Вы видели когда-нибудь как стригут барана. Что-то подобное проделали со мной. О кос остались неровные пряди, которые тут же встали дыбом но моей голове. Я стала похожа на темно-рыжий одуванчик, но несколько кособокий.
- А что, ничего. Сказала мама. Иди гуляй.
Я посмотрела в зеркало и осталась довольной результатом. Голова стала легкой-легкой.
Счастливая, я пулей слетела с третьего этажа и врезалась на бегу в мягкий живот моей бабушки.
- Это кто?
Спросила бабушка.
- Это я, бабуля, ты что, меня не узнала?
- Нет, узнала? Кто это сделал с тобой?
- Мама с тетей Ирой.
- Что? Они что, рехнулись?
- Они какие-то странные, смеются все время.
- Смеются, говоришь? Ну, сейчас им будет не до смеха. Бабушка решительно потопала вверх по лестнице, я за ней.
Дверь в квартиру, как всегда, была открыта. Бабушка ввалилась в комнату, послышался визг, перед моими глазами мелькнул кружевной подол комбинации, чьи-то голые ноги… В соседней комнате скрылись тетя и мама, и похоже, забаррикадировались, комодом. На тахте остался смятый плед и какая-то одежда. Как главная улика прошедшего безобразия, поверх всего, белел мамин лифчик и посверкивала зеленым боком пустая бутылка из-под коньяка. Теперь я уже все понимаю, что подумала бабушка. А тогда я была уверена, что она сердится из-за меня, из-за моих кос.
- Это что же вы вытворяете, простигосподи, - кричала бабушка. Совсем стыд утратили.
Из-за двери несся, по-прежнему, глупый смех.
Предвижу, что вы скажите. Об однополой любви между двумя женщинами в пуританское советское время мало кто слышал. И это правда. Я сама про это узнала только в классе в восьмом. Но моя бабуля была дамой непростой. Ее бурная молодость проходила на театральных подмостках. А там всяко бывало. Бабуля счастливо избежала комсомола только потому, что застала комсорга театра в недвусмысленной позе на главном бухгалтере того же театра. Неудивительно, что она подумала застав эту парочку в разобранном виде.
На следующий день мама проснулась со страшной мигренью. Бабушка с ней не разговаривала. Она молча взяла меня за руку и отвела парикмахеру. Пришла я оттуда в таком виде, что впору было спрашивать.
- Ребенок, ты кто, мальчик или девочка?
И еще бабушка вытащила из рамки, которая стояла на телевизоре, мамину фотографию, где она поет у рояля, и поставила фото нашего кота. Почему не мое? На меня она тоже обиделась, за косы. Меня справедливо обвинили в использовании бессознательного состояния моей мамы в корыстных целях. Бабуля дулась неделю. Обычно ее хватало только на пару часов, но тут… Пьяный дебош, остриженный ребенок, кровосмесительная связь с кузиной , оскверненное семейное гнездо …
Через неделю к нам в гости зашла соседка попить чайку. В разговоре, она то и дело запиналась и бросала тревожные взгляда на фото за бабушкиной спиной.
- Аня, что ты там увидела? – не выдержала моя бабушка.
- Муся, а кто это у тебя на фото?
- Как кто, Тимошка.
- Нет, Муся, там баба какая-то… страшная…
Бабушка оглянулась и… На черно-белом фото прижавшись к стене спиной стояла моя мама. Вместо глаз у нее на лице красовались разводы черной туши, на голове – буйный начес. На маме была надета дедова старая тельняшка из-под которой кокетливо выглядывала комбинация. Рукава тельника свисали почти до пола. А в руках мама сжимала мою плюшевую обезьяну в белом лифчике. Выражение лица женщины на фото не оставляло сомнений – выпито было много.
- Фу-фу-фу, - сказала бабушка. Хорошо, что эти малахольные только фотографировались, а не занимались чем-то похуже.
- Чем похуже? – спросила любопытная соседка.
- Да ничем, пустяки. Это Мила в роли, - сказала бабушка значительно.
- А-а, - разочарованно вздохнула соседка. Вот и в этот раз не узнала она ничего интересного.
Целую неделю мама сносила обвинение в содомии, сносила молча. Она знала, что ее час настанет. Месть ее была страшна. Она поистине была ужасна. На вопрос дружелюбных соседок, почему остригли Лиличку, такие чудесные косы у ребенка были. Мама ответила, что делать, вшей обнаружили… Бабушка всегда славилась своей аккуратностью и слыла непревзойденной хозяйкой. С мамой опять неделю не разговаривали… А проклятые косы отрасли мгновенно. К осени можно было уже скрутить две короткие фигушки и завязать ненавистные банты. Вот с этими бантами я и пошла во второй класс.
