Моей мамочке сегодня 77 лет, родилась она в 1937 году. С детства жила с одной мамой. Папа погиб по нелепой случайности еще до войны. Ударили по голове, ограбили и все.

Мама моей мамы, Мария Константиновна, была некрепкого здоровья, деткам это тоже не далось просто так. И сами жили, пока мама в больнице. И на копеечную зарплату, да по карточкам. Всего досталось.

Жили они в Костроме. Мама с тех пор не привыкла кушать фрукты. Они там не росли, а на покупку денег не было никогда. Смотрит на фрукты теперь, и лишь пробует. Я люблю уничтожать ящиками, видно за то, что она не добрала, рассчитываюсь я.

Нас у мамы трое, два брата, которые младше меня на пару лет. Мне 55, другому брату скоро 53, а младшему 50 только что было. Все пока недалеко от мамочки.

Раньше были и далеко, и очень далеко. Брат средний на Сахалине много времени провел. Я вот 6 лет в Италии. А теперь буду рядом с ней.

Как ни хорошо в Италии, как ни тепло и сладко, а я только потому, что маме 77, не смею даже подумать, что можно ее оставить. Пусть будет тут то, что должно случиться, но я ни за что ее не оставлю больше одну.

В младенчестве мы боготворим маму. В детстве обижаемся, что петушок на палочке не купила. Потом замуж не велит, или почему не отговорила в свое время?

Потом кажется, что мало помогала, или много лезла, не так сказала, или не то приготовила, не вовремя. Или вообще дверью хлопнула невпопад. Не понимает ничего ведь мать, когда нам 30 лет. Возраст силы, когда дети думают, что они умнее матери.

И я такая была, и много поколений до, и после нас будут. Сегодня я понимаю, что родители всегда правы, даже если не правы. С одной стороны, у всех есть своя правота, просто для многих она находится ниже ватерлинии. Не видно того, о чем человек думает, на чем основываются его поступки и слова.

Моего папы уже нет 20 лет, я так часто перебираю в уме все, что было между нами. Забыла, или почти забыла распри и обиды, а помню только то, как я была не права, как посмела когда-то фыркнуть, или судить. Это меня точит и теперь. Хотя знаю, что прощена была тут же. Папочка, прости меня еще раз сегодня.

А рядом с мамой я обязана быть теперь. Чтобы искупить все, годы отлучки, тупые обиды и череду непониманий. Мама - она одна, и навсегда. Да понимаем поздно.

Каждый раз думается, что все впереди, мы все сможем исправить. Потом. А сегодня можно и склоки разводить. Потом. А это "потом" порой не успевает наступить.

Папа ушел в неполных 62 года. Разве кто-то этого ждал?

Вот такие мысли накануне Рождества, и в день рождения моей мамочки Людмилы Ивановны Пановой.