---

 

Новое пришествие вождя народов

Сталин в Тель-Авиве

Первого февраля 1953-го года в кабинете товарища Сталина сидело двое: сам Хозяин, внимательно изучавший пожелтевший от времени номер газеты "Правда", и несуразный для такого места мужчина лет пятидесяти в красной клетчатой рубахе и джинсах. Оба курили – Сталин свою любимую трубку, а гость – сигареты с приятным ароматом.

— Это что? – спросил Сталин, громко потянув носом и не отрываясь от чтения.

— "Парламент", – не слишком внятно пояснил клетчатый.

— Британские?

— А что, парламент только там есть? – усмехнулся гость. – Вы читайте, Иосиф Виссарионович, не отвлекайтесь, у нас мало времени. Через сорок минут я должен вернуться, с вами или один.

В кабинете тренькнул телефон. Сталин досадливо поморщился, снял трубку, коротко сказал "Занят" и бросил ее на место. Дочитал газету, неслышно походил по ковру и резко повернулся к собеседнику.

— Хорошо, будем считать, что вы меня убедили. "Правда" выглядит старой, хотя, судя по дате, будет выпущена более, чем через месяц. Но зачем вам труп товарища Сталина?

Гость широко улыбнулся:

— Вот труп-то нам как раз и не нужен. Просто для израильской медицины 2016-го года товарищ Сталин далеко не безнадежно болен. Перекинем вас туда на моей машинке, отведем под видом туриста в роскошный медицинский центр. Там вас обследуют и немного подлечат. У вас в ваши семьдесят четыре запаса жизненных сил еще лет на двадцать.

— И зачем вам это?

— А затем, что в нашей стране бардак, товарищ Сталин. Кризис власти, если хотите. Ничтожные лидеры и ещё более ничтожная оппозиция. Полицейская мафия и судебный беспредел. Людям это не нравится. Не всем, конечно: ближний круг дорвавшихся не особо страдает. Но нормальных людей эта ситуация не устраивает. Вот они и нашли меня с изобретенной мной машиной времени и отправили за вами. Готовы оплатить ваше лечение и проживание до следующих национальных выборов. И победить на них, разумеется, с вашей помощью.

— А что, не гражданин Израиля может возглавлять партию? – недоверчиво сощурился Сталин.

— Не может, – охотно закивал головой гость, – и не надо: партию возглавит кто-нибудь другой. Гражданин, так сказать. А вот её духовным лидером будете вы. Официально. Ну, как, рискнете? Или…

Он неопределенно мотнул головой в сторону "Правды". Сталин непроизвольно вздрогнул.

— Ладно, – наконец, решился Иосиф, – поехали. Стойте! А как они тут справятся, когда увидят, что меня нет?

— Ой, я вас умоляю, – в голосе гостя вдруг прорезались местечковые интонации, – подложат вместо вас труп одного из ваших двойников, и все пойдет по накатанной. У вас будет достаточно времени, чтобы прочитать, что тут без вас произошло.

Через минуту кабинет товарища Сталина опустел.

С того вечера прошло полгода. Сталин прошел операции по замене коронарных сосудов и устранению глаукомы в правом глазу. Таблетки привели в норму его давление и застарелые проблемы с простатой, а фрукты, ласковое море и теплый климат, так любимый грузином, четверть века промучившимся в промозглой Москве, преобразили его. Товарищ Сталин еще никогда не чувствовал себя так хорошо. Вот только привычную трубку он посасывал пустую: врачи категорически запретили никотин, а после перенесенных вмешательств Сталин зауважал местную медицину и даже почувствовал легкие угрызения совести за сварганенное "дело врачей". Но времени на угрызения было мало: Сталин по десять часов в день проводил в Интернете, изучая и нынешнюю обстановку в стране и в мире, и историю с 1953-го года по наши дни, и экономические работы. Делал выписки в отдельную тетрадь – не было времени учиться печатать заметки на компьютере, да и сухая левая рука для этого плохо подходила. Наконец, в его скромную съемную квартиру приехал один из благодетелей с оператором.

— Ну, все, Иосиф Виссарионович, начинаем, – сказал благодетель – худощавый брюнет лет сорока, отзывавшийся на анекдотическую фамилию Рабинович. – Сейчас будем снимать предвыборный ролик. Вы готовы?

— Я всю жизнь готов, молодой человек, – ответил Сталин, слегка вздохнув: кончились каникулы.

Оператор включил камеру, и она уставилась на двух людей, сидящих за столом.

— Здравствуйте, господа, – сказал Рабинович. – Вас приветствует новая партия. Я её лидер. А выкраденный нами из прошлого товарищ Сталин её духовный вождь. Он и зачитает вам несколько пунктов нашей платформы.

Сталин прокашлялся и, не заглядывая в заветную тетрадку, негромко и неторопливо заговорил:

— Я не хочу долго занимать ваше время. Поэтому только несколько основных пунктов. Первое: личная ответственность лидеров ХАМАСа за все происходящее в Газе, включая все возможные последствия за каждую ракету, выпущенную по Израилю любой организацией. Еще первое: исключение из Кнессета любой арабской партии, стоящей на антиизраильской позиции – мы не настолько богаты, чтобы еще и платить им за это зарплаты. Второе: прекращение выплат пособия по безработице всем гражданам моложе 55 лет, включая вечных студентов Торы. Не хотите работать – не надо, но хватит кормить дармоедов. Я надеюсь, что высвобожденные деньги позволят нам немедленно приступить к снижению налогов. Третье: лишение гражданства всех уклоняющихся от военной службы, будь то срочная или резервистская: окружение страны не настолько безопасно, чтобы мы могли себе позволить иметь граждан-дезертиров. И четвертое: физическое уничтожение организованной преступности без суда и следствия: у меня тут список из четырехсот имен. Пока из четырехсот. Это так, на первые месяцы работы. Потом займемся судопроизводством, отменой идиотской президентской клоунады и улучшением имиджа Израиля на международной арене. Думаю, нам это удастся.

Камера задержала взгляд на замолчавшем Сталине и медленно наехала на его лицо, чтобы запечатлеть добрую улыбку в уголке рта. Потом переехала на Рабиновича.

— Ах, да, я же, кажется, забыл нас представить. Партия ВКП (б) – Всеизраильская капиталистическая партия, блядь! – с нажимом на последнем слове произнес Рабинович. – Будет хорошо.

Двадцати восьми мандатов, полученных ВКП (б), было достаточно для того, чтоб получить право на формирование правительства. Коалиционные переговоры шли просто: товарищ Сталин пристально смотрел на сидящего напротив него лидера партии, прошедшей в Кнессет, и неторопливо говорил:

— Я ничего конкретного вам пока не обещаю. Всякие там министерства-шминистерства. Тем более, что ни один приказ ни одного министра не воплотится в жизнь без моей резолюции. Но я был бы рад видеть вас и вашу партию в коалиции. Да, думаю, и вам там будет поспокойней, чем в оппозиции. Как вы считаете?

Правительство получилось маленьким, в семь министерских портфелей, но восемьдесят голосов "за" при любом голосовании премьер-министр Рабинович себе гарантировал. Первым его с победой поздравил Путин, вторым – бацька, потом подтянулись остальные. Америка настороженно молчала. Аэропорт Бен-Гурион работал с максимальной нагрузкой, помогая запаниковавшим покинуть страну, пока не поздно. Лежащая в руинах и отключённая от электричества Газа ежедневно рапортовала о десятках убитых и разоруженных во внутренних стычках боевиков. Пятнадцать депутатов Кнессета оказались иранскими агентами, признались в этом на открытом суде и были расстреляны. Президент Израиля скоропостижно скончался от последствий гриппа и был торжественно похоронен на городском кладбище, а после того, как трое претендентов на эту должность от неё отказались, институт президенства был упразднён. Какой-то неустановленный негодяй в маске проник в здание Верховного суда справедливости, перестрелял всех его судей и скрылся на мотоцикле. Его так и не нашли, зато прекрасная траурная речь премьер-министра на церемонии массового погребения судей обошла все газеты. В остальное время ведущие СМИ страны вовсю обсуждали снижение цен на основные продукты питания, бензин и электротовары. Жить становилось лучше и веселей буквально на глазах.

Однажды утром товарищ Сталин позвонил Рабиновичу.

— Товарища Премьера приветствует Генеральный секретарь ЦК ВКП (б), – добро пошутил он. – Нет, ты работай, работай, дорогой, я не хочу тебя отвлекать. Слушай, Александр, тут маленький вопрос назрел: как там твой изобретатель машины времени, работает? Хочу попросить его смотаться с газетой обратно в 1953-й. Да, за Лаврентием. Думаю, он нам скоро понадобится.