О МАЙСЕ НАРОДНОЙ ЗАМОЛВИТЕ СЛОВО



 

Аркадий ШУЛЬМАН

 

 Слово «майса» – одно из первых идишиских слов, которое я услышал в своей жизни. Не припомню, когда это было. Наверняка, я был очень маленьким. Родители дома говорили по-русски. А бабушка и ее сверстницы, которые каждый вечер собирались на нашем крыльце, говорили на идише. Еще бабушка говорила на идише со своим братом, дядей Евелем, мы называли его дядя Еел. Он приходил к бабушке, приносил рыбу, яйцо, луковицу и просил приготовить фаршированную рыбу. После смерти своей жены, тети Раши, он признавал только фаршированную рыбу, приготовленную моей бабушкой, которую он называл Пешке. Если в этот момент я оказывался на кухне, то слышал их разговор. Смысл разговора улавливал полностью. все слова, конечно, не понимал, так же, как и все, сказанное на крыльце, и когда переспрашивал, о чем они говорили, мне обычно отвечали:

– Что тебе до них? это все бобе-майсес.

Я был уверен, что бобе-майсес (бабушкины истории) – это какие-то сказки, уличные разговоры, если хотите, сплетни, в которых ничего серьезного нет. Наверное, так оно и было. Обсуждали, кто женился, кто развелся, кто и что сказал, какие цены на базаре, который находился в трех шагах от нас.

И только спустя много лет, читая какую-то книгу, я узнал, откуда пошло выражение «бобе-майсес». И немало удивился этому. Оказывается, есть французский роман, рассказывающий о крестовых походах, который называется «Бова Королевич». В переводе на идиш называется «Бове-майсе». Роман был очень популярен в XIX веке, особенно среди еврейских женщин. А поскольку «Бове-майсе» и «Бобе-майсе» созвучны, в простонародье пошло гулять близкое и очень понятное всем выражение.

Не знаю, оказывал ли еще один народ подобное почтение французским романам, поставив им памятник таким образом в собственном фольклоре.

Что такое майса? 

Ответить на этот вопрос легко и в то же время трудно. Легко – потому что до нас никто не сделал этого. Есть много разных толкований, но одного бесспорного до сих пор нет. (Разве бывает у евреев что-то бесспорное?!) Любое наше толкование майсы не будет противоречить энциклопедическим словарям, где это слово и вовсе не фигурирует.

Слово «майса» до сих пор вызывает снисходительные улыбки ученых мужей. Такое «еврейское счастье» у нее, что этот жанр устного народного творчества до сих не стал в один ряд с легендой, эпосом, былью, о которых написано немало умных книг.

Я приведу разные мнения о том, что такое майса.

«Майса, или сипур хасиди (хасидский рассказ) – история, несущая в себе урок для хасида».

«Майса описывает конкретную, нередко – бытовую ситуацию, в которой раскрывается глубокий и всеобъемлющий смысл».

«Майса – поучительная история с юмором или без него».

Все эти определения правильны, и все они, каждое со своей стороны, рассказывают, что такое майса. И все же, что означает это странное слово? Уверен, даже моя бабушка и ее соседки, каждый день десятки раз произносившие это слово, не знали его происхождения.

Отправимся в небольшое филологическое путешествие. «Маасе» на иврите означает «событие». Слово, трансформируясь, приспосабливаясь к диалектам и говорам восточноевропейских евреев, стало звучать как «майсе». Впрочем, в Молдавии, на юге Украины, и в Одессе, которая дала миру майс ровно столько, сколько все остальное человечество вместе взятое, это слово звучит как «манса».

 Майса– это национальный юмор, очень специфический «смех сквозь слезы». О национальном юморе стоит поговорить отдельно. Юмор очень рельефно передает ментальность людей. Если бы соревновался юмор разных народов: американский, ирландский, немецкий, французский, русский, то за еврейский юмор в этих соревнованиях я бы выставил майсу. И уверен, она бы не подвела. В ней сконцентрирован вкус еврейского юмора.

Кстати, о вкусе. Однажды ко мне подошел один художник и задал довольно странный вопрос: «Какого цвета майса?» Я не смог ответить тогда. Да и теперь не могу переложить майсу на цветовую палитру. Но вот какого она вкуса, я могу сказать. Она напоминает кисло-сладкое мясо. Есть такое блюдо в национальной еврейской кухне, где непохожие друг на друга вкусы суммируются и дают неповторимый колорит.

Есть майса о старце, который жил в местечке Шполы. Однажды явился к нему богач, который решил вести праведную жизнь, а потому перешел на черный хлеб и воду. Старец выслушал его и сказал: «Ешь и живи соответственно твоему положению и состоянию». Богач не понял, почему ему дают такой совет, и попросил разъяснений. На что старец сказал: «Если ты будешь есть черный хлеб и запивать его водой, ты подумаешь, что нищие могут есть камни».

Наш журнал из номера в номер публикует майсы. Мы собираемся издать «Антологию майсы» и коллекционируем эти жемчужины устного народного творчества.

Когда появилась майса и кто были ее родители? Для составления генеалогического древа майсы следует обратиться к Агаде, как к более старшей и обладающей хорошей памятью родственнице.

Агада– область талмудической литературы, содержащая афоризмы и поучения религиозно-этического характера, исторические предания и легенды. Возникновение Агады многие историки, литературоведы относят ко II веку до христианской эры, хотя я встречал даты гораздо более ранние. При своем возникновении Агада была устной, но затем устный материал собирался и записывался. Агада представлена в виде целого ряда различных «мидрашей» –повествований, снабжавших библейский текст обширными комментариями и толкованиями.

 Обычными жанрами агадистов были притча, парабола, басня, аллегорические и гиперболические рассказы. С большой любовью и часто с большим мастерством агадисты применяли символические формы повествования, культивировали монолог и диалог.

В течение многих веков Агада была для народных масс весьма популярной формой духовного общения: трибуной, эстрадой, мистерией, сатирой, хвалебным гимном и колыбельным напевом.

Своеобразно преломлялась Агада в еврейском фольклоре и в литературе на идише. В фольклоре это мы встречаем в «пуримшпилях» – юмористических и сатирических пьесках, которые разыгрывали в праздник Пурим. В пуримшпилях агадическое начало теряло религиозный характер.

Я приведу одно историческое предание, чтобы показать связь агады и майсы. В сегодняшних интернетовских текстах это предание называется майсой. На самом деле это историческое предание –Агада.

В IV веке до нашей эры воины Александра Македонского лавиной прокатились по Палестине. Города Тир и Газа оказали сопротивление, за что были разорены дотла, а жители обращены в рабство. Как водится, Александр приказал поставить свои божественные статуи во всех городах и поселках, дабы жители могли лицезреть нового Бога. Иудеям такое вынести было невмоготу, но они отлично знали, чем грозит неповиновение завоевателю. Поэтому была снаряжена делегация от Синедриона, испросившая аудиенции у нового владыки.

Состоялся между мудрецами Торы и императором разговор. Мудрецы объяснили Александру, что установка его статуй грозит тем, что народ начнет волноваться. Не от неуважения к Александру, а оттого, что Бог иудеев строго-настрого запрещает такие вот штучки с изображением живых тварей, пусть даже и происходящих от самого Геракла (Александр был из рода Гераклитов по отцовской линии). Взамен этого мудрецы Торы обещали поставить императору такой памятник, что будет покруче глиняных или даже мраморных статуй и останется с народом Израиля на все времена. Александр был деспотом и завоевателем, но был он все же последователем греческой культуры, которая чуралась варварских методов управления. Он заинтересовался предложением служителей невидимого и раздражительного Бога и спросил, каков же будет этот нерукотворный памятник. И ему ответили, что в этом году Синедрион повелит всем иудеям, в чьих семьях родится первенец-мальчик, назвать его Александром.

Александр согласился. Имя Александр стало вполне кошерным для евреев. И кровопролития удалось избежать.

День рождения майсы

Когда появилась майса? Любые временные оценки будут приблизительными.

В 5302 году по еврейскому летоисчислению (1602 год) в Базеле вышло в свет первое известное нам печатное издание книги «Майсе-бух» («Книга сказок» – так переводит на русский язык название ее переводчик и автор предисловия Велвл Чернин). Она включала в себя 257 фольклорных историй, легенд и сказок.

Издателем (а возможно, и составителем книги) был Яаков Бен Авраам Полак, уроженец тогдашней Литвы, фигурирующий также под псевдонимом Янкев Мойхер-Сфорим (книготорговец). Позднее Менделе Мойхер-Сфорим – дедушка еврейской литературы, переводил свой псевдоним более скромно – книгоноша. Янкев Мойхер-Сфорим в 1598–1603 годах в том же Базеле выпустил еще ряд книг.

Вот одна из наиболее известных майс, вошедших в этот сборник. Она называется «Римский папа – еврей». Майса большая, я перескажу ее смысл.

РаббиШимон Великий жил в Майнце. У него был сын Эльхонон. Однажды служанка похитила младенца. Родители не смогли его найти. Эльхонона крестили. Он вырос и стал ученым-теологом, позже благодаря острому уму стал кардиналом, а со временем – Папой Римским. Он знал, что происходит из евреев и его отец рабби Шимон из Майнца. Эльхонон хотел встретиться с отцом, но положение не позволяло. И тогда Папа Римский придумал хитрый ход: он написал письмо епископу Майнца, где указывалось, что надо противодействовать тому, чтобы евреи соблюдали субботу, обрезали младенцев.

Евреи Майнца отправляют делегацию к Папе Римскому, в делегации – рабби Шимон. Таким образом сын встречается с отцом. Сын не выдает тайны. Но предлагает сыграть в шахматы. Во время игры отец догадывается, кто перед ним, и Папа Римский признается во всем.

Некоторое время спустя Папа Римский тайно приезжает в Майнц, возвращается к вере отцов, и теперь уже в мире никто не знает, куда делся Папа.

Несомненно, до появления печатных сборников еврейских сказок такие существовали в рукописном варианте и передавались из поколения в поколение, постоянно пополняясь новыми подробностями.

Понятие майса существовало до хасидской эры. Тогда она была фольклорной историей, семейным преданием.

В 1648 году на Украине началось восстание казаков под командованием Богдана Хмельницкого. Восстание было направлено против польских панов, но евреи были для восставших польскими ставленниками, они отвечали перед казаками за своих хозяев, и расправы над ними сопровождались чудовищными зверствами.

Сотни еврейских общин были разгромлены. Тысячи беженцев хлынули в белорусские и литовские земли. Но вскоре восстание охватило и эти земли. В результате восстания Богдана Хмельницкого и последовавших за ним русско-польской и польско-шведской войн погибло около 80 тысяч евреев. То есть практические было уничтожено все еврейское население Украины, а также южных районов Белоруссии.

Ответом на эти жестокости стало появление нового направления в иудаизме, которое получило название – хасидизм. Хасид – в переводе на русский означает «благочестивый».

О хасидизме можно рассказывать долго. Он оказал огромное влияние на все еврейское население Восточной Европы. Вот основные постулаты этого учения.

Вера в Бога должна приносить людям радость.

Основными для хасида являются три вещи: любовь к Богу, любовь к народу, любовь к Торе.

Хасидизм против аскетизма, против изнуряющих постов. Посты вызывают печаль, неугодную Богу. Человек должен служить ему в радости.

Хасидизм отдавал приоритет не знаниям, а душе. И это привлекло к нему много малограмотных, неимущих людей.

– Между небом и землей существует неразрывная связь, – учит хасидизм. – И не только Бог оказывает влияние на человеческие дела, но и люди своими поступками оказывают влияние на высший мир. Когда человек жалостлив на земле, то жалость пробуждается в небесных сферах.

Силой молитвы человек может повлиять на Бога, а через Бога на весь мир. Для этого молитва должна стать излиянием души.

С приходом хасидизма майса почувствовала вкус жизни. Хасидизм проповедует, что Всевышнему надо служить в радости, и майса – это юмор, это смех, это радость.

Хасидизм привлек к себе много малограмотных людей. Майса самые мудрые вещи, которые раньше облачались в такие мантии, что не каждый знаток священных текстов поймет, рассказывала общедоступными словами. Теми, что говорили на базаре, в бане, на завалинке.

Однажды рабби Зуся из Аннополя взялся за изучение одного из трактатов Талмуда. На следующий день его ученики заметили, что рабби Зуся все еще читает первую страницу. Они подумали, что он столкнулся с какой-то трудностью и пытается разрешить ее. Но прошло еще несколько дней, а рабби по-прежнему был погружен в чтение первой страницы. Ученики очень удивились, но не решались выяснить, в чем дело. Наконец, один из них набрался храбрости и спросил учителя, почему тот не переходит ко второй странице. «Мне так здесь хорошо, – ответил рабби Зуся, – почему же я должен уйти отсюда куда бы то ни было?»

Смысл этой майсы, этого поучения в том, что изучать священные тексты надо не только вдумчиво, но и получая от этого радость.

Родной брат Зуси Элимелех говорил так: «Когда я предстану перед Небесным судом, у меня спросят, был ли я всегда справедлив. Я отвечу: «Нет». «Посвятил ли я всю свою жизнь учению?» Я отвечу: «Нет». «Посвятил ли я всю свою жизнь молитвам?» Я опять отвечу: «Нет». И тогда судья праведный улыбнется и скажет мне: «Элимелех, Элимелех, по крайней мере, ты говоришь правду. Только за это ступай в рай».

До сих пор два течения в иудаизме: миснагдим и хасидим, не всегда, мягко говоря, находят общий язык. И когда миснагдим увидели или услышали, что хасидские майсы завоевывают пространство местечек, они тоже стали рассказывать забавные истории, похожие на майсы. В основном эти истории связаны с тем, как они одолели хасидов.

Копыльцыпобедили хасидов не копьем или мечом, они не были кровожадными людьми. Они даже кулачного боя не любили. Против хасидов было употреблено самое мирное и безобидное, на первый взгляд, оружие – барабан. Копыльцы сумели музыкой победить своих противников.

Как только хасиды собирались в свой штибль (молельню) для молитвы или для бесед о чудесах, которые происходят с цадиком, копыльцы являлись с барабанами и начинали бить в них с такой яростью, что ни о молитве, ни о каких беседах думать нельзя было. Так продолжалось неделю, две, три. Хасиды даже начали спорить между собой, кто первым не выдержит это: копыльцы или барабаны. Выдержали и те, и другие. Первыми сдали нервы у хасидов. Они закрыли свою молельню навсегда.

В этой майсе тоже присутствует поучительный смысл. Не сила побеждает, а ум и находчивость.

Чтобы вы смогли лучше почувствовать различие между миснагдимами (литваками), или последователями виленского гаона и хасидами, расскажем маленькую майсу на эту тему.

Встречаются литвак и хасид. Литвак ругает хасида: «Вы такие-сякие, ничего серьезного у вас нет, весь год веселитесь и только в Йом-Кипур становитесь серьезными». Хасид смеется и говорит: «А вы, миснагдимы, такие мрачные, даже не улыбаетесь никогда. Так и ходите хмурыми все время и только раз в году, в Пурим, бываете веселыми.

Майсастала народным жанром. Ее действующие лица – из народа или известные исторические персонажи. Майсы перестали быть нравоучительными. Но остались мудрыми и веселыми. Хасидские майсы продолжают слагаться по сей день. Приведу пример одной из недавно появившихся майс.

Когда хасидам вернули часть книг из библиотекиЛюбавичского ребе, которые хранились в Москве, группа учащихся вывалила на улицу посмотреть на происходящее. Увидев это, на улицу вышел ребе и сказал: «Еврейскому народу вернули книги. и что народ сделал? бросил учебу». Всех тут же, как ветром, сдуло, но один «тормоз» остался. Когда его спросили, почему он не ушел, неужели он не слышал, что сказал ребе, он ответил: «Ребе со мной говорит, а я развернусь и уйду?!»

Можно ли верить майсе?

Есть популярная телепередача «Блеф-клуб», где участники отгадывают, было на самом деле то, о чем идет речь, или это вымысел. Интересно было бы с майсами сыграть в такую игру.

В Йом-Кипур один из евреев раздумывал над тем, о чем попросить Бога. Вечером он сказал: «Бог, дай мне деньги, которые я зарабатываю в течение целого года, сразу, чтобы тяготы и трудности работы не отвлекали меня от учения и молитвы!» Утром он подумал над этим еще раз и решил, что, если получить всю сумму сразу, можно пуститься в новое, более крупное предприятие, которое займет гораздо больше времени. Поэтому он будет просить, чтобы получить по половине суммы каждые полгода. Перед заключительной молитвой и это показалось ему не слишком хорошим, и он выразил желание получать по четверти суммы раз в три месяца, чтобы спокойно учиться и молиться в течение целого года.

РабиЛеви Ицхок подошел к нему и сказал: «Почему ты думаешь, что небесам нужны только твои молитвы и твое учение? Может быть, Бог хочет, чтобы ты почаще ломал голову, о чем его попросить и почаще думал о нем?»

Майсао Юделе Пэне – известном художнике, первом учителе Марка Шагала. В Витебске эта была местная знаменитость и, естественно, о нем гуляло много майс.

Пэнмало внимания обращал на свой быт, еду, костюмы. Все время отдавал творчеству и ученикам. Жил одиноко. В понедельник Пэн готовил себе перловую кашу. Съедал немного, остальное оставалось в кастрюле, во вторник добавлял туда воды и разогревал. Получалась жидкая перловая каша. Съедал немного и оставлял на среду. В среду снова добавлял в кастрюлю воды и разогревал… Говорят, к пятнице у него был на обед перловый суп, сваренный из каши, приготовленной в понедельник.

Я встречался с племянницей Юделя Пэна Анной Григорьевной Герштейн. Она была маленькой, но хорошо помнит, как с родителями приходила в дом к дяде, хорошо помнит его быт. Конечно, майса характеризует Пэна и говорит о том, что достичь высот в искусстве можно только самоотречением от земных благ. Но, услышав ее, Анна Григорьевна засмеялась и сказала: «Конечно, такого не было».

Ребе Шолом Дов-Бер говорил: «Тот, кто верит во все майсы про Бешта, – дурак, кто не верит хотя бы в одну – апикейрес, то есть отрицающий Тору». Переведя на сегодняшний язык, скажу: «Кто верит майсам – тот дурак, кто не верит им – сноб».

В основе майсы лежат события действительно имевшие место, но рассказ о них передавался от человека к человеку, из поколения в поколение в устной форме, обрастал деталями, подробностями (все зависело от фантазии рассказчика) и, в конце концов, как говорил один мой знакомый: «Дело было на копейку, а раздули на рубль».

Много раз я встречался с Гиршем Релесом, последним идишиским писателем, жившим в Беларуси. Я говорю последним. Потому что новые вряд ли появятся. Расспрашивал его о Чашниках – местечке, где прошли его детство и юность. Это двадцатые годы XX века, то есть время, когда штетлы еще жили полнокровной жизнью. Релес интересно умел рассказывать местечковые майсы.

«Жил в местечке человек по имени Мотл. Знаете, как он встретил Советскую власть?

Он открыл катух и с криком:

– Кыш, отсюда, свобода, – выгнал кур на улицу».

«Идет Мотл по базару. Навстречу ему знакомый крестьянин.

– Скажи, Мотл, раз теперь свобода, все равны?

– Все, – ответил Мотл. – Теперь я и ты, как один человек.

– Значит теперь мы с тобой товарищи? – спросил крестьянин.

– Конечно, товарищи, – подтвердил Мотл.

– Но, если ты судья, значит ты власть? – переспросил крестьянин.

– Конечно, власть, – подтвердил Мотл.

– Тогда скажи мне, – спросил крестьянин, – как тебя теперь называть: господин жид или товарищ жид?»

Я переспрашивал Релеса, так было или это плод его фантазии.

После такого вопроса Релес смотрел на меня, как смотрят москвичи на своего провинциального родственника, который говорит, что у них в городе тоже есть театр. А потом говорил:«Это придумал не я. Это рассказывали в народе». А потом добавлял: «Было не было, – подразумевая, мол, какое это имеет значение... – Зол зайн (Пусть будет – идиш)».

Действительно, было это или не было, для майсы не так важно. Майса несет другую правду. Она показывает срез времени образами, сравнениями, метафорами.

Бедная родственница  анекдота и притчи

Майсы  напоминают анекдоты, притчи. У литературных жанров нет четко выраженных границ. Один плавно перетекает в другой.

Судя по «Литературному энциклопедическому словарю», анекдот – это краткий устный рассказ злободневного бытового или общественно-политического содержания с шутливой или сатирической окраской и неожиданной остроумной концовкой. Анекдоты рассказывают о вымышленных или исторических личностях, но события – придуманы. Они характеризуют личность, но «взяты из воздуха».

Шел Рабинович по улице. Нашел деньги. Подсчитал. Не хватает!!!

Приходит молодой человек к раввину и говорит:

– Хочу жениться. Встретил прекрасную девушку, у нее великолепный характер, она из хорошей семьи, она красавица, хорошая хозяйка. Что вы мне посоветуете?

Раввин подумал и ответил:

– Не торопись.

Прошло пять лет.

Приходит к раввину тот же молодой человек и говорит:

– Ребе, вы мудрый человек. Вы были так правы, когда сказали мне: «Не торопись». С годами красота померкла. Я лучше узнал семью жены, она оказалась не такая уж хорошая. Да и характер у моей избранницы изменился, она стала сварливая. И как хозяйка она не самая лучшая. Я хочу развестись с ней. Что вы мне посоветуете?

Раввин подумал и ответил:

– Не торопись.

Часто местечковые анекдоты тоже называют майсами.

Эти анекдоты родом из местечка Климовичи, которое находится в Могилевской области. Рассказал их Евгений Шифрин, а перевел на русский язык Наум Иоффе.

Жил бедный парень. Нашли ему богатую невесту в Хотимске. Она была намного старше его, худая, очень высокая, но богатая.

Поехали на свадьбу. Порядок был такой: свадьбу делают родители невесты, а родственники жениха-крейвим приезжают на все готовое.

В Хотимск поезда не ходили. Семья жениха наняла двух извозчиков. Сели на повозки и поехали.

Сыграли свадьбу. Везут невесту назад в Климовичи. Отъехали десять верст, оглобля сломалась. Взял извозчик топор и пошел в лес, чтобы вырубить жердь. Ходил-ходил, никак не может ничего подходящего найти, наконец, вернулся с новой оглоблей.

Отец жениха, утомившийся то ли от шумной свадьбы, то ли от долгого ожидания, со злостью спросил:

– И за такой жердью ты ходил три версты?

– Да вы за большей жердью ездили за пятьдесят верст! – ответил извозчик.

Майсыочень близки еще одному литературному жанру – притче. Они поучают, и в то же время это аллегория (литературный прием, в основе которого иносказание). Притча – это универсальный жанр мирового фольклора. Он встречается у всех народов, у всех культур, у евреев он с «ветхозаветных времен».

Но в притче в большинстве случаев отсутствует юмор – непременное составляющее майсы.

Я перескажу одну известную притчу.

Жил в небольшом городке один старый еврей. Перед смертью он собрал сыновей и сказал:

– У нас есть поле, я зарыл в нем клад. Если найдете его, это и будет вашим наследством. Отправились сыновья в поле, трудились много дней, перекопали все, но клада не нашли.

Горестно вздохнули и решили: раз перекопали поле, надо его засеять. Хлеба взошли высокие. К концу жатвы у братьев оказались полные амбары пшеницы.

Продали братья пшеницу, выручили деньги и поняли, о каком кладе перед смертью говорил отец.

Их труд, их умение работать, которому их научил отец, – это и есть тот клад, который им оставил отец в наследство.

Как русская литература вышла из гоголевской «Шинели» – это известное высказывание Виссариона Белинского, – так и современная еврейская литература (да и только ли еврейская!) вышла из майсы.

 Рисунки Александра Вайсмана

 

http://mishpoha.org/n25/25a30.shtml 

СПАСИБО ЗА ПОСТ Irina   Smolyansky!