Давно искала эту фотографию

Это 2000-й или 2001 год.
Мои ушедшие друзья. Люди моя. Очень непростого характера.
Впрочем, кто из нас прост? Особенно если с улицы?
Оззи и Юрка были в числе первых коммунаров
Дома Кошки и Собаки (КИС) "Завидово Шу-Шу"
(www.zavidovo-chouchou.com)

В КИСе у нас Юрка так же пел,
жаль, что при его жизни видеокамерой мы не владели

В колонках играет - Гимн КИСа


Юрка Долгоногий
... ... 1998 год, Москва - 10 мая 2010 года, Великая Тверь, Дом Кошки и Собаки (КИС) "Завидово Шу-Шу"

«В 1997-м, когда Москва под предводительством градоначальника Юрия Лужкова отмечала своё 850-летие, папа Саша печально смотрел в окно своей квартиры прямо на находящееся напротив отделение Сбербанка РФ. Размышлял он о том, надо ли платить за услуги ЖКХ прямо сейчас или малость погодить – и даже с пенями, но с неверным шансом заработать на каверзном пути «бомбилы» сделать это чуть позже.
В первом случае денег в доме почти не осталось бы, да и холод для путешествия в сто шагов был дикий. Но гражданский долг потомственного жителя столицы взял своё, и хозяин, тяжело вздыхая, направился его выполнять. А там, по другую сторону Берингова проезда, именуемого всеми, естественно, Беринговым проливом, на бетонной отмостке, свернувшись кольцом и прикрыв пушистым хвостом морду, лежала собака. «Эй, псятина», – позвал хозяин. Псятина не отозвалась и полчаса спустя, когда папа Саша, выстояв долгую очередь и заплатив всё, что с его недвижимости причиталось, снова наклонился на ней.
«Дружище», – опять позвал он и пошевелил мохнатое тельце ботинком. Дружище слегка рыкнуло, из-под хвоста сверкнули карие глаза и исчезли. «Ну, и лежи себе». Дома, закуривая настоящее кофе с ромом гаванской сигарой, папа Саша подумал: «Стужа-то какая. Ещё четверть часа и придётся ветеринару платить». С этой бодрой мыслью он направился к бездомному. Тот лежал на прежнем месте, на мерзлом бетоне, и выглядел совершенно окоченевшим. Хозяин нёс его домой под мышкой скрученным, как несут запаску от авто, а там, недолго думая, положил под кухонный стол.
Примерно часа через два, собакин, подёргивая спиной, вышел и вопросительно уставился на папу Сашу. Тот, несколько смущаясь, пощупал ему внизу живота и произнёс: «Понятно – Юрий Долгоногий, только молодой очень, совсем щен. На-ко поешь» и закурил новую сигарку. Тут, как всегда вовремя, из Слободы прозвонилась мама Ира: «Что с кем делаешь?» – «С Юрием Александровичем чаи гоняем» – «А это кто? А-а-а, понятно … ну, опять» (Из книжки второй «Ватаси – это Я, или Дитя сокровенных летописей» – ARR).

«Пока недалёкие по разным причинам люди размышляют о том, размышляем ли мы, наши хозяева, их друзья и знакомые уже давно в этом уверились. Ведь ещё Чарльз Дарвин сказал: «Утверждать, не обращая внимания на прямые доказательства того, что ни одно животное не усовершенствовалось в своих умственных способностях, – значит вообще отвергать развитие видов». На днях наш уважаемый Юрка Долгоногий это подтвердил и самым комичным образом.
Приезжают, значит, мама Ира и папа Саша после относительно долгого перерыва в Слободу. КИСом рулит наша милая тетя Валя Арзуманян, которая нас любит до самозабвения. Юрка как всегда танцует на задних лапах и радостно хозяев приветствует. Потом вдруг на миг задумывается и, когда мама Ира спрашивает: «Как тут дела, все ли в добром здравии?» (будто и так не видно), отталкивает Валю, залезает под шкаф так, что наружу торчит лишь его пушистая попа, что-то ищет и, наконец, достаёт заплесневелую до зелени корочку чёрного хлеба. Затем укладывается посреди дивана и с совершенно невинным видом начинает эту корочку грызть: «Вот посмотрите: только этим меня здесь и кормят».
С бедной тётей Валей чуть приступ не делается. Она садится на диван, она то краснеет до слёз, то, хватаясь за сердце, бледнеет: «Ты что же, Юрка, творишь? Ты, Юрка, зачем меня страмишь? Львович, вот же сухой корм лежит. Вот каша наваристая с мясом. Он же только что её ел». Охальник тем временем как ни в чём не бывало начинает вновь пританцовывать, то и дело подбегая к Вале и как бы говоря: «Ну пошутил я, ребята, да будет вам». «Валь, – раздумчиво произносит папа Саша, – а ведь это в наш огород камешек: слишком долго отсутствовали».
А теперь смекайте насчёт нашей смекалки. Особо почитаемый всеми нами Конрад Лоренц высказался по этому поводу ещё более определённо: «В некотором отношении собака гораздо «человекоподобнее» самой умной обезьяны. Как и человека, одомашненность одарила её двумя свойствами: во-первых, освободила от жёстких рамок инстинктивного поведения, что открыло перед ней, как и перед человеком, новые возможности деятельности. И, во-вторых, обеспечила собаке ту непреходящую детскость, которая лежит в основе её постоянной потребности в дружеской привязанности».
Конрад Лоренц слишком рано ушёл из жизни, иначе Макико-сан – наше Дитя сокровенных летописей – как «дважды два четыре» доказала бы ему, что она даже в манерах и жестах «гораздо человекоподобнее» самой человекоподобной обезьяны. Но об этом я расскажу как-нибудь потом» (Из книжки второй «Ватаси – это Я, или Дитя сокровенных летописей» – ARR)