«Семь суток ехали оне»

— Николай Васильевич Гоголь в «Петербургских записках 1836 года» писал: «Москва женского рода, Петербург - мужеского. В Москве всё невесты, в Петербурге всё женихи». В Москве конца XVIII - начала XIX в. именно в эти зимние дни шла нескончаемая череда балов. Когда устанавливался прочный зимний путь, провинциальные помещики приезжали в столицу пристроить своих дочерей. Выезжали на дормезах - огромных закрытых каретах, эдаких сундуках на колёсах и с окнами. Их в шутку называли «Ноев ковчег». Там были спальные места, можно было загрузить много припасов, чтобы в Москве не слишком тратиться. Ехали медленно - карета тяжёлая. У Пушкина в «Евгении Онегине» Татьяна Ларина едет в Москву как раз на ярмарку невест:

«Не на почтовых, на своих,
И наша дева насладилась
Дорожной скукою вполне:
Семь суток ехали оне». 

Кто-то останавливался у род­ственников - москвичи были в этом плане очень гостеприимными. Та же Татьяна Ларина приехала в дом на углу Большого и Малого Харитоньевских переулков (1):

«У Харитонья в переулке
Возок пред домом у ворот
Остановился. К старой тётке,
Четвёртый год больной в чахотке,
Они приехали теперь».

Но не всем так везло с роднёй. Салтыков-Щедрин в повести «Пошехонская старина» описывает, как его семья вывозила старшую дочь Надежду в Москву на ярмарку невест. Девушка была не красавица, без большого приданого, и в родном городе женихов совершенно однозначно ей было не найти. Салтыковы-Щедрины снимали крохотный особнячок в одном из арбатских переулков, спать приходилось всем вповалку, экономили на всём, потому что деньги нужны были для нарядов провинциальной невесты Надежды.