«Пока недалёкие по разным причинам люди размышляют о том, размышляем ли мы, наши хозяева, их друзья и знакомые уже давно в этом уверились. Ведь ещё Чарльз Дарвин сказал: «Утверждать, не обращая внимания на прямые доказательства того, что ни одно животное не усовершенствовалось в своих умственных способностях, – значит вообще отвергать развитие видов». На днях наш уважаемый Юрка Долгоногий это подтвердил и самым комичным образом.
Приезжают, значит, мама Ира и папа Саша после относительно долгого перерыва в Слободу. КИСом рулит наша милая тетя Валя Арзуманян, которая нас любит до самозабвения. Юрка как всегда танцует на задних лапах и радостно хозяев приветствует. Потом вдруг на миг задумывается и, когда мама Ира спрашивает: «Как тут дела, все ли в добром здравии?» (будто и так не видно), отталкивает Валю, залезает под шкаф так, что наружу торчит лишь его пушистая попа, что-то ищет и, наконец, достаёт заплесневелую до зелени корочку чёрного хлеба. Затем укладывается посреди дивана и с совершенно невинным видом начинает эту корочку грызть: «Вот посмотрите: только этим меня здесь и кормят».
С бедной тётей Валей чуть приступ не делается. Она садится на диван, она то краснеет до слёз, то, хватаясь за сердце, бледнеет: «Ты что же, Юрка, творишь? Ты, Юрка, зачем меня страмишь? Львович, вот же сухой корм лежит. Вот каша наваристая с мясом. Он же только что её ел». Охальник тем временем как ни в чём не бывало начинает вновь пританцовывать, то и дело подбегая к Вале и как бы говоря: «Ну пошутил я, ребята, да будет вам». «Валь, – раздумчиво произносит папа Саша, – а ведь это в наш огород камешек: слишком долго отсутствовали».
А теперь смекайте насчёт нашей смекалки. Особо почитаемый всеми нами Конрад Лоренц высказался по этому поводу ещё более определённо: «В некотором отношении собака гораздо «человекоподобнее» самой умной обезьяны. Как и человека, одомашненность одарила её двумя свойствами: во-первых, освободила от жёстких рамок инстинктивного поведения, что открыло перед ней, как и перед человеком, новые возможности деятельности. И, во-вторых, обеспечила собаке ту непреходящую детскость, которая лежит в основе её постоянной потребности в дружеской привязанности».
Конрад Лоренц слишком рано ушёл из жизни, иначе Макико-сан – наше Дитя сокровенных летописей – как «дважды два четыре» доказала бы ему, что она даже в манерах и жестах «гораздо человекоподобнее» самой человекоподобной обезьяны. Но об этом я расскажу как-нибудь потом» (Из книжки второй «Ватаси – это Я, или Дитя сокровенных летописей» – ARR)