем я попросила, а назавтра я перестреляю всех, кто заслуживает смерти, из-за внезапно появившегося энтузиазма к общественно полезной деятельности, который будет некуда деть. Впрочем, его вообще некуда деть, слава богу, что у меня его нет, что я слаб духом и телом и только и делаю, что рыдаю поочередно в каждый свой ебаный бложек, ругаясь грязными нехорошими словами и пытаясь избавиться от привычки хотеть невозможного. Насколько же проще быть благословенно пустым, а еще я предпочел бы, чтобы у меня не болела голова.

В марте прошлого года я изменил лучшему чуваку на свете чуваку, которого люблю, и теперь я сопливое, ничтожное падстилко, вяло содрогающееся в остатках рыданий. Чтобы заснуть, я применяю акцио феназепам. Феназепам летит ко мне с небольшой скоростью, чтобы не дай бог не пробить мне череп и не облегчить мои страдания. Но даже феназепам смотрит меня с укоризной и говорит: у тебя нет будущего, детка, ты теряешь мозг, и всё равно скоро сопьёшься. Я даже не знаю, что противопоставить такому вескому заявлению, имеющему под собой все необходимые для выстрела в ротик основания.

Я утешаюсь тем, что все пидорские ушлепки школьного возраста мечтают быть мной. Красивой одинокой интеллектуальной телкой с сиськами, алкоголем и отдельным жильем в дефолт-сити. Разве что чтобы печень была не настолько посажена. И чтобы не приходилось кого-нибудь сильно любить, это не модно. Надо быть равнодушной скотиной. Надо всех пытаться убеждать, что я прожженый просверленный эгоист с пирсингом в пупке. Тогда точно все будут завидовать.
И только нормальные люди моего возраста будут знать, что меня полезнее застрелить, чтобы не мучалась, и уж точно вредно со мной общаться. Только совсем инфантильные люди этого еще не поняли. Ну они вообще как школьники. Я сам такой.

- Какую тему вам не с кем обсудить?
- Практически все.

Мне кажется, давно пора научиться качественным невербальным ругательствам. Вместо хиленького "ебать вашу мать" - тряска пола, например. Или взрыв хрупких предметов. Или кровь через кожу проступает от ненависти. Вот это более ощутимо, веско, ближе к жизни и реальным ощущениям. Ругнешься так - и на душе полегчает, и занятие сразу есть. А если еще ты, допустим, не я, то есть не баба, а мужик - так еще и бабы все сразу млеют с тебя. Экий ты кровавый, деструктивный, опасный, ах.
Вот же ж я б ругался бы.

С нежностью то же самое должно быть. Идёшь, значит, по улице, и чуешь - пахнуть приятно вокруг стало, одежда вся мягкая такая внезапно, горло больше не болит - и знаешь: ага, значит, у кого-то ко мне нежность. Правда, тогда выходит, что если кто-нибудь тебя будет слишком сильно любить, то, сука, будешь ты долгожитель сраный здоровый. Потому что настоящая нежность - это что-то про цветы из асфальта, вот это нежность. Любая необоснованная бережность к миру, подкреплённая не соплями, а чем-то стальным - нежность. Так я её понимаю.

Чета я куда-то не туда мыслью ушёл, надо вернуться к ругательствам. Я бы, например, хотел бы ругнуться взрывом пары высоток, хотя мелко, всё мелко, и вру я, скорее уж, всё покроется коррозией и мхом от моей печальки, и будет сверху капать противная холодная вода на это всё. И я бы, несомненно, придумал бы неизлечимые нежностью болезни.
Когда уже конец света-то.

Каждый день, со всей очевидностью, обладает своей тенью, которая больше в своей сути, чем просто ночь, это любая тень, проступающая сквозь время, и холодно мне, и темно, и страшно, так говорят, когда знают, что вот оно. Каждый день – почти что ночь.
Моя комната – это бордель смерти, кастрюля отравы, огромная, круглая, грязная, в ней варятся мои вялые мысли, как дохлые мухи, никак не находящие себе приюта и не знающие своего конца. Кладбище бабочек на кухне. Кладбище моих упований. Всё моё – что может быть более немодным, чем я, чем то, что я говорю, чем те, кто мне пишут, я самая стыдная и несмешная шутка на вечере, самая дурацкая запись бога в блокнотике, я исчерпал свое юношеское очарование, я исчерпал свои юношеские надежды, я не нашёл себе такого друга, который был у меня, когда я был маленький и поглупее, может быть, когда люди становятся сложными, у них уже не бывает вот именно таких друзей? Друг, который со всей очевидностью мой лучший друг, и я, со всей очевидностью, его лучший друг, это не ставится под вопрос, когда вечером пьёшь в темноте, даже тогда в этом не возникает сомнений, даже когда удутый. И много-много дел можно делать вместе, это ведь веселее, и планы по захвату мира, это тоже вещь, которая случается сама собой.
Нытье не сделает меня счастливее, зато ещё немного озлобит, а что может быть полезнее. Хотя говорят, злобный человек никогда не хищник, потому что тратится на эмоции. Вселенская мудрость. Эмоции явно переоценены в плане характерно человеческого.

Ты не заводишь со мной разговор,
но я всё равно скажу:
я не умер.
Я злюсь;
ты не спрашиваешь, почему,
но всё оттого,
что совпадение сложносплетенных узоров из кровавых линий жизни на сердце
становится чудом,
а ведь это очень красиво.
Ты решил, что не будешь отныне здесь, со мной,
а я всё ещё здесь,
и я даже не знаю, куда смотреть,
чтобы увидеть твои очертания вдалеке.
Я решил, что я буду один,
но в том, как это со мной выходит,
нет ни величия, ни достоинства,
ни даже гордости, свойственной людям с маленьким сердцем.
Что со мной,
я как будто живу лишь в осеннем дне,
когда следы дождей покрываются неуверенным льдом,
и замирают, не зная, что дальше.
И нет у них ни силы снежной бури,
безжалостной и могущественной в своем танце,
ни мягкости звенящего ручейка,
знающего, что вода в нём на вкус приятна.

Мне остаётся лишь видеть,
как в моих снах
ты не менее жив, чем прежде,
и, как прежде, пугающе настоящий.

Легко не понять, что делать, в этом немом просторе.
Люди, как драгоценности, лежат в полезном чистящем растворе,
который при попадании внутрь разъедает сердце.
При таком раскладе и повернуться страшно.
Вдруг в соседнем гладко отполированном изумруде
увидишь своё перекошенное от боли лицо.

С таким выражением лучше писать завещание,
расставив фигурки по росту на полке,
и, умиротворив душу, навеки куда-то уматывать,
например, лежать среди мягких белых снегов.
Но я медлю,
я не могу придумать, куда деть то, как я жду тебя,
хотя тебе это столь отчётливо не понадобилось.
Ненужные вещи - только обуза,
и некоторые нельзя ни выбросить, ни сделать подарком.
Всепоглощающее одинокое молчание
той внутренней части, в которой преполагаются ответы,
как последний ливень за это лето,
в котором не слышно твоих шагов.

Я же говорила себе, что надо знать всё,
разбираться во всём на свете, иначе не выживешь,
вымрешь, как вид; как предпоследний индеец из полубезымянного племени,
немного болезненного на вид;
потеряешь всё, что любишь,
прежде чем защищать других, научись заботиться о себе,
где твоя дисциплина?
где твоя знания?
учись, вот что я себе говорю.

Мне кажется, я больше никогда не увижу тебя.
И бог мне сказал, что я больше никогда не увижу тебя.
Больше никогда не обниму тебя.
Не напишу на себе твоего имени.
Бог, которого нет, говорит мне: имей смирение,
будь честна и безжалостна, твоя боль - твоё личное дело.
Свобода есть суть и оправа любого правильного движения.
Так вдень стальной стержень, знай свои границы, веди себя прилично.
Я говорю: это всё хорошо,
но если мы больше никогда не увидимся,
тогда не спрашивай,
почему настолько злое
у меня лицо.

На данный момент я верю, что вся мировая сила и вообще всё зависит от каждого конкретного человека. Я имею в виду не столько качество его жизни, сколько его возможность повлиять. Всё это складывается, как не разложимый на составные части узор, и каждый добавляет свою кляксу. Под влиянием я подразумеваю не вашу кляксу, а что-то вроде метафизического влияния этой кляксы сразу на всё остальное. Условно как если бы кляксы желали фрактально повторяться, причём желали бы все одновременно, и были бы при этом все разные, а каждая клякса, между прочим, не только фигура на этой умозрительной плоскости, но и набор закономерностей, частично слишком глубоких, чтобы на этом поле их можно было поменять, частично созданных прямо на этом поле, и закономерности тоже желают фрактально распространяться, вмешиваясь в то, что уже фрактально распространено, проникая внутрь сложившегося узора и меняя его.
Всё это, естественно, совершенно не так, но.
Так вот, природа вещей и порядок вещей во всем мире зависят от каждого конкретного человека. А точнее - от того, как он обращается с собой.
То, как он обращается с другими, как ни странно, вторично. В моём понимании, величие или же ничтожность поступков, которые суть диалог, проистекают из того, как человек вообще обращается с тем, что он говорит. Из того, как он обращается с тем, что он говорит, будет проистекать и то, как он обращается с тем, что говорят другие. Для некоей глубинной точки внутри совершенно безразлично, с чем она там строит отношения - с вами или кем-то другим. Просто с вами она общается плотнее, ближе, затрагивая все срезы взаимодействия. Вас она знает изнутри и лучше слышит. Поэтому если у неё оптимальные отношения с вами, то и с другими они будут оптимальные (почти всегда, а тонкости описывать - явно не здесь).
В такой трактовке каждый - это просто одно-единственное слово, нерасчленимый импульс, сложноустроенный, но целостный посыл.
Ни один посыл не является более осмысленным и важным, нежели какой-то иной.
Каждый посыл имеет право на существование и явление себя в том количестве, в котором хочет и может.
Каждый посыл имеет право быть услышанным и услышать других. Если вы друг друга _услышали_, в вас что-то немножечко меняется. И вообще в мире.
Эти импульсы, метафизические слова, можно назвать как угодно, - бывают разной отчётливости. Необходимым условием появления силы в этом посыле является ненадуманное желание, чтобы в нём появилась сила. Грубо говоря, отчётливость появляется из такой осознанности, которая заставляет хотеть быть собой; в попытке понять, что здесь вообще происходит и как в этом пиздеце можно изъяснять себя, сталкиваешься с несовершенством мира, и вот тут-то начинается желание влиять (не совсем в социальном смысле; а именно повлиять на узор, изменить некрасивые, слабые места, в которых сложно сказать себя, в которых сложно услышать других, в которых мало свободы и возможности счастья), и вот тут-то все (многие) утыкаются в эту ловушку того, что влияние начинается не с влияния на крупные предметы. Влиять на крупные предметы хочет каждый первый. Легко додуматься до того, что если переставить крупные предметы, то значимым образом изменишь структуру, ведь на них многое завязано.
Но нет, если только я не ебанулся с дуба, то это работает так только на самом первом слое узора. На глубоких слоях влияние начинается с влияния на себя. Прежде чем получится перерисовать все эти некрасивые места к чертовой матери, надо сделать из своей кляксы то, чем она там должна быть. Вместо того, что из этого получилось (клякса) - то, чем она там является на самом деле (скажем, кружочек). Подложка под любой посыл - желание быть собой в полной мере, в той мере, насколько возможно; вряд ли можно значительно поменять узор в красивую сторону, не поменяв сначала то, что рисуешь сам.
И самое первое и довольно сложное дело не в отслеживании поступков. Поступки - следствие вообще возможности проявлять себя. Отслеживать надо в первую очередь отношения с этой точкой, которой без разницы, с кем и чем она работает, лишь оно было настоящим, а не каким вышло. Более того, именно эта внутренняя точка (и, видимо, только она) способна придать поступкам истинное внутреннее величие. И настоящесть.
Как-то так, что ли.

Не дыши мне в затылок.
Не дыши мне в затылок, сначала причешись, потом уже сам радуйся.
Не разводи руками клопов под моей простыней-богадельней,
здесь и так полно не способных к труду.
Не мой руки после того, как к кому-нибудь прикасаешься, только знай,
что засчитываются только прикосновения в яблочко.
Их как будто нет, но не истери.
Математика давно вывела ночной кошмар из твоей комнаты,
ведь твоя комната - это простая формула один,
как медицинский формуляр. Обитый изнутри соплями футляр. Несмытая грязь.
Ночные кошмары питаются тараканами под кроватями.
Кровати питаются неподвижностью. Не переставляй предметы в комнате,
вдруг заблудишься.
Заблуждения - неузаконенный автор маршрутов.
Он, наверное, переживает.
Не переставай гнать,
ведь это неправильный глагол, а значит, это круто.
Высшая цель для болельщика - физически заболеть и усердно стремиться к смерти.
Засунь свой заголовок себе в загривок. Спорю на пять пенсов,
что у меня нет пенсов.
Сплюнь гадость - обидишь пол
и донна Ферниньо поскользнётся и плохо кончится.
Не пытайся её лечить, в душе у неё сломаны кости.
Нога у неё в душе сломана, поэтому её душа не то что не летает - не ходит.
Поэтому до магазина дойти она тоже не удосуживается
и не покупает носовые платки, весь дом в соплях.
Возможно, ей стоит заплатить больше на пять пенсов, тогда она будет отчётливей мотивирована.
Спрячется под кровать и станет грызть от тоски темноту.
Не давай ей сожрать всю, иначе нам будет негде прятаться во время землетрясения.
Не давай ей также себя обсчитывать, ты же учился на математика.
И не дыши мне в затылок, сука.
И причешись перед выходом в зеркало.

Ну это всем известно и ясно, как мне это нравится


А сегодня я увидел еще вот, это совсем другое, конечно, но ведь хороша ассоциация

Я вывел двести ориентиров личного пользования и все забыл.
Самые лучшие, видимо, невыгодно выменял другим на подпор.
Я нарисовал пару десятков карт своего мироздания, и все потерял.
Вероятно, следовало применять более проверенную временем сеть часовых поясов.
Но в юности-то кто помнит о реальных показателях времени, пока сам без усов.
Кроме того, женщины почти всегда без усов.
И слава богу.
Во рту нахожу жалкие следы обеда, единственное доказательство существования в доме еды.
Причина для лёгкого недовольства.

Я придумал пару томов с подробными графиками, но ни один из них я не написал.
Четыре главы романа, восемь художественных эссе, в одном из них фигурирует крокодил.
Два имени у меня было, так ни одно как надо не подошло.
Нарисовал, было дело, автопортрет одной хитрой линией; вроде удачный - потому и отдал.
Хотя, может быть, это только приснилось, что могу рисовать.

И вот он я сижу, пресыщен и пуст.
Что-то во мне стало опытней, ему теперь всё видней,
но только не всё самое потрясающее.

Я не хочу, боженька, не хочу так.
Прочёл недавно поклёп, будто в детстве я хотел стать порноактрисой.
Мне кажется, там что-то спутали.
Но нехорошее чувство, словно не так уж сильно.
Давай договоримся как-нибудь по-другому; я чем-нибудь заплачý.
(А если не договоримся, то просто заплáчу, хотя бы попробую).
Мне некому позвонить, ни психоаналитику, ни другому богу, ни палачу,
все три номера выбросил от греха подальше.
Или это соседи утащили и спрятали.

Был бы я попристрастнее, я бы сказал:
все люди умные, один я идиот;
все люди красивые, один я страшный урод.
Но всё не так, всё на других вообще основаниях,
нашёл орфографическую ошибку в тексте кумира,
нашёл некрасивый изгиб тела любимой женщины;
всех любим за так, и меня любим за просто так,
любить за безупречность скучно и непоучительно.
И не по правилам.

Боженька из меня дрессирует кого-то, знающего, в чём толк,
но в чём толк?
И где мой автопортрет.
Толка нет, автопортрета нет.
В моём праве хотя бы сказать, что если и был, то наверняка я там какой-то безрадостный.

люди все дурацкие
жизни их все дурацкие
одна я стою в белом
и плачу

не бойся: дальше будет светлей
ещё светлее, чем думаешь
лучше, чем вчера загадал
интереснее, чем можно придумать

раны на ногах заживут
раны на руках заживут
ты ещё молод, наутро проснёшься здоров
даже если на сорок восьмое утро

ты ещё молод, у тебя ещё всё впереди
даже если раны не заживут
даже если проснёшься слепым
даже если проснёшься седым
старым проснёшься
мёртвым

встань и умой раненое лицо
и не ропщи на плохо составленный свой сюжет
лучше используй правильней свой скелет
вырванное нутро, сломанное колено
жалости нет, есть
тридцать тысяч сорок восьмое утро
и если у тебя осталась душа, её
зальёт свет
если у тебя осталась рука, её
зальёт свет
если глаза остались, они
будут озарены светом

всё, что дотащится до конца сюжета, все
жалкие остатки потрёпанного тебя,
мёртвого, не видящего уже,
не помнящего имени того, что любит
проснутся едва-едва на сорок восьмой день
давно запланированный подъём
и станут наконец запланированными собой
круче, чем можно было их все придумать

Собираюсь в Киев, ищу вписку. Я хороший, я девочка, ищу спальное место. Со мной ещё два ублюдка, они тоже милые, особенно когда спят.
Собственно, ищем, где спать, любое количество (1-3) спальных мест, больших, чем микроволновка, приветствуется; мы почти приличные люди.

Если вы живете в Киеве и спальных мест у вас нет, то можно просто познакомиться, тоже профит. :)

привет, страшный человек,
полный печали о никомуневедомом.
сегодня я тих, и мир скользит сквозь меня,
как свет через кожу век,
как кузнечик через траву перед домом.
я знаю, фатум не фартук, о него руки не вытрешь.
а все хотят внутреннего ребёнка, выверенного по нивелирной рейке
(а труп его планируют сплавить потом по реке).
предлагаю всем греться движением, оно - хорошая телогрейка,
и всегда при себе, как линия жизни на человечьей руке.
не злись.
злость Твоя висит перед моими глазами, как дым.
дышать тяжело оттого, сколько мыслей не могут поднятся ввысь
здесь.
повисли, как занавеси, как кривые каскады.
я не умён, но
мне хочется верить и говорить, что всё ещё будет
(и как говорю, так всё и будет), -
например, те, кого я люблю, сбудутся поимённо
в списке "самые крутые на свете люди",
предполагаю, что не позднее, чем к сентябрю.
стою, надёжный, как камень вкопанный, ради мёда поэзии нового сорта,
и наблюдаю за течением всего, всего.
запоминаю самую таинственную и многообещающую комбинацию твоих черт,
и пошло всё к чёрту, по крайней мере, сегодня.
пусть сперва шагнёт за черту.
а завтра, может быть, земля наполнится раем,
это как потоп, выше чем по горло, и всем придётся его вдохнуть.
всё будет круто. точнее, всё будет правильно.
пока мы это вынашивали, почти рехнулись.
ветер подует,
река станет течь по-весеннему.
ни от кого не потребуют того, чему нельзя стать равным.
хочешь - разлейся, хочешь, вспенивайся.
стань воздухом или льдом, песком, гравием.
и всё не денется в никуда, это вывел ньютон, а если даже вдруг мировой взрыв
низвергнет всё обратно в одно, на морское дно,
то, что я успел запомнить и полюбить, каким-то чудом сохранено:
на мне, как на камне
высечены наброски нового мироздания, и оно огромно,
настолько, что не помещается теперь ни в одной бездне.

и тебя я тоже запомнил.
ты не исчезнешь.

Неподвижностей в мире я выделяю четыре разного тона <>
не бывало такого, клянусь, не надевал перчатки на голые руки <>
разве выжили бы они, если бы их не нарисовали? <>
вечно истории на ночь для меня неуловимые и с подвохом <>
а откуда им быть, спрашивается, если их не обняли перед бродом <>

он говорит - не могу больше таскать на себе этот камень
я ему - что ты в этом нашел, дурные у тебя представления о работе
он говорит - честно говоря мне кажется что иначе меня накажут
сейчас потащу дальше только отмою от пота и крови своё чувство долга <>

<про него я надеюсь, что однажды он станет зюйдвестом>

дальше иду вижу что у него подрагивают колени
ни слова не вымолвит только знай себе держит
я ему - ну так брось на землю к чему такие затеи
неужели ты мироустройству настолько не доверяешь
он говорит - не могу не для себя стараюсь
я подумав тоже дрожать начинаю
ну и черт с ним пусть себе держит <>

<я думаю: надо пойти увести отсюда его сына,
привести кого-нибудь, кто знает все сказки мира>

дальше иду и вижу как она себя от себя отрывает
слезами моет как будто черты лица смыть не может
вода плохое зеркало, говорит, так пусть ничего не увидит

<когда-нибудь она станет красивее всех на свете>

отчего на холмах поутру роса выпадает? вероятно, злодейство <>
для получения теста добавьте два пуда соли <>
мы купили билеты в самую далекую точку мира и губную гармошку <>
на сто двадцатой странице вы можете видеть акт лишения права слова <>
можешь потрогать шмеля, не бойся <>

а еще я вчера как глянула - а наш бог как сиротка сидит
неподвижно (четвертого тона)
руки сложил
о чем-то горюет
я к нему подхожу, ничего, говорю, я в этом не понимаю
но ты тоже утешься.

зрящ и горящ
тащи свой контрабас через грязь
сохрани этот звук чистым
и руки
и шляпу перед обнажёнными не снимай
и на плёнку жестокости не снимай
и ответственность с себя
ибо куда это всё покатится?
(возможно, было бы логичнее спросить у боба марли
но он занят)

оргазм как просветление
просветление как оргазм
(сложно достичь)
ориентируясь на невидимые навигаторы
поднимись на достаточную высоту и не падай
не падай не падай не падай детка
позвольте не упоминать нравоучительно о травмах -
чепуха это
но едва пошатнёшься как уже распята

будьте добры сегодня я бы хотела позавтракать пулями.
на естествознании нам говорили никогда не танцевать в белой рубашке.
над большим злым человеком нарисована радуга.
прекратите делать эти ваши двухцветные фотографии
(невнятный с крапивчатым)
"замолчите" я говорю не всем, ведь
если ты перестанешь петь,
куда я пойду?
лапидарность как благодарность должна быть, детка.
улыбнись во все зубы солнцу будешь стоматологический его спутник
без любви обниматься как купаться в холодном
думаешь о другом
угадываешь какое вот прямо в эту секунду твое лицо
тот о ком думала - тот далеко далеко

тащил контрабас танцевал в белой рубашке.
поперхнувшись ржаной крошкой, вызывал прохладу, осадки.
я иду в его сторону не по ошибке.
это как поиски просветления, детка -
просто жди, и оно придет с той же скоростью, с которой ты неподвижна
(но никогда не пытайся повторить это без ключей и фонарика.)

Ещё мне интересно обоснование неизменности ТИМа. Глубокие не психологической, а информационной природы рефлексы, рефлексы обрабатывания информации, неизменные, как расположение материков в течение человеческой жизни. Откуда такая прочность? Аспект хуй сдвинешь с той функции, на которой он у тебя в голове стоит, да, есть расширение сознания, да, есть личностный рост, но такое впечатление, что даже Будду можно типировать по соционике с той или иной широтой применения. Разные ведь Будды, чего уж там. Амитабха один, Акшобхья другой.
А самое странное, что это ничем человека не ограничивает, а лишь основание для единения - одноликим не знакомо истинное единство, зиждущееся на том или ином разнообразии. Это как то, что у Будды есть биологический пол. И нервная система. И ТИМ тоже есть.
И нет идеального пола, нет идеальной нервной системы (биологически превосходная и сильная во всех направлениях и методах выживания система в нашем мире невозможна: надо делать выбор в ту или иную степь адаптации, она же через что-то) и нет идеального типа информационного метаболизма.
Хотя про информацию интуитивно кажется, что идеал должен быть воплотим - но, видимо, это иллюзорно и суть та же самая необходимость совершенной сферической идеи, как и везде, а материальное воплощение этой сферической идеи всё же точно так же приводит нас к равновесности системы через комплементарное и способное на прогресс многообразие.
Любая многомерная структура любого типа не может быть синкретизирована в точку, даже будучи до предела упрощенной, она многочастна, и каждая её деталь обладает неотъемлемыми дифференцированными качествами.
Возможно, я завуалированно банальна в своих полуночных мыслях. Надеюсь, ни один Будда не ушёл оскроблённым, неся своё буддское бремя.