Каждый день, со всей очевидностью, обладает своей тенью, которая больше в своей сути, чем просто ночь, это любая тень, проступающая сквозь время, и холодно мне, и темно, и страшно, так говорят, когда знают, что вот оно. Каждый день – почти что ночь.
Моя комната – это бордель смерти, кастрюля отравы, огромная, круглая, грязная, в ней варятся мои вялые мысли, как дохлые мухи, никак не находящие себе приюта и не знающие своего конца. Кладбище бабочек на кухне. Кладбище моих упований. Всё моё – что может быть более немодным, чем я, чем то, что я говорю, чем те, кто мне пишут, я самая стыдная и несмешная шутка на вечере, самая дурацкая запись бога в блокнотике, я исчерпал свое юношеское очарование, я исчерпал свои юношеские надежды, я не нашёл себе такого друга, который был у меня, когда я был маленький и поглупее, может быть, когда люди становятся сложными, у них уже не бывает вот именно таких друзей? Друг, который со всей очевидностью мой лучший друг, и я, со всей очевидностью, его лучший друг, это не ставится под вопрос, когда вечером пьёшь в темноте, даже тогда в этом не возникает сомнений, даже когда удутый. И много-много дел можно делать вместе, это ведь веселее, и планы по захвату мира, это тоже вещь, которая случается сама собой.
Нытье не сделает меня счастливее, зато ещё немного озлобит, а что может быть полезнее. Хотя говорят, злобный человек никогда не хищник, потому что тратится на эмоции. Вселенская мудрость. Эмоции явно переоценены в плане характерно человеческого.