Цитата сообщения Алллок Бутовский полигон СЕГОДНЯ


«Бутовский полигон»

Крупнейшее в Москве и Подмосковье место массовых казней и захоронений — Бутовский полигон НКВД расположен на земле бывшей старинной усадьбы Дрожжино, известной еще с XVI века. Последним хозяином ее был Иван Иванович Зимин, родной брат знаменитого Сергея Ивановича Зимина – владельца Московской частной оперы. На конном заводе Зиминых, носящем в 1920-е гг. имя Каменева и поставлявшем лошадей войскам ГПУ-ОГПУ, в качестве руководителя работал бывший управляющий имением, племянник недавнего его владельца – Иван Леонтьевич Зимин. Он жил здесь со своей женой – известной оперной певицей (впоследствии профессором Консерватории) Софьей Друзякиной. Деревянный двухэтажный дом – с резными карнизами и наличниками, с широкой лестницей и небольшой аллейкой из голубых елей перед ним стоял как раз на месте будущего полигона.

В 1934 г. конный завод был закрыт, жители выселены, конюшни переоборудованы под тюремные помещения. На десяти подводах из соседней Екатерининской пустыни, где с 1931 г. размещалась тюрьма для уголовников (впоследствии – знаменитая политическая Сухановская тюрьма), привезли заключенных. Но они находились здесь недолго. Вскоре их перебросили на Щербинку, где в бывшем имении помещика Сушкина также была оборудована тюрьма.

В середине 1930 гг. в преддверии массовых расстрелов Хозяйственное управление НКВД озаботилось поисками мест для спецзахоронений. Под Москвой таких зон было выделено три: в районе поселка Бутово, на территории совхоза «Коммунарка» и вблизи г. Люберцы. (Эта третья зона держалась как резервная; она, насколько известно, не была использована.) На территории Бутовской усадьбы на площади 5,6 га оборудовали стрелковый полигон (общая площадь спецзоны была тогда более 2 кв. км). Конечно, настоящего полигона и в помине не было; была лишь его имитация, как это делалось на всех подобных “объектах”. Местным жителям сообщили, что поблизости от их деревень будут производиться учебные стрельбы. Действительно, начиная с 1935 г., звуки выстрелов со стороны полигона слышались постоянно. И поначалу это никого не удивляло. Но со временем местные жители, конечно, начали догадываться, что по соседству с ними происходит что-то ужасное. Запоздалых прохожих, возвращавшихся домой с ночной электрички, обгоняли “воронки”, крытые автозаки, из глубины леса иногда доносились какие-то отдаленные мольбы, крики о помощи.

После июльских приказов Ежова начались массовые, не имеющие аналогов в мировой истории, казни. Всего было уничтожено 20761 человек. Первый расстрел по этим приказам на Бутовском полигоне произведен 8 августа 1937 г. В этот день был казнен 91 человек.

Самые многочисленные расстрелы в Бутове пришлись на декабрь 1937 и на февраль 1938 г.: 8 декабря было расстреляно 474 человека, 17 февраля – 502 и 28 февраля – 562 человека. Среди жертв Бутова, по имеющимся документам, наибольшее число составляют москвичи, жители Подмосковья и соседних областей, входивших тогда целиком или частично в Московскую область. Но есть и немало представителей республик бывшего СССР, лица иностранного происхождения и подданства, единственная вина которых заключалась в “неподходящей” национальности или месте рождения. По численности после русских, которых в бутовских погребальных рвах насчитывается 8724 человека, преобладают латыши, поляки, немцы, евреи, украинцы, белорусы; есть представители Франции, США, Румынии, Венгрии, Австрии, Италии, Болгарии, Японии, Индии, Китая; всего же национальностей насчитывается свыше шестидесяти. Больше всего в Бутове погребено простых крестьян, часто малограмотных или совсем неграмотных. Порой их расстреливали целыми семьями – по пять-семь человек, хватали, чтобы выполнить план, из какой-нибудь одной деревни 15–18 человек. (Нами составлен список этих деревень; в них предполагается поставить поминальные кресты; несколько крестов уже сооружено). Следующие по численности жертвы Бутова – рабочие и служащие всевозможных советских учреждений. Более трети от общего числа расстрелянных – заключенные Дмитлага, этого настоящего государства в государстве; состав дмилаговцев или, как их называли, “каналармейцев” – от ученых с мировой известностью, строителей, поэтов, священнослужителей, учителей – до не реабилитированных и не подлежащих реабилитации уголовников-рецидивистов.

В бутовских рвах лежат останки выдающихся государственных деятелей дореволюционной России: Председатель 2-й Государственной Думы Ф. А. Головин, московский губернатор, впоследствии шеф жандармов – В. Ф. Джунковский, его адъютант и друг – генерал В. С. Гадон, правнук Кутузова и одновременно родственник Тухачевского, профессор церковного пения М. Н. Хитрово-Крамской, правнучка Салтыкова-Щедрина Т. Н. Гладыревская; это также один из первых русских летчиков Н. Н. Данилевский и чех по национальности, член экспедиции О. Ю. Шмидта – Я. В. Брезин, представители русских дворянских родов: Ростопчиных, Тучковых, Гагариных, Шаховских, Оболенских, Бибиковых, Голицыных; это блестящие инженеры, это художники, чьи чудом спасенные произведения украшают ныне лучшие музеи и галереи мира – Александр Древин, Роман Семашкевич, другие художники: их тут – живописцев, графиков, декораторов, оформителей – свыше восьмидесяти.

Можно было бы назвать еще несколько групп людей по профессиям, ставших жертвами бутовских расстрелов: это бедные грабари – возчики, доставлявшие камень и щебенку на стройки страны. Изгнанные из родных мест при раскулачивании, бездомные, осиротевшие, неизвестно как и чем содержащие какую-нибудь загнанную лошаденку, они тем не менее проходили как собственники, кулаки. В Бутове их более шестидесяти. Бывших городовых или, как их еще называли, стражников – около сорока. Есть тут представители низших, средних и высших полицейских чинов, есть даже царский палач. Еще не сосчитаны нами многочисленные сотрудники Китайско-Восточной железной дороги и просто родившиеся в Харбине или на территории обслуживания КВЖД; вкупе с родственниками, никогда не выезжавшими из какой-нибудь своей подмосковной Поповки, они были обвинены в шпионаже в пользу Японии и приговорены к расстрелу. В качестве злостных “троцкистов”, расстреляны в Бутове более тридцати китайцев – рабочих, обслуживавших китайские прачечные, очень популярные среди москвичей. Несколько крупных дел было заведено на альпинистов, обвиненных в шпионаже в пользу Германии и Австрии. По этим делам проходило более ста пятидесяти человек. Из них человек пятнадцать самых красивых, самых смелых и удачливых, поднимавшихся на недосягаемые горные вершины, в том числе Гималайские, пали под пулями чекистов на краю бутовских рвов.

Особую группу расстрелянных в Бутове представляют инвалиды. В начале 1938 г. началась тайная кампания по “изъятию” инвалидов из тюрем и лагерей: не хватало места для вновь арестованных. Осужденных к различным срокам (иногда совсем маленьким – 2–3 года), их после медицинского освидетельствования и подтверждения инвалидности – без пересмотра дела или какого-либо доследования приговаривали к высшей мере наказания. Фактически, не способных к труду инвалидов (слепых, глухонемых, без рук или ног или просто тяжело больных) расстреливали только за то, что они больны и их отказывались принимать в лагерях. Группа расстрелянных в Бутове инвалидов довольно значительная.

В числе “контингентов, подлежащих репрессии”, в Приказе Ежова № 00447 значатся “церковники”. Среди них есть всевозможные сектанты, старообрядцы, обновленцы, которых трудно бывает распознать по следственным делам. Есть представители других конфессий: три муллы, один раввин, есть католики, протестанты, баптисты (около 50 человек), но число их несоизмеримо с числом убиенных представителей Русской Православной Церкви. Их, пострадавших за Веру и Церковь Христову, в Бутове 940 человек.

В планах безбожных властей, строящих новое атеистическое государство, значилось, что к 1 мая 1937 г. “имя бога должно быть забыто по всей территории СССР”. Но перепись населения 1937 г., как известно, показала, что более половины опрошенных признали себя верующими. Колоссальная работа по уничтожению Церкви, проводившаяся с первых дней советской власти, не дала ожидаемых результатов. В 1937 г. началось новое тотальное наступление на Церковь и верующих. В том году было закрыто еще 8 тысяч храмов, ликвидировано 70 епархий и викариатств, расстреляно 60 архиереев. Семь из них были расстреляны на Бутовском полигоне. Это сщмч. Серафим (Чичагов) (прославлен на Архиерейском соборе 1997 г), это сщмчч., канонизированные на Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 г.: Димитрий (Добросердов), Николай (Добронравов), Никита (Делекторский), сщмчч.: Иона (Лазарев), Аркадий (Остальский). Бутовский список неканонизированных священнослужителей возглавляет убиенный епископ Арсений (Жадановский).




Впервые ворота Бутовского полигона открылись для родственников погибших 7 июня 1993 г. Осенью того же года была установлена мемориальная плита. В 1994 г. Православным Свято-Тихоновским институтом по эскизу скульптора Д. М. Шаховского, отец которого иерей Михаил Шик расстрелян в Бутове, был сооружен Поклонный крест, в походном палаточном храме Св. Новомучеников и Исповедников Российских отслужили первую литургию. По эскизу Д. М. Шаховского в 1995 г. началось сооружение храма, а с 1996 г. в недостроенном еще храме начались регулярные богослужения. Приходскую общину с того времени возглавляет внук расстрелянного на Бутовском полигоне священномученика Владимира Амбарцумова – протоиерей Кирилл Каледа, в прошлом ученый геолог. Его трудами развернулась работа по строительству церковной жизни и деятельность по благоустройству территории массовых захоронений. О. Кириллу и собравшейся вокруг него инициативной группе удалось остановить строительство нового жилого микрорайона «Новодрожжино», возведение которого было запланировано непосредственно у границы мемориальных захоронений. В 1995 г. земля Бутовского полигона была передана Московской Патриархии.

В годы, предшествовавшие опубликованию правды о Бутовском полигоне, здешний поселок представлял собой довольно унылое зрелище. Единственная улица его, словно в насмешку названная Юбилейной, состояла из нескольких безликих строений. Все постепенно разрушалось. Жизнь словно уходила отсюда. Была закрыта школа, затем баня, которая и раньше-то работала лишь раз в неделю; чтобы помыться, надо было выстоять в многочасовой очереди. Закрыли медпункт, аптечный ларек, магазин. Телефон, существовавший здесь с начала века, стал собственностью исключительно НКВД. Отменили рейсовый автобус, следовавший от станции мимо Бутовского полигона до Боброва. В поселке НКВД доживали свой век безвестные старики, бывшие свидетелями, а часто и участниками трагических событий 1930–1950 гг. Долгие годы эти люди не шли ни на какие контакты с посторонними. Они жили изолированно от всего остального мира и вели замкнутый образ жизни. Видно было, что они хорошо понимали только друг друга. Любые, самые осторожные расспросы о жизни полигона в годы репрессий пресекались ими в самой грубой форме. Либо они отвечали, что никаких расстрелов и захоронений здесь никогда не было, что все это выдумки и вранье, либо говорили: «Если кто кого и расстреливал, значит, так надо было». Нередко такой разговор заканчивался угрозами словом и действием. Женщины, что работали здесь в годы расстрелов, были не так озлоблены, но молчали также безнадежно, как и их мужья. Один за другим уходили из жизни очевидцы, которые могли бы что-то рассказать о здешних трагических местах – Бутовском полигоне, «Коммунарке», Сухановской тюрьме. А те, что были живы еще и могли бы что-то бесценное нам поведать, молчали, боялись, что все вернется на круги своя. Уговорить, убедить их, что прошлое ушло навсегда, было невозможно…

Что должны были чувствовать все эти люди, находясь постоянно наедине со своими мыслями, воспоминаниями, живя рядом с погребальными рвами, которые они видели когда-то полными неостывших еще человеческих тел?! Лишь постепенно, с годами стали устанавливаться некоторые контакты между теми, кто жадно искал правду и теми, кто хотел ее непременно скрыть и забыть.

Жизнь и даже облик поселка Дрожжино (в который входят строения, непосредственно связанные с Бутовским полигоном) стали заметно меняться с появлением храма. На богослужения и поминальные службы приезжало все больше народу. Сначала на территорию полигона можно было попасть только в определенные часы по субботам и воскресеньям. Но в 1995 г. охрану сняли, и территория многострадального Бутовского полигона стала доступна в любое время.

Сюда стали привозить детей из общеобразовательных и воскресных школ, московских лицеев и гимназий, сотрудники храма рассказывали им о том, что здесь происходило. На территории полигона впервые зазвучали детские голоса. Дети и подростки помогали очищать территорию от зарослей, по силам приводили ее в порядок. В ноябре 1998 г. при Бутовском храме была открыта воскресная школа. Не сразу, но были налажены контакты с учителями и школьниками окрестных школ, другими местными организациями. Под приходские нужды и воскресную школу были предоставлены помещения в домах, принадлежавших ранее сотрудникам НКВД. Сейчас в воскресной школе около восьмидесяти учащихся, ее учебные группы охватывают все возрасты, от самых маленьких ребятишек – до взрослых. Посещают школу в основном жители близлежащих районов: поселка Ново-Дрожжино и восточной части Южного Бутова.

27 мая 2000 г., в четвертую субботу по Пасхе, на Бутовском полигоне состоялось первое богослужение под открытым небом, которое возглавил Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Казалось, здесь присутствовала вся Православная Москва. В богослужении принимали участие восемь архиереев, около двухсот священнослужителей из храмов и монастырей Москвы и Московской области и более трех с половиной тысяч молящихся. Это было незабываемое духовное торжество. Пел объединенный хор Православного Свято-Тихоновского Богословского института. Музыка церковных песнопений сливалась с громким пением птиц, словно разделявших всеобщую радость. Патриаршие службы в Бутове стали традиционными. «Русской Голгофой» назвал Святейший Патриарх Бутовский полигон.


На Освященном Архиерейском Соборе 16–18 августа 2000 г. в числе 1100 мучеников, пострадавших в России от рук безбожников в XX веке, были прославлены в лике святых 129 священнослужителей и мирян, в Бутове убиенных. Ныне (на 2006 г.) число канонизированных бутовских новомучеников увеличилось до 304 человек.

В 2004 году на территории усадьбы «Дрожжино» Патриархом Алексием II и первоверховным архиереем Русской Православной Церкви Заграницей митрополитом Лавром был заложен новый каменный двухэтажный храм-памятник Новомученников и Исповедников Российских. Проект этого грандиозного пятишатрового собора был разработан в архитектурно-художественном центре Московской Патриархии "Арххрам" (АХЦ "Арххрам"), архитектором М.Ю. Кеслером, под руководителем А.Н. Оболенского, дед которого князь Оболенский Владимир Васильевич был растерян в 1937 г. на Бутовском полигоне. Величественный храм-памятник был освящен 19 мая 2007 года, в сослужении патриарха Алексия и митрополита Лавра, духовенства воссоединившихся частей Русской Церкви.

«Бутовский полигон» — не только место безутешной скорби, где мы вновь и вновь переживаем ужас совершившейся трагедии, уже сегодня это также место Памяти, Размышления и Покаяния — одно из важнейших в культурном и духовном ландшафте Подмосковья.

В 2000 г. по заказу Правительства Москвы Государственным предприятием «Научно-исследовательский институт генерального плана г. Москвы» был разработан «Проект зон охраны памятника истории «Бутовский полигон». А год спустя 9 августа 2001 г. постановлением Правительства Московской области «Бутовский полигон» был объявлен памятником истории и культуры местного значения. Вместе с охранными зонами общая площадь памятника истории составила около 3 кв. километров. С запада его территория ограничена Варшавским, с востока – Симферопольским, с севера – Расторгуевским шоссе, с юга – территорией тепличного комплекса совхоза им. ХХI съезда КПСС и правым берегом поймы реки Гвоздянки. Почти вся эта территория принадлежала в 1930–1950-х гг. ведомству ОГПУ-НКВД, а ныне стала заповедной. На территории памятника истории запрещено какое-либо новое строительство, кроме необходимого для раскрытия мемориального содержания памятника, а также любая хозяйственная деятельность, ведущая к искажению исторического облика и природного ландшафта местности. Напротив, планируется сохранение, реставрация и, по возможности, восстановление утраченных элементов исторической застройки и парковой планировки рубежа XIX-XX веков.

После проведенного в 2000 г. ремонта первого этажа здания бывшей Школы спецслужб НКВД-КГБ, в зале, служившим прежде киноклубом, стали проводиться выставки, посвященные пострадавшим на Бутовском полигоне. Они были посвящены жизни и творчеству убиенных в Бутове талантливых художников В. А. Комаровского и В. С. Тимирева, пострадавшим за веру видным иерархам и священнослужителям Русской Православной Церкви: епископу Арсению (Жадановскому), священномученикам Владимиру Амбарцумову, Петру Петрикову и другим. Особенно богатый материал представлен на выставке: «Жизнь и труды священномученика Митрополита Серафима (Чичагова). К 100-летию прославления преподобного Серафима Саровского».

В 2002 г. при храме по благословению Святейшего Патриархи Алексия II был создан Мемориальной научно-просветительский центр «Бутово» (АНО). Его главными целями согласно устава являются увековечение памяти пострадавших без различия их этнической и конфессиональной принадлежности и «восстановление исторической справедливости путем максимально возможного сохранения для будущих поколений духовных, научных и эстетических ценностей, созданных людьми, погибшими в годы массовых репрессий». Прихожане и сотрудники Мемориального центра ведут кропотливую работу по сбору сведений и систематизации данных о жертвах репрессий. На основе этих материалов подготавливаются тематические выставки и презентации, встречаются с родственниками пострадавших, проводят экскурсии. Были изучены «расстрельные» дела, подготовлены и опубликованы 8 томов книги памяти «Бутовский полигон» (отв. ред. Головкова Л.А. М., 1997 - 2004). В контексте этой работы при поддержке РГНФ создается электронная база данных «Жертвы массового террора, расстрелянные на Бутовском полигоне НКВД в 1937-1938 гг.». В перспективе - создание полноценного музея Памяти. В 2004-2006 годах Мемориальным центром проведены три научных мероприятия. В том числе 6-8 июня 2006 г. была проведена научно-практическая конференция «Этноконфессиональные традиции и мемориализация мест массовых захоронений в XXI веке». В ходе плодотворного диалога с представителями религиозных традиций, было установлено, какие традиции почитания подобных мест, и увековечения памяти усопших существуют в рамках их культовой практики, было дано развернутое описание и адекватная интерпретация поминальных обрядов, высказаны рекомендации единоверцам в отношении почитания подобного рода мест. Важно отметить, что диалог проходил в атмосфере взаимного уважения и сотрудничества. Большое общественное значение имеет тот вывод участников диалога, что в каждой из традиций существуют не только особые формы поминовения своих погибших единоверцев, в рамках своей религиозной корпорации, но и всех людей, ставших жертвой одной общей беды. Одним из первых итогов нашей встречи стало участие мусульманского духовенства в Акте поминовения погибших на Бутовском полигоне НКВД 8 июня 2006 г.