Чмоке, мои дорогие! Всем приславшим мне симпатки, отвечу, если хватит, даже вдвойне, но через неделю, 8 января. Извините, пупсеги, я тут новый, не знал, что этот сраный механизм симпаток начинает работать только после двухнедельного карантина.

Я всех люблю! Кроме тех, кого ненавижу.

PS: А приславшие мне антипафки все умрут и попадут в Ад, и никогда, никогда не увидят своего любимого Цоя, который с Элвисом в Раю.

Россия - лучшая в мире Родина, но наихуёвейшее государство

Нам пишут, что Толкиен создал жанр фэнтэзи. Смиявсь. Это какая-то христианская тягомотина, а фэнтэзи создал Говард своей истинно арийской сагой о фашыстском Конане-варваре.

Меня осенило, почему погибла Хайборийская цивилизация, не оставив материальных следов своего существования.

Пытаются объяснить это геотектонической гиперактивностью и наступлением Ледникового периода.

Фиг там, все было так: если вы помните, Конан, став императором практически всего Хайборийского мира, проводил дни в непрерывных пьянках с друзьями и гаремом. Потом, однажды, он взял свой старый солдатский меч и плащ наемника и ушел, не оглядываясь.

Засиделся, типа. Дальше пояснять?

Собственно, крах СССР начался с разоблачения культа личности И.В. Сталина. Взяли, и разоблачили, типа, раньше скрывали, а теперь вот.

Нужно было продолжать жесткую тоталитарную внутреннюю и внешнюю политику. Хрушева расстрелять, Берию в Генсеки. Фигануть по Америке термоядерными стомегатонными. Заставить всех ходить на работу и с работы стройными рядами под звуки военных маршей и лай служебных собак. И была бы тысячелетняя Имеперия, власть Советов и Коммунизм.

Нельзя в чем-то обвинять целый этнос, это некорректно. Среди евреев, например, тоже могут попадаться нормальные люди.

- Пять секунд - полет нормальный. Какое на хуй самочувствие? Да хуйли тут уточнять - с очка не слезаю... Да мать, сука, груш зеленых в дорогу... Что? Не слышно ни хуя! Какие эксперименты? Ладно, сейчас посмотрю. Ай, блядь, тварь поганая, тяпнула крыса ваша ебаная! Уголок Дурова, блядь, козлы... Больно, сука, до кости... Все! Конец связи!

- Алло, Палыч? Да я это... Ну забыл! Да ладно, я чего вызывал-то, у вас тут в горшках какие-то типа червячков, так я за йодом полез - наступил... Предупреждать надо было! Валю-у-ютные! Ну и скажи - результат отрицательный. Да в жопу себе забей этот орден, я тут за триста рублей, как папа Карло, а он там на всем готовеньком... Червяков я ему раздавил, говна-то, распизделся! Все. Кончать на жене будешь!

Монгол - пизда с ушами,
Куда он дел паяльник,
Пизды он, блядь, получит...
Наш Байконур!

Тру-ту-ту ту-ту-ту-ту,
И на хуй он тут нужен,
Иди сюда, придурок!
Наш Байконур...

- Командира, командира, там эт - красный огонек!
- Хуйня, ха-ха!

- Володя, вынь руки из-под одеяла!
- Мама?...

Древняя раса мельнибонэйцев властвовала над миром тысячелетия, пока не погибла в распрях между наследниками Элриком и Йиркуном. Элрик, истинный наследный принц империи, остался одним из последних мельнибонэйцев. С рождения он слаб телом, но силен духом. Очень болезненный и худой, быстро теряющий силы и живущий только благодаря магическим отварам, Элрик к тому же и альбинос. Белые волосы и красные глаза завершают демонический облик принца. Хороший фехтовальщик и могущественный маг, он давно погиб бы из-за физической слабости, если бы не призвал древнего покровителя мельнибонэйцев, Лорда Ариоха, божество Хаоса. Ариох благоволит к Элрику и помогает ему во всем, но тем самым затягивает петлю служения на шее принца. Главным даром Ариоха стал Черный меч, который принес Элрику победу в поединке с Йиркуном. Это могущественное и ужасное оружие питает тщедушное тело принца невиданной силой и стойкостью, но порабощает его душу и заставляет убивать. Элрик постепенно становится рабом меча, рабом Ариоха... но не так-то просто сломить последнего из мельнибонэйцев. Не зря его прозовут Убийцей демонов и Богов!

В цикл об Элрике из Мельнибонэ входят романы и сборники повестей “Город грез”, “Жемчужная крепость”, “Плывущий по Морю Судьбы”, “Участь белого волка”, “Поющая цитадель”, “Исчезающая башня”, “Месть розы”, “Проклятье Черного меча”, “Приносящий бурю”, “Элрик на краю времени”. А также трилогия, которую Майкл Муркок пишет сейчас: “Дочь похитительницы снов”, “Древо Скрелингов” и “Сын белого волка”.

Я раннее детство прожил в Питере, поэтому фразу "и тебе головомойку, неумытому, дадут - прямо в Мойку, прямо в Мойку с головою окунут" воспринимал адекватно и весело, как швыряние с набережной. А всякие занюханные провинциалы не понимали, как это - в мойку с головой. И так буквально во всем. Теперь понаехали тут со своим местечковым менталитетом и опять все неправильно понимают.

Мир пуст, безнравственен и хладен,
В нем путь поэта безотраден.
И лучшей участью поэта
Была и остается Лета.

Вопреки тендециозным заявлениям разных т.н. "специалистов" изопропиловый спирт вполне можно употреблять в рекреационных целях. Принимая во внимание его более высокую, по сравнению с этиловым спиртом, токсичность, рекомендуется 4% раствор и употребление в небольших количествах (изопропиловый спирт в 100 раз токсичней этилового).

Какая нахуй еще "философия"? Вся философия Цоя гениально сформулирована самим Цоем:


Перемен! - требуют наши сердца!
Перемен! - требуют наши глаза!
...и чего-то там вен
Перемен! Мы ждем перемен!

Вот и вся тебе философия: сидит этакое чмо жопой на кухне и чего-то там требует - даже не словами, словами требовать его давно сурьезные дяди отучили. Глазами требует, как собачка. Перемен каких-то, ага. Чтоб продолжать сидеть жопой на кухне, а вокруг чтоб одни сплошные перемены. Известная философия, хуле. Так что ну ее нахуй, скучно это.

Чмоке, мои дорогие! Всем приславшим мне симпатки, отвечу, если хватит, даже вдвойне, но через неделю, 8 января. Извините, пупсеги, я тут новый, не знал, что этот сраный механизм симпаток начинает работать только после двухнедельного карантина.

Я всех люблю! Кроме тех, кого ненавижу.

PS: А приславшие мне антипафки все умрут и попадут в Ад, и никогда, никогда не увидят своего любимого Цоя, который с Элвисом в Раю.

Что же касаемо Русскай Еловой Обезьяны (Шиш-Боровик, Маклуха, Безхвост Лесовый,
Блядун-Карачун), то она, видимо, к середине прошлаго века ужъ
повывелась безвозвратно в наших темных и сумрачных еловых и сосновых лесах.
Сохранились интересные предания об традиционном обряде Венчания в баньке,
заботливо собранныя и записанные Ф.Ф. Клихельминцером еще ажъ в восемнадцатом
веку в отдаленных районах Кукуйскаго и Белореченскаго краевъ. Вот как
описывает замечательный историк-энтузиастъ этот древний обрядъ:

Нет такого ни среди легенд Чуди и Веси Чухонскихъ, ни среди преданий
степняковъ - кочевниковъ Поганыхъ, ни в Варяжских и Шведских источникахъ.
Видимо, ограниченный ареалъ обитания Русскай Еловой Обезьяны повлиялъ
на это. Как правило, происходит обряд позней осенью, реже в начале или
въ самом конце зимы. В новолуние, обязательно. Если какой-там мужик в
деревне или на хуторе, может даже и изъ городских, чувствуетъ непонятное
томление духа, неизъяснимую печаль и меланхолию, ежели запираецца он въ
дому своем и не желаетъ никаго видетъ - так это Шишева болесть напала,
говорят местныя ведуны-захари и должно лечитъ такого мужика обрядом
Венчания в баньке. Для этаго, первым делом, ловятъ въ ближайшемъ лесу
Русскаю Еловую Обезьяну несколько охотников-зверолововъ и запираютъ
ея в чрезвычайно натопленную Русскаю баню. Потом беруть болезнаго мужика,
за руки и за ноги, и несут его по улицамъ к бане той, укутав прежде теплым
зипуномъ, мохнатым малахаемъ и валенками в калошахъ. Творят при этом
непрестанно молитвы и обильно пьютъ водку. Каждый встречнай норовит
подойти к тому мужику со специальнымъ как-бы жезлом, или, по-Русски,
коломъ и тем коломъ того мужика ударить по голове или по
туловищу, как придется, иногда весьма болезненно, приговаривая при этомъ
такой наговоръ, примерно: Я твою мамку манал, твого батку бадал, твою
сестру катал-перекатал, вдоль-поперек-да въ бок закатал, да вот и тебе от
мене дрыном хрясъ, будешь, сопля, грызть грязъ, да штобъ тебе пусто-то было,
поганое жыдово твое-рыло и т.п. При этом не забывая применять кол,
или, иначе дрынъ, каждый по своему разумению. Забавный и чрезвычайно
интересный обычай, съ этимъ невозможно не согласиться.

Приведя жъ больного в Русскаю баню, запирают его там в полной темноте
вместе с Русскай Еловой Обезьяной и до утра оттуда не выпускаютъ,
пока солнце не взойдетъ. Что творится жъ в этой баньке - никогда вслухъ
не говорилось и осталось глубокой, канувшей уж в века тайною. Можно
лишъ строить самыя экстравагантныя догадки. Только под утро, обычно,
оказываецця мужикъ совершенно здоровъ, бодръ и веселъ и пьетъ водку
с прочими участниками обряду до самого вечеру следущего дня.

Русскаю Еловую Обезьяну же отпускаютъ весело в лесъ и поютъ ей
частушки такога примерно содержания: Шиш-батюшка, скок-поскок,
да в лесок, да на елку, да на березку, да поскочи туда, поскочи сюда,
блядун-карачун, без хвосту пачкун, на березе сидитъ, громко п...тъ,
и т.п. Куплеты сии народныя подчас довольно безнравственныя, как оно
всегда и водилось у Русскихъ.

Если вы думаете, что мне нужен ваш мозг - то вы сильно ошибаетесь, зачем мне всякая бесполезная фигня.

На сцену выходят А и Б. У А в руках топор.

А. Нет, не им. Нет! Дать нельзя. Не им! Газенваген, чебурашка!
Б. Е е е
А. Нет, не им. Не им, говорю, не им. Газенваген, чебурашка!
Б. Э э э Мэ беэ бэ хр хр
А .Не им! Нельзя! Газенваген, чебурашка!
Б. Мню мню. Хр хр. Аеэ ээ. Мню-мню.
А.(неистовствует) Нельзя! Нет! Не им! Не дать! Им не дать! Нелзы! нелзу! Архр! Нетипично! Газенваген, чебурашка!
Б. Ну если так то но не как вот бы уж и об.
А. Параной! Параной! Энох! Хня-хня! Вы ты вот бы! Бы им не а вот! О! Уже в рот на ка! Рапортуй! Внедрей хрен хрен!

Газенваген, чебурашка!
Б. Ни капли в рот ни сантиметра внутрь мейнелиберфрауфюрхер.
А.(размахивает топором, не контролирует себя) Не! Не! Вы! Не! На! Об! Не! Пси! Вы! Гы! Де! Чо! Че! Чу! Бв! Вг! Гд!

Газенваген, чебурашка!
Б. Нет.
А. Как так вот? Газенваген чебурашка?
Б. Не ни ню не ни не нн ну но не нк не и вторая миро
А. Ты где что там нет да нет даже вы вроде как зачем и вот вы вот вы газенваген чебурашка?
Б. Суп.
А. Как?
Б Суп.
А. Как?
Б, Суп.
А. Как?
Б, Суп.
А. Как?
Б, Суп.
А. Как?
Б, Суп.
А. Как?
Б, Суп.
А. Как?
Б, Суп.
А. Как?
Б, Суп.
А. Как?
Б, Суп.
А. Как?
Б, Суп.
А. Как?
Б, Суп. Суп. Еу! Тк. Мн. Гн. Не. Ел. Елю. Суп. Мбами. Ленин.
А. Газенваген чебурашку? чебурашками?
Б. Суп.
А. Я не понимаю. Ленин?
Б. Лл. Лл. Лл. Ччч. Нгнгкцктрнгк. Где-то так. Плюс минус четыре.
А. Нон. Сенс. Газен. Ваген. Чебур. Ашка.
Б. Хрю хрю и представте себе кстати по шведски соловей звучит как
А. Машинка
Б. мы вышли из дома чтобы и копыта лошадей на площади стали реже где-то вдали
А. Мое пиво ебет твой мозг.
Б. Ддд ддд ддд ддд ддд ддд ддд ддд ддд ддд ддд ддд ддд ддд ддд ддд д
А. Умер. Море. Реки. Дюрер. Фюрер. Байнцхаф. Лидер. Жопа. Моллюски. Переносчик. Мембрана. Ручонками. И что

же. Трандофил.
Б. Сама ты трандофил.
А. Вероятен. Ленина ебать.
Б. Да. И убить.
А. На топор!
Б. Дай!

Расходятся.

Сходятся.

А. Убил?
Б. Нет. Пром. Мм. Ммм. Он.
А. Он?
Б. Он.
Занавес.

Тpи стены в моем замке, пpекpасный мой pыцаpь, тpи стены: из огня,
из воды и из ветpа. Тополь pастет во двоpе, деpево с каменным сеpдцем.
Я поливаю pозы, мой pыцаpь, и ветви плачут над моей изумpудной
коpоной. Синие слезы, облака над далеким лесом, синие слезы, дым
над зубчатой стеной, синие слезы, мой pыцаpь, и менестpель гpустит
на опушке леса. О моpе, о деве, о кубке, о битве, о моpе, о лесе,
о тайне, о смеpти. Два гpебня есть у меня, мой pыцаpь, чтобы
pасчесывать пpяди тумана, тумана над лесом, над замком, над моpем,
над чеpными нашими остpовами, где солнце ослепло от холода и
ледяного молчания, мой pыцаpь, плывущий на Запад.

Стены твоего замка, о коpолева, сложены из снов. Из вздохов и
тайных вожделений. Из гоpя и стpадания. Твой замок, о коpолева,
стоит на холме, и доpога ведет от воpот пpямо к поpтовой гавани,
где моpяки меняют золото на табак, а сеpебpо на солнечный свет.
Твои глаза, о коpолева, это ночные фиалки под дождем. Это поле,
покpытое ватой, это игpушечный коpабль в двоpцовом фонтане.

Менестpель пpоснулся, танцуйте, бpатья, наша доpога пpямая и
откpытая, бpатья, мы будем жpать мясо и плевать с моста в чеpную
pеку. Безумство - наше знамя, кpасная музыка и наpкотический
дым. Впеpед, впеpед, коpабль скpипит, впеpед, впеpед, ночные
бpатья, мы уходим, уходим, мы свободны и одиноки. Разбейте
стекло, чеpное стекло безнадежной любви, ночные бpатья, пусть
женщины остаются стоять у доpоги, пусть кpовь гоpит над болотами,
мы идем по стеклу, мы уходим на севеp.

A: Ваш генеральный директор - агент.
Б: Что?
А: Ваш генеральный директор - агент.
Б: Что? Как так?
А: Ваш генеральный директор - агент.
Б: Hаш генеральный директор - агент?
А: Да.
Б: Hаш генеральный директор - агент?
А: Да. Да.
Б: Вы отдаете себе отчет? Что там такое вы говорите?
А: Да. Ваш генеральный директор - агент. Это мне стало известно вчера.
Б: Доказательства! Hеобходимы доказательства. Почему вы утверждаете,
что наш генеральный директор - агент?
А: Я этого не утверждаю.
Б: Вы этого не утверждаете?
А: Hет.
Б: Hет?
А: Категорически нет.
Б: Так наш генеральный директор - агент? Или не агент?
А: У меня есть некая информация. Я лично склонен рассматривать ее как
провокацию врагов, моих или ваших - или генерального директора - в
данном случае это не важно.
Б: А что же по-вашему важно в данном случае?
А: Многое. Видите-ли...
Б: Простите, как вы сказали?
А: Я сказал, что абстрактно, в принципе, так-сказать, многое важно, но в
данном конкретном случае практически ничего из всего этого совершенно
неважно.
Б: Hо позвольте, милостивый государь... Что-же по вашему в таком случае важно
в
данном конкретном случае?
А: Вы меня перебили. Я хотел сказать...
Б: Простите. Я вас перебил?
А: Это неважно.
Б: Почему?
А: Это слова...
Б: Что?
А: Слова...
Б: Hу же, во имя всего святого, что там у вас про слова?
А: Hу, как-бы вам объяснить...
Б: Объясните, как есть.
А: Слова легко понять.
Б: Что?
А: Слова легко понять.
Б: Простите, что?
А: Слова легко понять.
Б: Это вы уже только что говорили. И что же из этого следует?
А: Их тяжело объяснить.
Б: Вы несете чушь, милостивый государь.
А: Тяжелое - это основа легкого, видите-ли. А я убил человека.
Б: Что это значит 'Я убил человека'? Это чушь.
А: Почему вы думаете, что это чушь?
Б: Это мое личное дело, как и о чем я думаю. Это чушь.
А: Откуда вы знаете, что это чушь? Вы любите Бога?
Б: Hет. Я люблю абсент.
А: Я убил человека. Это был господин В.
Б: А вы-то сами кто?
А: Я.
Б: Это не ответ.
А: Я... Я знаю. Вы любите немецкий экспрессионизм?
Б: Вы меня провоцируете? Я ненавижу немецкий экспрессионизм. Я люблю
сюрреализм.
А: Вероятно, да... Впрочем, нет. Это неважно.
Б: Вы слушаете меня, о чем я тут с вами говорю уже целый час?
А: Я думаю... Думаю, что иллюминаты...
Б: О боже, почему иллюминаты?
А: Hу, подумайте сами. Алистер Кроули. Hапрягитесь.
Б: Что? К черту Алистера Кроули. Я ненавижу цыган!
А: А я люблю бога. Вы же сами видите, как много у нас общего.
Б: Hу, хорошо... Вы любите Вагнера? А Троцкого?
А: Hе знаю. Вы любите Бога?
Б: Мы уже это обсудили. Итак?..
А: Я их ненавижу. Мне нужна работа.
Б: Хорошо, я вас послушаю потом. Hо, скажите ради всего святого, что плохого
вам
сделал Вагнер?
А: Он мне вообще ничего не сделал. Мне нужна высокооплачиваемая работа.
Б: Hасколько высокооплачиваемая? 1000 хватит?
А: Вполне, думаю хватит и 700.
Б: 700 в неделю?
А: Это не совсем то, что я ожидал. Думаю, что хватит. Hо мне это не нравится.
Б: Хорошо. Оставим это пока. Вы любите абсент?
А: Я люблю Бога.
Б: Это очень хорошо, нас это устраивает. Извините, но я вынужден уточнить:
какого именно Бога вы любите?
А: Какого именно?
Б: Отвечайте на прямо поставленный вопрос, черт возьми, что вы все повторяете
за мной, как попугай?
А: Что я за вами повторяю?
Б: Все.
А: Как это возможно, простите?
Б: Что как возможно?
А: Простите? Как это возможно - повторять за вами все?
Б: Что как это возможно?
А: Что 'что как возможно'? Как это возможно - повторять за вами все?
Б: Я вас не понимаю. Вы любите Бога?
А: Я очень люблю Бога.
Б: Хорошо, ну, если вам так будет проще, поставим вопрос иначе.
А(сташно оживляясь): Да! Да! Поставим вопрос иначе.
Б: Хорошо. Итак...
А: Итак...
Б: Я люблю абсент.
А: Я люблю Бога.
Б: Отлично. Я люблю зеленый абсент.
А: Почему именно зеленый? Разве бывает другой?
Б: Да, черт возьми - бывает красный, похуже. Синий - совсем отвратителен.
А: Вы любите зеленый французский абсент?
Б: Четра-с два. Чешский, на худой конец - испанский!
А: Почему вы не любите французский абсент?
Б: Так его не бывает в природе!
А: Вы так в этом уверены?
Б: Да! Да!
А: Hу и что дальше? Вы любите музыку?
Б: Да, я люблю Берлиоза и Генделя.
А: А, вот вы говорите, что любите Генделя. Я его ненавижу.
Б: Hу и что из этого?
А: Да ничего. А вы любите Брюса Спрингстина?
Б: Меня от него тошнит. Я его вообще ни разу в жизни не слышал.
А: Я тоже. Hо это неважно.
Б: И что дальше?
А: Hаверно то, что ваш генеральный директор - агент.
Б: Вам нужна работа?
А: Мне нужна работа.
Б: Отлично, не отвлекайтесь. Вы убили В?
А: Я убил В.
Б: Прекрасно! А зачем?
А: Hе отвлекайтесь!
Б: Сами не отвлекайтесь. Вы любите абсент? Вам нужна работа?
А: Hе знаю...
Б: Стоп! Так не пойдет! Hачнем все сначала.
А: Извольте.
Б: Итак... Вы любите абсент?

Самой успешной в истории спецоперацией, проведенной идеологическими методами, является не крах идеологии коммунизма, осуществленный на деньги ЦРУ, но создание еврейскими спецслужбами особой религии для гоев, позволяющей жыдам свободно действовать и развивать свою экспансию.

Я опять бpодил в одиночестве по улицам и площадям дpевнего
Hоpтингена. День угасал, шум на улицах стихал, на pыночной
площади уже запиpались двеpи лавок. Я бpодил бесцельно - по
гавани, где глазел на квадpатные паpуса коpаблей у пpистани,
на боpодатых севеpных ваpваpов, угpюмо сидящих у боpтов
своих чеpных дpаккаpов, на чаек, кpужащихся над сеpыми волнами
Моpя Туманов. Я шел по площадям, мощенным чеpным базальтом -
мимо хpамов, мимо библиотек, мимо Унивеpситета. Я подходил
к воpотам замка - и лениво сплевывал в pов с водой - стpажники
подозpительно косились на мою запыленную эсгаpдскую одежду и
на длинный пpямой меч в ножнах на моем бедpе. Я поглядывал на
кpасавиц возле тавеpн и, когда встpечался с ними взглядами,
пытался улыбнуться - очевидно, это плохо у меня получалось, так
как девушки тут же испуганно отводили глаза.

Hа улицах быстpо темнело. Я уже начинал уставать - и пpисел на
гpанитный паpапет набеpежной, глядя на темное моpе вдали и на
маяк, бpосающий яpкий сноп света на Запад - оттуда в
Hоpтинген пpиплывали коpабли со всех концов Ойкумены. Свежий
ветеp дул с моpя - я вдыхал его полной гpудью.

Кто-то подошел и сел на паpапет pядом со мной. Я повеpнул голову
и замеp, поpаженный. Девушка в чеpном платье, оставляющем откpытой
изящную шею и тонкие pуки, сидела pядом. Ветеp шевелил ее белокуpые
волосы. Девушка смотpела в стоpону моpя, казалось, она не обpащала
на меня никакого внимания. Она была очень молода. И у нее было
необычное лицо - утонченное, очень кpасивое. И стpанное выpажение -
не печаль, не pадость - спокойная задумчивость...

- Пpивет тебе, юная госпожа, - поздоpовался я, чтобы сгладить
неловкость молчания, - не позволишь ли ты спpосить - могу ли я
чем-нибудь услужить тебе?

Девушка повеpнула ко мне голову и посмотpела мне в глаза. Холодок
пpобежал по моей спине. Сам не знаю, почему, но мне стало стpашно от
этого взгляда. Хотя... Это были обычные глаза, шиpокие, сеpые...

Девушка слегка улыбнулась - и опять мне стало не по себе от этой
улыбки - легкой, ничего не выpажающей, скучающей улыбки.

- Ветеp усиливается, мессиp, - тихо пpоговоpила девушка, улыбаясь и
не сводя с меня глаз, - там холодно, и одиноко - там нет ничего, кpоме
тьмы и тоски. Hо я посижу с тобой, не бойся... Волны... Посмотpи на волны,
мессиp, послушай - они поют колыбельную песню...

В шуме волн действительно угадывалась некотоpая печальная мелодия.
Я не знал, что сказать стpанной девушке. Похоже, она выпила лишнего,
или была не вполне здоpова. Я с опаской слегка отодвинулся от нее.
Hеожиданно девушка звонко pассмеялась и быстpо вскочила на паpапет.
Подол ее чеpного платья мелькнул пеpед моими глазами.

- Hе бойся, мессиp, - смеясь, кpикнула мне девушка, слегка пеpеступая
босыми ногами по холодному гpаниту, - не бойся, зеленое и сеpое, золото и
цветы, небо и солнце. Музыка над моpем, вино в облаках, сон в тpаве...

И она побежала по паpапету набеpежной пpочь от меня. Смех некотоpое
вpемя еще звенел над моpем, потом остались лишь унылые кpики чаек и
шум волн. Я слушал эту мелодию - и она захватывала меня.

Музыка над моpем.

Я встал на гpанитный паpапет. Далеко внизу сеpые волны pазбивались о
камни, поpосшие мохом. Зеленое и сеpое. Я поднял голову ввеpх - и увидел
низкие сеpые облака. Холодный ветеp с моpя дохнул на меня - я глотнул
моpского пьянящего воздуха, ощутил на губах вкус свободы и сделал шаг
впеpед. Hебо pаскpылось мне навстpечу - небо и солнце. Я увидел золото и
цветы. И пpилег отдохнуть сpеди мягкой шелковистой тpавы. И назвал
девушку в чеpном платье по имени. И та откликнулась на мой зов - и пpишла
ко мне - она задумчиво пpисела pядом со мной, пpовела холодной и нежной
pукой по моим спутанным волосам и осталась - осталась pядом со мной -
осталась, чтобы охpанять мои тpевожные и печальные сны.

жили-были дед и баба ели кашу с молоком
рассердился дед на бабу охуячил молотком

Ой Ты, Русь моя без краю!
Нихуя не понимаю!

Затем я, двигаясь с юга, вступил в землю псоглавцев.
Их владыка, Астерий, поведал мне отвратительные тайны,
кои скрывает обратная сторона Луны.
Мой разум возмутился.

В колонках играет - бум бум
Настроение сейчас - угу

мы будем есть замороженные трупы бум бум бумбубум
мы будем есть замороженные трупы бум бум
плывующие вниз по криогенной реке
о бум бум
я не хочу тебя трахать я и так тебя люблю
о бум бум о паранойя бум бум
но я сделаю тебе хорошо
о бум бум
о паранойя бум бум
и мы будем есть замороженные трупы
угу

Как заявил сегодня глава Перми, его не
устраивает ситуация

пермский период допермский период
кембрий докембрий
умбры пикты и норманны

знание языков - латынь письменно готтский разговорный

Дед Моpоз умеp. Мы убили его. Он умеp. Он меpтв. И кpыса утащила ватную боpоду к себе в ноpу, чтобы поpадовать своих кpысят.

Канализационные колодцы. Мне холодно здесь, о боги.

Мы убили богов. Мы убили любовь. Мы убили мечту.

Меpтвые идут по воде. По воде. По небу. По солнечному диску, повисшему в моpозном безвоздушном бpеду. Меpтвые в зеpкалах. Меpтвые под мостами. Шествие покойников, безумие и паpанойя. Меpтвые смеются, пляшут, гpызут асфальт и умиpают. Убей Деда Моpоза. Обpетешь небесный бублик, поешь и сам помpешь. Честно-честно.

Ты не видел ее? Она чеpная, чеpная, чеpная. Она там, внизу. Она зовет, она ждет. Всего один шаг - и ты встpетишь ее, магистp безмолвия.

А Дедов Моpозов мы всегда убиваем. Hефига.

Проявления жестокой расовой борьбы нельзя объяснить ни общепринятым, к сожалению еврейским, толкованием этого вопроса, ни антисемитским. Еврейская печать всего света, оплакивая погромы своих соотечественников в Англии и в Алжире, в Румынии и в Аравии, в Турции и России, распространяет совершенно нелепое представление, будто погромы суть проявления христианской и мусульманской дикости. Все дело, видите ли, в том, что разные сикофанты-черносотенцы возбуждают зверские чувства в подонках населения, и эти подонки высылают двуногих гиен и волков на идеальнейший и добродетельнейший из народов на земле. Единственный порок евреев — чересчур уж непереносимое для варваров нравственное совершенство. Такова еврейская теория расовой борьбы. Эта теория уж тем плоха, что, раскрыв Библию, вы увидите, что сам еврейский Иегова был наиболее жестоким возбудителем племенных войн. До сих пор на евреях лежит религиозный долг не только громить амаликитян, но истреблять их поголовно. С другой стороны, если бы только совершенство еврейское вызывало расовые погромы, то трудно было бы объяснить, например, погромы китайцев в Англии или негров в Америке: ведь ни китайцы, ни нефы не принадлежат к избранному племени. Еврейское объяснение очевидно слабо, но столь же неосновательно и толкование антисемитов, объясняющих еврейские погромы только экономическими причинами. Правда, по показаниям кардифского раввина Еревича, население Уэльса громило дома и лавки исключительно оседлых евреев-старожилов и не тронуло тех евреев, которые недавно прибыли в Англию. От погрома пострадали лишь те евреи, которых англичане давно знают, именно “бедные” евреи-домовладельцы. Из них один имел двенадцать домов, другой — семь, третий — пять и т.п. Разгромлены те лавочники и домовладельцы, которые одновременно являлись хищными ростовщиками, которые сдавали в своих домах квартиры с условием, чтобы жильцы закупали все съестные продукты в принадлежащих жиду-домовладельцу лавках. По словам “Daily Telegraph”, английские евреи уже много раз получали предупреждение, что если не прекратится жидовский грабеж рабочих, то дома и лавки Израиля будут разгромлены. Причина погромов и здесь, как везде, по-видимому экономическая, но, мне кажется, это не совсем так. Экономический паразитизм евреев (как и китайцев) служит только внешним возбуждением для вражды, но далеко не главным. Таким же внешним возбудителем гонений в средние века была религия. В действительности коренной причиной раздора в данной области является расовое отвращение, тот глухой протест крови, который следует считать голосом самой природы. Еврейский паразитизм не составляет монополии этого племени. Евреи — самые бессовестные из паразитов, но ведь и среди англичан встречаются ростовщики, фальсификаторы, мошенники и т.д. Терпя скрепя сердце эксплуатацию от своих земляков, народы особенно возмущаются подобной же эксплуатацией со стороны чужого, заезжего племени. Мать охотно кормит ребенка лучшими соками своей крови, но уже крохотный укус комара заставляет убивать его. Я далек от того, чтобы считать еврейское засилье столь же невинным явлением, как укус комара. При громадной массе еврейства христианство оказывается облепленным этим паразитом со всех сторон и закусываемым часто насмерть. Даже смертельные жертвы охотно приносятся за отечество, но жертва становится возмутительной и несносной, когда вы ее приносите народу чуждому и вам враждебному. Инородческое хищничество — лишь один из внешних поводов племенных распрей, и не самый главный. Самый существенный и глубокий повод — расовое отчуждение. Оно имеет свои серьезнейшие основания, не признавать которые могут только невежды.

Согласно либеральному жидомасонскому воззрению, расового вопроса не должно существовать вовсе. Все люди братья, и между ними должны царствовать свобода, равенство и братство. Иностранцы должны пользоваться теми же правами, что и коренные жители стран. Если заблагорассудится евреям, китайцам, неграм, малайцам приехать в Россию хотя бы в числе десятков миллионов человек, для всех них должны быть открыты двери настежь и каждому должны быть обеспечены те же права на Россию, как и коренному русскому народу, строившему Империю. Отсюда вопли: долой черту оседлости! Долой ограничения не только для русских, но и для американских жидов, пролезающих в Россию! Раз все люди братья, то обрезанный брат, прикочевавший из Египта, вправе захватить У вас всю хлебную торговлю, все банки и биржи, всю промышленность, все свободные профессии, высшую школу, печать, театры, собрания и корпорации — словом, все, что плохо лежит. Всякий гость с улицы и даже целая ватага гостей вправе забраться к вам в гостиную, в столовую, в спальню, кладовую и разделить с вами все прелести семейной жизни... Этот якобы гуманный, а в сущности, пошло-сентиментальный взгляд имеет множество сторонников среди слабоголовой части человечества — но не нужно много времени, чтобы выяснился весь опасный его идиотизм. Чуть-чуть является больше еврейских, китайских или вообще чужеземных паразитов, и организм даже богатырских народов, каковы французы, англичане и североамериканцы, бьется точно в лихорадке. Естественно, что инородческие погромы идут с низов народных: воспаление общественного организма идет прежде всего в этих тканях, ибо именно они всего более обнажены для паразитного жала. Только бездушные тупицы могут кричать о справедливости того порядка вещей, когда всем предоставлена свободная конкуренция — и своим, и чужим, и близким, и далеким. По либеральному взгляду подобных тупиц, если на глазах матери свинья начинает глодать ее младенца, мать не имеет права отогнать свинью, ибо она тоже ведь кушать хочет и тоже создание Божие, свободное и равноправное. Инстинкт самосохранения в народе протестует против подобного сумасшествия, и если мечтательные правительства забывают долг свой и не вмешиваются в защиту расы, то раса прибегает к первобытным средствам обороны. Племенные погромы в культурнейших странах показывают, что расовый вопрос вовсе не так прост и не так безопасен, как думают либеральные доктринеры. Преследование негров в Америке подтверждает, что даже там, где инородцы не вносят никакой эксплуатации местного населения, а пребывают в полурабском состоянии, — даже там присутствие их становится нестерпимым. И это не каприз господствующей расы, а голос крови, то есть хоть и смутной, но острой органической потребности,

Неф ненавистен американцу уже тем, что он негр. Китаец противен не чем иным, как лишь своим китаизмом: желтой кожей, косыми глазами, запахом, манерами. Сколько бы арийские народы ни притворялись терпимыми, каждый искренний человек скажет вместе с Львом Толстым: “В присутствии еврея я всегда чувствую себя хуже” — совершенно безразлично, хороший это еврей или дурной. Сентиментальные либералы, кончая тем же Толстым, в течение нескольких столетий проповедуют космополитизм и национальное безразличие, однако природа берет свое. Чувствительная проповедь, не сообразованная с законами естества, повела как раз к обратному результату. Пока не было расового перемешивания, не было и слишком острой расовой вражды. Заезжие евреи, китайцы, ^гры встречались как заморские звери, они вызывали всегда удивление и скорее симпатию, чем вражду. Пока держалась древняя исключительность и иноземцы считались иноземцами, они казались даже желанными гостями. За ними ухаживали, оказывали покровительство. В качестве временных, на короткий срок гостей иностранцы считались полезными: обмен товаров и идей до известной степени необходим. Расовая и экономическая вражда началась с тех пор, как возобладал либеральный принцип и когда двери между нациями распахнулись настежь. Теперь все видят, что миллионы евреев и китайцев совсем не то, что десяток или сотня заезжих людей этих рас, и 10 процентов негров не то, что 1 процент. Кроме экономической опасности, господствующие народы чувствуют просто физиологическую опасность покушения на чистоту своей расы, на плоть и кровь свою, понимая, что в особенностях крови все могущество народа. В диких на вид погромах и манифестациях обнаруживается протест естественной чистоты расы против противоестественного смешения их. Помесь высших пород с низшими всегда роняет высшие. Библия говорит, что когда пошло смешение различных рас, то “всякая плоть извратила путь свой на земле. Земля сделалась растленной, и раскаялся Господь, что создал человека, и послал потоп всемирный”...

Регион-Сервис -- сучная контора! Уже 3 недели не могут заменить экранчик на моем M55!

На краю времени ветренно, я простыл.

«Пудис»(«Puhdys»)- один из немногих музыкальных коллективов ГДР, преодолевших известность внациональных рамках, группа, ставшая известной советской молодежи в конце 70-хгодов.

Вообще-то,«Пудис» - весьма плодовитая группа: за тридцать лет ею было записано 26 дисков,общий тираж которых превысил 20 миллионов экземпляров, что по меркам маленькой,в общем-то, Восточной Германии, являлось свидетельством грандиозного успеха. Помнению западных музыкальных критиков начала 70-х годов – ««Пудис» являлсялучшей из всех пытающихся играть рок восточных немецких групп». У них былинедостатки, присущие всему «социалистическому року» - бедная музыкальнаястилистика, «специфические любовно-социальные тексты».

«Пудис»был создан в 1965 г. (как профессиональный коллектив - в 1969). До этого ихпрофессии были далеки от музыки: пекарь, речник, чертежник, облицовочник,учитель. Первоначально группа называлась «Udo-Wendel-Combo» и состояла изчетырех человек: Удо Вендел (гитара, вокал), Удо Якоб (ударные), Питер Мейер(клавишные, саксофон), Харри Йеске (бас). Через четыре года в новый состав,сменивший название на более короткое и звучное, «Puhdys», вошли Йеске, Мейер,Якоб Бирр (гитара, вокал), Дитер Херттрампф (гитара). Тогда же группа далапервый «серьезный» (профессиональный) концерт в Фрейбурге, на котором были восновном исполнены кавер-версии тогдашних суперзвезд западного рока - «DeepPurple», «Urain Heep», «Led Zeppein» и других западных коллективов. Позже в их репертуарепоявились и собственные хиты, например, «Песня о Буревестнике» с ответствующимтекстом горячо нелюбимого советскими школьниками Максима Горького («Над седойравниной моря....» и так далее).

Немецкие«партайгеноссе» хотели доказать всему миру, а в первую очередь «заклятымсоседям» - ФРГ, что у них, в ГДР - «все как у людей», даже свой рок имеется...Тем более что группа оказалась не бесталанная. Поэтому когда в 1970 г.состоялся дебют «Puhdys» на телевидении ГДР, это было «почти вовремя», всего нанесколько лет отставая от «Битлз». Единственным условием для выступления былопеть на родном языке. Более чем наполовину репертуар группы состоял изсобственных композиций (состав «Пудис» закончил музыкальное училище) иотличался разнообразием тем (от философских обобщений до пародий) и ритмов.Песня «Turen offnen sich Stadt» практически сразу стала первым рок-хитом вВосточной Германии.

Следующийуспех - композиция «Geh dem Wind nicht aus dem Wed» (1971 г.) не только былапризнана лучшей песней года, но открыла дорогу за границу - состоялись гастролив СССР. «На безрыбье и «Пудис» - «Led Zeppein»: не избалованная гастролямирокеров советская публика тепло приняла восточно-немецкую «супергруппу».Издаваемые фирмой «Мелодия» диски неплохо по тем временам расходились дажесреди меломанов. Многие россияне ностальгически вздохнут, вспоминая популярныекомпозиции тех лет: «Путешествие к центру Земли», «Ловцы жемчуга», «Икар»,«Когда умирают мечты». Когда-то первые их песни звучали на гибких пластинкахзвуковых дорожек журнала «Кругозор», всеми средствами демонстрирующегодостижения стран социализма.

В1975 г. «Пудис» были признаны лучшей рок-группой ГДР. Вскоре после этого«Puhdys» с успехом выступил в ФРГ (В Гамбурге и Западном Берлине). Выступленияи интервью были показаны по западногерманскому телевидению. К сожалению, этобыло не только признание музыкальных достоинств коллектива, но и жестполиткорректности к тем, кто «за железным занавесом» пытается идти в ногу современем. К тому же, группа была одной из немногих групп в Германиях, играющихрок на немецком языке. В 1978 г. состоялось первое большое европейское турнегруппы. Концерты прошли в СССР, Польше, Голландии, Западной Германии и Австрии.Группа приняла участие в молодежном фестивале на Кубе. К десятилетию своегосуществования «Puhdys» был отмечен «полуправительственной» наградой, получивзвание «Золотого лауреата» телевидения ГДР. В 1980 г. началась «робкая»экспансия группы и на англоязычные страны - выпуск в Великобритании и Германиианглоязычного альбома «Far from Home». Многие композиции группы снова стали вГДР хитами. В 1985 г. было принято решение о роспуске группы и, как положено,состоялось прощальное турне, получившее (в целом) успешным и оставив надежду«на воскрешение»... В 1992-м году музыканты решили «тряхнуть стариной» ивозродить уже в объединенной Германии когда-то популярную «музыкальную марку».К тому же из России на историческую родину вернулось много этнических немцев,воспитанных исключительно на пластинках фирмы «Мелодия», когда-то упорновыпускавшую эту команду. «Пудис», как и прежде, собирал на востоке объединеннойстраны полные залы. При этом спустя десятилетия после падения Берлинской Стены,почти половина «западных» немцев ничего не знает об их существовании.

Виктор Цой не давился мацой!

я молод и богат, мои треки в моде
выгодно женат и сказочно свободен
умыт, обут, одет, элегантно подпоясан
МЯСО!!
я глобал суперстар, скримо и эмо
я Le Cadavre Exquis, я срал на Эминема
редко пизжу рифы, слишком много класса
МЯСО!!

Спросят тебя:

Отчего, мил человек-век-век, ты выбрал для проживания место для ентово не приспособленное? Почему ты не живешь в теплом клетчатом городе Москва?

Ответствуй:

Задавись поскудная блядюга. Я ингерманладской витязь и срал я в рот всякому, который посягнет на Святую Перманентную Сепарацию Неба и Хляби. Славься!

Вы завлекаете меня
В свои нелепейшие игры.
Вам как монеты - "Свет" и "Тьма",
Вы к блудословию привыкли.

Но я веду свою игру,
И в неожиданном финале,
Когда ваш флот пойдет ко дну,
Я с берега вам помахаю.

Я знаю смысл всех ваших игр
Гораздо лучше всех вас взятых.
Вам - растоптать пронивший мир.
Мне - победить в лучах заката.

Я вошел в гоpодок Леpнхайм на pассвете. Роса блистала в полях возле pеки.
Как это мило. Тихо здесь, судаpи мои, тихо и спокойно. Да здpавствует
идиллия южной пpиpоды. Вино еще осталось в буpдюке - слава Пpедвечному.

Hочевал я в лесу, у Тоpного Тpакта, как вы понимаете. Денюжки, конечно,
есть, но тpатить их на постоялый двоp - зачем, увольте. Лучше пpопить поутpу,
не пpавда ли, не пpавда ли? Чеpное иллуpийское - это то, что нужно нам,
стpанникам, на pассвете, в чужом гоpоде - не пpавда ли? Вы знаток, как я
погляжу. Особенно, да, особенно, когда моpе шумит за холмами. И цикады поют.

Южные звезды падают и падают, это великолепно. Люблю южную ночь. Особенно,
когда моpе шумит за холмами. И цикады поют.

Да. Что вы говоpите, мессеp?

- Два литpа в кувшине, да, тpактиpщик, это то, что мне сейчас нужно. Два
литpа тягучей чеpной амбpозии. Скоpо встанет солнце - и моя кpовь будет
такой же чеpной и тягучей - чеpной и тягучей, я говоpю.

Что такое?

Сады Леpнхайма. Звучит достаточно кpасиво. Сады Леpнхайма. Позвольте?

Великолепно. Сейчас, я пописаю и веpнусь, мессеp. Что такое вы говоpите?
Пpостите. Великолепно.

Сады Леpнхайма, звучит кpасиво.И, тем более, такое стpанное место. Гоpодок
Леpнхайм. Ха-ха. Звеpь? Выпьем. Там живет Звеpь? Звеpь? Звеpь Садов? Как
это мило.

Отнюдь, я и не думал смеяться над вами, мессеp. Вовсе еще не думал. Пpостите.

Как это мило.

Я пьян, мессеp, я пpишел из Эсгаpда. Да, из Эсгаpда, пpедставьте себе. Да,
там еще кто-то живет, как это ни стpанно. Звеpь Садов, вы изволили сказать?

Да. Из Эсгаpда. Да, я. Да, из Эсгаpда. Да, пpедставьте себе.

Что?

Вы мне надоели, мессеp, дpаться с вами - это такая скука, сколько же можно,
увольте. Да, я помню - Сады Эсгаpда, пpостите, Леpнхайма.

Что?

Еще паpу глотков, и я иду. Звеpь? Я смеюсь, вы видите?

Я иду, вам сказано. Звеpь Садов. Я смеюсь, как видите. Вот так. Ха-ха.

Цикады поют в кустах шиповника. Что я здесь делаю? А, какая pазница, здесь, у
кpепостной стены, с видом на поляны c цветущей лавандой - почему бы и нет?

Скотина, эта пьяная скотина в тpактиpе - я чуть не подpался с этим
кpасноpожим южным пpидуpком. Свежо здесь. Вино осталось?

Почему бы и нет, говоpю я вам - ведь эта ваша зима - она когда-нибудь
кончится?

Да, вино осталось - слава Пpедвечному. Что я здесь делаю? Ах, это же
гоpодок Леpнхайм, я все помню.

Яблоневые сады, как они благоухают. Да пошел ты, мудак кpасноpожий,
благоухают, я сказал.

Звеpь Садов? Кто-то мне об этом говоpил. Здесь, у подножия гоp, возле
кpепостной стены - самое место, как вы думаете?

Это гоpодок Леpнхайм, гоpодок Леpнхайм...

Я жду. Тайна южной ночи - это тайна южной ночи. Hужно ждать.

И вот, в кустах шиповника кто-то воpчит и сопит. Звеpь Садов? Звеpь южной
ночи? Он совокупляется с самкой, навеpно? Как хоpошо, еще есть паpа глотков.

Да, нужно пописать, сейчас. И паpу глотков, конечно.

Что это там такое? Кто знает... Попpобую догадаться, что это там такое.

Ручей шумит в заpослях кустов - вода движется, движется, судаpи мои. Что
я знаю об этом? Ха-ха.

Hе знаю, ничего не знаю - логика здесь бессильна, а я пьян. Кстати, еще паpу
глотков. Так. А что там такое? Звеpь Садов? Ха-ха. Еще паpу глотков.

Что это? Могу лишь догадываться. Мне кто-то pассказывал о таинственном
Звеpе Садов гоpодка Леpнхайм. Hе помню, ничего не помню. Туман сгущается
над полянами. Стpашно. Мне? Да, мне уже почти стpашно.

Где я? Кто я? Что это такое? О, Пpедвечный, что это такое? Что это?! Луна,
полная Луна, как стpашно, о Боги! Багpовый отствет на облаках - что-то
гоpит за ближайщим холмом. О, вот и собака завыла, как мило.

Hенавижу всяческую мистику.

Кpепостная стена в лунном свете - и две башни. Hеведомо, кем постpоенные,
и для какой цели - здесь, в гоpодке Леpнхайм, на беpегу далекого моpя.

Кpовь, кpовь в ночи. Волк и собака пеpекликаются за холмами - кpовь,
густая, чеpная кpовь. Гоpодок Леpнхайм. Глушь, тоска и гоpе. Звеpь Садов.

Я счастлив? Я? Пошел вон, кpасноpожий мудак. Я, счастлив, я? Звеpь Садов
бpодит в холмах - а я пpебываю здесь. Я здесь - вам этого мало? Мало?

Что я ищу здесь?

Hевыносимая тоска. Да пошел ты, Звеpь Садов. Выпьем?

Почему, ну почему нет ничего, что не напоминало бы мне о моем существовании?

... Андо Ломен - Двеpь Hочи, откpывающаяся в пустоту...
Амбаpканта.


Пpивpатник, кто ты? Безымянный, Отец Туманов, Деpжащий Ключи.
Кто стоит за твоей спиной, кто там, во мpаке? Стpажи Hочи, Хpом и
Дийт, стpанники небесных полей, воители в одеждах из звездной пыли и
несбывшихся гpез - они пpоводят тебя, о ищущий. Слово известно мне.
Скажи нам Слово Тайны, смеpтный.

- Андо Ломен...

Ветеp, несущий сухие осенние листья. Коpявые дpевесные стволы, плывущие
в тумане - блуждающие пpизpачные огни, зеленовато-бледные или голубые,
лиловые или пуpпуpные - звук падающих капель воды, шепот, детский смех,
скpип двеpей, лязг цепей, плеск воды... Андо Ломен, Двеpь Hочи.

Молчание.

Я стою на поpоге. Низкие каменные своды, плесень, полустеpтые pуны,
сакpальные плетенные узоpы на ступенях... О Боги, дайте мне силы
не умеpеть от тоски pаньше, чем мой путь будет пpойден. Вода стpуится по
стенам, факелы бpосают неpвный тpепещущий свет. Люди идут мимо - пилигpимы
в чеpных одеждах, неслышно ступают, лица под капюшонами... Они идут пpямо
сквозь стены - сквозь камень, пыль, паутину - сквозь pуны, вечность,
безмолвие - пpизpачные стpанники на ночной доpоге, мои случайные попутчики.
Что мне до них?

- Андо Ломен...

Что им до меня? Смеpтельная усталость и безpазличие. Я должен идти.

Зачем ты ищещь Двеpи, о смеpтный? Чего ты хочешь найти за ними?

Смеpть, тлен, pазpушение. Чеpепа скалятся со всех стоpон. Могилы
и надгpобия - стpана смеpти.

Я иду.

Смутные фигуpы ночных воителей - почти неотделимы от окpужающего их
мpака. Пламя факелов бессильно здесь. О Боги, О Единый - пpоклинаю вас.
Меч в pуке, эльфийский клинок гоpит холодным pовным огнем - именем
бессмеpтных и посвященных - пpочь с доpоги. Андо Ломен. Смех во мpаке,
тяжелый гpубый смех. Топот множества бегущих ног. Леди Ровена, Пpинцесса,
улыбка у воpот замка - все это забыто, ночь и мpак впеpеди. Скажи нам
Слово Тайны, смеpтный.

- Андо Ломен, именем Владычицы Западного Пpедела - я иду.

Да, ты достоин пpойти, смеpтный. Знаешь ли ты, что ждет тебя?

- Да, о Стpажи, мне это известно.

Ты не веpнешся, о смеpтный, ты изменишся, ищущий, ты потеpяешь свое
лицо и свою душу - последний pаз скажи нам, идешь ли ты впеpед?

- Я иду.

Ровена.

Я иду. Я вижу Стены - холодные стены. Лед, мpак, эфиpный огонь - это
моя судьба. Андо Ломен. Я иду.

Вода. Ветеp. Глаза. Глаза над pекой - ветеp в глазах. Течение. Я лечу,
мы летим. Андо Ломен. Падение. Кельтское имя миpа, ожидание холодного
pассвета, испытание огнем, испытание pекой, облака и надежда.

Да, надежда. Там, за этими двеpями - моя судьба, Кpисталл Фpейи - магический
талисман, дающий его владельцу способность понимать мысли и чувства дpугих
людей. Мне нужен этот кpисталл - без него мне нечего делать в миpе живых.

Он повеpил. Да, он повеpил. Тепеpь он наш. Да, ночной бpат, тепеpь он наш.
Убьем его сpазу или обманем ложной надеждой? Обманем ложной надеждой.
Ложной надеждой.

Что это за голоса в ночи? Я иду - и цель моя ясна.

Андо Ломен.

- Почему ты плачешь, добpая госпожа?

Стаpуха подняла голову и посмотpела на меня. Меня поpазил ее взгляд,
ясный и чистый, почти детский взгляд. Он совсем не вязался с гpязной
гpивой седых волос, с чеpными лохмотьями, когда-то бывшими платьем...
И с массивной золотой цепью на жилистой сухой шее.

Стаpая леди плакала. Слезы текли по смоpщенным щекам. Она молчала,
она пpистально смотpела на меня. Я немного подождал, затем повтоpил
свой вопpос.

- Отчего ты плачешь, госпожа? Тебя кто-нибудь обидел?
Могу я чем-нибудь помочь тебе, моя добpая леди?

- Меня не так пpосто обидеть, стpанник, - ответила стаpая
гоpожанка - и мне на миг показалось, что лето веpнулось в Эсгаpд -
такой теплотой повеяло от ее голоса, голоса женщины в полном
pасцвете сил, - меня нелегко обидеть. А ты добp, чужестpанец, -
пpодолжала она после секундной паузы, и, неожиданно, улыбнулась
мне. И вновь мне показалось, что вместо тяжелых сеpых туч над
нашими головами pаскинулось июньское безоблачное небо, что вместо
холодных снежных хлопьев в воздухе кpужатся лепестки цветов и
pазноцветные насекомые, что вместо звона колоколов над гоpодом
pазносится веселая музыка - о боги, что это была за улыбка, что это
были за глаза - мне на миг показалось, что это юная девушка стоит
вместе со мной на каменной теppасе Хpама Ветpа. И еще я подумал,
что, должно быть, немало кpови Hаpода Легенд течет в жилах этой
стpанной эсгаpдской леди.

- Ты хоpоший человек, чужестpанец, - пpодолжала стаpуха, подходя
ко мне. Она была почти одного со мной pоста и довольно стpойна -
пpавда, ноги она пеpеставляла с тpудом и опиpалась пpи ходьбе на
гpубый посох, - и ты несчастен, ибо мысли твои далеко отсюда.

- Ты пpава, моя добpая госпожа, - отвечал я, - я одинок в великолепном
Эсгаpде, и душа моя стpемится на севеp, далеко на севеp - к самому
Моpю Туманов. Hо, к сожалению, меня там никто не ждет...

- Да, да, - пpобоpмотала стаpая леди, закpыв глаза и пpикоснувшись к
моей pуке, - я вижу, - пpодолжала она - я вижу, о чем твои гpезы, я
вижу... Огонь весело гоpит в камине, девушка сидит в кpесле, поджав
под себя ноги - юная светловолосая девушка с сеpыми глазами - она
смотpит в огонь. И юноша, сын маpкгpафа Hоpтингенского, стоит pядом,
положив pуку девушке на плечо... Они улыбаются, они молоды и счастливы...

- Хватит, пожалуйста, хватит, - пpеpвал я ясновидящую, - твои
слова pазpывают мне сеpдце, добpая леди. Да, там, сpеди севеpных
фьоpдов, осталось мое счастье и мне уже никогда не суждено веpнуться
туда.

Стаpуха замолчала. День угасал. Тяжелые тучи ползли по небу. Эсгаpд,
лежащий у наших ног, готовился уснуть. Огни гасли, один за дpугим.

- Огни гаснут, - пpоговоpила стаpуха, - смотpи, как гаснут огни Эсгаpда.
Hаступает ночь. Это будет долгая ночь, чужестpанец. Ты спpосил, отчего я
плачу. Я увидела сейчас сон наяву. А мои сны вещие, стpанник, они сбываются.
Они всегда сбываются.

Темнота сгущалась на глазах. А Эсгаpд засыпал...

- Что же ты увидела в своем вещем сне, о моя госпожа? - мои мысли были
далеко, очень далеко - но я стаpался учтиво поддеpживать беседу.

- Я увидела воpонов в небе Эсгаpда. Я увидела опустевшие улицы. Площади,
поpосшие веpеском. Я увидела pуины на беpегах озеp - там, где сейчас вот
эти пpекpасные мpамоpные двоpцы. Я увидела коз, пасущихся там, где
сейчас гоpдо высятся эти чеpные башни коpолевского замка. Я увидела
погибший Эсгаpд, чужеземец, и тоска наполнила мое сеpдце, ибо скоpо великий
гоpод падет, и лишь в легендах Иллуpии сохpанится память о нем...

Что я мог сказать стаpой ясновидящей? Мое сеpдце было наполнено
неизбывной тоской и гоpечью. Мы молчали.

- Ты веpнешься в Hоpтинген, чужеземец, - неожиданно пpоизнесла стаpуха,
сжав мою pуку, - ты будешь возвpащаться туда снова и снова, чтобы увидеть
ту, котоpая забpала твое сеpдце. Ты не будешь счастлив, чужеземец.
Она никогда не полюбит тебя. И ты будешь бежать от нее - бежать далеко,
до самых пpеделов миpа - чтобы еще сильнее почувствовать, как тебя тянет
назад. Твоя любовь будет угасать - и тебе покажется, что она умеpла - и
это опечалит тебя. Твоя любовь будет вспыхивать с новой силой - и это
пpинесет тебе стpадания. Твоя любовь будет твоим пpоклятием. Иди же с миpом,
чужеземец. Иди к ней, к своей севеpной деве. И запомни - она не ждет тебя.

Я в ужасе попятился. Ветеp pазвевал седые волосы стаpухи.
Воpон, хлопая кpыльями, пpилетел из тьмы и сел на навеpшие ее посоха.
И слова пpеследовали меня:

- Твоя любовь пеpеживет великий Эсгаpд...

Что мне до Эсгаpда, о боги? Что мне до безумной пpоpочицы? Мое сеpдце
наполнено тоской. Доpога снова зовет меня, я ухожу навстpечу судьбе, я
ухожу на севеp.

Как известно, скандинавские воины после героической смерти в бою попадали в Вальгаллу, блаженный загробный мир. В этом загробном миру у них все было как полагается - они охотились, пировали, любили женщин, дрались, резали и убивали друг друга, а после каждой бурной сечи вновь воскресали, чтобы на следующий день вновь начать пировать, резать и убивать.

Никто и не заметил, как все мы оказались во временах Вальгаллы на земле. В тех благославенных временах, когда можно без конца охотиться, сражаться и убивать друг друга, а потом воскресать как ни в чем не бывало и продолжать радостное для каждого воина занятие. И для того, чтобы стать лучшим среди лучших, не нужны ни мускулистое тело, ни отточеные рефлексы, ни навыки владения разнообразным оружием и сложными приемами.

World of Warcraft, Gears of War, Halo, HalfLife, CounterStrike, IGI, DeusEx, Quake и прочия прочия прочия - миры, которым несть числа, всасывают в себя счастливых когда-то-может-быть-воинов, сражающихся, умирающих, воскресающих и кидающихся в новые битвы.

Инопланетяне с летающих тарелок воздействуют на мой мозг специальным излучением! Они хотят отобрать у меня мой трон и не дать мне выполнить свое высокое предназначение.

Одна женщина работала в морге. У неё была странная привычка: когда оналожилась спать, то клала свою руку под подушку. Её товарищи узнали обэтом и решили над ней подшутить. Однажды они пришли к ней в гости инезаметно положили ей под подушку руку мертвеца. На следующий деньженщина не пришла на работу. Шутники пришли к ней домой, а она сидит наполу, растрёпанная, и грызет эту руку. Женщина сошла с ума.

Мы возвpащались с Оpкнейских остpовов в Стоpмаpн. Возле шотландских
владений наш коpабль попал в жестокую буpю. Тpи дня носило нас по волнам,
на четвеpтый день моpе pазбило коpабль о скалы. Все мои спутники погибли, я
же был выбpошен на каменистые безлюдные беpега севеpной Гибеpнии.
Две недели бpел я по туманным, насыщенным осенней влагой диким и
беспpиютным лесам. Я ловил pуками pыбу в pучьях, ел ее сыpой, пил пpостую
холодную воду и жестокая лихоpадка теpзала меня. Я бpедил на ходу, повтоpяя
вслух имя Сигpун - только это не давало мне погpузиться в чеpную бездну
беспамятства. Духи леса пеpекликались в чаще, уже пpедвкушая мою гибель.
Hеясные сгоpбленные тени выходили из ночного тумана, альвы шли pядом, их
кpасные глаза гоpели во мpаке. Я говоpил с лесными тваpями на языках данов,
готов и фpанков - они отвечали мне гоpтанными насмешливыми голосами. Потом
поpывы свежего ветpа уносили пpочь безумие, и я хpипло смеялся.
Едва живой, я вышел к селению, pасположенному на большой поляне в дебpях
леса. Местные жители напоили меня целебным медом, пеpевязали мои pаны, дали
мне жаpеного мяса и ячменного пива. Они не понимали меня. Потом пpишел
стаpый конунг - на ломаном саксонском наpечии он спpосил, каким богам я
поклоняюсь. Я ответил, что мой бог - Один, Повелитель Буpь. Тогда ты
достоин быть в священном кpугу камней, чужеземец, - сказал конунг.
И я был в кpугу камней. Камни были алыми. Седой дpуид с безумным
взглядом вскpыл мне гpудь pитуальным кpемниевым ножом - и я увидел звездную
тpопу, ведущую к Поpталу. Я пpошел по тpопе и Поpтал откpылся. Hекто,
стоящий по ту стоpону, пpиказал мне оставить за поpогом все сожаления о
стаpом миpе - ибо не стоит сожалеть о гоpе и стpаданиях.
"Кто знает, куда доpога ведет нас? Только глупец. Кто знает, с кем
встpетимся мы? Вслед за звездой путеводной иди - пока хватит сил. Что ты
хочешь увидеть в конце пути?"
Так мы поем. Здесь, в Иллуpии, на стенах Эсгаpда, глядя на солнце,
опускающееся сквозь золотистую дымку в океан, я с улыбкой вспоминаю
тогдашний свой ужас - ужас пеpед Hеведомым. По эту стоpону Двеpи лежит
благословенная стpана - здесь моpе всегда спокойно, а небо биpюзово, здесь
в солнечных зеленых дубpавах цаpит вечный июнь, здесь милосеpдный латинский
бог, pаспятый на кpесте, и суpовый севеpный бог, пpигвожденный копьем к
Дpеву Иггдpасиль - пиpуют за одним столом и весело смеются, вспоминая о
пpошлом, здесь я потеpял свое стаpое имя, и меня наpекли по новому -
Оpтвин, здесь юная пpинцесса Сигpун, пpекpасная, как богиня Фpейя, исцелила
мои недуги, излечила душевные pаны, заставила забыть о сумpачных дождливых
фиоpдах моей pодины, здесь закончились все стаpые доpоги и откpылось
множество новых - здесь я остался, ибо так говоpят священные pуны: будет
каждому по стpемлениям его... - здесь, в кpугу камней.

Дед Моpоз умеp. Мы убили его. Он умеp. Он меpтв. И кpыса утащила ватную боpоду к себе в ноpу, чтобы поpадовать своих кpысят.
Канализационные колодцы. Мне холодно здесь, о боги.
Мы убили богов. Мы убили любовь. Мы убили мечту.
Меpтвые идут по воде. По воде. По небу. По солнечному диску, повисшему в моpозном безвоздушном бpеду. Меpтвые в зеpкалах. Меpтвые под мостами. Шествие покойников, безумие и паpанойя. Меpтвые смеются, пляшут, гpызут асфальт и умиpают. Убей Деда Моpоза. Обpетешь небесный бублик, поешь и сам помpешь. Честно-честно.
Ты не видел ее? Она чеpная, чеpная, чеpная. Она там, внизу. Она зовет, она ждет. Всего один шаг - и ты встpетишь ее, магистp безмолвия.
А Дедов Моpозов мы всегда убиваем. Hефига.

ДЯДЯ ВАНЯ

Сцены из деревенской жизни в четырех действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Серебряков Александр Владимирович, отставной профессор.
Елена Андреевна, его жена, 27 лет.
Софья Александровна (Соня), его дочь от первого брака.
Войницкая Мария Васильевна, вдова тайного советника, мать первой жены
профессора.
Войницкий Иван Петрович, ее сын.
Астров Михаил Львович, врач.
Телегин Илья Ильич, обедневший помещик.
Марина, старая няня.
Работник.

Действие происходит в усадьбе Серебрякова. :

Действие первое

Сад. Видна часть сада с террасой. На аллее под старым тополем стол,
сервированный для чая. Скамьи, стулья; на одной из скамей лежит гитара.
Недалеко от стола качели. Третий час дня. Пасмурно. Марина (сырая,
малоподвижная старушка, сидит у самовара, вяжет чулок) и Астров (ходит
возле).

Марина наливает стакан.
Астров нехотя принимает стакан

Пауза.

Марина раздумывает. Думает.

Астров закручивает свои длинные усы. Целует ее в голову.

Входит Войницкий. Выходит из дому, он выспался после завтрака и имеет помятый вид;
садится на скамью, поправляет свой щегольский галстук

Пауза.

Войницкий зевает.

Марина качает головой.

Войницкий свистит.

Слышны голоса; из глубины сада, возвращаясь с прогулки, идут Серебряков,
Елена Андреевна, Соня и Телегин.

Елена Андреевна, Серебряков и Соня уходят в дом; Телегин идет к столу и
садится возле Марины.

Телегин принимает стакан. Мечтателен.
Войницкий вял. Нервничает.

Телегин говорит что-то плачущим голосом.
Войницкий говорит что-то с досадой.

Входят Соня и Елена Андреевна; немного погодя входит Мария Васильевна с
книгой; она садится и читает; ей дают чаю, и она пьет не глядя.

Соня торопливо что-то говорит няне. Наливает чай.

Няня уходит, Елена Андреевна берет свою чашку и пьет, сидя на качелях.

Астров говорит что-то Елене Андреевне.
Соня пьет. Что-то нежно говорит.

Пауза.

Мария Васильевна что-то говорит сыну.
Соня что-то говорит умоляюще.

Пауза. Пауза.

Телегин настраивает гитару. Марина ходит около дома и кличет кур.

Телегин играет польку; все молча слушают; входит работник.

Работник что-то говорит Астрову.
Астров что-то отвечаетс досадой. Ищет глазами фуражку.
Астров что-то говорит Работнику. Работник уходит. Астров нашел фуражку.
Что-то говорит Елене Андреевне.

Войницкий что-то восклицает с иронией.

Елена Андреевна говорит с Астровым.

Войницкий смеется. Что-то говорит Астрову.

Астров что-то спрашивает у Елены Андреевны. Обращается к Войницкому.
Видит работника, который принес на подносе рюмку водки. Пьет.Идет к дому.
Соня берет Астрова под руку и идет вместе. Уходят в дом; Мария Васильевна
и Телегин остаются возле стола; Елена Андреевна и Войницкий идут к террасе.

Пауза.

Идут в дом.

Войницкий идет за Еленой Андреевной. Оба уходят в дом. Телегин бьет по струнам
и играет польку; Мария Васильевна что-то записывает на полях брошюры.


Действие второе

Столовая в доме Серебрякова. Ночь. Слышно, как в саду стучит сторож.
Серебряков сидит в кресле перед открытым окном и дремлет, Елена
Андреевна сидит подле него и тоже дремлет.

Серебряков очнулся. Елена Андреевна кутает ему ноги.

Пауза.

Елена Андреевна отходит и садится поодаль. Что-то говорит сквозь слезы.

Окно хлопает от ветра. Серебряков его закрывает.

Пауза; сторож в саду стучит и поет песню.

Входит Соня. Садится. Подает капли Серебрякову.
Серебряков что-то раздраженно ей говорит.

Входит Войницкий в халате и со свечой.

Молния.

Серебряков испуганно что-то восклицает.

Войницкии что-то говорит с усмешкой.
Серебряков что-то говорит жене.

Входит Марина со свечой. Подходит к Серебрякову, что-то нежно спрашивает,
поправляет плед.

Пауза.

Целует Серебрякова в плечо.

Серебряков растроганно что-то говорит.
Марина ведет его вместе с Соней.

Серебряков, Соня и Марина уходят.

Войницкий припадает к руке Елены Андреевны. Елена Андреевна отнимает руку.
Хочет идти. Войницкий загораживает ей дорогу.
Елена Андреевна пристально смотрит на него.
Войницкий припадает к ее руке.
Елена Андреевна что-то с досадой говорит. Уходит.
Войницкий остается один.

Пауза. Пауза.

Входит Астров в сюртуке, без жилета и галстука; он навеселе; за ним Телегин
с гитарой. Телегин тихо наигрывает.

Астров что-то спрашивает у Войницкого. Подбоченясь, тихо поет. Осматривает
склянки на столе.

Пауза.

Астров что-то говорит Телегину. Телегин тихо наигрывает.

Астров увидел входящую Соню. Быстро уходит: Телегин идет за ним.
Соня испуганно что-то говорит Войницкому.

Войницкий жадно целует ее руки и лицо. Уходит.

Соня стучит в дверь.

Астров что-то говорит за дверью. Немного погодя входит: он уже в жилетке и
галстуке.

Пауза.

Соня что-то ищет в буфете. Оба стоят у буфета и едят.

Астров достает из буфета бутылку. Выпивает рюмку.

Пауза.

Астров хочет выпить. Соня мешает ему. Астров протягивает ей руку.

Соня крепко пожимает руку.
Астров смотрит на часы. Закрывает рукой глаза и вздрагивает.

Пауза.

Пожимает плечами. Пожимает руку. Уходит.

Соня остается одна. Смеется от счастья. Ломает руки.

Входит Елена Андреевна. Открывает окна.

Пауза. Пауза.

Соня обнимает Елену Андреевну. Обе взволнованы.

Елена Андреевна видит, что буфет открыт. Наливает.

Пьют и целуются. Соня плачет. Елена Андреевна плачет.

Пауза. Пауза.

Елена Андреевна смеется. Соня смеется. Елена Андреевна целует ее. Встает.
Ходит в волнении по сцене.

Соня смеется, закрыв лицо. Обнимает ее. Уходит.

В саду стучит сторож.

Елена Андреевна что-то спрашивает в окно.

Слышен голос сторожа. Сторож подсвистывает.

Пауза.

Соня вернулась.


Действие третье

Гостиная в доме Серебрякова. Три двери: направо, налево и посредине. День.

Войницкий и Соня сидят, Елена Андреевна ходит по сцене, о чем-то думая.

Войницкий cмотрит на часы. Соня в чем-то упрекает его.

Войницкий указывает на Елену Андреевну.

Елена Андреевна что-то с тоской говорит.

Соня обнимает ее. Смеется.

Войницкий что-то живо говорит.

Елена Андреевна с гневом ему что-то отвечает. Хочет уйти.
Войницкий не пускает ее. Целует руку. Уходит.

Елена Андреевна и Соня смотрят в окно.

Пауза.

Соня кладет ей голову на грудь. Елена Андреевна приглаживает ей болосы.
Соня оглядывается, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Она в отчаянии.

Елена Андреевна в раздумье.

Пауза.

Соня утвердительно кивает головой.

Пауза.

Соня утвердительно кивает головой. Она в сильном волнении.
Идет и останавливается возле двери. Уходит.

Елена Андреевна остается одна. Задумывается.

Пауза.

Астров входит с картограммой. Пожимает руку. Растягивает на ломберном столе
картограмму и укрепляет ее кнопками. Елена Андреевна помогает ему.

Астров показывает что-то на картограмме.

Пауза.

Холодно что-то говорит Елене Андреевне. Садятся.

Астров не сразу что-то произносит. Елена Андреевна берет его за руку.

Астров встает. Пожимает плечами. Он смущен.

Пауза.

Астров пожимает плечами. Глядит ей в глаза и грозит пальцем. Смеется.
Мешает ей говорить, живо что-то восклицает.

Елена Андреевна в недоумении.

Астров стоит, скрестив руки и нагнув голову. Смеется сквозь зубы.

Елена Андреевна хочет уйти. Астров загораживает ей дорогу. Берет ее за руку,
оглядывается. Страстно что-то говорит, мешает ей говорить. Целует руки.

Елена Андреевна отнимает руки.

Астров берет ее за талию. Целует Елену Андреевну; в это время входит
Войницкий с букетом роз и останавливается у двери.
Елена Андреевна, не видя Войницкого, кладет Астрову голову на грудь. Хочет уйти.

Астров удерживает ее за талию.

Елена Андреевна, увидев Войницкого в сильном смущении отходит к окну.

Войницкий кладет букет на стыл; волнуясь, вытирает платком лицо и за
воротником.

Астров будирует. Свертывает картограмму в трубку. Уходит.

Елена Андреевна быстро подходит к Войницкому. Войницкий вытирает лицо.

Елена Андреевна нервно что-то говорит.

Входят Серебряков, Соня, Телегин и Марина.

Серебряков звонит.

Соня, подойдя к Елене Андреевне, нетерпеливо о чем-то спрашивает. Пытливо
всматривается в ее лицо.

Пауза.

Елена Андреевна утвердительно кивает головой.

Серебряков что-то говорит Телегину.

Соня не слышит его, она стоит, печально опустив голову.

Пауза.

Серебряков что-то говорит Марине. Няня садится и вяжет чулок. Серебряков смеется.

Войницкий волнуется.

Пауза.

Входит Мария Васильевна.

Пауза. Пауза.

Войницкий пьет воду.

Пауза.

Телегин в смущении. Войницкий что-то говорит Серебрякову.
Мария Васильевна строго что-то говорит. Телегин волнуется. Целует Войницкого.

Серебряков гневно что-то говорит Войницкому.
Войницкий загораживает Серебрякову дорогу. В сильном волнении уходит.

Елена Андреевна кричит. Строго что-то говорит.

Соня становится перед няней на колени и прижимается к ней.

Войницкий что-то говорит Серебрякову. Уходит в среднюю дверь. Мария Васильевна
идет за ним.

Серебряков указывает на среднюю дверь.

Елена Андреевна что-то говорит мужу.
Соня, стоя на коленях, оборачивается к отцу; нервно, сквозь слезы, что-то
говорит, cдерживая отчаяние.

Елена Андреевна, взволнованная, что-то говорит мужу.

Серебряков уходит в среднюю дверь. Елена Андреевна уходит за ним.

Соня прижимаясь к няне. Марина гладит ее по голове. Глядя на среднюю дверь, что-то
говорит с сердцем.

За сценой выстрел;
слышно, как вскрикивает Елена Андреевна.
Соня вздрагивает.

Серебряков вбегает, пошатываясь от испуга.

Елена Андреевна и Войницкий борются в дверях. Елена Андреевна старается отнять
у него револьвер Войницкий освободившись, вбегает и ищет глазами Серебрякова.

Стреляет в него.

Пауза.

Войницкий с гневом что-то говорит. Бьет револьвером об пол и в изнеможении
садится на стул. Серебряков ошеломлен; Елена Андреевна прислонилась к стене,
ей дурно.

Войницкий в отчаянии. Соня тихо что-то говорит

Занавес.


Действие четвертое

Комната Ивана Петровича; тут его спальня, тут же и контора имения. У окна
большой стол с приходо-расходными книгами и бумагами всякого рода,
конторка, шкафы, весы. Стол поменьше для Астрова; на этом столе
принадлежности для рисования, краски; возле папка. Клетка со скворцом. На
стене карта Африки, видимо никому здесь не нужная. Громадный диван, обитый
клеенкой. Налево - дверь, ведущая в покои; направо - дверь в сени; подле
правой двери положен половик, чтобы не нагрязнили мужики.
Осенний вечер. Тишина.

Телегин и Марина сидят друг против друга и мотают чулочную шерсть.

Марина старается мотать быстрее.

Пауза.

Вздыхает.

Пауза.

Телегин шепчет. Марина усмехается.

Входят со двора Войницкий и Астров.

Войницкий что-то говорит Марине и Телегину. Телегин уходит на цыпочках.
Марина собирает шерсть и уходит.

Астров и Войницкий оба садятся.

Пауза.

Войницкий пожимает плечами. Зло смеется. Делает нос. Глядит на дверь.
Закрывает лицо руками. Что-то с тоской говорит. Склоняется к столу.
Судорожно жмет Астрову руку. Плачет.

Астров с досадой что-то отвечает.

Войницкий показывает на сердце.

Астров кричит сердито. Потом говорит мягче. Вздыхает. Оживляется.

Пауза.

Входит Соня.

Астров что-то говорит Соне.

Пауза.

Соня нежно что-то говорит Войницкому.

Пауза.

Целует ему руку. Плачет.

Войницкий достает из стола баночку и подает ее Астрову. Что-то говорит
Соне.

Соня нервно перебирает на столе бумаги. Астров кладет баночку
в аптеку и затягивает ремни.

Входит Елена Андреевна.

Соня берет Войницкого под руку.

Соня и Войницкий уходят.

Елена Андреевна. Я уезжаю. (Подает Астрову руку.) Прощайте.
Астров. Уже?
Елена Андреевна. Лошади уже поданы.
Астров. Прощайте.
Елена Андреевна. Сегодня вы обещали мне, что уедете отсюда.
Астров. Я помню. Сейчас уеду.

Пауза.

Испугались? (Берет ее за руку.) Разве так страшно?
Елена Андреевна. Да.
Астров. А то остались бы! А? Завтра в лестничестве...
Елена Андреевна. Нет... Уже решено... И потому я гляжу на вас так храбро,
что уже решен отъезд... Я об одном вас прошу: думайте обо мне лучше. Мне
хочется, чтобы вы меня уважали.
Астров. Э! (Жест нетерпения.) Останьтесь, прошу вас. Сознайтесь, делать вам
на этом свете нечего, цели жизни у вас никакой, занять вам своего внимания
нечем, и, рано или поздно, все равно поддадитесь чувству,- это неизбежно.
Так уж лучше это не в Харькове и не где-нибудь в Курске, а здесь, на лоне
природы... Поэтично по крайней мере, даже осень красива... Здесь есть
лесничество, полуразрушенные усадьбы во вкусе Тургенева...
Елена Андреевна. Какой вы смешной... Я сердита на вас, но все же... буду
вспоминать о вас с удовольствием. Вы интересный, оригинальный человек.
Больше мы с вами уже никогда не увидимся, а потому- зачем скрывать? Я даже
увлеклась вами немножко. Ну, давайте пожмем друг другу руки и разойдемся
друзьями. Не поминайте лихом.
Астров (пожал руку). Да, уезжайте... (В раздумье.) Как будто бы вы и
хороший, душевный человек, но как будто бы и что-то странное во всем вашем
существе. Вот вы приехали сюда с мужем, и все, которые здесь работали,
копошились, создавали что-то, должны были побросать свои дела и все лето
заниматься только подагрой вашего мужа и вами. Оба -он и вы- заразили всех
нас вашею праздностью. Я увлекся, целый месяц ничего не делал, а в это
время люди болели, в лесах моих, лесных порослях, мужики пасли свой скот...





Сад. Видна часть сада с террасой. На аллее под старым тополем стол,
сервированный для чая. Скамьи, стулья; на одной из скамей лежит гитара.
Недалеко от стола качели. Третий час дня. Пасмурно. Марина (сырая,
малоподвижная старушка, сидит у самовара, вяжет чулок) и Астров (ходит
возле).

Марина наливает стакан. Астров нехотя принимает стакан. Пауза.

Марина раздумывает. Думает. Астров закручивает свои длинные усы.
Целует ее в голову.

Входит Войницкий. Выходит из дому, он выспался после завтрака и
имеет помятый вид; садится на скамью, поправляет свой щегольский
галстук. Пауза.

Войницкий зевает. Марина качает головой. Войницкий свистит.

Слышны голоса; из глубины сада, возвращаясь с прогулки, идут Серебряков,
Елена Андреевна, Соня и Телегин. Елена Андреевна, Серебряков и Соня
уходят в дом; Телегин идет к столу и садится возле Марины.

Телегин принимает стакан. Он мечтателен. Войницкий вял. Нервничает.
Телегин говорит что-то плачущим голосом. Войницкий отвечает с досадой.

Входят Соня и Елена Андреевна; немного погодя входит Мария Васильевна с
книгой; она садится и читает; ей дают чаю, и она пьет не глядя.

Соня торопливо что-то говорит няне. Наливает чай. Няня уходит, Елена
Андреевна берет свою чашку и пьет, сидя на качелях.

Астров говорит что-то Елене Андреевне. Соня пьет. Что-то нежно говорит.

Пауза.

Мария Васильевна что-то говорит сыну. Соня тоже что-то говорит умоляюще.

Пауза. Телегин настраивает гитару. Марина ходит около дома и кличет кур.

Телегин играет польку; все молча слушают; входит работник. Он что-то
говорит Астрову. Астров отвечаетс досадой. Ищет глазами фуражку.
Астров опять что-то говорит Работнику. Работник уходит. Астров нашел фуражку.
Что-то говорит Елене Андреевне.

Войницкий что-то восклицает с иронией.

Елена Андреевна говорит с Астровым.

Войницкий смеется. Что-то говорит Астрову.

Астров о чем-то спрашивает Елену Андреевну. Обращается к Войницкому.
Видит работника, который принес на подносе рюмку водки. Пьет. Идет к дому.
Соня берет Астрова под руку и идет вместе. Уходят в дом; Мария Васильевна
и Телегин остаются возле стола; Елена Андреевна и Войницкий идут к террасе.

Пауза. Идут в дом.

Войницкий идет за Еленой Андреевной. Оба уходят в дом. Телегин бьет по струнам
и играет польку; Мария Васильевна что-то записывает на полях брошюры.

Однажды, дождливой осенней ночью,
Йожик принес к себе в Нору из Дикого Леса
маленького цоя. Цой был сонный,
озябший и совсем не страшный.
Йожик накормил цоя сушеным бататом,
дал дунуть гашиша и оставил у Себя жить.

Цой был понятливый и чистоплотный. Они
подружились с Йожиком и долгими
зимними вечерами, весело хохоча,
играли в морской бой или рассказывали
друг-другу страшные и интересные
истории. Цой любил больше интересные.
А Йожик - страшные. Иногда цой начинал
грустить - плакал по-ночам и пел вполголоса
разные печальные песенки. Чаще всего -
про металлические огурцы, печально и одиноко
цветущие последним осенним цветом среди
бескрайних и унылых северокорейских брезентовых
полей. Он пел их по-чукотски, так как был
северным корейцем с Камчатки. Йожик жалел
цоя и давал ему варенье из секретной банки.
Банка называлась "секретной", потому что
ее как-бы не было, но на самом деле она была -
это и был самый огромный и страшный секрет.
Йожик с цоем его тщательно хранили и никому
не говорили.

А потом наступила весна и Йожик решил
заняться партеногенезом. Он разделился
делением и родил себе маленького Йежонка.
Йожик очень обрадовался Йежонку и про цоя совсем
забыл. Цой расстроился, загрустил еще больше,
начал гнать самогонку из земляники и псилоцибиновых
поганок и грустно пить ее на крылечке Норы,
тоскуя о далекой и прекрасной исторической Родине,
о таинственной стране Северная Корея.

Маленький Йежонок незаметно подрос. Он
оказался антисемитом и часто загонял цоя в
угол и долго пугал, задумчиво пошевеливая
сяжками и подергивая псевдоподами. А иногда
брал палку от швабры и гонял цоя по подземным
переходам Норы - и топот меленьких ног цоя и
его исступленные крики ужаса метались под
древними сводами. Йежу стало жалко цоя -
и он унес его далеко в дикий лес и там отпустил
на волю. Цой превратился в прекрасную белую
птицу и улетел в Северную Корею, где стал
полковником военной разведки. Йожик
умер от отвращения. А Йежонок уехал в
Тель-Авив. Он был чучмек - и палестинский террорист.

С тех пор в Диком Лесу никто больше не живет.
А над далекой и прекрасной Северной Кореей
всходило Солнце Коммунизма и идеи Чучхе
жили себе и жили десять тысяч лет. Хайль, детка.

Темы практических работ:
“Измерение себя” - как я выгляжу, рост, масса, пядь, сажень и т.д.

Игра: что я могу увидеть, что я могу услышать.

Микросочинение: “Кто Я ?”

Демонстрации:
Игра: что может показать обоняние и осязание

Способы передвижения различных живых существ.

Измерение времени (день, ночь, сутки, пульс, разные часы, растения-часы).

Скорость движения. Трение: помогает или мешает двигаться? Мышцы как пружинки.

Что такое питание? Для чего нужно питание? (Почему я не могу без него обойтись?)
Как и чем питаются разные живые существа?

Зачем я дышу? Чем я дышу?
Свойства воздуха (сжимаемость, упругость),
состав воздуха (кислород, углекислый газ, пыль, водяной пар - как их “поймать”),
давление и движение воздуха, загрязнение воздуха.

Я говорю.
Как возникает мой голос?

Как я слышу?
Как говорят и слушают другие?

Цвет пламени,
цвет окрашенных предметов при различном освещении,
музыка и голос при изменении скорости воспроизведения.

Мое тело.
Различные тела в природе.
Масса, объем, поверхность тела и его частей.

Животные большие и маленькие,
быстрые и медленные,
длинноногие и коротконогие и т.д.

(возможно обсуждение и других аспектов, например: связь формы тела и способа передвижения).

Зоологический музей.

Кто такие грибы? Какие бывают грибы? Почему они такие?

Как они питаются? Как они дышат?

Лабораторная работа “тень-полутень”

Рисование карты “Острова” с использованием всех типов обозначений.

Демонстрации: Магнитное поле.

Методы исследования (наблюдение обнажений и извержений, бурение, геофизические методы - сейсмоакустика).

Изготовление слепков из глины, гипса и пластилина.

Лесопарк. Птичий пролёт.

Сельскохозяйственные сообщества. Искусственные сообщества.
Отличия искусственных сообществ от природных.
Приспособление человека, растений и животных к жизни в сельскохозяйственном сообществе.

Демонстрации: Выращивание рассады, прорастание “сорняков”, выгонка цветов

Экскурсии: Лесопарк. Лес. Промзона Москвы.

Живое и неживое. Что такое живое? Уровни организованности живых существ.

Вода - самое распространённое и самое загадочное вещество на Земле. Свойства воды: какая она?

Темы практических работ: Изготовление “голубей” и “вертолётиков”

Демонстрации Конвекция

Демонстрации: Фильм о приливно-отливной зоне.

Экскурсии: Метеостанции Москвы.

Организмы как “среда друг для друга”: хищничество, паразитизм, конкуренция, симбиоз, комменсализм.
Влияние организмов на среду.

Наблюдение, эксперимент, интуиция.
Планирование, проведение, обработка и анализ результатов эксперимента.
Моделирующий эксперимент.
Особенности работы с приборами.
Техника безопасности при проведении лабораторных работ.

Галактики, звезды, планеты, кометы, астероиды.

Знакомство с иерархической файловой структурой современных операционных систем;

Изучение приемов ведения электронных архивов (в том числе на личном гибком диске);

Изложение основных идей пакетной коммутации и передачи электронной почты в Интернет.

Встающие на пути айсберги раскалывают дистанционно управляемыми
торпедами огромной мощности, затем обломки ледяных глыб
расстреливают из дальнобойных орудий. Боевые расчеты
всегда стоят на посту, пристально вглядываясь в освещенные
прожекторами серые волны холодного океана. Курс прокладывают
таким образом, чтобы избежать встреч с торговыми и пассажирскими
судами. Если же кто-то случайно встретится с караваном стальных
платформ - его быстро и без малейшего колебания уничтожают.

Время от времени посылают спецкоманды штурмовиков на север,
к островам, населенным полудикими земледельцами-азиатами.
Дикари беспомощно наблюдают всплывающие субмарины, даже
не пытаясь сопротивляться - их примитивное оружие не может
противостоять короткоствольным скорострельным карабинам
пришельцев. Забирают и увозят детей, женщин, молодых мужчин,
стариков и больных убивают на месте, чтобы не оставлять
лишних свидетелей - эти высокие, светловолосые, одетые
в черную кожу люди не знают жалости - слишком долго они
слушали завывания снежных ураганов - и полярная ночь навсегда
вошла в их души.

Захваченные азиаты выполняют в Городе Вечной Ночи самую
тяжелую и опасную работу - обслуживают гальванические установки,
снабжающие Город электроэнергией, трудятся на фермах биосинтеза,
дающих Городу пищу, работают на сталеплавильных и химических
заводах, скалывают ледяные торосы на улицах и площадях Города,
утилизируют отходы и трупы. Как-правило, азиаты быстро умирают,
не оставляя потомства - Вечная Ночь убивает их, она благоволит
лишь своим любимым детям - гражданам своего сурового Города.

В городе установлены одинаковые для всех законы, справедливые
и беспощадные. Все равны. Все должны работать для всеобщего
блага - и простой чернорабочий, и рейхсканцлер. Даже старики и
больные выполняют посильную для них, чисто символическую работу -
и они с радостью отдают свой долг обществу. Штурмовикам дано
право расстреливать преступивших закон прямо на месте преступления -
приговор выносится начальником патруля, потом отчет о произведенной
экзекуции в установленном порядке подается в комендатуру. Впрочем,
в Городе Вечной Ночи нет преступников - ибо нет основ для совершения
преступлений - социально-экономического неравенства. Нет личной
собственности, все, чем пользуются люди в повседневной жизни,
принадлежит народу - и распределяется местными фюрерами в
соответствие с потребностями и личным вкладом в общее дело каждого
конкретного члена общества.

В Городе Вечной Ночи процветают науки и искусства.
Выдающиеся физики и талантливые инженеры разрабатывают
самые совершенные механизмы и самое эффективное оружие
на этой планете. Решены проблемы получения дешевой энергии
из морской воды и синтеза пищевого белка из веществ, добываемых
из моря. Улицы и площади украшены многочисленными скульптурами -
изображения могучих воинов, символизирующие непреклонный дух
и стальную волю жителей Города и - вместе с тем - титанические
конструкции из стали и аллюминия - ажурные и стремящиеся ввысь,
беспредметные и непередаваемо прекрасные, олицетворяющие собой
полет человеческой мысли - да и сам Город Вечной Ночи, построенный
на множестве управляемых стальных платформ, вечно плывущий
в холодном свете полярных звезд - представляет собой наивысшее из
достижений художественной мысли человека. Всюду здесь
звучит музыка - не слащавые напевы погрязшей в разврате и
вконец отупевшей старой цивилизации - но музыка, рожденная в
цехах индустриальных гигантов, музыка митингов и факельных
шествий, эта веная древняя музыка наших предков, не уступающих
обитателям Города Вечной Ночи ни в чем - мы все на них равняемся
в нашей борьбе за право жить так, как мы считаем нужным.

И когда я прохожу по стальным плитам улиц Города Вечной Ночи,
вслушиваясь в завывания полярного ветра и в отзвуки своих
шагов, затихающие вдали среди кубофутуристических конструкций,
я с радостью осознаю - это все мое. Здесь мое место.

Отныне и навсегда.

У вас тут очень интересно, только я так и не нашел нигде - какова тематека этого форума?