«У папы Саши в то время работы по специальности не было, а Дом Кошки и Собаки «Завидово Шу-Шу» надо было кормить. Поэтому на своём «Иж-комби», и по сей день гордо именующемся «стрижем», он «бомбил» клиентов по всей столице.
Ремесло это ночью бывает опасным – поэтому клиентов в количестве не больше двух хозяин приглашал на задние сиденья, а на переднем пассажирском возил сестрицу Мэй-Мэй.
Наша чау-чау обладала совершенно выдающимися служебными данными. Прозвище у неё было такое – Вестовой Иванов, поскольку по команде – не какой-нибудь там «фас!», – а по хлопку в ладоши начинала активно и непримиримо отстаивать независимость, территориальную целостность и экономический суверенитет КИСа. Досаждали даже не грабители – они с сестрицей благоразумно не связывались, а неплательщики.
Как то раз один такой, которого везли через всю столицу - с южного Солнцева аж в Северное Медведково, - не попрощавшись, пустился в бега. Ну, не стрелять же. «Мэюшка, разберись с ним», – устало попросил хозяин. Спустя секунду неучтивый пассажир уже карабкался на дерево, а сестрица Мэй-Мэй стягивала с него портки. В общем, какая-никакая компенсация материального ущерба, адекватная нравственному удовлетворению.
Но однажды Мэй-Мэй от всех этих грузоперевозок переутомилась, и папа Саша посадил рядом с собой в «стриже» её папу - безобидного и миролюбивого Шу-Шу, который не то что, как все чау с двух раз, а и с десяти – никаких команд и слышать не желал. В Бибирево садится на заднее сиденье приличного вида молодой человек. И вдруг за ним туда же впихиваются ещё трое, причем последний безуспешно пытается открыть заблокированную переднюю дверь, за которой дремлет похрюкивающий страж.
«Что-то вас слишком много, – говорит папа Саша, – а рессоры у меня не казённые». «А ты, мужик, – ему отвечают, – помалкивай и двигай, куда велят, пока по чану не схлопотал. А насчёт рессор, так у тебя переднее сиденье свободное – дверь открой!» - «А кто вам сказал, что оно свободное? Шу-Шу, подъём!». Дядя Шу-Шу с недосыпа захрюкал (как тот вепрь – ну, вы помните), и над спинкой сиденья появилась его голова, спросонья лохматая – диаметром примерно в три четверти метра. И жарко так на пассажиров синей пастью дыхнула.
Парни, что называется, замёрзли. «И что же вы, голуби, приуныли, – благодушно промурлыкал хозяин, на всякий случай вытягивая из-под мышки револьверную пневмоволыну «Кросман». – Пора и расплачиваться. Много с вас, бронеподростков, не возьму. Стольничек за вызов таксомотора, стольничек – за невежливость. И если мне кто-то из колымящих коллег на вас пожалуется, то не обессудьте – не иметь вам потомства. Правда, Шу-Шу?» (Из книги первой «Ватаси – это Я» – ARR).

«Можно также предположить, что хвосты у волков Тибета иногда сворачивались бубликом. Это свойство всех северных собак, которые, по мнению специалистов, лучше других сберегли в себе волчьи черты. Взгляните на лаек и их ближайших родственников хаски и маламутов, прекрасно приспособившихся к жутким морозам. А зимний Тибет суров, только горячий чай с ячьим молоком человека спасает. Это не Ницца и даже не теперяшняя Москва под Новый Год.
Так вот тысячу лет назад тибетская волчица одарила монахов-буддистов щенками, которых эти добрые люди, конечно же, приручили. Что послушники сделали в последующие столетия с потомством тех малышей - до сих пор толком не известно. Но среди нынешних продвинутых китайцев ходит легенда о том, что владели те стародавние монахи тайнами генной инженерии и сумели каким-то невероятным образом скрестить своих новых собак с медведями, и этот выдающийся научный эксперимент дал миру новую породу – чау-чау.
Иначе, как объяснить то обстоятельство, что из всех собак лишь у чау-чау такой же сине-лилово-сиреневый язык, как и у медведя? Владельцы шарпеев, правда, могут спросить: «А как же с синими языками наших питомцев?» Отвечаем: на наш взгляд, шарпеи – это перебравшиеся из Тибетского автономного района Китая в тёплые провинции Поднебесной менее шерстистые кузины и кузены чау-чау.
Уточним, что, кроме них, своими синими языками восхищают людей только «собаки Лоренца» – наши лоренцджои (на снимке справа: наше Дитя сокровенных летописей - внучка Вука и Мэй-Мэй лоренцджой Макико-сан).
Добавим, что медведь – «национальный зверь» России, но не Китая. Мирно похрустывающая бамбуковыми стебельками очаровашка-панда, символ Олимпийских игр 2008 года в Пекине, а также Всемирного фонда защиты дикой природы, – это вовсе не медведь, а очень и очень большой енот. Кстати, по-китайски большая панда – «сюнмао», медвежья кошка.
Из всех больших кошек ханьцы выделяют львов, что моим Львам-хозяевам, само собой, очень льстит. Но, должна я заметить, в Поднебесной этих животных – за исключением разве что каких-нибудь саблезубых – отродясь не водилось. Даже их китайское название «ши-цзы» происходит от индийского «сингх» – «лев» на хинди. Когда же китайцы пытались изобразить льва в скульптуре, то у них получался … нет, вы только посмотрите! – у них получался грозный и свирепый, мечущий глазами молнии кобель чау-чау» (Из книги второй «Ватаси – это Я, или Дитя сокровенных летописей» – ARR).

«Я появилась в Доме Кошки Собаки «Завидово Шу-Шу», можно сказать, к шапочному разбору. Хотя главный кормилец-поилец трудился в своей газете в поте лица, зарплату не давали месяцами. Людям последствия этого объяснить ещё можно. А нам как?
К тому же процветавшая раньше под мудрым водительством мамы Иры гостиница для домашних животных совсем захирела. «Главного клиента не стало – среднего класса», – озабоченно пояснял папа Саша. Тем хозяевам, с которыми наши сородичи живут на Рублёвке и вообще за высокими красными заборами, гостиница, понятно, ни к чему. А у оставшихся нет или денег (хотя расценки в КИСе были ниже некуда), или времени для отдыха, или того и другого вместе.
Две трети москвичей говорят, что отпуск проводят дома либо на садовом участке. И это, заметьте, жители богатейшего города России. На следующий день после последних парламентских выборов наш президент позвонил итальянскому премьер-министру Романо Проди в ожидании поздравлений. «Как тебе удалось достичь такого результата, Владимир?» – нашёлся находчивый Романо. А я знаю – вот эти самые не отдохнувшие как раз за «Медведя» и проголосовали.
Мишка – он, само собой, наш российский символ: помните медвежонка-олимпийца? Как же они хороши, когда маленькие! Однажды один такой на Старом Арбате хотел увязаться за нашей общей бабушкой чау-чау Мэй-Мэй. Видать, почуял родство – ведь из всех собак только у чау-чау, да ещё у наших лоренцджоев языки синие, как у медведей. Но владелец-фотограф малыша не пустил. Да и Мэй-Мэй боком-боком, скоком-скоком – да подальше. Из медвежат, ведь, вырастают взрослые медведи и медведицы, а они – люди серьёзные.
Все зоологи в один голос говорят, что у медведей из-за крайне редкого внутривидового общения (случается оно в основном в марьяжные периоды) напрочь отсутствует мимика. Ну, как у спикера Грызлова. И этим они сильно отличаются от нас, кошек, всегда искренне предупреждающих о своих намерениях.
«Знаете, какой зверь самый опасный?» – спрашивал великий Юрий Никулин, проработавший в цирке многие десятилетия. И сам же отвечал: «Медведь. Даже дрессировщику не известно, какую часть тела его воспитанник отхватит ему в следующий миг – может, руку, а, может, и голову» (Из книги первой «Ватаси – это Я» – ARR).