Ровно 85 лет назад, 5 августа 1932 года, перестало биться сердце моего любимого Саши Черного. Он умер во французской деревушке от сердечного приступа. Умер в тот день, когда рискуя жизнью, спасал из огня детей. Вернулся домой после пожара, лег и больше не встал… Очень показательная смерть для замечательного поэта, которого всю жизнь кретины обвиняли в злобе и ненависти. В свое время он ответил этим кретинам: «Кто не глух, тот сам расслышит, сам расслышит вновь и вновь, что под ненавистью дышит оскорбленная любовь…». Еще в юности меня пронзили эти строки, а гениальные стихи Черного идут со мной всю мою жизнь. Помнится, еще много лет назад, при поступлении в театральный институт, я читал его великолепную «Обстановочку»…

Сегодня я хочу поделиться с вами не его стихами (которые, уверен, многие знают и любят), а блистательной прозой. Короткий диалог. Он написан в 1924 году, но как же современен! А ведь действительно: дураки — это тоже народ. И их большинство. И хотят жить, как свиньи и дураки. А нас, при возможности, прихлопнут, чтоб не мешали и под ногами не путались… Что-то изменилось за сто лет?! Хотя вру, изменилось: женщины повсеместно голосуют… (Виктор Топаллер)

Саша Черный  (настоящее имя Алекса́ндр Миха́йлович Гли́кберг; 1 (13) октября 1880, Одесса, Российская империя — 5 августа 1932, Ле-Лаванду, Прованс, Франция)

— Дедушка, что такое демократ?

— Демократом, дружок, называется такой человек, который желает народовластия.

— А что такое народ, дедушка?

— Народ — это все мы. Все, населяющие страну.

— И профессора, и шоферы?

— Ну конечно.

— А кого, дедушка, больше: профессоров или шоферов?

— Шоферов, разумеется, больше. Но почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что шоферы могут напутать. Разве они умеют управлять страной? Это же не такси…

— Они, милый, управлять и не будут. Они будут только подавать голос за ученых профессоров-политиков.

— А если они не захотят, дедушка? Их заставят?

— Нет, заставить нельзя.

— Так как же, дедушка. Вот они сами себя и выберут. Что ты тогда будешь делать?

— Ты еще маленький. Складывай свои кубики…

— Не хочу. Складывай сам… А скажи, дедушка, дураки — тоже народ?

— Гм… Дураки, милый, не класс, не партия, не профессия… Это все равно, если бы ты спросил: блондины — тоже народ?

— Нет, уж ты не увиливай… Причем тут блондины и классы? Дураки — народ?

— Пожалуй, народ.

— И много их, дедушка?

— Очень много. Больше, чем надо.

— Большинство, дедушка?

— Пожалуй, что большинство.

— Так как же? Де-душ-ка! Раз глупое большинство, так оно же натворит большие глупости… А?

— А мы поправим.

— А они вас побьют…

— Как так побьют? Что ты за чепуху городишь.

— Ничуть не чепуха. Возьмут палку и скажут: нас больше! И не надо нам ваших умностей, хотим жить, как свиньи и дураки. И палкой вас хлопнут, чтоб не мешали. Что тогда, дедушка?

— Глупости.

— Да? А ты не читал, как в Берлине в парламенте драка была? Зловредные дураки дерутся, председатель в колокольчик звонит, а умные — молчат. И дерутся, и свистят, и ногами топают, как в конюшне. Разве не бывает?.. Дедушка, а женщины тоже должны право голоса иметь?

— Ну конечно!

— Отчего же в некоторых демократических странах они безголосые? Как сумасшедшие или воришки какие-нибудь. Ведь женщины же бывают умные, справедливые, добрые… Вот как мама, например. Даже республиканки между ними бывают. Я сам читал, дедушка, — Екатерина Великая писала: «Душа моя всегда была отменно республиканской». А может быть, их боятся, дедушка?

— Почему же боятся?

— Да вот дядя Петя говорит, что женщины «консервативны»… Ты как думаешь?.. Молчишь? Ну, ладно. Не понимаю я еще одной штуки. В Америке были выборы — республиканцы голосовали за одного человека, а демократы за другого. Разве республиканцы и демократы не всегда вместе? А я думал, что они как чай с сахаром…

— Много ты понимаешь…

— Что ж… Я не профессор… А вот еще, дедушка, ну, пожалуйста, бывают демократические танцы?

— Что это ты еще выдумал?

— Ничего не выдумал. В газетах вот пишут: там-то и там-то будет демократическая вечеринка с танцами. Бывают, значит, и монархические с танцами? Так, дедушка, если танцы у них одинаковые, то дешевле же вместе танцевать. И интереснее? А?

— Ты глуп, друг мой.

— Глуп, дедушка, верно. Книг для меня не пишут… Что же мне делать? Я все передовицы читаю — оттого и глуп. Так вот я по глупости своей и рассуждаю: если бы вместо вечеринок ваших с танцами да докладов с прениями — это же, дедушка, вроде бокса — ну, хоть бы детский журнал затеяли или приют открыли для русских детей — пользы бы больше было. Как ты думаешь, дедушка?

— Ступай, ступай! Вот что я думаю.

— Ну, да. Так всегда. Когда ответить не можешь, всегда спать посылаешь…