Есть имена, которые у нас в памяти ассоциируются с определенным временем. Имя художника Михаила Ромадина навсегда поселилось в моем совковом детстве. Именно его странные картины так отличались от серого окружения, что я помню их в подробностях до сих пор. И еще был «Сталкер» и «Дворянское гнездо», Тарковский и очень странный поэт - Геннадий Шпаликов, чью книгу оформлял Ромадин. Они узнаваемы на его картинах. Я не уверена, но обложку альбома Аллы Пугачевой тоже «делал» он (нет, я ошиблась - художник Сергей Симаков http://prouglich.ru/2008/12/xudozhestvenno-publicisticheskij-film-popy/. Но пусть будет тут. Творчество похоже. Вот написала и не верю я этому. Хотя и в Википедии есть. Посмотрела картины Симакова. Небо и земля. Что-то тут не то. У кого есть пластинка. Я свои выбрасила. Посмотрите обложку!). Немного биографии и ролик выставки в конце поста. Читайте, Смотрите.
Родился в 1940 году. Сын художника, внук художника. Окончил в 1963 году художественный факультет Всесоюзного Государственного института кинематографии.
Портрет
ИГОРЬ ШЕВЕЛЕВ
Художник для разглядывания
К 60-летию Михаила Ромадина вышел роскошный альбом, посвященный его творчеству
“Михаил Ромадин” Альбом. М. Издательство “Диллер”, Галерея “7 гвоздей”, 2000.
Поразительный альбом, поразительный художник. Для знакомства лучше начать с биографии. Сын классика советской пейзажной живописи Николая Ромадина, художник в начале 60-х учился во ВГИКе, где дружил со Шпаликовым и Андреем Тарковским. С последним Михаил Ромадин работал в фильме “Солярис”, а для “Андрея Рублева” придумал летательный аппарат, сделанный из мешка. Тогда он писал абстрактные и сюрреалистические картины, которые вкупе с увлечением джазом, приводили в бешенство реалистически настроенного отца: ведь он самого Корина просил преподать юноше начала классического рисунка и живописи. Молодой Ромадин вместе с женой вынужден был уйти из родительского дома, скитался и помирился с отцом только много лет спустя, когда нарисовал вполне реалистический его портрет.
Особую прелесть изданию придают заметки и комментарии самого Михаила Ромадина к репродукциям своих картин. Дар слова обнаружился у него давно, но только сейчас получил заслуженную реализацию. Недаром пьесы художника, написанные еще в 60-х годах в духе Беккета, ценил тот же Андрей Тарковский. Теперь, по ходу подготовки данного издания, получив задание редактора написать небольшой текст к рисункам, Михаил Ромадин “расписался” и, помимо, заметок в альбоме, написал отдельную книгу рассказов, воспоминаний, пьес и фантазий, которая будет выпущена тем же издательством в конце года.
Вообще работоспособность М. Ромадина поразительна. Да и сам стиль его картин ни на что непохож. Принцип абстрактной живописи, которой он занимался в молодости, он приложил к подробному, буквально фотографическому рисунку. Он цитирует французского сюрреалиста Андре Массона, сказавшего, “что хорошая живопись делается от угла до угла, с одинаковым напряжением на квадратный сантиметр”. И что “у хорошей живописи нет главного и нет фона”. С ровной силой и напряжением Ромадин покрывает непрерывным рисунком мельчайших деталей окружающего мира один лист за другим.
С начала 90-х Ромадин вместе с женой, художницей Викторией Духиной, ездит по всему миру, участвует в десятках выставок от Женевы и Берлина до Севильи и Далласа. Его картины хранятся в десятках музеев и частных коллекций едва ли не всех уже стран мира. С собой он берет многометровые рулоны бумаги, покрывая их своими рисунками. Это виды городов, это интерьеры домов его друзей и знакомых, мастерских коллег-художников. У него огромная серия интерьеров всех музеев и выставочных залов, где проходили и проходят его выставки. Один критик назвал его – “рисовальной машиной”. Как показала подготовка данной книги, его вполне можно считать и “писательской машиной”. Тем более что сам он с юности считал писательство едва ли не еще большим счастьем, нежели изобразительное искусство.
А Михаилу Ромадину есть, о чем и о ком писать. Он дружил с множеством знаменитых ныне актеров, режиссеров, художников. От Федерико Феллини и Тонино Гуэрры, которые в конце советской эпохи предлагали ему делать с ними фильм, да начальство не пропустило, до Саввы Кулиша и Эмиля Лотяну, которые на презентации альбома в помещении Русского Пен-центра вспоминали общую молодость. А как не отметить джазовые импровизации М. Ромадина, которые в последнее время зачастую можно увидеть по телевизору.
Разглядывая альбом Ромадина, постепенно приходишь в какое-то полувоздушное, восторженное состояние духа. Чего стоит его работа в шести частях: “Портрет художника в интерьере”. Это, как и объявлено, автопортрет в интерьере: справа, слева, спереди, со спины. А потом – снизу, сверху… Он сам говорит не только об использовании принципов кинематографа в своей станковой живописи, но и о том, что видит себя рисующего с таких точек зрения, которые невозможны в реальной жизни. А его “Глаз” 1975-го года, - картина, в которой мастерская изображена, как в линзе, в сферической перспективе. Это уже какой-то предельный реализм, в этом своем пределе переворачивающийся в абстракционизм и сюрреализм, с которых художник начинал. И при всем этом необычайная любовь к простому и всегда чудесному разглядыванию, которая передается зрителю картин Ромадина. Он с такой тщательностью передает все детали интерьеров, что нередко хозяева находили по его рисункам завалившиеся куда-то вещи, давно числящиеся в пропаже.
Не знаю, интересно ли жить самому Ромадину, непрерывно ездящему по свету, непрерывно работающему, выставляющему и продающему свои картины и рисунки, но смотреть, читать и слушать его интересно необычайно.
Легко Ромадину не было никогда. Он был под подозрением у советской власти, он не “вписался” в нынешний контекст постмодернистских “экшн” ни у себя на родине, ни за рубежом. Он не “работает с галереями”, как те художники, что продаются им на корню, но предпочитает свободу, непрерывное творчество и жизнь на свой страх и риск. Примерно шесть месяцев в году он вынужден жить за границей. В последний свой приезд на родину он, кроме выхода роскошного альбома и участия в нескольких выставках, не продал, кажется, ни одной картины. Если я и ошибся, то ненамного: платежеспособный спрос на искусство в России сегодня невелик. Зарабатывать на жизнь приходится в Европе и в Америке, где почти в каждом уважающем себя городе есть музей современного искусства, который, как и Женевский Дворец Наций, Музей Берлинской стены, герцогиня Альба и другие, рады приобрести произведения М. Ромадина.
Рубеж тысячелетий художник встретил новым проектом. В больших полотнах “Художники”, “Красавицы”, “Знаменитые люди”, “Поэты” он изобразил десятки, сотни всем известных лиц, которые в толпе производят неожиданное впечатление: вроде бы низведены до абстрактной детали и, в то же время, при долгом разглядывании обнаруживают новые для себя черты. А тут все: от Мандельштама до Фатеевой, от принцессы Дианы до Лукаса Кранаха. А автопортрет Ромадина в 60 лет включает, конечно, 60 автопортретов – на каждый год жизни. Поразительно при этом, как он несет на себе черты именно этого года, – будь то сталинский 1947-й, пражский 1968-й или 1987-й, открывающий перспективы.
Вообще, судя по Ромадину, профессия художника оказывается страшно интересной. Недаром в Индии, как он узнал, каста художников следует по старшинству сразу за кастой носителей паланкина, опережая касту музыкантов.
Читать далее...
